Текст книги "Пленница викинга"

Автор книги: Джулия Бэрн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Одиннадцатая глава

По словам Гуннихильд, она встретила Оттара на пути к дому и велела ему передать ключ Анне, поскольку ей самой пришлось срочно бежать на маслобойню. Она просит прощения за проступок Оттара. Конечно, он понимает, что его пьяная выходка не останется безнаказанной.

Все это звучало очень убедительно, но Ивейна не поверила ни единому слову.

Впрочем, она решила промолчать и впредь не оставаться наедине ни с Гуннхильд, ни с Оттаром. Это будет нетрудно. Через пару дней они уедут. А пока ее утешали сладкие воспоминания о страсти и нежности Рорика. И об удовольствии, которое он ей доставил в бадье с водой.

Он был прав, – с улыбкой подумала Ивейна. Воды им хватило. Святые небеса! Неделю назад она и представить себе не могла, что будет нежиться в бадье наедине с мужчиной и с радостью раскрывать ему секреты своего тела. На ее коже не осталось и дюйма, к которому Рорик не прикоснулся бы губами или руками. А после, когда они вернулись в дом, он не выпускал ее из объятий, пока их не сморил сон.

Девушка счастливо вздохнула, обхватив себя руками. А затем обвела взглядом зал. Она наблюдала за рабынями, занимавшимися подготовкой к поминальному пиру. Это поручение дал ей Рорик, зная, что ей не хочется присутствовать на похоронах.

Его забота согревала ей сердце. Подойдя к креслу ярла, она подумала о том, что отныне будущее кажется ей ярким и сияющим. Как драгоценные камни на огромном щите.

– Рагнарёк[14]14
  Рагнарёк – гибель богов, трагический конец мира, апокалипсис скандинавской мифологии.


[Закрыть] тебя просто заворожил, сестричка, – раздался из-за спины тихий голос. – Ждешь, не дождешься гибели богов?

Ивейна торопливо оглянулась, одинаково удивленная и неожиданным появлением Оттара, и его обращением. Хотя, по норвежским обычаям она может считать себя его сестрой.

– В это верите вы, норвежцы, – осторожно сказала она, убедившись, что рабыни не вышли из зала. – Ведь ваши боги смертны.

– Да. – Он взглянул на щит и кивнул. – Видишь, слева волк Фенрир пожирает Одина, а под ними Тор борется со змеем Ёрмунгандом, поднявшимся из моря. Он побеждает змея, но сам умирает от его яда. Очень поучительная история, сестричка.

– А справа? – невозмутимо поинтересовалась Ивейна.

– А. Тут история со счастливым концом. Герой Сигурд убивает дракона Фафнира. Напившись его крови, он начинает понимать язык птиц, и они рассказывают ему, где искать драконье золото.

– Гм. Это гораздо интереснее. Что ж, прости, Оттар, но мне надо проверить, все ли готово к поминальному пиру. Если все уже вернулись…

– Нет, я ушел пораньше. Что смотреть, как закапывают старика. Он никогда меня не любил.

Слова вырвались беззаботно, словно брошенные в воду камушки, но в голосе Оттара чувствовалась горечь. Ивейна неожиданно представила, как эта горечь выплескивается наружу, поглощая все прочие чувства.

– Мне жаль, – неловко пробормотала она. – Наверное, для тебя это очень… тяжело.

– Ага, ты понимаешь, да? – Оттар схватил ее за руку, и его глаза вспыхнули алчным блеском, пробудившим в девушке и жалость, и отвращение. Но когда она попыталась вырваться, вспышка прошла. – Я не хотел тебя вчера обидеть, – буркнул он. – Но ты сама виновата.

– Тогда отпусти мою руку, – велела Ивейна. От прикосновения Оттара ее бросило в дрожь. – Мы ждем гостей. У меня еще много дел.

На мгновение ей показалось, что Оттар применит силу, чтобы удержать ее. Он до боли стиснул ее запястье, но затем разжал пальцы и отступил.

– Рорик думает, что может меня выгнать, – сказал он, насупившись. – Но скоро он поймет свою ошибку. Ты будешь моей. Все здесь будет моим.

Он повернулся и чуть не столкнулся с Ингрид, подкравшейся к ним незаметно. Старуха ткнула в него скрюченным пальцем.

– Горе тому, кто позарится на жену своего брата, – пронзительно закричала она.

– Прочь с дороги, старая карга. – Оттар оттолкнул ее в сторону.

Ингрид шарахнулась к очагу и взвизгнула, увидев прямо под собой горящее пламя. Ее нога соскользнула, и, раскинув руки, старуха повалилась прямо на раскаленные камни.

Ивейна метнулась к ней, схватила Ингрид за одежду и дернула изо всех сил. Они обе упали на пол, но, к счастью, довольно далеко от огня.

Девушка села и жестом отогнала бросившихся на помощь рабынь.

– Ничего с нами не случилось. По крайней мере, – она взглянула на Ингрид, – ты не ранена?

Старуха испустила горестный вопль.

– Я обожгла ногу, – захныкала она. – Больно.

– Сейчас посмотрим. – Ивейна приподняла юбки Ингрид и сняла мягкий кожаный башмак. – Ну вот. Так я и думала. Башмак тебя защитил. Смотри, кожа только чуть-чуть покраснела, но будет лучше, если ты не станешь наступать на эту ногу.

Девушка встала и наклонилась, чтобы усадить Ингрид на скамью.

– Посиди пока здесь. Наверное, ты очень испугалась. – Она помолчала. – Не думаю, что Оттар нарочно…

– Ха!

Восклицание вырвалось с такой силой, что Ивейна удивленно моргнула. Ингрид торопливо обвела взглядом зал и снова понизила голос.

– Ты добрая, жена Рорика. Я хочу тебя предупредить.

Она придвинулась ближе, сжав костлявыми пальцами руку Ивейны.

– Ты видела его глаза? – прошипела она. – Будь осторожна, девонька. Он говорил сгоряча, но я думаю, что он бредил. Все остальное правда. Я еще утром поняла, что что-то должно случиться. Но безумие… Такой хвори не было ни у Эгиля, ни у его отца или деда.

– Ты так давно живешь в этом доме, Ингрид? – Ивейна втащила старуху на скамью.

– Да, давно. Я стара, девонька, очень стара. И всю жизнь была рабыней. Вечно: «Ингрид, сделай то, Ингрид, сделай это». Но теперь ждать осталось недолго.

Она взглянула на Ивейну с неожиданной злобой.

– Почему тебе, англичанке, Рорик дал свободу? Значит, он не такой, как его дед. Его называли Эйриком Справедливым, но много ли я видела справедливости, после того как он насладился мной?

Ответ был очевиден. Ивейна попыталась не думать о том, как сложилась бы ее судьба, если бы Рорик на ней не женился.

– Мужчины не всегда знают, что нужно нам, женщинам, – пробормотала она. – Я поговорю с Рориком, Ингрид. Уверена, после стольких лет службы…

– Нет! Ты не понимаешь. – Ингрид затрясла ее руку. – Гуннхильд обещала освободить меня. Я все ей рассказала прошлой ночью. Я думала об этом целый день и решила рассказать ей одной. Но парень… я не подумала о парне…

Старуха испуганно оглянулась, наклонилась и прошептала Ивейне на ухо:

– Слушай внимательно, жена Рорика. Я не верю Оттару, а Гуннхильд, как бы то ни было, его мать. Если со мной что-нибудь случится, разыщи Торкеля. Он был здесь в тот день. Он знает правду.

– Что случится? Какую правду? Ингрид, о чем ты говоришь?

Но Ингрид уже заметила идущую к ним Гуннхильд. Она выпустила руку Ивейны, встала и заковыляла прочь от скамьи.

Гуннхильд прищурилась.

– По-моему, ты должна была посмотреть, не возвращаются ли мужчины, Ингрид.

– Я думала, они уже вернулись. – Ингрид свернула к двери. – Но я посмотрю. О, да… я посмотрю…

Хихикая, она вышла из зала.

Гуннхильд вскинула брови.

– Мне показалось, – спросила она у Ивейны, – или Ингрид сегодня глупее обычного?

– Ингрид очень испугалась, Гуннхильд. Она чуть не упала в огонь.

– Гм. От этой старой дуры нет никакого проку. А теперь… – Она повернулась к рабыням.

Ивейна решила укрыться в спальне до возвращения Рорика. Жестокость Гуннхильд и непонятная болтовня Ингрид окончательно испортили ей настроение.

Поминальный пир почти закончился, когда Ивейна вдруг заметила, что Ингрид нет на ее обычном месте на женской скамье. Это открытие так ее потрясло, что она даже про Рорика забыла.

Вот чем хорошо сидеть на женской скамье на этом мужском пиру. Она могла сколько душе угодно любоваться своим мужем, выслушивая, как гости, один за другим, вспоминают о подвигах или ошибках Эгиля и сопровождают свои рассказы громким смехом или возгласами одобрения.

Но теперь, когда рабы принялись убирать со стола, а гости начали искать плащи и шапки, Ивейна безуспешно пыталась вспомнить, заходила ли Ингрид в зал.

Ярл, сидящий рядом с Рориком, хлопнул его по плечу и весело воскликнул:

– Уж теперь-то ты от участия в тинге не отвертишься. Не придется тебе больше ходить в Англию каждое лето.

– Не спеши, Ингвар, – возразила Гуннхильд. – Рорик скорее снова уйдет в море, чем останется ярлом в Эйнарвике.

Вроде бы причин для беспокойства не было, но Ивейну охватило неприятное предчувствие. Когда Рорик прервал тишину, она чудом не вздрогнула.

– Почему, Гуннхильд?

Гуннхильд развела руками.

– Потому что, Рорик, только истинный сын своего отца, может стать его наследником.

На этот раз тишина была мертвой. Только через несколько мгновений Торольв вскочил на ноги.

– Что за шутки, Гуннхильд? Ты…

Рорик жестом велел ему замолчать. Он наклонился вперед, глядя прищуренными глазами в лицо своей мачехи.

– Объяснись, Гуннхильд. Если сможешь.

– Я-то смогу, Рорик, но захочешь ли ты выслушать меня в присутствии гостей?

Пожилой норвежец в богато расшитой и отделанной мехом тунике выпрямился и властно произнес.

– Если ты оспариваешь права Рорика на наследство, Гуннхильд, то должна высказаться при свидетелях.

– Я настаиваю на этом. – Рорик поднялся и кивнул в ответ. – Рагнар, я прошу вас с Ингваром остаться. Как ни жаль, остальным придется уйти, – добавил он, повысив голос. – Я благодарен вам за то, что вы почтили память моего отца и наш дом своим присутствием.

Гости дружно встали, пряча любопытство под маской вежливости. Гуннхильд, не обращая внимания на недоуменные взгляды, продолжала сидеть, сложа руки и чопорно улыбаясь. По мнению Ивейны, она походила на кошку, попавшую на сыроварню.

Рабов тоже отпустили, но Ивейна успела схватить за руку проходившую мимо Анну.

– Попытайся отыскать Ингрид, – прошептала она.

Рорик снова сел и обменялся парой слов с Торольвом, который встал со скамьи и занял место рядом с другом. Рагнар и Ингвар уселись напротив. Ухмыляющийся Оттар остался в дальнем углу зала.

– Можешь начинать, Гуннхильд. – Рорик взглянул на мачеху холодными серыми глазами.

– Тебе будет очень любопытно, Рорик. Это касается твоей матери.

Рорик нахмурился.

– Что ты знаешь о моей матери? Она умерла задолго до того, как ты приехала в Эйнарвик.

– Верно, – сурово произнес Рагнар. – И когда ты вышла замуж за Эгиля, здесь не осталось никого, кто помнил бы мать Рорика.

– Кроме Ингрид, – возразила Гуннхильд.

– Если это женские сплетни, – проворчал Ингвар, – мы не обязаны их выслушивать.

– Не сплетни, сударь мой, а правда. – Гуннхильд встала и, повернувшись к пожилым ярлам, сложила руки в мольбе. – Я взываю к вам, судари. Мы с моим сыном стали жертвой ужасной несправедливости. Не Рорик должен унаследовать кресло своего отца, а Оттар, законный сын. Мать Рорика не была замужем за Эгилем.

– Ну и что? – воскликнул Торольв.

Ивейна скользнула взглядом по лицам присутствующих. Рорик не сводил с мачехи прищуренных глаз. Два пожилых ярла хранили спокойствие. Оттар сидел, развалясь на скамье, но глаза его выдавали. Он смотрел на Рорика с такой злобной радостью, что у девушки мороз пробежал по коже.

– Не вижу причин для волнения, – заметил Рагнар. – Сын наложницы считается законным и имеет право унаследовать земли отца.

Ингвар кивнул.

– Согласен. Какая разница, была ли мать Рорика наложницей или женой?

– Разница есть, – заявила Гуннхильд, забыв о роли обиженной вдовы. – Оттар должен стать ярлом Эйнарвика. И не только…

– Довольно! Ты слишком торопишься, Гуннхильд. – Рагнар сдвинул кустистые брови. – Как я понял, только какая-то старуха может подтвердить эту историю тридцатилетней давности. Рорик, Эгиль ничего тебе не говорил о положении твоей матери?

– Он ни разу не упомянул о ней, – медленно произнес Рорик. – Пока я не привел в дом жену. Но и тогда он сказал лишь, что любил ее.

– Любил! – Гуннхильд с яростью взглянула на Ивейну. – Что этот бесчувственный старик знал о любви? Он женился на мне по расчету и даже не хотел, чтобы я от него забеременела. – На ее губах появилась злобная усмешка. – Теперь я понимаю, он рассчитывал, что его ублюдок будет единственным наследником. И он еще говорил о чести.

– Эгиль понимал, что такое честь, Гуннхильд. Слишком хорошо понимал, чтобы довериться рабыне. Если Ингрид знала, что моя мать была наложницей, почему она не сказала этого раньше?

– Вот именно, – согласился Рагнар. – Эгиль не стал бы откровенничать с рабыней, оставив сына в неведении. Эта женщина лжет.

– Эгиль умирал, – продолжила Гуннхильд. – Когда у него начался бред, рядом с ним была только Ингрид. Затем он потерял сознание и не приходил в себя до самой смерти. Ингрид очень разволновалась и сразу же побежала ко мне, решив, что я обязана узнать правду.

– А она не подумала, что я тоже имею право это узнать? – насмешливо поинтересовался Рорик.

– Нет у тебя никаких прав, – прошипела Гуннхильд. – Потому что твоя мать не была даже наложницей. Нет! – Она повысила голос, указывая на Рорика пальцем. – Ты сын рабыни. Даже хуже! Твоя мать была не норвежкой, а англичанкой. Такой же пленницей, как твоя жена!

Рорик вскочил.

– Гуннхильд, я требую доказательств. Говоришь, это слышала Ингрид? Так пусть она подтвердит.

Не успел он закончить фразу, как в дверь робко постучали. В первое мгновение никто не сдвинулся с места. Затем Торольв встал, подошел к двери и открыл ее.

Анна ввела в комнату хромающую Ингрид.

– Ага. – Гуннхильд поманила ее пальцем. – Как кстати, Ингрид. Мы как раз собирались послать за тобой. – Она взмахнула рукой. – А ты, девушка, нам не нужна. Возвращайся к себе.

Анна пропустила приказ мимо ушей.

– Госпожа?

– Все в порядке, Анна. Жди меня в моей спальне. Спасибо, что привела Ингрид.

Лучше бы она промолчала. Рорик посмотрел на Ивейну, и его взгляд был таким холодным, таким отстраненным, что ее сердце дрогнуло.

– Ты тоже, Ивейна. Тебе незачем при этом присутствовать.

– Впервые мы пришли к согласию, Рорик. – Гуннхильд самодовольно улыбнулась. – Зато теперь мы узнали, почему ты женился на этой девке. Свояк свояка видит издалека.

Рорик мотнул головой, указывая Ивейне на дверь.

– Оставь нас.

Она вскочила.

– Рорик…

– Проклятье, уходи!

– Нет, – очень тихо сказала Ивейна. Не сводя глаз с его лица, она подошла к нему. – Однажды ты сказал, что мое место рядом с тобой. Я твоя жена и имею право остаться.

Гнев сверкнул в его глазах и угас, остуженный словами Рагнара.

– Твоя жена права, Рорик. Это касается и ее. Пускай она англичанка, но ты женился на ней по норвежским законам, и, если Гуннхильд права, Ивейна может захотеть развода.

– Нет! Я не это хотела…

– Не знаю, Рагнар. – Резкий голос Гуннхильд с легкостью заглушил слова Ивейны. – Они так подходят друг другу. В них больше английской крови, чем норвежской.

У Рорика дернулась щека.

– Речь идет о моем происхождении, Гуннхильд, а не о моем браке. – Он кивнул старухе, стоящей рядом с его мачехой. – Расскажи все, что знаешь, Ингрид.

Старая рабыня, дрожа, повернулась к нему. Тщательно подбирая слова, она поведала историю, удивительно похожую на судьбу Ивейны. За исключением одной важной особенности.

Как странно, – думала Ивейна. – Эгиль говорил, будто любил мать Рорика, но не женился на ней. Рорик меня не любит, и все же…

– Ты думаешь, Эгиль бредил? – поинтересовался Рагнар.

– Нет. – Ингрид покачала головой. – Он узнал меня и спросил, помню ли я Алисию. Твою маму, Рорик. Он сказал, что прошлое повторяется. Но ты оказался сильнее. Ты женился на Ивейне, а Алисия осталась рабыней, и ему стыдно, что семейная честь оказалась для него дороже, чем она и ты. А потом…

– Спасибо, Ингрид. Это все, что мы хотели узнать. – Гуннхильд взмахнула рукой, привлекая к себе внимание. – Без сомнения, Эгиль сожалел о положении Рорика. На смертном одре люди всегда вспоминают о своих ошибках. Однако, судари, речь идет о будущем, и я требую, чтобы мой сын занял причитающееся ему место.

Ингвард казался взволнованным. Они с Рагнаром начали перешептываться. Рорик следил за ними. Он не двигался, но Ивейна видела, как он напряжен – словно хищник, готовый к броску.

Гуннхильд заботливо склонилась над старухой. Глядя на них, девушка нахмурилась. Что-то было не так. Но что?

– Судари. – Гуннхильд подняла взгляд. – Позвольте мне отпустить мою рабыню. Она стара и слаба. Если у Рорика остались вопросы, он сможет задать их завтра.

Не успели мужчины ответить, как Рорик кивнул.

Когда Ингрид побрела к выходу, Ивейна еле удержалась, чтобы не броситься вслед. Она хотела сразу же расспросить старуху. Мысль о том, что завтра будет поздно, затмила почти все, но девушке не хотелось оставлять Рорика. Несколько часов ничего не изменят.

– Рорик. – Рагнар встал. – Мы с Ингваром считаем это дело достаточно серьезным, чтобы вынести его на суд. Я не верю, что Эгиль мог оставить тебя в столь сомнительном положении, но, похоже, рабыня уверена в своих словах.

– Когда это нас рассудят? – возмутилась Гуннхильд. – Целый год пройдет, прежде чем судьи встретятся на всеобщем тинге. Оттару придется ждать, а поместьем тем временем будет управлять сын английской рабыни? У Торольва и то больше прав.

– Послушай, Гуннхильд…

– Дело должно быть рассмотрено в суде, Гуннхильд, – заявил Рагнар, решительно перебив Торольва. – Кем бы ни была мать Рорика, Эгиль признал его своим сыном и наследником.

– Я не собираюсь лишать Рорика его доли наследства.

Все уставились на улыбающегося Оттара. Он помолчал, наслаждаясь моментом, а затем неторопливо продолжил.

– Нет, мама, позволь мне сказать. Я не меньше вас потрясен поступком моего отца, но Рорик ни в чем не виноват. Он всегда жил в этом доме, и я надеюсь, он согласится управлять поместьем для меня.

Рорик медленно повернулся к нему. Фальшивая улыбка сползла с лица Оттара. Он отшатнулся.

Рорик взглянул на Рагнара и Ингвара.

– Ни к чему обсуждать наше личное дело в суде, – тихо сказал он. – И отнимать ваше время. Ингрид сказала правду.

– Что! – пронзительно взвизгнула Гуннхильд. – Ты знал? И собирался ограбить…

– Нет. – Рорик перебил ее на полуслове. – Я ничего не знал до сегодняшнего дня, но теперь понимаю, что пытался сказать мне отец перед смертью. Я верю Ингрид.

– Что ж, если ты уверен, Рорик… – Рагнар с сомнением взглянул на Оттара и покачал головой. – Вряд ли Эгиль хотел такого исхода.

– Ему надо было подумать об этом раньше, – отрезал Рорик. Он сразу же взял себя в руки, но Ивейна заметила, что его кулаки крепко сжаты.

Она протянула руку и погладила его по плечу. Не взглянув на нее, он отодвинулся.

– Я благодарю тебя за потраченное время и терпение, Рагнар. И тебя, Ингвар. Как вы понимаете, остальное мы обсудим наедине.

– Конечно, конечно. – Взволнованный Ингвар торопливо поднялся и направился к двери.

Рагнар последовал за ним, но оглянулся на полпути.

– Не руби сплеча, Рорик. Ты сын своего отца. Если тебе понадобится совет или помощь, обращайся ко мне.

Дверь закрылась в тягостной тишине.

Сначала никто не сдвинулся с места. Затем Рорик встал с отцовского кресла, повернулся, и Ивейна впервые увидела его лицо.

Ярость. Жгучая и еле сдерживаемая. Но кроме гнева девушка прочла в его глазах боль, разрывающую ей сердце. Она хотела подойти к нему, прикоснуться, но знала, что сейчас не время.

Он взглянул на Оттара и указал на кресло ярла.

– Оно твое, брат.

Оттар с готовностью ринулся вперед. Он прыгнул в кресло и обвел зал довольным взглядом.

– Что ж, ты на удивление спокоен, Рорик. Ты и в самом деле не знал правды? Ведь теперь изгнание грозит тебе. Я не мог сказать этого при Рагнаре и Ингваре, трусливых старых дурнях, но если ты не собираешься ходить в походы ради пополнения семейной казны, тебе придется уйти. Мы могли бы ужиться с ублюдком, но не собираемся терпеть здесь твою английскую кровь.

– Представляю, во что превратится поместье под твоим управлением, – вмешался Торольв. – Ты его за год разоришь. И Эгиль прекрасно это понимал. А что касается изгнания…

– Кого хочу, того и изгоняю, – заорал Оттар. – И ты уйдешь первым, Торольв. Ты всегда меня ненавидел, ябедничал на меня отцу и подстраивал пакости.

– Тор! Мальчишка сошел с ума!

– Вы с Рориком можете убираться, – заявил Оттар. – Вы мне надоели.

– Нет. – Ивейна вскочила. – Эгиль не этого хотел. Здесь что-то не так.

– Что ты можешь знать, английская шлюха? – оскалилась Гуннхильд. – Приперлась сюда из какой-то таверны или сточной канавы со своими невинными глазками и подлизывается ко всем. Я бы тебя…

– Хватит! – Приказ Рорика обрубил речь мачехи словно топором. – Может, Ивейна и вышла замуж за ублюдка-полукровку, но ее кровь гораздо чище твоей, хозяйка Эйнарвика. Она родственница короля Альфреда.

– Да ну? Только ее королевской крови здесь не хватало. – Лицо Гуннхильд исказилось от ненависти. – И твоей тоже, ублюдок, отродье английской рабыни. Лучше бы ты сгинул в море.

Рорик невесело усмехнулся.

– Так вот почему ты так рьяно требовала мести за Ситрика. А я-то удивлялся.

– Я слышать не хочу это имя, – закричала Гуннхильд. – Он был такой же, как ты. Надменный, насмешливый, плевать хотел на то золото, что я принесла в семью. Что ж, – она окинула Ивейну злобным взглядом, – лучше, когда на тебе женятся по расчету, чем ради мести.

– Мести? – Ивейна взглянула на Гуннхильд, а потом на Рорика. Боль, злость, все чувства, испытанные ею за последний час, слились воедино. В страх. – Рорик…

– Мы поговорим позже, Ивейна. Оставь нас.

– Почему ты ее выгоняешь, Рорик? Или ты и ей лгал? Бедняжка. Разве она не знала, что это ее царственный родственник казнил Ситрика? Нет, конечно, не знала.

Оттар рассмеялся, неожиданный поворот событий явно его развеселил.

– Не бойся, мама. Уж мы найдем, куда пристроить нашу маленькую английскую рабыню. Желательно…

Рорик развернулся, схватил Оттара за тунику и сбросил его с кресла.

Ивейна решила, что с нее хватит. Ошеломленная услышанным, она выбежала из зала и помчалась в свою спальню. Опомнилась она, только увидев сидящую на сундуке Анну.

– Я не верю, – заявила Анна.

Ивейна уставилась на нее, с трудом сдерживая слезы.

– Ты слышала?

– Когда они так орут? Трудно не услышать. – Анна встала и взяла ее за руку. – Госпожа, не обращай внимания на эту злобную норвежскую сучку. Если бы Рорик хотел отомстить, он изнасиловал бы тебя, а не женился.

– Может, он женился на мне в порыве раскаяния. – Ивейна покачнулась и всхлипнула. – Господи. Я не знаю, что хуже. Месть или жалость.

– Но, госпожа, подумай. Король Альфред умер пять лет назад. Кому теперь мстить?

– Норвежская честь, – прошептала Ивейна. – О людях никто не думает. Моя семья нанесла урон семье Рорика, а мой кузен, Эдуард, еще жив, так что… – Она умолкла и на мгновение закрыла глаза. – Ой, Анна, похоже, это и вправду месть. На корабле Рорик расспрашивал меня о моих родственниках. Тогда я не понимала, почему он говорит об Альфреде с такой горечью. Наверное, как только он узнал, кто я…

Девушка умолкла, прислонившись к двери. Боль не давала ей дышать и сломила бы ее, если бы не присутствие Анны.

– О, Боже, – прошептала она. – Наверняка, он все понял сразу, как только увидел в Селси королевское знамя.

Анна нахмурилась.

– Что-то здесь не так, но не понимаю, что именно. В таком состоянии, как у тебя, можно невесть что себе вообразить. Сядь, госпожа. Видит Бог, у тебя был тяжелый день. И у Рорика тоже. Что именно рассказала Ингрид?

– Не знаю. – Ивейна понимала, что Анна пытается ее отвлечь, помочь собраться с духом. Но вряд ли из этого что-то выйдет. Она загнала боль в самый дальний уголок сознания, чтобы подольше не вспоминать о ней. Но боль осталась и, словно затаивший хищник, ждала подходящего момента, чтобы вонзиться когтями в ее сердце.

– По-твоему, Ингрид говорила правду? – спросила Анна.

– Рорик ей поверил. – Матерь Божья, неужели он действительно хотел воспользоваться ею ради мести? То, что он женился на ней, ничего не меняет. Хотя…

Эдуард не знает, кто ее похитил.

В душе Ивейны зародился лучик надежды. Похожий на крохотный весенний бутон, робкий, беззащитный, боящийся распуститься на промерзшей земле, но упорно цепляющийся за жизнь.

Она выпрямилась, разжав руки.

Думай.

Ингрид. Мать Рорика. Правда о его рождении. Он потерял все. Если Ингрид не солгала, он потерял дом, свое имя, все, что у него было в жизни. Но все же…

– Чего-то не хватает, – пробормотала Ивейна. – Я чувствовала это раньше, но подумала, что Ингрид лукавит.

Анна нахмурилась.

– Не хватает? Чего?

– Не знаю. Но в одном я уверена, Анна. Эгиль не хотел, чтобы так получилось. Он так гордился Рориком. Я думаю… думаю, он даже любил его. Насколько способны любить эти норвежские мужчины. Если он сказал Ингрид правду, должно быть что-то еще.

– Но почему она не сказала? Ты думаешь…

– Потому что Гуннхильд ей помешала, – медленно произнесла Ивейна. И перед ее глазами вновь возникла Гуннхильд, с притворной заботой склонившаяся над старухой.

– Анна, нам нужно отыскать Ингрид и…

Она умолкла, услышав доносящийся снаружи шум. В глазах Анны мелькнула догадка.

Крики. Пронзительные женские крики.