Текст книги "Вторжение"

Автор книги: Джулиан Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 46 страниц)

11

Лакония, Нью-Гемпшир, Земля

7 февраля 1998

В годы сопричастности, забрезжившей для аборигенов планеты Земля, Галактическое Содружество постепенно усиливало свою психологическую опеку. Все больше посланцев внеземных цивилизаций ловили вспышки оперантности среди различных групп населения, собирали данные о численности метапсихически одаренных детей, о спектре и потенциальной мощности различных метафункций, с тем чтобы обеспечить им зеленую улицу.

Результаты упомянутой деятельности внушали членам Содружества в равной мере энтузиазм и тревогу. Известно, что даже в доисторические времена земной Разум отличался исключительным творческим компонентом, однако в современном обществе психокреативные способности начали вселять в человеческую душу животный ужас. Аналитики крондаки наконец доподлинно убедились в том, что Лилмик рыцарски отстаивал еще на первом этапе плана Вторжения: умственный потенциал человечества, вне всяких сомнений, превосходит возможности любой другой расы – как сопричастной, так и нет. Но доживут ли недоразвитые земляне до того, чтобы полностью реализовать его? Вопрос по сей день оставался открытым.

Непосредственное общение с противоречивой планетой, как правило, осуществляли жители Симбиари и Полтроя. Ввиду гуманоидного обличил напяливание иллюзорных тел не требовало от них чрезмерных душевных усилий. Полтроянцы даже не всегда утруждали себя этим. По сравнению с усредненным человеком они малость ниже ростом, но при наличии париков, светлого грима, скрывающего серо-фиолетовую кожу, и контактных линз, надетых на рубиновую радужную оболочку, вполне могли сойти за представителей многих земных популяций.

Два полтроянских психогеоморфолога – Фритизо-Пронтиналин, назвавший себя Фредом, и его коллега Вилианин-Тинамикадин, проходящий под кличкой Вилли, – выполняли свое первое довольно утомительное задание по сбору компьютеризованных данных в разных частях света с целью выявить корреляцию оперантности в экстрасенсорном спектре. Характер их деятельности предполагал долговременное проживание вблизи гранитных массивов. Выдвинутые гипотезы не подтверждались ни в одном из выбранных объектов наблюдения, кроме Нью-Гемпшира, где корреляты оказались так неожиданно высоки, что исследователи даже заподозрили некую подтасовку. Усталые, обескураженные, они позволили себе небольшую передышку и перебазировались из Уотервильской долины, их тайного пристанища, в Лаконию. Предвкушая экзотические развлечения, они влились в толпу зрителей, наводнивших Лаконию по случаю ежегодного мирового первенства собачьих упряжек.

Небо затянули свинцовые тучи, температура приближалась к точке замерзания соляного раствора. Для полтроянцев – обитателей зимних планет – лучшей погоды не придумаешь, потому у Фреда и Вилли сразу поднялось настроение. За последние несколько недель они проделали огромную работу в Норвегии и прихватили оттуда в Нью-Гемпшир знаменитые саамские шапки «четырех ветров», коими прикрыли свои лысые фиолетовые черепа. В остальном же их одежда была традиционно американской, достаточно теплой и удобной, но слишком блеклой по сравнению с парками и дохами на рыбьем меху, что носят на родине. Любопытствующим они представлялись лапландцами – это объясняло их низкорослость и обеспечивало симпатии, поскольку многие погонщики были скандинавского происхождения.

В субботу утром Фред и Вилли присутствовали на первом этапе спринтерской гонки эскимосских лаек. Когда упряжка, за которую они болели, пришла в хвосте, они отправились выразить сочувствие владелице – миниатюрной блондинке с фиалковыми глазами по имени Марси Найберг, – она чем-то неуловимо напоминала им соплеменниц.

– Мне везет, как всегда! – посетовала тронутая их участием женщина. – Не привезла с собой воск для полозьев, а в Лаконии его днем с огнем не сыщешь. Называется «ядовито-зеленая жгучка» – вы небось и не слыхали про такую.

– Да нет, не приходилось, – сознался Фред. – У нас в Норвегии другие сорта.

А Вилли полез в карман своего анорака.

– Постойте-ка! Постойте-ка! – Он с торжествующим видом извлек плоскую баночку из розоватого металла с поролоновой наклейкой на крышке. – Марси, я случайно прихватил с собой нашу мазь. По-моему, для такого снега в самый раз. На, попробуй!

Марси с сомнением разглядывала баночку.

– Никогда не видала… А что это за надпись сбоку? Разве у норвежцев не такой же алфавит, как у нас?

– Да это по-саамски, – объяснил Вилли. – Ну, язык лапландцев, понимаешь?.. Пользоваться очень просто. Намазываешь губочкой – и все. М-м… новая мазь, только что изобрели.

– Хм, ну что ж, после обеда попробую. Спасибо вам огромное.

Марси надо было распрягать собак. Полтроянцы не стали ей мешать и пошли смотреть забег другой весовой категории. Здоровые маламуты резво тянули салазки с грузом по тонне на каждую собаку. Фред и Вилли восхищались выносливостью мохнатых четвероногих, а больше всего их заинтересовал призер-погонщик, неосознанно применявший телепатическую связь с собаками.

По окончании гонки Фред и Вилли от души его поздравили. Фред имел неосторожность похвалить его телепатические поощрения и заработал в ответ такое словечко, что у него с головы чуть шапка не свалилась.

– Я?! Я в их паскудные игры играю? Ах ты, падла, да знаешь ли, что за это я мозги вышибить могу?!

Черноволосый верзила с квадратной челюстью и номером 22 на куртке грозно придвинулся к ним. Вокруг столпилось еще несколько погонщиков, и вид у всех был далеко не дружелюбный, а ведущий маламут зловеще оскалился на полтроянцев. К счастью, хозяин крепко держал его за ошейник.

Фред пустился в извинения:

– Не обижайтесь, пожалуйста! Вы меня не так поняли! Мы прибыли из Норвегии и не знали, что… э-э… подобное поведение здесь считается неспортивным.

Двадцать второй смягчился.

– Ну так и быть… коли вы иностранцы, прощу на первый раз. Но ты впредь остерегись, приятель. В наших краях, ежели кого умником назовешь, так и схлопотать недолго.

– Да уж, – подхватили остальные. – Что верно, то верно!

Здоровяк подозрительно прищурился.

– А сами-то вы не из энтих?

– Нет-нет, что вы! – заторопился Вилли. – Мы из Лапландии. Саамы, племя оленеводов, может, слыхали?

– Оленеводы? – переспросил погонщик. – Вроде слыхал чтой-то.

– У нас тоже бывают снега. Наши собаки в основном из породы шпицев. Похожи на маленьких лаек.

Погонщик ничуть не заинтересовался сообщением Фреда, а его огромная косматая зверюга продолжала рычать.

– Во, видал? – Он ткнул пальцем в большой круглый значок, приколотый слева от стартового номера. – Гляди и запоминай, коли жизнь дорога.

Фред и Вилли хорошенько рассмотрели значок. На нем был изображен голубой диск с белыми мазками – Земля, снятая из космоса.

– Красиво, – заметил Фред.

Человек неприятно ощерился.

– Я Сын Земли, смекаешь, коротышка? Нормальный человек и горжусь этим! Слыхал про нас?

– Да, – нейтральным тоном отозвался Вилли.

– То-то! Бог создал Землю для нормальных людей, а не для всякой там сволочи, которая плюет на законы природы и мнит себя выше всех.

– Святая правда! – загомонили погонщики. – Верно говоришь, Джерри!

Маламут, заливаясь хриплым лаем, едва не оборвал ошейник.

– Уж не знаю, как у вас, в Норвегии, а тут мы не допустим, чтоб всем заправляли сучьи умники. Понял мои слова?

– Понял, понял! – испуганно попятился Фред и заметил только теперь, что у многих в толпе такие же голубые бляхи на куртках.

– Что ж, спасибо за науку, – сказал Вилли. – И примите наши поздравления. Собаки у вас и впрямь славные.

Они поспешили прочь, преследуемые презрительно-враждебным сотрясением воздуха. Отойдя подальше, остановились у буфетного киоска и перевели дух.

– Проклятый невежа! – проворчал Фред. – Да, влипли мы с тобой.

– Эти бляшки, должно быть, ввели не так давно. В прошлом году на состязаниях по прыжкам с трамплина в Нью-Гемпшире я их не видел. Тогда Сыновей Земли не очень жаловали, и они пытались скрывать свою принадлежность к данной организации.

– А теперь все наоборот. – Фред огляделся. – Клянусь Любовью, на каждом третьем эта бляха! Пожалуй, надо известить власти.

– Да они, я думаю, уже в курсе. Но все равно лишний сигнал не помешает.

До второго забега с участием Марси оставалось еще немного времени. Перед тем как идти болеть за новую подругу, полтроянцы решили подкрепиться. Вилли выудил из кармана кредитную карточку и взял в буфете две сосиски с квашеной капустой и горчицей и две кока-колы. Закусывая на ходу, гуманоиды проследовали к месту гонок. Напиток бодрил, хотя на их вкус был недостаточно сладким, и они добавили в него четыре леденца из кленового сахара. Сосиски оказались вполне съедобными, жаль только, что белки чересчур питательны для здорового обмена веществ – впрочем, не смертельно.

В спортивном азарте рассеялся неприятный осадок от инцидента с Сыновьями Земли. Собаки лаяли, погонщики вопили, снег припорашивал все вокруг искрящейся пылью. Великолепное зрелище! Вдобавок при подсчете очков оказалось, что Марси победила.

Фред и Вилли кинулись к ней с поздравлениями, и, как мать детишек, она заключила их в объятия.

– Это все ваша мазь! Только благодаря ей. Я вас обожаю, мальчики!

Волосы Марси совсем побелели от инея. Фред и Вилли, позабыв о цвете кожи и несовместимых хромосомах, крепко расцеловали ее в румяные щеки, так как прочли у нее в уме такое желание. Затем она отстранилась, пригладила выбившиеся из-под капюшона пряди, развязала жилет с номером 16, сняв его через голову.

Под ним на куртке обнаружилась голубая бляшка.

Марси все тараторила, загоняя собак в фургончик.

– Послушайте, ребята, нынче будет вечеринка с пивом и танцами. Приходите! Я угощаю! Заодно расскажете всем о вашей чудодейственной лапландской мази.

– Мы бы с удовольствием… – уныло начал Фред.

– Но нам надо ехать, – закончил Вилли. – Возьми себе мазь на память. Я бы дал тебе про запас, но у меня была только одна баночка.

Марси пригорюнилась.

– Жалко! Я так хотела еще с вами встретиться. Может, как-нибудь в другой раз, а? В Адирондаке через две недели…

– Да мы недолго пробудем в Штатах, – перебил Фред.

– Нам тоже очень жаль, – добавил Вилли.

– Ну что ж, – вздохнула она. – Рада была познакомиться. Буду вас вспоминать.

Полтроянцы повернулись и зашагали вдоль трассы. Из громкоговорителя донеслось объявление о новом забеге. Погонщики торопились распрячь и увести собак.

– Домой пора, – сказал Фред.

– Ох, если б это было возможно!

– Как будто не знаешь, что я имел в виду.

Бок о бок они направились к стоянке машин.

12

ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА

Мы пока не стали изгоями, но к нам уже относились с недоверием.

Страшное преступление и молниеносное наказание в Алма-Ате многократно показывали на телеэкранах всего мира. Его последствия обсуждались на разных уровнях и с неодинаковой эмоциональной нагрузкой, но обвинительного приговора никто вынести не решался: человечество еще не было готово к тому, чтобы повернуть вспять и оттолкнуть от себя оперантов.

В ходе расследования, длившегося больше года, советские судебные эксперты с помощью ученых из других стран выявили, что орудием убийств Генерального секретаря и великого муфтия послужила не психоэнергетика, а химическое взрывчатое вещество, почти не оставляющее следов. Оперантность агента-провокатора засвидетельствовали все делегаты во Дворце культуры имени Ленина и главным образом члены президиума. Специальными псевдогипнотическими приемами киллер одурманил находившихся в непосредственной близости от Генерального секретаря. Лишь Дени и Тамара избежали временного умственного паралича, но и они не смогли предотвратить убийство.

Подлинную личность преступника установить так и не удалось. Вначале он заслонил свое лицо букетом, потом, перед взрывом, когда бросился бежать, низко опустил голову, а заживо настигшая его кремация окончательно уничтожила все улики.

После гибели советского руководителя мир оцепенел от ужаса.

Особая комиссия по расследованию, назначенная Организацией Объединенных Наций и состоявшая из виднейших метапсихологов, представила подробный анализ так называемого Акта Возмездия. Вкратце выводы ее следующие:

1. Убийцу Генерального секретаря дотла спалила психоэнергетическая проекция.

2. Источником энергии стали оперантные умы делегатов конгресса, ставших свидетелями преступления.

3. Психоэнергетика была сфокусирована и направлена посредством так называемого «метапсихического концерта», то есть умственной синергии, в которой коллективное усилие по мощности превосходит сумму составляющих.

4. Силу энергетического порыва с предельной точностью вычислить невозможно, ибо ее характеристики являются аномалией. (В частности, не было никаких акустических эффектов, в отличие от взрыва, снесшего голову Генерального секретаря.) Тем более не представляется возможным подсчитать процент энергии, порожденной каждым делегатом в отдельности.

5. Психокреативная метафункция, способная порождать энергию, пока мало изучена. Кроме случая Вайнштейна, не имеется никаких данных о разрушительном воздействии психической энергии. В равной мере не до конца исследован метаконцерт. Его проявления регистрировались в экспериментальных условиях магнитными приборами, но ни одному ученому еще не доводилось лицезреть эффект, даже отдаленно сопоставимый по силе с Актом Возмездия.

6. Комиссия единодушно утверждает, что возмездие стало результатом стихийной, неосознанной ярости делегатов. Проще говоря, их так потрясла смерть советского лидера, что общая ненависть к преступнику вылилась в мгновенный убийственный залп.

7. Комиссия считает нецелесообразным принятие каких бы то ни было судебно-административных мер к исполнителям Акта Возмездия: если учесть чудовищность преступления, коему делегаты стали свидетелями, в силу неизбежно вступает правило ограниченной ответственности.

8. При аналогичных провокационных обстоятельствах не исключены повторы Акта Возмездия.

9. В связи с этим Комиссия рекомендует юристам, социологам, теологам, специалистам в области этики и морали рассматривать проблемы виновности, связанной с проявлением метапсихической оперантности, в каждом конкретном случае. Извечный вопрос о том, правомерно ли считать волю деянием, необходимо всякий раз ставить заново, когда ipso facto note 117Note117
  Фактически (лат .).


[Закрыть] первая обернется вторым.

Споры о философских и правовых аспектах оперантности породили множество статей, брошюр и монографий, причем поток этот не схлынул, пока данная тема окончательно не разрешилась во Вторжении. Дени, разумеется, не участвовал в работе следственной комиссии. (Факт его непричастности к деструктивному метаконцерту был доказан лишь в 2017 году, когда по его личной просьбе протекторат Симбиари предпринял повторное расследование трагических событий.) Люсиль же, которая на конгрессе не присутствовала из-за новорожденного Филипа, не только вошла в комиссию, но и обнародовала свой собственный случай порождения психокреативной энергии – такая акция требовала в те годы немалого мужества. К счастью, комиссия решила не включать ту давнюю историю в свой отчет.

О, мой потенциальный читатель, ради Бога, не подумай, что массовая реакция на Акт Возмездия была столь же благоразумной и осмысленной! Куда там – в Штатах поднялась невероятная шумиха, средства массовой информации до тошноты обсасывали подробности и даже ввели в обиход термин «психоудар» наряду с уничижительным «умник» (последний, кстати сказать, был принят оперантами и в дальнейшем употреблялся как обычное нарицательное).

По мере приближения третьего тысячелетия из щелей выползали подонки и фанатики всех мастей. Так, к 1999 году движение Сыновей Земли имело приверженцев во всем мире; им даже удалось сорвать девятый конгресс метапсихологов в Лондоне.

Страшное землетрясение в Калифорнии заставило людей вспомнить предсказания Нострадамуса, несмотря на то что время сейсмической катастрофы можно отнести к любому столетию после шестнадцатого, а координаты местности, приводимые знаменитым астрологом, также весьма туманны. Вдобавок были извлечены на свет еще два пророческих катрена из «Столетий» Нострадамуса.

L'an mil neuf cens nonante neuf sept mois,

Du ciel viendra un grand Roi deffraieur.

Resusciter le grand Roi d'Angolmois.

Avant que Mars rйgner par bonheur.

Apres grand troche humaine plus grande s'appreste,

Le grand moteur des Siиcles renouvelle.

Pluie, sang, laict, famine, fer et peste

Au feu ciel veu courant longue estincelle.

Приблизительно это можно перевести так:

В месяц седьмой года тысяча девятьсот девяносто девятого

Сойдет с неба Царь Ужаса

И воскресит могучего Царя Монголов,

Прежде чем наступит безумие Марса.

На смену человеческим страданиям придут еще более страшные.

Обновится великая причинная сила веков.

Дождь, кровь, молоко, голод, железо note 118Note118
  войны


[Закрыть] и болезни

Протянутся по небу длинной вереницей огненных искр.

Истерические прогнозы отождествляли с Царем Ужаса воинственного лидера Советского Союза – маршала Камышинского. А в мятежах, прокатившихся по Средней Азии, людям с богатым воображением виделся новый Чингисхан. (Никто пока не предполагал, что китайцы с живейшим интересом наблюдают за ускоренным распадом Советского Союза.) Непрекращающееся кровопролитие в странах ислама, естественно, приносило народам жестокие страдания, обезумевшая стихия гноила урожаи в одних районах мира и выжигала в других – все это, по видимости, укладывалось в пророчества. При упоминании о молоке всем вспомнился Армагеддон, отравивший на несколько лет молоко и кровь не только на Ближнем Востоке, но и на Балканах. Июль девяносто девятого прошел относительно спокойно, зато в августе наблюдавшееся в Европе солнечное затмение вновь укрепило страхи суеверных насчет близкого конца света. Кризис миновал; за ним последовал новый, 11 ноября, когда Земля попала в огромный метеорный поток Леонида и подтвердилась Нострадамусова «вереница огненных» искр. Однако Земля выстояла, День Гнева опять был отложен на неопределенное время, хотя эсхатологи, как прежде, нацелились на рубеж двух тысячелетий.

Как ни горько об этом писать, в те годы клан Ремилардов постигли новые утраты, разумеется не замеченные историками Содружества под наплывом более грандиозных событий. Я же, как семейный хронист, вынужден о них поведать.

По следам «алма-атинского дела» Дени много и напряженно размышлял о злоупотреблении метафункциями и наконец, всесторонне обсудив вопрос с Ургиеном Бхотиа и Тамарой Сахвадзе, пришел к убеждению, что единственно приемлемым курсом для людей, наделенных высшими умственными силами, должен стать непреклонный пацифизм. Тем не менее одиозная проблема Виктора оставалась открытой. Дени поделился с женой всем, что знал или подозревал о преступлениях младшего брата. Люсиль одновременно пришла в ярость и встревожилась за Солнышко и латентных братьев и сестер, находящихся под опекой Виктора. Она стала теребить Дени, чтобы тот предпринял шаги к их спасению. В ответ Дени решительно заявил, что никакие происки не подвигнут его на братоубийство, даже ради спасения жизни матери и остальных.

Он остался в стороне, когда Луи и Леон, которым в девяносто девятом исполнился двадцать один год, подверглись промыванию мозгов и стали доверенными лицами Виктора в штате треста «Ремко индастриз». В отличие от многих оперантных помощников, близнецы были сообразительны, смелы и абсолютно надежны, – Виктор был ими вполне доволен. Теперь с Солнышком оставались только девятнадцатилетний Жорж и семнадцатилетняя Полин. Первый (я всегда считал его малохольным) изучал по наущению Виктора компьютерную технологию; вторая же выросла в поистине очаровательное создание. Если б не темные глаза, Полин была бы точной копией матери в молодости, и, когда я в тот год увидел ее на пасхальном сборе клана такой повзрослевшей, такой лучезарно женственной, у меня аж сердце захолонуло.

Их старшая сестра Ивонн вышла в девяносто шестом за Робера Фортье, оперантного прохвоста не первой молодости, чья мегера мать до сих пор числилась у Солнышка экономкой, но фактически жила на положении хозяйки в доме. Виктор и Робер, применяя устаревшие метапсихические варианты традиционного рэкета, превратили «Ремко» в международный концерн, куда теперь входили не только компания по заготовке древесины, но и большая целлюлозно-бумажная фабрика в Нью-Брансуике, химический комбинат в Мэне и другие предприятия на базе лесной промышленности в городах, разбросанных по всей Новой Англии и северо-восточной Канаде. Успех первой стадии династического плана окрылил Виктора настолько, что он решил разыграть более масштабную вариацию на ту же тему.

Одним из недавних закулисных приобретений моего племянника явилась небольшая фирма в Берлингтоне (Вермонт), специализирующаяся в области генной инженерии. Она взрастила и запатентовала чудодейственную бактерию, способную перерабатывать древесные отходы в химикаты, которые до сей поры добывались из ценных нефтепродуктов. «Золотого жука» можно было уже запустить в производство и получать баснословные прибыли, но перед «Ремко» индастриз встала проблема, хорошо известная всем средним корпорациям, – недостаток средств. Как правило, в таких ситуациях они уступают лицензию промышленному гиганту и довольствуются лишь куском пирога. Естественно, Виктора это не устраивало. Бактерия и ее основной разработчик были выкрадены с немалым риском из Мичиганского университета. К тому же Виктор вложил кучу денег в окончательную доводку процесса и, почти выиграв эту партию, не собирался отдавать плоды своей победы аутсайдерам.

На примете у Виктора имелся лишь один финансовый источник, откуда, по его понятиям, он мог черпать, не идя на крупные жертвы, и откуда ему уже поступало предложение о сотрудничестве, но было тогда отвергнуто. Теперь же он решил, что приспело время пересмотреть свое решение, и позвонил в чикагский офис О'Коннора. Дождался, пока его имя передается по всем буферным зонам корпоративной, иерархии, и сделал встречное предложение Боссу Всех Боссов.

Их компании сольются в целях взаимной выгоды, при этом, дабы скрепить сделку, Виктор женится на Шэннон О'Коннор, а Киран возьмет за себя Полин Ремилард.

Внутренне О'Коннор как безумный хохотал над планом первобытного франка. Палеолит! Сицилия! Однако надо признать, что в свои двадцать девять лет Виктор многого добился. Конечно, капитал в шестьдесят два миллиона долларов – семечки по сравнению с империей Кирана, но если учесть, что малыш сколотил его, имея за душой лишь пьяницу отца, пикап «шевроле» семьдесят четвертого года и две валочно-пакетирующие машины, украденные у поставщика лесозаготовительного оборудования, то это, пожалуй, производит впечатление. А у древесного микроба явно большие перспективы. Цепкий ум Кирана мгновенно набросал сценарий: процесс может стать краеугольным камнем мировых поставок энергии. Что до Виктора, его надо либо взять в союзники, либо уничтожить. Династическая связь открывает возможности и для того, и для другого.

После десятиминутного телефонного разговора Киран объявил Виктору, что склонен принять предложение. Но прежде хотел бы уточнить детали. Во-первых, обладает ли Виктор такой же полной властью над сестрой, как он над дочерью? Во-вторых, действительно ли Полин красива и невинна?

Разумеется!

Ладно, поверим на слово, заявил Киран. Есть еще один деликатный момент. Он не собирается жениться на Полин или брать ее на содержание. По причинам, о которых предпочитает умолчать, он овладеет ею всего один раз, а потом выдаст замуж за своего помощника Уоррена Гриффита, недавно потерявшего при трагических обстоятельствах третью жену. Грифф воистину блестящий ум, как в принуждении, так и в деловой хватке, однако у него свои странности. Он официально женится на Полин, но жить они будут втроем: третий – молодой человек вполне определенных склонностей. Он понятно выразился?

О вкусах не спорят, сказал Виктор. Однако ему необходимы гарантии того, что Полин не постигнет участь третьей жены Гриффита.

Киран лично позаботиться об этом.

Тогда нет проблем.

Соглашение было достигнуто. Но Виктор совершил ошибку, введя в курс дела сестру, пока она находилась в его принудительной связке. В один из ясных октябрьских вечеров, когда поросшие лесом холмы стояли во всей многоцветной осенней красе, он три часа беседовал с ней на заднем дворе большого дома на Суиден-стрит, а потом оставил на грубо сколоченной скамейке под раскидистым кленом. Вскоре из колледжа вернулся Жорж. Полин попросила прокатить ее вдоль берега Андросконина и по пути с полным отсутствием эмоций (именно так сказывалась на людях Викторово промывание мозгов) поведала о том, что ей уготовано.

Жорж отреагировал в своей тупоголовой манере. Подумал о собственной участи букашки под ногтем Виктора, о тщетности всех надежд на помощь Дени и велел Полин ни о чем не тревожиться. Они доехали до Милана, где в оружейном магазине Жорж приобрел отменный двадцатишестидюймовый дробовик с прикладом ручной работы (все же они с Полин не какие-нибудь подзаборные). Затем нашел уединенное местечко, чтобы сестра могла полюбоваться прекрасным видом на реку, пока он не исполнит задуманное. В бардачке Жорж откопал веревку и привязал ее к предохранителю и курку, чтобы потом позаботиться и о своей судьбе.

Вик узнал о трагедии, как и я, в момент ее свершения. Правда, он не получил телепатического послания, переданного мне за секунды предсмертной агонии Жоржа, и потому поехал на место происшествия, где обнаружил и сжег прощальную записку, прежде чем вызвать полицию. Вне себя от ярости он сразу позвонил в Чикаго.

Киран О'Коннор воспринял новости спокойнее, пообещал все обдумать и связаться с Виктором в начале будущего года, когда уляжется суматоха по случаю празднования третьего тысячелетия и финансовый мир вернется в нормальное русло. Возможно, им все же удастся заключить союз.

Последняя душевная травма почти полностью оборвала и без того непрочную связь Солнышка с действительностью. На двойных похоронах она непрестанно улыбалась, уверяла всех, что Дон и пятеро детей разговаривают с нею и зовут к себе в рай. Виктор уже не возражал против ее переселения в Хановер, поэтому оставшиеся месяцы жизни она провела в уютном доме на Ист-Саут-стрит, нянча новорожденного Мориса и читая вслух маленькому Филипу.

Я навещал ее почти каждый день. Она узнавала меня, если я обращался к ней по имени, как тридцать восемь лет назад, когда мы познакомились в Берлинской публичной библиотеке. Мы часто вспоминали те времена. Порой ее блуждающее сознание воспринимало Мориса как маленького Дени, и мы вместе с нею заставляли его выполнять придуманные мною простейшие метапсихические упражнения. Ее они очень успокаивали, для меня же были мучительны. Но пытка продолжалась недолго. Солнышко умерла весной, в марте, так и не дождавшись, когда все зацветет.