Текст книги "На краю бездны (СИ)"

Автор книги: Джулс Бичем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Словно почуяв ситуацию, в кабинет вошла секретарь, неся поднос с кофе. Пробубнив что-то, Джил ретировалась к дверям и выдохнула, лишь оказавшись в лифте.

Невероятно. Человек, не проигравший ни одного процесса и никогда не шедший на сделки с совестью, на которого пару раз были совершены покушения и о котором столько рассказывали преподаватели в университете, стоял перед ней и улыбался.

Джил рассеяно провела рукой по волосам. Когда прозвенел сигнал лифта, и серые дверцы плавно разъехались, выпуская её, Джил наконец-то смогла придать лицу спокойное и сосредоточенное выражение. Правда, это было проблематично, поскольку губы сами растягивались в улыбку. И всё же, даже после того, как она с головой ушла в дела, приятное ощущение от встречи возвращалось, настраивая мысли на позитивный лад.

Время обеденного перерыва Джил хотела провести в офисе, но теперь передумала. Горячий шоколад и пара круассанов заслуживают большего внимания, чем гора бумаг. Она уже собралась уходить, когда дверь в её кабинет открылась. Никто иной, вероятно, как кто-то из коллег.

 – Я уже ухожу, поэтому давай поговорим позже, – Джил искала в самом нижнем ящике стола чистые листы бумаги.

 – Я бы с большим удовольствием принял Ваше предложение, но позже я, к сожалению, не смогу. Через час мне надо вылетать в соседний регион.

Джил застыла от неожиданности, затем резко дернулась, отчего её голова довольно ощутимо приложилась к доске стола. Джил тихо зашипела от боли и выпрямилась, поднимаясь с пола. В одной руке она зажимала злополучную бумагу, а второй потирала ушибленное место. Невероятно нелепое и смешное положение. А перед ней стоял с все той же потрясающей  улыбкой Стоун.

Джил мысленно закатила глаза, понимая, что на столе у неё бардак, сама она вылезла из-под стола, а на голове после столкновения со столешницей царит хаос вместо прически.

 – Простите, я думала, что это кто-то из моих коллег, – она сложила бумаги на столе, создавая видимость порядка.

 – И вы извините меня за вторжение. Но мне хотелось узнать больше о Вашем деле с собакой, – если бы его взгляд не был абсолютно серьезным, Джил решила бы, что он смеется над ней. В любом случае, упоминание об этом деле заставило её почти покраснеть и неприветливо ответить:

 – Что именно? – Даже сознавая, что это выглядело грубо, Джил ничего не могла поделать с собой. Воспоминания будили что-то очень глубокое, личное, словно переворачивали глубоко засевший внутри осколок.

 – Вы – единственная, кто обратил внимание на то, что другие сочли бы пустяком.

Джил подняла голову, недоверчиво глядя на Стоуна.

 – Что Вы имеете в виду?

 – Почему Вы из адвоката клиента стали адвокатом животного?

Повинуясь странному желанию объяснить человеку, который внушал доверие и словно понимал её шаги, Джил пожала плечами:

 – Потому, что я просто поняла, что мы не обращаем внимания на тех, кто зависит от наших решений. Мы часто не задумываемся ни о ком, кроме себя, считая, что наши обиды важней. И принятые нами решения – самые справедливые, даже если они сделают больно кому-то, кто не может постоять за себя в силу каких-то обстоятельств.

Она отвела глаза, избегая смотреть на Стоуна, и, глядя в окно, продолжила:

 – Я просто поставила себя на место собаки. На место ребенка. Старика.

На миг Джил оказалась посреди темной, пустынной ночи, перед старой развалиной, отдаленно напоминавшей дом. Пронеслись слова отца, говорившего по телефону с неизвестной женщиной об уходе из семьи. Она снова увидела разводы синяков на худой руке подростка. Джил знала, что увидит потом, самое худшее, внушающее желание вцепиться себе в волосы и завопить от медленно надвигающегося безумия. Поэтому заставила себя глубоко вздохнуть и вернуться к реальности. Она давно научилась бороться с прошлым, но порой оно не хотело уходить в темноту забвения.

Все же, она сильней каких-то отголосков прежней жизни.

 – Я предложил бы Вам выпить кофе и продолжить беседу, но, к сожалению, у меня осталось время только на то, чтобы доехать до аэропорта. Ваши слова звучат очень мудро. Вы никогда не думали о том, что Вам стоит защищать невинных людей, а не делить имущество при разводе?

Джил повернулась к государственному обвинителю. Этот человек словно смотрел ей в душу и сочувствовал тому, что она там прятала. Она хотела возразить, что мечты мечтами, а реальность оставляет ей именно последнее. Но промолчала, вежливо улыбнувшись.

 – Всего хорошего, мисс Кэйлаш, – Стоун не улыбался больше, серьезно смотря на неё, словно сканировал её мысли, – Не изменяйте своим убеждениям.

Глава 8

Полумрак старинного кабинета затягивал, словно он служил преддверием в некую глубокую нору. Пожилой мужчина легко распахнул массивную дверь, словно та была сделана из картона, и прошел внутрь.

 – Я же сказал не беспокоить меня, – раздалось из глубокого кресла, стоявшего спиной к дверям, словно сидящий в нём не хотел, чтобы его видели.

 – Уверен, для меня найдется исключение, – мужчина оглянулся, осматривая комнату. Тот, к кому он обращался, поднялся из кресла, и, хотя он сделал это неторопливо и небрежно, в его движениях скользило вынужденное уважение к старику:

 – Я думал, это кто-то из прислуги.

Пожилой мужчина оттолкнул ногой шкуру, постеленную на полу ковром:

 – Возможно, ты ожидал поклонниц или друзей?

 – Меня они не интересуют, – говоривший держался в тени, не поворачиваясь к мужчине. В его голосе скользнули нотки плохо скрываемого раздражения.

 – Иногда мне почти досадно, что ты превратился в такого угрюмого нелюдимца. Почему ты ни разу не согласился поехать с Аноэлем, чтобы просто развлечься и отдохнуть? Тебе совсем не хочется насладиться дополнительными привилегиями твоих возможностей, и это не может не огорчать, – его собеседник покачал головой и внезапно изменившимся от беззаботно-насмешливого к холодному голосом продолжил, – сегодня у нас важная встреча, и я хочу, чтобы ты сопровождал меня. Возможно, именно твое участие окажется решающим.

 – Я буду готов.

Мужчина кивнул и, снова оглядев кабинет, спросил, направляясь к дверям:

 – Неужели так приятно сидеть в потемках? Оставь уже эту дурную привычку.

Позади внезапно вспыхнуло пламя, озарившее своды камина. Оно оживило комнату, привнеся в неё тепло. Но стоявший перед камином мужчина, резко дернулся, отступая снова в тень.

 – Это было так необходимо? – Злобно поинтересовался он. Пожилой мужчина равнодушно пожал плечами:

 – Через полчаса я жду тебя, придется проявить некоторые из твоих талантов. Не думаю, что это будет очень приятной прогулкой, так что приготовься ко всему.

В ответ ему прозвучало раздраженное фырканье.

Вип-ложа ночного клуба, напоминавшего причудливую смесь викторианского шика и холодного техно, была полностью изолирована от остального пространства, открываясь в зал только с одной стороны балконом с декоративной резной балюстрадой, прятавшей под собой прочную металлическую конструкцию.

Тяжелая драпировка на стенах была на самом деле из очень легкой ткани, и только их колыхание от потоков воздуха из кондиционеров, установленных на стенах, выдавало их невесомость. Вся ложа была полна иллюзиями из призрачных переливчатых цветов, за исключением массивного кожаного дивана, стоявшего перед низким стеклянным столиком. Не иллюзорной была высокая женщина, сидевшая на диване и рассматривавшая танцующих людей в зале со своего места. С убранными назад локонами цвета карамели она казалась застывшей, и только движение ресниц, изредка опускавшихся почти на щеки и так же поднимавшихся, открывая золотистые глаза, нарушали её неподвижность. Она выглядела совершенно – от волн длинных волос и идеальной фигуры, до идеальных тонких пальчиков, держащих бокал. На фоне своей спутницы, невысокий темноволосый мужчина в костюме, явно стеснявшем его движения, казался невидимкой, не привлекая к себе внимания.

Занавесь над входом откинулась, пропуская в ложу тех, кого женщина и мужчина ожидали. Она поднялась с дивана, шагнув навстречу им, за ней шагнул и мужчина.

 – Рада видеть Вас, – улыбка тронула губы красавицы.

– Надеюсь, что вам нравится в нашей стране, – пожилой мужчина неспешно прошел к дивану и повернулся к продолжавшему стоять у входа своему спутнику, – Это наши друзья с другой стороны океана, мой дорогой Гай, с которыми нас связывают тесные отношения.

 – Гай, – женщина повернулась к нему и довольно откинулась на спинку дивана. Казалось, что она похожа на кошку, только что получившую новую игрушку, – будем знакомы. Мне нравится всё новое, а этот город полон новизны, и этим он меня приводит в восхищение.

Гай медленно обошел столик и опустился на диван напротив женщины. Это молчаливая демонстрация была рассчитана на то, чтобы она поняла, что так легко не получит то, что хочет. Женщина, подавив искру неудовольствия в глазах, опустила свои длинные ресницы, и оглядела из-под них мужчину. Одетый в костюм неброского цвета, Гай обладал заурядной внешностью, запомнить которую было бы сложно, даже при большем старании. Волосы,почти до плеч, были завязаны в хвост и казались с первого взгляда грязной массой, которой не мешала бы хорошая помывка. Он выглядел отсутствующим и, казалось, не проявлял никакого интереса к тому, что происходит вокруг. Даже женщина, откровенно разглядывавшая его, не привлекала его. Двое мужчин, тем временем, медленно пили коньяк, искрящийся в тонких изгибах стекла, и обсуждали ничего незначащие темы, словно все они собрались тут для того, чтобы отдохнуть, а не обсуждать дела.

Несмотря на откровенное безразличие Гая, женщина ещё больше пыталась привлечь его внимание. И чем неподвижнее был он, тем больше в её глазах вспыхивал огонёк желания, который она даже не скрывала. Спутник Гая наконец подошел к ним, улыбаясь улыбкой, в которой не было ни капли эмоций и подлинной приветливости, от которой казалось, что его лицо не принадлежит ему, а всего лишь маска, которую он в любой момент может снять. Бросив взгляд на мужчину и женщину, сидевших напротив друг друга, он произнес:

 – Гай слишком долго был в деловых поездках, и Вам наверно скучно в его обществе, моя дорогая Фомор?

Женщина медленно наматывала блестящий локон на тонкий палец и спустя мгновение отозвалась:

 – Отнюдь, мой друг. Мне, напротив, хотелось бы, чтобы Ваш Гай чувствовал себя свободно и непринужденно. Он кажется мне весьма необычным.

Гай едва заметно растянул уголки губ в подобии улыбки, когда мужчина повернулся к нему:

 – Поверьте, Дайен, в нём скрыто столько неожиданностей, что вы можете и пожалеть, что поддались любопытству узнать их лучше.

Зрачки Дайен расширились, словно занимая полностью радужку глаз, и она подняла подбородок, принимая вызов. Она отвела глаза от Гая и поправила складку на платье, волнами укрывавшее её от шеи до пола, когда тот поднялся. Спутник мужчины на секунду задержал взгляд на лице Гая, а затем равнодушно отвернулся, продолжая разговор.

Гай снял с себя пиджак, казавшийся чем-то несуразным, пошитым на пару размеров больше или меньше, настолько ужасно он сидел на нём. Материя едва слышно скользнула на диван, застывая замерзшей волной. Дайен заинтересованно взглянула на неё, ожидая продолжения. Гай молча шагнул прочь, выходя из ложи, и она, словно привязанная тонким, но прочным поводком любопытства, пошла за ним.

Он шёл сквозь толпу вперед, к танцполу, раздвигая попадавшихся на пути людей. В отличие от вип-лож здесь было душно, музыка взрывала барабанные перепонки, и сладковато пахло гашишем. Гай подошел к блестящему покрытию, на котором парочки топтались в подобии танца, попутно обжимаясь более-менее откровенно. В зависимости от степени дури и алкоголя в их головах и венах. Музыка стала тише, словно так было заранее оговорено, и люди, трезвея от наступающей тишины, стали оборачиваться и оглядываться. Женщина остановилась, наблюдая за Гаем, который сделал еще пару шагов вперед.

Музыка вернулась. Ритмичный стук, тяжело и глухо отсчитывающий ровные паузы, заполнил зал, заставляя парочки вновь начать свои движения. Вокруг Гая, стоявшего спиной к женщине, не спускавшей с него глаз, тем временем, словно образовалось пустое пространство, оставившее его одного. Кое-кто из танцующих остановился, с любопытством смотря на стоящего столбом мужчину, явно не понимавшего, что тут надо шевелиться, а не изображать из себя дорожный знак.

Но затем его тело стало двигаться. Спрятанное под одеждой, оно создавало ощущения чего-то текучего, льющегося, менявшего форму и положение. Неожиданно, не прекращая своих движений, Гай повернулся к зрителям. Его рубашка оказалась расстегнута, и её края скользили по его груди, повторяя каждое движение. Он опустил руки на пояс, и рядом с Фомор какая-то девица хихикнула в возбужденном предвкушении стриптиза. Но Гай всего лишь провел по кожаному ремню и неуловимым движением скинул рубашку с плеч, по-змеиному выскальзывая из неё. Теперь он был обнажен, и всё ещё одет одновременно. Голубоватые блики освещения скользили по изгибам мышц, напряженно натягивавшим кожу. Его плечи были широки, а тело – поджаро и обманчиво худощаво. Это создавало обманчивое ощущение того, что он не предоставляет угрозы, как те парни, от которых за версту разит качалкой и тестостероном. Но каждое движение, напоминавшее скольжение змеи в густой траве, предупреждало об обратном. То, что он делал – не было ни танцем, ни приглашающим и обещающим продолжением стриптизом. Он словно тренировал каждую мышцу своего тела, проверяя её на прочность и мягкость. Этакая растяжка-разогрев.

Гай завел руку за голову, избавляя волосы от резинки. Они рассыпались, не доходя до плеч и не скрывая еле заметные шрамы на коже. Казавшиеся грязными и неухоженными, его волосы на самом деле были иссиня черными, гладкими, настолько насыщенного цвета, что их блеск создавал превратное впечатление.

Его движения продолжали приковывать внимание, а блеск кожи – в неоновом освещении заставлял не одну Дайен приклеиться к нему глазами. Женщина машинально провела пальцем по краю бокала в руке, о существовании которого она напрочь позабыла, наблюдая за скольжением ткани брюк на бедрах Гая, которая ещё оставляла намек на рамки дозволенного. Хотя, всё уже давно вышло за эти рамки, она была готова прямо сейчас заставить его оказаться в самом темном углу, чтобы узнать получше – на что способен этот непонятный хищник. Он гипнотизировал зрителей, заставляя их стоять и зачарованно наблюдать, не имея сил оторваться от зрелища. При этом Гай ни разу не поднял глаз, словно его тело жило отдельно от него, погруженного в свои мысли и находящегося далеко отсюда.

Когда он возник прямо перед Дайен, она почти вздрогнула от неожиданности. При всей её чуткости, она не заметила как он приблизился, но это не удивило её, а наоборот – заставило широко улыбнуться.  Он смотрел ей в лицо, и Дайен внезапно поняла, что он смеется. Всё это время он сдерживал смех, который плескался в его глазах, словно это было два разных человека. Один – отсутствующий и безразличный, как кусок льда, а второй прятался за деланным безразличием и развлекался, наблюдая её растерянность и смешанные эмоции окружающих их людей.

Гай поднял руку, словно хотел дотронуться до её лица, и она затаила дыхание. Затем он на секунду замер, по-прежнему глядя мимо неё, мимо всех, и резко развернулся. Никто, кроме неё, не заметил искру, промелькнувшую над головами людей, и Дайен машинально оглянулась, пытаясь проследить за тем, куда она скользнула. Но перемещающийся свет прожекторов, скачущих в ритм музыке, мешал сфокусировать зрение, сбивая с толку.

Она обернулась на Гая и обнаружила, что он исчез. А вместо него на танцполе остались только люди, занятые своими делами и желаниями. Дайен нахмурилась, и направилась обратно, к вип-ложе. Она не привыкла, что бы то, чего она хотела, исчезало прямо из её рук.  Особенно, если она хотела мужчину, который смог заставить её почти потерять голову за считанные секунды. Такое никому не удавалось, и сейчас дочь правителя Фомор испытывала острую необходимость получить желаемое в полное пользование. Желательно – абсолютно обнаженным и лежащим на шелковых простынях, так похожих на его блестящие темные волосы.

Декорации на стенах медленно колыхались, словно танцевали под невидимыми потоками теплого воздуха. По-прежнему спокойно и удовлетворенно спутник Гая постукивал по резным перилам, а самого Гая словно никогда здесь и не было. Когда Дайен вошла в ложу, он приветливо улыбнулся ей, словно не обращая внимания на то, что она кипела от раздражения, как собака, у которой отняли кость.

 – Где он? – Казалось, что её мыслительная деятельность сейчас способна вращаться только вокруг одного Гая, а все инстинкты превратились в необходимость найти его.

 – Я рад, что ты не осталась равнодушной к нему, – мужчина не сделал даже движения в её сторону, словно его не волновало то, что она спрашивает. Дайен оглядела ложу, втягивая воздух, и неожиданно вздрогнула от запаха крови, пронзившего её ноздри. Затем её глаза нашли тело, застывшее в той же непринужденной позе на диване. Казалось, что он спит или прикрыл глаза, все так же улыбаясь какой-то шутке. Но в его глазу сияла жемчужина, украшавшая шпильку, несколько минут назад удерживавшую карамельные пряди красавицы. Она замерла, несомненно, испытывая потрясение от смерти спутника.

 – Какие бы планы не задумала твоя голова, ты никогда не будешь настолько умна, чтобы обмануть меня. Ты приехала сюда, вынюхивая – можешь ли поживиться чем-то, сделав вид, что ищешь помощи и сделки. Но ты забыла, что ты – всего лишь одна из Фоморов, забытых и прозябающих в безвестности Фоморов. Не ровня мне.

Дайен зашипела, а её лицо стало поддергиваться дымкой, словно кожа начала дымиться. Уши прижались плотно к черепу, а из-под дымки, окутавшей её, проступили странные уродливые черты покрытого морщинистой кожей лица, искажавшие прежний прекрасный облик. Глаза Дайен неотрывно следили за лицом пожилого мужчины немигающими узкими зрачками, разделившими  радужку пополам. Но тот равнодушно отвернулся, словно уродливое создание, издающее приглушенное шипение, было ему неинтересно.

 – Ты должна быть благодарна, что эта жемчужина не сверкает в твоей голове.

 – Он был моей правой рукой долгие годы, – Дайен вцепилась пальцами, из которых внезапно, разрывая кожу, вытягивались когти, пронзившие кожаное покрытие дивана, – и я хочу за него крови твоего пса.

 – Но ведь у тебя осталась левая рука, – мужчина поправил воротник своей рубашки.

 – За кровь отдается кровь, – облаченное в сморщенную кожу старухи и обрамленное золотыми локонами, лицо повернулось к убитому. Дайен выдернула шпильку и брезгливо вытерла её о его пиджак.

 – Я сам решаю – кому отдать долг, а у кого забрать последнее, – мужчина направился к выходу, – Не прыгай на ступени лестницы через пропасть, если не знаешь – достанешь ли до них.

Когда за ним закрылась звуконепроницаемая дверь, мужчина пошел прочь по коридору. Здесь было пустынно и тихо, это место охранялось, рассчитанное на тех, кто хочет провести время или важную встречу без лишних глаз и ушей. Мужчина достал телефон, который внезапно разразился трелью.

 – Ты был великолепен, мой мальчик. Аноэль заберет тебя, а я должен вернуться. Мы скоро встретимся, я доволен тобой. Ты как всегда оправдал мои ожидания.

***

В тупичке переулка, куда не долетал свет фонарей, было темно. И вдобавок воняло чем-то, подозрительно похожим на мертвечину, из стоящих рядком возле дома мусорных баков.

Половина дома была нежилой. Дом, стоящий позади, был заброшен ещё раньше, чем его сосед, и зиял пустыми глазницами окон.  Наверно тут ошивались местные наркоманы и мелкие банды хулиганов, ещё неспособных выйти на большие разборки, а потому существовавших на мелких улочках, где можно было безнаказанно отбирать кошельки и приставать к загулявшим девицам. Нетрезвая парочка, хихикая, заглянула в переулок, ища место, где можно было бы невозбранно пообжиматься, но учуяв запах, стоящий в воздухе, передумала и побежала дальше. Где-то высоко над домами, в темном небе висел рожок желтой луны, бесстрастно смотрящей на ночную жизнь города.

Совсем рядом раздался скрип тормозов. Хлопнула дверь машины. Огромная тень закрыла собой вход в переулок, словно обладатель её был по меньшей мере великаном. Почти таким он и был, когда его большое тело, задевая выступы стен, двинулось по грязному подобию  асфальта. Мужчина уверенно оглядывал развалины, словно знал, что искомое находится неподалеку. Несмотря на окружавшую его темноту, было сложно скрыть высокий рост и светлые до белизны волосы, создававшие ореол вокруг его головы, зачесанные назад на затылок. Однозначно, их хозяин заботился о своем внешнем виде, и тем необычней было его присутствие здесь.

Мужчина тем временем брезгливо поморщился, обходя мусорные баки. За ними открывался дверной проем одного из домов, имевший раньше решетку, а сейчас – уродливо открывавший пасть желающим заглянуть внутрь. Хозяин светлых волос шагнул вперед, кладя руку на пояс, под курткой, где очевидно пряталось оружие.

За остатками лестничного проема лежала груда битых кирпичей, упавших откуда-то сверху, и блондин обогнул их, уверенно шагая к ещё одному проему в стене. Он остановился перед ним, словно дальше было небезопасно, и прищурился.

 – Эй, это я.

Не получив ответа, мужчина пожал плечами и шагнул вперед, словно не оставалось другого пути. Перед ним раскинулась большая комната, лишенная перегородок и стен. Заброшенное пространство утопало в темноте, пряча дальние углы и кучи строительного мусора на полу.

Блондин потер лоб и взглянул в темноту перед собой.

 – Поехали домой. Не заставляй меня лезть в эту дрянь и вытаскивать тебя оттуда.

Спустя пару секунд раздался шорох шагов и шум откатывавшихся от ног идущего осколков кирпичей. Блондин покачал головой, когда навстречу ему вышел тот, кого он ждал:

 – Ты выглядишь так, словно обкурился в хлам, или тебя заставили не спать пару недель.

Затем в его голосе скользнула искра тепла, и он, оглядывая стоящего перед ним, добавил, – Похоже, то, что ты сегодня делал, было тяжеловато, парень.

 – Ты считаешь, что я разучился или потерял хватку?

Блондин предостерегающе поднял руки, в ответ на угрожающий тон собеседника:

 – Остынь. Если бы это было тебе не по плечу, тебе бы не поручали такое.

Затем снова покачал головой и, развернувшись, пошел прочь, не оглядываясь – следует ли тот за ним.

Большой внедорожник казался белой вороной посреди пустой улицы, где такие машины появлялись с частотой полного парада планет. Блондин нажал на кнопку брелка, и машина отозвалась мелодичным откликом. Он всё так же не оборачивался на своего спутника, давая ему возможность ощутить себя в относительном одиночестве, в котором, судя по всему, тот явно нуждался.

В молчании они выехали на шоссе, уходящее за город, и им навстречу стали попадаться машины, спешившие в обоих направлениях и сверкающие фарами в ночном сумраке. Кто-то торопился домой, кто-то ехал на отдых, а кто-то просто рассекал трассу, наслаждаясь скоростью.

Блондин расстегнул кожаную куртку, под которой показалась перевязь чего-то, похожего на наплечную кобуру. Он потянулся к магнитоле, явно намереваясь утопить салон в звуках  Bullet for my Valentine, чье название мигало на дисплее, но взглянув в зеркало на темную фигуру спутника,  сидевшего на заднем сидении, щелкнул пальцами и убрал руку.

Машина остановилась перед небольшим коттеджем, огражденным от улицы небольшим забором, по которому вился плющ, скрывавший секции под своей зеленью. Створка ворот отъехала вбок, пропуская машину, которая завернула на бетонированную площадку перед гаражом. Блондин отстегнул ремень и оглянулся назад, чтобы обнаружить, что его пассажир уже выбрался и захлопнул дверь прямо перед его носом.

В коридоре горел свет, и в нём пассажир внедорожника выглядел темной тенью, скользившей впереди.

  – Я пойду спать, так что не шуми, – поняв, что ответа не дождется, блондин спокойно свернул на лестницу, уходившую вверх на второй этаж. Казалось, что его ничуть не смущает поведение второго мужчины, и он привык к молчаливому игнору.

Мужчина тем временем толкнул дверь из темного дерева, за которой пряталась просторная комната. Полностью погруженная в темноту, которую должна была наконец-то прогнать яркая лампа, она всё равно не казалась гостеприимной. Гай уверенно шагнул в эту темноту, на ходу нащупывая и распахивая следующую дверь в стене и включая наконец-то небольшой светильник. Две тонкие стеклянные имитации свечей в канделябре ярко осветили ванную комнату. Возможно, секрет  яркого света заключался в том, что их свет отражался в зеркале, занимавшем половину стены. Мужчина прошел к стеклянному покрытию, бесстрастно взиравшему на него. Словно проснувшись, поднял голову, глядя на свое отражение, которое смотрело на него темным пятном, одетым в нечто, безнадежно испачканное строительным мусором, старой пылью и прочими прелестями заброшенных развалин.

Он оперся рукой на стену, согнул и разогнул пальцы второй руки и снова взглянул на себя. Из зеркала на него смотрело худое лицо с острыми скулами, обтянутыми посеревшей кожей. На изможденном лице тускло поблескивали глаза, словно в глубине за ними выключили свет. Он провел ладонью по волосам, беспорядочно свисавшим на лицо, и включил воду. Ручка крана, сделанная в виде головы льва, скалившего пасть, отливала медью на свету. Мужчина повернул её, прибавляя мощности струе воды, и неожиданно нахмурился. Отнял ладонь и развернул её перед глазами. Края недавнего пореза, пересекавшего ладонь, разошлись и обнажали рану, уже не кровоточившую, но всё ещё болезненную. Он осторожно коснулся пальцами участка кожи, пульсирующего оголенными нервными окончаниями. Замер, словно ожидая чего-то, что должно было вот-вот произойти, и поднял свои глаза снова на отражение.

Текли секунды, он продолжал напряженно ждать. Но ничего не происходило. Издав глухое рычание, мужчина со всей силой ударил кулаками по белоснежному краю раковины. От неё откололся кусок, с шумом упавший на пол и расколовшийся на более мелкие осколки.

Гай глубоко вдохнул и зажмурился, словно его внезапно одолел приступ головной боли. Ни возбуждения от вида совершенного тела леди Фомор, ни отвращения к её извращенным привычкам, о которых он узнал перед тем, как вошел в ложу. Ничего. Только боль возвращала проблески чувств в его сознание.

 – Что за черт?!

Дверь в ванную отлетела, ударяясь о стену, и впуская в проем блондина. Он оглядел разрушения, ища того, кто проник внутрь и устроил весь этот погром. Но, не обнаружив никого, скрестил руки на груди.

 – Ну и чем тебе не угодила раковина? – поинтересовался он, при этом внимательно изучая стоящего перед ним творца беспорядка. Тот молчал, продолжая опираться на остатки раковины, вода из которой выплескивалась на пол, – Эй, я понимаю – тяжелый день и все такое. Но не ночью же, когда я только собрался  заняться новой стратегией в игре!

Аноэль картинно закатил глаза, выражая свое мнение по поводу упорного молчания собеседника, и добавил, – Если устал, то отдохни, а не разваливай дом. Я не горю желанием жить под открытым небом, лишенным комфорта и собственной комнаты.

В ту же секунду Гай, стоявший у зеркала, поднял голову. Воздух вокруг него потяжелел, сгущаясь и темнея, словно наползал темный туман. Блондин пожал плечами и развернулся, бросил:

 – У всех бывают сложности, но ты превращаешься в отвратительного соседа.

Клубы темного тумана змеей скользнули вперед и оказались за спиной Аноэля. Они молниеносно сплелись в облако, которое отбросило его к стене и растаяло, оставляя вместо темного марева Гая. Аноэль оказался прижатым к холодному покрытию стены, а у его горла поблескивала тонкая полоска лезвия ножа.

 – Если тебя не устраивает мое общество, то подыщи себе другое жилье, – голос, раздававшийся из-под спутанных волос, был невозмутимым, словно они обменялись мнениями о последней игре сборной. Аноэль ухмыльнулся, явно демонстрируя, что такое положение дел его больше устраивает.

Через секунду нож исчез, скрываясь где-то в рукаве рубашки. Мужчина отступил, отпуская блондина, который казался выше и мощней его, но не шевелился до тех пор, пока тот не убрал руку от его горла. Аноэль одернул футболку, на которой красовался черепашка-ниндзя, выглядевший на нём, по меньшей мере, неожиданно, и пошел к двери, но неожиданно остановился и произнес, не оборачиваясь:

 – Иногда меня мучают сны. Словно какой-то обрывок чужого воспоминания. Просто обрывок какой-то. И потом хочется всё крушить и ломать, почти как ты сейчас раздолбал раковину. Но я просыпаюсь, и это проходит…  Просто я стараюсь не заморачиваться на всяких снах. У нас, у всех бывают кошмары, поверь мне.  Не давай им взять верх над тобой.

Он постоял ещё секунду, словно раздумывая, а затем скрылся за дверью.