Текст книги "Булыжник под сердцем"

Автор книги: Джулз Денби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Когда я вышла, в коридоре стоял Шон.

– Сортир здесь, – не особо тактично бросила я.

– Да, спасибо. – И остался стоять. Будто ждал чего-то.

Творится что-то странное – как и его поведение снаружи. Я – или выпитое пиво – решили вывести его на чистую воду:

– Я видела тебя на улице, еще до прихода. Ты смотрел на эти дома, а потом зашел на свалку. Зачем? И зачем делать вид, будто вот только что приехал?

Он посмотрел на меня сверху вниз и слегка улыбнулся – словно впервые про меня подумал. У меня на загривке волосы встали дыбом. Захотелось позвать Энди с Питом – пусть они его вышвырнут. Но потом я вспомнила о Джейми, ее новом платье и открытом лице – и остановилась.

– Все замечаешь, а? – Он продолжал улыбаться. Я чувствовала себя ребенком, который сморозил глупость; весьма неприятно.

– Да. Замечаю. И что?

– Я ничего такого не делал. Просто осматривался. Я раньше тут не бывал, решил проверить, можно ли там в следующий раз припарковать машину. Ну, это безопаснее, а то в фургоне все мои шмотки.

Еще немного, и я рассвирепею.

– Думаешь, будет следующий раз? Ты, блядь, не слишком торопишься?

– Вряд ли. Типа, вовсе нет. Твоя подруга – потрясающая женщина. Думаю, мы сойдемся. Не волнуйся, я о ней позабочусь. Как это мило – верность друзьям. Ценю это в женщинах. Терпеть не могу сучек.

– Да, блядь, ты чертовски прав, чувак. Она – потрясающая. И не одна я так считаю. И у нее отличные друзья, просто замечательные. И на твоем месте я бы об этом не забывала. Я– – Я уже захлебывалась от возмущения, язык заплетался.

Шон прислонился к стене и спокойно поглядел на меня. Он был очень спокоен:

– Знаешь, зря ты столько материшься, правда, зря. Такая милая девочка. Люди могут не то подумать. И принять тебя за жалкую шлюшку или что-то вроде. Но ведь это не так, верно? А?

Теперь я по-настоящему злилась. Я знала, что этого он и добивался, но слов не хватало. Я уже хотела объяснить ему, что к чему, но тут наверх поднялась Джейми. Она явно искала его.

– А вот и наша потрясающая женщина, – объявил Шон, протянул ей руку и нежно притянул мою подругу к себе. – Я тут только что говорил твоей подруге… прости, Милли? Да, Лили, точно, виноват, все время путаюсь с именами. Так вот, мы тут обсуждали, какая ты потрясающая, красивая женщина и сколько у тебя замечательных друзей. И я сказал, что, надеюсь, однажды стану одним из них…

Джейми расцвела. Я как полная дура разинула рот. Я надеялась, Джейми такая слащавость взбесит. Но Джейми только захихикала и покраснела, как четырнадцати-летка на первом свидании. Омерзительно. Я поняла: если я сейчас не расскажу все – о том, как он шнырял снаружи, как оскорбил меня, – Джейми проглотит наживку.

Только я открыла рот, как сверху, с громким смехом обсуждая, что бы сделать с Моджо и Энди, прискакали Лонни, Магда и Дженни и утащили Джейми, оставив меня с Шоном. Все кончено. Я проиграла. Теперь она мне никогда не поверит, я упустила шанс. Хотя, может, есть способ показать ей, какой он ублюдок, пока еще не поздно. Ничего, я еще выиграю эту войну. Я посмотрела на Шона.

Он глядел мне в глаза, все так же слегка улыбаясь этой своей ужасной улыбкой:

– Без обид, верно, дорогая? Все по-честному и все такое. И будем друзьями – хотя бы ради нее, так? Мы же не хотим, чтобы наша потрясающая девочка страдала, верно? – Улыбка стала шире, и этот мудак мне подмигнул.

Я вскипела от негодования. Бог свидетель, до этого я не знала, что такое ненависть. Он играл со мной, как кошка с мышкой, и даже не скрывал, что ему это нравилось. Я развернулась и влетела в ванную, раздраженно хлопнув дверью, – словно боялась, что он пойдет за мной.

Я стояла над раковиной, тяжело дыша. Пытаясь успокоиться, чтобы не наделать глупостей, я сунула руки в холодную воду – лучшее средство от нервов, как всегда говорила мама. Я бросила взгляд в старое красивое зеркало. Мы его откопали на барахолке в Бристоле – позолоченная рама, наверху лепные яркие цветы и ленточки. Стекло чуть потускнело от времени, в уголках виднелись темные пятна. В таком зеркале отражение – будто из восемнадцатого века, считали мы. И сейчас на меня смотрело мое лицо, из-под волос торчали глупые рожки. Я содрала их и бросила в мусорное ведро. И зачем я их надела? Я выглядела глупо, как ребенок. Да и ощущала себя несчастным ребенком. Руки дрожат, плотно сжатые губы побелели. Мне хотелось плакать, но слез не было. Как глупо! Все по-идиотски! Идиотский наряд, идиотская вечеринка, моя жизнь, моя низкая коренастая фигура, чертовы кудряшки. Все не так. Ненавижу!

Я уселась на унитаз и потерла лицо, пытаясь успокоить дыхание. И с чего так расстраиваться из-за этого урода? Кто он такой? Очередной уебок. А Джейми – моя подруга и сестра. Пусть пробует, посмотрим, чего он добьется. Нет, не на этот раз, козел, я больше не позволю всяким уродам опускать мою подругу, а затем ее бросать. На этот раз слишком многое на кону.

Как героично. Но пока я сидела и распевала боевые гимны, начали закрадываться тревоги и сомнения – как всегда, если мне плохо. Типа, мультик: на одном плече ангел, на другом дьявол, оба шепчут тебе в уши. Ангел говорит: встань на защиту, не будь эгоисткой, но дьявол… о, он знает, как тебя достать. Зачем напрягаться, говорит он. Зачем опять выкладываться ради человека, который все равно повторяет те же ошибки? Тебе придется смириться, этот ублюдок станет приходить в дом, на концерты, отвлекать ее, обедать вместе с вами. А тебе придется успокаивать Джейми, когда он будет обижать ее, разбивать ей сердце. Да и с работой не все так гладко. Хватит, пора позаботится о себе. Ты сделала все, что могла, никто тебя не упрекнет. В шоу-бизнесе полно работы, не говоря уже о бухгалтерии – кажется, менеджер «Пенни Кухен» тебе вчера говорила, что устроит к ним на работу когда угодно? Почему нет? Переедешь в Лондон, пусть Джейми одна разбирается со своей судьбой – сама виновата.

О да, дьявол знает свою работу. А я так устала. И мне так не хватало Габриеля. Вот бы спустить его на этого парня и посмотреть, как наш умник мистер Шон будет разбираться с мужчиной типа Гейба. Может, упиться и забыться? – подумала я. А смысл? Два дня похмелья и ничего умного.

Я встала и снова посмотрела в зеркало. Расправила плечи и привела в порядок прическу. Уйди, Сатана! Я могу не хотеть, могу злиться, я расстроена как черт знает что, но у меня есть чувство долга и более того – я знаю, кого люблю. Так что извини, Сатана. Ты сегодня в пролете, дружок.

Когда я вышла из ванной, Шона уже не было – не знаю, почему я ожидала его увидеть. Приехал еще народ, и я спустилась поздороваться и все такое. Лонни расстроилась:

– О, торокая, ты сняла эти милые рошки! Как шаль!

Но наряжаться уже не было смысла. Поэтому я предпочла остаться собой, что бы это ни значило…

Я поставила альбом «Диско Инферно» [39]39
  «Диско Инферно» – американская пост-рок-и панк-группа, пик популярности которой пришелся на конец 1970-х


[Закрыть] и в гостиной стало веселее – ну, немодное, знаете, веселье, а просто громко и по-идиотски. Маркус завернулся в кусок черного муслина и принялся «изображать кокон» – ползал, булькал и… в общем, это надо было видеть. Все прошло круто, вечеринка удалась на славу, и к трем утра гости начали расходиться. Бен пришлось буквально уносить Лон-ни на руках – настолько та ужралась. Впрочем, Бен вроде осталась довольна. Даже вызвалась помочь назавтра с уборкой – очень мило с ее стороны.

Появился Моджо, заново накрашенный и в черной пашмине [40]40
  Персидская шерстяная шаль.


[Закрыть] поверх платья. От него исходил аромат святости – или то был «Л'Ёр Бле»? Моджо вызвал такси. Похоже, Особенный хотел полюбоваться на свою прелесть, и к тому же уборка – явно не его конек. Ну, что тут поделаешь. Моджо пообещал купить нам побольше карри, когда вернется домой, и я его отпустила – слегка скривившись и одарив поцелуем.

В общем, остались мы с Джейми. Она сняла туфли и улеглась на диван, мы выпили чаю и доели булки и сыр. Я не хотела говорить о сами знаете ком, но ей не терпелось поделиться:

– Такой милый парень. Честное слово, Лили. Знаешь, что он сделал, когда уходил? Поцеловал мне руку! Клянусь богом! Не лез ко мне, ничего. Такой вежливый. Даже старомодный. Сказал, что зайдет завтра, пригласил прогуляться в Джуди-Вудс. Правда, мило? Просто невероятно. Такой симпатичный. Ему всего двадцать четыре! Не знаю, что он нашел в такой старой кошелке? Но он говорит, ему нравятся зрелые женщины, настоящие – с девочками ему скучно. Я думаю, он то, что мне нужно, Лили. У нас одинаковые вкусы: он любит читать. Правда, ему редко удается – работает как проклятый. Любит ходить в кино, гулять и все такое. Он был профессиональным спортсменом, спринтером, пока не получил травму. Так он и устроился на работу – это компания его тренера. Он говорит, что не стал бы работать на того, кого не уважает, – он слишком гордый. Поэтому так часто менял работу – не мог устроиться, исполнять приказы идиотов. Ну, оно и понятно. Такой-то парень. Его папа – владелец «Пауэрс Моторс», это неподалеку, может, знаешь? И, кажется, еще двух стоянок, почти сеть выходит, я толком не поняла. Но они не ладят, очень грустно. Любой отец гордился бы таким сыном…

И так далее. Ну что я могла ответить? Что он двуличный ублюдок? Честно сказать, у меня уже сил не было. Я устала, а она лежала такая счастливая в свом новом платье, положив длинные белые ступни на подушку – статуя со средневекового надгробия. Ногти на ногах выкрашены золотым лаком – помню, я еще подумала: это она для него сделала, хотела, чтобы все было идеально.

Я сидела и кивала, а в конце концов сказала, что хочу спать. Пока я вставала, потягивалась, чесала голову и зевала, Джейми резко помрачнела и села, глаза ее наполнились слезами:

– Лили, ведь он тебе нравится, правда? Если нет, я этого не переживу. Он сказал, ты ему понравилась, – сказал, что ты с характером. Прошу тебя, Лили, на этот раз все будет по-другому, клянусь. Он не такой как остальные, честное слово. О, Лили, я так его хочу – я бы душу отдала, чтобы с ним быть. Я так хочу, чтобы мы все стали друзьями. Пожалуйста, Лили. Ты моя семья, мой лучший друг, но я… я хочу его, я…

Жалость чуть не сбила меня с ног. Какое же я дерьмо – я еще хотела ее бросить. Бедная большая девочка, ну и каша получилась. И почему жизнь такая сложная штука у тех, кому так нужна простота? Я устала и замерзла, но все равно встала возле нее на колени и взяла за руку:

– Все будет хорошо, малышка, все будет хорошо. Вот увидишь. Ложись в постельку, а завтра все будет здорово, обещаю. Я уверена, он отличный парень, а если нет – на нем свет клином не сошелся, так что все фигня.

Она прижалась горячей щекой к моей руке и улыбнулась. И я почувствовала, что мне миллион лет. Как минимум. Мудрая усталая старуха. Я поднялась к себе, закрыла дверь на чердак и заползла в постель к Мушке.

С улицы ветер швырял капли ледяного дождя в мое окно, но я чувствовала себя в безопасности – в постели с кошкой, под теплым одеялом. В моем безопасном доме. В безопасной жизни.

А снаружи, во тьме, точно заблудившийся мальчик, улыбался сам Сатана.

21

Ясное дело, в воскресенье Шон не заявился. Мы с Бен, зевая, занялись уборкой – учитывая обстоятельства, могло быть хуже, – сложили весь муслин и остальные мелочи, типа наволочек, в мусорные пакеты и отнесли в прачечную. К счастью, никто не наблевал – хуже этого не придумаешь.

Джейми пыталась помочь, но при каждом звонке телефона у нее сносило крышу. В общем, я отправила ее готовить чай с тостами, но и хлеб она сожгла. Мы с Бен театрально вздохнули и закатили глаза. В конце концов Джейми отправилась наверх, а мы плюхнулись на диван.

– Ох уж эта любовь, – мрачно выдала Бен. – Столько страданий. Определенно плохая идея. Сплошной самообман. А с этим парнем, даже не знаю. Он ничего такого не говорил… но, по-моему, при нас с Лонни ему… неуютно. И это ничто по сравнению с его состоянием, когда он понял, что Моджо мужчина. Чуть пиво не разлил, подавился. Звучит смешно, но веселого мало. Не люблю судить, Лили, но…

– Что «но»? Договаривай. Да ладно тебе, никто не услышит. Хватит философию разводить. Что ты думаешь?

Я думала, она скажет грубость – типа, «опять приехали».

Но ее слова повергли меня в шок:

– Он гомофоб. И расист. Я думаю, опасен. Полон ненависти. Больной разум. На твоем месте я была бы поосторожней. И Джейми. Если что, звони мне. Днем или ночью. Не знаю, чем смогу помочь, но все же. Если что-то случится – звони.

– Бен, господи – с чего ты это взяла? Этот ублюдок тебе что-то ляпнул? Обидел тебя?

– Да тут не надо ничего говорить. Я всю жизнь лесбиянка, ты знаешь. Уже такое видела. Манеры, выражение лица, как он с тобой разговаривает. Он пытался скрывать – не получилось. Решил, что Моджо – страх господень, даже смотреть на него толком не мог. Как Салим и Тай. Расист, типа «вы, всякие там» и «я не расист, но». В общем, ничего хорошего.

– Господи, ты сказала Джейми?

– Нет смысла. Он хорошо маскируется. А она втюрилась по уши. Только – пойми меня правильно, я не критикую, – что он в ней нашел? Люблю Джейми, чудесная, умная, веселая женщина. Но он – цивил, моложе ее, красавчик, манипулятор. Зачем она ему? Что-то здесь не так. Ладно, пойду. Хватит сплетничать. Не волнуйся, не всегда такая придирчивая. Прости.

Я проводила ее с тяжелым сердцем. Бен не дура, и если она считает, что пахнет паленым… ну, по крайней мере, у меня не паранойя. Жаль, что нет Гейба, но он до Рождества в Европе.

День плавно перетек в вечер. Темнело, холодная ночь постепенно остудила дом.

Джейми все больше мрачнела. Я засуетилась, включила самую мощную конфорку, врубила телик и попыталась разговорить Ее Светлость. Без результата. Когда Джейми в таком настроении, лучше заткнуться, и мы молча уселись смотреть старый фильм.

Вернулся Моджо с огромным пакетом еды, на который я накинулась, как Бен Ганн на головку сыра [41]41
  Бен Ганн – герой книги Р.Л. Стивенсона «Остров Сокровищ», брошенный пиратами на необитаемом острове и 14 лет мечтавший о кусочке сыра.


[Закрыть]. Джейми ковыряла тикку из курицы и смотрела в одну точку, а около одиннадцати отправилась в спальню. Я знала, что она там рыдает, но ничего не могла поделать – только переживать.

Моджо грациозно вытер губы краешком кухонного полотенца и задумался. По телевизору Джон Уэйн [42]42
  Джон Уэйн (наст, имя Марион Майк Моррисон, 1907 – 1979) – американский киноактер, известен главным образом многочисленными ролями в вестернах.


[Закрыть] кого-то пристрелил. Я подождала. Наконец Моджо открыл рот:

– Дорогуша, этот… парень. Я обеспокоен.

– Не один ты, приятель. Бен тут распиналась, что он гомофоб, расист и все такое. Никогда не видела, чтоб она кого-нибудь так припечатывала – разве что другого философа. Я считаю, этот парень – полный отморозок, хотя он ничего такого не сказал, сплошь намеки, манера речи… Мне он действует на нервы.

– Да, наш новый друг все то, что упомянула наша дорогая, драгоценная умница Бен, и, боюсь, не только.

– Но, послушай, он обещал сегодня заглянуть, но так и не пришел. Может, слинял? Понял, что здесь ловить нечего?…

– Он еще объявится, рыбка, можешь мне поверить. Это меня и беспокоит. Думаю, стоит попросить этого милого Энди поставить мне завтра замок. Такой очаровательный мальчик и всегда рад помочь. На этот раз я присмотрю за своими драгоценностями. Только не волнуйся, дорогуша, – от этого одни морщины. Этот Шон – очередная Ошибка Джейми, и мы это знаем. Возможно, неприятнее, чем обычно – но ничего не поделаешь, остается переждать. Думаю, ты так и поступишь? Верная малышка. А пока разреши мне соблазнить тебя фисташковым калфи [43]43
  Калфи – индийское мороженое.


[Закрыть]. Оно в холодильнике, а зная твой здоровый аппетит…

И он объявился. На следующий день, когда я приехала домой после работы и визита к маме (которая, по-моему, выглядела немного усталой), Джейми радостно ворковала над букетом в упаковке, перевязанной стандартной ленточкой цвета блевотной зелени:

– Посмотри, это от него – правда, прелесть? И записка – он не смог вчера зайти, дома были проблемы – бедняга, уж я-то знаю, каково это! Господи, мне еще никто не присылал цветы! У нас есть какая-нибудь ваза? Где? Нет, я сама принесу.

В ту ночь он ей позвонил. Я засекла – пятьдесят минут. На этой неделе у нас намечалось два концерта – в четверг в Сент-Олбанс и в пятницу в Брайтоне, в клубе «Бух!». Платили хорошо, и я беспокоилась, будет ли Джейми на высоте, – а то у нее совсем крыша съехала из-за всей этой «любови».

Зря я нервничала – она выступила блестяще. Все наперебой галдели, какая она гениальная и неподражаемая актриса. Я впечатлилась, Джейми буквально сияла. Похоже, увлечение Шоном дало ей хороший толчок. Может, мы и впрямь к нему слишком строги? Джейми утверждала, что Шон просто пытается перебороть свое воспитание. Ну, думала я, может, так оно и есть. В нашей компании он пока еще не в своей тарелке – может, он исправится. Хорошо, если я ошиблась на его счет, потому что иначе он – безнадежная сволочь. Потому что иначе наша дружба с Джейми под ударом.

Мы с удовольствием отработали эти концерты. Было здорово, как в добрые старые времена. А в субботу отправились в культовую пирсинг-студию «Перфорация» в Брайтоне, где я проколола губу, а Джейми – козелок. Я сказала, что хочу еще татуировку, и Гейб обещал сводить меня к знакомому мастеру, Вану Бёрджессу. Мы посмеялись, вспомнив его первую записку мне – я тогда еще подумала, что он едет к ванной, потому что почерк у Гейба жуткий. Мы обсудили мою идею сделать наколку в виде племенного браслета, попереживали, больно ли это. Поели блинчиков и с воплями побегали по пляжу. По дороге домой мы болтали и слушали «Радио Четыре» и старые кассеты «Систерз оф Мерси», «Киллинг Джоук» и «Нью Модел Арми» [44]44
  «Систерз оф Мёрси» (1980 – 1990) – британская готик-рок-группа. «Киплинг Джоук»(с 1978 г.) – британская постпанк-группа. «Нью Модел Армии» (с 1980 г.) – британская пост-панк-группа.


[Закрыть], а я заставила Джейми потерпеть Тупака, Кейт Буш, «Сайпресс Хилл» и «Вокруг Хорна» [45]45
  Тупак аль-Шакур (1971 – 1996) – американский исполнитель гангста-рэпа. Кейт Буш (р. 1958) – британская певица и композитор. «Сайпресс Хилл» (1988 – 1993) – американо-мексиканская рэп-группа. «Вокруг Хорна» (1965 – 1969) – популярное комедийное шоу британского комика Кеннета Хорна (1907 – 1969) на «Радио Би-би-си».


[Закрыть]. Ее Светлость стонала, но в глубине души ей они тоже нравились; к тому же нас хлебом не корми – дай поспорить, а тут такой случай. Мили пролетали незаметно, было клёво.

То была одна из наших последних счастливых поездок. Одна мысль о ней – и сердце будто шипы раздирают; мы так дружили, мы были так близки.

Через день после нашего приезда заявился Шон. Я решила, что дам ему шанс, роскошь сомнений и все такое. Без толку. Ни малейшего, блядь, толку. Ничего такого он не говорил – что-то неправильное было в самой манере речи, в том, сколько он рассказывал о себе, о своей тяжелой жизни. Вы уж меня простите, но его семья отнюдь не нищая: учился он в престижных школах, все самое лучшее. Ладно, может, его отец и был жестковат – в принципе, типичный торгаш, – но послушать Шона, так его папаша – Гитлер собственной персоной. Мне бы отец подарил в восемнадцать мотоцикл! А по словам Шона, отец его жалкий скряга, поскольку не раскошелился на последнюю модель. А в спорте… если б только Шону дали шанс, он бы на блюдечке получил олимпийское золото. Но сначала все были против него, а потом – о горе, – случилась травма, разорванное коленное сухожилие. Тоже мне, старые боевые раны. Мы даже узнали, как сильно он хотел служить в армии и стать десантником, или спецназовцем, или как их там, но, ч-черт, его признали негодным – у него приступы астмы, когда он волнуется. Господи, я не верила ни единому слову – от этих историй лажей несло за версту. Он явно рассказывал их не впервые – все отрепетировано. Я порадовалась, что Моджо уехал – он бы не вынес такого цирка, и мы бы не миновали скандала. Но Джейми все проглотила. Хлопотала вокруг Шона за ужином и подливала вина. Тоже мне, гейша хренова. Я удивилась, что она не омыла ему ноги и не вытерла их волосами. Блэээ.

Вечер получился так себе, так что я решила улечься пораньше и почитать американский нуар-триллер, купленный на последних гастролях. Я вылезла из ванны – в жутком розовом махровом халате, мужской пижаме «С. и М.» и тапочках в виде кроликов – и прошлепала на кухню выпить последнюю чашку чаю, и тут у меня за спиной кто-то появился. Я ничего не услышала, просто ощутила присутствие. Я нервно развернулась и увидела Шона, который стоял, прислонившись к косяку.

– Ебаный в рот – господи, ты всегда так подкрадываешься?

– Я тебя напугал? Извини. Просто я двигаюсь почти бесшумно – научился у одного парня из спецназа. – Он сделал ударение на последнем слове, и еще усмехнулся – типа, хотел впечатление произвести. Видя, что я не теряю сознания от восторга, Шон помрачнел и вздохнул. – Послушай, Лили, я хочу с тобой поговорить. Я знаю, у нас как-то не заладилось, возможно, это моя вина. Я– не особо умею общаться. Всегда был одиноким волком. Если я обидел тебя – прости, мне правда жаль. Я хочу с тобой ладить, я вижу, сколько ты значишь для моей потрясающей женщины, и мне бы тоже хотелось с тобой подружиться. Я люблю Джейми. Да, я ее знаю совсем недавно, но с самой первой встречи я понял – она особенная. И я захотел узнать ее лучше. Она оказалась потрясающей. В жизни я часто ошибался – встречался не с теми девушками, но теперь все позади. Я хочу начать новую жизнь, остепениться. Слушай, давай закопаем топор войны? Будем друзьями? А? Дай мне шанс, и я исправлюсь, обещаю. – И все это под обворожительную, как он считал, улыбку.

Он протянул руку, но я его проигнорировала. Поставила кружку на стол – чтобы не выплеснуть в него:

– Избавь меня от этой пурги, Шон. Ты не нравишься мне, а я тебе. Я могу с этим жить. Пускай будет перемирие, раз Джейми это осчастливит. Но если переступишь черту и сделаешь ей больно, за мной не заржавеет. И это не пустая угроза, поверь мне. Ты не первый ублюдок, который пользуется ее добротой, но, клянусь господом, последний. Так что… – Я начала сбиваться и решила, что благоразумие еще ничему не вредило. – Ну ладно, а теперь, если позволишь, мне пора спать. – Я взяла чашку и сердито развернулась к двери.

На лицо Шона будто легла ледяная маска. Он вскипел от ярости; странные глаза гневно вспыхнули, словно огонь подо льдом. Я невольно отшатнулась при виде этой безмолвной жуткой ненависти. Затем столь же внезапно Шон взял себя в руки, и все исчезло.

– Хорошо, – натянуто улыбнулся он, – делай как знаешь. Нет, ничего страшного – я уже говорил, я ценю твою преданность. Это как в армии – боевые друзья. Товарищи. В одной связке. Вы с Джейми через многое прошли вместе, и я это ценю. Жаль, что ты не даешь мне шанс. Но время покажет. Когда-нибудь ты оценишь мои чувства к Джейми, мою заботу о ней. И мы с тобой еще посмеемся над нашими дрязгами. – Он кивнул и грустно посмотрел на меня – типа, непонятый. Поразительно, как легко он делал нужные выражения лица – словно выучил их, долго тренировался перед зеркалом. Жуть.

Я прошла мимо него и поднялась к себе. Я кипела. Господи, поскорее бы это кончилось, хоть бы это было краткое увлечение. Мы тогда вернемся к нормальной жизни.

В ту ночь, впервые после переезда в этот дом, я закрыла дверь спальни на замок.