Текст книги "Невеста по контракту"

Автор книги: Джулия Тиммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Мирабель, усаживаясь рядом со мной, берет меня за руку. У нее на удивление мягкая и теплая ладонь. Впрочем, она необыкновенна во всем. Ну и семейка! На мгновение представляю, что я по-настоящему собираюсь стать миссис Барлоу номер три, и мне делается не по себе, но вместе с тем любопытно, даже волнительно. Может, я, не отдавая себе в том отчет, все-таки слегка увлеклась чудаком Барлоу? Перед глазами проносится вереница его женщин, вспоминается, как он в спортивной одежде каждый божий день ездит в спортклуб, а в ушах звучат его слова: мне совершенно не нужны привязанности и сближения. Я усмехаюсь про себя, гордо приподнимаю подбородок и смотрю вперед, на тонированное лобовое стекло. Скорей бы прошел завтрашний день, после чего можно будет целую неделю посвятить только себе!

Водитель, ни о чем не спрашивая, заводит двигатель.

– Эй! – встревоженно восклицает Нейл, когда мы трогаемся с места. – Куда вы нас везете?

– Пока секрет, – таинственно отвечает Мирабель.

Нейл поднимает руки.

– Послушайте, приятно, что вы нас так радушно встретили, но нам бы хотелось принять с дороги душ, отдохнуть, перекусить…

– Мы прекрасно это понимаем, дорогой, – говорит Стефани, утешительно похлопывая его по колену.

– Нам нужно как можно скорее снять номера… гм… номер в гостинице, – более настойчиво произносит Барлоу.

– В гостинице?! – вскрикивает Мирабель. – Только через мой труп!

Я в ужасе. Что они задумали? Сижу, пытаясь не выглядеть злой, чтобы не казаться мегерой, а самой страшно представить, что меня ждет в ближайшем будущем. Нейл нервно усмехается, а Стефани снова ласково треплет его по колену.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает он, поворачиваясь к бабушке.

– Всего лишь то, что мы не позволим вам мучиться в каком-то там отеле. В них отвратительно кормят и так и норовят надуть, – объясняет Мирабель. – А у вас самая светлая в жизни пора, – сладким голосом добавляет она. – Недопустимо, чтобы вашим чудесным отношениям вредили нерадивые посыльные и прощелыги консьержи. Им бы только заграбастать побольше денег, все остальное их не волнует!

Чудесные отношения! – ухмыляюсь про себя я. Кто им сказал, что у нас все чудесно? Меня они видят впервые в жизни и при всем желании еще не поняли, что я за фрукт.

Нейл смеется, явно маскируя крайнее раздражение.

– Послушайте, все это очень мило, но…

– Давайте без «но», – мягким, но в то же время категоричным тоном произносит Мирабель, перебивая его. – Вы приехали ко мне, так, позвольте же, я и буду править бал.

– Бал, если не ошибаюсь, завтра, – со скрытой злостью напоминает Нейл. – А сегодня…

– Ты ошибаешься, мой дружок, – счастливо смеясь, говорит Стефани. – Знаменитый бал Мирабель Барлоу, без пяти минут миссис Хадсон, начался несколько дней назад и неизвестно когда закончится.

Я в легкой панике. Кажется, что, усевшись в эту чертову машину, я попала к дамам Барлоу в пожизненный плен. А на их обожаемого Нейла хочется наброситься с кулаками. Как представлю, что игра затянется на неопределенный срок, меня бросает в дрожь.

Нейл сухо смеется.

– Послушайте, у нас свои планы. Мы ведь не договаривались…

Мирабель поднимает вверх руку.

– Мы еще вообще ни о чем не договаривались. Договоримся, когда сядем за стол. А пока… – Она со сладкой улыбкой поворачивается всем корпусом ко мне. – Скажи же нам, детка, как тебя зовут. Этот негодник все скрытничает. Ни разу не назвал тебя по имени.

Слава богу! – думаю я. Если бы он выдумал какое-нибудь имя и не сказал мне какое, мы оказались бы сейчас в нелепейшем положении. На мгновение задумываюсь, не следует ли назваться как-нибудь иначе, но решаю, что тем самым лишь осложню себе участь, и уверенно произношу:

– Сиара.

– Сиара! – в голос повторяют за мной Мирабель и Стефани, будто «аминь» после коллективного обращения к Господу Богу.

Нейл сидит с бесстрастным видом. Наши плечи соприкасаются. Его рука настолько крепкая, что кажется, будто она из камня.

– Одно из моих самых любимых имен, – мечтательно протягивает Стефани. – Родись у меня не мальчик, а девочка, непременно назвала бы ее Сиарой.

– По-моему, ты всю жизнь твердила, что назвала бы дочь Лорен или Зоуи, – ворчливо напоминает Нейл.

Стефани смеется.

– Я была не уверена, что предпочла бы – Лорен, Зоуи или Сиара. А сейчас чувствую, что мой выбор определенно пал бы на Сиару.

– В жизни все закономерно, – таинственно произносит Мирабель. – Ты мечтала о дочери Сиаре, и Бог дарит ее тебе.

Проклятье! Надо бы хихикнуть или хотя бы покривляться – словом, как-нибудь выразить, что их глупости ласкают мне слух. Я же сижу, будто кол проглотила, и раздумываю о том, что взялась за работу, которая мне не по плечу. Это со стороны просто рассудить: приехала, похихикала, покрасовалась и забирай легкие денежки. А когда сознаешь, что должна в прямом смысле выполнять актерскую работу, да еще совершенно без подготовки, понимаешь, что лучше бы обошлась без лишних денег.

Мирабель с шумом набирает в грудь воздуха, но Нейл, видимо смекая, что зря ко мне не прислушался, спешит спасти положение и опережает ее:

– Послушайте, не приставайте к Сиаре с расспросами. Она устала и мечтает отдохнуть.

Мирабель и Стефани, как по команде, закрывают рты ладонями. Я ненатурально улыбаюсь. Выглядеть букой, даже перед людьми, которые ничего не значат в твоей жизни и скоро навек исчезнут из нее, весьма неприятно. Нейл, сдвигая брови, смотрит на бабушку, потом на мать.

– Кстати, а откуда вы узнали, каким мы прилетим рейсом? Я ведь никому ничего не говорил.

– Мы знали, что вы прилетите сегодня, – начинает Стефани.

– И догадались, что не поздно вечером, – подхватывает Мирабель.

– Поэтому решили приехать в аэропорт где-нибудь в полдень и подежурить там. – Голос Стефани звучит так, будто она рассказывает про нечто само собой разумеющееся.

Надо заметить, для свекрови и невестки у них поразительное понимание и лад. Они умудряются говорить почти одновременно и при этом не перебивать друг друга и не заглушать.

Нейл дергает головой и усмехается.

– Вы что же, торчали в аэропорту с двенадцати дня?

– Мы приехали немного раньше, – говорит Мирабель. Замечаю боковым зрением, сколь юношеским блеском горят ее обрамленные сетью морщинок глаза, и становится не страшно стареть.

– И встречали каждый рейс с этим вашим плакатом? – с насмешливыми нотками, из-за чего мне становится немного жаль Мирабель и Стефани, спрашивает Нейл.

– Плакат мы подняли, только когда увидели вас, – похлопывая по большой сумке, в которую она убрала свернутый в трубку постер, говорит Стефани.

Нейл прыскает.

– Вам что, больше нечем заняться?

Будь я на месте этих чудачек, наверное, обиделась бы. Они же дружно смеются.

– Занятий у нас перед завтрашним днем море, – говорит Мирабель. – На главное и самое-самое приятное – как подобает, встретить вас.

5

Что значит, по их мнению, «как подобает»? – гадаю я весь остаток пути. Лица Стефани и Мирабель светятся улыбками, и, хоть обеим явно не терпится пристать ко мне с разговорами, они держат свое любопытство в узде и лишь многозначительно переглядываются да ласково треплют нас то по плечу, то по колену. Нейл еще раз заводит разговор об отеле, говорит, что так будет удобнее всем, старается быть непреклонным и твердым, но его мать и бабушка столь шумно и эмоционально пускаются объяснять, почему об этом не может идти речь, что даже я готова согласиться с ними, лишь бы они успокоились.

Машина останавливается перед трехэтажным домом, который опоясывают фигурно подстриженные кусты. Мирабель с легкостью двадцатилетней девушки выпархивает наружу и оставляет дверцу широко раскрытой. Выхожу следом, раздумывая, откуда в ней столько задора и сил. Может, это оттого, что она рано ложится спать? Или, допустим, не ест мяса? Или просто потому, что слишком горячо любит жизнь?

Холл в доме слепит белизной. Лилейный, точно заснеженное поле, мраморный пол, подпирающие потолок колонны, диванчики с поблескивающими резными ножками. Обстановка отдавала бы больницей, но благодаря мягкому светло-лимонному ковру, обилию излучающих желтый свет ламп и лесным пейзажам на стенах, согревает домашним уютом. Да уж, по-видимому, жених Мирабель в самом деле весьма и весьма богат.

Она останавливается у подножия лестницы и с загадочным видом поворачивается к нам.

– Я распорядилась, чтобы для вас приготовили самую большую в доме спальню.

Мне делается дурно.

– Одну? – само собой слетает с моих губ.

Мирабель благодушно смеется.

– Это в мое время было принято притворяться, что до свадьбы мы знать не знаем ни о поцелуях, ни о чем прочем. Слава богу, подобные предрассудки остались в прошлом. – Не замечая ужаса на моем лице, она поворачивается и идет вверх по лестнице. – Я провожу вас. Передохните, переоденьтесь, и к шести мы ждем вас в гостиной. Она внизу, первая дверь справа.

Нейл стоит, заложив за спину руки и глядя на меня виноватым взглядом. Я беспомощно оборачиваюсь. Стефани, опершись рукой на спинку дивана, одобрительно кивает и подмигивает мне. Вот так история! Еще секунду-другую стою на месте, потом делаю несмелый шаг вслед за Мирабель. Нейл идет со мной бок о бок.

Когда мы остаемся одни в огромной спальне с видом на милую лужайку, я резко поворачиваюсь к нему и выпаливаю:

– Доигрались!

Он вытягивает вперед руки.

– Пожалуйста, успокойся.

– Успокойся?! Меня вынуждают спать в одной комнате с совершенно мне незнакомым, мало того – неприятным, типом, а я должна сохранять спокойствие?

Нейл моргает – не то от моего крика, не то оттого, что я называю его неприятным типом.

– Я сам не думал, что так выйдет…

– Очень скверно, что ты ни о чем не пожелал думать! – кипячусь я, не заботясь о том, что выгляжу в эти минуты наверняка довольно неприглядно. – Получается, ты один во всем виноват! – Снимаю с плеча сумки и театральным жестом кидаю их перед собой на пол.

– В чем я виноват?! – восклицает Нейл. – В том, что мои мамаша и бабуля на старости лет сошли с ума?

– Ты знаешь, какие они, мог поднапрячь воображение и представить, что твои родственницы в состоянии выкинуть! Тогда можно было бы что-нибудь предпринять, как-нибудь избежать этого цирка!

Он быстро качает головой и жестом просит меня выслушать его.

– Я ушел из родительского дома восемнадцатилетним мальчишкой, когда поступил в колледж. И после этого нечасто общался с матерью, тем более с бабушкой, поэтому, во-первых, подзабыл, что они за люди, а во-вторых, не знаю, как их изменила жизнь. Говорят, женщины после пятидесяти, бывает, меняются до неузнаваемости.

Складываю руки на груди, подхожу к необъятных размеров кровати и присаживаюсь на край.

– С мужчинами, насколько я знаю, дело обстоит куда хуже. После пятидесяти они все как один превращаются в зануд и ворчунов, но при этом втемяшивают себе в седые или лысые головы, что к ним явилась вторая молодость и что настала пора побегать за молоденькими девочками! Причем многим даже невдомек, что они смотрятся смешно и нелепо!

Нейл внимательно выслушивает меня, немного наклонив голову набок, смеется, тоже садится на кровать – на весьма приличном расстоянии от меня – и произносит примирительным голосом:

– Ладно, согласен. Под старость уморительны и те и другие.

Переглядываемся и снова смеемся. Я мысленно ругаю себя: нельзя показывать ему, что мною можно крутить как хочешь.

– Представь, какими будем мы, – произносит он. – Я буду бесконечно ворчать, а ты станешь рисовать глупые плакаты.

– Не стану, – со вздохом отвечаю я.

– Дай бог.

Какое-то время молчим. Я с интересом осматриваюсь вокруг. Будь мы настоящей влюбленной парочкой, не теряли бы времени даром и уже испробовали бы эту королевскую кровать. Краснею, опускаю глаза, потом неожиданно вскакиваю и возвращаюсь к сумкам.

– Вот что, я, пожалуй, уйду.

– Куда? – с тревогой спрашивает Нейл.

Пожимаю плечами.

– Может, поеду в гостиницу. Или вообще улечу домой.

– А как же завтрашний праздник, наш уговор?

– Контракт аннулируется, – объявляю я. – Потому что ты с самого начала его нарушаешь. – Вешаю сумки на плечо, но он подходит и берется за ручки, удерживая меня.

– Подожди, давай разберемся. Ничего я не нарушаю.

– Мы договорились, что завтра я побуду с тобой рядом, только и всего! – горячо спорю я. – А поселить ты пообещал меня в отдельном гостиничном номере!

– Я же при тебе пытался изо всех сил упросить этих ненормальных, чтобы они отпустили нас, – молящим голосом произносит Нейл. – Ты сама убедилась, что с ними невозможно спорить!

– Убедилась, – соглашаюсь я. – Но не должна из-за этого страдать.

Поворачиваюсь к двери, но он крепче удерживает меня.

– Подожди, давай будем считать, что я нарушил договор из-за форс-мажорных обстоятельств.

– Форс-мажорные обстоятельства – это пожар, землетрясение или извержение вулкана, – чеканю я.

– Старческий маразм не менее страшен, чем извержение, – с серьезным видом и проникновенно глядя мне в глаза, произносит он.

Не удерживаюсь и смеюсь.

– Хорошо, допустим, мы договоримся, что возникли обстоятельства непреодолимой силы, даже внесем в контракт поправки и дополнения, но что нам делать с этой комнатой? Мы не можем жить в ней вдвоем! – Наши взгляды встречаются, и, замечая, как слегка темнеют глаза Нейла, я смущенно потупляюсь, потом резко, чтобы завуалировать идиотскую неловкость, поворачиваю голову к окну и произношу звонче, чем хотела бы: – Если бы здесь был балкон, один из нас мог бы переночевать там. Но балкона нет. Не в ванной же тебе или мне спать!

Нейл вскидывает указательный палец.

– Дельная мысль! Если тебя устроит, я спокойно смогу расположиться в ванной. Наверняка она в такой спаленке не маленькая. – Он проходит в ванную и издает оттуда торжествующий возглас. – Здесь спокойно уместятся и трое таких, как я! А таких, как ты, – пятеро!

– Может, вместе уляжемся там? – смеясь спрашиваю я. – Валетом. Только чур головой к унитазу будешь спать ты.

Нейл тоже смеется.

– Договорились. Представляешь, как удивится бабуля, если ночью укутается в черный плащ, напялит черную маску и тайно явится сюда, чтобы проверить, должным ли образом складывается личная жизнь единственного внучка.

От смеха и усталости у меня слабеют руки. Вновь опускаю сумки на пол и иду в ванную. Она выложена сине-зеленой плиткой и изобилует полочками и шкафчиками такого же цвета. Тут и там поблескивают зеркала.

– Нет, я здесь спать не буду, – говорю я. – Такое чувство, что вокруг тебя океан. Проснешься посреди ночи и подумаешь, что тонешь.

Нейл вздыхает.

– Жаль. Значит, мне придется тонуть в одиночестве.

Задумываюсь, прикусывая губу. Возвращаюсь в спальню и окидываю ее внимательным взглядом.

– Вообще-то я не против, если ты ляжешь здесь, на полу, в противоположном конце комнаты. – Смотрю на кровать. – Возьмешь пару подушек и матрас, накроешься покрывалом.

Нейл выскакивает из ванной, улыбаясь так, будто я в самом деле его подружка и после долгих раздумий наконец объявила, что согласна стать его женой.

– Ты серьезно?

Придаю себе строгости.

– Серьезно. Только, имей в виду, я делаю это исключительно потому, что не хочу обижать твоих мать и бабушку.

– Делаешь – что? – Лицо Нейла принимает дурашливое выражение, и у меня что-то сжимается в самой глубине сердца, отчего на миг захватывает дух. В голове слабо звучит сигнал тревоги: нет, только не это! – Позволяешь мне спать не в ванной, а в комнате? – спрашивает он. – Исключительно ради моих маман и бабули? – Он наклоняет вперед голову.

Сурово хмурю брови, хоть самой и смешно.

– Ради них я остаюсь! А позволяю тебе здесь спать лишь только потому, что… – Почему, черт возьми?! – спрашиваю сама у себя. – Потому что… у меня доброе сердце. Я не могу заставить живого человека так мучиться, кем бы он ни был!

Лицо Нейла делается еще более хитрым. Он наморщивает губы, явно намереваясь отпустить какую-то шуточку, но я опережаю его.

– Лично с тобой это никак не связано, так и знай! Я не желаю сближаться ни на йоту.

Он кивает, слегка наклоняя голову набок.

– Разумеется! Я ведь пренеприятный тип, и тебя от меня тошнит.

– Именно! – произношу я так звонко, что сама начинаю сомневаться в собственных словах. Эх! Когда же закончится вереница чертовых неожиданностей и злоключений?

Чтобы не обнаруживать смущение, принимаюсь, изображая крайнюю сосредоточенность, доставать из сумки пакеты с платьем, сменой белья и одежды, сумочки с феном, туалетными принадлежностями и косметичку.

Нейл какое-то время наблюдает за мной, сложив руки на груди, потом негромко и серьезным тоном произносит:

– Спасибо.

Поднимаю на него глаза. Он уже не склонен шутить и стоит задумчивый, даже, как мне кажется, немного печальный.

– Я заплачу тебе и за сегодняшний день столько же, сколько за праздник.

Меня разбирает любопытство. Кладу косметичку на туалетный столик, подбочениваюсь, смотрю на него с прищуром и спрашиваю:

– А зачем тебе это все? Ей-богу, не пойму! Выбрасываешь на ветер столько денег, вынужден упрашивать меня, мучиться с договором.

Лицо Нейла напрягается. Он молчит и смотрит на меня так, будто о чем-то предупреждает, даже с легкой угрозой. Я чувствую себя хозяйкой положения, поэтому ничего не боюсь. Признаться, меня вновь одолевает нездоровое желание позлить его.

– Нет, в самом деле все это слишком странно! Говоришь, тебе тридцать четыре года?

Он не отвечает.

– По-моему, самое время взяться за ум. Даже самым ветреным рано или поздно необходимо из сотен партнерш выбрать единственную. Так всем было бы лучше: твоим родителям, женщинам, которые не лелеяли бы напрасные надежды, и тебе самому. К тому же, насколько я могу судить по тому, что увидела в твоей квартире, ты не такой, как многие другие, – не страдаешь холостяцкой неряшливостью и умеешь жить в чистоте. Поверь, за одно это качество десятки женщин будут молиться на тебя.

У Нейла на скулах ходят желваки, и это меня лишь сильнее раззадоривает.

– Не представляешь себе, какой адский и неблагодарный труд приучать великовозрастного детину не разбрасывать по всей квартире грязные носки, ополаскивать раковину после бритья, протирать забрызганное зеркало, не оставлять банки и бутылки прямо там, где пил пиво. В конце концов, не ставить кроссовки на журнальный столик!

Говорю с чувством, потому что живо вспоминаю, как прививала любовь к порядку Маркусу. Что-что, а разбросанное по полу грязное белье и скомканные влажные полотенца я не могла ему простить. Вздыхаю. В тот день, когда он ушел, я чувствовала себя так, что ради его возвращения согласилась бы жить и в свинарнике. А теперь? – задаюсь я вопросом. Сердце подозрительно молчит. Готова ли я принять Маркуса вновь, если вдруг ему взбредет в голову все вернуть? Чутче прислушиваюсь к себе, но ответа нет. Может, я потихоньку исцеляюсь от любви, Которую считала единственной и неповторимой? Медленно поворачиваю голову, вижу мрачного Нейла и вспоминаю, где я и о чем толкую.

– В общем, если бы ты приложил хоть самую малость усилий и поусмирил свою жажду бесконечных любовных приключений, наверняка сумел бы стать кому-нибудь вполне сносным мужем, даже отцом столь долгожданного в вашем семействе потомства.

Нейл шлепает ладонью по стене, и я вздрагиваю от неожиданности.

– А тебе не кажется, что мои любовные приключения не твоего ума дело? – резко спрашивает он.

Не успеваю и глазом моргнуть, как он расстегивает и снимает рубашку. Моему взору открывается торс, какие доныне я видела лишь на телеэкране или на картинках. Тотчас забывая и о Маркусе и о женщинах Нейла, едва не открываю рот от восторга и благоговения.

– Предлагаю до шести притворяться, будто мы друг друга не видим, – говорит он.

Легко сказать!

– И заниматься каждый своим делом, – добавляет он, расстегивая ремень на джинсах.

К моим щекам приливает краска. Ну нет, это выше моих сил. Наклоняюсь за сменой белья, чтобы скорее удалиться в ванную, а Нейл стягивает джинсы, снимает туфли, ложится ногами на кровать, одной рукой упирается в пол, вторую закладывает за спину и принимается отжиматься с такой легкостью и увлечением, будто это не доставляет ему ни малейшего труда, а, подобно сигарете, лишь помогает успокоиться.

За ужином происходит то, чего я так опасалась.

Мирабель, еще не притрагиваясь к еде, поворачивается ко мне и с живым интересом спрашивает:

– Что это за театр или студия, в которой ты выступаешь, дорогая? Или, может…

Весь стол – Стефани, Гарри, ее муж и отец Нейла, Хэнк и сам Нейл – поворачивают головы и смотрят на меня.

Усмехаюсь про себя и едва удерживаюсь, чтобы не метнуть в Нейла испепеляющий взгляд. Скольких неприятностей можно было бы избежать, если бы мистер Силач соизволил поднапрячь мозги и проиграть возможные ситуации заранее!

Одариваю всех по очереди ослепительной улыбкой.

– Думаете, я танцую в барах для пьяных и жаждущих вкусненького мужчин?

Гарри закашливается. Хэнк неизвестно для чего похлопывает Мирабель по руке, смущенно хихикает и опускает глаза. Нейл принимается есть, делая вид, что не слышит, о чем болтают женщины. Лишь Стефани и Мирабель смотрят на меня в ожидании.

Смеюсь.

– Нет, в барах я не танцую. – Смотрю на Нейла. Он про меня будто до сих пор не помнит. Преподам-ка я ему урок! – приходит мне на ум мысль. Я в любом случае ничего не потеряю. – Но на сцене приходится выступать полуобнаженной. У нас… не обычный театр, а с… эротическим уклоном.

У Гарри вытягивается лицо. Он вопросительно смотрит на сына, но того происходящее вокруг будто по-прежнему не волнует. Мирабель, загадочно улыбаясь, на мгновение задумывается, потом хитро мне подмигивает и с одобрением кивает.

– Очень-очень любопытно. Что у вас за представления?

– Разумеется, мюзиклы, – не задумываясь отвечаю я. От стола головокружительно пахнет, а я изрядно проголодалась и решаю последовать примеру Нейла и приступить к еде. Накладываю тушеной брокколи с мясом и начинаю уплетать ее за обе щеки. – Мм! Вкусно, пальчики оближешь!

– Мы рады, что тебе нравится, – довольно произносит Мирабель. – В каком же мюзикле ты играешь сейчас?

Мне в голову не приходит ничего более подходящего, и я ляпаю:

– В «Кабаре».

Впрочем, если назвала бы что угодно другое, было бы еще хуже – я не любительница мюзиклов и почти ничего о них не знаю.

– Это по картине, поставленной Фоссом? – спрашивает Хэнк.

Жуя, киваю.

– Ага.

– Там еще играла Лайза Миннелли, – задумчиво потирая подбородок, произносит Гарри.

– Вот-вот! – подтверждаю я, хоть и этот фильм, несмотря на его бешеную популярность в семидесятые, ни разу не видела, а про «Кабаре» знаю лишь благодаря актерству Сюзанны. – Я ее и играю. Салли Боулз.

– Хм… – произносит Хэнк, оценивающе глядя на меня.

На Лайзу Миннелли я, разумеется, не тяну и никогда не справилась бы с подобной ролью, но теперь я играю невесту Нейла, а для нее не страшно казаться немного с приветом. Спокойно ем.

Семейство Барлоу какое-то время молчит.

– Говоришь, ваш театр с… уклоном? – осторожно интересуется Стефани.

– Да, с эротическим, – находя в своем нынешнем положении странное удовольствие, говорю я. Когда еще и при каких обстоятельствах доведется так подурачиться? Мыслимо ли сидеть в окружении куда более взрослых людей и смело вешать им лапшу на уши? Поверьте на слово, это даже забавно. Еще приятнее сознавать, что за весь этот бред ты получишь кругленькую сумму. – У нас полуголые не только девушки из кабаре, но и этот самый… гм… английский студент, а также и все остальные.

Брови Хэнка медленно ползут вверх. Гарри в полном изумлении пожимает плечами и беззвучно шевелит губами. Стефани смотрит на меня с легкой настороженностью, но не без былого восторга. А Мирабель потирает руки.

– Одним словом, ваш мюзикл – «Кабаре» на новый лад?

Указываю на нее пальцем.

– Совершенно верно.

– Вот бы посмотреть! – протяжно произносит она.

– В чем проблема? – спрашиваю я, улыбаясь по-актерски широкой улыбкой. – Садитесь в самолет, прилетайте в Нью-Йорк – и милости просим!

Мирабель с готовностью сжимает руку в кулак и ударяет ею по столу так, что звякает тарелка.

– Точно! Это будет моим первым развлечением в восьмидесятилетнем возрасте! Имею я право полюбоваться на красавцев и красавиц танцовщиков и танцовщиц?

Хэнк издает неопределенный звук – не то кряхтенье, не то усмешку – и снова похлопывает невесту по руке.

– Время покажет.

– Я привыкла строить планы заранее, – по-девичьи капризно заявляет Мирабель. – Надо прикинуть, когда лучше устроить такую поездку, и делать все возможное, чтобы мечта осуществилась.

– Хорошо-хорошо, – утешительно произносит Хэнк. – Мы сегодня же и прикинем.

– Кстати, о планах! – восклицает Мирабель. – Ребята, нам необходимо теперь же определиться, надолго ли вы приехали, чтобы составить окончательную программу.

Нейл будто пробуждается от спячки.

– Что значит «надолго ли»? – не трудясь скрыть ужас, спрашивает он.

– На полмесяца или на месяц? – со сладкой улыбочкой поясняет Мирабель.

– Да вы что, с ума сошли?! – восклицает Нейл. – Мы приехали всего на один день, улетим завтра же, самое позднее – в понедельник рано утром.

Мирабель поднимает над головой руки и складывает их крестом.

– Это исключено.

Нейл чуть не захлебывается содовой.

– Ты шутишь, бабуля?

Лицо Мирабель становится торжественно серьезным, как у королевы Елизаветы.

– Шутить подобными вещами не в моих правилах, дорогой внучек.

Нейл нервно смеется, снова хватается за стакан с содовой, подносит его ко рту, но не делает ни глотка и с шумом ставит бокал на место.

– Я ужасно рад всех вас видеть и с удовольствием пробыл бы с вами хоть…

– Вспомни, когда ты в последний раз приезжал погостить к бабушке, – обвинительным тоном просит Мирабель.

– Гм… – Нейл задумывается. – По-моему… – Он умолкает.

Мирабель и Стефани перемигиваются.

– Стыдно говорить, верно? – спрашивает виновница завтрашнего торжества.

Нейл, растопырив пальцы, вытягивает вперед руки, будто видит, что на него падает стена, и хочет ее удержать.

– Послушайте…

– В последний раз ты приезжал ко мне, когда я праздновала пятидесятипятилетие, – с укором произносит Мирабель. – Студентом колледжа!

– Бабуля, у меня дела, работа! – несчастным тоном продолжает сопротивляться внук.

– Любые дела можно отложить, особенно когда на то есть серьезные причины, – подключается к разговору Гарри.

– И я так считаю! – подхватывает общую песню Стефани.

– Мама, милая, я начальник отдела продаж в довольно крупной компании! – В голосе Нейла слышны нотки отчаяния. – Ты и вообразить не можешь, насколько это хлопотно и ответственно!

– Любая работа хлопотная, – рассудительно произносит Хэнк.

– К тому же Стефани говорила, что ты три года не был в отпуске, – напоминает Мирабель. – Наверняка начальство, обратись ты к нему с просьбой дать тебе выходных, без проблем ответит согласием.

Нейл так быстро крутит головой, что, кажется, у него вот-вот хрустнет и сломается шея.

– Сейчас у нас слишком напряженный график.

– У Хэнка в Нью-Йорке масса связей, – говорит Мирабель. – Наверняка найдется и кто-нибудь такой, кто на короткой ноге с твоими директорами. Можно устроить все так, что тебе не только дадут отпуск, но и не сегодня завтра повысят, – стоит на своем она.

Хэнк, немного важничая, медленно кивает.

– Думаю, ты права, дорогая моя.

Нейл в ответ лишь цокает языком и всплескивает руками.

– Побудьте с нами хотя бы недельку, – молит Стефани, и, мне кажется, в ее глазах блестят слезы. – А то не знаю, что со мной станет… – Теперь ее голос определенно звучит плаксиво.

– Мама, прошу тебя, только не начинай запугивать меня своими болезнями и смертью! – выпаливает Нейл.

Гарри с трогательной заботой обнимает жену и привлекает к себе. Она на мгновение доверчиво кладет голову ему на плечо и распрямляет спину.

– Сын, ты не прав, – строго говорит Гарри.

Нейл тяжело вздыхает и совсем падает духом, но тут вдруг смотрит на меня и оживляется.

– Да, а потом Сиара… – Он с облегчением смеется. – У нее ведь тоже работа. «Кабаре» и вся эта их эротика без нее, знаете ли, как без рук!

Оказывается, он все-таки помнит, что я здесь, даже слышал, какой вздор я несла.

– Но ведь сегодня она здесь, – замечает Стефани. – А еще позавчера ты заверял меня, что ей ни за что не вырваться. Получается, ее кто-то заменил. Так ведь, дорогая? – Она смотрит на меня с неподдельным материнским теплом, и мое сердце снова сжимается от жалости.

Возникает чувство, что во всей этой истории – в неистовом желании матери и бабушки видеть сына и внука чьим-то мужем, в упрямом нежелании самого Нейла осуществить их мечту – есть какая-то тайна.

– Конечно. У меня есть… дублерша, – с улыбкой киваю я.

– Вот видишь! – одновременно восклицают Стефани и Мирабель.

– Эта же дублерша могла бы выступать за тебя еще неделю, – делает вывод Стефани.

Не успеваю я даже задуматься, выдержу ли столь серьезное испытание, Мирабель пускается мечтательно-восторженным голосом рассказывать, чем они решили нас порадовать:

– Если вы останетесь, мы на три денька съездим в имение Хэнка в Суссексе, потом, ближе к выходным, прокатимся по всему Лондону на экскурсионном автобусе с открытым верхом. Вам ведь наверняка будет интересно поближе познакомиться с городом?

Украдкой смотрю на Нейла. Он сидит ни жив ни мертв. Мне делается смешно, и я опускаю глаза.

– А в следующую субботу устроим праздник в кругу семьи здесь, в саду, – договаривает Мирабель. – Все остальное придется отложить до лучших времен, – добавляет она печальным голосом.

Задумываюсь. У меня два пути: либо наотрез отказаться, тем самым причинить страдание этим женщинам, безумно любящим своего Нейла, и неделю куковать в Лондоне наедине с собой и воспоминаниями о нашей с Маркусом жизни. Или по полной насладиться знакомством с этим чудаковатым семейством и побывать в Суссексе. А заодно и насолить Нейлу.

– Ну так что? – спрашивает меня Стефани, и я вижу по тому, как подрагивают ее веки и сжимаются губы, что она непритворно боится услышать «нет». – Задержитесь хотя бы на недельку?

Нейл под столом больно наступает мне на ногу. Умудряюсь не вскрикнуть и даже не скривиться, премило улыбаюсь и отвечаю:

– Конечно, с удовольствием.