Текст книги "С чужим ребенком"

Автор книги: Джудит Мак-Уильямс (Макуильямс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– А у вас есть общество?

– У меня? – удивилась Лидия. – Зачем? У меня есть дети.

– А как насчет друзей вашего возраста? – Джинни вдруг живо представила себе, в какой изоляции живет Лидия.

Ее собеседница грустно улыбнулась.

– Это было раньше, но теперь… – ее плечи чуть дрогнули. – Теперь я вдова.

– Очень молодая и очень привлекательная вдова, – уточнила Джинни.

Лидия оглянулась, словно желая убедиться, что их никто не слышит, и прошептала:

– Но у меня нет сексуальной привлекательности.

Скрытая боль в ее голосе навела Джинни на мысль, что, возможно, Лидия знает о похождениях мужа куда больше, чем полагает Филип.

– Каждая женщина обладает сексуальной привлекательностью, но она не для каждого мужчины, – Джинни попыталась утешить ее. – Это как красота, все зависит от того, кто смотрит. И вот вам пример. Вы считали, что ваш муж был сексуален, но…

– Нет, я не считала.

Джинни опешила:

– Почему же вы вышли за него замуж?

– За кого-то надо было выходить. А Креон был вполне подходящим.

– Подходящим? – растерянно повторила Джинни.

Лидия кивнула.

– Все так говорили. И мама, и сестры, и Филип, и сам Креон. Он был подходящим, а Стюард – нет.

– Кто такой Стюард?

Лидия вздохнула.

– Стюард Моррис, английский художник. Он живет здесь, в Греции. Он очень талантлив. Когда-нибудь все будут гордиться знакомством с ним…

Все – это Филип и ее семья, поняла Джинни.

– Но у него не было денег, – печально закончила Лидия.

– У вас же есть, – удивилась Джинни.

– Да, но… содержать семью должен муж.

– Ерунда! Когда у одного есть деньги, чтобы оплачивать счета и все прочее, – это сильно облегчает жизнь. Но когда денег много у обоих – это, пожалуй, перебор.

Лидии такая мысль явно в голову не приходила.

– Вы, правда, так думаете?

– Ну да, – решительно сказала Джинни. Она уже поняла, что в чем-то Лидия очень похожа на Бесс – такая же застенчивая, замкнутая и неуверенная в себе. Видимо, Креон предпочитал иметь дело с робкими женщинами.

– Ой, Джинни, я совсем забыла! Сегодня вечером у нас будут гости – Ставринидисы и их дочь. Я говорила Джейсону, чтобы он отложил это, но ему нужно что-то обсудить с главой семейства.

– Чудесно, а о чем будут сплетничать дамы? – поинтересовалась Джинни.

– О вас, – прямо сказала Лидия. – У Ставринидисов есть дочь, и они надеются…

…выдать ее за Филипа, закончила про себя Джинни, ощутив, к своему неудовольствию, весьма болезненный укол в сердце.

– Простите, – голос Лидии стал вдруг очень мягок, – я вовсе не хотела расстроить вас, но подумала, если вы не знаете о дочери Ставринидисов…

– …то буду сидеть как клуша и выслушивать их намеки, да?

Лидия весело фыркнула:

– Не знаю никого, кто бы меньше походил на клушу. Когда Ставринидисы вас увидят, им станет ясно, почему Филип выбрал вас.

– Он меня не выбирал.

– Достаточно видеть, как он смотрит на вас, чтобы понять, насколько сильны его чувства. Когда мысль о женитьбе перестанет пугать его, он будет просто счастлив, – настаивала Лидия.

Джинни решила не спорить. Есть только один способ доказать Лидии, что Филип не собирается на ней жениться, – сказать ей правду. И дело было даже не в гневе Филипа, ей самой не хотелось говорить этой женщине о том, что у ее мужа есть внебрачный ребенок.

Вдруг Джинни вся напряглась: она увидела, как по пляжу к вилле идет Филип. Она не хотела встречаться с ним сейчас. Прежде, чем ей удастся выкинуть из головы тот безумный поцелуй.

Она торопливо поднялась на ноги.

– Пойду-ка посмотрю, как там Дэймон.

Но Лидия тоже увидела брата.

– Подождите Филипа, пойдете вместе.

– Хватит с меня на сегодня вашего драгоценного братца! – пробормотала Джинни.

К ее удивлению, Лидия довольно хихикнула:

– Я была бы рада иметь такую сестру, как ты, Джинни. Можно, я буду говорить «ты»? Другие женщины Филипа тоже были красивыми, но у тебя есть характер. Я думаю, ты очень подходишь ему.

«Другие женщины?» – повторяла Джинни по дороге в детскую. Сколько же «других женщин» у него было? Может, Филип такой же ловелас, как и Креон? Она тряхнула головой. В конце концов, это не ее дело. Даже если Филип чемпион среди ловеласов всего мира. Как только она устроит будущее Дэймона, она уедет из Греции и больше никогда его не увидит. И слава Богу, сказала Джинни себе, искренне стараясь поверить в это.

– Филип! – Джейсон выглянул из кабинета навстречу ему. – Звонит Эссингс из твоего нью-йоркского офиса. Ему нужен ты.

Филип вошел в кабинет, взял трубку и включил громкую связь.

– Алло, это Лизандер. Что вам удалось выяснить, Эссингс?

– Доброе утро, сэр. Я говорил со швейцаром в том доме, где жил мистер Папас. Он сказал, что постоянно видел его с одной хорошенькой блондинкой.

Филип нахмурился. Хорошенькой? Этот швейцар, должно быть, слеп как крот. Джинни, что ни говори, красавица.

– А еще, – продолжал Эссингс, – я говорил с секретаршей мистера Папаса. Она сказала, что мистер Папас велел ей, когда будет заходить мисс Элтон, сразу проводить ее к нему.

Филип угрюмо смотрел перед собой, и ему страшно хотелось запустить чем-нибудь в стену. Итак, Джинни не лжет. У нее была связь с Креоном. Как, черт возьми, он мог так поступить с Лидией?! Лидия такая добрая, такая нежная, и… И у нее нет и десятой доли сексуальности, которая есть у Джинни.

– Хм, мистер Лизандер, вы слушаете? Хотите, чтобы я разузнал поподробней? – неуверенный голос Эссингса прервал течение его мыслей.

– Нет. Это все, что я хотел знать. Спасибо.

– Пожалуйста, мистер Лизандер, всегда к вашим услугам.

– До свидания, – и Филип повесил трубку.

– Не верю, – пробормотал Джейсон. – Креон никогда бы…

– Хватит! – прервал его Филип.

Он подошел к бару и налил себе виски. Отхлебнул сразу половину содержимого стакана, пытаясь погасить бушующую в нем ярость. Не помогло. Он провел рукой по волосам. Да, Креона можно было понять. Но она-то что в нем нашла? Такая красавица вполне могла бы выйти замуж, а не бегать за чужим мужем! Или она и вправду не знала, что Креон женат?

– То, что они были в связи, еще не доказывает, что Креон – отец ребенка, – сказал он наконец.

– Конечно! – оживился Джейсон. – У такой женщины может быть сразу три, а то и четыре любовника.

– Ничто не указывает на то, что Джинни Элтон неразборчива в связях.

Джейсон с недоверием взглянул на него:

– Уж не собираешься ли ты защищать эту…

– Я пытаюсь защитить свою сестру от похождений вашего сына. И лучший способ сделать это – узнать правду.

– Ну и как ты собираешься ее узнавать?

– Нужно сделать анализ крови – вашей и мальчика. Если он в самом деле ваш внук, у вас должно быть что-то общее в составе крови.

Джейсон поджал свои тонкие губы.

– Она на это не пойдет.

– Ее никто не спросит. Она же хочет, чтобы вы признали ее сына; вот с помощью этого анализа всё и узнаем.

– Ладно, – тяжело проговорил Джейсон. – Ради доброго имени моего сына я буду надеяться, что это не его ребенок. Ты устроишь все это?

– Да, я завтра же вызову медсестру из Афин, она возьмет кровь, – и он направился к двери.

– Филип! – окликнул Джейсон. Филип остановился на пороге и обернулся. Ему не терпелось уйти. Разговор со стариком оставлял неприятный осадок в душе. Конечно, Джейсон не виноват, он лишь пытается защитить память о сыне, и все-таки…

– Я забыл сказать, Ставринидисы придут сегодня на обед.

– О дьявол, – пробормотал Филип, вы ходя из комнаты. Только этого не хватало! Ставринидис все время старается навязать ему какие-то сомнительные сделки, а его жена то пересказывает всякие глупые сплетни, то расхваливает свою дочку.

На полдороге к своей комнате он остановился, вспомнив кое-что важное. Ведь Джинни согласилась сделать вид, будто она его любовница! А значит, он, как ее любовник, вполне мог бы, например, легонько поцеловать ее – хотя бы и на людях. Но стоит ли? Тот факт, что она была любовницей Креона, не давал ему покоя. Они лежали в одной постели, он целовал ее, ласкал и… Филип с трудом заставил себя не думать об этом, иначе он просто сойдет с ума.

Закрыв за собой дверь спальни, он начал переодеваться, размышляя, насколько далеко он может зайти, играя роль пылкого любовника на этом обеде.

По мере того как время обеда приближалось, Джинни все сильнее ругала себя за то, что не догадалась вовремя сослаться на головную боль и тем самым избежать этой пытки. Подумать только, сидеть за одним столом с Джейсоном Папасом и мило ему улыбаться! После их утренней стычки Джинни была уверена, что он самый отвратительный тип, какого она когда-либо встречала.

В довершение всего Филип куда-то исчез, не сказав ей ни слова. И у Лидии нельзя было спросить, куда он делся, так как Лидия сама ушла в церковь.

Джинни пришлось вернуться к Дэймону. Конечно, она любила малыша, но поднять ей настроение он был не в силах.

– Джинни! – раздался вдруг из-за двери ее спальни голос Лидии.

– Входи, – отозвалась Джинни. Лидия открыла дверь.

– Я только хотела посмотреть… – Она замолчала, удивленно глядя на нее.

Джинни взглянула на свое черное платье строгого покроя, с глубоким вырезом и узкой юбкой. Потом подняла глаза на Лидию.

– Мое платье не годится? – спросила она, оценивая пышный цветастый наряд Лидии. Нечто похожее носила в свое время мать Джинни.

Лидия вздохнула:

– Ты выглядишь просто потрясающе. Хотя у Филипа все женщины такие.

– Можно подумать, он султан и у него гарем. – Джинни изо всех сил старалась не расстроиться из-за этих постоянных ссылок на «женщин Филипа».

Лидия задумчиво нахмурилась.

– Нет, конечно. Вообще-то я почти никого из них не видела, ты – первая, кого он сюда привел. Но я знаю, что он предпочитает женщин красивых и уверенных в себе. Я никогда такой не была.

– Главное – не показывать своих слабостей.

– Как это?

– Люди, как правило, воспринимают тебя так, как ты себя преподносишь. Если ты ведешь себя уверенно, они думают, что ты такая и есть.

Лидия снова вздохнула:

– Обо мне никто ничего подобного не подумает. Пойдем в гостиную. Филип скоро переоденется и тоже придет.

Значит, он вернулся! Джинни почувствовала легкое возбуждение. А вечер, похоже, будет не так неприятен, как ей казалось еще минуту назад.

– Я стараюсь быть хорошей хозяйкой, – продолжала Лидия по дороге. – А то у Филипа дурное настроение из-за неприятностей с фабрикой, а Джейсон ведет себя как…

Вот оно что. Он уезжал по делам! Как просто все объясняется! Хорошее настроение постепенно возвращалось к Джинни.

– Не понимаю, какое Джейсону дело до тебя и Филипа, – Лидия пожала плечами.

Джинни поторопилась сменить тему:

– А кроме Ставринидисов еще кто-нибудь приедет?

– Не думаю. Если только Джейсон не пригласил кого-то в самый последний момент. Но это вряд ли. Джейсон хочет дать Джулии возможность заарканить Филипа. Только я сомневаюсь, что она в этом преуспеет. Она всегда говорит только о своих платьях, прическах, а также о том, кто с кем и так далее. А Филип ненавидит сплетни.

Джинни улыбнулась. Пожалуй, в Лидии таится нечто большее, чем можно увидеть с первого взгляда. Если бы ей избавиться от назойливого Джейсона, а заодно и от непомерной опеки Филипа… И вновь Джинни остановила себя. Ее дело Бесс, а не Лидия. А их интересы прямо противоположны.

– Джулия и ее родители все еще надеются, – между тем говорила Лидия, – ведь Филипу надо жениться, а Джулия – подходящая кандидатура.

«Креон тоже был подходящей кандидатурой, и вот что из этого вышло», – подумала Джинни, но вслух ничего не сказала.

– Но теперь у Филипа есть ты! – решительно заявила Лидия, открыла дверь и пропустила Джинни в просторную гостиную. Джинни еще не была здесь.

– Добрый вечер, – сказала Лидия, обращаясь к немолодой уже паре.

Джинни настороженно посмотрела на них. С такими людьми она неоднократно встречалась по работе: богатые, самодовольные, убежденные в том, что мир создан специально для них. Надменный взгляд, который бросила на нее миссис Ставринидис, укрепил это впечатление.

– Вы, очевидно, подружка Филипа?

Джинни обернулась на голос и увидела Джулию Ставринидис, буквально ощупывающую ее взглядом, что, в общем-то, было не совсем прилично.

Лидия чуть придвинулась к Джинни, словно защищая ее.

– Джинни, это мистер и миссис Ставринидис и их дочь Джулия.

Джинни вежливо кивнула.

Наступило неловкое молчание. Наконец миссис Ставринидис натянуто улыбнулась и спросила:

– А как вы встретились с Филипом?

– Лучше я попрошу его самого ознакомить вас со всеми подробностями, – невозмутимо ответила Джинни.

– Но вы ведь представите нам своего сыночка! – с наигранной любезностью воскликнула Джулия.

– Боюсь, он еще не умеет вести себя на званых обедах.

Лидия, воспользовавшись паузой, спросила миссис Ставринидис о каких-то общих знакомых. Та разразилась довольно бессвязным монологом, но тут дверь открылась. Джинни подняла глаза.

В дверях стоял Филип.

Филип безо всякого интереса оглядел Ставринидисов и посмотрел на Джинни. Когда он увидел ее платье, у него перехватило дыхание. Глубокий вырез полуприкрывал ее грудь, и его пальцы чуть задрожали, он словно вновь ощутил прикосновение к этой соблазнительной плоти. И поспешил опустить глаза.

– Добрый вечер! – приветствовал он всех сразу и подошел к Джинни. Встав сзади и облокотившись на спинку диванчика, он ласково тронул ее обнаженное плечо и почувствовал, как она вся напряглась под ласкающими движениями его пальцев. Она так же хотела его прикосновений, как он хотел прикоснуться к ней. И так ли уж важно, что она была любовницей Креона?

Да, важно. Для него – очень важно. Но даже это не могло погасить желание.

Решив поразмыслить об этом позже, Филип безо всякого успеха попытался сосредоточиться на рассказе миссис Ставринидис. Если он немедленно не возьмет себя в руки, Джинни догадается, как сильно она волнует его. А она не должна знать это. Пожалуй, он и сам не хотел этого знать.

Глава четвертая

– Прекрати! – прошептал Филип, покрывая поцелуями щеку Джинни.

Прекратить что? Она не поняла. Его теплое дыхание, касаясь ее кожи, волновало ее, не давало сосредоточиться.

– Это не смешно, – прошипел Филип, – все считают, что мы любовники, а ты никак не реагируешь.

Джинни повернулась к нему и встретилась с его сверкающим взглядом. Его черные глаза казались бездонными и звали утонуть в них навеки.

– Джинни, давай сходим посмотрим, как там малыши, пока Джейсон не пришел. – И Лидия повернулась к миссис Ставринидис: – Вы не возражаете?

– Конечно, нет.

Джинни торопливо поднялась с дивана.

Потом, когда они достаточно отошли от гостиной, она сказала:

– Спасибо, помощь подоспела вовремя.

Лидия вздохнула:

– Я и сама была не прочь сбежать. Долго выносить Ставринидисов мне не под силу. А тут еще Филип так странно себя ведет.

– Почему странно?

– Единственное, что он позволяет себе в обществе, – это поцеловать женщину в щечку. А сегодня он прямо не может от тебя оторваться.

Значит, обычно Филип не демонстрирует на публике своих чувств? Выходит, для нее он сделал исключение. Почему? Очевидно, чтобы убедить Ставринидисов в том, что она его любовница. Что ж, пожалуй, она могла бы ему помочь. Недобрая улыбка тронула ее губы.

– Что это у тебя на уме? – неуверенно спросила Лидия.

– Просто думаю, как дать твоему брату то, чего ему хочется, – откровенно сказала Джинни.

Придя в детскую, они убедились, что дети спят, и вернулись к гостям.

Не успели они переступить порог, как раздался голос Филипа:

– Почему так долго?

– Прости, – виновато отозвалась Джинни и поспешила к нему. Она едва сдержала довольную улыбку, поймав его подозрительный взгляд.

Устроившись за его спиной на диване так, чтоб она могла коснуться Филипа, а он ее – нет, Джинни нежно промурлыкала:

– Каждая минута вдали от тебя кажется мне вечностью!

Кажется, так поется в старинном романсе. Она почувствовала, как дрожат его плечи от сдерживаемого смеха. Ему, стало быть, весело? Посмотрим, не развеселится ли он еще больше к концу вечера.

Протянув руку, она погладила его по щеке. Ему, наверное, приходится бриться дважды в день, чтобы не смахивать на пирата.

И ее воображение живо нарисовало такую картину: Филип с короткой черной бородкой, в свободной белой рубашке с широкими рукавами и тугими манжетами. Он стоит на палубе пиратского корабля, и ветер треплет его волосы.

Но тут ее грезы были неожиданно прерваны. Филип схватил ее руку и положил, не отпуская, на свое плечо.

– А как вам понравилась Греция? – весьма нелюбезно поинтересовалась миссис Ставринидис, взбешенная этим, на ее взгляд, совершенно аморальным поведением.

– Чудесно! – Джинни одарила ее небрежной улыбкой, разглаживая воротничок белой рубашки Филипа. – Просто чудесно.

– О, Джейсон, вот, наконец, и ты! – с очевидным облегчением произнесла миссис Ставринидис, увидев хозяина дома.

Воспользовавшись тем, что все повернулись к Джейсону, Филип быстро шепнул Джинни:

– Ни к чему так откровенно!

Джинни невинно посмотрела на него, словно не понимая, о чем это он.

– Мы тут познакомились с твоей очаровательной гостьей, Джейсон, – сказал мистер Ставринидис. – Она как раз рассказывала нам, что она думает о Греции.

Джейсон взглянул на него как на человека, сморозившего страшную глупость.

– И о греках, – не удержалась Джинни. Какое право имеет этот старый индюк корчить из себя жертву, когда во всем виноват его драгоценный сынок!

– Я просто умираю с голоду, – поспешил Филип прервать неловкое молчание. – Обед уже готов?

– Да, мы только ждали Джейсона, – отозвалась Лидия.

– Естественно, черт возьми, что вы ждали меня. Это мой дом! – Джейсон резко развернулся и направился в столовую. Остальные последовали за ним.

– О чем вы задумались, мисс Элтон? – спросил мистер Ставринидис.

Наградой за любопытство был свирепый взгляд его жены.

– О высокомерии, – честно ответила Джинни. – Я думала, сколько времени человека держат в чистилище за этот грех.

– И кого дольше: мужчин или женщин, – предостерегающе посмотрел на нее Филип.

– Мне кажется, чрезмерная гордость, как правило, мужской грех. А вы что скажете, Джулия?

– Без сомненья! – согласилась она.

– Но, дорогая, ты же не хочешь, чтобы Филип думал, будто ты…

– Филип знает, что Джулия хорошая девушка, – твердо сказал Джейсон.

Джинни не стала отстаивать свою точку зрения. Это только смутило бы бедняжку Лидию, и так чрезмерно озабоченную ролью хозяйки на этом приеме.

И Джинни, не обращая никакого внимания на Джейсона, села рядом с Лидией и потянула Филипа на соседней стул. Остальные тоже заняли свои места и, словно не зная, что делать дальше, принялись разглядывать роскошную сервировку стола.

Атака на Филипа продолжалась! Джинни осторожно скинула под столом туфлю и провела пальчиками ног по его ноге.

Филип подскочил от неожиданности и опрокинул бокал.

Джинни с явным сочувствием разглядывала темно-красное пятно на кремовой скатерти.

– Не огорчайся, Филип, – защебетала она, – все иногда бывают неуклюжими.

Филип бросил на нее гневный взгляд, от которого ей на мгновенье стало не по себе. Но сейчас-то он ничего сделать не может! Джинни постаралась успокоиться.

Слуга торопливо заменил бокал.

Джинни взяла вилку и начала лениво ею поигрывать. Филип был мучительно близко!

Когда несколько часов спустя Ставринидисы стали прощаться, Джинни не знала, победила она в этой кампании или нет. Ей, безусловно, удалось прорвать оборону противника, Филип с трудом держал себя в руках, но и сама она едва дышала от возбуждения.

Нужен горячий душ! С этой мыслью она незаметно выскользнула из комнаты, когда все пошли провожать гостей. А еще лучше – холодный. Он приведет ее в чувство.

Она раздвинула шторы, и лунный свет залил комнату. Взяв тонкую ночную рубашку, она направилась в ванную.

Душ не помог. Волнение не улеглось. Джинни вернулась в комнату.

Там был Филип.

На какое-то мгновение ее сердце остановилось, а потом застучало так, что Филип, наверное, мог слышать его стук.

Джинни поспешила задернуть шторы и включить свет, чтобы избавиться от совершенно ненужного ощущения, интимности. Но получилось только хуже: она увидела, что Филип в белом махровом халате, эффектно оттеняющем его загар.

– Что ты тут делаешь? – Вопрос, конечно, не из умных, но, может быть, его ответ даст ей возможность прийти в себя. Хотя, с горечью подумала Джинни, с тех пор как она встретила Филипа Лизандера, прийти в себя ей никак не удается.

Филип медленно раздвинул в улыбке губы, и Джинни содрогнулась от внезапно на хлынувшего желания.

– Я решил принять твое приглашение.

– Ты меня неправильно понял. Ты сказал, надо убедить их, что мы любовники, вот я и…

– А теперь я говорю, что мы сейчас займемся любовью.

Эти слова пронеслись, как вихрь, унеся с собой все доводы разума и оставив только неистовое желание сближения. Коснуться его, узнать все тайны его тела, отдаться страсти, бурлившей в ней…

Джинни перехватила его взгляд. Он словно ласкал ее грудь, обрисованную тонкой ночной рубашкой.

– Не терплю приказов, – сказала она. – Уходи.

– Я тоже не терплю приказов.

Джинни посмотрела на него с отчаяньем. Она хотела, чтобы он ушел, и ушел сейчас же. Пока у нее еще есть силы для сопротивления.

– Тебе же нравилось целовать меня, – настаивал Филип.

Она хотела было возразить, но два соображения остановили ее. Во-первых, Филип был достаточно опытен, чтобы правильно оценить ее реакцию. А во-вторых, отрицать то, что она действительно чувствовала, – это значило бы изменить самой себе.

– Да, – резко сказала она, – ну и что?

– Значит, если мы займемся любовью, это понравится тебе еще больше.

«Это я уже поняла, – мрачно подумала Джинни. – Я даже знаю, что будет потом. Буду проклинать себя за глупость. Подумать только, спутаться с человеком, который даже не знает, кто я такая на самом деле!»

– Ты не понимаешь, – пробормотала она.

– Совершенно верно, так что сядь рядышком и объясни.

«С радостью объяснила бы, если б сама что-нибудь понимала», – с горечью подумала Джинни.

И села рядом.

– Из-за чего такой шум? – спросил Филип. – Ты же опытная женщина, у тебя есть ребенок. Ты не похожа на человека, которого сильно заботят условности или который привык держать в узде все свои желания. Так в чем дело?

Отчаяние охватило Джинни. Как вышло, что за столь короткое время жизнь невообразимо усложнилась? Как противостоять Филипу и самой себе? Ее плечи бессильно опустились. Ей захотелось упасть ничком на постель и расплакаться. Но современные женщины, напомнила она себе, так не ведут себя. Они не уступают неприятностям, они с успехом их преодолевают. Эта, несомненно, полезная мысль ее не взбодрила. И Джинни поняла почему. Ей не хватало одной черты, совершенно необходимой современной женщине. Надо уметь контролировать свою любовную жизнь, а из-за Филипа она этот контроль утратила.

Филип с нежностью смотрел на ее поникшие плечи. Ему хотелось обнять и расцеловать Джинни так, чтобы все ее страхи улетучились. Сказать, что все будет хорошо. Беда, однако, была в том, что он не знал, будет ли все хорошо. Но увидев, как задрожала ее нижняя губа, понял, что не в силах дольше сдерживаться. Он обнял ее за плечи. Джинни не оттолкнула его, и он притянул ее к себе.

Джинни спрятала лицо у него на груди, ее волосы коснулись его подбородка. От них исходил удивительный аромат – так пахнет весна в Лондоне после долгой-долгой зимы.

– Как все сложно, – прошептала Джинни.

– Вовсе нет, – тихо сказал Филип, гладя ее шелковистые волосы.

Что же так ее беспокоит? Боится, что Джейсон откажется признать внука? Если бы она позаботилась заранее выяснить побольше об их семье, то знала бы, что никогда Джейсон не примет ее с распростертыми объятьями.

Возможно, Креон был единственный богатый мужчина из тех, с кем ей довелось встретиться, подумал он, целуя ее глаза и чувствуя, как ее густые ресницы щекочут ему губы.

Но у него и у самого есть деньги, гораздо больше, чем у Джейсона. Достаточно для то го, чтобы удовлетворить любое его желание. Или ее. Он пристально взглянул на Джинни.

Его восхищало упорство, с каким она отстаивает права сына, хотя способ выбрала и не лучший. А что, если ему взять на себя заботу о малыше? Это был бы прекрасный повод навещать ее в Нью-Йорке. Возможно, если она не будет так беспокоиться о мальчике, то сможет сосредоточиться на других вещах. Например, на нем и на том, что он сойдет с ума, если они сейчас же не займутся любовью.

– Сколько тебе нужно для ребенка? – спросил Филип.

Джинни в изумлении посмотрела на него, тщетно пытаясь разгадать его мысли. Может быть, Джейсон попросил Филипа выяснить это? Глубоко вздохнув, она сказала:

– Надо узнать, сколько стоит хорошая частная школа плюс четыре года в университете, и выделить десять процентов на долгосрочный вклад. Главным образом в ценных бумагах, чтобы компенсировать нестабильность инвестиционного рынка.

– Нестабильность? – ошеломленно повторил Филип.

Джинни кивнула.

– Я не хочу вкладывать все деньги Дэймона в акции, так можно потерять приличную часть капитала. Одни акции повышаются, другие падают.

– Откуда такие познания? – Филип и вправду не понимал, как воспитательница детского сада могла настолько хорошо разбираться в акциях.

– Хобби, – не моргнув глазом, парировала Джинни. В самом деле, почему нет?

Филип, похоже, поверил.

– А еда, одежда и прочие расходы? – спросил он. Джейсон сказал, что Джинни требует денег, но умолчал, что это только плата за образование. Если Дэймон действительно сын Креона, она могла бы просить больше, гораздо больше. Ведь она имеет на это право.

Джинни пожала плечами:

– Дэймон живет со мной. Ест он не слишком много, а медицинские расходы покрываются страховкой.

Вот это похоже на Джинни Элтон: независимая женщина, способная справиться с любой напастью. Так почему же она просит денег? Тут концы с концами не сходятся, что-то не так, но что?

– Было бы проще получить деньги от меня, а не от Джейсона.

У Джинни от ужаса похолодели кончики пальцев. Неужели он думает, что она намерена отдаться ему за деньги?!

– Лучше бы ты этого не говорил! – вы дохнула она.

Филип удивленно взглянул на нее и внезапно понял.

– Что за скверный у тебя характер! – зло бросил он.

– Извини. Я просто как-то не могу представить тебя в роли филантропа. – Его явная злость немного успокоила Джинни.

– Я не филантроп, я реалист. Я хочу, чтобы ты была подальше от Лидии. А единственный способ добиться этого – дать тебе то, что ты требуешь. Кроме того, если мальчик действительно сын Креона, то я как-никак родственник.

– Мальчика зовут Дэймон, – напомнила Джинни. – А ваше родство так ничтожно, что его, можно сказать, и нет вовсе.

– Но мужчинам нравится угождать своим любовницам, – добавил Филип.

– Я тебе не любовница.

– Надежда умирает последней, – и он достал из кармана маленький плоский пакетик и протянул ей.

Джинни взяла его. Да, Филип явно подготовился к визиту. Она положила презерватив на тумбочку и взглянула в темные как ночь глаза Филипа. Странное дело, ей казалось, она знакома с этим человеком целую вечность. И вся ее предыдущая жизнь была лишь прелюдией к этому моменту – главному моменту. Она накрыла его руку своей и торжественно произнесла:

– Больше всего на свете я хочу твоей любви, Филип Лизандер.

Некоторое время Филип молча смотрел на нее. О чем он думал? Может быть, уже видел ее в постели рядом с собой? Он поднял руку и медленно провел пальцем по ее лбу, носу, коснулся губ. Она чуть вздрогнула.

– Ты очень красивая женщина, Джинни Элтон.

– Знаю, – хрипло отозвалась она. Казалось, ей не хватает воздуха. Она чувствовала, как наливается сладкой тяжестью ее грудь, и ей уже трудно было сосредоточиться на чем-то другом, кроме этих волнующих ощущений и предчувствий. – Но красота – не моя заслуга.

– А в чем твоя заслуга? – И он коснулся губами ее маленького ушка. – Может быть, в том, что твоя кожа нежна, как бархат? Такая теплая и мягкая. Я хочу поцеловать каждый дюйм… И твои волосы, такие шелковистые, – тихо говорил он, гладя ее по волосам. А потом зарылся в них лицом. – Они так чудесно пахнут. Как цветы. Дикие цветы, наверное, потому что аромат у них легкий. Нужно быть очень близко, чтобы его почувствовать. Да, очень близко.

Джинни затрепетала, когда он прижался щекой к ее щеке и стал покрывать ее лицо поцелуями. Закрыв глаза, она запрокинула голову, ища его рот.

Он крепко сжал ее в объятьях и уложил на кровать.

– Ты просто невероятная женщина, – сказал он. – Я хочу… Я не могу решить, что я хочу сделать прежде всего.

Джинни негромко рассмеялась:

– Тяни жребий!

– Думаю, я вытяну суперприз, – и он распахнул халат.

Джинни прижалась к нему, целуя его обнаженные грудь и плечи.

Неожиданно Филип отстранился от нее. Она хотела было запротестовать, но увидела, что он расстегивает пуговки ее ночной рубашки. Она принялась ласкать его гладкую кожу, почти пугаясь того возбуждения, которое поднималось в ней. Близился миг, когда чувство окажется сильнее ее, сильнее всего на свете, и тогда оно захватит ее целиком. Джинни жаждала наступления этой минуты.

И, разделяя ее нетерпение, Филип мягко опрокинул ее на спину и потянулся за презервативом.

– Ты просто опьяняешь меня.

Его глубокий голос достигал слуха Джинни словно издалека.

Филип бережно снял с нее ночную рубашку и нагнулся к ней. Его горячее дыхание обожгло ей грудь. Джинни притянула к себе его голову.

– Филип!.. – она едва дышала от наслаждения.

– Прости, – прошептал он, – я не могу больше ждать.

Джинни почувствовала какую-то тяжелую пульсацию внутри. Она вцепилась в его плечи; кожа у него была горячая, горячая и сухая, как в лихорадке.

Его палец скользнул внутрь нее, и ее бедра инстинктивно поднялась.

У нее перехватило дыхание, когда Филип убрал руку и его горячее естество вошло в нее. Да, да, быстрее!

И, словно читая ее мысли, Филип прижался к ней, все глубже проникая в ее почти кричащее от желания тело. И некоторое (такое долгое!) время оставался совершенно неподвижен. Потом он начал двигаться, сперва осторожно, будто гладя ее изнутри.

Джинни обняла его за талию, слившись с ним в единое целое. Она чувствовала каждый мускул, каждый дюйм его тела. Филип все ускорял ритм, пока, наконец, не совершил последнее, завершающее движение и в изнеможении не опустился рядом с ней.

Джинни лежала, чувствуя себя одновременно и утомленной, и полной сил. Их любовь открыла ей удивительные горизонты, о существовании которых она и не подозревала.

Она прижалась щекой к его плечу. Стук его сердца эхом отдавался в ее груди. Она не могла думать ни о чем, кроме этого мужчины. Отныне он полностью завладел ее мыслями.

Глава пятая

Яркое утреннее солнце разбудило Джинни. Она сладко потянулась. Чувство удивительного счастья наполняло ее, словно теплый мед. Ей не хотелось открывать глаза. Не сейчас, когда так живы воспоминания об этой дивной ночи.