Текст книги "Железный король"

Автор книги: Джули Кагава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

3
Подменыш

По дороге домой в автобусе молчали… во всяком случае, мы с Робби.

В какой-то степени это объяснялось моим нежеланием привлекать к себе внимание, но главным образом я сидела молча потому, что мне было над чем подумать. Мы устроились в углу на заднем сиденье; я прилипла к стеклу и рассматривала пролетающие за окном деревья. Уши я заткнула наушниками, а сама вцепилась в айпод и включила плеер на оглушительную громкость – в основном для того, чтобы ни с кем не разговаривать.

Поросячий визг Анжи эхом отдавался у меня в голове. Я в жизни ничего ужаснее не слышала и отчего-то чувствовала себя виноватой в том, что приключилось с этой противной козой. В глубине души я подозревала, что это дело рук Робби, однако доказательств у меня не было, а спрашивать я боялась. Робби казался сейчас совсем другим человеком: он молчал, погруженный в раздумья, настойчиво и хищно рассматривая соседей по автобусу. Мой друг вел себя странно – странно и жутко, – а я не понимала, в чем дело.

А потом еще этот странный сон, хотя я догадывалась, что разговор в медицинском кабинете мне вовсе не приснился. Чем дольше я об этом размышляла, тем больше убеждалась, что знакомый голос, отвечавший медсестре, принадлежал Робби.

Вокруг меня происходило что-то странное, опасное и пугающее, и, похоже, опасность скрывалась за знакомыми лицами. Я украдкой покосилась на Робби. Насколько хорошо я его знаю? Мы дружили с незапамятных времен, но я ни разу не была у него в гостях, никогда не видела его родителей. В те редкие разы, что я предлагала встретиться у него дома, он всегда чем-то отговаривался: то родители уезжали из города, то в доме ремонтировали кухню… которой я, кстати, тоже никогда не видела. Все это было странно, но еще страннее то, что я ни разу не задумывалась об этом, никогда не расспрашивала… до сегодняшнего дня. Робби просто был всегда при мне, точно появился, как по волшебству, из ниоткуда: без прошлого, без дома, без причины. Какая у него любимая музыка? Какие цели в жизни? Влюблялся ли он хоть раз в жизни?

«Ты ничего о нем не знаешь, – тревожно твердил мне мой внутренний голос. – Ты его вообще не знаешь».

Я поежилась и снова отвернулась к окну.

Автобус проехал перекресток; мы выехали за пределы города и теперь направлялись в болотистое захолустье. Ко мне домой. Дождь по-прежнему заливал все окна, размытый пейзаж поблек, сквозь стекло неясно виднелись смутные силуэты деревьев.

Я сморгнула наваждение и выпрямилась. Вдалеке, под ветвями гигантского дуба, неподвижно, как сами деревья, застыл всадник на огромном вороном коне. Лошадиная грива, несмотря на ливень, развевалась, словно ни чуточки не промокла. Высокую и стройную фигуру всадника окутывало серебристо-черное одеяние, за спиной трепетал темный плащ.

Сквозь дождь я едва разглядела лицо незнакомца: юное, бледное, невыразимо прекрасное… Он смотрел прямо на меня. Сердце мое оборвалось, я затаила дыхание…

— Роб, – пробормотала я, вытаскивая из ушей наушники. – Взгляни на…

Робби сидел близко-близко и тоже смотрел в окно. Глаза друга превратились в зеленые щелочки, взгляд сделался пристальный и страшный.

Я испуганно отшатнулась, но Роб даже не заметил.

— Ясень, – еле слышно прошептал он.

— Ясень? – переспросила я. – В каком смысле ясень?

Автобус фыркнул и прибавил скорость. Робби с застывшим лицом откинулся на спинку сиденья. Я сглотнула и выглянула в окно: под дубом никого не было. Всадник и лошадь пропали, как не бывало.

Странности накапливались.

— Какой еще ясень? – повторила я, поворачиваясь к Робби, который, кажется, ушел в себя. – Робби? Эй!

Я потыкала его в плечо. Он дернулся и наконец-то посмотрел на меня.

— Почему ясень?

— Ясень? – Глаза его хищно вспыхнули, лицо стало маской дикого зверя. Потом он сморгнул и опять стал собой. – А, это мой старинный приятель. Не бери в голову, принцесса.

Его слова оказали на меня странное действие, как будто Роб пытался заставить меня все забыть. Мне показалось, он что-то скрывает, но ощущение тут же растаяло, потому что я не могла вспомнить, о чем мы только что говорили.

На нашей остановке Робби подскочил как ужаленный и бросился к выходу. Я подивилась его странному поведению, аккуратно убрала айпод в рюкзак и тоже вышла из автобуса. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы дорогущая игрушка намокла.

— Мне пора, – заявил Робби, когда я догнала его на обочине.

Зеленые глаза его обшаривали листву, будто Роб боялся, что из чащи что-то выскочит. Странно… в лесу стояла тишина, не считая птичьей трели высоко над нами.

— Э-э… я кое-что дома забыл. – Он виновато посмотрел на меня. – До вечера, принцесса. Принесу шампанское, как обещал, договорились?

— А! – Я совсем об этом позабыла. – Конечно.

— Иди домой. – Робби прищурился и пристально посмотрел на меня. – Не останавливайся и ни с кем не заговаривай по дороге, поняла?

Я нервно хихикнула.

— Ты что, моя мамочка? Скажи еще, чтоб с ножницами в руках не бегала и чтобы смотрела в обе стороны, когда перехожу дорогу – Робби ухмыльнулся и снова стал похож на себя обычного. Я продолжила: – И вообще, кого тут можно встретить на болотах?

Перед моим мысленным взором вдруг всплыл образ давешнего юноши на коне, и в груди защемило. Кто он такой? И почему я не могу о нем не думать? Ведь он мне просто примерещился? Все это очень непонятно. Если бы не странное поведение Робби в автобусе, я бы сочла пре красного юношу очередной своей безумной галлюцинацией.

Робби помахал мне рукой и лукаво улыбнулся.

— До скорого, принцесса. Берегись маньяков и нигде не задерживайся!

Я топнула ногой. Он захохотал и вприпрыжку помчался прочь. Я вскинула рюкзак на плечи и поплелась домой.

— Мам? – позвала я, распахивая дверь. – Мам, я дома!

В ответ – тишина, отразившаяся эхом от пола и стен, повисшая густой пеленой в воздухе. Почти живая тишина сгущалась в центре комнаты и холодно следила за мной. Сердце громко и прерывисто забилось у меня в груди.

Что-то произошло.

— Мам? – окликнула я, входя в коридор. – Люк? Есть кто дома?

Дверь у меня за спиной скрипнула. Я на цыпочках прокралась в гостиную. Экран телевизора мигал (показывали какую-то старую черно-белую комедию) перед пустым диваном.

Я выключила телевизор и пошла в кухню.

На первый взгляд все выглядело как обычно, вот только дверь у холодильника повисла на одной петле. На полу валялась какая-то грязная тряпка, но, вглядевшись, я узнала Ушастика, игрушку Итана.

Плюшевому кролику оторвали голову, из дырки в шее торчал клок набивки.

Из-за стола послышался какой-то звук. Я выпрямилась и пошла посмотреть, что там такое. К горлу подступил ком, и внутри все сжалось от недоброго предчувствия.

Мама лежала навзничь на кафельном полу, широко раскинув руки и ноги, на лице у нее виднелись влажные алые пятна. Сумочка выпала из безжизненной бледной руки, содержимое рассыпалось по всему полу. В дверях стоял Итан, склонив голову набок, точно любопытный крысеныш.

Он улыбался.

— Мама! – закричала я, бросаясь к ней. – Мама, что с тобой?

Я схватила ее за плечо, потрясла, но тело вяло трепыхнулось, точно снулая рыба. Неужели мама умерла? Кожа-то теплая…

И куда подевался Люк?

Я снова потрясла ее; мамина голова безжизненно запрокинулась. Меня замутило.

— Мама, очнись! Ты меня слышишь? Это я, Меган!

Я лихорадочно озиралась, потом схватила кухонное полотенце, стала вытирать окровавленное мамино лицо, и только тут опомнилась. Итан застыл в дверях, его широко раскрытые глаза наполнились слезами.

— Мамочка поскользнулась, – прошептал он.

Н а полу возле холодильника расплылось прозрачное липкое пятно.

Дрожащим пальцем я мазнула пол, понюхала. Растительное масло? Что за ерунда? Я снова стала промокать кровь с маминого лица; под кровью и спутанными волосами нащупала небольшую ссадину на затылке.

— Она умрет? – спросил Итан.

Я внимательно взглянула на него. Огромные глаза округлились, наполнились слезами, но в голосе звучало толь ко любопытство.

Я отвернулась от сводного брата. Нужно позвать на помощ ь. Люк куда-то пропал, оставалось только вызвать «скорую». Едва я поднялась за телефоном, мама застонала, шевельнулась и открыла глаза.

Наконец-то!

— Мама! – окликнула я, а она, оглушенная ударом, все старалась сесть прямо. – Не двигайся. Я позвоню в «скорую».

— Меган? – Мама заморгала и стала оглядываться. Я поднесла руку к щеке, уставилась на пальцы, перепачканные кровью. – Что случилось? Я… я, кажется, упала…

— Ты головой ударилась, – объяснила я, озираясь в поисках телефона. – Наверное, сотрясение. Подожди, я вызову «скорую помощь».

— «Скорую помощь»? Ох, не надо. – Мама села и выглядела гораздо увереннее. – Не волнуйся, милая, все хорошо. Умоюсь, забинтую голову. Ничего страшного… |

— Но, мама…

— Все в порядке, Мег. – Мама подняла с пола отброшенное посудное полотенце и промокнула кровь с лица – Извини, что я вас напугала. Обычная царапина, пройдет. К тому же врачу платить нечем. – Она неловко поднялась и оглянулась. – Где Итан?

Я резко обернулась к двери, но братишка исчез.

Мама напрасно противилась вызову «скорой». Люк вернулся, взглянул на ее бледное лицо в бинтах и со скандалом заставил поехать в больницу. Люк умеет упрямиться, когда захочет, и мама в итоге сдалась под его напором. Она до последнего бормотала мне наставления («Присматривай за Итаном, ему нужно вовремя спать лечь, пицца в морозилке»), но Люк все же усадил ее в свой подержанный «форд» и увез из дома.

Пикап скрылся за поворотом, и дом окутала леденящая тишина. Я поежилась и обхватила себя за плечи, остро чувствуя холодок, дохнувший в шею. Дом, в котором я прожила большую часть жизни, казался незнакомым и страшным, будто странные создания таились в шкафчиках, прятались по углам и выжидали, как бы на меня напасть. На глаза попались изодранные останки Ушастика, разбросанные по кухне, и мне почему-то стало очень грустно и страшно. Никто не стал бы рвать любимую игрушку Итана. Что-то было не так.

По полу прошлепали шаги. Я обернулась: в дверях стоял Итан и смотрел на меня. Без кролика в руках он выглядел странно, и я удивилась, почему это братишка не расстроен.

— Есть хочу, – потребовал он. – Дай поесть мне, Мегги.

Я скривилась от требовательного тона.

— Ужинать еще рано, мелкий, – объяснила я ему, решительно скрестив руки. – Подожди пару часиков.

Он сузил глазки и оскалился.

На миг мне померещились кривые, острые зубки.

— Сейчас голодный! – рявкнул он и сделал шаг ко мне.

Я испуганно отшатнулась.

Почти мгновенно лицо его разгладилось, глаза сделались огромные и умоляющие.

— Пожалуйста, Мегги, – заканючил он – Пожалуйста! Я так проголодался! – В голосе явственно сквозила угроза. – Мамочка меня тоже не покормила…

— Ладно, только заткнись!

Грубые слова вырвались у меня от страха и от жаркого стыда за то, что я боялась. Итана, своего четырехлетнего братишку. Я не понимала, что это за дьявольские смены настроения и боялась, как бы это не вошло в привычку.

Может, он просто расстроился из-за того, что случилось с мамой? Может, если нахаленка покормить, он уснет и оставит меня в покое на целый вечер?

Я бросилась к холодильнику, достала пиццу и запихнула ее в духовку.

Пока пицца разогревалась, я попробовала оттереть лужу растительного масла под холодильником. Интересно, как это оно пролилось? Вот и пустая бутылка в мусорке… После уборки от меня ужасно воняло, но пол так и остался скользким – полностью пятно не отмылось.

Дверца духовки скрипнула. Я резко обернулась: Итан пытался влезть внутрь!

— Итан! – Я схватила его за локоть и оттолкнула в сторону, не обращая внимания на возмущенные вопли протеста. – Что ты делаешь, дурачок? Обожжешься!

— Голодный!

— Сядь на место! – рявкнула я, швыряя его на стул.

А он замахнулся на меня, неблагодарная бестолочь!

Я едва сдержалась, чтобы не ударить в ответ.

— Какой же ты сегодня мерзкий! Сиди тихо, сейчас я тебе все подам.

Я поставила перед ним пиццу, и маленький негодник набросился на еду, точно дикий зверек, не дожидаясь, пока хоть немного остынет. Я изумленно наблюдала, как братишка разрывал пиццу на куски, будто изголодавшийся пес, и заглатывал, практически не жуя. Вскоре он весь перемазался сыром и соусом, а пицца стремительно исчезала. За две минуты он подъел все до крошки, облизал пальцы и хмуро посмотрел на меня.

— Все равно голодный.

— Ничего ты не голодный. – Я с трудом пришла в себя. – Хватит, иначе стошнит. Иди к себе, поиграй.

Он надулся; кожа у него как будто потемнела, сморщилась, пухлое детское тельце стало тщедушным и жалким. Без всякого предупреждения он спрыгнул со стула, подскочил ко мне и впился зубами мне в ногу.

— Ай!

Боль пронзила мне икру, точно электрический ток.

Я схватила Итана за волосы и попыталась отодрать от себя, но он вцепился как пиявка и только крепче стиснул зубы. В ног y как будто вонзились осколки стекла. Слезы затуманили мне взгляд, ноги подкосились от боли.

— Меган!

В дверях стоял Робби с рюкзаком за спиной, а зеленые глаза расширились от ужаса.

Итан разжал зубы и обернулся на крик. Губы его были перемазаны кровью. При виде Робби он зашипел и… Не знаю, как это описать… по-паучьи взбежал вверх по лестнице и скрылся из виду.

Меня так трясло, что пришлось сесть на диван. Нога н ыла от боли, я испуганно хватала ртом воздух. На джинсах расплывалось алое пятно, как страшный живой цветок. Я в изумлении уставилась на кровь, внутри все похолодело.

Робби в три прыжка преодолел кухню, склонился надо мной и ловко, со знанием дела принялся закатывать мне штанину.

— Робби, – прошептала я, пока он на удивление бережно работал длинными пальцами. – Что происходит? Кругом безумие. Итан только что набросился на меня… как дикая собака.

— Это не твой братишка, – пробормотал Робби, сдвигая ткань над коленкой. Под штаниной открылась кровавая ссадина. Овальный след острых зубов сочился кровью, кожа вокруг наливалась багровым цветом. Роб негромко присвистнул. – Плохо. Жди здесь, я быстро.

— Можно подумать, я куда-то убегаю, – машинально откликнулась я и лишь потом осознала, что он только что сказал. – Погоди-ка. В каком смысле, не Итан? А кто же?

Роб проигнорировал мои вопросы, покопался у себя в рюкзаке и вытащил длинную зеленоватую бутылку и. миниатюрный хрустальный бокал. Я нахмурилась. Зачем ему сейчас шампанское? Меня только что укусили, больно! Мой младший брат превратился в чудовище!

Праздновать уж точно нечего.

С чрезвычайной осторожностью Робби налил шампанское в бокал и понес ко мне, стараясь не расплескать ни капли.

—Держи. – Бокал сверкнул хрусталем. – Выпей это. Где у вас полотенца?

Я с подозрением приняла напиток.

—В ванной. Только белые не трогай, это мамины любимые.

Роб ушел, а я уставилась в миниатюрный бокальчик. Жидкость внутри – едва на один глоток – совсем не похожа на шампанское. Я ожидала что-то белое или розовое, с пузырьками, однако напиток насыщенного темно-красного цвета больше походил на кровь. Над влагой мерцала и тонко курилась таинственная дымка.

—Что это?

Робби вернулся из ванной с белым полотенцем, подбежал ко мне и закатил глаза.

—Неужели обязательно все выспрашивать? Это боль уймет, да пей уже!

Я осторожно принюхалась, ожидая почувствовать нотки роз, или ягод, или чего-нибудь сладкого, смешанного с алкоголем.

Жидкость ничем не пахла. Совершенно ничем.

Ну ладно. Я подняла бокал в безмолвном тосте: «С днем рождения меня!»

Один глоток – и все органы чувств затопила буря ощущений. На вкус не ощущалось ничего… и все на свете. Сумерки и туман, лунный свет и мороз, пустота и жажда. Комната поплыла, и я опять упала на диван, настолько крепким оказалось странное шампанское.

В глазах у меня помутилось, я едва осознавала окружающую действительность. Меня одновременно и подташнивало, и клонило в сон.

Когда в голове немного прояснилось, Робби уже почти забинтовал мне ногу. Я даже не помнила, обработал ли он рану. Меня сковало отупляющее недоумение, как будто на мысли набросили одеяло; было трудно сосредоточиться.

—Вот так. – Робби выпрямился. – Готово. Хотя бы нога у тебя не отвалится. – Он смерил меня оценивающим взглядом. – Как ты себя чувствуешь, принцесса?

—Угум, – бессвязно пробормотала я, силясь стряхнуть с мозга паутину оцепенения.

Я что-то позабыла, что-то важное… Почему это Робби бинтовал меня? Я порезалась?

Внезапно я подскочила.

—Итан меня укусил! – с вновь нахлынувшей яростью возмутилась я и набросилась на Робби. – А ты… ты сказал, будто это не Итан! Что ты имел в виду? Что происходит?

—Успокойся, принцесса. – Робби швырнул окровавленное полотенце на пол и уселся на табурет. – Я надеялся, до этого не дойдет. Сам виноват, наверное. Нельзя было сегодня тебя одну оставлять.

—О чем ты?

—Ты не должна была этого видеть, ничего этого, – продолжал Робби, к моему полнейшему недоумению. Он как будто обращался не ко мне, а разговаривал сам с собой. – Зрение у тебя всегда ясное, это дар. И все равно, я не ожидал, что они и за твоей семьей начнут охоту. Это все меняет.

— Роб, если ты мне не скажешь, в чем дело…

Робби посмотрел на меня. В глазах сверкнуло хищное лукавство.

— Ты действительно этого хочешь? – спросил он тихо и с угрозой, и у меня мурашки побежали. – Если начнешь все видеть, перестать уже не сможешь. Знание сводит людей с ума, – Он вздохнул, и угроза в его глазах погасла. – Не хочу, чтобы с тобой такое случилось, принцесса. Понимаешь, это ведь не обязательно. Можно сделать так, чтобы ты все это забыла.

— Забыла?

Он кивнул и протянул мне странное шампанское.

— Дурман-вино. Ты только что попробовала. Один бокал – и все станет как раньше. – Он покачал бутылку в руке, наблюдая, как плещется внутри жидкость. – Один бокал – и все станет как обычно. Поведение твоего брата больше не будет казаться странным, ты не запомнишь ничего пугающего или необычного. Ты же знаешь поговорку? «Многие знания – многие печали», правильно?

Хоть я мало что понимала, но от этих слов негодование вскипело с новой силой.

— Значит, ты хочешь напоить меня… этим? Чтобы попросту забыть про Итана? Забыть брата? Это ты мне предлагаешь?

Он приподнял брови.

— Ну если так говорить…

Злость, горячая и неудержимая, прогнала всякий страх. Я стиснула кулаки.

— Конечно, я не собираюсь забывать Итана! Он мой брат! Ты что, совсем бесчеловечный? Или просто идиот?

К моему изумлению, по его лицу расплылась ухмылка. Он выронил бутылку, подхватил на лету и поставил на пол.

— Первое, – тихо ответил Робби.

Я опешила.

— Что?

— Бесчеловечный. Не человек. – Он все так же ухмылялся во все сверкающие в сумеречном свете зубы. – Я тебя предупреждал, принцесса. Я не такой, как ты. А теперь и брат твой не такой.

Внутри у меня все сжалось от ужаса.

— Итан? Что ты говоришь? Что с ним не так?

— Это не Итан. – Робби откинулся назад и скрестил руки на груди. – Существо, которое напало на тебя, – подменыш.

4
Пак

Я вытаращилась на Робби. Что это, очередная дурацкая шутка? Он сидел как ни в чем не бывало и спокойно наблюдал за моей реакцией. Смотрел на меня с обычной своей полуулыбкой, но взгляд был серьезный и пристальный. Не шутка…

— Под… подменыш? – выдавила я. Роб спятил? – Это что, такой… такое…

— Волшебный народ, – подсказал мне Робби. – Подменыш – ребенок-фейри, которого подбросили вместо человеческого малыша. Обычно этим пробавляются тролли или гоблины, хотя бывало, что даже сами ши – высшие эльфы – совершали подмены. Твоего брата подменили. Это существо – такой же Итан, как и я.

— Ты сошел с ума, – шепнула я. Если бы я не сидела на диване, то уже попятилась бы от этого чокнутого прочь, к выходу. – Ты слетел с катушек. Опомнись, Роб! Никаких эльфов не существует.

Робби вздохнул.

— В самом деле? Ты в этом уверена? Как предсказуемо. Он откинулся назад и скрестил руки на груди. – Я был о тебе лучшего мнения, принцесса.

— Лучшего – обо мне? – взвизгнула я и вскочила на ноги, – Ты только себя послушай! Ты что, в самом деле хочешь убедить меня, будто мой брат превратился в эльфа с блестками на крылышках?

— Не глупи, – спокойно отозвался Роб. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Сразу думаешь о феях вроде Динь-Динь – типичная человеческая реакция на слово «фейри». А на самом деле волшебный народ совершенно не такой. – Он на секунду задумался. – Ну, конечно, не считая феечек, но это отдельная история.

Я потрясла головой; мысли разбегались в разные стороны.

— Мне сейчас не до этого, – пробормотала я и поковыляла прочь из кухни. – Нужно проверить, как там Итан.

Робби пожал плечами, завел сложенные лодочкой ладони за голову и облокотился затылком о стену. Я смерила его хмурым взглядом и поспешила наверх, в детскую.

В детской царил совершеннейший бардак, поле боевых действий, заваленное поломанными игрушками, разорванными книжками и разбросанной одеждой. Я поискала самого Итана, но комната была пуста, лишь под кроватью что-то слабо шебуршилось.

— Итан? – Я опустилась на колени и, раздвинув в стороны обломки игрушек и детальки конструкторов, заглянула под кровать.

Там, в темном углу, сжался какой-то дрожащий комочек.

— Итан, – тихонько окликнула я. – Что с тобой? Вылези оттуда на минуточку. Я не сержусь.

Ну это я лукавила. Хотя в общем-то моя злость испарилась, осталось одно изумление. Мне хотелось стащить Итана вниз и доказать, что никакой он не тролль и не подменыш, или что там Робби еще придумал.

Комочек чуть пошевелился, и из-под кровати пискнул голос Итана.

—Страшный человек ушел? – спросил он тоненько и перепуганно. Я бы даже пожалела его, если бы не ноющая боль в ноге.

—Да, ушел, – соврала я. – Вылезай, – Итан не шевелился, и я разозлилась. – Итан, это смешно! Вылезай уже оттуда, хватит!

Я залезла глубже под кровать и потянулась за братом.

Итан повернулся, зашипел (глаза сверкнули желтым) и кинулся на меня. Я едва отдернула руку, как острейшие, словно у акулы, зубы страшно клацнули. Итан зарычал; кожа у него стала жуткого голубоватого оттенка, точно у утопленника, оскаленные зубы сверкали во тьме. Я взвизгнула и на четвереньках бросилась назад; кирпичики «Лето» больно впивались в ладони. Я наткнулась на стену, вскочила на ноги, рванула прочь из комнаты…

И за дверью врезалась в Робби.

Он схватил меня за плечи, а я орала и дралась с ним, еле сознавая, что делаю. Он терпел мои удары и удерживал меня на месте до тех пор, пока я не выдохлась. Я обессиленно упала ему на грудь и спрятала лицо, а он все обнимал меня, давая выплакать всю злость и ужас.

Наконец слезы иссякли, я в последний раз всхлипнула и отцепилась от Робби, дрожа и утирая влагу тыльной стороной ладони. Робби не произнес ни слова. Футболка у него совершенно промокла от моих рыданий. Сквозь закрытую дверь детской приглушенно слышались удары и кудахтающий смех.

Я поежилась и обернулась к Робби.

—Итан пропал? – прошептала я. – Не спрятался? Исчез по-настоящему?

Робби серьезно кивнул. Я оглянулась на дверь детской и прикусила губу.

—Где же он сейчас?

—Вероятно, в Волшебной стране, – Сказано так просто, что от бессмысленности происходящего впору рассмеяться,

Итана украли фейри, подменили злобным духом-двойником. Моего брата похитили… феи?! Ущипните, может, это дикий сон или галлюцинация? Я, должно быть, совершенно опьянела… Не удержавшись, я прикусила себе щеку изнутри. Острая боль и привкус крови подтвердили: все по-настоящему.

Серьезный вид Робби развеял последние мои сомнения. Внутри поднималась волна тошнотворного страха.

—Так… – Я сглотнула и заставила себя говорить спокойно. Допустим, Итана похитили волшебные создания; я в это поверю. – И что нам теперь делать?

Робби пожал плечами.

—Тебе решать, принцесса. Иногда человеческие семьи воспитывают подменышей как родных детей, хотя обычно не подозревают, что у них за ребенок. В общем-то, если его кормить и не трогать, оно устроится в новом доме без особых хлопот. Поначалу подменыши ведут себя несносно, но большинство семей привыкают. – Робби криво усмехнулся и неловко попытался подбодрить меня, – Можно надеяться, твои родители решат, что это у него так запоздало кризис двух лет проявляется.

—Робби, это создание меня укусило! И мама наверняка поскользнулась в кухне и упала тоже из-за него. Дело не в хлопотах, а в опасности. – При взгляде на запертую дверь в детскую меня передернуло – Пусть оно уйдет, а брат вернется! Как нам от него избавиться?

Робби помрачнел.

—Ну, способы избавиться от подменышей-то известны… – неуверенно начал он, – По старинке нужно варить пиво или похлебку в яичной скорлупе, и тогда подменыш не удержится и возмутится, мол, как странно. Но этот метод хорош для подменных младенцев: если ребенок еще не умеет говорить, родители поймут, что их малыш – подменыш, и тогда настоящие родители заберут самозванца. Вряд ли это сработает с ребенком постарше, как твой братишка.

— Отлично. Еще какие способы?

— Э… другой способ – лупить подменыша до полусмерти, пока его вопли не заставят фейри вернуть настоящего ребенка. Кроме того, можно засунуть его в духовку и поджарить заживо…

— Хватит! – Меня затошнило – Я не сумею сделать ничего подобного, Робби. Просто не смогy. Должен быть другой способ.

— Ну… – Роб в нерешительности почесал себя за ухом. – Единственный другой способ – отправиться в Волшебную страну и забрать его. Если настоящий ребенок вернется домой, подменышу придется уйти. Но…

Он осекся на полуслове, как будто передумал говорить что хотел.

— Что?

— Ты же не знаешь, кто забрал твоего брата, а без этого знания будешь только ходить по кругу. А ходить кругами по Волшебной стране – очень, очень глупая затея.

Я насторожилась, уставилась прямо в глаза Робби…и догадалась!

— Я не знаю, кто его забрал… А ты – знаешь.

Робби беспокойно поерзал.

— Предполагаю.

— Кто?

— Это только догадка, имей в виду. Я могу ошибаться. Не спеши с выводами.

— Робби!

Он вздохнул.

— Неблагий двор.

— Чего?

— Неблагий двор, – повторил Робби. – Двор Маб, королевы воздуха и тьмы. Заклятые враги короля Оберона и королевы Титании. Очень могущественные. Очень зловредные.

— Стой, стой, стой! – Я вскинула руку. – Оберон? Тирания? Те, что из «Сна в летнюю ночь»? Да это же древние сказки!

— Древние – да, – заявил мне Робби. – Сказки – нет. Владыки фейри бессмертны. Те, о ком слагают песни, сказания и легенды, не умирают никогда. Вера, поклонение, воображение… мы рождены из снов и страхов смертных, и пока нас помнят, сколь угодно смутно, будем жить всегда.

— Ты все время повторяешь «мы», – заметила я. – Как будто сам – один из этих бессмертных эльфов… фейри… Как будто ты один из них!

Робби улыбнулся, озорно и гордо, и у меня перехватило дыхание.

— Кто же ты такой?

— Ну что ж… — Робби пожал плечами, неубедительно прикидываясь скромнягой. – Если ты читала «Сон в Летнюю ночь», ты меня, наверное, помнишь. Там еще произошла маленькая неприятность, совершенно случайно, когда я наградил кое-кого ослиной головой и влюбил в не го Титанию.

Я мысленно прокручивала пьесу в голове. Читала в седьмом классе, но сюжет почти совсем забыла. Там было столько действующих лиц, приходилось продираться сквозь такую мешанину имен, и персонажи влюблялись и разлюблялись до нелепого часто… Я вспомнила несколько человеческих имен: Гермия, Елена, Деметрий. Потом еще Оберон, Титания и…

— Черт… – прошептала я и безвольно сползла по стене, уставившись на Робби совершенно по-новому. – Робин Плутски. Робби – ты и есть Плутишка Робин.

Он ухмыльнулся.

— Зови меня Пак.

Пак.

Тот самый Пак – у нас дома?!

— Не может быть!

Я потрясла головой. Это же Робби, мой лучший друг! Я бы знала, будь он фейри… Или нет?

Чем больше я об этом думала, тем сильнее верила услышанному. Я никогда не видела ни дома, ни родителей Робби. Учителя его обожали, хотя к домашней работе он и не притрагивался, а на уроках откровенно спал. К тому же в его присутствии все время творилось странное: в партах появлялись мыши и лягушки, четвертные контрольные оказывались подписаны не теми фамилиями…

И хотя Робби Плутски веселился во всех этих случаях как безумный, никто ни в чем его не заподозрил.

— Нет, – опять забормотала я и попятилась к себе в комнату. – Это невозможно. Пак – это миф, легенда. Я в это не верю.

Робби довольно ухмыльнулся.

— Тогда придется убедить тебя, принцесса.

Он раскинул руки в стороны, как будто бы хотел взлететь.

Внизу скрипнула входная дверь… надеюсь, это еще не мама с Люком?

«Мамочка, Итан стал чудовищем, а мой лучший друг возомнил себя эльфом. А у тебя как дела?»

В коридор ворвалась огромная черная птица. Я с воплем отскочила в сторону, а этот ворон, или ворона, или не знаю, что такое, ринулся к Робби и сел к нему на руку. Оба посмотрели на меня блестящими глазами.

Робби улыбнулся.

Налетел порыв ветра, и воздух внезапно наполнился черными птицами. Вороны с гвалтом залетали к нам через распахнутую дверь. Я испуганно нырнула в сторону, а тучи птиц с оглушительным карканьем метались по дому, кружили вокруг Робби, рвали его лапами и клювами, словно ураган бьющихся крыльев и острых когтей. Повсюду летали перья, и Робби исчез под темной шевелящейся массой. Внезапно птицы вспорхнули и вылетели в раскрытые двери так же быстро, как и появились. За последним вороном дверь захлопнулась, и снова наступила тишина. Я перевела дух и покосилась на Роба.

Робби исчез. Там, где он только что стоял, кружились черные перья и клочья пыли.

Это уж слишком. Остатки здравого смысла расползались, как истлевшая тряпка. Я поперхнулась криком, бросилась к себе в комнату и шумно захлопнула за собой дверь. Потом я рухнула на кровать, зарылась в одеяло, спрятала голову под подушку и задрожала, робко надеясь, что, когда проснусь, все снова станет как обычно.

Дверь приоткрылась, комната наполнилась шелестом крыльев. Мне даже смотреть не хотелось. Я еще глубже вкопалась в одеяло, чтобы кошмар наконец-то закончился. Послышался вздох и звук шагов от входа по направлению к моей кровати.

– Ну же, принцесса, я ведь тебя предупреждал.

Я высунула нос из-под подушки. Робби стоял надо мной и натянуто улыбался. При виде его я почувствовала облегчение, злость и ужас – все сразу. Сбросила с себя одеяло, села на кровати и хмуро уставилась на него. Робби ждал, засунув руки в карманы джинсов, как бы провоцируя меня на спор.

— Ты правда Пак? – наконец проговорила я. – Тот самый Пак, из книжки?

Робби, он же Пак, слегка поклонился.

— Тот самый и единственный.

Сердце гулко билось. Я попыталась унять его с помощью глубокого вдоха, а сама все смотрела на этого незнакомца. Внутри все клокотало, я не знала, что чувствовать, – и выбрала злость: Робби, мой лучший друг, даже не подумал поделиться со мной своей тайной!

— Мог бы раньше рассказать. – Я постаралась скрыть обиду в голосе. – Я бы сохранила твой секрет.