Текст книги "Греховная связь"
Автор книги: Джулиана Маклейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Он предложил руку мисс Уил он. Она рассмеялась.
– Вы явно давно не бывали в обществе, если забыли нечто важное.
– Вы правы.
Они пробрались сквозь толпу, по пути вежливо кивая людям, мимо которых проходили.
– Я слышала о вашем скандальном суде, происшедшем три года назад, – тихо сказала она, когда другие гости не могли услышать их.
Сегер поднял бровь.
– Боже, неужели все американки так прямолинейны, как вы? Разве вы не знаете, что с джентльменами, с которыми только что познакомились, следует говорить о погоде?
Клара коснулась его руки закрытым веером.
– Знаю, но мы уже с вами встречались и не нарушаем приличий. Попытаться вести себя иначе было бы лицемерием. Кроме того, за сегодняшний вечер я говорила о погоде не менее пятидесяти раз, а ваше греховное прошлое куда интересней.
На его губах промелькнула улыбка.
– Полагаю, мое греховное прошлое – сегодня основная тема разговоров для всех присутствующих здесь гостей. Вас это не шокирует?
– Уже нет. Видите ли, я узнала об этом не сегодня. Неделю назад мне рассказала об этом сестра, после того как расспросила своего мужа о вас.
Сегер посмотрел на герцога, стоявшего в другой части комнаты.
– И он все знает? Я удивлен, что он пригласил меня в свой дом. – Он с тревогой взглянул на мисс Уилсон. – Надеюсь, он не знает, что произошло между нами в тот первый вечер? Или меня пригласили сюда, чтобы раздавить как клопа, вынудив на ком-то жениться?.
Клара снова рассмеялась.
– Нет, милорд. Мой зять – человек широких взглядов. В свое время он сам находился на грани изгнания из приличного общества. Он верит, что человек не только такой, каким кажется на первый взгляд, и надо предоставлять ему шанс. Вот почему он пригласил вас.
– А вы тоже в это верите?
– Конечно. Люди не могут быть только хорошими или только плохими. Они сложнее, но мы отошли от темы. Я надеялась, вы расскажете мне, что произошло три года назад и почему вы считали, что не можете вернуться в общество.
Сегер недоверчиво покачал головой. Было странно и не к месту обсуждать это здесь, но мисс Уилсон, как ему казалось, была не такой, как другие дебютантки. Честно говоря, она была не похожа на других женщин, которых он знал.
Тем не менее казалось, она искренне желала услышать его историю, а ему совсем не хотелось разочаровывать леди.
– Не то чтобы я чувствовал, что не могу вернуться, – сказал он. – Мне просто этого не хотелось. Таков был мой выбор, и я думаю, что мое нежелание раскаяться выводило из себя некоторых правоверных людей, которым хотелось заставить меня просить.
– Так это ваша гордость мешала вам просить прощения?
– В некоторой степени. Но в основном этот скандал был последней каплей. Я и задолго до этого не любил общество. Как я уже говорил, я никогда не хотел участвовать в ярмарке невест.
– Вы никогда не хотели выбрать себе жену? – удивилась Клара.
Он почувствовал, как напряглись его плечи.
– Но не в обществе и не таким образом, когда все сводится к безумной жажде улучшить свое положение. Признаюсь, меня это не интересовало. Когда дело дойдет до свадьбы, я рискну примириться с судьбой.
Казалось, ответ удовлетворил ее.
– Но разве вы, дорогая, не желали бы узнать всю правду об этом скандале или хотя бы выслушать меня? – Ему хотелось отвлечься от самых глубоких, давних переживаний, повлиявших на его выбор такого стиля жизни.
Она посмотрела ему в глаза:
– Да, я бы хотела выслушать вас.
Они пошли к свободному диванчику в уголке и сели.
– Сначала расскажите, что слышали вы, и я скажу вам, правда это или ложь.
Стараясь не повышать голоса, Клара рассказала ему, что знала: он был вызван свидетелем на бракоразводном процессе в суд для доказательства неверности леди.
Сегер откинулся на спинку дивана.
– Это правда.
Голос мисс Уилсон утратил свои кокетливые нотки. Неожиданно она задала вопрос, который могло бы задать только невинное дитя.
– Так вы были любовником этой дамы?
– Был, – не моргнув ответил Сегер.
Кивнув, Клара опустила глаза на сложенные на коленях руки и притихла.
Сегер придвинулся к ней:
– Несколько минут назад вы выражали весьма свободные взгляды. А сейчас вы совсем другая. Вы возмущены?
Она покачала головой:
– Нет. Не возмущена. Я знала, что это должно быть правдой. Если вспомнить, где мы встретились.
Он снова откинулся на спинку дивана.
– Ах да, в притоне пороков. Так это вы там все поняли? Моя сущность раскрыта. Предупреждаю вас, я безнравственный соблазнитель.
– Меня уже предупреждали. И признаюсь, не один раз, и вы, и моя сестра, и я сама.
– Так вы знаете, что я негодяй? Почему же вы сидите здесь со мной?
Клара, казалось, глубоко задумалась над его вопросом, затем посмотрела ему в глаза:
– Если бы наше знакомство произошло по общепринятым правилам, я бы ответила вам, что сижу с вами потому, что верю в то, что ни один мужчина никогда не может быть полностью неисправимым. Но поскольку мы свободно и честно выражаем свои взгляды, допуская все виды порочности, я признаюсь, что сижу с вами по простой и ясной причине – я нахожу вас привлекательным.
Сегер улыбнулся. Богатая невеста была восхитительна. Парадоксальное сочетание природной сексуальности и трогательной невинности приводило Сегера в экстаз. Начинали пробуждаться инстинкты хищника. Он еще ближе наклонился к ней, вдыхая свежий чистый аромат ее кожи. Так близко, что это явно нарушало все приличия.
– Значит, я могу поверить в то, что между нами есть что-то общее?
Клара немного отодвинулась от него и с беспокойством огляделась.
– Я думаю, сэр, что вам следует сесть прямо. Мы же не на вашем Балу посвященных.
Глубоко вздохнув, чтобы преодолеть нараставшее в нем желание, Сегер заставил себя подняться. Он протянул ей руку:
– Вы совершенно правы, это просто позор. Вы голодны?
Клара дала ему руку.
– Голодна как волк.
Он повел ее к столу с фруктами. Выбрав на большой грозди несколько ягод красного винограда, он на раскрытой ладони предложил их мисс Уилсон. Не отрывая взгляда от его глаз, она взяла одну ягоду и положила в рот.
Он смотрел на ее влажные розовые губы и чувствовал неудобство в паху. Как жаль, что они сейчас не на Балу посвященных.
Мисс Уилсон сглотнула.
– Милорд, несмотря на то что я побывала в тайном обществе разврата, я хочу, чтобы вы знали, что я порядочная девушка. Простите, что говорю это, но вам следует так относиться ко мне.
– В свое оправдание скажу, что вам не следует так облизывать свои губы.
Клара усмехнулась и стала более серьезной.
– Я не хочу неприятностей.
Боже, как ему хотелось дотронуться до нее!
– Вы хотите мне что-то сказать?
– Да.
– Что вы больше не намерены рисковать?
Как раз в эту минуту к ним подошла пожилая женщина, Сегер запомнил ее с того первого вечера, когда он встретил мисс Уилсон. Это была ее дуэнья.
– Добрый вечер, дорогая, – сказала женщина. – Я вижу, ты лакомишься виноградом? Чудесный, не правда ли?
Вопрос, казалось, смутил мисс Уилсон. Сегер про себя выругался. Ничего удивительного, что он не избежал ярмарки невест. Разочарования были невыносимы.
– Милорд, – сказала мисс Уилсон, – позвольте представить миссис Еву Гантер. Миссис Гантер, маркиз Родон.
Они поздоровались. Сегер понял, что женщина тоже узнала его, но, естественно, не призналась в этом.
Она говорила несколько минут, затем жестом указала на другую сторону комнаты:
– По-моему, там несколько дам хотели бы познакомиться с тобой, Клара. Вы извините нас, лорд Родон?
Сегер догадался, что это была явная попытка увести ее из его общества. Его это не удивило. Он улыбнулся и кивнул.
– Может быть, мы сможем продолжить наш разговор немного позднее? – сказала мисс Уилсон.
– Буду ждать с нетерпением, – поклонился Сегер и отвернулся.
Маркиза наблюдала за своим пасынком и видела, как он отвернулся от мисс Уилсон.
– Они уже раньше встречались, – шепнула она Джиллиан. – Я в этом уверена. Ты заметила, как она прошла через всю комнату, чтобы поговорить с ним? В жизни не видала таких вульгарных манер. Помоги нам Боже, если она из всей толпы выбрала его. – Куинтина взглянула в сторону камина, около которого собрался кружок джентльменов. – Ради всего святого, почему она не охотится за герцогом Гайсборо? Он здесь самая лучшая добыча.
– Да по той же причине, что и я, тетушка. Он не тот, кто ей нужен.
Маркиза сжала зубы и вздохнула.
– Мне неприятно говорить это, Джиллиан, но ты могла бы научиться кое-чему у этих американских девиц. Надо признать, что именно их развязность привлекает наших несчастных джентльменов, которые рвутся поговорить с ними. – Она прищурилась от отвращения. – И все потому, что эти девицы все время улыбаются и смеются, рассказывая глупые, невероятные истории. Клянусь, я презираю американок.
Джиллиан посмотрела на тетку. Куинтина сжала челюсти.
– Они не знают своего места, они слишком самоуверенны. Они думают, что могут купить все за деньги, которые «зарабатывают», надо ли еще об этом говорить? Ты не представляешь, что мое сердце было разбито, когда дом моей семьи перешел в руки грубого американского рабочего, который заработал свое богатство, промывая золотой песок. Промывая! Ужасное слово. Я в жизни не дотрагивалась до корыта. Но американцы напоминают мне пиявок. Они приезжают сюда охотиться. Они не понимают величия Англии.
– Вы забываете город Йорк, тетушка. Куинтина вздернула подбородок.
– Хм. А ты можешь рассказать какую-нибудь историю, Джиллиан? Разве ты никогда не поступала неприлично или странно? Я слышала, например, что герцогиня до своего приезда в Лондон однажды охотилась на буйволов. Она сказала, что умеет бросать томагавк. Ты, кстати, не знаешь, что такое томагавк?
Джиллиан покачала головой.
– Да я и не думала, что ты знаешь. И вообще, какая разница? Вероятно, это какой-то американский вид спорта.
Они сели на диванчик.
– Тебе надо завести с кем-нибудь разговор, – сказала маркиза племяннице. – И держи выше голову. Ты никогда не смотришь на мужчину, который говорит с тобой.
– Я ничего не могу с собой поделать, тетушка, я волнуюсь.
Маркиза похлопала Джиллиан по руке:
– Понимаю, дорогая, но ты должна попытаться преодолеть волнение. Нужно, чтобы у тебя был блеск в глазах. Похоже, Сегер наконец решил изменить свою жизнь. То, что он явился сюда, по меньшей мере удивительно, так что ты первая должна воспользоваться представившейся возможностью. Следи за американскими девицами и замечай, что они делают. Возможно, я закажу тебе несколько новых платьев, таких же, как у них. Как думаешь, это поможет?
– Думаю, поможет, тетушка. Спасибо.
– Ну-ну, – ответила она, снова похлопав племянницу по руке. – Это самое меньшее, что я могу сделать. У тебя нет матери, которая заботилась бы о твоем будущем, но если бы она была жива, она бы сделала все для того, чтобы ты была счастлива. Ты хорошая девушка, Джиллиан. Ты заслуживаешь мужа, которым могла бы гордиться. Я не смогла дать маркизу детей, но ты можешь произвести на свет наследника. Не станем терять надежду, дорогая. А теперь делай, что я тебе сказала. Следи за американкой и смотри, как она показывает себя. Она напоминает Дафну, тебе так не кажется? Это немного меня беспокоит.
Джиллиан перевела взгляд на Клару Уилсон, знаменитую богатую невесту, сестру герцогини Уэнтуэрт. Девушку окружала толпа восхищенных джентльменов, все они смеялись ее рассказам, очарованные ее улыбкой, совсем как и Сегер несколько минут назад.
Джиллиан с такой силой сжала ридикюль, что сломала лежавшее внутри зеркальце.
Глава 7
«Дорогая Адель, иногда я чувствую себя здесь не на своем месте. Я не похожа на других английских леди. Я пытаюсь быть сдержанной, но сознаю, что я не такая. Чего мне действительно хочется, так это быть открытой книгой для тех, кого я люблю, и я хочу найти мужа, который был бы мне близок. Я устала говорить о погоде, мне нужна родственная душа, Адель, кто-то более содержательный.
Маркиз довольно интересен, не боится нарушать общепринятые правила поведения. Он отличается от других, но боюсь, миссис Гантер не одобряет…
Клара».
– Не пора ли нам продолжить наш разговор? – шепнул на ухо Кларе лорд Родон. Он неожиданно подошел к ней сзади, и его горячее влажное дыхание коснулось ее шеи. По всему ее телу пробежали мурашки.
Держа в руке бокал шампанского, она повернулась.
– Я готова, если вы желаете.
Он улыбнулся и подал ей руку. Они вошли в музыкальную комнату, где пианист-немец готовился к выступлению.
– Давайте сядем?
– Да. – Клара позволила ему подвести ее к переднему ряду стульев, они оказались первыми из гостей, занявших места. Помощник пианиста разбирал ноты; в открытых дверях стоял ливрейный лакей.
– Вы имели большой успех сегодня, – сказал лорд Родон. – Почему это миссис Гантер не оттаскивала вас от других джентльменов? Она не одобряет меня, не так ли? – Последнее замечание не было лишено сарказма.
Клара попыталась выразить извинение своей улыбкой.
– Боюсь, она выполняет поручение моей матери. Она хочет, чтобы я вышла замуж за самого знатного, насколько это возможно, пэра, и с самой лучшей репутацией.
– А, репутация… вот в этом мой недостаток.
Клара пыталась объяснить:
– Она сторонница самых строгих правил. Она происходит из семьи со старыми деньгами. Мать была в восторге, когда миссис Гантер согласилась сопровождать меня в Лондон. Она знала, что у миссис Гантер самые строгие мерки, и она думала, что мной должен кто-то руководить, чтобы не дать мне сбиться с правильного пути.
Сегер удивился.
– И поэтому она отвезла вас на Бал посвященных?
Клара гневно посмотрела на него, а затем снова окинула комнату холодным взглядом.
– Произошла ошибка, и я далеко не признательна вам, что вы напомнили мне о ней.
Его губы сложились в соблазнительную улыбку.
– Это уже становится интересным. Ваша мать считала, что вам нужна твердая рука. Отсюда я делаю вывод, что было что-то нехорошее в вашем прошлом. – Он наклонился к Кларе. – Почему ваша мать сама не поехала с вами?
– Потому что она осталась с моей сестрой Аделыо. Она начала выезжать в этом сезоне в Нью-Йорке.
– А вы не хотели вместе стать дебютантками в Лондоне?
Клара почувствовала беспокойство от направления, которое принял их разговор, и насмешливого любопытства Сегера. В отличие от других англичан, которых она встречала, он не стеснялся задавать очень личные вопросы. Они вступали на опасную территорию.
– Нет, – попыталась объяснить Клара. – Мы не хотели быть дебютантками вместе. – Она смущенно посмотрела на Сегера.
– Понятно, – ответил он, пристально глядя ей в лицо.
– Я хотела, чтобы у нее был особый, собственный праздник, – объяснила Клара. – Без старшей сестры. Позапрошлый год оказался не очень удачным для меня. Отсюда и твердая рука миссис Гантер.
Клара не понимала, зачем рассказывает ему об этом, поверила, что он единственный из всех, кто поймет ее.
Может быть, именно поэтому ее влекло к нему? С ним она не чувствовала себя неполноценной. Он жил по собственным законам и не судил ее или кого-либо по законам общества.
Большинство людей, если бы они знали всю историю, назвали бы ее распущенной или бесстыдной, какой она не была. Да, она любила приключения, но она не была распущенной. Она верила в верность и хотела выйти замуж за достойного человека.
Ее желания не были ни черными, ни белыми, как и все на свете.
– Как могло случиться, что сезон оказался для вас неудачным? – спросил маркиз, – Вы самое милое создание. Я таких девушек никогда не встречал.
Кларе понравился комплимент, но она по-прежнему старалась быть осторожной там, где дело касалось ее сердца, и упорно смотрела на пианино.
– Что? У вас нет ответа? – Он наклонился к ней, заставляя ее посмотреть на него. – Не говорите мне, что вы все испортили. Сделали какой-то промах, нарушили этикет? – Он рассмеялся. – И поэтому вы здесь? Потому что вы не можете показаться в Нью-Йорке? За весь день это самая приятная новость.
– Перестаньте издеваться надо мной! – сказала она, ударив его веером по руке. – Конечно, я могу показаться в Нью-Йорке. Просто мне захотелось в этом году поменять обстановку и иметь интересных собеседников, вот и все.
Сегер преувеличенно энергично закивал.
– Теперь вы должны понять, что вам необходимо рассказать мне, что случилось, ничего не утаивая, мне нужны все неприятные подробности.
Клара удивленно на него посмотрела:
– Сэр, вы становитесь грубым. И нет никаких неприятных подробностей.
– Должны быть. Вы покраснели. У вас на коже появились красные пятна, прямо вот здесь.
Он указал на ложбинку между ее грудями.
Клару охватывало возбуждение, но она заставила себя не обращать на это внимания. Она снова ударила его по руке.
– В чем дело? Вы неуправляемы!
Сегер улыбнулся:
– Да, полагаю, это так, но вы не рассказали мне, как и Нью-Йорке на своем дебюте споткнулись и упали лицом вниз.
– Я не падала!
Клара поклялась себе, что больше не скажет ни слова. Сегер в ожидании не спускал с нее глаз.
– Ладно, – выдохнула она. – Один человек сделал мне предложение. То был совсем неподходящий человек, мои родители не одобряли его. Он не принадлежал к высшему обществу.
Клара скорее почувствовала, чем увидела, как выражение его лица стало серьезным.
– Но это едва ли ваша вина.
– Могут сказать, что я поощряла его, и, может быть, так и было. Моя сестра только что вышла замуж за герцога, и на меня давили, заставляя последовать ее примеру и удачно выйти замуж.
– И вы взбунтовались.
Клара сжала зубы от такой проницательности. Она чувствовала, как в ней закипает раздражение. Почему они говорят об этом? Она же хотела все забыть.
Но она хотела быть и открытой книгой.
Сегер поднял руки, желая показать что сдается.
– Не смотрите на меня так. Я на вашей стороне. Я верю, что время от времени хороший бунт полезен. Видит Бог, что весь мир был свидетелем моих небольших мятежей. Вы не вышли за того человека, как я понимаю?
– Конечно, нет.
Клара предпочла не рассказывать маркизу, как она была близка к этому. Как ее отец вовремя приехал на пароход, отплывавший в Европу, на борту которого они и собирались пожениться.
Слава Богу, что отец успел!
– Значит, история имеет счастливый конец? – шепнул ей на ухо Сегер. – А у вас было приключение. Хорошая девочка.
Клара не могла сдержать улыбки, и ее гнев начал испаряться. Она расслабила плечи и наконец с облегчением вздохнула.
Маркиз явно не придерживался строгих взглядов на так называемые скандалы и нарушения приличий, и это, вероятно, было совсем неплохо. Она сомневалась, что когда-нибудь рассказала бы кому-либо из лондонских джентльменов то, что только что рассказала маркизу. И уж конечно, она не могла и представить, что расскажет об этом герцогу Гайсборо.
– Значит, если ваша сестра не будет иметь успеха в Америке в этот сезон, – спросил Сегер, – то она на следующий год приедет в Лондон?
– Вероятно.
Он отвел глаза.
– Газеты правы, это становится, безумной охотой на титулованных женихов.
Клара бросила на маркиза сердитый взгляд. Он усмехнулся:
– Что, разве не за этим вы приехали сюда? Чтобы вырваться из вашего нищего в отношении титулов и знатности общества и, как вы сказали, удачно выйти замуж.
Клара покачала головой в ответ на его презрительное высказывание.
– Я приехала сюда, чтобы найти достойного и респектабельного человека, с которым провела бы всю жизнь. Для меня не имеет значения, есть у него титул или нет. – Она отвернулась и вздернула подбородок. Она чувствовала, что Сегер разглядывает ее профиль, и, поняв, что он посмеивается над ней, повернулась к нему:
– Вы мне не верите!
Он с улыбкой покачал головой:
– Честно говоря, нет. Вы, кажется, принадлежите к людям с амбициями. К таким, которые хотят самого лучшего, особенно после того, как уже один раз оступились.
– То, что я считаю «лучшим», может удивить вас. Возможно, это не имеет отношения к рождению, мой благородный лорд.
Клара слышала сарказм в своем голосе и понимала, что оскорбляет маркиза, однако не могла преодолеть себя. Казалось, он все время дразнил и провоцировал ее. Клара подозревала, что ему нравится, как она отбивается от него. Неожиданно она почувствовала свой американизм на фоне его англицизма. И не могла отрицать, что непринужденная связь между ними забавляла ее.
– Не думаю, что вы чем-то можете удивить меня, – сказал Сегер.
Клара понизила голос:
– Почему вы так обращаетесь со мной? Все время кажется, что вы хотите довести меня до беды. Вы говорите ужасно неприличные вещи. Или, может быть, они так звучат только из ваших уст?
– Я говорю такие вещи, потому что мне нравится, как вы краснеете.
Гости парами начали входить в комнату. Клара выпрямилась на своем стуле, решив, что не позволит ему заразить ее своим соблазняющим пылом. Она должна быть осторожней. Она еще не могла доверять маркизу в том, что он будет вести себя прилично, поэтому не могла допустить, чтобы ее страсть довела ее до чего-либо опасного и гибельного.
– Я бы предпочла сейчас изменить тему, милорд.
Комнату заполнили гости, и им пришлось воздержаться от дальнейшего откровенного разговора. Клара понимала язык тела маркиза и его намеки и понимала, что он одновременно притягивает и отталкивает ее. Их разговор стал слишком интимным.
Она почувствовала разочарование. Из всего, что маркиз сказал в этот вечер, было легко понять, что ему нужна была только короткая интрижка, а не глубокая сердечная привязанность. Он был человеком, не верившим в брак, основанный на верности.
Расстроенная Клара смотрела на пианиста, который пересек комнату, сел на скамеечку перед пианино и приготовился играть. Она с огорчением думала, что ее желания противоречивы. Она жаждала чего-то волнующего и интересного. В душе ей хотелось вырваться за рамки благопристойного поведения, и в то же время она желала оставаться респектабельной порядочной девушкой. Ей был нужен мужчина, веривший в святость брака. Она хотела, чтобы он обладал высокими моральными качествами, но в то же время он не должен быть скучным. Однако такое сочетание было невозможным.
Гордон был отчаянным, но не имел представления о чести. С ним она получила суровый урок, поэтому теперь действовала решительно.
Клара снова почувствовала разочарование. Она не верила, что маркиз Родон именно тот человек, который ей нужен. Как и Гордон, маркиз был слишком неукротимым. Казалось, его совершенно не интересовали правила приличия. И он как будто не был склонен к настоящей сердечной близости и вполне довольствовался плотскими удовольствиями. Он постоянно отталкивал ее, когда она пыталась пойти дальше легкого флирта. Он сказал, что рад, что он не тот человек, за которого она хотела бы выйти замуж.
Однако как он был красив! Он до сих пор оставался единственным мужчиной в Лондоне, заставлявшим трепетать ее сердце.
Но по крайней мере теперь она знала, что мечты о нем были всего лишь мечтами. Он мог быть любовником только в физическом смысле этого слова. Ей не следовало терять голову.
«Какая жалость! – подумала Клара. – Как это печально, какое разочарование!»
На следующий день на имя Клары пришло письмо. Почерк был незнакомый, и она взяла письмо с собой в комнату, чтобы прочитать его лежа в постели.
Она легла на постель и сломала печать на конверте.
«Моя дорогая мисс Уилсон», – начиналось письмо.
Сердце Клары дрогнуло.
«Вы должны простить меня за смелость, но я не мог устоять перед желанием написать вам и сказать, какое огромное удовольствие я получил вчера от нашего разговора на ассамблее у вашей сестры. Я сомневался, не нанести ли мне визит герцогине сегодня, но решил не делать этого, поскольку чувствую, что в моей жизни в последнее время происходит слишком много событий. Боюсь, я не могу полностью избавиться от моих неправедных привычек и за одну ночь превратиться в добропорядочного джентльмена, который наносит визиты благородным молодым леди и пьет чай в ярко освещенных гостиных.
Вместо этого я решил написать вам письмо, в котором могу свободно высказать все, что хотел бы сказать, если бы сегодня днем оказался в вашем восхитительно приятном обществе.
Вы, должно быть, удивляетесь, почему я это пишу? Я и сам удивлен. Я не знаю. Как я вчера упомянул, в настоящее время я не ищу жену и обычно ограничиваюсь более безопасными связями. Возможно, виновато французское вино, которое я пью. Нет, это не вино, это вы. Вы очаровали меня».
Сердце Клары екнуло. Широкая глупая улыбка расплылась по ее лицу. Она скатилась с постели и подошла к окну читать письмо дальше.
«Я не хочу мешать вам искать достойного и уважаемого человека, который вам нужен, но в то же время не могу равнодушно сидеть, ничего не делая, и смириться с мыслью, что больше никогда не увижу вас или, простите меня за мою откровенность, никогда больше не поцелую вас. Вчера я не мог отвести глаз от ваших губ. Мне хотелось найти еще одно темное местечко под лестницей.
Но я отвлекся. Как вы видите, я слишком откровенен для общества, которое вы считаете своим. Если бы я был таким же, как другие джентльмены, я бы сейчас попрощался с вами и пожелал вам всего наилучшего. Но уже много лет я не веду себя как джентльмен и теперь придумываю хитроумные способы, чтобы снова поцеловать вас и удовлетворить свою страсть, не причиняя особого вреда. Понимаете ли вы, что я имею в виду? Вы что-нибудь придумаете?
Искренне ваш, С».
Клара была потрясена. Это что, какая-то шутка? Неужели он говорит серьезно? Это просто возмутительно! Она не может отвечать на подобные письма. А вдруг кто-нибудь узнает?
Клара еще раз прочитала письмо. Боже! Это было безумием. Она не могла участвовать в таком дерзком и непристойном деле. Однажды она уже была на грани скандала и больше не хотела попадать в такое положение. Она приехала в Англию, чтобы этого избежать. Как же она умудрилась встретиться с самым страшным распутником Лондона? И поцеловалась с ним!
Клара ходила взад и вперед по комнате, убеждая себя, что ни при каких обстоятельствах не должна отвечать на это письмо, иначе погубит свою репутацию. Она должна прекратить знакомство с маркизом, ибо стало ясно, что он именно тот человек, которого ей следует избегать. Он развратник. Человек крайне опасный для нее.
Клара закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она должна постараться встретить подходящего человека. Она хотела, чтобы муж был верен ей, не изменял и оставался в браке благородным и преданным. Каждый испытывает страсть и искушение, но люди чести не поддаются им. Маркиз же поступал так, как требовали его инстинкты.
Клара снова перечитала письмо. Возмутительно. Она подняла голову и, сложив листок, положила его на дно одного из ящиков стола.
Нет, это неудачное место. Клара вынула письмо и засунула его под матрас, затем приняла твердое решение раз и навсегда изгнать из головы мысли о маркизе. Навсегда. Навечно. Она больше не станет думать о нем. Нет. Она его забудет. Этот человек не для нее.
На следующий день Клара снова перечитала письмо. Посреди ночи ей пришлось собрать все свое самообладание, чтобы не вытащить его из-под матраса. Каким-то образом ей удалось удержаться, и утром она похвалила себя.
Однако был почти полдень. Клара не смогла вытерпеть половины дня.
«Вчера я не мог оторвать взгляда от ваших губ. Я хотел бы найти еще одно темное местечко под лестницей…»
Клара закрыла глаза. Нет, все-таки ей не следовало читать письмо. Она сделала глупость. Она оказалась такой слабой, что ее можно было соблазнить издалека лишь пером и чернилами. Слабая, слабая, слабая. У нее не было сомнений, что он был непревзойденным любовником.
Ей следовало бы быть умнее. Следовало сжечь письмо сразу, как только она его прочитала.
Она снова перечитала греховные слова.
Какой же он негодяй! «Что-нибудь придумаете?» – спрашивал он. Как будто у нее могли быть такие мысли!
Помоги ей Боже, но ведь у нее уже было несколько таких мыслей!
Но она, конечно, не поделится ими с ним.
В этот вечер Клара зажгла свечу и, обмакнув перо в чернила, задумалась над листом бумаги. Как начать, как начать? Необходимо было сообщить ему, что ее больше ничто не интересует, и она хотела бы, чтобы он в дальнейшем воздержался от подобных намеков.
Она снова взглянула на его почерк и почувствовала волнение. Это был его почерк! Чернила на бумаге были с его собственного стола. Не так давно его сильные руки касались этой бумаги. Может быть, он осторожно подул на лист, чтобы чернила поскорее высохли.
Представляя все это, Клара не могла унять волнение.
Она закрыла глаза и тряхнула головой, заставляя себя не думать о том, как он сидел за письменным столом, писал ей или занимался чем-то другим. Сейчас она должна сосредоточиться.
Если бы она только знала, что сказать. Какая-то часть ее не хотела закончить их отношения. Они возбуждали, воодушевляли и льстили ей. Он был великолепным и красивым мужчиной, и он находил ее привлекательной. Все ее сексуальные инстинкты подсказывали ей – его надо поощрять, смотреть, к чему это приведет, но ее мозг убеждал быть осторожной и сдержанной и не делать глупостей. Ей ужасно хотелось оставаться добродетельной.
«Милорд…»
У нее была масса времени, чтобы выслушивать добрые советы.
Клара тяжело вздохнула и поднесла перо к бумаге. Затем улыбнулась и начала писать:
«Милорд, вы очень дурной человек.
Искренне ваша, К.».
На следующее утро лакей принес в будуар Клары еще одно письмо с печатью маркиза. Клара взяла письмо с серебряного подноса и спокойным тоном поблагодарила молодого человека. Она положила письмо на краешек стола и сделала вид, что оно ее не интересует. И только когда лакей вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, Клара вскочила с места, схватила письмо и, сломав печать, прочла короткий ответ лорда Родона:
«Мисс Уилсон, я хохотал, читая вашу записку. Вы очаровательны! Снова умоляю вас: придумайте что-нибудь.
С.»
Клара зажала рукой рот, сдерживая крик. Еще никогда она не чувствовала себя так. Что такого было в этом человеке, почему он пробуждал в ней такие сильные сексуальные желания? С Гордоном она не испытывала ничего подобного. Ее наивность и вмешательство родителей создавали проблемы, но ею не владели такие грубые плотские желания. Ей не следовало поддерживать связь с этим человеком таким способом.
Она засунула его письмо вместе с предыдущим под матрас и попыталась заняться обычной перепиской. Однако это оказалось невозможным, ее мысли витали где-то далеко, в доме греха, становясь совсем бесстыдными и непристойными, когда она представляла в своем воображении золотоволосого маркиза лежащим на ее постели. Он был обнажен и сказочно прекрасен.
Спустя несколько минут Клара обнаружила, что все еще сидит, подперев подбородок, и тупо смотрит на стену. Ей казалось, что она пьяна.
Она опять тряхнула головой и поняла, что не сможет сдержаться и не ответить на его письмо, каким бы непристойным оно ни было. Она вынула из ящика стола лист чистой бумаги, посидела, похлопывая себя по губам чистым концом пера, раздумывая, может ли маркиз вообще хранить верность одной женщине. Может, он просто еще не встретил такую женщину? Все мальчики в конце концов становятся мужчинами, не так ли? Разве не могло быть так, что сейчас он стоял на перепутье? Ведь она была его первой дебютанткой, как он и говорил. Может, он готов к переменам? Может, она сможет научить его настоящей любви? Но не глупо ли на это надеяться? Вероятно. Невзирая на это, она обмакнула перо и начала писать. Она заставляла себя быть серьезной и осторожной.
