Текст книги "Как покорить маркиза"
Автор книги: Джулиана Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Хэтерфилд, – прошептала она ему куда-то в шею.
«Только не вздумай ее поцеловать».
Он почувствовал тепло ее рук на своей талии под сюртуком. Ее пальцы скользили по краю жилетки и поясу брюк.
«Милая». Неужели он сказал это вслух? Или просто подумал?
– Хэтерфилд, – снова прошептала она, – опасность миновала?
– Нет еще. Т-с-с.
Неожиданно до него дошло, что через ворох одежды он слышит стук ее сердца. Сердце Томаса. Руки девушки оказались на самом чувственном месте его талии. Большим пальцем она пыталась добраться до края блузы под поясом брюк. Ей хотелось коснуться его кожи, прикрытой тонкой материей.
«Только не вздумай ее поцеловать».
Кровь пульсировала в голове, подавая сигнал тревоги, предупреждая об опасности. Ослепленный желанием, не в силах подавить до боли знакомое чувственное влечение, от которого вибрировала каждая клеточка тела, он ощущал себя настоящим сатиром, монстром, как часто называла его мачеха. Что за злой рок довлеет над ним? Зачем злая судьба вручила ему жизнь этой девушки? И почему его взбунтовавшаяся плоть бесстыдно стремится навстречу ее невинному лону, в то время как он должен думать лишь о том, чтобы оградить ее от опасности? Может быть, он намеренно затащил ее в этот шкаф, если быть до конца честным с самим собой? Держа Стефани в объятиях и прикрывая своим телом не для того, чтобы защитить, а лишь затем, чтобы овладеть ею, ибо только об этом он и мечтал с их первой встречи. Не решаясь признаться себе в этом, хотел удовлетворить жгучее желание. Ведь вполне можно было найти более простой способ выбраться отсюда, прояви он чуть больше смекалки и рвения.
Хэтерфилд повернул голову, и его губы замерли у виска Стефани. Постепенно привыкнув к темноте, он смутно различал контуры ее лица и, скорее, ощущал ее присутствие, ибо лишь силуэт девушки угадывался на фоне черного дерева.
Она пошевелилась, но этого легкого, едва заметного движения хватило, чтобы его губы прильнули к ее виску.
«Отвернись сейчас же».
Но его губы, напоенные желанием, не смогли оторваться от нежной кожи, и она тоже не шевелилась. Она даже не попыталась отстраниться и не задохнулась от возмущения.
Он не мог дышать, не мог думать. Надо быть крайне наивной, чтобы не понимать: он точно знает, кто перед ним… да, но… если это так, какая судьба их ждет?
Но более серьезная опасность, чем их неожиданная близость, в одно мгновение отрезвила Хэтерфилда.
Топ, топ, топ. По коридору шли полицейские.
Хэтерфилд затаил дыхание, его губы застыли у виска девушки – их окружала тишина, пропитанная напряженным ожиданием. Словно держишь в руке хрустальный бокал, который через секунду должен разлететься на тысячу кусочков.
С грохотом распахнулась дверь, ударившись о стену.
Хэтерфилд ощутил, как дрожит тело Томаса. Девушка прижалась к нему, крепко обхватив руками за талию, и уткнулась лбом ему в подбородок. Его возбужденная плоть угнездилась прямо в углублении между ее бедрами.
Он закрыл глаза, напряженно прислушиваясь к топоту полицейских сапог по комнате. Полицейский был один. Особого рвения он не проявлял. Несколько неторопливых шагов – остановка. Под ковром жалобно скрипнули половицы. Видимо, повернувшись, он громко шаркнул по полу каблуком. Возможно, наклонился, разглядывая беспорядочно разбросанные нижние юбки Ханны.
Стефани больше не дрожала и вообще не шевелилась. Ни звука не сорвалось с ее губ, ни один мускул не дрогнул. И только изящный пальчик поглаживал его по талии, словно напоминая, что она еще жива и прижимается к нему всем телом, заставляя кожу покрываться капельками пота, а сердце – колотиться в груди. Он чувствовал на шее ее ровное, спокойное дыхание. Можно поду-мать, что она всю жизнь пряталась от полицейских в платяных шкафах публичных домов.
Кто знает? Может быть, так и было.
Снова скрипнули половицы. Медленные, неторопливые шаги. Ближе.
Еще ближе.
Палец Стефани замер и впился ему в кожу. Хэтерфилду казалось, что он слышит дыхание полицейского, тяжелое и частое, через ворох одежды и деревянную дверцу шкафа, которые разделяли их.
Еще шаг. Долгая пауза. Еще один шаг.
Но неожиданно раздался частый топот сапог, и полицейский выбежал из комнаты.
Глава 9
Стефани болтала без остановки, пока легкий экипаж маркиза Хэтерфилда стучал колесами по мощеным улицам Лондона, направляясь к Кэдоган-сквер.
– Я думал, что соскользну вниз на последней крыше, в черепице было столько дыр. Людям следует лучше заботиться о своих домах, вы так не считаете?
– Несомненно.
– Какое счастье, что вы оказались сзади, а не впереди меня. Вы спасли мне жизнь. Конечно, я смог бы зацепиться за водосточный желоб, но прокатиться по черепичной крыше удовольствие не из приятных.
– Несомненно.
Хэтерфилд отвечал все тем же сдержанным тоном, что и полчаса назад, когда они выбрались наконец из шкафа, выждав пару минут в наступившей тишине. В эти краткие мгновения Стефани надеялась ощутить его поцелуй на своих губах и размышляла, как себя вести после этого. («Ответить на поцелуй», – услужливо нашептывало подсознание.) Но, вопреки ожиданиям, его губы не подарили ей этой радости. И только его тело, тяжелое и разгоряченное, прижимало ее к деревянной панели, а эта стальная выпуклость, так идеально угнездившаяся между ее бедер, вызывала непреодолимое желание вылезти из собственной кожи и слиться с ним воедино, и от этого желания ее лихорадило и мутило. До боли хотелось обвиться вокруг него, словно плющ, чтобы врасти корнями в каждый дюйм божественно прекрасного тела, вобрать в себя эту набухшую плотную выпуклость, требовательно упиравшуюся ей в пах.
Но она довольствовалась тем, что нежно поглаживала его пальчиком по талии.
О, сколько раз она попадала в беду из-за своей эмоциональности и неуемных желаний! И теперь все это вернулось с утроенной силой. И сейчас, сидя с ним в тесном шкафу, она не могла удержаться от искушения дотронуться до него. Нельзя было этого делать! И о чем она только думала?!
Тем более что Хэтерфилду не полагалось знать, с кем он имеет дело.
Чтобы не думать об этом, Стефани продолжала говорить без остановки.
– Даже боюсь спрашивать, как вы оказались в этом борделе, как смогли найти меня и прийти на помощь в нужный момент. Да еще прямо перед визитом полиции.
Хэтерфилд даже подскочил на месте.
– Для меня ее появление было полной неожиданностью, это правда.
– И что вы там делали?
– Искал вас, молодой человек. Неужели не понятно?
Стефани гордо выпрямилась.
– Я не нуждаюсь в няньках, ваша светлость.
– Неужели? Стоило вас оставить одного, как вы тут же попали в переделку. Какого черта вы делали в этом борделе, позвольте узнать? – спросил Хэтерфилд чуть более настойчиво, чем требовалось, решив, что прямой вопрос куда лучше суровых упреков, с помощью которых он намеревался отчитать девушку.
Однако она не собиралась каяться.
– Ну, знаете, как это бывает. Парни собрались пропустить по кружечке эля, а потом захотелось развлечься. Такое объяснение вас устраивает?
– Когда я нашел вас, мистер Томас, вы лежали на полу. И явно чувствовали себя не в своей тарелке.
– Просто дама мне не подходила.
Хэтерфилд фыркнул.
– Это уж точно. Однако факт остается фактом: вы, невинный… молодой человек, оказались в борделе, когда вам следовало находиться дома, в безопасности, и спать в своей постели.
– Дома? В безопасности? Вы рассуждаете, словно престарелая компаньонка.
– Пожалуй, стоит нанять кого-нибудь, кто следил бы за каждым вашим шагом, мистер Томас.
– Вот еще! – взорвалась Стефани. – Я вовсе не святой. И не девственник, в конце-то концов.
Поворачивая на угол Гайд-парка, коляска замедлила ход. Пошатнувшись, Хэтерфилд положил широкую ладонь, затянутую в кожаную перчатку, на край дверцы. Когда он заговорил, его тон снова был суров.
– Понятно.
Интересно, поверил он ей или нет? Она посмотрела на судорожно сцепленные пальцы своих рук, лежавших на коленях поверх толстых складок унылого черного пальто. Воздух со свистом вырвался из ее легких, ибо она только сейчас сообразила, что все это время не дышала. Девушка собралась с духом и заговорила резко, словно бросала вызов кому-то.
– В любом случае я не вижу необходимости лишать себя развлечений. Я не отношусь к тому типу парней, которые проводят ночи в своей постели.
– Осмелюсь допустить, что так оно и есть.
– Но вы настаиваете, чтобы я проводил ночи дома.
Рука Хэтерфилда по-прежнему оставалась на дверце. Он водил по краю большим пальцем.
– Слушая вас, я кажусь себе ужасно скучным, – сказал он с легкой усмешкой.
– Вот именно. Почему бы и вам не поискать приключений, для разнообразия?
Его смех поплыл легким облачком по ночному Лон-дону.
– Поверьте, Томас, на сегодня с меня достаточно приключений. По вашей милости мне не удастся выспаться этой ночью, чтобы на рассвете отправиться на реку.
– Но ведь вас никто не неволит, правда? – сказала Стефани. – Вы можете остаться дома и поспать пару часиков.
– Не могу, – тихо сказал он.
– Но почему, хотя бы один разочек?
Неожиданно коляску подбросило, и она резко остановилась, застряв в глубокой колее, в то время как таинственный ночной Лондон заполнялся экипажами и повозками. Хэтерфилд вздохнул.
– Малыш, вы не понимаете. Иногда надо хоть за что-то зацепиться, чтобы сохранить здравый ум и чистоту души. И это что-то должно быть настоящим, неподдельным, ибо все остальное в вашей жизни – лишь притворство, фальшь и маски. Маски, которые мы вынуждены надевать в обществе. И, чтобы спасти свою душу, надо найти себе занятие, своего рода ритуал, который совершаешь каждый день, иначе можно сойти с ума.
Коляска снова пришла в движение. «Малыш». В устах Хэтерфилда это прозвучало совсем не обидно и не унизительно.
– Вы ошибаетесь. Я прекрасно понимаю, что вы хотели сказать.
– Надеюсь, что это так, – сказал он после небольшой паузы.
– Вот и хорошо, – быстро заговорила Стефани, лишь бы не молчать, ибо эти паузы в разговоре мысленно возвращали ее к тому, что произошло между ними, пока они сидели в шкафу. – Кстати, сэр Джон сказал, что, судя по моему последнему отчету, я подаю большие надежды.
– Не сомневаюсь. У вас отличные мозги, мистер Томас.
– Я теперь буду очень стараться и много работать.
– Искренне надеюсь на это. Чем дольше вы будете оставаться в конторе сэра Джона, тем безопаснее для вас. Лучшего и придумать нельзя.
Стефани нахмурилась.
– Я в этом не уверен.
– Зато я уверен, что так будет лучше. А еще лучше – вообще не выпускать вас оттуда.
– Совсем?
– Именно. – Хэтерфилд говорил вполне серьезно. – Вы должны полностью посвятить себя изучению права, лишь иногда прерываясь на еду, и желательно, чтобы вы обедали на рабочем месте или у сэра Джона на Кэдоган-сквер. Или в своей комнате – это было бы идеально. Да, отличный вариант. И следует приставить к вашей двери двух охранников.
Стефани скрестила руки на груди.
– А вы знаете, я изменил свое мнение о вас. Вы действительно самый скучный человек на свете. Даже хуже. Вы стали рабом привычки и погрязли в рутине. Хотите знать, что еще я думаю?
– Даже представить страшно.
– Думаю, сегодня вам было по-настоящему весело.
– Весело! – Хэтерфилд рассмеялся, но в его смехе сквозило легкое раздражение и печаль. – Думаю, можно и так сказать. Надо же, весело, – пробормотал он.
– Давайте снова провернем что-нибудь этакое, что скажете? Но в бордель, конечно, не пойдем, – тараторила Стефани, хотя голос разума в ней буквально вопил: «Что ты делаешь, идиотка? Он тебя сразу вычислит, все выплывет наружу, тайна раскроется; он придет в ярость, а ты подставишь под удар весь план. Ты сошла с ума!» Но другая часть сознания весело бубнила, повизгивая от удовольствия: «Да! Да! Отличная идея! Хочу больше Хэтерфилда, пожалуйста! Больше, больше, больше!» – Давайте устроим себе приключение. Что-нибудь волнующее, будоражащее кровь.
– Нет, спасибо, волнений мне и так хватает.
– Вы не понимаете. Даже если вы не составите мне компанию, я все равно рано или поздно ввяжусь в какую-нибудь авантюру. Вы уже имели возможность убедиться, что у меня просто талант нарываться на неприятности. – И она скромно опустила глаза, уставившись на кончики своих пальцев.
– Этого больше не повторится.
– Но это возможно.
Коляска свернула на Кэдоган-сквер. Стук колес по мощеной мостовой прервал их разговор, и вдруг Стефани осознала, что Хэтерфилд смеется. Вернее, посмеивается. Все это его явно забавляло.
Коляска остановилась.
– Ну, что скажете? – спросила Стефани.
– Я настаиваю, чтобы вы каждый день после работы возвращались прямо домой, – сказал Хэтерфилд.
– Но…
Он протянул руку.
– Но. Я напрошусь к вам на ужин, а там посмотрим.
Лицо Стефани осветила улыбка. Она порывисто обвила его шею руками.
– Вы такой замечательный, Хэтерфилд! Мы отлично повеселимся, обещаю. И вы не пожалеете.
– Сдается мне, что я сильно об этом пожалею. Но кого это волнует? Пойдемте. – Он открыл дверцу. – Я провожу вас до дверей.
– До дверей?
Хэтерфилд крепко держал ее за руку, пока она выбиралась из коляски. Его прикосновение пробудило воспоминание о том моменте в шкафу, когда его губы касались ее виска и он не спешил увернуться, и снова все поплыло перед глазами, словно ее затягивал бездонный омут.
Он отпустил ее руку только тогда, когда они подошли к дверям дома сэра Джона. Хэтерфилд проскочил вперед и, схватив дверной молоток, постучал. Через секунду дверь отворилась, на пороге стоял один из лакеев.
– Добрый вечер, ваша светлость. Добрый вечер, сэр. Сэр Джон в библиотеке. Желаете пройти?
– Спасибо, – сказал Хэтерфилд, – но мне пора.
Лакей растворился в воздухе. Хэтерфилд обернулся к девушке. Свет, лившийся из холла, мягко освещал половину его серьезного, безупречного лица, и все слова, что хотела сказать Стефани, замерли на ее губах.
– Да, по поводу того, что произошло в шкафу, – сказал Хэтерфилд.
– Да! Я…
– Обещаю, что такого больше не повторится. Я вполне способен контролировать свои низменные инстинкты. Можете положиться на меня, Томас, и впредь превыше всего ставьте свои собственные интересы.
Боже, как же он был красив, особенно когда поучал ее таким суровым тоном, устремив на нее серьезный взгляд синих глаз, с искренним состраданием нахмурив брови под опущенными полями шляпы. Стефани так хотелось обхватить ладонями его лицо с высокими скулами и впиться поцелуем в чувственные губы.
– Да, конечно, я понимаю, – вместо этого сказала она. – Несомненно, так будет гораздо лучше.
Он протянул руку и снял шляпу с ее головы.
– Я хочу извиниться за…
– Думаю, тебе не за что извиняться, Джеймс!
Стефани и Хэтерфилд отпрыгнули друг от друга, словно уличные коты, застигнутые врасплох. Ей показалось, что у нее перед глазами неожиданно развернули рулон с обоями, что было недалеко от истины.
В дверном проеме возникла леди Шарлотта, изящная, утонченная, трепетная; ее большие глаза ярко сияли в свете настольной лампы, стоявшей на маленьком столике в холле прямо перед ней. Одной рукой опираясь на стойку перил у входа на лестницу, она прятала в складках платья другую руку, сжатую в кулак. Ее фигурка, с талией тонкой, словно песочные часы, казалась крошечной на фоне тяжелого орнамента пестрых обоев.
Хэтерфилд первым пришел в себя и с легким поклоном обратился к девушке:
– Леди Шарлотта. Добрый вечер.
Она сделала несколько шагов ему навстречу.
– Мы собрались в библиотеке. Присоединяйтесь к нам. – Она смотрела только на Хэтерфилда, намеренно игнорируя Стефани, словно ее и не было здесь.
– Боюсь, я не смогу. Уже слишком поздно. – Хэтерфилд говорил с заметной прохладцей в голосе.
– Нам недоставало вас во время завтрака.
– Возникли некоторые семейные проблемы, леди Шарлотта.
Наконец она скользнула взглядом по Стефани.
– Понятно.
Хэтерфилд вежливо приподнял шляпу.
– Надеюсь, вы простите меня, леди Шарлотта. – Он обернулся к Стефани. – Разрешите откланяться, мистер Томас. Мы все увидимся утром за завтраком.
– Доброй ночи, лорд Хэтерфилд, – с трудом выдавила из себя Стефани.
– Доброй ночи, Джеймс, – сказала леди Шарлотта, подчеркнуто обращаясь к нему по имени, словно заявляла на него свои права.
Едва закрылись двери за Хэтерфилдом, Стефани обернулась и приготовилась услышать от леди Шарлотты убийственную светскую колкость в свой адрес.
– Ваша светлость, я…
– Мистер Томас. Мой дорогой мистер Томас. – Лицо леди Шарлотты преобразилось в одно мгновение, источая мягкость и доброту. Она подошла к девушке и взяла ее под руку. – Вы обязательно должны составить нам компанию. Это может показаться странным, но, заметьте, я отношусь к вам как к члену семьи. А не как к прислуге.
На следующее утро ровно в девять часов маркиз Хэтерфилд проследовал за безупречным чернокожим лакеем в кабинет герцога Олимпии на Парк-лейн.
Герцог оторвал голову от стола, отложил ручку и приветствовал молодого человека с широкой улыбкой.
– Хэтерфилд! Ну наконец-то. Как же я рад тебя видеть.
Хэтерфилд не торопился броситься в его дружеские объятия.
– Олимпия, ну и старый же ты плут! Что замышляешь на сей раз?
Олимпия отмахнулся от него.
– Кофе? Или что-нибудь покрепче?
– Кофе сойдет.
Олимпия нажал на кнопку, встроенную в поверхность стола. И снова появился чернокожий лакей.
– Принеси кофе для его светлости, – весело сказал Олимпия.
Хэтерфилд подошел к окну и стал смотреть на улицу.
– Хватит, Хэтерфилд, – позвал его герцог. – Перестань дуться.
– Я не дуюсь. Я, черт подери, хочу убедиться, что за мной нет слежки.
– Ты здесь в полной безопасности.
Хэтерфилд резко обернулся.
– Неужели? Но сейчас это не самое важное. Мне нужны ответы на вопросы. Кто такой этот Стефан Томас? Почему, ради всего святого, ты заставляешь бедную девушку носить мужскую одежду? И почему из всех возможных вариантов ты определил ее на службу к сэру Джону Уортингтону?
– Ты считаешь это занятие неподходящим для нее?
– Прости за грубость, но у тебя все в порядке с головой?
– Причем в полном.
В дверь постучали.
– Входи, входи, – сказал Олимпия, и в комнате появился лакей с большим серебряным подносом в руках, на котором красовался прекрасный кофейный сервиз, отполированный до такого ослепительного блеска, что невольно возникал вопрос, сколько же полировочного сукна потребовалось, чтобы достичь подобного эффекта.
Хэтерфилд скрестил руки на груди и молча наблюдал за тем, как лакей неторопливо расставлял блюдца, чашки и кувшинчики для сливок, неукоснительно следуя порядку, соответствующему духу личного кабинета герцога Олимпии. Сам ритуал и движения лакея – возможно, это был все тот же лакей – нисколько не изменились с тех самых пор, когда Хэтерфилду подавали кофе в этом кабинете во время его первого визита. Когда это было? Да, точно, четыре года назад, тогда он только окончил университет. А началось все с записки, доставленной в его новые апартаменты, которые он снимал в доходном доме Алберта, подальше от Белгрейв-сквер. Он тупо рассматривал атласную бумагу, на которой было напечатано приглашение с просьбой нанести визит отцу Пенхоллоу. И какого дьявола он вдруг понадобился отцу Пенхоллоу?
– Мой сын Пенхоллоу очень лестно о вас отзывается, – сказал тогда герцог после обмена приветствиями и первого глотка кофе. – Он говорит, что вы на редкость умны, увлекаетесь спортом и следуете высоким моральным принципам. Я подумал, что, возможно, вы не откажетесь помочь мне в одном весьма важном деле. Это поручение требует такта и осторожности, и в случае успеха ее королевское величество и правительство будут очень вам признательны.
Хэтерфилд снова выглянул в окно, постукивая себя пальцами по плечу. Он едва дождался, пока лакей наконец закончит сервировку и удалится: напряжение, от которого разрывалась его бедная голова, требовало выхода.
Наконец лакей вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
– Прошу, – сказал Олимпия, – пейте кофе, мой милый друг.
Хэтерфилд быстро пересек комнату и порывисто схватил чашку с кофе.
– Хотя бы назовите ее настоящее имя!
Олимпия хитро улыбнулся, обнажив безупречные зубы.
– Эта девушка – ее королевское высочество принцесса Стефани, младшая дочь принца Хольштайн-Швайнвальд-Хунхоф, который – как тебе наверняка известно – был убит два месяца назад вместе с мужем своей старшей дочери, наследницы престола.
От неожиданности Хэтерфилд замер с чашкой кофе у самого рта. Перед глазами все плыло, и, чтобы окончательно не потерять связь с реальностью, он впился взглядом в белые зубы Олимпии.
– Принцесса? – наконец выдавил он из себя.
– И моя племянница, – продолжал Олимпия. – Моя сестра Луиза была первой женой принца Рудольфа.
Хэтерфилд поставил чашку на блюдце. Он взял пирожное с почти прозрачной фарфоровой тарелки, расписанной цветами, целиком положил его в рот, прожевал и, проглотив, взял чашку с кофе. И, только сделав глоток, обрел дар речи.
– И где сейчас находятся сестры ее высочества?
Герцог щелкнул пальцами.
– В разных местах.
– Им грозит опасность?
– Естественно, иначе я не увез бы их из Германии.
Хэтерфилд допил кофе. В голове наконец воцарился порядок, включилась присущая ему логика.
– В этом и заключается ваш план? Нарядить принцесс в мужское платье, раскидать их по всей Англии и оставить одних, без всякой защиты?
– Не так уж они и беззащитны, тебе не кажется? Вот ты, например, прекрасно заботишься о безопасности Стефани. – Герцог откинулся на спинку кресла и одарил Хэтерфилда лучезарной улыбкой.
Хэтерфилд так резко опустил чашку на блюдце, что она едва не разбилась.
– Господи боже! Да ты сумасшедший! А если бы я не заметил, что под личиной мистера Стефана Томаса скрывается девушка, что тогда? Что, если бы я не догадался о твоих играх? А если бы я все пустил на самотек? Ведь это очень рискованно!
– Это лишь доказывает, что я отлично просчитал риски. – И снова его лицо осветила улыбка. – Разве не я тебя натаскивал? Обучал? Ты уже пару раз выполнял необычные поручения для меня. И я прекрасно знаю, на что ты способен, Хэтерфилд, и совершенно уверен, что…
Хэтерфилд рванулся вперед и с такой силой грохнул кулаком по столу, что ручки, подпрыгнув, задребезжали в своих подставках.
– Ты прямо сейчас расскажешь мне все об опасности, которая угрожает ее высочеству, – процедил сквозь сжатые зубы Хэтерфилд. – Причем в мельчайших деталях. И только после этого, Олимпия, я поделюсь с тобой своими планами, ибо мне надо учесть все обстоятельства, чтобы сохранить жизнь юной леди. Я должен предусмотреть все, слышишь, все? Черт бы подрал тебя и твои политические интриги.
Герцог Олимпия сцепил пальцы рук и подался вперед. Его голубые глаза, устремленные на Хэтерфилда, сверкали, словно разряды молнии.
– Поверь, мой дорогой друг, для меня нет ничего более важного, чем счастье и спокойствие моей бесценной племянницы.
– Неужели, ваша светлость? – с горечью сказал Хэтерфилд.
Герцог развел руки в стороны.
– Мой дорогой, милый Хэтерфилд! Как ты думаешь, почему я доверил жизнь принцессы именно тебе?
