Текст книги "Тенепад (ЛП)"

Автор книги: Джульет Марильер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава восьмая:

Меня усадили на стул и привязали к столбу веревками. Они взяли цепь со стены. Может, на ней обычно висели туши. А теперь этой цепью обвили меня. Она тяжело легла на мои плечи, давила на грудь. Они окружили меня барьером из железных орудий – кос, топоров и прочего. Они рылись в моей сумке и отобрали нож, что дал мне Флинт.

– Украла, – услышала я слова одного из них. – Точно говорю. Откуда у такой девочки оружие?

Женщина с мальчиком ушла. Я не могла винить ее. Я не могла винить никого из них. Ради своего выживания люди должны были выдать меня.

Я дрожала, не переставая. Я видела бабушку, сидевшую гордо, и двух Силовиков, подходящих к ней, откидывающих ее голову, открывающих рот и вливающих в него зелье, что погрузило ее в глубокий сон. Из укрытия в стене сквозь щель я видела, как подходит Поработитель – мужчина с пронзительным взглядом и ужасающим мягким голосом. На его шее висели маленькие стеклянные флаконы, он хранил там то, что украл у каждой своей жертвы. Я не слышала, как он пел над ней в ту ночь, пока колдовал, ведь заткнула уши пальцами, как она просила меня в моменты после их прибытия в Лес воронов, пока они не постучали в дверь. Я видела, как она проснулась. Как изменилось ее лицо. Я слышала ее невнятные слова. Я видела, как ее мудрые глаза тускнели. И она ушла. Навеки. Боги, дайте сил перенести это с такой же смелостью, как она. Я боролась с желанием умереть сейчас и быстро, пока не пришел за мной этот скребок разума. Трусливо.

– Оружие острое. Спины прямые. Сердца высоко, – шептала я себе, пытаясь подавить дрожь, сотрясавшую меня. А если Поработитель придет в эту ночь и сразу сделает это со мной? И к утру я буду как бедный Гаррет, вот только некому будет заботиться обо мне. Или скребок разума сработает, и я проснусь послушной слугой Кельдека. Невообразимо. – Оружие острое. Спины прямые. Сердца высоко.

– Хватит бормотать, девчонка, – рявкнул один из мужчин. – Мы не поддадимся тебе. Это земля людей.

Я и не пыталась объясниться или защититься. Я не могла выдавать свое имя. Я не могла рассказывать, куда иду и зачем укрылась в их амбаре. Они боялись за свою безопасность, за ферму и любимых. Все в Олбане жили в страхе.

– Я не наврежу вам, – прошептала я.

– Молчать! – ответил другой, пальцами изображая защитный символ. – Я не буду слушать твою ложь, – они отвернули головы, словно думали, что я заколдую их взглядом.

Мы ждали. В амбаре было холодно. Мужчины дули на пальцы, они укутались в мешки. Я сидела на стуле и дрожала, придавленная цепью, смотрела, как двигаются тени в свете фонаря. И мысленно я пела древнюю песню: «Земель Олбана я дитя…».

Прошло много времени, и снаружи раздались мужские голоса. Я старалась дышать медленно. Пыталась сидеть прямо. Я надеялась, что смогу смотреть в глаза Силовика и отвечать спокойно. Завтра я могу оказаться сломленной, обрывком девушки, которой нужна будет помощь даже для того, чтобы одеться и пользоваться ложкой. Завтра я могу стать тем, кем гордилась бы бабушка. Я вдохнула и просила себя не дрожать.

Первым вошел Финнак, пригнувшись, с фонарем в руке. За ним следовал мужчина в темной накидке Силовика, в сапогах и перчатках. Он выпрямился, и брошь в виде оленя на его накидке блеснула серебром в свете фонаря. Метка короля.

– Девочка здесь, как видите, – сказал Финнак. – Та самая?

Силовик приблизился, разглядывая меня. Свет касался его, выделяя темно-серые глаза, нос, что ломали в прошлом, шрамы в нескольких местах, жестоко остриженные темные волосы. Он скрестил руки, глядя в мои глаза, я была потрясена.

– Это она, – сказал Флинт. – Уберите эти путы и найдите одеяло. Король не обрадуется, если девчонка околеет до того, как начнет отвечать.

Я застыла, мысли путались. Флинт. Флинт, который помог мне. Оставил свою накидку, нож и еду. Флинт, который сказал, что хочет предоставить мне выбор. Он Силовик? Как такое могло быть? В этом не было смысла. Почему он отпустил меня тогда и ловит теперь?

Он вытащил из мешочка на поясе монетки и отсчитал их в ладонь Финка.

– Это пока что, – сказал он. – Больше будет, когда я пойму, что вы держите языки за зубами, – он мрачно взглянул на двух других. – Это касается каждого. Молчите. Никому не говорите обо мне, о ней и об этой ночи. Вы не видели нас. Не говорили с нами. Если я что-то услышу, но у вас будет не серебро в ладони, а железо в животе, ясно?

Пробормотав: «Да, милорд», трое мужчин расчистили барьер, убрали цепь и развязали веревку. Я так долго сидела на холоде, что не чувствовала ног. Слезы боли и разочарования текли по моим щекам. Едва хватало сил, чтобы злиться, но где-то внутри ярость была, где-то рядом с памятью о горящем судне.

Один из мужчин принес одеяло. Судя по запаху, последний раз оно было на лошади. Флинт встряхнул его и обернул вокруг меня, а потом подхватил меня одной рукой вокруг плеч, и другая рука оказалась под моими коленями, словно я весила не больше ребенка. Он шагнул к бреши в стене и обернулся. Трое мужчин вздрогнули.

– Не забудьте, – сказал Флинт. Не дожидаясь ответа, он нырнул в проем, и мы оказались снаружи, где ждала высокая лошадь. Конь Силовика – темный как ночь, с кожаным седлом и серебряными кольцами на уздечке.

– Я… – было сложно дышать. – Где…

Я могла бы и молчать, ведь Флинт все равно не слушал. Он поднял меня, пока я не села боком перед седлом. Я покачнулась и чуть не упала.

– Держись, – приказал он, и я вцепилась в гриву коня, подозревая, что этой ночью меня отвезут в Летний форт. Флинт запрыгнул в седло за мной, придвинул меня к себе и схватился за поводья. – Сиди смирно, – сказал он. По сигналу, что я даже не уловила, конь зашагал, оставляя амбар позади. Никакого дикого бега. Мы двигались спокойным шагом, а когда вышли на дорогу, озаряемую в ночи бледным светом звездного неба, конь повернул не на юг к крепости короля, а на север.

– Чт…

– Тихо, – объяснить Флинт явно не собирался. Может, я и не хотела этого слышать. Воображение рисовало только плохой исход. Когда мы прошли достаточно пути, я увидела огни, к которым мы приближались, и он сказал. – Ночью – подальше от фермы. Завтра – как можно дальше. Это все, что тебе нужно знать.

Я представляла отряд Силовиков, ждущих на ферме, готовых выбить из меня ответы. Я представляла, как проведу ночь в отравленном сне, пока Поработитель будет крушить мои мысли. Но тело Флинта согревало меня, а конь плавно двигался в темноте, и я думала о предательстве, которое произошло так быстро – лишь слово, взгляд и жест.

Голову выше. Оружие острое. Сердце высоко. Я слышала душераздирающий крик Сореля, когда его коснулось железо. Я видела его изломанное тело и мудрое личико, внезапно сильно постаревшее. Доброта проявлялась, откуда ее не ждали. Женщина, состояние мужа которой отрезало их от общества, одинокое существо под мостом.

«Смелость, – говорила я себе. – Будь той женщиной, какой просила тебя быть бабушка».

Я помнила путь, песню, камнемона. Может, это правда. Может, я была Зовущей. Хотелось бы, чтобы сердце не так сильно колотилось.

Мы добрались до фермы и остановились у двери. Флинт спешился и поднял меня с седла. Что-то было не так со мной, он двоился перед глазами, а когда открылась дверь, я отпрянула от света, голова раскалывалась. Раздался напряженный разговор, Флинт отдавал приказы, кто-то шептал в ответ. Я оказалась на большой кухне и женщина с мрачным видом раздела меня, помогла залезть в кадку с горячей водой, оттерла и промыла мои волосы, говоря лишь: «Наклонись» или «Подними руку». Я сидела и слушалась. Тело предательски расслабилось в тепле, стало сонным, несмотря ни на что. Было так приятно согреться. Разум был пустым, голова кружилась.

Вода начала остывать, и она вытащила меня. Я не могла сама стоять. Женщина одела меня в чьи-то вещи: блузку, юбку и шаль. Она вложила в мою ладонь гребешок, усадила на стул и ушла, забрав с собой мою грязную одежду. Мою большую накидку, что дал мне Флинт в день нашей первой встречи, она повесила сушиться у огня. Мои туфли она тоже оставила у камина. Починенные фейри туфли. Я не знала, сколько Флинт мог заплатить ей за молчание.

Через какое-то время он пришел. И без накидки и перчаток Силовика он все еще выглядел внушительно. Я пыталась распутать волосы. Я впервые за много месяцев так хорошо помылась, ведь там, где нам с отцом давали переночевать, не было теплой воды и очищающих трав.

Флинт стоял у стола и безмолвно смотрел на меня, скрестив руки. Я видела только его, но то четко, то размыто. Я пыталась угадать, что он скажет, когда заговорит. Спросит, наверное, про обувь. Будет заставлять рассказать ему, что у меня есть друзья из доброго народца. Выбьет из меня имена всех, кто помогал мне. Или отдаст меня Скребку разума. Я задрожала, хоть здесь и было тепло. Слезы подбирались к глазам, но я боролась с ними. Глупо, но мне было обидно, что я почти поверила ему.

– Ты замерзла, – сказал Флинт.

Я покачала головой. Гребешок впился в колтун, и я заработала им с большей силой, чем требовалось.

– Ты соврала мне, – сказал он ровным тоном.

Я посмотрела на него, но он управлял выражением своего лица. Он, наверняка, провел сотни допросов, и теперь был умелым. Я не ответила. Он ожидал, что я сразу во всем признаюсь?

– Ты сказала, что позаботишься о себе, – он уже не смотрел на меня, а глядел на огонь, у которого стояли мои туфли. – И ты плохо с этим справилась.

Я говорила такое? Ночь, когда умер отец, казалась такой далекой. Тогда я была слабой, испуганной и сломленной. Я позволила себя схватить. Я не могла с ним спорить. Я хотела сказать ему, что и он соврал. Он говорил, что с ним я буду в безопасности. Как он мог говорить такое, если все это время был Силовиком?

– Вот, – вдруг он оказался рядом со мной с ножом в руке.

Я отпрянула, вскинув руки для защиты.

– Твои волосы, – сказал Флинт. – Это ты расческой не уберешь, – ловким движением ножа он обрезал прядь и поймал свободной рукой. Он отошел и спрятал оружие в ножны. Я снова могла дышать. – Мы не останемся здесь, – сказал Флинт, вернувшись к столу. – Мы пойдем дальше.

– Сейчас? – прохрипела я, представляя холод за дверью, путь верхом на коне в Летний форт.

На его лице что-то мелькнуло.

– Утром. Я говорил.

Я не могла этого вынести. Желудок сжимался от тревоги. Если он будет меня пытать, допрашивать, то пусть начинает сейчас, чтобы я не переносила страшное время ожидания.

– Пойдем… куда? – выдавила я.

– По одной проблеме за раз, – прошептал он. – Пока что ешь и спи. И все.

– Но…

– Не трать силы на спор. Делай, как я говорю, и держи рот на замке.

– Но я…

Дверь открылась, и вошла женщина с высоким худым мужчиной. Он утащил кадку с водой, а женщина вытащила из шкафа еду, организовав ужин из хлеба, сыра, лука и кувшина эля. Все это время Флинт молчал и смотрел то на нее, то на меня. Его присутствие делало атмосферу в комнате напряженной.

У меня не было аппетита. Я проглотила корочку хлеба, глотнула эля и сильно закашлялась. Тошнота выворачивала желудок. Я встала из-за стола и замерла у очага спиной к остальным, пока пыталась удержать в себе те крохи, что съела. Все кружилось. Кто-то отнес меня в угол, уложил на кровать, и меня накрыла тьма.

* * *

Конь Флинта был неутомим, как и его хозяин. Мили долины Раш проносились под его копытами, падали последние листья с дубов, осенний ветер прилетал с горы, напевая снежную песню. Дни стали чередой снов. Ночью я проваливалась в истощенный сон в самодельном лагере. Я уже не знала, сколько дней мы идем – пять или пятнадцать.

Кашель становился хуже. Меня бросало то в жар, то в холод. Тело болело, я не помнила, когда еще мне бывало так плохо. Каким-то образом в конце каждого дня был огонь, еда и укрытие от ветра и дождя – то в пещере, то под навесом, то в шалаше из веток. У меня не было сил думать, как и откуда. Когда дошло до того, что я даже не могла отходить в лес, чтобы облегчиться, не упав в обморок, Флинт начал ходить со мной, держа меня и отводя взгляд, пока я не закончу. У меня не было сил тревожиться.

Если Флинта и беспокоило, что его приз может погибнуть до того, как он сделает то, что запланировал, он хорошо это скрывал. Только порой я видела вспышку чего-то в его глазах, когда он склонялся и касался рукой моего лба, проверяя, стала ли моя температура сильнее. Он сооружал лагерь с постоянным спокойствием, как было и в первую ночь, когда мы покидали Темноводье, отвернувшись от огня и смерти. Но, казалось, что с каждым днем его выражение лица становилось все мрачнее, а глаза щурились все сильнее.

Но потом я перестала замечать и это. Я лежала и дрожала, думая лишь, что хочу умереть. Вскоре после этого мы остановились в хижине, и я была на кровати, где-то рядом горел огонь. Мне казалось, что все это мне снится, и скоро я проснусь на спине коня в милях от ночлега.

Я просыпалась и засыпала. Было то светло, то темно. Может, мне это и снилось, но эти сны были новыми для меня: они были странными, и я не понимала, реальность это или нет. Я не знала, где была, и мне было все равно. Я приоткрыла глаза и увидела Флинта с чашкой воды или миской жидкой каши, и я послушно глотала каждый раз, горло сдавливало, а потом я закрывала глаза и падала на подушку. Я чувствовала, как меня поднимают и уносят в уборную, а потом обратно, и укрывают одеялом. Порой он вытирал мое лицо теплой мокрой тряпкой, порой он меня купал. Из него получилась хорошая сиделка.

Были звуки. Снаружи пели птицы, в соломе шуршали мелкие существа, ставни стучали на ветру. Был свет: всегда горел огонь, словно Флинт боялся, что холод убьет меня, по вечерам сияла лампа. Ночью было темно, но я знала, что он рядом, спит на скамейке у двери, охраняя дом. Охраняя меня. Разве он не был врагом? Это неправильно. Он охранял меня.

* * *

Депеша: только для короля Кельдека

Район Трех Карг, поздняя осень

Мое почтение, мой король, и выражаю сожаление, что никак не мог отправить весть раньше. Мне пришлось залечь на дно вдали от Летнего форта и товарищей. Дело, о котором я писал раньше, все еще в процессе, непредвиденные сложности отложили результат. Это деликатная миссия. Спешка приведет к катастрофе. Уверяю, месяц или два задержки никак не повредят, а после вы получите преимущество.

Осень в разгаре, и я подозреваю, что депеша не застанет вас в Летнем форте, мой король, но тогда ее отнесут к вам на восток. На это уйдет время. Отряд Оленя скоро уйдет из Зимнего форта, и я вверяю это послание в умелые руки Роана Клинка-убийцы, который возглавляет отряд в мое отсутствие.

(подпись) Оуэн Быстрый меч, глава отряда Оленя.

* * *

Лихорадка отступила, оставив меня слабой, но живой. Я лежала и смотрела, как Флинт носит хворост, режет овощи на столе, варит травяные настои. Порой он уходил ненадолго, возвращался с зайцем или птицей, после чего готовил ужин. Он почти не говорил, долго молчал. Он стал худее. В сиянии лампы его лицо казалось бледнее.

Ко мне возвращались воспоминания, но я не все понимала. Флинт был здесь, как и я. Но где? И почему? Через пару дней стало достаточно тепло, и он открыл ставни, и солнце проникло в комнату. Но в окно было видно только ветви голой березы и бледное небо.

Я чуть не умерла. Под покрывалами из тощего тела выпирали кости. Колени и локти стали острыми, как у старушки. Если я посмотрю в зеркало, то, наверное, увижу лицо призрака. Сколько я лежала беспомощно? Я хотела задать сотни вопросов, но не могла подобрать ничего, кроме да, нет и спасибо. Как только я начну спрашивать, Флинт станет мне врагом. Но я с каждым днем становилась все сильнее и однажды утром села сама, посмотрела на Флинта и сказала:

– Я голодна.

Он улыбнулся, его глаза на миг засияли, он вдруг переменился. Но быстро совладал с собой, и улыбка угасла.

– Есть каша, – сказал он. – Для завтрака подходит.

Я вспомнила, что первый раз мы ели вместе кашу с комками, приготовленную на костре неподалеку от Темноводья, и тогда я боялась, что он утащит меня в постель.

– Где ты взял зерно? – спросила я.

– Не трать силу на такие вопросы, – сказал Флинт, отвернулся и занялся чем-то за столом.

А куда тратить силу? На вопросы, ответы на которые я не готова была слышать? Я оглядела хижину, чтобы не смотреть на Флинта, пока думала. Я знала это место хорошо. Почти все было видно с кровати. Все было неотесанным: от стола до скамейки, на которой спал Флинт, и там не было покрывала и подушки, была лишь его накидка и сумка. На моей кровати было несколько одеял и две перьевые подушки. На полке у стола были кастрюля, несколько тарелок и чашек, разная утварь. Рядом с ними был ряд мешочков со специями. На нити висел заяц, дожидаясь ужина. У двери к стене было прислонено оружие: лук и колчан, меч в черных ножнах, топор, которым явно не деревья рубили.

Что ему сказать? Каждый вопрос поднимал множество других. И даже простой вопрос мог выдать то, что я держала в тайне: куда я шла, с кем говорила, кто помогал мне. Я боялась, что в лихорадочном бреду бормотала. Что во время кошмарных снов проронила слово: «Тенепад».

Флинт снял с огня котелок, разделил содержимое на две миски и одну поставил рядом с кроватью. Он поправил подушки за моей спиной умелыми движениями. Он нашел шаль на кровати и укутал мои плечи. И ни разу не посмотрел мне в глаза.

– Ешь, – сказал он, сев на стул рядом с кроватью и зачерпнув кашу ложкой.

– Я поем сама. Хоть на это и уйдет время.

Флинт безмолвно сунул ложку в мою руку. Прося себя быть сильной, я осторожно проглотила кашу. Он много раз кормил меня. И я часто отворачивала голову, ведь не могла и крохи проглотить. Он готовил суп или кашу, но меня тошнило. Я должна хотя бы съесть это сама, даже если это убьет меня. Я съела еще ложку. Флинт держал миску, глядя на свои руки.

– Хорошо, – сказал он, когда я закончила и легла на подушки, устав. – Завтра приготовлю зайца и сварю суп. У нас еще есть запасы, и я пополняю их, оставляя капканы. А зерно было здесь, когда мы прибыли.

И он все-таки ответил на мой вопрос. Это удивляло.

– Ты бы съел свою кашу. Остынет, – сказала я.

– Это меня беспокоит меньше всего, – сказал Флинт. Он забрал мою миску на стол и взял свою, но смотрел на меня и не спешил есть.

– Где мы?

– Сколько ты помнишь? – спросил Флинт.

Я заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Память медленно возвращается. Я спала в амбаре, меня нашли люди. Они позвали тебя, ты заплатил им и забрал меня. Мы спали на другой ферме. Мы очень долго ехали. Мне было плохо. Я видела странные сны. Непонятные. Больше ничего не помню.

– Путь был долгим, да. Мы прошли Раш, а теперь спустились к месту, что близко к сгоревшему поселению.

Сердцу вдруг стало больно. Я не могла больше удерживать меня. Я смогла только закрыть глаза.

– Отдохни, – сказал Флинт. – Ты еще слаба.

Я вдохнула и сказала:

– Я в порядке. Продолжай, пожалуйста, – Лес воронов. Где-то здесь лежали кости моего брата, убитого копьем врага. Здесь лежала бабушка в могиле, что мы в спешке вырыли для нее. Мы с отцом убежали из дому с землей под ногтями.

– Хижина на ферме, – сказал Флинт. – Она высоко на холме, с главной дороги не видно. Место занимают летом, когда здесь пасут овец. В другое время года используют иначе. Например, для укрытия людей. Ты уже не могла идти, и я подумал…

Он потерял нить повествования. Я открыла глаза, и он тут же отвел взгляд. Я ждала.

– Я подумал, что ты можешь не выжить, – тон Флинта был сдержанным.

Это было странно. Он поймал меня. Заплатил за меня. До Летнего форта было меньше дня пути, но он повез меня в другую сторону. Он мог доставить меня в крепость короля, пока я не заболела так, что чуть не умерла. А теперь мы были где-то возле Леса воронов.

– За рекой, – прошептала я. – Так далеко, – я очень хотела пройти по обломкам своей родной деревни. Постоять у могил. Попрощаться и успокоить, сказать то, что тогда не успела. Пропеть утерянным старую песню. В груди от этого болело. Я подумала о заботе Флинта. Без него я умерла бы. Правда трепетала на языке. Я прикусила его. Он был добр, да. Но нельзя забывать, что он – Силовик. Мог он спасти меня не из-за чувства ответственности или жалости, а для другой цели?

Флинт пристально смотрел на свою кашу.

– Зима близко, – сказал он. – Риск был продуман. Если бы я ждал, пока ты выздоровеешь, на первой ферме, то было бы слишком поздно переходить реку, выпал бы снег. И были дополнительные причины двигаться, – он взял ложку и начал есть, словно разговор был обычным.

Я вдохнула, призывая свою смелость.

– Что ты сделаешь со мной? – спросила я.

– Моя очередь спрашивать, – холодно сказал Флинт. – Когда ты шла в долину Раш, ты направлялась все в то же место, о котором говорила в ту ночь в Темноводье? Укрытие, где вокруг будут камни и деревья?

Боги, он все помнил. Но, наверное, это было частью его работы. Я часто врала, чтобы избежать таких ситуаций. Но с Флинтом ложь не пройдет. Он видит меня насквозь. Я решила сказать часть правды.

– Сгоревшая деревня в Лесу воронов, – сказала я. – Я жила там когда-то. Все погибли, дома разрушили, но… там могли остаться пещеры или старые хижины… Туда я хотела уйти, – я слышала, как жалко это звучало. Флинт решит, что у меня нет мозгов. Но на меня свалились простуда и плохая погода, иначе я бы выжила сама. За годы пути отец меня многому научил. Теперь я была слабой, приближалась зима, и мои намерения казались смешными. Пока я не позволила друзьям помочь мне. Пока не использовала дар, который едва понимала. Я ярко помнила, как прижималась к камню и шептала стишок камнемону, камень обнял меня и защитил. Силовики уехали в Летний форт. Все, кроме одного, и вот он был передо мной.

– Ты не смогла бы, – ответил Флинт. – Даже без этой простуды ты не пережила бы здесь зиму. Где твои ловушки? Где твой лук и стрелы, нож и гарпун? Какая пещера или хижина может защитить ото льда на каждом пруду и замерзшей земли под ногами?

Я кашлянула, но ничего не сказала. Не таких слов я ожидала от Силовика.

– Ты спросила о моих намерениях, – сказал он. – Ты уже задавала похожий вопрос, и ответ не изменился.

Я устала. Хорошая еда, тепло, возможность дышать клонили меня в сон. Я уже это спрашивала? И что он сказал? Я вспоминала ночь и странный разговор, когда я была разбита потерей отца, боялась будущего. Что-то о выборе. Что он дает мне выбор.

– Не понимаю, – прошептала я, борясь с желанием закрыть глаза и уснуть. – Какой у меня может быть выбор?

Флинт молчал. Он снял с огня чайник и поставил на стол. И вдруг сказал:

– Поспи. Отнести тебя в уборную?

– Нет, – я посмотрела на свои руки на одеяле. Они были бледными, бело-серыми, с выпирающими костями. Руки трупа. Я спрятала их под одеяло. – Спасибо, что присматривал за мной, – выдавила я. – Знаю, что если бы не ты, я бы умерла.

Долгое молчание, глаза слипались.

– Понимаю, что тебе сложно довериться мне, – тихо сказал он. – Но ты не одна.

Я открыла глаза, повернула голову и увидела его у огня. Он смотрел на меня с серьезным видом.

– Выбор есть. Но ты устала, и мы поговорим в другой раз, – через миг он добавил. – Тебе еще далеко до момента, когда ты будешь готова отправляться в путь, даже если пойдешь не одна. Тебе не нравится, что я нужен тебе, чтобы отгонять волков от двери, а они точно придут. Но у тебя есть только я. И когда-то нам обоим придется рискнуть и рассказать правду.