Текст книги "Тенепад (ЛП)"

Автор книги: Джульет Марильер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Раз он Чудак, то, наверное, не умен, – я старалась держать голос ровным. – Я здесь лишь ищу укрытия, – успею ли я пробежать мимо него к деревьям?

– Это умно, – сказал он. – Но смелости мало, да? Раз у тебя при себе этот ножик.

Холодок поднимался по спине.

– Если вы это видите, – сказала я, – то вам не нужна собачка для поиска пути.

– Ах, – сказал старик. – Это разные вещи.

– Я слушаюсь здравого смысла. Я не вижу причины идти дальше. Зато вижу пару причин не делать этого.

– Я не скоро смогу снова зайти туда. Но пока я могу завести тебя и вывести. Тебе может что-то сильно понадобиться там. Но если не пойдешь, не узнаешь.

Я подавила возражение, слова бы прогнали его. Достоинства. Может, это шанс показать одно из качеств Зовущей, как Дающую руку, но другое. Проверка на смелость. Что кроется в тенях Дыры Чудака?

– Это будет похоже на… испытание? – спросила я.

Старик улыбнулся, и на его месте оказался мальчик двенадцати лет с белым лицом, в темной одежде, и свет падал на его лицо, явно не от моего огня. Его волосы дико торчали темными прядями вокруг головы. А глаза были такими же, как в тот раз – красными и черными.

– Возможно, – сказал мальчик, вскинув брови и опасно улыбаясь. – Внизу, – он указал на темноту пещеры, – ты найдешь пруд. Говорят, там утонул Чудак, утопился из-за увиденного. Слишком глубоко. Но ты не утонешь, если я буду держать тебя за руку.

Боги, что это? Ловушка? Или важная часть пути Зовущей? Какое существо будет так скрывать свою природу? Он напомнил мне обманщика из давних историй, переворачивающего все, которого можно было задобрить, если поймать при смене обличий. Игрок, которому нельзя было доверять.

– Говори честно, – сказала я, обхватив рукоять ножа, хотя я подозревала, что обычного оружия против него не хватит. – Ты пришел помогать или убивать? – я встала на ноги, шагнула к мальчику, хотя инстинкт просил убежать.

Собака низко зарычала. Слишком низко для такой крохи. Я рискнула посмотреть на нее и задохнулась. Собака стала крупнее. Спина ее доставала мне до пояса, тощее тело стало мускулистым. Рыча, она обнажила угрожающие клыки. Намек был ясен: «Я могу сама загрызть рослого кабана. А тебя? Одним ударом».

– Я еще не решил, – сказал мальчик и снова стал стариком, собиравшим хворост. – А насчет того, что ты найдешь в Дыре Чудака, так это может быть проверка и может быть карта. Ты можешь увидеть там весь путь. Конечно, порой это не поможет понять, что будет, какие друзья умрут раньше их времени, какие ужасные ошибки сделаешь, кто тебя предаст, кого ты уничтожишь или оскорбишь. С другой стороны, карта поможет знать, куда идти. В твоем случае, карт будет четыре.

Проверка. Проверка в темноте, в темном пруду.

– Я не умею плавать, – сказала я. Голос звучал по-детски, испуганный и одинокий. Я взяла себя в руке и заговорила увереннее. – Проверка не поможет, если я утону.

Снова улыбка, изменения были такими быстрыми, что я не успевала понять, пока не видела результат. Или он был сильным магом, или это было одно из существ из древних сказаний. Мог ли человек с даром уметь так идеально менять облик? Я сомневалась. Но если он был из доброго народца, почему не боялся ножа?

– Пытаешься понять, кто я? – понял он, словно, несмотря на слепоту, знал, что я разглядываю его. – Не выйдет. Я – величайшая загадка всего Олбана. Меня не решить. Совет – принимаешь или уходишь. До нашей новой встречи, а она будет, тебе лучше привыкнуть к таким играм. Иначе твой путь закончится слезами. Некоторые тонут, некоторые – нет. Одно ясно: если слишком боишься попробовать, проверку ты не пройдешь.

– Мне кажется, что попытка закончится тем же, чем и у Чудака.

Мужчина рассмеялся, закинув голову. Звук отражался от стен, собака завыла.

– Когда пошел Чудак, – сказал он, – у него не было проводника. У тебя лучший проводник, девочка. Прояви смелость, и я уберегу тебя. Поведешь себя жалко, и я захочу бросить тебя. Но в качестве хорошего поступка я расскажу тебе короткий стишок, чтобы оживить тебя. Готова?

Я стояла и безмолвно ждала.

Голос старика стал дрожащей песней. Он пел, а слова приходили ко мне издалека, они были знакомыми, и я не могла поверить, что забыла их. За голосом мужчины я слышала мамин голос, поющий крохе-Нерин, которой всего два года, и я сидела на ее коленях, а перед нами в воде медленно и загадочно танцевали морские котики под лиловым закатным небом цвета вереска, серым, как крыло голубя, красным, как огонь.

– Мудрый взгляд и неподвижность,

Смелость по тропе ведет.

Смелость сердца и решимость,

Щедрый дар рука дает.

Он посмотрел на меня белыми глазами. Я не знала, видит ли он меня.

– Это шесть, – сказал он. – Ты уже получила их, так мне говорили. Некоторые крохи готовы спорить весь день о том, что требуется, но я бы назвал это тратой времени. Так мы идем или нет?

Это было мое воображение, или в пещере вдруг стало темнее и холоднее? Я старалась не дрожать.

– Хотите сказать, что я уже показала шесть качеств из семи? – это невозможно.

– Не радуйся так сильно, девочка, – сказал старик. – Это еще не конец. Есть и другой куплет в этой песне.

– Расскажите!

– Ах, не так быстро, – он вскинул руки, защищаясь. – Сначала спустись, сделай, что должна, а потом я расскажу остальное.

Я вспомнила историю, в которой доверчивый юноша спустился в колодец, чтобы вытащить сокровище загадочной старушки, ведь ему пообещали небольшую награду, но когда сокровище оказалось на поверхности, старуха выхватила его и сбросила юношу обратно, убив. Но старик говорил так, словно знал, что мы встретимся снова. «Тебе лучше привыкнуть к играм». Может, я не погибну в Дыре Чудака. Что бы сказал мне Флинт? Он бы начал защищать меня с оружием и выражением лица Силовика. Но если бы он сам делал выбор, то я знала, что он не отказался бы.

– Хорошо, – сказала я. – Я сделаю это.

Старик поднялся на ноги. На миг его силуэт упал на стену за ним, и это была тень не сгорбленного старика, и не растрепанного мальчика. Черты были гордыми и сильными, принадлежащие воину, лидеру. Он повернул голову, и силуэт пропал.

– Идем, – сказал он. – У нас не так и много времени.

Я глубоко вдохнула.

– Иду, – я спрятала нож за пояс, подхватила ветку из огня, не зная, долго ли она сможет там гореть.

Первой пошла собака, что снова была маленькой. Старик уверенным шагом следовал за ней: или у него было другое зрение, или он так много раз это делал, что ноги сами несли его. Я шла последней с пылающей палкой в руке, а другая рука была свободна, чтобы схватить нож.

«Это место назовут Глупостью Нерин, – мрачно подумала я. – Она пошла за стариком и собакой, и больше ее не видели».

Вскоре пещера сузилась до туннеля, пронзающего камень. Длинного туннеля. То тут, то там виднелись боковые проемы, или это были небольшие пещеры. Воздух был холодным и свежим, значит, где-то неподалеку были отверстия наружу. Но это было маловероятно, ведь я чувствовала, что мы под землей.

Мы долго шли, ноги начали болеть от усталости. Я вспомнила, что мы с Флинтом шли полдня, пока я не нашла пещеру. Он может вернуться, обнаружить, что место пустое и подумать, что я снова ушла одна. А если он пойдет к Тенепаду в поисках меня, а потом я появлюсь отсюда и не успею его догнать? Я отогнала эти мысли и продолжила путь.

Странно, но факел, который я взяла, не выгорел и не мерцал, а горел ровно, освещая наш путь в темном проходе. Туннель уходил вниз. Сначала потихоньку, а потом все сильнее. Здесь было влажно. Стены блестели каплями, и я чувствовала кожей холодок.

Мужчина с собакой резко остановились, я с трудом не врезалась в них. Я подняла факел. Его свет открыл, что путь стал узкими ступенями, ведущими вниз. Что-то блестело там, бледное, как лунный свет. Пруд? Зеркало? Может, все вместе.

– Вот и это место, – голос принадлежал не старику, но и не мальчику. Он был сильным и властным, и когда я оглянулась, рядом увидела высокого мужчину, которому подходил тот силуэт на стене, сотканный из тени. Королевское величие, власть. – Спускайся, – приказал он.

– Одна? – мой голос дрожал, как и факел. – Хорошо.

– Отдай факел, – он вытянул изящную руку с длинными пальцами, на которых мерцали темные кольца, и я передала ему пылающую ветку. На несколько мгновений наши глаза встретились, и я увидела в них тот же танец цветов – красного и черного – что и раньше, не теперь они мерцали быстрее. Тени двигались по его лицу с высокими скулами. Он вскинул брови. – Не жди долго, – сказал он. – Или утратишь желание идти. Будь осторожна. Не поскользнись.

– Погодите, – было глупо его спрашивать. Я была растеряна этим его обликом и напугана. Я была ничтожеством рядом с ним. Он хотел так поиграть со мной? Но, если я и была ничтожеством, Тенепад таким не был. Свобода Олбана такой не была. И если у меня все получится, может, я сыграю свою роль в получении этой свободы. Я услышала в голове голос Флинта, тихий, как дыхание, и сильный, как камень: «Если я увижу, что ты сломлена, значит, сломлен Олбан, а если это случится, никому из нас не жить. Защищать тебя – как защищать сердце нашей земли». – Разве вы не говорили, что будете держать меня за руку? – спросила я.

– Держаться, – сказал мужчина с огненными глазами. – Мы посмотрим отсюда.

И мне оставалось лишь спускаться по этим ступенькам. Они были узкими, а поверхность была не только влажная, но покрытая каким-то мхом, на котором скользили мои туфли. Держаться было не за что, стены были близко, но когда я протянула руки, камень словно отпрянул от меня.

– Скорее! – заявил мужчина, собака гавкнула в предупреждение.

Я спускалась шаг за шагом. Мудрый взгляд. Неподвижность. Смелость. Сила сердца. Решимость. Дающая рука. И теперь я была у пруда. В его глубинах что-то зловеще сияло, словно под водой горел огонь. Старое место, принадлежащее доброму народцу. Живое из-за магии.

Места едва хватало для двух моих ног. Никакого выступа, чтобы помешать ребенку или животному упасть. Только крошечная ступенька и вода, острые камни поднимались отовсюду. Я застыла, а в глубинах двигался и менялся свет. Мог ли этот пруд показывать будущее? Быть местом древнего ритуала? Что мне нужно делать?

Громкий лай собаки, и стены с каждой стороны вдруг ожили светом и тенью. Силуэты прыгали и ныряли – летящая сова, воин на коне и с топором, девочка с волосами, похожими на длинные водоросли. За мной будто горел огромный костер, бросая тени на камень. Я оглянулась через плечо на ступеньки. Мужчина стоял с вытянутой рукой, в другой он держал мой скромный факел. Он был магом или чем-то большим.

– Смотри вперед, – сказал он. Это был приказ, и я послушалась. На камнях впереди тень мужчины отчаянно сражалась. Он был на ногах, вооруженный лишь чем-то похожим на палку или посох. Против него были три воина на конях. Он замахивался палкой, хитрил. А я хотела, чтобы он выжил, ведь он выглядел таким настоящим.

Сзади раздался холодный и спокойный голос.

– Прыгай!

И я прыгнула. Вода приняла меня, холодная, как зимняя ночь, и это пронзило меня. Я погружалась все ниже, пока не должна была тонуть, но мне не нужен был воздух. Я спускалась, а вокруг появлялись и исчезали картинки. Я была в воде или огне? Свет и тень мерцали, дразня меня, пока я спускалась. Лица в огне, знакомые, но быстро меняющиеся, дым закрывал их, или это была рябь, и они пропадали… Исчезали, и я не успевала коснуться, заговорить…

– Останьтесь! – кричала я, но голос выходил пузырьками. – Стойте!

Я увидела маму, она появилась и исчезла, как сон, милый, но растаявший. Я боролась, билась руками и ногами с водой.

– Останься! Мне нужно… я хочу…

Нет. Это проверка. И я заставила себя сдаться воде. Без боя. Не дышать. Как в ту ночь, когда я пряталась за стеной. Замереть как камень. Как смерть. Вода тянула меня в глубины Дыры Чудака.

И вот она на берегу, пела мне в ее руках, прижавшуюся к ее теплому телу.

– Сила сердца и решимость, – пела она, и я чувствовала, как она нежно гладила меня по волосам. – Щедро дар рука дает, – она склонилась и поцеловала меня в лоб. – Моя девочка, – прошептала она. – Моя дорогая девочка.

Я обрела голос и заговорила не как дитя в ее руках, дитя из воспоминаний, а как девушка, которой была теперь.

– Я люблю тебя, мама. Ты оставила меня рано, и я скорбела. Но ты дала мне то, что дороже всех даров. Может, ты уже тогда знала, что уготовило мне будущее, – в сознании появилось новое изображение. Женщина там была похожей на мою маму, но не полностью, она была младше, и в ней было что-то тяжелое, словно она пережила долгий путь и несла в себе опыт, который было страшно облекать в слова. На ее коленях было другое дитя. Я чувствовала тепло в своих руках, хрупкое, но и сильное. – Моя девочка, – прошептала я. Огонь поднялся, вуаль дыма закрыла их – мать, дочь и внучку.

И снова вода: как глубоко я погружусь, пока все не закончится? Тело напряглось, желая борьбы. Страх вопил мне убираться отсюда.

– Смелость, – прошептала я или подумала. – Пройди проверку до конца, или предай всех, кто в тебя поверил.

Закрыв глаза, расслабив конечности, я падала. Я падала в свет летнего дня. Он освещал белое лицо брата, струйку яркой крови, текущей из его рта. Он пытался вдохнуть еще хоть раз, сказать слова, что я уже слышала: «Нерин, прости».

Нерин того времени плакала, молила Фаррала остаться, молила не оставлять ее одну. Последним звуком, что он слышал перед смертью, был вой сестры. Теперь я опустилась рядом с ним на колени и прошептала на ухо:

– Ты отдал жизнь за правду. Ты показал мне, как быть смелой. Передал мне этот огонь, брат. Теперь я буду его нести, – я видела перемену в его взгляде, а потом свет покинул их, и он улетел в голубое небо, раскинувшееся над холмами Олбана. – Прощай, Фаррал, – прошептала я.

Я была тоже в небе, меня вращали четыре ветра, я парила. Лица в облаках. Воин, ребенок, гордый жеребец, жук, собака, странный старик, девочка, что смотрит, как отец продает ее за три серебряника. Огонь охватил его, сделал из него кричащий столб пламени, его рот был раскрыт, глаза – выкачены, а боль пронзила и меня, я закричала, но ветер унес мой голос далеко.

О, это было жестоко. Печаль давила на меня, мешала сказать слова. Отец, страдая, смотрел на меня. Я хотела сжаться, закрыть руками лицо и притвориться, что его здесь нет. Но я должна была пройти проверку с открытыми глазами, руками и сердцем, без горечи, сожаления или обвинений. Я должна смотреть и отпустить потерянных.

– Отец, – сказала я, давясь, – у тебя был тяжелый груз, ты долго его нес. Ты сделал все, что мог, для меня. Мира тебе. Я люблю тебя. Я прощаю тебя.

Дочь… Слово было шепотом, вдохом, уносящимся прочь. Он ушел.

Еще не все. Я погрузилась еще ниже, глубже воспоминаний. В этот раз я думала, что не справлюсь. В этот раз я хотела закрыть глаза и уши. В этот раз я проиграю, не смогу с этим справиться, ведь это нельзя было вынести. Я молила себя не сдаваться.

Выбора не было. Ни борьбы, ни укрытия, я могла лишь двигаться к самому темному, самой страшной боли, ране, которую нельзя было исцелить. Решимость. Она была у нее до самого конца. В ее голосе, когда она просила меня спрятаться, не издавать ни звука, сколько бы ни пришлось ждать, что бы они ни сделали с ней, что бы я ни увидела. Она была в ее глазах, когда они схватили ее, пока она не потеряла сознание.

– Бабушка, – сказала я, пузырек с ее именем поплыл к свету. – Где ты?

Пришло две бабушки. Одна была рыдающей старухой последних дней. Страх оставил глубокие морщины на ее коже, она цеплялась за лицо руками, словно там была маска. От нее неприятно пахло мочой и затхлой едой. Но я так и не смогла ее отмыть, хоть и старалась.

– Нерин, – прошептала она, озираясь. – Нерин, это ты? – я обняла ее, ослепленная слезами.

– Я здесь, – сказала я. – Я рядом.

– Подними голову, дитя.

Я посмотрела туда, и хотя ее хрупкое тело дрожало в моих руках, но при этом она стояла передо мной с прямой спиной, ясным взглядом. На ее лице сохранилось тепло мудрости, любви и жизни.

– Вот ты где, – сказала она и улыбнулась.

Я не могла найти слова. Но они и не требовались. Она шагнула ко мне и обняла меня, хотя я обвивала руками ее второй облик.

– Моя дорогая, – сказала она. – Смелая малышка.

И из меня полились слова:

– Нужно было заговорить, выступить против них. Так сделал бы Фаррал! Как я могла просто стоять и не помогать тебе, позволить им…

– Тише, Нерин. Ты была ребенком и не могла помочь. Так вышло, это в прошлом, и ты не можешь этого изменить. Если бы ты бросилась на помощь тогда, кто прошел бы эти проверки и этот путь? Поднимись к свету. Поднимись и иди.

И она исчезла, как роса с травы. За один удар сердца. Я не могла облечь мысли в слова. Но, может, и это не нужно было, ведь она всегда понимала.

Я поднималась. Медленно, как листок на ветру, крутясь, я поднималась сквозь дрожащие тени к поверхности. Появлялись картинки, и они были мимолетные, но не менее яркие, чем раньше. Я у пещеры у моря смотрю на запад. Морщинистые руки обхватывают мои. Старушка шепчет: «Будь плавной, как вода».

Я поднялась выше, появилась новая картинка. Я была в зале из снега и льда, он сверкал загадочным сиянием. Меховая накидка, словно из волка, была на моих плечах. Кто-то стоял за мной, но я не видела, кто именно. Воин с копьем в руке, но не Флинт, этот силуэт был тоньше. Голос был другим – ниже и сильнее: «Терпи, как терпит земля».

Вода мерцала вокруг меня, становясь зеленой, золотой, серебряной, белой, как в зимнем видении. И вот снова я – в синем платье и с распущенными волосами, падающими на плечи. На голове был венок цветов. Голос – женский, властный, но певучий – сказал: «Видь с ясностью воздуха».

И снова вверх. Свет плясал вокруг меня, заполняя воду магией. Я ждала четвертого изображения, ведь старик говорил о четырех путях и карте. Эти видения были связаны со Стражами? Карга с островов. Лорд Севера. Белая леди. Мне придется искать каждого из них? Они были ключом к силе Зовущей?

Голова оказалась на поверхности, я была в пещере, свет блестел на стенах, ступеньки уходили вверх. Я замахала руками, отчаянно пытаясь оставаться на плаву, пока не уцепилась за край, чтобы не утонуть, ведь теперь это было бы обидно. Моя нога коснулась дна. Я споткнулась и выпрямилась. Пруд был глубиной по грудь. У верхней ступеньки стояли мужчина и собака. Огонек на ветке превращал лицо мужчины в маску с черными дырами вместо глаз.

– Поднимайся, – приказал он.

Я полезла наверх, оставляя за собой мокрый след. Одежда была мокрой, волосы прилипли к плечам. Туфли хлюпали, пока я поднималась, придерживая рукой юбку и цепляясь другой рукой за стену. Когда я добралась до вершины, мужчина снял часть своей одежды – неопределимую по цвету и форме – и накинул мне на плечи. Тепло растеклось по замерзшему телу, пар поднимался от одежды. Облегчение из-за того, что я жива, затмило способность думать, но не до конца. Я вылезла. Выжила. Я прошла проверку? Показала седьмое качество? Картинки в конце могли быть картой пути. Но она показала мне трех Стражей, а не четырех. Я что-то упустила? Или проверка еще не закончена?

– Конец близок, – сказал мужчина. – Очень близок. Мы идем обратно.

Я следовала за ним, мы молчали на пути к пещере. К тому времени, как мы дошли, мои волосы и одежда высохли.

Костер превратился в угли, Флинта не было видно. Я положила хворост на угли. Я скоро рухну от усталости. Я хотела плакать, но не от печали, а из-за того, что произошли перемены, что я простила родных и отпустила их.

Но нужно еще немного сил. Это еще не конец. Спутник говорил об играх. Он что-то скрывал, я была в этом уверена. Последнее испытание. Последний кусочек. Ответ пришел ко мне, когда я смотрела, как костер танцует перед нами. Неужели?.. Могло ли так быть?..

Я попила из фляги, наполнила котелок и поставила греться.

– После всего, – сказала я, держа голос спокойным, – меньшее, что я могу сделать – это предложить вам свежий настой, – пусть останется так, чтобы я все поняла. Пусть посидит, пока я все обдумаю. Обманщик из старых историй, которому все равно, как поступать правильно, который может менять облик. Он мог прятаться, подслушивать, быстро и скрытно путешествовать из-за своей природы. И был лишь один способ перехитрить его…

Я взглянула на него, он сидел на камне снова в виде старого слепца. Огонь отбрасывал на стену его тень – опущенные плечи, спутанные волосы и силуэт старика. У его ног сидела собачка и лизала лапу.

– Что ты там видела? – спросил он.

– Свою семью… – в горле пересохло, ответ не хотел выходить наружу. Я должна это сделать. Быстро, пока он не ушел. Отвлечь его внимание и сделать. Обхитрить обманщика. – И себя, – сказала я. – В пути. Может, хотите поесть? Уверена, собака будет этому рада, – сумка была близко к нему, на ней лежал сверток с травами. – Там мог остаться заяц, я посмотрю…

Я медленно рылась в сумке. Правая рука была скрыта от него складками юбки. Я схватила палку, почерневшую от огня. Я встала и прошла мимо спутника.

– Где те чашки? – пробормотала я и со скоростью, которой от себя не ожидала, я вскинула уголь и обвела силуэт, что огонь отбрасывал на стену. Голова старика, тень старика. Я отпрянула. Он склонился, чтобы почесать собаку за ухом. И его профиль появился на камне: благородный лоб, прямой нос, выдающийся подбородок. Не старик, а нечто сильнее.

– Я не знаю точно, что вы, – сказала я уважительным тоном, ведь он мог оказаться древним богом. – Но я могу высказать догадку.

Он повернулся к моему рисунку, я боялась, что он разозлится. Но он был удивлен. На миг он стал мальчиком с опасной улыбкой, не выдающей его чувств.

– О, умно, – он вскинул брови. – Красивый профиль, да? Тебя растили на древних историях, вижу. И ты, видимо, знаешь, что твой ум подарил тебе услугу. Не потрать ее зря.

– Я приберегу ее.

– Мудро и быстро, – он насмехался. – Выпьем же этот настой, а ты пока расскажешь, что узнала в Дыре Чудака?

– Разве вы уже не знаете?

– Я могу быть полон обманов, хитрить, но все еще не умею быть в двух местах сразу. И я не спрашиваю, что ты там увидела. Расскажи, что ты выучила.

– Вы говорили о картах, – сказала я, бросая щепотки сухих трав в кипящую воду. – Мне дали три карты. Я бы сказала, что это был запад, север и восток. Вода, Земля и Воздух. Похоже, мне нужно пойти туда и найти… очень сильную сущность, которая не хочет, чтобы ее нашли. Которая не хочет участвовать в этом, ведь это тревоги моего вида, а не их. Мне нужно попросить у них мудрости. Обучения.

– Ты говоришь так осторожно.

– Когда не то слово может убить, осторожность становится привычкой.

– Но ты прыгнула без сомнений. Я этого не ожидал.

– Я сама удивилась, – я все еще не понимала, почему послушалась приказа, что казался приглашением на смерть от утопления. Я не замерла. Я просто действовала. – Вы расскажете оставшийся стишок? Я видела в Дыре Чудака свою семью, каждого по очереди. Говорила с ними. Упокоила их. Это была последняя проверка?

– Я прочитаю тебе стишок, а ты будет судить. Последняя часть такая:

«Ты утерянных, убитых

Прости и освободи.

Набирайся чести, силы

И для Олбана живи».

– Все смешано. Как думаешь?

Спину покалывало. Я хотела плакать. Фарралу понравились бы эти слова.

– Думаю, любопытно, что древние слова так хорошо подошли, – сказала я, держа голос спокойным. – Будто были написаны для меня. Но и других так испытывали.

– Может, каждый раз стихотворение меняется, – сказал он и принял чашку горячего настоя. – Может, для каждого Зовущего слова меняются, кто знает? Ты, похоже, уже показала шесть достоинств в первом куплете, а во втором – одно, но самое сложное. Последние слова – твой выбор. Так делают Зовущие, но не все следуют этому пути. Для некоторых он слишком сложный. Странно, что тебе показали три карты, а не четыре. А как же юг? – он улыбнулся, и его зубы на миг показались белыми и острыми, как у хищника.

Я сглотнула, не желая показывать свое невежество. Я могла ошибаться.

– Вы не сказали мне, кто вы, – сказала я, – и я не спросила. Но мне, может, и не нужно идти на юг, ведь юг пришел во мне, – в песне упоминались Тени, Хозяин теней. Я не могла представить другого объяснения своему спутнику.

– Хороший настой, – сказал старик. – Напоминает женщину, что я знал когда-то, не помню ее имени, но у нее был редкий дар, связанный с травами. Как и все в твоем виде, она прожила мало, в страданиях. Она мне нравилась. Но не думай, что с югом все так просто. Через какое-то время мы встретимся снова, и это не будут посиделки с чаем. Впереди у тебя долгий путь, тебе много учить, убеждать упрямых старых существ. Я играю только по своим правилам, меняю их по настроению. Готовься к игре в следующий раз. Я люблю уловки, – он посмотрел на угольный рисунок. – Неплохо получилось.

Я кивнула, пытаясь выразить благодарность без слов. Слова могли подчинить фейри, принести проблемы. Я с трудом верила, что сижу и говорю с одним из Стражей.

Словно читая мои мысли, мужчина сказал:

– Остальных найти будет сложнее. Они спрятаны глубоко. У тебя долгий путь впереди, – он поднялся на ноги. – Идем, пес!

Я сняла с себя ткань, что он дал мне. Это была просто черная ткань.

– Я должна это вернуть.

– Оставь, – сказал он, допивая чай одним глотком и щелкая пальцами собаке. – Я пойду. Смотри, чтобы твой огонь не угас, девочка.

За растениями на входе в пещеру, небо было сиренево-серым. Вечерние тени лежали на земле. Я помогла старику взвалить на спину вязанку хвороста и провожала его взглядом в сумерках. Собачка бежала впереди, оглядываясь на него. Когда они исчезли из виду, я вернулась в пещеру и осторожно села у костра. Если бы не признаки того, что уже была почти ночь, я бы решила, что путешествие в Дыру Чудака было безумным сном. Где-то внутри меня горело желание попасть в Тенепад, пойти в бой под знаменем свободы. Но при этом я чувствовала себя старой тряпкой, которую намочили, прокипятили, потерли о камни и с силой выжали.

– Нельзя ему рассказывать, – прошептала я под нос, допивая напиток и глядя на огонь. – Пока что.

Чашка опустела, я поднялась и вытерла уголь со стены, превращая профиль в тень.