Текст книги "Греховная связь"

Автор книги: Джулиана Маклейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Уйти? Почему? – Он старался не выдавать голосом свое удивление и гнев. – В чем дело?

Клара ничего не отвечала и, повернувшись к нему лицом, подняла на него глаза, полные слез.

– Я боюсь выходить за тебя замуж, – Она наклонила голову. – Ты не можешь обвинять меня за мои сомнения. Я прежде всего цель для охотников за приданым, и ты дал мне понять, что совсем не любишь меня. Как я могу поверить, что ты будешь хорошим мужем?

Сегер отшатнулся от Клары.

– Я не охотник за приданым. Ты это знаешь.

Она только смотрела на него.

– Ты сомневаешься, что я буду верен тебе? – спросил он.

Боже, какими, черт побери, сложными созданиями были женщины! Обычно он уходил, едва только женщина начинала говорить о подобных вещах, но уйти от Клары он не мог. В конце концов, возврата уже не было. После того, что совершилось этой ночью.

Она глубоко вздохнула.

– Если ты не можешь потерпеть два месяца, как я могу быть уверена, что ты продержишься достаточно долго во время нашего брака? Иногда встречаются соблазны, и я боюсь, что ты не собираешься утруждать себя, отказываясь от них. А что будет, когда я буду носить ребенка и не смогу выполнять свои супружеские обязанности? И если я заболею? Я стану непривлекательной для тебя. Не вернешься ли ты тогда к своим обычным развлечениям?

Сегер подобрал с пола брюки.

– Может, мне и правда следует уйти?

Клара некоторое время смотрела, как он одевается, затем, чуть повысив голосе сказала:

– Подожди, Сегер.

– Скоро проснутся слуги.

Надев рубашку, он сел в кресло и торопливо натянул сапоги. Ему хотелось уйти отсюда. Он чувствовал ее превосходство. Женщины никогда так с ним не поступали. Они знали, что не стоит на него давить. Они знали, что должны отпускать его без ссор.

Он был нетерпелив с Кларой, ибо не привык к правилам или запретам. Восемь лет он жил свободным, избегая ответственности и обязательств.

Ему не нравилось собственное нетерпение. Клара была совсем другая, не такая, как все женщины. Ему не хотелось поступать с ней, как с другими, но он подозревал, что от глубоко укоренившихся привычек ему нелегко будет избавиться.

Клара, следуя за ним, отошла кровать.

– Я не хотела рассердить тебя. Просто за последние дни случилось так много всего, и мы просто… мы просто…

Ее голос дрогнул, и он взглянул на нее. Она была в смятении. Он только что лишил ее невинности и не оставил ей выбора. Господи, да ей, наверное, было больно. Вероятно, она чувствовала себя уязвимой и растерянной.

Какой же он идиот! Ничего-то он не знает. За все восемь лет он никогда не позволял себе чувствовать ответственность за спокойствие или счастье женщины. Он избегал женщин, которые навязывали ему близость и свои чувства. А теперь неожиданно он оказался по уши погруженным в чувства, обязательства и к тому же, возможно, в слезы, если дела пойдут в том направлении, в котором, казалось, они уже идут.

Боже, к этому он совсем не привык! Ему был совершенно чужд этот мир переживаний. Он прекрасно владел искусством соблазнять, создавать физическую близость, последнее еще лучше, но он ничего не знал о душевной близости и не умел успокоить расстроенную женщину. Он не относился к мужчинам, которые оказывались в подобной ситуации, но теперь он был кем-то вроде мужа. Он не мог, как обычно, прикрываясь своим мальчишеским обаянием, с шуточками выбраться из комнаты. Неожиданно ему показалось, что он откусил больше, чем способен проглотить.

Тут он заметил, что Клара едва сдерживает рыдания. Он не мог позволить ей рыдать. Их могли услышать.

Сегер без угрызений совести сознавал, что ему не очень хочется успокаивать ее только для того, чтобы не было шума, и еще больше он не хотел просто убраться отсюда, едва только она возьмет себя в руки.

Что-то еще примешивалось к его намерениям. Возможно, это было сочувствие или симпатия к Кларе. Возможно, это была необходимость разрядить обстановку. Сегер не имел представления.

Но прежде чем он понял, что делает, он подошел к ней и обнял ее. В эту минуту его заботило только ее спокойствие и счастье. Ее потребности стали важнее его собственных. Все это было так ново для него.

Он совсем не узнавал своего собственного голоса, звучавшего так нежно и успокаивающе:

– Почему же ты так настаивала, чтобы мы занялись любовью, если не была во мне уверена?

Клара покачала головой и прошептала:

– Я ни о чем не могла думать, кроме того, что хотела тебя. Сейчас я успокоилась и осознала всю тяжесть того, что мы сделали. И теперь я чувствую себя очень одинокой.

Одинокой. Она чувствует себя одинокой? Сердце у него забилось от волнения.

– Но я ничего не могу с этим поделать, – продолжала Клара, вытирая нос, – поскольку часы не повернешь назад.

Он растер ей плечи и погладил по голове.

– А мысль, что ты уже не можешь отказаться выйти за меня замуж, испугала тебя?

Она кивнула.

Эта мысль чертовски испугала и его, но у него хватало ума не говорить об этом.

– Тебе нечего бояться, Клара. Мы поженимся. Если бы мы не сделали этого сегодня ночью, мы бы все равно сделали это, по крайней мере в наш медовый месяц, до которого осталось всего ничего. Совсем недолго. И не чувствуй себя одинокой.

Но как заставить ее не чувствовать этого? Боже! Он находился рядом с ней. Он только что занимался с ней любовью, а она ощущала себя одинокой. Одинокой! Даже лежа в его объятиях.

Сегер приподнял ее подбородок и с нежностью поцеловал в губы.

– Ты моя невеста, и сегодня ты сделала мне бесценный подарок. Ты отдала мне часть себя. Я глубоко этим тронут.

Но Клара все равно чувствовала себя одинокой.

Она кивнула и немного расслабилась, понимая, что Сегер лишь чуть-чуть ободрил ее и немножко успокоил. Но желание поскорее уйти страшно мучило его, и он не знал, было ли это вызвано угрозой скорого появления слуг или предметом их разговора. В любом случае ему надо было уходить, и Клара это знала. По крайней мере, у него была причина ускользнуть, не оскорбляя грубо ее чувств.

Она в молчании смотрела, как он быстро надел жилет и сюртук.

– Мне действительно надо уйти, пока никто не проснулся.

– Я знаю. – Она нерешительно и с опасением подошла к нему. Даже ее голос изменился. В нем не было ее обычной уверенности. – Прости меня, Сегер. Я наговорила глупостей. Мне не хочется, чтобы ты уходил.

Он снова обнял ее.

– Не надо так переживать. Ты сделала что-то, чего не собиралась делать сегодня. Это так естественно.

Естественно, что ей нужно забыть то, что они сегодня сделали.

Что-то сжалось у него в груди, но он постарался не обращать на это внимания, ибо не понимал, что это. Он никогда не терял уверенности после того, как переспал с женщиной. Он всегда уходил от женщины с твердым убеждением, что доставил ей удовольствие и все прошло успешно. Он всегда выходил с беззаботной улыбкой на лице.

Он и сейчас должен был уйти. Он хотел уйти, но, казалось, был не в силах это сделать. Он не мог оставить Клару в таком состоянии.

– Давай сделаем это поскорее.

Она не поняла его и, широко раскрыв глаза, смотрела на него.

– Сделаем что?

– Поженимся, как я уже сказал. Я знаю, что вызвало этот спор, но незачем заставлять меня ждать испытаний на верность. Позволь мне жениться на тебе и доказать свою преданность. Если бы это было не так, я бы отложил свадьбу. Я хочу только тебя одну. В этом все и дело. Вот поэтому я и хочу избежать пышной свадьбы, а сделать ее скромной. Такую мы можем устроить на будущей неделе.

Что же это, черт побери, он делал? Чем неувереннее он становился, тем быстрее и глубже он копал себе яму.

– Сегер, тебе не надо говорить так, чтобы успокоить меня.

– А я и не пытаюсь успокоить тебя, – но он пытался, и понимал это. – Я просто не хочу ждать. Кроме того, ты, может быть, уже забеременела.

В его глазах было беспокойство.

Боже, как мерзко с его стороны ссылаться на это!

Невзирая на это, он ринулся вперед.

– Давай так и сделаем. Мы будем соединены и законом, и моралью. Я представлю тебе все свои обязательства перед тобой, и все эти страхи и сомнения исчезнут.

На самом деле он хотел сказать, что как только он наденет кольцо на ее палец, подпишет бумаги, она перестанет мучиться от чувства вины за то, что она спала с ним, и у них больше не будет трудных разговоров, как этот. Они снова будут смеяться и улыбаться.

– Ты будешь моей женой, – сказал Сегер. – И мы будем делить ложе, как нормальная супружеская респектабельная пара.

Наконец он добился от нее улыбки.

– Думаю, мне хотелось бы быть респектабельной.

Сегер усмехнулся.

– Тебе бы хотелось? Боже, я вхожу совсем в новый мир.

Напряженность рассеялась, и Клара уткнулась лбом в его грудь.

– А как же медовый месяц? Ты же договорился на сентябрь.

– Мы просто подождем, а потом поедем. Таким образом, у тебя будет время устроиться в твоем новом доме.

Она засмеялась от нелепости такой спешки.

– Уходи, пока тебя не застукали, когда ты будешь выбираться отсюда.

– Не уйду, пока не получу ответ.

Клара покачала головой. Сегер пожалел, что не видит ее лица.

– Ответь, дорогая. Итак, на следующей неделе? Она посмотрела на него и, наконец, кивнула:

– Хорошо, но только потому, что я хочу снова побывать с тобой постели.

Ее ответ очень обрадовал его. Что он мог сказать? Он был мужчиной, а постель была таким местом, где он чувствовал себя уверенно, зная, чего от него ожидают.

Он хотел уйти, но Клара остановила его вопросом:

– Сегер? Я твоя первая девственница?

Он застыл на месте и закрыл глаза. Лучше бы она не задавала этого вопроса.

– А это имеет значение?

– Ответь.

Он медленно повернулся к ней:

– Нет.

– Их было много?

– Нет. Только одна.

Он видел, как Клара с трудом сглотнула. Наконец она кивнула:

– Дафна?

– Да.

Ее грудь колыхнулась от глубокого вздоха.

Услышав какой-то шум в одной из спален на верхнем этаже, Сегер понял, что пора уходить. Однако заколебался на минуту, увидев печаль в глазах будущей жены, и пожалел, что не может остаться и ободрить ее. Он хотел, чтобы она знала: Дафна – его далекое прошлое. Она была забыта. И незачем Кларе сомневаться в том, что она самая важная для него женщина на земле.

Наверху над их головами снова что-то стукнуло.

Ему надо уходить.

Он поцеловал Клару в губы и выскользнул из комнаты. Однако он заметил, что покидал эту комнату без своей привычной снисходительной, удовлетворенной улыбки.

Когда на следующий день новость о поспешной женитьбе ее пасынка на американке дошла до ушей Куинтины, она беспомощно взглянула на сидевшую напротив за завтраком Джиллиан. Время, казалось, остановилось на несколько секунд.

Американка. Куинтина чуть не плюнула на свой тост.

Все было тихо, пока Джиллиан не разразилась слезами и не выскочила из-за стола. Куинтина сидела, бессмысленно глядя на стену. Она онемела, ее тошнило от отвращения. Как могло это случиться? Брак приводил Сегера в ужас. Он никогда не стремился к постоянству или обязательствам. Также как не хотел вспоминать свое прошлое и особенно дочь этого простолюдина-торговца.

По крайней мере, та была англичанкой.

Куинтина думала, что у нее впереди еще вполне достаточно времени, чтобы сделать из Джиллиан новую леди Родон. Она считала племянницу единственной молодой женщиной, имеющей на это шанс, потому что только с ней Сегер проводил довольно много времени, и она была единственной незамужней женщиной, которая никогда не старалась повлиять на него в том смысле, который всегда заставлял его бунтовать и оставаться убежденным холостяком.

Куинтина также верила, что сможет положить конец его помолвке с американкой и поспособствовать тому, чтобы Джиллиан заняла место, еще, так сказать, не остывшее после исчезновения богатой невесты.

Неожиданно Куинтину охватил приступ гнева. Нет! Джиллиан ждала этого целую вечность. Она хотела Сегера с тех пор, когда была еще девочкой!

Куинтина встала с кресла, взяла с буфета вазу с цветами и швырнула ее на пол.

Американка. Свадьба на следующей неделе. Этого не может быть!

Она несколько раз глубоко вздохнула, успокаивая себя, затем вышла из комнаты, где они завтракали, и сказала экономке, что ей сейчас же требуется карета.

Она должна послать срочную телеграмму в Америку. Она не может допустить, чтобы этот брак свершился.

Глава 14

«Дорогая Клара, он, должно быть, очень любит тебя, если ради тебя готов отказаться от своего образа жизни. Ты должна поверить в это всем сердцем, если хочешь быть счастлива.

С любовью, Адель».

Беатрис Уилсон, прибывшая из Нью-Йорка, вышла из огромной кареты, остановившейся перед домом. В дорожном платье с бесчисленным числом оборок она казалась еще меньше ростом и еще толще, чем была на самом деле. Из-под широких полей шляпы с пурпурным плюмажем она осматривала Уэнтуэрт-Хаус.

Это был дом герцога. Дом ее дочери.

Чувство полного удовлетворения переполняло ее.

Следом за ней из кареты вышла горничная, и в ту же минуту из дверей выбежали обе дочери Беатрис и бросились в ее раскрытые объятия.

– Мама! – воскликнула София. – Ты приехала! Все трое обнимались и смеялись, пока Клара с Софией не отступили, давая матери вздохнуть.

– Вы обе такие красавицы, – сказала Беатрис. – Поздравляю, Клара. Не могу дождаться, когда увижу этого чудесного человека, которого ты поймала, и, София, я хочу видеть моих внуков.

– Конечно. Пойдемте в дом.

Лакей занялся багажом, а экономка познакомилась с горничной Беатрис и показана ей ее комнату.

Спустя несколько минут Беатрис в детской уже держала на руках следующего по порядку наследника герцогского титула, Джона.

– Ты такой красивый мальчик, – ласково приговаривала она, когда ребенок ухватился за ее палец. – София, какое достижение. Вдовствующая герцогиня должна быть довольна. Два сына за два года.

– Она довольна, мама. Мыс ней очень сблизились. Клара взяла на руки Лайэма.

– Аты… – сказала Беатрис, обращаясь к Кларе, – ты выходишь замуж за маркиза. Обе мои девочки. Там, дома, вы уже стати легендой. София говорит, что твой маркиз очень красив. Не сомневаюсь, вашим детям будут завидовать все матери Англии.

Клара улыбнулась, со смущением подумав, не зародился ли уже будущий наследник титула в ее чреве.

– Он действительно красив, мама. Я очень счастлива.

– Я рада. Ты заслуживаешь этого, дорогая. Все встало на свои места, не правда ли?

– Да, мама, – ответила Клара, зная, что мать имеет в виду то несчастливое время, два года назад, когда она думала, что все радости жизни для нее утрачены навсегда.

– А как там Адель? – спросила она, меняя тему разговора.

– Адель имеет большой успех на всех вечерах и балах, но она не отказалась от намерения на следующий год приехать сюда, чтобы насладиться теми трофеями, которые предлагает Лондон, и, судя по вашим завоеваниям, весьма впечатляющими трофеями. – Она подмигнула Кларе, продолжая укачивать ребенка. – Для Адели я наняла новую гувернантку, англичанку, – рассказывала она, – и это необыкновенная женщина. Она все знает об аристократах и сказала мне, что у нее есть связи и здесь. Хотя, конечно, какие рекомендации могут потребоваться молодой женщине, если она маркиза и сестра герцогини? – Глаза Беатрис сияли от гордости. – Я так горжусь вами обеими!

– Завтра вечером ты будешь еще больше гордиться, когда познакомишься с маркизом и его семьей на балу у Уилкширов. – София многозначительно посмотрела на сестру. – Возможно, я буду первой, кто сообщит тебе, что день свадьбы изменился со вчерашнего дня. Они, мама, собираются пожениться на будущей неделе. Они так любят друг друга!

Беатрис раскрыла рот.

– Да что ты говоришь! Значит, это правда?

– Что правда, мама? – спросила Клара.

– Что это действительно брак по любви. Газеты в Америке сочиняют и не такие истории.

Клара громко рассмеялась.

– Но где они об этом слышали?

– Бог их знает. Теперь имеет значение только то, что ты последняя из американских героинь, дорогая. – Она ласково подергала Клару за нос. – Как же я хочу увидеть поскорее этого мужчину.

София подошла и обняла Клару.

– Тебе понравится лорд Родон, мама. Я в этом уверена.

– Маркиз? Нечего и сомневаться, что я одобрю твой выбор. Красив он или нет, я буду обожать его.

Конечно, она обожала его. В бальном зале Клара увидела, как ее мать сделала реверанс перед Сегером с таким изумлением на лице, что было понятно: восторг относился не столько к его красоте, сколько к тому факту, что он был английским лордом, что само по себе вызывало изумление.

После того как было объявлено об их помолвке, казалось, все присутствующие внезапно присоединились к мнению ее матери. Прошло несколько лет с того времени, когда Сегер посещал светские балы, и Клара догадывалась, что большинство этих людей наконец признались в своем интересе к нему, ибо он не был похож ни на одного человека в Лондоне.

Клара стояла в стороне одна и смотрела, как Сегер танцует со своей кузиной мисс Флинт. Его мачеха улыбалась. Она, казалось, испытывала гордость за пасынка, снова принятого в высшем обществе. Клара была рада, что внесла в это и свою лепту.

Возле Клары появилась привлекательная женщина в темно-красном платье с нашитыми на юбке рубинами. Клара вспомнила, что видела ее вскоре после своего приезда в Лондон. Это была леди Кливленд. Она была потрясающе красива.

– Вы не должны так смотреть, – сказала леди Кливленд. – Все только на него и смотрят, а он очень скоро будет весь принадлежать вам.

Клара повернулась к ней. Женщина кокетливо изогнула бровь.

– Вы расскажете, как вы это сделали, мисс Уилтон?

– Простите? – не поняла Клара.

– Как вы поймали его? Ему ведь не нужны ваши американские деньги. Так как же вам удалось превратить мужчину с таким предрасположением к холостой жизни в одного из тех, кто женится?

Клара чуть не задохнулась от возмущения. Ей не понравилась эта женщина с насмешливо-презрительным взглядом.

– Я не ловила его.

Леди Кливленд самодовольно улыбнулась:

– Ну, что бы вы ни сделали, я могла бы убить вас за это. Но есть надежда, что вы предоставите ему некоторую свободу и не станете одной из ревнивых жен.

Клара едва сдержала гнев, закипевший в ней.

– Может, объяснитесь?

Не спуская глаз с танцующих, леди Кливленд пригубила шампанское и ответила:

– Думаю, я уже все сказала.

Танец кончился, и Сегер, подведя мисс Флинт к Куинтине, сразу же направился через весь зал к Кларе, стоявшей рядом с леди Кливленд.

– Миледи, – сказал он, наклонившись к ее руке и поцеловав затянутые в перчатку пальцы. – Как приятно.

– Это мне приятно, милорд, – ответила леди Кливленд глубоким горловым голосом. Было более чем ясно, что у них имелись в прошлом какие-то отношения и леди Кливленд хотела, чтобы об этом знали. – По-видимому, мне следует вас поздравить?

– Да, я вижу, вы познакомились с моей невестой.

Женщина повернулась и свысока посмотрела на Клару.

– Познакомилась. Она очень мила, Сегер. Но совсем не ваш тип.

Того факта, что она прямо перед носом невесты назвала его по имени, было достаточно, чтобы волосы на затылке Клары встали дыбом. Она была готова плеснуть шампанское в лицо этой женщине, но как ни соблазнительно это было, сдержалась.

Сегер лишь рассмеялся:

– Вы неисправимы, леди Кливленд. Мы с вами так давно не встречались. Где вы были все это время?

Она пожала плечами:

– И здесь и там. Большей частью там.

– Надеюсь, буду видеть вас чаще теперь, когда наконец я бываю в свете.

Леди Кливленд откинула голову и расхохоталась.

– И какой великолепный был дебют, Сегер. – Уходя, она незаметно пожала ему руку. – Надеюсь, я еще вас увижу. Вероятно, после ужина мне понадобится кто-то, чтобы развлечь меня.

Клара видела, как Сегер взглядом проследил за уходившей леди Кливленд, затем взял бокал с шампанским у проходившего мимо лакея и снова обратился к ней:

– Что-то случилось?

– Ты еще спрашиваешь!

Он снова посмотрел наледи Кливленд.

– Она обидела тебя? Но в действительности нет причины не любить ее. Ей скучно, вот и все.

– Она сказала, что надеется, что я не буду ревнивой женой, и она не думает, что я принадлежу к тому типу женщин, которые тебе нравятся.

– Она ничего не подразумевала под этим, и я бы принял это за комплимент.

– Это был не комплимент, если она считает себя женщиной твоего типа.

– Но она не моя женщина, она – просто друг.

– Друг? Я бы так не подумала.

Сегер допил шампанское и поставил бокал:

– Так ты все-таки собираешься стать ревнивой женой. Боже, и как я сумею сохранить свою репутацию до конца следующей недели?

Клара широко раскрыла глаза, но тут же поняла, что Сегер пошутил. Он смотрел на нее с хитрой улыбкой.

– Почему мы не танцуем? – спросил он. – У тебя свободен следующий танец?

– Да. Клара пошла танцевать.

С большим напряжением она старалась заглушить подозрения и дурные предчувствия. Ей не хотелось походить на сварливую ворчунью. Ей хотелось быть милой остроумной женой, с которой Сегеру было бы приятней, чем с любой другой женщиной. Женой, с которой он был бы близок. Женой, которая стала бы его лучшим другом.

И еще она хотела доверять Сегеру, но постоянные обвинения не укрепляют чувство взаимного доверия.

Она, осуждая себя, покачала головой.

– Извини меня, Сегер. Боюсь, последнее время я слишком много думала.

Он сжал Клару в своих объятиях.

– Давай не будем говорить о леди Кливленд. Давай поговорим о тебе. У тебя восхитительная мать, – сказал он. – Я именно, такой ее и представлял. Энергичной и жизнерадостной, и американкой до мозга костей.

Клара старалась изгнать мысли о леди Кливленд из головы.

– Могу сказать, что ты тоже понравился маме.

– Но знает ли она, что ты отказала герцогу, перед тем как приняла мое предложение?

Клара вздохнула при воспоминании об этом.

– Я рассказала ей все сегодня утром. Она не такая, как миссис Гантер. Моей матери, конечно, хочется, чтобы мы имели британские титулы, но для нее любой из них ничем не лучше другого. Первенство здесь просто случайно.

Они танцевали в центре зала, и Сегер уверенно вел Клару во всех фигурах танца.

– Когда приезжают твой отец и сестра? – спросил он.

В этот вечер Клара начала замечать отчужденность между ними, которой раньше не существовало. Клара знала: она возникла из-за того, что случилось в ту ночь, когда она предъявила на него свои права. И то, что сейчас произошло с леди Кливленд, тоже не улучшило положение.

Но может быть, эта перемена к лучшему, пыталась она успокоить себя. Может, они выходят за границы легкого флирта, и она начинает узнавать, какой Сегер на самом деле. Возможно, ему настало время стать серьезным.

– Они приедут на свадьбу, – ответила Клара, – но у отца не будет и свободной минуты. Мой отец – деловой человек. Он очень много работает.

– Не сомневаюсь. Чтобы из ничего составить такое состояние, надо быть очень амбициозным человеком.

Была ли она глупа, или это действительно была вежливая болтовня двух незнакомых людей?

– Говоря о состоянии, – осторожно заметила Клара, – я читала в одной из нью-йоркских газет, которую привезла мама, что ты отказался принять от отца деньги по брачному договору. Это был самый крупный заголовок на странице светской хроники.

Сегер посмотрел ей в глаза.

– Вот уж действительно мы живем в странные времена, когда узнаешь такие подробности из газет. Каким образом это стало известно?

Клара пожала плечами, делая очередной поворот в танце.

– Я хотела бы знать, почему ты отказался. Газета назвала это браком по любви, а мы оба знаем, что это неправда.

Он нахмурился от ее слов и тона, которым она произнесла их.

– Ты становишься циничной, Клара.

– Я этого не хочу. Я знала, что меня ждет, когда принимала твое предложение. Ты был честен со мной, Сегер, и я уважаю тебя за это. Я только не ожидала, что ты откажешься от брачного договора. Почему ты сделал это и почему не сказал мне об этом в ту ночь?

Она остановилась, не закончив танец.

Сегер тоже остановился, и неожиданно он показался Кларе очень уставшим. Он тяжело дышал, его плечи поднимались и опускались с каждым вздохом.

– Это было не важно, обсуждением занимались поверенные.

– Но почему ты отказался?

Он ответил не сразу:

– Полагаю, я не хотел никаких разговоров о том, что я женился на тебе ради денег.

– А я думала, тебе безразлично, что думают другие люди.

Он снова немного помолчал.

– Так и есть. Пойдем, танец еще не кончился. – И они продолжили танец.

– Я все еще не понимаю, – сказала Клара, сознавая, что не следует больше говорить об этом.

Она вызывала его на разговор, которого Сегер, казалось, хотел бы избежать. И это после того, как только что велела себе собрать все силы и быть легкомысленной и оживленной. Развлекать его. Боже, ей следует сейчас отказаться от этого! Покончить со всем этим. Одно дело скрывать свою неуверенность от жениха во время их недельной помолвки, но совсем другое – изображать на лице улыбку и притворяться, что все прекрасно, если и не будет ничего прекрасного день за днем всю оставшуюся жизнь. Клара знала, что для нее невозможно сохранять эту видимость.

– Дело в том, что эти трансатлантические браки обычно заключаются не так, – объяснила она, смиряясь.

– Ты читала слишком много рассказов в светской хронике, дорогая. Не беспокойся, твой отец не сбежит отсюда безнаказанно, и тебе не придется сокращать расходы. Он настаивал, хотел давать тебе ежемесячно деньги на содержание ради его собственного спокойствия, и я согласился. У тебя, как и у твоей сестры, будут счет в банке и собственные деньги, так что ты сможешь тратить их так, как захочешь, не обращаясь за подачкой к мужу.

Клара поняла, что Сегер хотел сказать, и испуганно посмотрела на него.

– Нет-нет, я не поэтому спрашивала тебя о договоре. Я не хочу, чтобы ты думал, что меня беспокоит мое финансовое положение. Честно говоря, я не против что-нибудь попросить.

Он насмешливо приподнял бровь и улыбнулся:

– Я рад это слышать. Но почему ты не прибережешь свои просьбы для спальни?

От его обольстительного взгляда Клару бросило в жар. Она была рада, что он снова становился прежним, внешне довольным предстоявшей женитьбой и с удовольствием флиртовал с ней.

Она только жалела, что не может узнать, что он чувствует в душе.

Следующая неделя пролетела для Сегера быстро, надо было позаботиться о медовом месяце и продумать порядок свадебной церемонии. Он был доволен. Доволен тем, что был занят, доволен, что до конца оставалось еще на день меньше. Он был бы еще счастливее, если бы все окончилось и вся эта суета наконец затихла.

В день свадьбы, однако, его разбудил раскат грома, раздавшийся прямо над домом. Это было наихудшее потрясение за всю эту неделю. Дождь громко стучал в его окно и растекался по рамам, как будто кто-то стоял на крыше, опрокидывая ведра воды, специально, чтобы у Сегера разболелась голова.

Отбросив одеяла, он сел на кровати. Еще не совсем проснувшись, он подошел к окну. Туман был такой густой, что он почти не видел улицу. Сверкнула молния и снова прогремел гром.

Прекрасный день для свадьбы, подумал Сегер.

Он умылся и позавтракай в тишине своей комнаты. Не спеша почитал газету. Прошел час, и Сегер решил, что пора одеваться. Он уже собирался позвать своего камердинера, когда в дверь постучали и вошел лакей с серебряным подносом, на котором лежало письмо. Телеграмма, обнаружил Сегер, взяв бумагу.

Она была от неизвестного лица из Нью-Йорка.

«Вам следовало принять приданое точка ваша невеста лжет точка вы не первый точка спросите ее о краже денег точка».

Сегер перечитал телеграмму.

– Что все это значит, черт побери?!

Сегер перевернул телеграмму, ища, нет ли какого-нибудь признака, позволявшего определить, кто мог послать эту телеграмму, но таких признаков не было.

Возможно, это какой-то любитель сплетен, который прочитал в газете об их браке, и ему захотелось устроить скандал.

Он снова перевернул телеграмму.

«Вы не первый».

Конечно, он был первым. Это он знал. Всего лишь неделю назад он занимался любовью с Кларой, и она была девственницей. Без всякого сомнения.

Но, черт побери, на что ссылается этот аноним и что это за кража?

Сегер встал и подошел к окну. Глядя на грозу, он сжал кулаки несколько раз ударил по темной дубовой раме. Сегодня они должны пожениться, через три часа, если быть точным.

Он остро почувствовал необходимость узнать, о чем говорится в этой телеграмме, до того, как произнесет: «Да».

Спустя полчаса Сегер вышел из кареты перед Уэнтуэрт-Хаусом и, не обращая внимания на холодный дождь, бросился к дверям. Он заметил беспокойство на лице дворецкого, когда сказал, что хочет поговорить с мисс Уилсон, но не придал этому значения. Он поднялся следом за дворецким в гостиную, где ему пришлось, подождать некоторое время, пока не выйдет Клара.

Наконец она появилась, на ней было простое зеленое утреннее платье, а волосы были красиво зачесаны назад и изящно украшены жемчугом, белыми цветами и сверкающими гребнями.

Боже! Он помешал ее приготовлениям к свадьбе. По выражению ее лица он увидел, что она встревожена, и почувствовал вину перед ней за то, что неожиданно явился сюда.

Безусловно, сейчас он очень расстроил ее. Вероятно, она боялась, что он приехал сказать, что все отменяется.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал Сегер, подойдя к Кларе и беря ее за руки. Он поцеловал их в надежде успокоить ее.

Она неуверенно сказала:

– Спасибо. Зачем ты здесь?

Он попытался придать теплоту своему голосу и взгляду, ибо не хотел еще больше встревожить ее.

Естественно, в день свадьбы женщина и так волнуется, даже если ее жених не врывается в дом за два часа до церемонии, чтобы задать невесте неприятные вопросы и в чем-то обвинять. Он постарается, чтобы все это не так звучало, по крайней мере, пока он не узнает подробностей.

– Сегодня утром я получил телеграмму из Америки, ее послали анонимно. Я хотел бы поговорить с тобой об этом. В телеграмме говорится, чтобы я спросил тебя о краже денег.

Клара почувствовала, как у нее упало сердце. Она могла только с изумлением смотреть на своего жениха и удивляться, как и почему эта телеграмма пришла ему сегодня, в самый неподходящий день.

Она рассказывала Сегеру о том, что Гордон делал ей предложение, но она рассказала ему не все. Она не объяснила ему все подробности и сложности. И теперь жалела, что не рассказала.

Однако, оглядываясь назад, Клада не видела удобного случая, когда бы могла это сделать. После предложения Сегера она подумала, что расскажет ему позднее, а когда, это едва ли имело значение.

Едва ли это теперь имеет значение, пыталась убедить себя Клара. Присвоение денег не имело к ней никакого отношения. Она ничего не знала об этом. Она ни в чем не виновата.

Клара села на диван.

– Помнишь, я говорила тебе об одном человеке? Он делал мне предложение два года назад?

Сегер продолжал стоять. Его лицо было спокойно.

– Да.

У Клары заколотилось сердце.

– Но я не вышла за него замуж, потому что его арестовали за присвоение чужих денег.