Текст книги "Тайны подводного шпионажа"

Автор книги: Е. Байков

Соавторы: Г. Зыков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Обнаружение «Элвина» не вызвало затруднений. 15 августа «Мизар» обнаружил его с помощью своего глубоководного робота, отличившегося при поиске подводной лодки «Скорпион». На следующий день в район проведения операции был доставлен «Элюминаут» на буксире у «Стейси тайд». Перед выходом была проведена успешная тренировка по установке катушки с тросами в специальное устройство крепления на носу подводного аппарата. 17 августа погода испортилась и, несмотря на усилия обоих экипажей, оказалось невозможным «повторить пройденное». От установки катушки зависел дальнейший ход операции. После ряда безуспешных попыток было решено изменить первоначальный план. Теперь трос с оборудованием должен был опускаться с борта «Мизара». Сам комплект оборудования включал в себя специальный алюминиевый захват-фиксатор размером около метра, который закреплялся во входном люке «Элвина». Это была, так сказать, главная деталь технического оборудования. Кроме того в комплект входили гидроакустический маркер для обозначения места «Элвина» на океанском дне и два стальных шара весом по 500 килограммов, использующихся в качестве вспомогательных якорей.

В понедельник, 18 августа 1969 года спасательная операция началась. Экипаж судна «Мизар» опустил трос так, что оборудование находилось в 80 метрах над корпусом «Элвина», и закрепил конец троса на понтоне для дополнительной страховки. Все это заняло около семи часов. Через час, около восьми часов вечера началось погружение «Элюминаута». И почти сразу же пошли неудачи. Казалось, «Элюминаут» принял на себя невезучесть «Элвина», которой тот «страдал» во время операции по подъему водородной бомбы и которая привела его на дно океана… Сразу же с началом погружения вышла из строя вся гидроакустика «Элюминаута», и это значительно уменьшало его поисковые возможности. Тем не менее погружение было решено продолжить, наводя «Элюминаут» на цель по данным «Мизара». Это оправдало себя, так как не прошло и двух часов после начала погружения, как в 22.00 экипаж «Элюминаута» доложил, что точно вышел на объект поиска. Дальше последовал тщательный осмотр «Элвина». Здесь все было нормально: никаких серьезных повреждений корпуса, смотровые иллюминаторы целы, и даже «механическая рука» – весьма сложное и дорогостоящее устройство – находится на своем штатном месте, а не потерялась при аварии. Еще два часа ушло на проверку состояния входного люка. Экипаж «Элюминаута» убедился в том, что ничего не мешает установить подъемное устройство в нем. В кромешной тьме океанской глубины, лишь немного подсвеченной прожекторами аппарата, фактически на ощупь, начались поиски самого устройства, «свешенного» с борта «Мизара». Это заняло еще 5 часов напряженной работы. Наконец около пяти утра 19 августа «Элюминаут» смог найти подъемное устройство и отбуксировать его к борту «Элвина».

Дальше начиналась главная часть работы: в течение нескольких утомительных часов экипаж «Элюминаута» пытался установить устройство в открытый входной люк затопленного аппарата. По первоначальному плану восьмидесятитонный «Элюминаут» должен был зацепиться руками-манипуляторами за «тело» маленького тринадцатитонного «Элвина», подтянуться и, нависнув прямо над его люком, просто-напросто опустить вертикально вниз подъемное устройство. Далее устройство должно быть надежно зафиксировано чекой. На этом операция заканчивалась, и «Элюминаут» должен был всплыть на поверхность, после чего начинался собственно подъем. Кажется, звучит несложно, но выполнение подобного задания было по плечу только экипажу, имеющему опыт работы в специальных операциях, таких как подъем термоядерной бомбы у Паломареса. Экипаж «Элюминаута» был готов к решению подобной задачи, но в дело вмешался случай, а точнее, подвело техническое состояние аппарата. В момент занятия исходной позиции для закрепления подъемного устройства начались неполадки в механических узлах манипуляторов и их системе электропитания. «Элюминаут» был вынужден всплыть на поверхность с неподвижно замершими, словно в удивлении, руками-манипуляторами…

Надо было немедленно устранить неисправности, иначе ВМС потерпит фиаско, и, самое главное, возникла угроза навсегда потерять ценного «бойца» подводного спецназа, каковым являлся «Элвин». Однако к техническим проблемам добавились капризы стихии: ветер разогнал сильную волну. В таких условиях зарядку аккумуляторной батареи и ремонт манипуляторов проводить было невозможно. Кроме того – и опасно, так как волны уже заливали входной люк «Элюминаута». В полдень 19 августа было принято решение осуществить переход всей группы спасателей в защищенную акваторию океанографического института в Вудс Холле,[28]28
  28 Океанографический институт в Вудс Холле – широко известное в мире научное учреждение этого профиля. Расположен в небольшом городке на мысе Код в Новой Англии, на Атлантическом побережье США. Собственно научная организация была основана в 1930 году и первоначально финансировалась фондом Рокфеллера. Благодаря солидным вливаниям институт начал создавать собственный научно-исследовательсикй флот перед войной. Так, известное судно «Атлантис» было построено в 1931 году и служило до 1964 года, завершив карьеру поисками погибшей «Трешер». В это же время были созданы научные лаборатории для исследований по всем направлениям океанографии. Во время войны институт получил всемерную поддержку от правительства США и обеспечивал ВМС важной научной информацией для эффективного ведения противолодочной борьбы, десантных операций, минно-заградительных действий. С тех пор государственное финансирование, в том числе и военно-прикладных исследований, является основой для развития института. Доля государства в его бюджете составляет 80 %. Институт имеет тесные связи с ВМС США. Руководителями этого учреждения назначаются, как правило, действующие адмиралы ВМС. Так, руководителем института в 1998 году являлся контр-адмирал Р. Питтенджер. В плане разработки научных программ и создания сверхсовременной техники для исследования океана и, с уверенностью можно сказать, решения сложных задач в интересах ВМС США институт поддерживает интенсивное сотрудничество с Массачусетским технологическим институтом в Бостоне. Стабильное финансирование от правительственных источников, патронаж ВМС США и привлечение квалифицированного научного персонала позволили создать уникальную «флотилию» сил и средств для глубоководных исследований. На ее вооружении в настоящее время состоят оснащенные по последнему слову техники исследовательские суда «Атлантис III», «Кнорр», «Океанус», «Астериас», обитаемые и автономные аппараты «Элвин», «Джейсон», ABE. Научными подразделениями института являются отделения прикладной физики океана, морской биологии, морской химии и геохимии, океанографии. В институте одновременно разрабатывается до 350 научных проектов.


[Закрыть] на мысе Код. Итоги первого этапа спасательной операции были достаточно успешными и давали основания рассчитывать на ее положительный исход. «Элвин» должен быть спасен для ВМС! Вдохновленный экипаж «Элюминаута» с помощью высококвалифицированного персонала института достаточно быстро устранил неисправности гидроакустики, системы электропитания. А вот ремонт механических узлов манипуляторов вызвал неожиданные затруднения. Их невозможно было отремонтировать без постановки в док. 22 августа в полдень начали буксировку «Элюминаута» в док военно-морской верфи в Бостоне. На следующий день аппарат был поставлен в док, и начался его интенсивный ремонт.

Тем временем команда инженеров ВМС, располагая информацией первого этапа операции, ломала голову над новым способом подъема «Элвина». Необходимо было максимально разгрузить манипуляторы главного спасателя «Элюминаута», наиболее ненадежного «узла» всей системы спасания и подъема. Для реализации этого способа были сконструированы и изготовлены в кратчайший срок новое подъемное устройство, а также механизм его крепления в носовой части «Элюминаута». Теперь при занятии исходной позиции над «Элвином» «Элюминаут», как бы «клюнув» носом, опускал подъемное устройство нового типа. Манипуляторы же, по этому плану, использовались только для удержания большого аппарата над малышом «Элвином».

Обновленный «Элюминаут» вышел из Бостона 25 августа. На следующий день вышли остальные силы соединения. Начался второй этап операции по спасанию «Элвина». 27 августа «Элюминаут» пошел на глубину в свой «последний и решительный бой». На борту находились четыре члена экипажа и два оператора спасательно-поискового комплекса. Пройдя полтора километра вглубь, «Элюминаут» доложил на поверхность, что обнаружил «Элвина» в прежнем положении: с небольшим креном на правый борт и дифферентом на корму. Работа началась. Главным было установить новое подъемное устройство… Это была утомительная работа даже для опытного экипажа. Несколько неудачных попыток… В конце концов измотанные операторы просто оторвали манипуляторами кусок ограждения рубки «Элвина», мешающий установке подъемного устройства. Только в три часа утра из глубины пришло радостное известие – задача решена! На это ушло двенадцать часов сорок минут. Еще некоторое время ушло на присоединение троса к подъемному устройству. После этого «Элюминаут» подвсплыл над «Элвином» и с помощью системы вертикального подъема дал полную нагрузку на трос. Все нормально! Трос натянулся, но подъемное устройство выдержало нагрузку и цепко держалось в люке «Элвина». Подводная часть операции закончилась. Теперь с «чистой совестью» и чувством выполненного долга экипаж «Элюминаута» мог всплывать на поверхность. Главным действующим лицом операции становилось судно «Мизар». В восемь часов утра был дан приказ на выборку троса. Барабан троса тихо закрутился на борту «Мизара». Подъем начался…

Через три часа со всеми предосторожностями свободная часть троса была выбрана, и динамометр на барабане зафиксировал нагрузку, свидетельствующую, что «Элвин» оторвался от дна и теперь начался его подъем с глубины около 1500 метров. Дело пошло быстро, уже через час «утопленник» был на глубине около 30 метров прямо под дном «Мизара». Тотчас в воду спустились боевые пловцы ВМС. Они закрепили дополнительные тросы на корпусе «Элвина», а также бережно завернули «малыша» в крепкую страховочную сеть для исключения малейших случайностей в дальнейшем. Работа на этой глубине с использованием аквалангистов заняла достаточно продолжительное время и была закончена только к половине третьего ночи 29 августа. Завернутого в сеть «Элвина» подняли еще выше к поверхности, на глубину приблизительно 12 метров. Теперь можно было сказать, что ВМС США спасли свой глубоководный аппарат, уже почти совсем потерянный по вине личного состава.

«Мизар» начал буксировку драгоценного для ВМС груза под своим днищем, двигаясь насколько возможно медленно. Этот этап операции занял почти двое суток, и только 31 августа отряд прибыл в небольшой порт Менемша Байт на побережье Новой Англии. Вскоре туда же прибыла и встала на якорь баржа, оборудованная достаточно мощным краном, чтобы осуществить подъем «Элвина» из воды. На следующий день начался завершающий этап операции. Сначала была откачана вода из обитаемой части аппарата, затем мощным усилием кран вытянул «Элвина» из-под воды и положил его на палубу баржи. Вскоре с «Элвина» было снято все оборудование, которое получило хотя бы малейшие повреждения. Заслуженный «боец спецназа» ВМС участник операции по ликвидации последствий самого опасного инцидента с ядерным оружием США вскоре должен был вернуться в строй. Однако в дальнейшем, по крайней мере в открытых зарубежных источниках, не встречалось информации, подтверждающей участие «Элвина» в какой-либо полезной для ВМС деятельности. Упоминалось, правда, об участии аппарата в исследовании останков «Титаника» в 1986 году. Этой экспедицией руководил Роберт Бэллард, который и обнаружил погибший лайнер годом ранее. ВМС США даже финансировали эти работы. По всей видимости, они представляли какой-то интерес для военно-морского ведомства США.

В операции по спасению «Элвина» ВМС США провели проверку возможностей глубоководных средств и систем, а также отработку действий личного состава по поиску и подъему объектов с океанского дна. Этот опыт был использован в дальнейшем американской военно-морской разведкой при проведении специальных операций по подъему советской техники, оружия и их фрагментов из морских глубин.

Где «Скорпион»?

В мае 1968 года ВМС США понесли тяжелую утрату: в период трансатлантического перехода атомная подводная лодка «Скорпион», что называется, исчезла с экранов локаторов и пропала в океанских глубинах. Это была вторая потеря атомного подводного флота США за пять лет. В ВМФ СССР к тому времени затонувших атомных подводных лодок не было. Когда пришло известие об исчезновении «Скорпиона», группа доктора Крэйвена занималась устранением проблем, возникших при первых походах модернизированной «Хэлибат». Несмотря на это Джон Крэйвен как главный научный эксперт ВМС по глубоководным исследованиям со своими коллегами был привлечен к анализу гибели и поиску этой пропавшей лодки.

«Скорпион» исчезла, казалось, без всяких видимых причин: ни глубоководного погружения, как у «Трешер», ни других испытаний – ничего… Можно было предположить тяжелую навигационную аварию, ведь только недавно атомная подводная лодка «Скэмп» чудом избежала катастрофы, едва не столкнувшись с подводной горой в Тихом океане. «Скэмп» была «рядовым бойцом» – разведчиком, торопилась на слежение за советскими кораблями во время ракетных стрельб и в результате спешки чуть не погибла. Но предполагать наличие неизвестной подводной горы на Атлантике – это что-то из области пропавшей Атлантиды, да и не торопилась никуда «Скорпион», а спокойно и размеренно следовала в Норфолк. Вместе с тем необходимо заметить, что подобные случаи не были редкостью в американском подводном флоте. Сама «Скорпион» была привлечена к военно-морским учениям НАТО в марте 1968 года вместо атомной подводной лодки «Сивулф», той самой, что была кандидатом в спецназ. «Сивулф» в ходе боевой подготовки ударилась кормой о грунт в заливе Мэн и надолго выбыла из строя.

Кроме происшествий такого характера технические неполадки на подводных лодках были также повсеместным явлением. Стали вспоминать, что на «Скорпионе» были отмечены хорошо известные командованию неисправности системы аварийного продувания балласта, протечки рабочей жидкости в системе гидравлики, поступление морской воды через дейдвудный сальник гребного вала. Все это в совокупности привело к необходимости ограничить рабочую глубину погружения до 100 метров, в три раза меньше, чем должна иметь исправная лодка. К тому же было выяснено, что 589-я (такой бортовой номер имела «Скорпион») была одной из четырех атомных лодок Атлантического флота, не прошедших «посттрешеровский» ремонт и модернизацию. После гибели «Трешер» все подводные лодки под личным контролем адмирала Риковера проходили модернизацию для усиления безопасности всех систем. Для «Скорпиона» не хватало то денег, то времени… Лодка интенсивно использовалась в разведывательных операциях против советского ВМФ, деятельность которого усиливалась как на Атлантике, так и в Средиземном море. Командование ВМС США было обеспокоено увеличением числа атомных подводных лодок СССР в Средиземном море, а также безопасностью своих ракетоносцев системы «Поларис», передовая база которых находилась в испанской базе Рота на Атлантическом побережье страны. В декабре 1967 года ракетная лодка «Джордж Маршалл» столкнулась со следящей советской атомной лодкой на выходе из Роты. И теперь обычным делом «Скорпиона» и других лодок Атлантического флота было охранение своих ракетоносцев, поиск советских многоцелевых лодок, словом – участие в интенсивных противолодочных действиях.

Первая «версия» о судьбе пропавшей лодки, заключалась в том, что она якобы поражена торпедой, когда пыталась отогнать советскую лодку от ракетоносца системы «Поларис». «Версию» отвергли – она была, конечно же, полным бредом. За исключением того, что… «Скорпион», наиболее вероятно, была поражена торпедой, но своей собственной! Но об этом – еще впереди… Что же касается «советского следа», то справедливости ради надо сказать, что официальная комиссия ВМС США в 1969 году издала документ по расследованию причин катастрофы, в котором полностью отрицалась какая-либо причастность к ней ВМФ СССР.

Мысли о возможной навигационной аварии, об изношенности систем и отсутствии дополнительных гарантий безопасности их работы не придавали оптимизма командованию ВМС США и участникам поисковой операции. Лодка должна была прибыть в Норфолк 27 мая 1968 года в 13.00. Последняя радиограмма с ее борта поступила 21 мая – лодка закончила слежение за группой кораблей ВМФ СССР и следует в базу. Командующий подводными силами на Атлантике вице-адмирал Шейд начал проявлять беспокойство уже с 23 мая, когда 589-я не ответила на контрольную радиограмму и молчала в последующие двое суток. Мрачные предчувствия нарастали… В назначенное время лодка не прибыла в Норфолк. В 15.15 «Скорпион» объявляется пропавшей и начинается полномасштабная поисковая операция. Самолеты-разведчики детально исследуют пятидесятимильную полосу по всему предполагаемому маршруту пропавшей лодки. Особое внимание при этом уделяется советским кораблям и самолетам. Вице-адмирал Шейд лично участвует в поисках на борту атомной подводной лодки «Пёрго». В это время Джон Крэйвен был назначен председателем группы научно-технических советников в поисковой операции. Он подчинялся только начальнику штаба ВМС и командующему Атлантическим флотом.

Начальник штаба ВМС США Мурер поручил Крэйвену возглавить аналитическую группу и сделать все возможное, чтобы найти лодку. «Она может быть в любой точке 3000-километрового пути. Проверка записей СОСУС ничего не дала. Сделайте что угодно, если можете», – так ему была сформулирована задача. Действительно, главная надежда была на то, чтобы найти какой-либо след пропажи в записи данных гидроакустических систем наблюдения.

Крэйвен был хорошим аналитиком, и все, в чем он нуждался для начала работы, это хоть какая-либо информация, относящаяся к возможной катастрофе, сколь угодно малая, любая… В данных СОСУС ничего обнаружено не было, надо было искать другие источники. Он связался со специалистами управления военно-морских исследований и от них узнал о наличии постоянно работающего гидрофона научной станции на Канарских островах. «Но с момента последнего сообщения с лодки прошло шесть суток, а обслуживающий персонал должен уничтожать каждые трое суток огромные рулоны бумаги, где самописцами поминутно зафиксированы все шумы в пределах радиуса действия гидрофона», высказали сомнение сотрудники управления. «Мало кто детально выполняет все инструкции», – подумал Крэйвен и немедленно связался с начальником островной станции. И действительно, через два часа поисков были обнаружены записи, которые могли бы помочь найти «Скорпион»! На бумажной ленте самописца были зафиксированы восемь взрывов, или ударов, или чего-то такого, что похоже на взрывы. Ориентировочное место этих взрывов находилось на больших глубинах…

Немедленно были посланы разведывательные самолеты в указанный район, однако следов «Скорпиона» обнаружено не было. Да и место было слишком неточным. Чтобы хоть сколько-нибудь эффективно производить поиск, надо было бы найти еще одну линию положения, и хорошо бы от другого источника. У Крэйвена источников информации больше не было… Но тем не менее вторая линия нашлась! Ее предоставил в группу анализа Уилтон Харди – главный специалист по гидроакустике элитной исследовательской лаборатории ВМС США. Он знал о наличии двух гидрофонов, дислоцированных в районе острова Ньюфаундленд, которые принадлежали ВВС США и были предназначены для фиксирования испытательных ядерных взрывов на советских полигонах. Несмотря на то, что гидрофоны находились на значительном удалении от предполагаемого места катастрофы и между двумя этими точками проходил Северо-Атлантический подводный хребет, акустическая информация о катастрофе «Скорпиона» была зафиксирована! Харди связался с Крэйвеном, записи были проанализированы в совокупности с предыдущими. И вот они – взрывы, точно на пути «Скорпиона». Сначала глухой, но достаточно сильный взрыв. Начало катастрофы? Через 91 секунду пошла уже серия взрывов, казалось более сильных. Первый взрыв мог бросить лодку на глубину, и тогда серия взрывов могла означать гибель ее отсеков от огромного давления. Одного за другим… Первый взрыв, через 4 секунды другой, дальше взрыв через 5 секунд, очередной через 2 секунды, далее через 3 и последний через 7 секунд. Спустя 3 минуты 10 секунд после первого взрыва океан уже был тихим и спокойным…

На четвертый день поисковой операции Крэйвен связался с адмиралом Мурером и доложил, что «589-я, скорее всего, погибла безвозвратно…». Теперь надо было найти останки лодки.

Записи станций по времени были сделаны всего лишь через 18 часов после последнего сообщения с лодки. Это означало, что она прошла не более 300–350 миль на пути к Норфолку. Ориентировочный район поиска был определен. Мурер, потрясенный донесением аналитической группы, все еще не хотел верить в самое худшее и поэтому предполагаемое место гибели «Скорпиона» приказал именовать «районом особого интереса», а не «районом катастрофы». Начались поиски лодки с привлечением специальных сил и средств. Главным научным экспертом опять был назначен Крэйвен…

Флагманом поисковой операции стало океанографическое судно «Мизар», которое участвовало еще в поисках «Трешер» и водородной бомбы у берегов Испании. На сей раз, с учетом прежнего опыта, судно было оборудовано усовершенствованным подводным аппаратом с чувствительной фотокамерой. В поисковый комплекс этого устройства входили также активный гидролокатор и магнитометр. Странное устройство на борту судна моряки «Мизара» звали по-разному: «штука», «рыбьи салазки», «рыба» и так далее.

Начались долгие дни напряженной работы. Сначала дно сканировалось гидролокатором, при получении какого-нибудь отраженного от подводного объекта сигнала с помощью магнитометра уточнялись его качественные характеристики: металлический это объект или нет. Если и в этом случае ответ был утвердительным, то уже тогда запускался подводный аппарат, и операторы долгие часы управляли им во время погружения и наведения на выявленный объект. Поиск велся в районе, определенном на основе расчетов аналитической группы. План поиска строился на предположении о движении лодки в западном направлении. Как могло быть иначе? Лодка шла из Средиземного моря в Норфолк давно известным маршрутом, и, следовательно, ее генеральный курс должен был быть 270°. Это нельзя было подвергать сомнению. Но результаты поиска говорили об обратном. Крэйвен со своей группой, уже в ходе поиска, строил различные версии катастрофы. Если с серией из семи взрывов все было понятно, то что могло послужить причиной первого, фатального взрыва? В результате своих исследований и экспериментов ученые пришли к заключению, которое и по сей день категорически отвергается ВМС США. Но именно благодаря этому заключению и было найдено «тело» 589-й. Гипотеза заключалась в том, что «Скорпион» погибла от атаки… собственной торпеды! Либо от ее взрыва в торпедном аппарате, что, в общем, не имеет принципиальной значения. И в том, и другом случае лодка должна была бы двигаться в восточном направлении.

В то время на вооружении атомных подводных лодок находились электрические торпеды Мк37. Их техническая надежность оставляла желать лучшего. Основным, и к тому же опасным, их недостатком было несанкционированное включение аккумуляторной батареи. В этом случае силовая установка торпеды при нахождении ее в торпедном аппарате срабатывала, что могло привести к взрыву боевой части. Поскольку такие случаи происходили достаточно часто, была разработана инструкция командирам подводных лодок по действиям в аварийной ситуации. Эта инструкция предусматривала, помимо других действий, разворот подводной лодки на обратный курс. Кто-то вспомнил, что командир «Скорпиона» коммандер Слэттери отрабатывал его с экипажем в декабре 1967 года, за полгода до катастрофы.

Командование ВМС встретило новую версию катастрофы «в штыки» – это означало бы признание низкой степени надежности основной торпеды флота! Но надо было в любом случае найти лодку, иначе «груз неизвестности» давил бы на моральное состояние экипажей всех подводных лодок. А ходить в море надо было больше и больше: ВМФ СССР осваивал все новые и новые районы Мирового океана. Обстановка на подводных фронтах в конце 60-х оставалась напряженной.

Ученые решили смоделировать ситуацию четырех последних минут жизни «Скорпиона» с помощью компьютеров. Для «чистоты эксперимента» был приглашен бывший старший помощник со «Скорпиона» – в качестве командира «виртуальной подводной лодки». Ему ничего не сообщили о новой версии, а просто сказали: «Ты – командир, действуй по ситуации…». Он выстрелил «горячую» торпеду, скомандовал: «Право на борт!», привел лодку на обратный курс и начал «убегать»… Через некоторое время торпеда нагнала «жертву» и ударила ее в борт – так оценили ситуацию бесстрастные компьютеры. А траектория гибнущей лодки привела именно в ту точку дна океана, которую прежде определили расчеты ученых… Гнетущее молчание воцарилось в компьютерном центре после эксперимента. Истина была очевидна, даже если ее невозможно будет доказать… Все же одно доказательство было реальным – надо было найти лодку именно в том месте. Был выстрел или нет, лодка все равно должна была лечь на обратный курс, имея в аппарате торпеду с работающей батареей. Так было предписано инструкциями по безопасности.

Время, отведенное на поиск, закончилось, наступали осенние штормы… Крэйвен едва уговорил адмирала Мурера продлить поиск на две недели. «Вы должны расширять зону поиска к востоку от исходной точки», – единственное, что сказал Крэйвен Баченэну – руководителю экспедиции на «Мизаре», который также считал поиск лодки делом чести «Мизара» и дал клятву не бриться до тех пор, пока не добьется цели. Опять потекли дни поиска. Томительное ожидание результата… Уже было сделано 200 000 фотографий различных «подозрительных объектов» – и ничего…

30 октября 1968 года после 145 дней поисков и ожидания в офисе Крэйвена раздался звонок из приемного радиоцентра: «Вам радио с «Мизара». Они говорят, что Бак (кличка Баченэна) сбрил бороду…». Крэйвен связался с начальником штаба ВМС США адмиралом Мурером: «Сэр, мы нашли «Скорпиона».

Опыт участия в поиске «Трешера» и «Скорпиона», подъеме ядерной авиабомбы обогатил самого Крэйвена и сотрудников его группы. Все более и более он убеждался в правильности своего решения по переоборудованию «Хэлибат». Та задача, которую ему поставила военно-морская разведка, могла быть решена только следующим образом: большой атомный носитель и специальные средства поиска и подъема на его борту. И сейчас, в начале лета 1968 года, его «любимое детище» – «Хэлибат» с двумя специальными аппаратами, которые назвали «рыбками», находилась в Пёрл-Харборе, готовая к выполнению нового задания. К этому времени уже был накоплен и осмыслен опыт первых неудач. Инженеры Крэйвена, экипаж коммандера Мура и офицеры разведуправления ВМС трудились без устали, устраненяя неисправности и готовя лодку к выходу в море. Но все же путь «Хэлибат» к славе был тернист, а «первые блины» – походы конца 1967 – начала 1968 годов – оказались «комом»…

«Хэлибат» начинает и… проигрывает

Модернизация «Хэлибат» заняла почти четыре года и поглотила 70 миллионов долларов из бюджета ВМС. Все работы по модернизации лодки были строго засекречены. Главной «легендой прикрытия», как уже говорилось, послужили работы, проводившиеся якобы для создания спасательных глубоководных аппаратов по программе DSRV. Участие же группы Крэйвена, ответственной за эту программу, в различных поисковых и спасательных операциях ВМС только придавало дополнительную правдоподобность основной легенде.

Корабль получил статус «специального проекта» и в плане реконструкции был выведен из подчинения ведомству Риковера. Естественно, это послужило причиной серьезной неприязни могущественного адмирала к «Хэлибат» и ее новому «создателю». Хорошо еще, что Крэйвен получил серьезную поддержку начальника отдела подводных операций военно-морской разведки Джеймса Брэдли, ставшего его полным единомышленником. Сорокашестилетний кэптен был опытным подводником. В свое время сам Риковер лично предлагал ему карьеру в атомном флоте, но Брэдли выбрал разведку. Это был поступок, свидетельствующий о недюжинном характере и своенравии. То было время стремительного продвижения к адмиральским звездам толковых офицеров на атомных лодках, тем более под патронажем самого Риковера. Но Брэдли не сделал этого шага и отказал Риковеру.

Он начал карьеру разведчика в конце 50-х помощником военно-морского атташе в Бонне, куда был назначен благодаря изучению немецкого языка в университете Джорджтауна. В 1966 году по ходатайству помощника начальника разведывательного управления ВМС Брэдли занимает пост начальника отдела подводных операций. Теперь он ставил разведывательные задачи всем атомным лодкам ВМС США. Вскоре после назначения Брэдли знакомится с операцией «Морской еж» – «специальным спасательным проектом», под прикрытием которого проходила модернизация «Хэлибат», и ее автором Джоном Крэйвеном. Обладая большим опытом, Брэдли сразу увидел перспективу проекта. Собирать образцы вооружений с океанского дна! Этого просто никто не мог предположить! Он действительно стал ярым защитником проекта и приступил к разработке оперативных планов использования подводной лодки.

Летом 1967 года была полностью завершена программа испытаний по поиску предметов на дне полигона с помощью «рыбок» и другой специальной аппаратуры. Во время «генеральной репетиции» в полигоне была затоплена модель головной части ракеты, и «Хэлибат» смогла успешно обнаружить и сфотографировать ее.

И вот первый разведывательный поход. Специалисты военно-морской разведки разработали план операции «Винтервинд» («Зимний ветер»). Ее целью был подъем боевой части советской баллистической ракеты. Совместно с разведкой ВВС США были уточнены координаты точек падения советских ракет, а «Хэлибат» должна была их обследовать. Излишне говорить, что автором плана был кэптен Брэдли. Он понимал, что реально «Хэлибат» не могла еще в то время поднять боевую часть ракеты со дна океана. По замыслу Брэдли лодка должна была скрытно зафиксировать места падения боевых частей и установить здесь радиомаркеры с временем работы до семи лет. За это время он рассчитывал получить от команды Крэйвена специальные сверхмалые подводные лодки, способные поднять со дна драгоценный объект.

Истинную цель похода «Хэлибат» знали только ее командир Мур и еще несколько офицеров. Даже специально подготовленные операторы подводной аппаратуры разведки не были информированы о миссии «Хэлибат» в полном объеме. Их начальник, тридцатилетний лейтенант-коммандер Джон Кук, обладающий двойным титулом «офицера управления подводными операциями» и «ответственного офицера специального проекта», знал только то, что «Хэлибат» должна искать на океанском дне на глубине более 5000 метров любые предметы, боiльшие по размерам, чем канистра. Система управления разведывательным комплексом размещалась в большом отсеке в носовой части лодки. Ввиду строгой секретности, окружавшей их действия, операторы-разведчики получили от экипажа прозвище «летучие мыши», а сам отсек прозвали «пещерой летучих мышей». Размеры отсека, оборудованного вместо ангара самолетов-снарядов «Регулус», составляли 16 метров в длину, 9 в ширину и 10 в высоту. Он был разделен на три уровня. В нижнем размещались «рыбки» – подводные аппараты, составляющие особую гордость Крэйвена. Он был уверен, что это лучшие разведывательные аппараты того времени. Каждая «рыбка» весила около двух тонн и была буквально напичкана различной поисковой аппаратурой. Одновременно на борту лодки находились два аппарата, они могли выпускаться из лодки на расстояние в несколько миль. На следующем уровне размещался пост управления подводными аппаратами. Третий уровень «пещеры» представлял собой центр анализа информации, оборудованный мощным компьютером «Юнивак 1124» и другим оборудованием.

С прибытием в район операции команда Джона Кука успешно осуществила разметку океанского дна при помощи специальных приемопередатчиков транспондеров (англ. Transmitter-responder). Каждый из этих приборов имел уникальный звуковой код, и с «прибытием» его на дно при активизации излучения штурманская служба «Хэлибат» точно фиксировала его местоположение в определенной точке на карте.