Текст книги "Солнце в зените (ЛП)"
Автор книги: Джульетта Даймоук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Охваченная чудовищной болью, Бесс направилась в часовню, зажгла свечу и склонилась перед статуей Святой Девы, моля о силе храбро встретить грядущее. 'Если мне нужно выйти за него', – прошептала молодая женщина, – 'помоги мне не возненавидеть его'. Ненависть к мужу была бы очевидным пороком, и она долго в страхе стояла на коленях, скрутив руки в причиняющем мучения узле.
Бесс хотела кому-нибудь довериться, но что-то ее удержало. Королева обязательно поддержала бы Эдварда, Екатерина сказала бы лишь, что так устроена жизнь, леди Скроуп была чересчур здравомыслящей йоркширской дамой, дабы принимать во внимание бессмысленные возражения, Аннетта не подходила по причине крайней юности. В конце концов, она никому ничего не сказала, за исключением Элизии. Девушка стала неотъемлемой частью существования Бесс, и та сама не поняла, как рассказала ей о предложении короля несколько ночей спустя. Пока поток слов лился вперемешку со слезами, Элизия раздевала Бесс, после чего обняла свою госпожу.
'Моя дорогая леди, не плачьте. Неужели нельзя ничего предпринять?'
'Ты не представляешь, что это такое, когда чего-то хочет сам король'.
'Не представляю', – согласилась Элизия. 'И я рада, что не отношусь к числу знати, чтобы такое представлять. Очень жестоко со стороны Его Величества вынуждать вас выходить замуж против воли'.
'Не жестоко'. Бесс выпрямила спину. 'Король не намеревался проявлять жестокость. А вот я оказалась слабой. Настолько была выбита из колеи сделанным им предложением, что сказала слишком мало. Я обращусь к Его Величеству опять'. Эдвард испытывал к Бесс склонность, помнил о ее роли в заключении собственного брачного союза, поэтому, само собой, она заставит его к себе прислушаться. Молодая женщина склонилась, чтобы поцеловать Элизию, увидела взирающие на нее огромные серые глаза и внезапно поняла, где видела подобное несколько дней тому назад. На портрете в королевских покоях. На миг ее окутало такое изумление, что личные проблемы забылись. Могла ли Элизия оказаться отпрыском покойного герцога? Нет, для этого она отличалась чрезвычайной юностью. Бесс едва способна была воскресить в памяти мастера Хея, когда тот привез Элизию в Лондон, – сутулый седовласый мужчина, чье лицо никак не всплывало в воображении. Фрейлине помогло бы его сходство с дочерью, однако, Бесс всегда подозревала в компаньонке благородное происхождение.
Когда Элизия завершила раздевание госпожи и покинула комнату, мысли Бесс снова заняли личные трудности, и она решила побеседовать с королем при первой же возможности. И это произошло быстрее, чем ожидалось.
Через два дня Эдвард собрал небольшую компанию, чтобы устроить ястребиную охоту, и Бесс оказалась одной из приглашенных. К ее облегчению, Томас Говард отсутствовал, и, обожая свойственный охоте азарт, молодая женщина с радостью погрузилась в спортивное развлечение. У нее на запястье сидел подаренный Хамфри маленький кречет, и Бесс сознавала, насколько хорошей наездницей является. На дворе стояла довольно ветреная погода, первые знаки приближающейся весны были еще далеко, хотя стебли нескольких желтых аконитов или прострел-травы уже успели пробить себе дорожку сквозь прошлогодние пожухлые листья. Кречет Бесс сбил голубя, и Уот Сейбл выпустил его с шеста. Вдруг почти из-под копыт кобылы молодой женщины вылетела куропатка. Животное испугалось настолько, что пустилось в галоп, несясь все дальше в лес и петляя среди тисов и буков. Занятый с другими охотниками Уот Сейбл не заметил случившегося, и на миг Бесс очутилась в совершенном одиночестве. Она схватилась за поводья, усмиряя лошадь, но чересчур сильно их не натягивала, боясь быть сброшенной на землю, и одновременно пыталась избежать встречи с низко нависшими ветвями. Окружающее смешалось в единый водоворот в течение показавшихся бесконечными ужасных минут, ветер снес с головы капюшон, но потом сзади до слуха Бесс добрался громкий звук мчащихся следом копыт. 'Благодарение Господу, это Сейбл', – мелькнуло в мыслях. Протянулась сильная рука, перехватила поводья, остановила кобылу, и фрейлина увидела, что перед ней не Сейбл, а сам король.
'Бесс!' Эдвард остановил обоих скакунов. 'С вами все в порядке? Я видел, что произошло'.
'Она испугалась', – ответила Бесс, – 'и я не сумела ее удержать'.
'Вам лучше спешиться', – посоветовал король, – 'и позволить кобыле успокоиться'.
Он поднял Бесс из седла и привязал узду лошади к ближайшему ольшанику, где животное встало, подрагивая ногами и раздувая ноздри.
'Вот так', – король погладил кобылу по носу. 'Тише, девочка, тише'.
Еще не восстановив дыхание, Бесс сказала: 'Конюх предупреждал меня, что она не готова к охоте, но мне хотелось попробовать ее вывести'.
Эдвард обернулся к ней. 'Вы и сами до смерти напуганы, что неудивительно. Давайте, присядьте на мой плащ. Видите, здешние тисы станут вам надежным укрытием от порывов ветра'.
Бесс повиновалась, стараясь уложить выбившиеся непослушные пряди, тогда как король непринужденно устроился рядом и вытянул свои длинные ноги.
'Про конюха поговорим в другой раз. Если это тот парень, Сейбл, то он лошадиную природу назубок знает'.
Бесс кивнула, на ее лице отразилась грустная улыбка. 'Да, сир'. Затем, когда она вновь поняла, что осталась с королем один на один, и за ними никто не последует, представившаяся возможность показалась слишком удобной, чтобы ту упускать.
'Вам холодно?' – спросил Эдвард. 'Нам не следует долго здесь задерживаться, но думаю, вам все же придется позволить этой кобыле отдохнуть. Когда увижу, что вы пришли в себя, позову остальных. Жаль, у нас нет с собой вина, дабы согреться, но-'
'Сир', – прервала речь короля Бесс, – 'можно мне сказать? Я должна кое-что вам объяснить'.
'Дорогая Бесс', – рассмеялся Эдвард, – 'тут нет никого, кто помешал бы вам'.
'Это относится к мастеру Говарду', – произнесла она. 'Прошу вас, умоляю, не заставляйте меня выходить за него замуж. Он – он мне отвратителен'.
'Бедный Том! Он не настолько плохой парень, и вы вполне можете научиться ценить его по достоинству. Говард серьезно нацелен на ваше завоевание'.
'А я также серьезно нацелена на избежание этого'. Бесс не знала, как могла так прекословить Эдварду, но ею двигало отчаяние. 'Сир, вы – мужчина, вам не понять, но я не могу – не могу'.
'Почему нет? С чего бы Говарду оказаться столь – полагаю, вы сказали отвратительным?' Улыбка на губах монарха погасла. 'Виной тому воспоминание о Хамфри или', – мысль словно поразила его, – 'или вы любите кого-то другого? Бесс, скажите мне правду'. Зубы молодой женщины застучали, король подошел ближе, обнял и принялся растирать ей спину и плечи. 'Вот, разрешите мне согреть вас. А теперь ответьте, дело в человеке, к которому вы испытываете чувство? Вам известно, в данном вопросе я не отличаюсь жестокостью'.
'Да, все так, все так', – вздохнула молодая женщина. В ней не осталось ни капельки притворства, в глуши Эдвард обвил ее руками, пусть не по причине любви, и лишил последней способности защищаться. 'Да, дело в нем и началось это еще до того, как я вышла замуж за Хамфри'.
Сейчас она действительно короля удивила. 'До того, как вышли замуж за Хамфри? Но вы говорили мне, что были с Хамфри счастливы'.
'Была, потому что он проявлял только лучшие качества, доброту, и тогда я была счастлива -', – голос изменил Бесс. 'Но Хамфри погиб, а тот, кого я люблю, живой, теплый и находится так близко, что я не в силах перестать о нем думать'.
На лице Бесс промелькнуло что-то, что даже сильнее потока откровенных слов вынудило Эдварда сесть очень тихо, не переставая держать руку у собеседницы на плечах. Повисла долгая пауза. Молодая женщина опустила голову ему на грудь. Вот она и выдала себя, вот и оставила последний оплот светского лицемерия.
В конце концов Эдвард выдавил: 'Я не знал. Вы хорошо это скрывали'.
'Простите меня, – простите меня'. Он едва мог слышать ее слова и нагнул голову над головой Бесс. 'Все дело заключалось в вас, с того самого дня в Графтоне. Я пыталась и действительно полюбила Хамфри, – но иначе. Не гневайтесь на меня'.
'Гневаться?' – отозвался король. 'Какой мужчина способен разгневаться на любящую его женщину?' Он заставил Бесс поднять лицо, так чтобы можно было на него взглянуть, и увидел ее в совершенно другом свете. 'Годы лишь сделали вас прекраснее, Бесс'.
'Именно вы первый заметили, – я запомнила вашу фразу, – что я не так уж ужасна с мужской точки зрения, как это мне кажется'.
'Я так сказал? Тогда оказался прав, и вам следует получить любящий поцелуй в знак того, что я думал также как и говорил'.
Эдвард приблизил свои губы к губам Бесс. Для нее время будто повернулось вспять, и опять настал май, а ей недавно исполнилось шестнадцать, будто они не находились в этом крохотном укрытии от пронизывающего мартовского ветра, который трепал ветви над их головами. Бесс поддалась объятию, но не только губами, но еще и всем своим отзывчивым телом, и столь долго подавляемое чувство в конце концов вырвалось на свободу.
'Почему я раньше так на вас не смотрел?' – спросил он и положил ладонь на распустившиеся локоны Бесс, позволяя им разлиться водопадом по щеке и шее по направлению к груди, другой развязывая ленту на лифе. 'Теперь вы согрелись, Бесс, каждый ваш дюйм обжигает любовью. Я это чувствую, вы дрожите от любви'.
'Как мне не дрожать?' – пробормотала Бесс. 'Находиться в ваших объятиях это то, о чем я всегда мечтала'.
Эдвард снова поцеловал Бесс, в этот раз настойчивее, толкая ее на расстеленный на земле плащ. Потом на мгновение поднял голову. 'Я не стану вовлекать вас в скандал, Бесс. Слишком о вас забочусь, чтобы делать своей любовницей, пусть и желал бы этого. Но у нас будут следующие минуты, столь удачно дарованные судьбой. Удовлетворит ли вас подобное? Однако, если вы этого хотите, то мне и спрашивать не надо'.
Бесс покачала головой, не в силах более размышлять здраво, сосредоточившись лишь на Эдварде, на его мощном теле, тепле и растущем желании – желании ее, ее! 'Милорд, любимый, возьмите меня. После я сделаю все, о чем бы вы меня не попросили'.
Король тихо расхохотался. 'Полагаете, я заключаю сделку?' Губы снова впились в нее, принося экстаз, превосходящий самый смелые мечты, подчиняя себе и разум, и тело, как Бесс и представить прежде не осмеливалась.
Кобыла успела успокоиться, порывы ветра затихли. Казавшийся наполовину задремавшим Эдвард встрепенулся и встал. 'Надо возвращаться', – произнес он, – 'нас могут хватиться'.
Молодая женщина безучастно одернула платье, позволила королю завязать на себе ленты накидки и надела на голову капюшон. Эдвард продолжал разговор в том же свойском тоне, его голос не капельки не изменился, тем не менее, она уже не являлась той, которая выехала утром на ястребиную охоту. Мгновение представлялось Бесс далеким от действительности, как и укрытие из кустарников, словно ничего из только что случившегося не произошло, но в данном месте мечта воплотилась в реальность, и любовь к королю кричала, – это не финал их взаимоотношений. Как бы то ни было, монарх считал именно так, ибо, подняв спутницу в седло, продолжил, пусть и взирая на нее с полной теплоты улыбкой. 'Я не забыл, вы принадлежали мне, Бесс, но сделаете ли вы, как я того желаю? Вы выйдете замуж за Тома Говарда?'
Промозглость погоды показалась не соответствующей весеннему вечеру, свершившееся чудо разбилось как простое стекло. Король вспрыгнул в свое седло. Бесс могла заметить, он не видел в этом ничего из ряда вон выходящего, исключительно забавный эпизод. Эдвард заводил любовниц, давал или отказывал в одобрении брачных союзов, на все выражал собственное соизволение и принимал покорность в качестве само собой разумеющейся. Ибо был монархом.
Бесс взяла в руки поводья и тоскливо сказала: 'Я выйду замуж за мастера Говарда'.
Свадьбу назначили на последний день апреля, и ко времени объявления о помолвке и получения письма с одобрением обрадованных родителей Бесс опять обрела невозмутимость. После ночи, вперемешку заполненной слезами и радостью, которую ни на что бы не обменяла, невесте стало дурно от легкой лихорадки. Она благословляла несколько проведенных в постели дней, когда уход за ней взяли на себя Элизия и Аннетта, с любовью хлопотавшие вокруг. Те минуты предоставили Бесс возможность взглянуть в лицо сознанию ею сотворенного.
Молодую женщину терзали ощущение вины и угрызения совести. Она сбилась с пути истинного, введенная во грех любовью, и уступив там, где должна была оказать сопротивление. То, что Эдвард без малейших сомнений взял ее и сам нес равную долю ответственности, Бесс в голову не приходило. Если женщина лично бросается к мужчине, особенно к королю, чего ей ожидать в подобном положении? Бесс ни на секунду не вспомнила о Елизавете, о своем трауре, о детях, не подумала ни о ком, всецело сконцентрировавшись на Эдварде. Если ответственность за сделанное причиняла боль, то воспоминание о мгновениях экстаза не переставали на нее накатывать, превращая остальное в оправданную цену. Она неподвижно лежала в постели, страдая от кашля и жара, но никто и представить не мог, до какой степени лихорадит ее мысли.
Бесс медленно взглянула правде в глаза. Эдвард больше никогда не займется с ней любовью. Они поставили печать на своем соглашении, и, так как фрейлина любит короля, то обязана повиноваться. Поэтому подъем с постели сопровождался новым приливом смелости, вызванным из запасов, которыми молодая женщина и не подозревала, что обладает. Бесс дождалась звездного часа, через край осуществила самое невероятное желание. Если на этом ставилась точка, лучше было раз в жизни в течение часа испытать любовь Эдварда, нежели никогда о ней не знать.
Теперь следовало встретиться с грядущим. Лорд Говард навестил Бесс в обществе сына, взял за руку и поцеловал в щеку.
'Моя дражайшая леди Буршье, мы приветствуем вас в числе представителей нашей семьи. Ничего не могло доставить мне большей радости'.
'Как и принести вам большую прибыль', – цинично подумала Бесс, принимая приветствие Томаса, подставив ему холодную щеку вместо губ. Она велела принести вино и, вместе со стоящими за ее креслом Элизией и сэром Томасом, следила за гостями, развлекая тех, как только могла. Однако Бесс сознавала, что отвечает на задаваемые вопросы отстраненно, соглашаясь с предлагаемыми для церемонии бракосочетания планами, но не реагируя ни на один из неуклюжих знаков внимания Томаса. По ее просьбе Аннетта привела в зал младших детей, и матушка представила их посетителям.
Джон серьезно воззрился на лорда Говарда. 'Это вы станете моим новым отцом?'
В ответ тот громко рассмеялся. 'Не я – мой присутствующий здесь сын. Неужели тебя не обрадует перспектива снова обрести отца?'
'Полагаю, может и обрадовать'. Джон повернулся, чтобы рассмотреть готовящегося занять это место человека. 'Сэр, вы купите мне коня? Мне уже пришло время иметь собственного, но матушка говорит-'
'Джон', – резко прервала сына Бесс, – 'тебе не следует клянчить подарки'.
'Почему? Разумеется, я куплю ему коня', – отреагировал Томас. 'Мальчику будет полезнее, если воспитывать его станет мужчина, миледи'.
Бесс могла понять, что он имеет в виду, тем не менее, вспыхнула от раздражения. 'Я не столь давно овдовела, дабы Джон забыл родного батюшку', – парировала молодая женщина и затем, сознавая, что мальчик вот-вот воспроизведет часто воспроизводимую фразу о редкости его встреч с отцом, отправила отпрысков восвояси.
'Вижу, мы все способны замечательно друг с другом поладить', – примирительно заметил лорд Говард, и Бесс подавила желание подчеркнуть, насколько легко надежда поддается испарению.
'Когда Джон станет постарше, ему надлежит направиться со мной в море', – продолжил лорд Говард. 'Ничто не сравнится с морской стихией в деле формирования мужчин'. Одно лишь допущение, что он с сыном будет теперь распоряжаться ее жизнью еще сильнее разожгло бешенство Бесс. 'Это мои дети', – подумала новобрачная, – 'и я буду решать, что для них сделать'.
К облегчению Бесс, Говарды поднялись, чтобы направиться к выходу. Томас держал ее за руку, не позволяя ту у него отнять. 'Я благодарю вас за эту великую честь', – произнес он. 'Вы об этом не пожалеете, обещаю'.
'Не пожалею?' – переспросила Бесс. 'Вы не можете не знать, сэр, что заключение нашего союза – выбор короля, и совершенно не относится ко мне'.
'Конечно'. Томас не казался, по меньшей мере, возмущен, напротив, практично прибавил: 'но я этого хотел, наш союз послужит общей пользе'. Ему не требовалось наклоняться, чтобы поцеловать Бесс, – Говард только чуть-чуть превосходил ее ростом. Поцелуй был жестким, властным, и, когда Томас ушел, молодая женщина взбежала вверх по лестнице. Губы словно разбили, чего не случилось во время нацеливания всей силы Эдварда на обладание ею. 'Боже Милостивый', – подумала Бесс, – 'как я смогу это вынести?'
'Моя дорогая, я так за тебя рада', – приветствовала свою фрейлину Елизавета. 'Превосходный выбор. Тебе следует провести церемонию при дворе, я сама тобой займусь. И мы обе знаем почему, не правда ли? Молюсь, чтобы ты испытала такое же счастье, как и я в тот майский день'.
'Благодарю вас, Ваша Милость', – уныло произнесла Бесс. Хотя она была уверена, что Елизавета ничего не знает в произошедшем в лесу и никогда даже не догадается, все равно спросила себя, известно ли королеве о многочисленных возлюбленных в жизни Эдварда. Стоит ли так стыдиться, что позволила ему заняться с собой любовью в течение всего одного часа? Елизавета была королевой, она родила мужу детей и могла со снисхождением смотреть на его слабости, ибо тот являлся образцом любящего человека и преданного отца. Теперь она находилась на седьмом месяце беременности и наслаждалась довольством. Ее маленький сын Эдвард рос сильным, и мать надеялась, что новый ребенок тоже окажется мальчиком.
'Равно с твоей свадьбой мне бы хотелось посетить еще одну', – задумчиво заметила Елизавета. 'Мы прибыли сюда в Шин, дабы уладить все вопросы, но Джордж с Ричардом сейчас далеки друг от друга, как никогда прежде. Они похожи на двух, кружащихся с оскаленными зубами гончих. Мне очень не терпится, пусть Эдвард скорее рассудит их ссору'.
Казалось, что король тоже считал выяснения из-за наследства Уорвика перешедшими грань разумного, в конце концов, его терпение иссякло, и Эдвард позвал обоих братьев на встречу. Он сел, не отводя от них взгляда и всматриваясь то в одного, то в другого.
'Довольно, совсем довольно', – изрек Эдвард сурово. 'Джордж, я опять позвал тебя, как брата. Проблемы с владениями Уорвика решат в соответствии с буквой закона, но, Бога ради, согласись на брак. Я уже сказал, Дикон женится на Анне, но вражды между вами не желаю'.
Кларенс взглянул на Эдварда, потом на Ричарда, но, в итоге, впал в ярость, его самолюбивый нрав нашел лишь один путь к отступлению. 'Да, пусть Дикон получит ее, и оба будут прокляты', – выпалил Джордж, будто не заботясь о родственниках ни на йоту. 'Добро пожаловать к глупой и безвольной девке'.
'Осторожно', – потребовал Ричард. 'Ты не станешь так отзываться о леди Анне'.
Кларенс резко расхохотался. 'Кукарекай-кукарекай на своей навозной куче, братец. Считаешь себя таким умным, но-', – он преувеличенно низко поклонился Эдварду и медленно направился к двери, – 'не воображай, что я расстанусь хоть с пенни из денег Уорвика, ибо я так не поступлю. Наоборот, заставлю юристов судиться, пока мы оба не сойдем в могилы, а, при знании законов, это абсолютно не сложно'.
'Ты подчинишься как закону, так и мне', – припечатал Эдвард.
'Или вдруг обнаружу себя заключенным в Тауэр?' – засмеялся Кларенс. 'Полагаю, нет'.
Он вышел, и на секунды двое оставшихся хранили тишину. Затем Эдвард произнес: 'Тебе нужно получить разрешение от Папы, как уже получил его Джордж. Вы слишком близки как родственники'.
'В свое время получу'. Ричард тоже направился к двери. 'Но дожидаться разрешения не стану. Если позволишь, я поеду к Анне, – она чересчур долго ждала сама'.
Воззвание к более теплым чувствам редко Эдварда не трогало. 'Конечно же, иди. Привози эту бедную девочку, Дикон, и немедленно женитесь'.
Ричард поклонился, и тут же серьезность его лица осветила искорка улыбки. 'В конце концов, что бы потом не решили', – проронил он, – 'никто и никогда не сумеет обвинить меня, что я взял леди Анну из-за ее состояния, – в настоящую минуту у нее нет ничего!'
Ричард отправил за Бесс, чтобы она сопровождала его в аббатство Святого Мартина Великого, и именно Бесс помогала воодушевленной Анне в Виндзоре и при подготовке к ее свадьбе. После церемонии супружеская пара почти сразу отбыла в Миддлхэм, твердыню Невиллов, дарованную Эдвардом младшему брату. 'Обещайте мне, что навестите нас', – попросила Анна Бесс на прощанье. 'Вы же приедете, правда?'
Бесс дала слово, но после отъезда семейства Глостеров ощутила себя одинокой вдвойне. Она устало принялась готовиться к собственной свадьбе. Отказываться было уже слишком поздно, ее согласие прозвучало. Какой-то отрезок времени Бесс провела с лордом Бернерсом, заботящимся исключительно о соблюдении интересов Джона. Этот непредсказуемый малыш обнаружил развитие странной преданности своему молчаливому дедушке, и мать направила его с Фитчетом погостить в кентском доме лорда Бернерса, чувствуя, что таков лучший способ ненадолго сбыть сына с рук. Фитчет подчинился довольно неохотно. 'Надеюсь, вы знаете, что делаете, миледи', – произнес он при отъезде. 'И желаю вам счастья, хотя-' – и ушел, качая головой.
С другой стороны, Элизия была очень вдохновлена процессом выбора свадебного платья, они с Аннеттой проводили восхитительные часы разглядывая головные уборы, накидки, перчатки и обувь. Тем не менее, однажды вечером, когда Элизия находилась с госпожой наедине, она, внезапно встревожившись, подняла взор и проронила: 'Миледи, я никогда не спрашивала. Вы будете – вы будете все еще нуждаться в моих услугах, когда выйдете за мастера Говарда?'
Бесс сидела у огня и вышивала шарф. 'Что за вопрос? И почему? Ты стала мне другом, спутницей, как я без тебя обойдусь?' Она увидела, что Элизия вспыхнула, и прибавила: 'Ты останешься со мной, пока не выйдешь замуж, и если твоим избранником окажется сэр Роберт, тогда вы оба, надеюсь, продолжите считаться неотъемлемой частью моего дома'.
Румянец Элизии стал еще ярче. 'Я не обладаю достойным происхождением для рыцаря его положения, миледи'.
'Не обладаешь?' Бесс вдруг подумала о портрете в королевских покоях и о собственных сомнениях. 'Но что тебе известно о твоей семье? Я никогда тебя об этом не спрашивала'.
Элизия отступила. 'Матушка умерла, как только я родилась, – думаю, она была значительно моложе батюшки, помните, вы как-то спросили меня о моем имени, и я ответила, что оно дано мне в честь маминого отца, которого звали Элис'.
'Да, я помню это. А родители твоего батюшки? Кем были они?'
'Они умерли еще до моего рождения, миледи, отец никогда о них не рассказывал, лишь упоминал, что сильно любил своего батюшку. Каждый февраль отец заказывает для него поминальную службу. Именно мой прадедушка открыл наш винный бизнес'. Элизия рассмеялась и прибавила: 'Я часто думаю, что отец в душе скорее ученый, нежели торговец. Вы знаете, он отправился в Оксфорд, чтобы там учиться'.
'Правда?' Бесс удивилась. 'Мне кажется, что ты, как никто, создана, дабы стать супругой рыцаря. В надлежащее время мы еще об этом поговорим'.
Но Элизия и Роберт были слишком юны, чтобы ждать в течение определенного отрезка времени, а перед Бесс маячила перспектива дождаться собственного дня свадьбы. Ее Величество на церемонии не присутствовала, – неделей ранее она разродилась дочкой, которой в процессе крещения в виндзорской часовне дали в имя Маргарита. И Елизавета, и Эдвард испытали разочарование, что ребенок не оказался вторым сыном, однако король принял еще одну девочку с той же теплотой, что и остальных детей. Также он посетил бракосочетание Бесс, превратив его, к великой благодарности Говардов, в пышный придворный праздник.
'Лорд Говард – человек, поднимающийся по иерархической лестнице', – сказал дочери сэр Фредерик, когда они с леди Тилни прибыли из Норфолка. 'Нам лишь предстоит увидеть его значительным государственным деятелем, как мне кажется, а с ним и его сына. Ты совершаешь прекрасную партию, дитя мое'.
В процессе и церемонии, и брачного пира Бесс вела себя холодно и сдержанно. Король пригласил ее на танец и, сжимая своей даме руку, произнес: 'Увидите, Бесс, вы снова найдете удовлетворение в супружестве'.
'Рада, что вы называете это удовлетворением', – тихо ответила та. 'Счастья там я не ищу'. 'Как похоже на мужчин', – подумала молодая женщина, – 'они быстро отстраняются от того, что у нас не получается забыть'.
'Иногда мы находим то, чего совсем не ищем', – мягко прокомментировал Эдвард, – 'словно тис в пасмурный день'. Заметив разлившийся по лицу собеседницы румянец и пораженное выражение ее взгляда, он торопливо прибавил: 'Тайны, Бесс, общие и нежно лелеемые многое добавляют к вкусу жизни. Принимайте то, что идет к вам в руки, храните ваши воспоминания. У меня в памяти море счастливых эпизодов. И вам Господь пошлет более щедрые на радость дни'.
'Никогда', – прошептала Бесс и, впервые за день, захотела расплакаться. Но ее ладонь лежала в ладони короля, что заставляло чувствовать надавливание подаренного Томасом кольца, и, когда танец завершился, она почувствовала облегчение. Внимание и доброта к ней Эдварда были такими же, как обычно, не более, и в данном смысле танец явился чем-то подобным прощанию.
При отправке Томаса к их брачному ложу последовали традиционные обряды, прозвучали последние благие пожелания, промелькнули шутки, прокатилась волна смеха. Бесс вспомнила первую брачную ночь и поцелуй Эдварда на своем лбу. В этот раз он ее не поцеловал, за что невеста испытала к нему благодарность. Оставшись в темноте один, Томас повернулся к жене и, сознавая ее прежнюю опытность в занятиях любовью и рождение ею детей, видимо, не посчитал предварительные ласки необходимыми.
'Теперь вы моя супруга', – заявил он, еще более охрипшим от возрастающей страсти голосом. 'Я стремился к этому'. Его губы искали губы Бесс, тело тяжело давило на тело новобрачной, и та сжала кулаки, вдавливаясь раскинутыми руками в простыню. 'Матерь Божья', – молила она, – 'помоги мне сейчас, помоги мне'.
Когда удовлетворенный Томас упал на спину и начал тихо похрапывать, по лицу в Бесс побежали ручьи слез. Она чувствовала себя вынужденной позволить Говарду взять ее тело, вручить ему это право. И должна отныне до конца своих дней жить с данным мужчиной, не зная, где черпать силы, дабы выдержать обрушившееся испытание.
