Текст книги "Рождественский поезд"

Автор книги: Джулианна Морис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Алекс проверял курсовые работы, сваленные кучей на его столе, и старался не обращать внимания на веселые звуки, долетающие с первого этажа.

Джереми не забыл обещания, данного отцом, и уже в пять часов утра стоял возле его кровати и просил позвать Шеннон доделывать имбирное печенье.

Он протянул ему трубку.

– Позвони сейчас, пап.

О боже! Ну почему дети просыпаются в такую рань?

– Малыш, ты хочешь разбудить Шеннон? Она же в отпуске. Ты же не звонишь друзьям так рано?

Джереми неохотно согласился, но, не желая уходить, залез к нему в кровать и болтал с ним ровно три часа обо всем, что связано с их соседкой, и о том, что она делала и говорила, когда они были вместе.

В конце концов, Алекс сдался и позвонил Шеннон. Когда она пришла, то выглядела свежо и вполне бодро, в то время как он не мог до конца открыть глаза и с трудом соображал.

И сейчас, признав поражение, Алекс оставил курсовые работы и спустился по лестнице. Его сын и соседка лежали на полу около рождественской елки, держа в руках калейдоскопы, а по комнате плыли звуки веселых рождественских гимнов. Он улыбнулся, глядя на эту сцену.

Огненные волосы Шеннон беспорядочной копной разметались на полу, колени качались в такт с музыкой. Она была босиком, в удобных джинсах и блузке с рождественскими надписями. В таком виде ее можно было принять за непослушного подростка, хотя он знал, что ей где-то под тридцать.

Джереми рядом с ней распевал «Джингл Беллз», не попадая в ноты. Мистера Попрыгунчика нигде не было видно.

– Эй, а я-то думал, вы готовите печенье, – сказал Алекс, широко улыбаясь.

– Тесто должно охладиться, перед тем как его раскатать, – объяснила Шеннон, не оборачиваясь. Она крутила калейдоскоп и насвистывала себе под нос песенку. – А мы думали, ты проверяешь курсовые работы.

– У меня перерыв.

– Готов к выпускным экзаменам?

– Да. И пытаюсь выкроить время для дополнительного учебного семестра для этой горе-студентки.

Шеннон приподнялась.

– Правда? Никогда не слышала о профессоре, который бы добровольно согласился на дополнительный семестр.

– Да? Так тебе не удавалось подбить своих профессоров на это? – Представить, что Шеннон О'Рурк не удалось получить желаемое, было невозможно.

– Я в этом и не нуждалась. Я была образцовой студенткой.

– Насколько? Такой образцовой, что никогда не плавала голышом во время рождественских каникул в озере Вашингтон? Или образцовой по посещаемости и оценкам?

Она засмеялась.

– Никто в здравом уме не будет купаться голышом в озере Вашингтон в декабре. Конечно, один из моих братьев делал это, но у него не все дома.

– Что такое плавать голышом? – спросил Джереми.

Алекс издал стон. У него слишком длинный язык. Когда же он научится подбирать слова, когда сын рядом? Джереми толковый и не по годам развитой малыш и очень хорошо все понимает.

– Это значит плавать без одежды, – объяснила Шеннон. – На самом деле это не так уж и весело, особенно когда холодно.

– Понятно. – Джереми перевернулся на живот и начал с пыхтением двигать игрушечный поезд по рельсам.

Алекс вздохнул. Почему Шеннон так просто и понятно все объясняет? У него никогда так не получалось. Их взгляды встретились, и он вновь широко улыбнулся искоркам в ее глазах.

– Я бы сейчас не отказался от чашечки кофе, – сказал Алекс, зевая. – А ты?

– Само собой.

Шеннон сидела и смотрела, как он наполняет кофеварку водой. Волосы на его голове были взъерошены, а глаза сонные. Совершенно очевидно, что, если бы не Джереми и не курсовые работы, он все еще лежал бы, уткнувшись лицом в подушку. Да уж, не ранняя пташка…

Зато она проснулась, когда еще не было и шести, сделала кое-какие пометки, ответила на электронную почту, пришедшую из офиса. И отправила сообщение Кейну, что ее не будет на работе еще неделю-другую. Конечно, ее брат удивится, учитывая, что еще недавно она просила его об обратном, но теперь это не имеет значения. Давненько ей не было так весело.

Весело? Шеннон фыркнула. Еще недавно она ни за что бы не поверила, что играть с четырехлетним мальчиком в игрушечный поезд и пытаться печь имбирное печенье и есть веселое времяпрепровождение. Ее семья была бы в шоке, если бы узнала, как она проводит отпуск. Ведь ее репутация стихийного бедствия на кухне достигла немыслимых размеров, распространившись и в офисе, где она дважды умудрилась устроить пожар, орудуя с микроволновой печью.

– У тебя чертики в глазах. Дай слово, что ты не смеешься надо мной, – сказал Алекс и со стуком поставил две дымящиеся кружки на стол. Шумно вздохнув, он уселся рядом.

– С чего это мне смеяться?

– Ну, как только я открываю рот в присутствии своего сына, тут же говорю что-нибудь лишнее. – Он потер щетину на подбородке и зевнул.

– Ты совсем не спал этой ночью?

– Немного. Джереми решил, что пять часов утра самое подходящее время, чтобы начать выпекать имбирное печенье. – Он пристально посмотрел на нее. – В следующий раз я научу его набирать твой номер по телефону, чтобы он мог разбудить тебя посреди ночи.

– Пять утра – это не середина ночи.

– Я так и знал. Ты одна из них, да?

– Если ты имеешь в виду жаворонков, то – да.

– Я имею в виду, одна из тех людей, которые встают рано и считают, что это лучшее время дня. – Он фыркнул, демонстрируя отвращение к этому факту, и жадно глотнул кофе. – Кипяток! – завопил он через мгновение.

Шеннон не удержалась и рассмеялась.

– Ты же только что его сварил, чего же ты ожидал?

Алекс откинулся назад на своем стуле и стал рассматривать ее.

– Ты же не собираешься учить меня? Где сострадание, свойственное женщинам?

– А ты хочешь, чтобы я тебя поучала?

– Нет.

– Тогда и не буду.

Алекс уловил странный блеск в ее глазах.

– Я думаю, мне понравится быть твоим другом, Шеннон.

Это ложь. Алекс согласился на это только ради Джереми. Шеннон проглотила обиду и велела себе радоваться тому, что он хоть на что-то согласился.

Прихлебывая кофе маленькими глотками, она задумалась о мужчинах, с которыми познакомилась за прошедшие годы. Некоторые надеялись, что, закрутив с ней роман, смогут приблизиться к ее состоятельному брату. У других была либо аллергия на брак, либо мечта об идеальной домохозяйке в качестве жены. Некоторые оказались такими же бессердечными, как ее несчастная любовь в колледже.

Сильный и гордый человек, она заставляла себя смеяться над этими уколами судьбы, но что-то внутри нее каждый раз умирало.

– Ты что, уснула?

Шеннон вздрогнула и подняла голову. Алекс, кажется, окончательно проснулся после того, как обжег язык и влил в себя порцию кофеина.

– Нет, наоборот, твой кофе сильно действует на меня.

– Неужели слишком крепкий?

Пульс ее действительно частил, но кофе был ни при чем. Это плакало ее сердце, и если она не будет осторожна, то рискует разбить его снова. Но ведь нельзя бесконечно излечивать от ран сердце.

– Немного.

– А я-то думал, что жаворонки постоянно пьют кофе.

– Я – нет.

Ей еще раз хотелось почувствовать то ощущение покоя, который она испытывала, лежа рядом с Джереми и открывая для себя заново красоту света и цветов, заключенных в калейдоскопе. Давно забытое ощущение. У детей есть удивительный дар непосредственности, который помогает им пройти через хаос мира.

– А ты не любишь, когда о тебе заботятся? – спросила Шеннон лениво. Она подумывала о том, чтобы пригласить Алекса и Джереми к О'Руркам, на семейное празднование Рождества.

– Я взрослый мужчина и не нуждаюсь в этом.

– Только не ляпни это моей маме. Я уверена, что она тайно мечтает о том, чтобы дети никогда не вырастали. Хотя, наверное, сейчас, когда у нее есть внуки, которых можно баловать, ей все равно.

– Звучит неплохо.

– Спасибо. Так и есть, – Шеннон не стала спрашивать о матери Алекса, помня, как он описывал свое детство – как зону военных действий. Учитывая такой семейный опыт, он, наверное, безумно любил свою жену, раз рискнул жениться.

Неожиданно печаль комом сдавила ей горло – печаль по тому, что потерял Алекс, и по тому, чего у нее, возможно, никогда не будет.

– Тесто для печенья должно охладиться, – сказала она сипло. – А у тебя еще остались курсовые на проверку?

– Хочешь меня сплавить, да?

– Конечно, друзьям это можно.

Алекс улыбнулся и поднялся.

– Насчет заботы, – пояснил он, – не пойми меня неправильно. Просто я сыт по горло дамами, которые, якобы заботясь обо мне, пытаются занять место Ким.

– У них, наверное, добрые намерения.

– Может быть. Но мне больше нравится твой стиль.

Он не спеша вышел, а Шеннон покачала головой вслед. Ему нравится ее стиль? Что он имеет в виду? Может, это вообще ничего не значит. Мужчины думают, что выражаются предельно ясно, но часто их невозможно понять.

– Джереми, – позвала Шеннон, – займемся печеньем?

Алекс продолжал проверять работы студентов, когда до его носа дошел запах чего-то горящего. Почти в этот же момент сработала пожарная сигнализация.

Он бросился вниз, схватив огнетушитель со стены. Дым наполнял кухню, поднимаясь густыми столбами от плиты и раковины.

– Это… – Шеннон закашляла, – все под контролем! – С этими словами она вывалила почерневшую выпечку в мусорное ведро и принялась махать кухонным полотенцем.

Алекс на всякий случай залил клубы дыма пеной из огнетушителя, затем схватил Шеннон и Джереми и вытолкал их через заднюю дверь.

– Оставайтесь здесь, – приказал он.

Затем вернулся внутрь, открыл окна, включил вытяжку и выключил духовой шкаф. Когда стало ясно, что больше ничего не горит, он отключил сигнализацию, которая выла все это время. По дому вновь поплыли звуки рождественской музыки.

– Все в порядке, – сказал он, выйдя на задний двор.

Шеннон обнимала руками Джереми, пытаясь согреть его в своих объятьях. Сама она дрожала от холода, и Алексу стало неловко, что он слишком бурно отреагировал, когда вытолкал их из дома. Но когда дело касается опасности для семьи, тут уж не до вежливости.

– Вернемся, дым уже почти рассеялся. – Алекс протянул руку, и Шеннон выпустила Джереми.

– Ступай внутрь, там тепло, – сказала она слегка дрожащим голосом.

Мальчик проскочил через дверь, но Шеннон продолжала сидеть на садовой скамейке.

– Шеннон?

– Лучше я пойду домой, – буркнула она. Он нахмурился.

– Почему?

– Так будет лучше. – Она моргнула, и слеза скатилась с ее щеки.

Черт побери! Он ничего не понимал в таких делах, особенно когда не было ни одной причины расстраиваться. Ну, подгорели несколько печений, это же не катастрофа! С другой стороны, у него было странное чувство, что, если он позволит Шеннон уйти, она не вернется. А для него это будет катастрофа с такими последствиями, о которых Алекс даже не хотел думать.

– Как это – лучше?

– Просто. – Она с трудом сглотнула, продолжая ронять слезы. – Извини меня за печенье. Я должна была сказать тебе, что не умею готовить. Но решила, что если буду внимательна, то все обойдется.

Она вскочила на ноги и торопливо пересекла пустую цветочную клумбу, разделяющую их дворики. Ну вот, начинается… Алекс терпеть не мог такие ситуации. И если бы любая другая женщина оплакивала сгоревшее печенье, он бы вышел из себя. Но ведь это было очень важно для Шеннон.

– Не уходи, – уговаривал он.

– Так действительно… лучше.

Шеннон пыталась открыть свою дверь, когда Алекс подошел к ней сзади. Она почувствовала это, но не хотела оборачиваться, чтобы не видеть разочарование, которое должно было быть на его лице.

– Послушай, ведь все хорошо. – Он обнял ее, окутав теплом своего тела. Это было приятно.

Она почувствовала не только тепло, но силу и поддержку. Она так переживала после их короткого поцелуя и так нуждалась в нем и в его нежных объятьях, которые снились ей по ночам. Но бесполезно об этом думать. Он оттолкнул ее в тот самый момент, когда они познакомились. Каменная ограда вокруг его сердца была выше, чем китайская стена.

– Нет, не все. – Она засопела, втягивая запах сгоревшего печенья, перемешанного с запахом его тела. – Ты ничего не понимаешь. Может, для тебя это не имеет значения, потому что я тебе не нужна, но это важно. Для меня важно.

– Боже, Шеннон, конечно же ты нужна мне!

Она уже знала этот тон. Или думала, что знает. Он просто пытается быть деликатным, чтобы не ранить ее чувства.

– Все нормально. Не беспокойся из-за этого. Я не буду еще одной твоей проблемой, – сказала она устало.

Алекс нагнулся к ней.

– Ты вообще не проблема, – выдохнул он ей в ухо. И этот тон она тоже знала. Намекает на понимание?

– Алекс, это не…

Он не дал ей договорить. Долю секунды Шеннон сопротивлялась его поцелую, зная, что потом он, когда придет в себя, будет сожалеть о том, что сделал. Но прикосновение его сильных рук заставило ее забыть об осторожности. Она понимала, что Алекс не испытывает к ней таких сильных чувств, и это немного охладило ее ответ. Но его тело будто окутывало ее, и она потеряла связь с реальностью.

Вся ее жизнь в этот момент сосредоточилась на Алексе, держащем ее в объятьях. Это был ее якорь, хотя он и кружил ей голову, а кровь заставлял пениться, как шампанское.

Лучше этого поцелуя был только тот первый, когда она пришла к нему домой вечером с подарками для Джереми…

Под мягким хлопком его рубашки обозначились твердые мускулы, и она медленно исследовала этот рельеф, владелец которого работал не только над своим умом, но и над телом. Она уже не чувствовала холода, хотя ее тонкая блузка и джинсы едва ли были достойной защитой от кусачего мороза.

Наслаждение накатывало волна за волной, Алекс осыпал поцелуями ее лицо и нежный изгиб шеи. Вдруг громкий резкий звук пронзил воздух.

– Что?!

Алекс резко дернулся назад, с выражением ужаса на лице, и руки Шеннон безвольно упали. Думай быстро, приказала она своему уплывающему сознанию, но безрезультатно.

– Мяу… Слава богу!

Она осторожно выглянула из-за высокой фигуры Алекса, ища глазами источник их беспокойства. Котенок с огромными от испуга глазами высунулся из кустов и снова запищал.

– Ах ты бедненький! – Шеннон опустилась на колени и протянула ему руку. – Иди-ка сюда.

Котенок явно привык во всем полагаться на себя и сейчас смотрел на нее с нескрываемым подозрением..

– Не бойся, малыш, я тебя не обижу.

Алекс таращился на ободранного хитрюгу и удивлялся, как тому удается сопротивляться чарам этой женщины.

Проклятье! Как он мог снова поцеловать Шеннон? Ее нельзя винить в какой-либо провокации. Более того, она сделала все, чтобы сбежать от него, разве что только на стену не залезла.

Наконец котенок нерешительно положил свою лапку на ладонь Шеннон, готовый в любой момент удрать, если вдруг эта рука причинит боль.

– Иди сюда, маленький. Никто не собирается обижать тебя.

– Мяу-у-у.

– Да, я знаю, но теперь все хорошо. – Она любовно прижала к себе маленького грязнулю, и Алекс невольно залюбовался на эту нежную сцену.

– Шеннон, мы должны поговорить о том, что произошло…

Она в ответ выразительно закатила глаза.

– Ради всего святого, Алекс, не надо драматизировать. Я была расстроена, и ты по-дружески меня поцеловал. Странно, что ты не смеялся.

– Над чем?

– Ну как же! Сработала пожарная сигнализация, кругом черный дым – представляю, на кого я была похожа!

Ах да, печенье! Он не очень хорошо соображал в этот момент, но все же испытал облегчение, поняв, что Шеннон не восприняла его поведение серьезно. Скорее всего, она была так сильно расстроена, что даже не поняла, что это никакой не дружеский поцелуй.

– Ничего я не драматизирую. Просто интересно, что ты собралась делать с этим котом?

– Возьму себе. Но у меня дома нет ни капли молока, так что придется разжиться твоими запасами. – И она так спокойно прошла мимо него, как будто за последние пятнадцать минут ничего не произошло.

– Шеннон, подожди. Вдруг Джереми увидит котенка и захочет оставить его?

– Ты слишком волнуешься из-за пустяков. Я все ему объясню, – бросила она через плечо.

– Кошки обычно умываются только после того, как поедят, – объясняла Шеннон Джереми, который сидел у нее на коленях и наблюдал, как сытый котенок лижет свою лапку. – Завтра я возьму его к брату: Коннор ветеринар, он проверит, здоров ли котенок.

– Он боится…

– Знаю. Просто он одинок, ему пришлось самому заботиться о себе. Котенку тоже хочется, чтобы его любили.

Джереми вздохнул и прижался к ней сильнее.

– А как его зовут?

– Ну… Коты сами выбирают себе имена, когда захотят. Так что он скажет мне, когда ему будет угодно.

– Шеннон, это уж как-то слишком нереально, – предостерег ее Алекс.

Она вздернула подбородок и презрительно посмотрела на него. Детям нужно немного сказки, а уж тем более – Джереми, который и так повидал слишком много жизненной правды. К тому же Алекс скользил по очень тонкому льду в их отношениях – тот поцелуй потряс ее, и она надеялась, что и его тоже.

Но Алекс с оскорбительным облегчением принял ее ложь.

– Ты ничего не знаешь о кошках, – резко возразила Шеннон, – если думаешь, что это нереально.

– Неужели? – Он не сказал больше ничего, просто скрестил руки на груди, укоризненно глядя на нее.

Ну да, он не пожалел себя и под проливным дождем ходил за молоком. Может, лед под его ногами не такой уж и тонкий? Задетое женское самолюбие боролось с чувством справедливости, и последнее, наконец, победило. Алекс вынужден быть таким осторожным. Он должен думать о Джереми.

Запах гари все еще держался в доме, и Шеннон сморщила нос.

– Извини меня за печенье, – сказала она Джереми. – Я почти не умею готовить.

Он повернулся и обнял ее за шею.

– Ничего, Шеннон. Мне все равно.

Она старательно моргнула, борясь с набежавшими слезами.

– Зато я знаю одну отличную булочную. Нам наверняка позволят посмотреть, как они пекут имбирное печенье. Спросим разрешения у твоего папочки?

– Пап, можно? – с надеждой спросил Джереми. – Ты тоже можешь пойти.

Последняя фраза прозвучала несколько запоздало, и Шеннон невольно улыбнулась. Малыш старается забыть о печали, а его отец, видимо, решил смотреть назад, вместо того чтобы думать о будущем. Надо с этим кончать. И ей тоже.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Спускайся-ка вниз, – сказал Алекс сыну в тот момент, когда Шеннон открыла дверь булочной. Он спустил Джереми с плеч и взял за руку. Все вместе они вышли на свежий утренний воздух. Их одежда впитала запах ванили и шоколада, и Шеннон довольно улыбалась. Она твердо решила надеяться на будущее.

Хотя Алекс предельно ясно объяснил, что не хочет больше заводить постоянных отношений, у нее было такое чувство, будто они стали одной семьей. Особенно сейчас, когда все трое шли по празднично украшенной улице. Шеннон несла коробку, наполненную превосходным имбирным печеньем; несколько штук она повесит на елку, а остальное они съедят с молоком.

Алекс, само собой, не позволил ей заплатить. Его гордое упрямство временами досаждало, но Шеннон с легкостью его прощала. Он ни разу не напомнил ей о сгоревшей выпечке и не жаловался на запах гари в доме.

– Хо, хо, хо, – выкрикивал уличный Санта и звонил в свои колокольчики. – Счастливого Рождества!

Шеннон достала из своей сумочки несколько банкнот и пригоршню мелочи и бросила в ведерко Санты.

– Почему ты так сделала, Шеннон? – удивился Джереми.

– Санта старается помочь людям, – объяснила она.

– Папочка не верит в Санту.

Шеннон метнула строгий взгляд на Алекса. Этот тип явно заслуживал хорошей взбучки. Он откашлялся.

– Вообще-то я сказал, что Санта – это больше состояние души, чем реальность.

– Так, популярная психология снова поднимает голову.

Они остановились, и Джереми уткнулся носом в витрину магазина, где механические фигурки изображали мастерскую Санты. На Санте были полосатые чулки и очки, и он деловито всматривался в наполовину законченную пожарную машину.

– Маленькая фантазия не может причинить боль, – проговорила. Шеннон тихо. – Что плохого в том, если он поверит?

Алекс отодвинул ее подальше от Джереми.

– Я не могу ему врать, особенно после того как обещал ему, что с мамой все будет в порядке, когда Ким заболела. Все было совсем не в порядке, и я знал, что не будет, но все равно говорил, что надо верить.

У Шеннон сердце щемило от этих слов.

– Мама сказала, что все будет хорошо в тот момент, когда мы хоронили отца, – печально произнесла она.

– Тогда ты понимаешь, о чем я. Я же вижу, как тебе его не хватает. Где здесь хорошее?

– Мы никогда не перестанем скучать по тем, кого любим, – ответила Шеннон, лучше, чем когда-либо, понимая, что именно ее мать имела в виду. Жизнь – это горько-сладкая пилюля, в которой смешаны и печаль и радость. – Мама хотела сказать, что мы будем жить дальше, и что будут еще хорошие дни. Даже, несмотря на то, что отец ушел…

Алекс закрыл глаза, пытаясь отгородиться от ее прекрасного лица, мягкого блеска глаз. Его сердце ныло, только он не понимал, от чего – от его старой печали или… Может, все дело в Шеннон?

Когда они только познакомились, ее вспыльчивый характер напомнил Алексу мать и отца, но это сравнение постепенно поблекло. Вдруг оказалось, что он с нетерпением ожидал каждый день их встречи. В Шеннон было что-то, что и очаровывало его, и пугало одновременно. Задумавшись, Алекс отступил назад и тут же подпрыгнул от внезапного визга сигнализации.

– Что за ерунда? – Он уставился на «ягуар», припаркованный у обочины. – Я едва коснулся этой железяки.

Шеннон покачала головой.

– Терпеть не могу такие машины – сигнализация включается, даже если просто дунуть на нее.

– Что случилось, пап? – громко спросил Джереми, закрыв уши руками. – Сделай, чтобы она замолчала.

Алекс только успел открыть рот, как из близлежащего ювелирного магазина выбежал какой-то мужчина и принялся вопить:

– Что вы делаете с моей машиной?!

– Дышим на нее, – выпалил ехидно Алекс. Шеннон прыснула со смеху, не заботясь о том, что они привлекают к себе внимание, прохожих.

Мужчина тем временем с пристрастием проверял краску на ягуаре, и Шеннон дерзко показала ему нос.

Алекс, теперь уже тоже смеясь, посадил Джереми на руку, а другой обнял Шеннон.

– Разве так должен вести себя директор по связям с общественностью «О'Рурк энтерпрайзиз»?

– Я в отпуске.

После этой отмазки Шеннон завязала разговор с владельцем «ягуара», и через несколько минут тот был готов есть с ее рук, не говоря уже о том, что полностью признал свою неправоту, когда кричал.

В деловой части Сиэтла все происходящее едва ли заметили, но в их маленьком тихом районе такая сцена стала целым событием. Уличные зеваки останавливались и комментировали происходящее. Свою помощь предложил и полицейский, патрулирующий улицу, за что был щедро угощен имбирным печеньем, которое предложила Шеннон. Маленькая неприятность обернулась чуть ли не дружеской встречей, и все это благодаря ей.

– Нам нужно еще печенье, – заявила она, когда все наконец разошлись по своим делам. Коробка была почти пуста.

– Давайте вернемся. Оно такое вкусное, – сказал Джереми, дожевывая свою порцию.

– Хорошо, – согласился Алекс. – И купим немного какао. Я замерз.

Шеннон бубнила себе под нос, читая новую поваренную книгу с рецептом не такого «простого» рецепта имбирного печенья. Она всегда ненавидела поваренные книги – они служили свидетельством тому, что она не умела делать.

Уголком глаза Шеннон заметила, как котенок, чудесным образом похорошевший, крадется в гостиную. Он находился в самой неприглядной стадии роста – одни уши и полосатые, как у тигра, лапы.

Шеннон закрыла поваренную книгу и задумалась. Тревога, которую она испытывала до этого, почти прошла, но это не означало, что она перестала стремиться к большему в этой жизни.

Было бы так легко любить Алекса, отдать ему всю себя. Только сейчас Шеннон осознала, что вовсе не любила того парня в колледже. Во всяком случае, не так, как женщины любят мужчин. Просто была ущемлена ее гордость, она утратила свои девичьи мечты. Но ведь были и другие.

Маленькое пушистое создание коснулось ее ноги, она посмотрела вниз и увидела опасливые глаза котенка. Он все еще боялся принять новую жизнь. Поверить, что еда и забота с ее стороны не были лишь уловкой. И начать доверять.

О, Алекс, вздохнула она про себя. Вот кто действительно нуждался в любви. Но он, в конце концов, выберет кого-то более похожего на свою первую жену, хотя бы ради Джереми. Они оба заслуживали настоящую мать семейства, и тут уж ничего не изменишь.

– Я бы хотела остаться с тобой на весь день, малыш, – прошептала Шеннон котенку. – Но не могу.

Он моргнул и вытянул вперед одну лапу, дотрагиваясь до ее руки. Осторожная попытка завязать дружбу, которая терзала ее сердце. Почти в этот же момент у входной двери раздались какие-то звуки. Это были Маккинзи. Днем раньше они договорились пообедать вместе, хотя не уточнили время.

– Шеннон? – позвал Джереми. – Мы тебя ждем.

– Уже иду. – Шеннон открыла дверь. – Держу пари, вы проголодались.

– Скорее замерзли. – Алекс пытался согреть руки в карманах. – Как здесь может быть холоднее, чем в Миннесоте?

– Это из-за влажности. Вы скоро привыкните.

– Если останемся.

Эти небрежные слова заставили Шеннон похолодеть сильнее, чем от самого сурового северного ветра. Она молча отступила назад, пропуская их в дом.

– Я не знала, что ты подумываешь о переезде.

Он пожал плечами.

– Просто предусматриваю все варианты.

– Котик, котеночек, – позвал Джереми, оглядывая в надежде комнату.

– Он все еще побаивается, – выговорила Шеннон, пытаясь совладать с голосом. – Придется подождать. – Кстати, превосходный совет для нее самой, за исключением того, что мужчины не коты и их нельзя расположить к себе едой и теплым местом для сна.

Алекс не имел бы с ней ничего общего, если бы не Джереми. Шеннон время от времени приходилось напоминать себе об этом.

– Мы звонили тебе утром, но ты не брала трубку, – сказал Алекс.

– Я ходила в церковь.

– О, понятно.

Его бесстрастный тон подтвердил то, о чем Шеннон уже догадалась. Она бы позвала его с собой на церковную службу, но Алекс, видимо, отвернулся от церкви, как и от других важных вещей.

– Я готова, – отрапортовала она.

Алекс закрыл стеклянные створки камина, чтобы не дать искоркам от тлеющих угольков отскочить в комнату, пока их не будет. Потом перевел взгляд на пальто, которое она надела, и Шеннон поняла, что он хотел помочь ей. Настоящий джентльмен.

– Итак… куда ты хочешь пойти? – спросил он.

– Куда угодно.

– Отлично.

Алекс невольно вспомнил вчерашний ужин, за которым они ели печенье с молоком и весело беседовали. Они обсуждали искусство и литературу, историю, говорили о путешествиях и делах в мире. Шеннон, как обычно, была любознательна и задавала много вопросов о его работе в других странах.

Во время их беседы он постоянно пытался избегать мыслей, вызывающих чувство вины, но безрезультатно. На память все время приходила жена. Ким была очень милой женщиной, уютной и домашней. Ее интересы вращались вокруг дома и ребенка. И это давало Алексу ощущение уюта и комфорта. Шеннон совсем другая, сказал он себе твердо. Да, но ему нужен покой. Все так просто, когда есть только он и Джереми.

Неужели? – мысленно возразил он сам себе. Тогда почему ты проводишь так много времени с Шеннон?

Ответ ему не хотелось знать.

– Мы идем, Джереми. Где мистер Попрыгунчик, – спросил он.

Джереми задумался, потом указал на кролика, сидящего возле рождественской елки.

– Шеннон говорит, что мистеру Попрыгунчику иногда хочется остаться дома. Он посидит с котенком.

– Это… хорошая идея. – Удивленный Алекс перевел взгляд с кролика на своего сына и, наконец, на Шеннон. Та согласно кивнула Джереми.

Никогда в жизни Алекс не чувствовал большей благодарности. Черт с ней, его виной! По крайней мере, на сегодня.

Эта женщина сотворила чудо, и если бы здесь не было Джереми, он бы поцеловал ее снова. По-дружески, естественно.

А что, если…

– Шеннон, можно тебя на минутку?

Они зашли на кухню, и Алекс сразу понял, что здесь практически не готовят. Он почувствовал неловкость из-за того, что попросил ее испечь печенье, а она совсем это не умела…

– Алекс, что-то…

Он завладел ее губами, заставив замолчать. Это был просто маленький, дружеский поцелуй, и он отпустил ее также быстро, как и схватил. Зеленые глаза Шеннон расширились и застыли.

– Алекс?

– Спасибо тебе за мистера Попрыгунчика, – произнес он.

– Я… я ничего не сделала.

– Сделала. Я был прав с самого начала – ты просто подарок для детей. Ты великолепно находишь с ними общий язык.

От его слов на ее щеках заалел довольный румянец. И он вдруг отметил, что Шеннон не часто заливается краской.

– Пойду заведу джип, – сказал он. – Вернусь через пару минут.

Шеннон дотронулась пальцами до губ, когда Алекс исчез. Его благодарность за заботу о Джереми заполнила пустоту в ее сердце.

Быть в отпуске вовсе не так уж плохо, подумала она. Если делать что-нибудь особенное.

Спустя несколько дней Шеннон окончательно убедилась, что отпуск – это великолепное изобретение. Вместо того чтобы муштровать свой персонал общественными начинаниями, она весело проводила время. Возвращение на работу представлялось теперь тяжким бременем, но она переживет и это. Кроме того, Кейн исключительно щедр на предоставление отпусков.

Шеннон широко улыбнулась.

Если бы ее брат мог выбирать, вся семья жила бы в абсолютной праздности и роскоши. Он всегда хотел дать своим родным гораздо больше, чем они брали.

Потоки дождя струились по окну, и Шеннон нахмурилась. На смену ее безмятежности пришло беспокойство. Дождь начался в воскресенье ночью и до сих пор не прекратился. Земля была насыщена водой, ожидалось даже подтопление низменных районов и набережных реки Уайт-Ривер.

Глупо, конечно, но навязчивое ощущение, что что-то случилось, не отпускало ее весь следующий час. Она несколько раз проверяла Джереми, но проблема была не в нем.

Может, что-то с Алексом? Шеннон очень хотелось, чтобы он был дома, в безопасности, но в этот момент Алекс принимал экзамены, а затем должен был присутствовать на дневном заседании. В любом случае он был на джипе, а такие машины созданы как раз для экстремальных условий на дороге, успокаивала себя Шеннон. Она припомнила, как он рассказывал ей о строительных дамбах и дорогах ниже уровня моря в странах, где дождь шел чуть ли не постоянно. Эти незатейливые рассказы открыли ей нового Алекса – человека, который много и хорошо работал. Алекс мог справиться с чем угодно, что бы природа ни воздвигала на его пути.

Беспокойство не исчезало. Часто, когда на работе что-то шло не так, у Шеннон появлялось легкое покалывание в затылке. Ее подчиненные знали об этой особенности шефа, об этом проявлении интуиции, которая помогала им выпутываться из неприятных ситуаций.

Наконец Шеннон набрала номер своего помощника, нетерпеливо ожидая, пока гудок просигналил несколько раз.

– «О'Рурк энтерпрайзиз». – Обычно ровный голос Криса звучал слегка нервозно.

– Крис, это Шеннон.

– Где ты была? – почти выкрикнул он. – Я беспрерывно звоню тебе.