Текст книги "Рождественский поезд"

Автор книги: Джулианна Морис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Ну пожа-алуйста, – упрашивал Джереми.

Шеннон колебалась. Джереми просил, чтобы она встретила с ним рождественское утро, но это означало, что ей придется провести эту ночь у Маккинзи. Одно дело – уснуть у Алекса дома непредумышленно; другое дело – сделать это сознательно.

– Да. Обещаешь? – повторил Алекс просьбу своего сына. – Ты можешь спать в комнате Джереми, а он ляжет со мной.

Нет, идея Джереми – не самая хорошая. Она выйдет на работу после новогодних праздников, так что, наверное, Алекс полагает, что им придется видеться все реже и реже и Джереми постепенно привыкнет к ее отсутствию. Мысль была унылая, но Шеннон постаралась улыбнуться.

– Хорошо. Только я буду спать на этом диване.

Алекс нахмурился. По его понятиям, было очень невежливо укладывать гостью в гостиной на диване.

– О, пожа-алуйста, поспи в моей комнате, – начал умолять Джереми, прежде чем его отец успел что-либо сказать.

– Ну уж нет, я хочу быть здесь, внизу, чтобы увидеть, как Санта вылезает из камина. – Она проигнорировала фырканье, которое издал Алекс. – Мне никогда не удавалось застать его, когда я была маленькой, но, возможно, в этом году мне улыбнется удача?

– Санта? – На лице малыша появилось выражение растерянности, как будто он очень хотел поверить в эту фантазию, но боялся.

– Точно. Мы поставим печенье и молоко около камина, чтобы он поел, и оставим рождественские огоньки на всю ночь.

– Чтобы он мог найти нас?

– Санте не нужен для этого свет. Он уже знает, что ты хороший мальчик.

– Пап, я хочу спать с Шеннон и увидеть Санту, – твердо объявил Джереми.

Шеннон прикрыла улыбку рукой, глядя, как Алекс вздыхает, долго и тяжело. Теперь она знала, откуда у Джереми эти прочувствованные вздохи – от его папочки.

– Хорошо, ты можешь спать внизу, – согласился Алекс, признав поражение. – Но Санту очень трудно застать, так что не слишком надейся.

В ответ Джереми чуть не сбил его с ног, порывисто обняв.

– Ура! Мой папа – самый лучший папа, – гордо заявил он.

Вот почему родители так часто принимают неправильные решения, подумал Алекс, криво усмехнувшись. Чтобы услышать от своих чад, что они самые лучшие родители.

Он вдруг подумал о подарках для его семьи, которые отправил в тот день, когда они с Шеннон встретились. Для него это была обязанность – старая привычка отправлять подарки людям, которых Алекс уже едва знал.

Что он купил для Гейл?

Вспомнил. Золотую цепочку. Очень удобно для отправки по почте в Японию. Надо полагать, нечто похожее он купил в прошлом году и позапрошлом.

Наверное, надо было продумать этот вопрос и отнестись к выбору подарков с большим вниманием и любовью.

– Ты действительно самый лучший, – сказала Шеннон, еле заметно улыбнувшись.

Как быстро она стала частью их повседневной жизни. Сейчас, в Рождество, ему не нужно было воевать с Джереми по поводу детского сада, но он должен попытаться начать ограничивать время, которое его сын проводит с Шеннон.

Этим он займется после Рождества, твердо решил Алекс.

– Ты нажми эту кнопку и увидишь, что получится.

Джереми с довольным видом играл на компьютере Шеннон. Она заказала специально для него несколько игр.

– Ты его портишь, – проворчал Алекс, когда она вошла на кухню. Он глядел на нее поверх кофейной чашки, продолжая сонно щуриться, хотя проснулся пару часов назад.

– Это обучающие игры. Такими детей не испортишь.

– Угу, как же!

Не обращая внимания на его ворчание, Шеннон довольно улыбнулась. Пару дней назад звонила сестра Алекса – думала застать его по домашнему телефону. Но трубку взяла Шеннон, и завязался разговор. По-видимому, Алекс звонил Гейл несколькими днями раньше, и Гейл решила приехать в Сиэтл на Рождество. Услышав это, Шеннон тут же пригласила ее на семейное празднование к О'Руркам. Гейл еще не была уверена, что все получится с ее приездом, поэтому попросила пока ничего не говорить Алексу, чтобы не обнадеживать его зря.

Шеннон все-таки надеялась, что Гейл приедет. Родные должны быть вместе в Рождество.

– Я полагаю, ты улыбаешься из-за этой чепухи с Санта-Клаусом, – буркнул Алекс.

– Джереми всего четыре года, а не двадцать четыре. Когда ты перестал верить в сказки?

– Я никогда в них не верил.

Шеннон стало грустно. Ее воспитывали родители, которые были бесконечно преданы друг другу и своим детям.

И вот теперь Шеннон влюбилась в Алекса, как ее мать влюбилась когда-то в простого ирландского парня. Но из этого никоим образом не следовало, что Алекс чувствовал то же самое. Такой закрытый, такой скупой на выражение чувств, он твердо решил не разочаровываться снова. Именно поэтому он бежит от новой любви, от нового брака.

Поначалу Шеннон считала, что именно ее полная некомпетентность в домашних делах и является самой большой помехой к браку. Но эта проблема оказалась мелочью по сравнению с настоящими проблемами.

– Знаешь что? – вдруг сказала она. – Давайте сходим куда-нибудь?

– Что?

– Джереми? – позвала мальчика Шеннон. – Мы идем гулять. – Она улыбнулась Алексу. – Сегодня двадцать третье декабря, и дождь, наконец, перестал. Надо это отпраздновать.

Ей очень хотелось, чтобы он перестал хмуриться. Она схватила Алекса за руки.

– Я вдвое крупнее тебя, – сказал он, начиная улыбаться. А потом подтянул ее к себе и усадил на колени.

– Это плохая идея, – напомнила ему Шеннон, больше всего на свете желая, чтобы он поцеловал ее.

– Точно. – Взгляд Алекса задержался на ее губах. – У детей всегда ушки на макушке.

Шеннон поджала губы.

– У тебя же есть маленькая подсобная комнатка, – предложила она.

Эта идея ему понравилась. Подхватив Шеннон, он увлек ее в маленький темный закуток. Захлопнул дверь и сразу же поцеловал ее, так жадно и страстно, что ей доставило большого труда удержаться на ногах.

– П-просто дружеский поцелуй? – сумела она выдохнуть.

– Само собой.

– Пап? – раздался жалобный голос за дверью. – Где ты и Шеннон?

Алекс что-то буркнул, а Шеннон усмехнулась. Потом открыла дверь.

– Боже мой, Джереми, ты уже совершенно готов! – воскликнула она. – Ты взрослеешь так быстро. Давай возьмем мое пальто. Я… ммм… думаю, твоему папе нужна пара минут, чтобы собраться.

Алекс глубоко дышал.

– Чувствуешь себя лучше? Маленькая колдунья!

– Да, так куда мы идем?

– Не знаю. В парк. Магазин игрушек. Шоколадную лавку.

– Ням-ням! – крикнул Джереми. – Я люблю шоколад.

– Я тоже. Спорим, мы уговорим твоего папу купить нам большого шоколадного Санту?

Алекс покорно следовал за Шеннон и Джереми к джипу, понимая, что сопротивляться бесполезно.

– Ты его видела, Шеннон? – нетерпеливо спросил Джереми в рождественское утро, прыгая по гостиной в неудержимом волнении. – Ты видела Санту?

Шеннон отрицательно покачала головой.

– Нет. Я, как всегда, уснула.

– Я тоже. Но он ведь приходил, да?

Она посмотрела на свертки поделкой, которые положила туда, как только Джереми задремал. Там лежали еще и другие подарки. Наверное, это Алекс прокрался в гостиную, когда они с Джереми уснули.

– Да, он приходил, – сказала Шеннон, улыбаясь.

– Я папе скажу! – Джереми резко повернулся, но остановился, потому что Алекс уже стоял на ступеньках. – Санта приходил! Он приходил! Видишь, пап? И он съел печенье, и выпил все молоко.

– Понятно.

Аромат кофе донесся из кухни – вчера вечером Алекс установил на кофеварке таймер. Но Шеннон удивило не это – она уставилась на пустую тарелку, в которой было оставлено угощение для ночного гостя. Надо ведь было представить все так, как будто Санта угостился печеньем и молоком, а она забыла про это! Наверное, Алекс не упустил эту маленькую деталь. Рождество воистину время чудес.

– Можно теперь открыть подарки, пап? – стал просить Джереми.

– Э… ладно. – Алекс все еще выглядел не вполне проснувшимся.

– Дай своему папе сначала выпить кофе. – Шеннон пошла на кухню и налила большую чашку. Алекс с улыбкой принял из ее рук кофе и притянул Шеннон к себе.

– Хочешь печенья? – тихо спросила она, чтобы Джереми не слышал.

– Печенья?

Она выразительно перевела взгляд на пустую тарелку возле камина и обратно на него.

– Да. Хорошо, что ты не забыл. Я была такая сонная, просто не подумала об этом.

– Я ничего не ел. Это, должно быть, Санта.

– Ты… – Шеннон рассмеялась и наклонилась к Алексу.

– Думаю, пора открывать подарки, – быстро сказал он, и Джереми захлопал в ладоши.

Вскоре гостиная превратилась в море разорванных упаковок и ленточек, отчего кот Магеллан пришел в полный восторг. Шеннон, задержав дыхание, следила, как Алекс открыл ее подарок – старый судовой секстан. Он восхищался старинными корабельными приборами, и ей очень хотелось, чтобы подарок пришелся ему по душе.

– Шеннон… это удивительно. – Он открыл бархатистый футляр и проверил настройки, всматриваясь в окуляр. – Но тебе не следовало…

– Я хотела. А вот ты должен был мне обязательно сказать, – пожурила она, поглаживая антикварный медный чайник. Он был восхитительный. Частица Ирландии, как дом ее бабушки и дедушки.

Джереми она подарила телескоп и много всяких игрушек. Он же преподнес ей чудесную брошь в виде кота, которую она тут же приколола.

После того как все ленточки и бумаги были собраны, решили, что пора собираться. Шеннон пошла к себе, по дороге размышляя о том, что Алекс выглядит чересчур напряженным. Наверняка из-за того, что ему предстоит празднование Рождества с ее семьей. Хорошо все-таки, что приедет его сестра.

Если приедет, напомнила себе Шеннон. Гейл Маккинзи говорила о своих планах очень неопределенно, сказав только, что надеется приехать утром и предпочитает взять напрокат машину, чтобы добраться сама.

Когда Алекс и Джереми наконец собрались и подошли к двери Шеннон, она уже вытаскивала коробки и складывала их около джипа.

– Почему ты не подождала нас? – спросил Алекс, торопясь помочь ей.

– Не хотела задерживаться дольше.

Он посмотрел сердито, желая напомнить ей, что у мужчин есть мускулы для тяжелой работы, но промолчал, зная, что она скажет что-нибудь задиристое или посмеется над ним. Увидев, что одна коробка была наполнена бутылками с шампанским, а другая – с яблочным вином, Алекс окончательно рассердился. Они действительно были тяжелые.

– Не сходи с ума, – весело возразила она, вручая ему сумку с разными свертками.

В дороге Шеннон давала четкие указания, и вскоре они подъехали к дому ее матери. Алекс не знал, чего ему ожидать. Он увидел большой старый дом с верандой. Как только они припарковались, из всех дверей особняка высыпали люди. Гостеприимное место, подумал он.

– Счастливого Рождества! Вы опоздали! – кричали вразнобой голоса, затем последовали объятия и восклицания: – Мы ждали вас вчера вечером!

– Ты должна была быть здесь вчера? – шепнул он на ухо Шеннон, когда они вошли в дом.

Она прикусила губу.

– Семья обычно обедает и посещает службу в канун Рождества. Нас бы приняли с радостью, но я посчитала… ну… ты знаешь. И я не хотела расстраивать Джереми.

Алекс знал, почему Шеннон ничего не сказала: она знала, что он не захочет идти на службу.

– Боже мой, это Джереми? – К ним приблизилась пожилая женщина с очень теплой улыбкой.

Джереми кивнул. Продолжая цепляться за руку Алекса, он все же выглядел заинтригованным этим смехом и веселыми разговорами, наполнявшими уютный дом.

– Меня зовут Педжин, я мама Шеннон, а вы, должно быть, Алекс. – Ее ирландский акцент уже смягчился, но не стерся годами, проведенными в Америке.

– Я люблю Шеннон, – громко объявил Джереми, прежде чем его отец успел сказать что-либо.

– Я тоже, дорогой. Хочешь познакомиться с другими моими внуками? Тебе понравится играть с ними.

Джереми с готовностью выпустил руку Алекса и последовал за Педжин.

– Я должен был догадаться, – пробормотал Алекс, качая головой.

– О чем? – спросила Шеннон.

– О том, что твоя мать настоящая чаровница, как и ты.

Она довольно улыбнулась и повела его в гостиную, представляя по ходу семью. Имен было столько, что у него в голове все смешалось в кашу.

Кейн О'Рурк, который держал маленького мальчика на плечах, выглядел не как суровый руководитель или воинственный брат, а как любящий отец. Если бы Алекс познакомился с ним в такой обстановке, то ни за что не догадался бы, что этот человек владеет богатейшей в стране корпорацией.

– Кто поможет все занести? – спросила Шеннон. Поворчав для виду, пятеро ее братьев оделись и направились к джипу.

– Ты всегда берешь слишком много вещей, – сказал Кейн, складывая подарки поделкой.

– Но я тут ни при чем. Алекс, что это такое? – спросила она, заглядывая в несколько коробок.

– Я должен был внести свой вклад, а ты не сказала, что брать.

Чья-то рука протянулась через плечо Шеннон и взяла банку с кешью из коробки, которую она разглядывала.

– Здорово, я умираю от голода!

– Ты всегда голодный, Коннор.

– Обед еще не скоро.

– Мам, – сказала Шеннон, входя на кухню.

– Да, милая?

– Ты помнишь, я говорила тебе о том, что Алекс просто мой друг, не правда ли? Между нами ничего нет. – Это не было ложью, но Шеннон все равно скрестила пальцы.

– Кажется, он очень хороший молодой человек.

– Да, но что ты имела в виду, предлагая Джереми познакомиться с «другими внуками»? Как будто он один из них?

– Это просто оговорка, дорогая.

Ее мама никогда не оговаривалась. Это факт.

– Не надейся понапрасну, – предостерегла Шеннон. – Алекс не хочет снова жениться. Он очень ясно объяснился по этому вопросу, так что между нами ничего не будет.

– Но, дорогая, ты же не можешь винить меня за то, что я надеюсь на что-то. Ты никогда не приводила молодого человека на обед, тем более на Рождество. К тому же я уже давно не видела тебя такой счастливой.

– Он вдовец, мам. Еще даже год не прошел, – произнесла Шеннон отчаянно. Не хватало ей только этого несвоевременного сватовства. – Пожалуйста, ничего не говори.

Педжин прикоснулась к ее лицу.

– Я скажу только, что люблю тебя, дорогая. Теперь иди и не беспокойся. Сегодня Рождество.

Шеннон поспешила обратно в гостиную и села рядом с Алексом. Он говорил что-то о футболе, и она удивилась про себя тому, как быстро мужчины нашли общую тему для разговора. Временами она чувствовала себя чужаком в своей собственной семье. Женщины обычно суетились на кухне, обсуждая угощение, детей и всякие хозяйственные дела, а братья говорили о спорте или на другие мужские темы. Она же не подходила ни одной из этих компаний.

– Как поживает твой котенок? – спросил Коннор через несколько минут. – Не считая того, что это просто кожа да кости, так он здоровенький.

– Он поживает хорошо. – Шеннон посмотрела на Алекса. – Коннору приходится обслуживать всех зверей, что семья тащит ему на осмотр и лечение.

– Как семейный врач?

– Что-то вроде этого.

Алекс кивнул. Он удивлялся сам себе – и почему это он так беспокоился из-за обеда у О'Рурков? Они нормальные люди, твердо стоящие на земле и очень приятные. Трудно поверить, что они немыслимо богаты. И Джереми веселится до упаду, смеется и бегает везде с двумя маленькими девочками, которые похожи как две капли воды.

Прибыли другие О'Рурки, тети и дяди, кузены и кузины, чьи имена Алекс даже не пытался запомнить. Детей обнимали и угощали сладостями. Обед же, судя по разнообразию запахов, плывущих из кухни, обещал быть настоящим пиршеством.

Шеннон посвятила какую-то часть времени Джереми, и Алекс чувствовал, что скучает по ней, когда она исчезала из поля его зрения.

– Попробуй это, – предложила она, появившись после особенно долгого отсутствия и протягивая ему ореховое пирожное.

– Это восхитительно, но если ты будешь продолжать подкармливать меня, я не смогу съесть обед.

– Скажи спасибо, что она не пытается готовить обед, – усмехнулся Коннор. – А то придется зондировать твой желудок.

Все засмеялись, и кто-то еще добавил:

– Или все помчатся на улицу ждать пожарных.

– Эй, я поджигаю только кухонные плиты, а не дома, – сострила Шеннон, но Алекс видел, как ее губы сжались. Спустя пару минут она вышла из гостиной, и он нахмурился, пораженный тем, что ее семья и не представляет, как задевают Шеннон их издевки.

Алекс неприязненно взглянул на Коннора.

– Если бы у тебя была хотя бы половина мозгов твоей сестры, ты не говорил бы глупости, – сказал он, не заботясь о том, что слова его звучат очень грубо.

Он последовал за Шеннон, схватив и ее, и свое пальто, когда увидел, что она выходит на веранду.

– Подожди, – позвал Алекс, закрывая дверь и ограждаясь тем от ушей ее родственников. – Ты здесь околеешь от холода.

– На самом деле я крепче, чем выгляжу.

Алекс укутал ее в пальто.

– Ты же дрожишь. Почему ты не велела Коннору и другим замолчать?

– А зачем? Всем было очень весело.

Он поймал ее подбородок и заставил смотреть на себя, расстроенный тем, что ей приходится терпеть все это.

– Тебя-то это не радовало. Ты ведешь себя, словно тебе все равно, но я знаю, что это не правда, так что со мной не притворяйся. Прошу тебя, Шеннон.

Отчужденное выражение в ее глазах постепенно растаяло.

– Я привыкла к этим насмешкам. Просто сейчас ты и Джереми здесь… – Она пожала плечами и потерла руки. – Я имею в виду, я объяснила всем, что мы просто друзья, поэтому они не должны думать, что поставили меня в неловкое положение перед тобой. Но в семьях всегда так… знаешь, когда появляется кто-то новый… любопытство и мысль, что, может быть, этот человек тот самый… В общем, им бесполезно что-либо говорить.

Алекс ждал, пытаясь понять.

– Тогда как долго ты собираешься сердиться на Коннора?

– Кто сказал, что я сержусь? У моих братьев деликатность носорога. Видимо, их в детстве роняли вниз головой.

Алекс засмеялся и обнял ее крепче.

– Ты самая изумительная женщина, – шепнул он ей в волосы. – Хотел бы я, чтобы ты увидела себя моими глазами, тогда бы поняла, какое ты чудо. Если бы все было по-другому…

Желание Алекса утешить ее много значило для Шеннон. Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь принял ее такой, какая она есть. И вот теперь, когда она нашла идеального мужчину, оказалось, что он хочет быть просто другом. Но даже это не продлится долго. Они балансировали на слишком узкой грани.

Легкий ветерок ворошил хвойные гирлянды на перилах веранды, и Шеннон подумала о рождественской омеле, которую ее мать всегда подвешивала над входной дверью. Пара, поцеловавшаяся под омелой в Рождество, обязательно поженится…

Она подняла голову.

Конечно же, омела была здесь, связанная в дугу!

Алекс проследил за ее взглядом, и тень легла на его лицо.

– О, Шеннон, как бы я хотел…

– Нет, не говори об этом. Давай притворимся еще один день. Сегодня ведь Рождество.

– Да, так и есть. – Его поцелуй был одновременно и страстным и трепетным, и слезы выступили на глазах Шеннон.

Когда наконец он отпустил ее, на его лице отразилось выражение досады.

– По-моему, у нас есть зрители. Причем очень недовольные.

Шеннон повернулась и увидела трех из своих братьев Они свирепо смотрели через окно на Алекса, будто он был нахальным подростком, который лапает их несовершеннолетнюю сестру.

– Ладно, – признала она неохотно, – у них деликатность носорога, но это няньки-носороги.

Алекс громко расхохотался.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Шеннон демонстративно промаршировала в дом, схватила старшего брата за руку и потащила его в комнату Педжин. При этом она с каким-то отчаянным удовольствием громко хлопнула дверью.

– Как ты думаешь, что выделаете? – потребовала она ответа.

– Ничего…

– Как бы не так! Как вы могли следить за нами через окно? Это не ваше дело!

– Это как раз наше дело, – ответил он резко. – Ты сказала маме, что он не собирается жениться.

– Я сказала, что он не хочет жениться снова. Он вдовец и имеет полное право сам принимать решения. Кроме того, сейчас не восемнадцатый век. Я могу делать то, что хочу.

– Я в курсе, но не хочу, чтобы тебе причиняли боль, – смягчился он. – Снова.

Шеннон вздрогнула. Она могла бы поклясться, что ее семья слабо представляла, если вообще что-нибудь представляла, какую боль испытывала она, когда разбивали ее сердце.

– Алекс пытается начать жить заново, – прошипела она. – Он потерял слишком много, чтобы опять всем рисковать. Да, я бы хотела, чтобы он передумал, но это не его вина, даже если я буду страдать. Я прекрасно осознаю, что у нас нет будущего.

– Ах, Шеннон!.. – Сожаление окрасило голос Кейна. – Ты уверена?

– Мне удалось обмануть себя несколько раз, но теперь я уверена. Так что, прошу тебя, не беспокойся. Я хочу провести Рождество с Алексом и Джереми и не думать о завтрашнем дне.

Наконец он согласно кивнул.

– Хорошо. Я скажу Нейлу и Патрику, чтобы они оставили его в покое.

– О нет!

Шеннон вдруг вспомнила, что Алекс остался один, и помчалась к нему, Кейн следовал сзади. Ей уже мерещилось, как Алекс и ее браться дубасят друг друга кулаками, разнося все вокруг.

– Может, поиграем потом в футбол? – сквозь зубы предлагал Нейл, когда она влетела в комнату. Ее брат стоял, скрестив руки, практически нос к носу с Алексом, который принял примерно такую же агрессивную позу.

– Точно, футбол, – согласился Патрик, блеск в его глазах подразумевал, что он не прочь поколотить гостя своей сестры. Чисто «по-дружески», разумеется.

– Никакого футбола! – резко сказала Шеннон.

– Да. – Кейн шагнул между двумя мужчинами. – Никаких игр. Шеннон это не понравится.

– Правда? – Алекс подмигнул ей. Он выглядел так, будто сейчас снова рассмеется, и она почувствовала еще большую любовь к нему – за его понимание.

Затем Шеннон резко повернулась к своим четырем невесткам. Те наблюдали за мужьями со смесью любви и возмущения.

– Вы что, не можете сдержать их? – возмутилась Шеннон.

Жена Патрика, Мэдди, пересадила малыша на другую руку.

– Нет. Боюсь, нам сбыли некачественный товар, – сказала она бодро. – Давайте выпьем немного яблочного вина.

И женщины потащили своих супругов в столовую.

Алекс погладил Шеннон по волосам, пытаясь успокоить ее

– Разве тебе не полагается сказать, что они не имели в виду ничего плохого?

– Да, но это не оправдание.

– Но это можно понять. – Он знал, почему братья О'Рурк столь враждебны к нему. Это была очень сплоченная ирландская семья, с незыблемыми ценностями, и все видели в Алексе угрозу счастью Шеннон.

Шеннон наконец вздохнула и посмотрела на него.

– По крайней мере, ты не собираешься драпать.

– Не могу же я пропустить обед. Кроме того, не думаю, что смогу оттащить Джереми от твоих племянниц.

– Он действительно выглядит счастливым.

– Как и его отец. Пойдем, тоже выпьем немного этого вина.

Он взял Шеннон под руку, и они пошли в столовую.

Через некоторое время семья собралась вокруг рождественской елки, заполнив каждый угол, – все открывали подарки.

Шеннон, казалось, ожидала чего-то, и когда за окном послышался звук подъехавшей машины, вздрогнула.

– Надеюсь, это еще один рождественский подарок, – сказала она, дотронувшись до плеча Алекса, а затем поспешила в переднюю. Вернулась, однако, не одна – позади нее стояла женщина.

Алекс застыл.

– Внимание, это сестра Алекса, Гейл, – объявила Шеннон, подталкивая ее вперед. – Она только что прилетела из Японии. Гейл, это моя семья. Гейл.

Вспоминая их мучительный разговор по телефону за несколько дней до этого, Алекс почувствовал, как болезненно заныла грудь. Его сестра выглядела уставшей и явно неуверенной в себе, но она отважно улыбалась этой большой гостеприимной семье.

– Надеюсь, я не помешаю?

– Вздор, – сказала Педжин. – Входи, дочка, ты выглядишь такой измотанной.

Алекс запоздало поднялся и неуклюже поцеловал сестру.

– Джереми, – позвал он. – Ты помнишь тетю Гейл?

Джереми не помнил, но сегодня его так часто тискали в объятьях, что он был не прочь пообниматься еще. Вскоре Гейл и Джереми сидели рядышком, а Шеннон вручала ей подарки, отложенные заранее.

– Спасибо… ты так внимательна. – Гейл была явно ошарашена.

Алекс стиснул зубы. Шеннон явно знала, что приезжает его сестра, но почему же она ему не сказала?

Через некоторое время Гейл немного расслабилась и даже присоединилась к О'Руркам, когда они пели рождественские гимны. Шеннон бросала в сторону Алекса пытливые взгляды.

Что он мог сказать?

Ты должна была предупредить, что моя сестра, которую я едва знаю, приедет на рождественский обед?

М-да, это действительно добавит настроения и без того неспокойному дню.

Шеннон поняла, что что-то случилось. Алекс едва сказал пару слов за обедом, потом, сразу после того как его сестра уехала в гостиницу, отвергнув предложение остановиться в его доме, предложил, чтобы они тоже вернулись домой.

Там Алекс сразу отнес спящего Джереми наверх, а Шеннон ждала его в гостиной, усевшись в кресле. Вкусная праздничная еда, принятая всего лишь два часа назад, теперь свинцом лежала в ее желудке.

Что пошло не так?

Алекс вскоре вернулся и, не произнеся ни слова, пошел на кухню. Шеннон последовала за ним.

– Я не могу больше переносить неопределенность. Что случилось?

– Ничего.

– Я этому не верю.

– Хорошо, я не хочу обсуждать это.

– Алекс! Посмотри на меня. Что произошло?

Он бросил свои ключи на кухонный стол, затем повернулся к ней. Ярость сверкала в его глазах.

– Почему ты не сказала мне, что Гейл приезжает в Сиэтл? Откуда ты вообще знала, что она приедет?

От этого вопроса у Шеннон округлились глаза.

– Гейл звонила тебе в тот день, когда я присматривала за Джереми. Она не была уверена, что сможет добраться сюда, поэтому решила, что лучше пусть ее поездка будет сюрпризом.

– Ты должна была мне сказать!

– Так решила Гейл. Ради бога, Алекс, она твоя сестра. Я думала, что ты будешь прыгать от радости.

– Ты не знаешь, какие у нас в семье отношения, – резко возразил он. – И у тебя нет права вмешиваться в них. Нужно было обсудить это со мной, прежде чем раздавать приглашения и хранить все в секрете. Ты не моя жена.

– Я знаю, что я не твоя жена, – сказала она твердо. – И ты уже объяснил, что я никогда ею не буду. Так почему бы тебе просто не обращать на это внимание?

Шеннон возмущенно отвернулась. Казалось невозможным, чтобы Алекс мог быть таким жестоким. Пусть он не знает, что она влюблена в него, но он прекрасно видит, как она привязана к нему и Джереми.

– Куда ты собираешься? – спросил он.

– Домой.

– Я провожу тебя.

– Не беспокойся. – Шеннон схватила свою сумочку и выудила ключи из наружного кармана.

Если бы не Джереми, она бы хлопнула дверью. Но малыш заслужил, чтобы этой ночью ему снились сладкие сны, прежде чем узнать, что его папочка полный болван.

Все-таки Алекс вышел и глазами проводил ее до двери. Невеселые мысли крутились у него в голове.

Она никогда не просила его передумать насчет решения больше не жениться. Она старалась быть другом – так, как он хотел. И что это дало ей? Нападки и раздражение с его стороны. Он просто невыносим!

А Шеннон сидела в кресле своей гостиной и вспоминала его измученный взгляд. Слезы потекли по ее щекам. Даже если Алекс не понимал, что делает, он неосознанно искал способ изгнать ее из жизни – его и Джереми.

– О, Алекс, – простонала Шеннон.

У него никогда не было настоящей семьи, которая заботилась бы о нем и поддерживала. Несмотря на это, он рискнул, полюбив Ким, и… потерял ее. Шеннон боялась, что сердце Алекса исчерпало все свои силы. Он страдал, а она ничего не могла поделать с этим.

– Муррр? – Магеллан прыгнул ей на колени, заглядывая в глаза.

– Боюсь, это конец, малыш, – прошептала Шеннон.

Он слизнул слезу, которая упала ей на колени, затем устроился клубочком и замурлыкал.

Шеннон оглядела свою квартиру и поняла, что можно сделать, чтобы помочь Алексу. Какая-то сила наполнила ее. Утром она позвонит своему риелтору и выставит квартиру на продажу.

– Может, останешься еще немного? – уговаривал Алекс сестру, пока они ждали посадку на ее самолет.

– Мне бы хотелось, но я не планировала эту поездку заранее. – Легкий румянец пробежал по щекам Гейл. Она согласилась с импульсивным решением посетить Сиэтл ради слабой надежды, что Алекс будет рад увидеть ее.

– Замечательно, что ты приехала! – Он говорил искренне, с удивлением вспоминая, как бурно отреагировал на «сюрприз» Шеннон двумя днями раньше. Даже в тот момент он знал, что его реакция явно неадекватна. Шеннон ни во что не вмешивалась, просто решила, что сестра могла быть только желанной гостьей – особенно на Рождество.

Прозвенел звонок на посадку, и Алекс крепко обнял Гейл.

– Ты позвони, – сказал он резко. – Когда прилетишь.

– Конечно.

– И если тебе что-нибудь понадобится… что угодно, дай мне знать. Мы прилетим ближайшим рейсом.

Она улыбнулась ему глазами, полными слез.

– Да.

– До свидания, тетя Гейл. – Джереми шумно чмокнул ее. – Ты ведь приедешь ко мне еще раз?

– Обещаю.

Алекс знал, что Гейл сдержит свое обещание. Они только начали распутывать хаотичный клубок их детства, пусть даже это очень запоздало. Он и Джереми обязательно навестят ее в Японии, а Гейл приедет в Сиэтл. Они найдут способ быть братом и сестрой, а не чужими людьми.

Спасибо за это Шеннон.

Эта мысль была единственной в его голове, пока он ехал домой. Шеннон вернула их с Джереми к жизни. А что сделал он? Причинил ей боль, как остальные мужчины, которые не оценили в ней замечательную женщину.

Свернув к дому, он резко затормозил.

Табличка «Продается» стояла на газоне перед дверью Шеннон.

Алекс выругался.

– Ты сказал плохое слово, пап, – спокойно сообщил Джереми. – Давай зайдем к Шеннон? Я по ней ужасно соскучился.

Правильно, они пойдут навестить Шеннон. Он выяснит, почему она уезжает, почему ничего не сказала ему. Боже мой, одна маленькая ссора – и она готова полностью перечеркнуть их отношения?

– Побудь здесь, Джереми. Я посмотрю, дома ли она. – Алекс решительно направился к двери и яростно постучал. – Шеннон, что, черт возьми, происходит?

Дверь резко открылась.

– Объясни это. – Он указал на объявление.

– Где Джереми? – спросила она вместо ответа.

– Джереми в джипе, греется. – Алекс жадно смотрел на нее. Заметив темные круги у нее под глазами, почувствовав болезненный укол совести. – Я не понимаю. Я вел себя как негодяй в тот вечер, но это же не причина для таких резких поступков. Разве ты не можешь просто свалить всю вину на несовершенные мужские хромосомы?

– Все не так просто. Я действительно не могу…

– Я хочу объяснения, – почти крикнул он, не заботясь о том, что его могли слышать соседи. – Пожалуйста, объясни, – Алекс постарался успокоиться. – Пожалуйста, Шеннон

– Я… я знаю, что тебе причиняет беспокойство мое соседство.

– Это не проблема, – выпалил он, чувствуя, как сжимается горло.

– Нет, это ужасно. Мы не можем больше жить рядом друг с другом, и так как у меня нет ребенка, о котором надо думать в первую очередь, то, по справедливости, должна уехать я.

Алекс изумленно уставился на нее. Застывшая боль в глазах Шеннон вызвана вовсе не обидой. Она любит его, любит с большей силой и добротой, чем он заслуживает. Шеннон заботится о нем. И ставит их, Алекса и Джереми, благополучие на первое место. У него один выход – он должен рискнуть еще раз, несмотря на опасения снова все потерять. Потому что он любит Шеннон. Она стала для него важней, чем воздух. И это несмотря на то, что он сделал все возможное, чтобы отринуть правду и оттолкнуть эту женщину, и все из-за своего страха и ложного чувства вины.