Текст книги "Улыбка Моны Лизы"

Автор книги: Джулианна Морис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава седьмая

Несколько дней спустя Ники сидела в аудитории рядом с Люком и профессором. Шла ежемесячная конференция, устраиваемая и спонсируемая муниципалитетом.

Целью мероприятия было развить понимание между разными культурами. На этот раз речь шла о Германии. Но вместо интересного рассказа все вынуждены были слушать монотонную, как жужжание сонной мухи, речь оратора.

Ники бросила взгляд на профессора, который сидел слева от нее. Лицо старика было непроницаемо, но он внимательно слушал. Люк взял ее за руку и нежно поглаживал большим пальцем ее ладонь.

Ники чувствовала себя предательницей. Зачем она простила Люка? Конечно, он извинился за то, как вел себя с ней когда-то, и даже с энтузиазмом поцеловал ее, но увы… он оставался тем же самым человеком. Она не должна забывать, что Люк лишь флиртует с нею, что за этим флиртом ничего не стоит. Скоро он уедет в Чикаго, а Ники останется здесь и снова будет шептать его имя по ночам…

Она не осознавала, что печально вздохнула, пока он не наклонился к ней и не прошептал:

– Что случилось?

– Ничего, – Ники решительно выдернула свою руку из его ладони и положила себе на колени.

Взрыв смеха прокатился по аудитории. Ники подняла голову, выясняя, что она пропустила. На сцене, напротив кафедры, сидел кот, поднявший уши, словно внимательно слушал лекцию. Затем он широко зевнул и начал вылизывать хвост.

Ники прикрыла рот ладонью. Но Люк, явно не разделяя ее стыдливого ужаса, расхохотался. Ники толкнула его локтем в бок.

Тут кот поднял голову и громко замяукал.

Лектор остановился, приподнял очки и раздраженно посмотрел на кота:

– Каждый – критик, – сказал он с торжественным достоинством.

Кот пристально глядел вокруг с осторожным недоверием. Он был явно беспризорным – тощим и грязным.

– Бедняжка, – сказала Ники.

Люк взглянул на нее, она с жалостью смотрела на кота. Ники вообще любила животных. Она даже настояла на том, чтобы на чердаке использовали только те мышеловки, которые оставляли грызунов живыми. И хотя Люк заявил, что мыши снова прибегут, Ники не отказалась от своей идеи.

Люка охватило неприятное предчувствие, что домой он повезет еще одного пассажира. Оставалось лишь молиться, чтоб судьба сжалилась над его дорогими кожаными сиденьями. Конечно, он может отказаться брать в машину кота, но тогда Ники подумает, что автомобиль волнует его больше, чем судьба несчастного животного.

Когда лекция закончилась, Ники быстро встала, готовая кинуться к коту.

– Я сейчас, – сказала она.

Ловко поймав кота, она прижала его к груди, ничуть не заботясь о том, что он может испачкать ее белое платье. Люк стоял с дедушкой, наблюдая за Ники. Он не знал ни одной женщины, кроме своей сестры, которая могла бы с такой же любовью гладить какую-то ободранную кошку.

– Разве он не прелесть? – восхищенно спросила она.

Люк не был уверен, что это грязное, запущенное животное с кривыми ногами и скатавшейся шерстью прелестно.

– Несомненно! – согласился он. – Он чудесен!

На самом деле чудесной была Ники, но теперь Люк не беспокоился, что она ему нравится. Он решил, что можно дружить с женщиной и доверять ей как другу, а Ники, бесспорно, отличалась от женщин, с которыми он встречался. Именно с такой можно дружить.

– Конечно, он не очень хорошо выглядит, но ведь это поправимо, – уверяла она. – Он наверняка здоровый, только вот грязный и худой… Что же делать? Я не могу сейчас взять его домой, вдруг Да Винчи заразится? Можно оставить кота у вас, пока я не отвезу его к ветеринару?

Люк содрогнулся.

Черт! Но как отказать Ники? Она вкладывала всю душу, приводя сад бабушки в порядок, она делала все возможное, чтобы пробудить у профессора интерес к жизни…

– А ты что думаешь, дедушка? – спросил Люк. – Понянчимся с котом пару дней?

– Можно, – профессор протянул руку и погладил кота. – Похож на милого ребенка, который может доставить массу неприятностей.

– Спасибо, профессор, – лицо Ники расплылось в улыбке.

Дедушка строго посмотрел на нее:

– Вы больше не моя студентка. Называйте меня Джон, молодая леди.

– О, да… Д-джон.

Победа достигнута, уныло подумал Люк.

Ники обнимала кота всю дорогу до дома, а потом устроила ему уютное местечко на кухне.

– Уже поздно, – сказал Люк, когда Ники засобиралась домой. – Давай я провожу тебя.

– Зачем?

– Как зачем? – изумился Люк. – Чтобы убедиться, что ты доберешься домой благополучно.

Она засмеялась:

– Спасибо, но мне нечего бояться. Здесь не Чикаго. Ты забыл, Дивайн – маленький город, тихий и законопослушный.

– Я знаю. Город потихоньку умирает, но никто не хочет признать это.

– Город не умирает, просто он переживает… сложный период. Дивайну, возможно, нужна небольшая помощь, чтобы встать с колен на ноги.

– Если честно, то Дивайн не стоит на коленях, а лежит, как парализованный старик.

Улыбка Ники исчезла, и Люк почувствовал досаду на себя. И почему он не промолчал?

– Извини, – добавил он. – Я не чувствую привязанности к этому городу, зато ты любишь Дивайн, а я уважаю твои чувства.

– Ты правда думаешь, что все так плохо? – озабоченно спросила Ники и нахмурилась.

Люк не хотел говорить правду:

– Думаю, все-таки можно изменить что-то…

И внезапно Люк понял, что Ники не ошибается. Его родной город не был таким уж захудалым углом – здесь жили Ники и дедушка, здесь сохранилось много хороших воспоминаний, которых было не меньше, чем плохих. В здешних магазинчиках до сих пор работали продавцы, которые помнили, что вы любите. Здесь по улицам ездила тележка с мороженым, которая весело играла ту же самую мелодию, что и тридцать лет назад. Да, если вы хотите воспитывать детей в системе прочных, старомодных ценностей, то Дивайн был самым подходящим для этого местом.

Улыбка осветила ее лицо.

– Если городу и нужен кто-то, то похожий на тебя, – сказала она. – Ты один из тех людей, которые хотят не только получать прибыль.

– Возможно. – Люк не знал, будет ли он полезен городу или нет.

В прихожей раздались шаги дедушки, и они оба обернулись. Кот сидел у него на руках с самодовольным выражением. Он облизывался. А почему бы и нет? Он только что отведал самого лучшего консервированного бекона.

– Завтра нужно купить корм для кота, – строго сказал дедушка. – Бедный парень – кожа и кости!

Сам факт, что дедушка заботился о ком-то, потряс Люка.

– Хорошо, – поспешно согласился он, бросая благодарный взгляд на Ники.

– Мне пора, – сказала она. – Я принесу немного корма Да Винчи утром.

Дедушка кивнул и стал подниматься с ободранным котом по лестнице.

Люк улыбнулся Ники.

– Держу пари, что сегодня ночью бродяжка будет спать в чьей-то кровати.

– Да Винчи всегда спит со мной.

– Завидую твоему коту, – Ники снова покраснела, и он засмеялся. – Поспеши, если не хочешь, чтоб я проводил тебя.

Люк поцеловал Ники и, понаблюдав, как она уезжает, вернулся в дом. Зазвонил телефон. Он подождал, надеясь, что дедушка захочет сам ответить, потом взял трубку.

– Привет, дорогой!

Люк сел на стул:

– Мама…

– Я приеду в Дивайн через пару дней, на смену тебе.

Он нахмурился.

– Не спеши, – Люк едва поверил, что произнес эти слова. Но уехать от Ники? Пока он был не готов к этому.

– Но ты же должен вернуться в Чикаго.

– Не волнуйся, – Люк оглянулся и на всякий случай заговорил шепотом: – Не слишком обнадеживай папу, но дедушке лучше. Может, не стоит тебе пока приезжать?..

– Ты уверен? Я знаю, как тебе скучно в Дивайне.

Люк пожал плечами. Он не любил родной город, к тому же терял деньги, управляя компанией издалека, но… все же ему стоило остаться. Для пользы дедушки.

– Уверен, – твердо сказал он. – Оставайся с отцом. Вы так мало времени проводили вместе, ведь он постоянно работал. Наслаждайтесь совместной жизнью хотя бы теперь.

Мать некоторое время молчала.

– Я знаю, вы, дети, тосковали без отца, но я думала, что вы понимаете – у него не было другого способа обеспечить нас.

– Дело не во мне и не в Шерри, – торопливо стал объяснять Люк. – Ты скучала по нему. Думаю, теперь вам нужно как можно чаще быть вместе.

– Люк, я была счастлива, даже когда тосковала без папы. Просто теперешнее время, когда мы вместе, более драгоценно для нас.

Это любовь, подумал Люк, качая головой. Несмотря на пройденный путь, у Ники остался вечный оптимизм, который был таким же покоряющим, как и глупым.

Так ты разочаровался в любви?

Ее слова эхом отозвались в его памяти.

Люк покачал головой. Ему не нужна любовь. Черт, ему не нужна и надежда, которая, сменяясь разочарованием, тоже причиняет боль. Как он может забыть недели своего бессильного гнева после того несчастного случая, а потом длительный период реабилитации, когда он сделал Ники мишенью всех своих отрицательных чувств? Как он сейчас презирал себя за то, что так поступил с ней! Да и позже, не желая помнить о своем презренном поведении, он просто старался забыть о Ники.

– Люк?

Голос матери остановил его размышления, он потер лоб:

– Скажи, ты помнишь Ники Йоханссон?

– Конечно, она помогала тебе не отстать по программе, когда ты лежал в больнице. Милая девочка.

Фигура Ники всплыла в памяти Люка, и он улыбнулся… она уже не девочка.

– Она здесь, – сказал он, – работает в саду и разговаривает с дедушкой об искусстве.

– Я не удивлена. Мне она всегда нравилась. Честно говоря, я надеялась, что ты станешь встречаться с ней. Что касается Сандры…

Как ни странно, Люк спокойно отнесся к упоминанию о прежней невесте:

– Ты не любила Сандру?

– Хм… думаю… у нее были хорошие качества.

Кривая улыбка возникла на лице Люка. Кроме физической привлекательности Сандры и искушенности, он не мог вспомнить ни одной ее положительной черты. Он думал, что она само совершенство, когда просил выйти за него замуж, а сейчас не мог вспомнить ничего хорошего.

Любовь не виновата. Мой брак разбился, потому что я выбрала не того мужчину.

Мы оба выбрали не тех.

Замолчи, приказал он раздраженно.

Но Ники была права, и теперь он никак не мог отделаться от этой мысли. Правда заключалась в том, что он никогда не любил свою невесту. Желал? Да. Но не любил. Возможно, без Ники он так и не признался бы самому себе, что Сандра была всего лишь трофеем. И его подружка в школе была таким же трофеем для победившего героя. Он выбрал ее из-за красоты и популярности, а не из-за ее внутренних качеств.

– Люк?

– Не волнуйтесь обо мне. Все хорошо. Слушай, я должен идти. Дедушка ложится спать, возможно, ему нужна помощь.

Они попрощались, и он положил трубку.

Что значит быть счастливым?

Счастлива ли Ники? Она такая добрая, даже к нему, к мужчине, которого должна была бы избегать. Говоря по правде, у нее гораздо больше причин ожесточиться и разочароваться в жизни.

Но она не разочаровалась.

И он должен был понять – почему.

Ники насадила половинку лимона на старомодную нефритовую соковыжималку, которая принадлежала еще Мэри Маккейд. Ей нравился этот нехитрый предмет. Тысячи лимонов, должно быть, были выжаты на нем, и из полученного сока готовили лимонад и другие напитки. Бесчисленные лимоны – бесчисленные истории преданности и единения семьи жаркими летними днями.

– Давай я, – предложил Люк.

– Ты не выдавишь весь сок, – возразила она, пробуя уклониться от его рук.

– Ну, дай попробовать, – попросил он, заманивая Ники в ловушку между ним и столом.

Ники замерла. Она была почти прижата к его мускулистому телу. Он отодвинул в сторону ее руки и начал выжимать лимоны быстрыми, экономичными движениями, швыряя пустые половины в миску. С каждым движением Люк все теснее прижимался к ней. Вероятно, она не должна была воспринимать все всерьез, ведь профессор мог войти в любой момент.

Но, очевидно, это совсем не беспокоило Люка.

Он попросил ее подержать соковыжималку, а затем начал ласкать ее сосок свободной рукой. У Ники подогнулись колени, и тогда он прижался к ней еще теснее. Она почувствовала его упругие бедра и всю силу его желания.

– Мы не должны…

– Не должны что? – Он коснулся ее шеи. – Слишком поздно. Обернись, – прошептал он.

Она обернулась и встретила его губы. Когда они наконец могли опять свободно дышать, он уперся лбом в ее лоб. Целуя ее снова и снова, он пробовал скрыть свое возбуждение, но Ники явственно чувствовала, в каком он состоянии.

– Надо заканчивать с лимонами, – пробормотал он наконец.

Кивая, она выскользнула из его объятий.

Ники стала насыпать сахар в старый кувшин его бабушки. Но краем глаза она видела Люка, особенно страдальческое выражение на его лице.

– Это действительно так болезненно? – с любопытством спросила она. Для нее возбуждение выражалось лишь в общей истоме тела.

Вместо ответа он улыбнулся:

– Сандра никогда не спрашивала меня про это.

– Она была слишком застенчива.

– Ты тоже.

– Ха, – усмехнулась она. Но Люк смотрел на нее так, словно перед ним была невероятно сексуальная и красивая девушка, хотя она знала, что на самом деле все не так.

– Сейчас я не могу думать ни о чем другом, – спокойно сказал он. – Так что, если не возражаешь, я приму душ и переоденусь.

– Нет… не возражаю.

– Спасибо. Холодный душ, конечно. Как обычно в последнее время.

«Успокойся, – сказала себе Ники. – Не будь идиоткой!»

Она стала готовить лимонад, размешивая сок, воду и сахар. Салат, который она уже приготовила, ждал своей очереди в холодильнике, а бифштексы лежали в кастрюле, готовые к жарке.

Через пару минут вернулся Люк с мокрыми, взъерошенными волосами:

– Хочешь принять душ и переодеться?

Ники кивнула.

– Тогда давай. А я пока займусь бифштексами.

– Их следует перевернуть, когда…

– Думаю, я справлюсь, – прервал ее Люк. – Поторопись и не напоминай мне, что я не могу получить на завтрак то, что хочу.

Его намек был настолько прозрачен, что Ники покраснела. Она сняла фартук и выбежала из кухни.

Ники пришла в себя к тому времени, когда они сели обедать, но, взглянув на чувственный рот Люка, она тут же вновь возбудилась.

– Еще салата, дедушка? – предложил Люк.

Тишина.

Ники обменялась взглядом с Люком, но прежде, чем она успела что-то сказать, раздалось громкое «мяу» и в дверях показался кот.

– О, дорогой, – Ники начала вставать, но Люк остановил ее.

– Мя-у! – потребовал кот, трогая лапой ногу профессора, словно хотел сказать: «Я знаю, у вас тут бифштексы, где моя доля?»

– Ладно, – пробормотал профессор. – Упрямец!

Он аккуратно отрезал кусочки бифштекса и бросил коту, который стал подбирать их с пола. Затем, наевшись, кот замурлыкал и потерся о ногу Джона.

Раздался смех, похожий на смех Люка, но оказалось, что это смеется профессор.

Старик нагнулся и погладил голову кота:

– Нужно дать тебе имя. Думаю, Винсент подойдет.

– Как Винсент Ван Гог, – сказала Ники, – у него тоже не было уха, как у нашего кота. Художник отрезал его себе при попытке самоубийства.

– А что, все художники склонны к самоубийству? – спросил Люк.

– Конечно, нет, – сказал дедушка. – Искусство пробуждает в человеке самые лучшие чувства.

– Генри Джеймс сказал, что искусство – это наша жизнь, – добавила Ники. – И что не существует замены силе и красоте этого процесса.

– Верно, – согласился дедушка. Он строго посмотрел на внука. – Искусство во всем, что мы делаем, и оно не должно быть ограничено куском камня или краской на холсте.

– А как же наука? – спросил Люк, улыбаясь Ники.

Джон кивнул.

– И наука.

Ники пнула Люка под столом:

– Не стройте иллюзий, Джон. Люк прагматик. Теории и концепции искусства слишком абстрактны для него.

Люк обратил внимание, что Ники не сказала, что любовь была тоже слишком абстрактна для него.

Ники не занималась картинами профессора уже несколько дней. Утром они славно поработали на свежем воздухе, и теперь казалось странным сидеть в этой тихой комнате.

«Сконцентрируйся», – велела себе Ники.

Она пристально смотрела на картину Мэри Кассатт – портрет матери с ребенком. Иногда она желала родить ребенка, такого, как на картине, зачатого в любви и с надеждой на будущее.

Девушка вздохнула и подняла картину. Нужно вернуть ее в спальню, где она висела много лет.

– Что ты несешь, Николь? – спросил профессор, когда она вошла в зал.

Ники замерла, едва не уронив картину, понимая, что Джон не должен видеть портрет, который слишком напоминал жену профессора.

– Ээ… ничего. Просто убираюсь.

Джон протянул руку. С болью в сердце Ники подала ему картину. Она смотрела на лицо Джона, в котором отразилась боль утраты от потери женщины, которую он любил больше жизни.

Через бесконечную секунду портрет упал на пол. Джон сел на стул и закрыл лицо руками. Слезы катились из-под его ладоней.

Ники почувствовала, что плачет сама.

Люк наблюдал за дедушкой и Ники из другого зала.

Он испугался. Нет, он просто ужаснулся.

Пытаясь сохранить спокойствие, Люк сжал кулаки. Он видел перед собой настоящую любовь, а также невыносимую боль, которую она причиняла. Жизнь преподала ему слишком жестокий урок, а ведь ему тогда было всего лишь семнадцать… Никогда нельзя желть слишком многого, нельзя надеяться, потому что мечты терпят крах в мгновение ока.

И все же Люк видел в Ники яркий свет любви, которой сам он не доверял, любви, которая вдруг стала нужна ему…

Впервые он понял, что выстроил стену вокруг своего сердца. Он строил ее год за годом. Говорил, что хочет свободы, и лгал самому себе, чтобы не испытывать боли.

Теперь Люк должен был решить, как жить дольше.

– Ники, – прошептал он, но она не слышала его. И Люк понял, что не знает, что сказать.

Глава восьмая

– Мяу!

– Ну же, прыгай!

Люк наблюдал, как дедушка играл с Винсентом, который вертелся волчком, громко мяукая.

Никто не мог устоять перед обаянием кота. Как и перед обаянием Ники. У нее были глаза ангела и женственная улыбка, тогда как Винсент казался очаровательным гангстером.

Сегодняшним тихим утром надо обязательно поговорить:

– Дедушка, нам стоит сходить к врачу и посоветоваться насчет лечения от депрессии.

Лицо его дедушки стало каменным:

– Я чувствую себя хорошо.

Люк фыркнул:

– Правда? Тогда почему ты сидишь, часами уставившись в одну точку? А как насчет продажи портрета прабабушки Хелены за пять долларов?

Они напряженно уставились друг на друга.

– Просто подумай, – наконец сказал Люк. – Грэмс не хотела бы видеть тебя в таком состоянии.

После долгой паузы дедушка кивнул:

– Хорошо, я подумаю.

Люк испытал облегчение. Он не был уверен в правильности своих поступков, но, по крайней мере, он хоть что-то делал.

Несколько минут спустя появилась Ники, и он помахал ей рукой.

– Доброе утро, – сказала она, проходя через французские двери. – Я принесла пончики и тунец.

При слове «тунец» уши у Винсента встали торчком. Он быстро учился и после нескольких дней уже прибегал на звук открываемой банки из самого дальнего угла дома.

– Мяу!

– Привет, малыш, – она потрепала кота по шее, и он закрыл глаза. – Боюсь, ты будешь любить меня меньше, когда я отнесу тебя сегодня к ветеринару.

– И ты решила подкупить его тунцом, – сказал Люк. Он был не прочь помурлыкать точно так же, если б Ники погладила его…

– Да. Взятки всегда срабатывают. Но я думаю… – она слегка смутилась. – Моему коту не понравится конкурент. Да Винчи очень ревнив и может поцарапать Винсента.

Люка душил смех.

Способность Ники добиваться своего как бы между делом теперь умиляла его. Именно так она нашла ключ к сердцу дедушки, и теперь Люк с удовольствием наблюдал за их общением.

– Он может остаться здесь, – радушно предложил дедушка.

– Правда? – Она выглядела так, словно груз забот упал с ее плеч. – Как любезно с вашей стороны! Думаю, ветеринар порекомендует лечение для Винсента. Если понадобится, я куплю для него лекарства на обратном пути.

Дедушка кивнул:

– Пришли мне счет.

– Вы решили, что мы посадим в саду? – быстро сменила тему Ники.

– Помидоры, – ответил дедушка, гладя кота.

– Хорошо, – согласилась Ники и предложила: – Кто будет пончики, пока они не остыли? Пойду принесу салфетки, – не дожидаясь ответа, она исчезла в кухне.

Люк двинулся за ней:

– Что не так?

– О чем ты?

– Почему ты не хочешь, чтоб дедушка оплатил лечение Винсента?

– Я сама плачу за свои счета!

Люк заскрипел зубами. Ники была чертовски упряма.

– Черт, Ники, ты и святого заставишь пить, – он нахмурился. – Почему ты не разрешаешь отблагодарить тебя?

Ники закусила губу. Может, это оттого, что она выросла с отцом, который не мог свести концы с концами, и у них часто не было денег на продукты и оплату квартиры. Он не мог работать из-за астмы, да к тому же характер у него был далеко не сахар.

– Ники?

Она вздохнула и обернулась:

– Иногда я слишком остро реагирую на подобные вещи. Это из-за моего детства. Ребенком я носила только подержанные вещи. Никогда не могла себе позволить школьный завтрак, потому что он стоил слишком дорого. – Боже, зачем она это все говорит?

Люк взял ее за руки.

– Но ты стала самым щедрым человеком, которого я когда-либо встречал. Ты удивительная женщина, Ники. Мне жаль, что я проявил себя таким эгоистом, когда мы были детьми.

– У нас были и хорошие моменты, – последнее слово она произносила уже, уткнувшись носом в его рубашку.

Какое счастье – находиться в объятиях Люка! Слышать, как бьется его сердце… Ники никак не ожидала, что он окажется таким проницательным и заметит, как она комплексует по поводу денег. И как доброжелательно он отнесся к ней… Теперь ей казалось, что Люк мало похож на ее бывшего мужа.

Неожиданно она почувствовала боль и тоску.

Чем закончатся их отношения?

Она отстранилась и попыталась улыбнуться, как будто ничего не случилось.

– Ты разгадал мой план с Винсентом?

– То, что ты не собиралась забирать его домой? Ну конечно! – Он засмеялся. – Этот кот оказался тем существом, в котором так нуждался дедушка. Ты заметила, ему гораздо лучше… Черт, просто не могу поверить…

В этот момент кот забрел на кухню и, тыкаясь носом в пустую миску, печально замяукал.

– Бедняжка! Он наверняка хочет тунца, – всплеснула руками Ники.

– Нет, он постоянно устраивает истерики, если миска пуста, – возразил Люк. – Вот ведь негодник! Живет здесь несколько дней, а ведет себя как король.

Он достал кошачий корм и насыпал в миску Винсента. Поняв, что голод ему не грозит, кот проигнорировал миску и потерся о ногу Ники.

– А вот теперь он хочет тунца, – прокомментировал Люк. – Так когда ты везешь бродяжку к ветеринару? – Он вручил Ники чашку кофе, затем выбрал пончик из коробки.

– Он не бродяжка, – Ники укоризненно посмотрела на него. – Я помыла его два дня назад, помнишь?

Люк помнил. Он не забыл то жуткое чувство, когда увидел, как Винсент расцарапал руку Ники до крови. Он хотел ей помочь, но Ники отстранила его и осторожно вытерла кота полотенцем, после чего стала обрабатывать свои царапины.

– В восемь, – сказала Ники. Она положила кусок тунца в другую миску и поставила на пол. Винсент набросился на рыбу, как будто не ел три дня.

– Я поеду с тобой.

Было видно, что Ники удивилась, но она согласно кивнула.

– Хорошо. И… гм… вечером я поеду в санаторий играть в лото. Вы не передумали?

– Мы обязательно поедем. Думаю, дедушке понравится.

Она исчезла в прихожей. Секунду спустя он услышал, как она разговаривает с дедушкой.

Люк откусил от пончика. Черт возьми, всего лишь два месяца назад он и подумать не мог, чтобы ехать играть в лото со стариками.

Два месяца назад он был в Чикаго, боясь приехать в Дивайн и узнать, что дедушке стало хуже, а он ничем не может помочь.

Два месяца назад он не знал, что встретит Ники.

Каждую ночь Люк чувствовал, как устал за день, но он не признался бы в этом никому даже за миллион долларов. Если Ники могла трудиться наравне с ним в саду день за днем, а потом еще изучать дедушкины картины, то неужели он, молодой и сильный мужчина, будет жаловаться на усталость?

Он обрезал кустарник, который разросся до невероятных размеров, как что-то заставило его оглянуться.

– Ники, спустись с лестницы! – закричал Люк. Его сердце испуганно забилось, когда она пошатнулась и чуть не упала.

– Не кричи, – спокойно ответила она. – Все будет хорошо, если ты не будешь пугать Меня до смерти. Тебе разве не известно, что женщины могут лазить по лестницам?

Возможно, но другие женщины его не волновали. Он боялся за Ники.

– Спускайся сейчас же!

– Не командуй, – она продолжила красить потолок веранды.

Подойдя, он обхватил Ники за ноги и насильно снял ее с лестницы. Ники стала отбиваться, лестница покачнулась и упала. Но Люк удержал Ники и наконец поставил на пол.

– Ты самая упрямая женщина, которую я когда-либо встречал. Говорю же тебе, не залезай на лестницу!

– А ты мошенник, Люк Маккейд! Думаешь, ты современный мужчина? Ха! Ты находишься в одном шаге от пещерного человека, когда дело касается женщин.

Она была права. Он пришел к тому же выводу, не разрешая ей выполнять тяжелую работу. Но у Люка было оправдание – никогда еще он не чувствовал такую настоятельную потребность оберегать женщину.

– Если ты сломаешь шею, мне предъявят иск, – неубедительно сказал он.

– У меня нет семьи, разве ты забыл? Некому нанимать адвоката.

– У тебя есть мы. Ты почетный член семьи Маккейдов.

– Значит, Маккейды предъявили бы иск сами себе? – рассмеялась Ники и покачала головой: – Я уже однажды играла в семью…

– О чем ты?

Ники наморщила нос:

– Когда я вышла замуж, у Силача оказались младшие братья, его мать, дедушка и бабушка. И мне показалось, что я наконец-то обрела семью. Потом я узнала, что Силач был по одну сторону баррикад, а все остальные – по другую. Но я так и осталась посторонней для всех. Но я вышла замуж за Силача вовсе не из-за его семьи, – быстро добавила Ники. – Он был хорошим… понимаешь? – И она пожала плечами, словно боясь, что он ни за что не поймет.

Но Люк все понял.

– Знаешь, а моя мать просила передать тебе привет.

– Она помнит меня?!

– Почему ты удивлена? Тебя невозможно забыть, Ники.

– Неужели?

– Честно, – Люк притянул ее к себе. – Знаешь что? Я так и не поблагодарил тебя должным образом за этого уродливого кота.

Ники возмутилась.

– Он не уродлив!

– Не уродлив? У него такая страшная морда, что полюбить его может разве что его мать. А все остальное… он весь – сплошные лапы!

– Дело в том, что он все еще растет. Как только он вырастет, станет отличным котом. Ветеринар сказал, что он станет красавцем. И в глубине души тебе нравится этот кот. Признайся.

Он усмехнулся и погладил ее золотые волосы:

– Я просто не поблагодарил тебя должным образом.

Она опустила ресницы.

– Не надо благодарить меня.

– Мм… но я хочу…

Она ощутила прилив возбуждения. Ники пугало, что Люк мог так легко возбудить ее. Его сильные руки пролезли под ее шорты и страстно сжали ее бедра, возбуждая девушку до предела.

– Нас может увидеть дедушка, – прошептала Ники.

– Не волнуйся, – пробормотал Люк, ловя ее губы.

Его язык нежно проник в ее рот, и Ники задрожала, ей захотелось сбросить с себя одежду. Она вспомнила Силача. Их отношения были достаточно теплыми, но она никогда не испытывала с ним того, что чувствовала сейчас с Люком. У Ники словно выросли крылья, которые поднимали ее на вершину блаженства.

И все же, когда его пальцы коснулись ее самого сокровенного места, Ники испугалась.

– Люк… не надо…

Он нежно поцеловал ее шею. И тут она заметила, как дедушка и Винсент вышли в сад. Ники неохотно отстранилась от Люка. Он не отводил от нее взгляда, полного страсти.

И Ники неожиданно почувствовала себя такой женственной, такой сексуальной… Новая одежда подчеркивала ее стройную фигуру, мягкие изгибы груди, длинные ноги. Ники всегда была доброй и отзывчивой девушкой, но сексуальной?..

Новое ощущение было таким головокружительным.

И таким глупым.

Она взглянула на Люка. Огонь в его глазах перевернул ее душу. Может быть, не все спортсмены одинаковы… может быть, Люк другой? Может быть, любовь не совсем потеряна для нее?

– Люк! – строго окрикнул профессор внука, он пристально, с мрачным неодобрением глядел на него.

– Что, дедушка?

– Мне надо поговорить с тобой.

– Боже, я взрослый мужчина и не собираюсь слушать лекции о морали, как прыщавый подросток, – с тоской сказал Люк. – Дед собирается прочесть мне лекцию о поведении джентльмена.

– Думаю, тебе радоваться надо, что дедушка может прочитать лекцию, – пошутила Ники.

Люк поплелся в дом. Он не знал, чего ожидать от старика. Дедушка сейчас вел себя, как в старые добрые времена, когда заменял ему отца и устраивал взбучки за его шалости.

В том, что он поцеловал Ники, нет ничего дурного, сказал себе Люк. И все же он слегка кривил душой. С такой женщиной, как Ники, нужно вести себя честно. Она не была игрушкой или призом. Она была личностью. Вот только Люк не знал, что с ней делать…

– Только ничего не говори, – как отрезал Люк.

– Что? – Дедушка покачал головой и пристально посмотрел вокруг, словно видел комнату впервые. – Где мои картины? – спросил он.

– Ты их продал.

– О… да, – старик тяжело вздохнул. – И запустил сад. Маленький сержант отругала бы меня.

– Расскажи мне еще раз, почему ты называл Грэмс маленьким сержантом, – попросил Люк.

Ники права, дедушка должен был осознать свою утрату, а не притворяться, что ее не существует. Черт! Лучше заставить его выплеснуть свою боль, чем беспомощно наблюдать, как он погибает у вас на глазах.

Слабая улыбка появилась на лице дедушки:

– Разве ты не помнишь? Бабушка хотела стать военной медсестрой, когда мы встретились.

– Помню, но расскажи еще раз, – сказал Люк.

– Когда я сделал ей предложение, Грэмс разрывалась между мной и работой, которую она выбрала. Но я сказал, что она всегда будет моим маленьким сержантом, если выйдет за меня замуж. Твоя бабушка была сильной женщиной, Люк. Она выбрала меня, и я благословлял этот выбор каждый день нашей совместной жизни.

Боль потери отразилась на лице старика, но вместе с тем Люк почувствовал, что дедушка примирился со своим горем. И без сомнения, это произошло благодаря Ники.

Люк вздохнул. Ему было трудно игнорировать свои чувства к ней. Он уже не помнил, когда последний раз жаждал увидеть чью-то улыбку. Про этот выбор говорил дедушка? Жить с человеком, который освещает ваш мир своей улыбкой и без которого все вокруг кажется бесцветным?

Стоит ли оно того? Неужели его чувства к Ники так далеко зашли?

– Твоя бабушка была сильным человеком, – пробормотал Джон. – Гораздо более сильным, чем я, Люк.

– Ты сильный! Ты самый сильный человек, которого я знаю.

Возможно, дедушка пытался казаться сильнее, чем он был, не позволяя никому жалеть себя. Он замкнулся в себе, отвернувшись от всех, решив бороться со своим горем в одиночку.

Люк сделал странное открытие: поведение дедушки было похоже на то, как ведет себя он, Люк, стараясь отгородиться от любви.

Старик похлопал его по руке:

– Нам обоим пришлось нелегко. Думаю, разговор по душам не помешает. Давай поговорим о Николь.

– А что с ней?

– Ты мог бы выбрать лучшее место, чем прямо перед окнами, – мягко сказал Джон. – Николь заслуживает лучшего, Люк. Она не похожа на женщин, с которыми ты обычно встречаешься. Я хочу быть уверенным, что ты понимаешь это.