Текст книги "Шейла Великолепная"

Автор книги: Джуди Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 11

Все свободное время Либби проводила с Дженнифер. Изучала книги о том, как появляются щенки. Несмотря на заверения ветеринара, что раньше сентября Дженнифер не разродится, Либби настаивала, что приготовиться заранее не вредно.

– Дженнифер по ночам надо забирать в дом, – заявила она за ужином.

– Ну уж нет! – говорю.

– Она может спать у меня. Ну пожалуйста, Бертрам! Ей нужно быть в тепле. Неужели не понятно?

– Спрошу ветеринара, – сказал папа. – Но, на мой взгляд, она вполне может спать в своей конуре, пока на улице тепло.

– Если ей нельзя оставаться во дворе, я ухожу. Уговор есть уговор, – напомнила я.

– Эгоистка, эгоистка, эгоистка! – Либби пинала меня под столом.

К счастью, врач сказал, что Дженнифер может спать на улице до конца лета.

Когда Либби не штудирует книги про собак, она поёт. Хочет играть Венди в спектакле «Питер Пэн», который мы будем ставить в лагере. По сравнению с тем, как она поёт, танцует она замечательно. Никогда не думала, что у моей сестры такой противный голос. Хоть уши зажимай, ей-богу. Так ей и дадут Венди сыграть.

Мы с Маус не пробуемся на роли в спектакле. Вместо этого записались на оформление сцены. И Сэм Суини с нами. Он уже нарисовал четырёх слонов. С каких пор страну Нетландию заселили слоны – большой вопрос. Расс хочет сыграть Капитана Крюка. Но, на мой взгляд, он больше похож на Питера Пэна.

Во вторник Либби отказалась от завтрака. Объяснила, что слишком нервничает перед прослушиванием.

– Я умру, если не получу эту роль, – сказала она.

Ужинать она тоже не стала. Но уже потому, что роль Венди ей не досталась. Как я и предполагала. Хотя не пойму, с чего так горевать: роль-то она получила, причём очень важную. Она будет играть Капитана Крюка.

Я ей говорю:

– Тебе повезло, Либби. Расс многое бы отдал, чтобы сыграть Капитана Крюка.

– Вот пусть и играл бы! Я не хочу быть каким-то уродским старикашкой!

– Он не может. Он будет Питером Пэном.

От этого она ещё сильней разревелась.

Папа говорит, что Либби должна проникнуться духом пьесы и принять роль. Её же, в конце концов, могли отправить рисовать декорации, как меня и Маус.

На следующий день Либби засела в ванной, глядя на себя в зеркало. Я знаю, потому что всякий раз, как пыталась туда попасть, было занято. Наконец мне надоело стучаться, и я вошла, да и всё.

Она даже не наорала на меня. Вздохнула только:

– Какая же я уродина, просто невероятно!

– Ну, так уж и уродина, – говорю.

– Тебе-то откуда знать! – сказала Либби. – Ты моя копия.

– Бред!

– Сама погляди.

Я посмотрела в зеркало.

– Не знаю, Либби. По-моему, мы не похожи.

– Похожи, ещё как! – завопила Либби. – Вот погоди, будет тебе тринадцать. Станешь, как я, уродиной, если не хуже! О-о-о, прямо хоть плачь!

– Ты и так ревёшь уже три дня.

– Отстань от меня!

Я спустилась в кухню и всё рассказала маме.

– Либби просто переживает, что её не взяли на роль. Ничего, это пройдёт.

– Она думает, что роль ей не дали оттого, что она уродина.

– Это она придумывает. И чувствует себя некрасивой. Внешний вид – это всегда отражение внутреннего состояния. Если чувствуешь себя красавицей, ты и будешь красавицей. Всё изнутри.

– Да ты что! – удивилась я. – Вот не знала.

Мама улыбнулась.

– Почему же ты не скажешь этого Либби? – спрашиваю.

– Пыталась, – вздохнула мама. – Она не слушает. Вот, держи морковку.

– Спасибо.

Я вполне могла бы питаться только сырой морковкой. Ничего вкуснее пока не изобрели. Днём я пошла в бассейн с Маус и Бетси. Мама осталась дома с Либби.

– Как думаешь, я уродина? – спросила я Маус.

Бетси ответила:

– Да. Но я тебя всё равно люблю. И Ойчи любит.

– Ой, Бетси! – сказала Маус. – Шейла не уродина, что ты мелешь?

– Ладно, не уродина, – согласилась Бетси.

– А Либби говорит, уродина. Говорит, я её точная копия, а она – одна из самых уродливых людей в мире.

– Дура она, вот что, – сказала Маус.

– Это без сомнений, – говорю. – Но как думаешь, может, и правда я когда-нибудь стану на неё похожа?

– Ну уж нет. Никогда.

Какое счастье.

На следующий день Либби решила выучить пьесу целиком. На случай, если кто-то заболеет и освободится другая роль. Например, Венди.

Я спросила: если она будет Венди, кому тогда играть роль Капитана Крюка? А она мне: ты совсем глупая, раз задаёшь такие вопросы. Нет, я её совсем не понимаю.

Мы с Маус нарисовали три больших дерева и принялись за арку. Через неё Венди и остальные попадают в Нетландию. Только они не полетят под ней, как в книге, а просто будут махать руками.

Проблема в том, что арка сама по себе никак не стоит, заваливается, и всё тут. Поэтому Майк, ответственный за декорации, говорит, что мы с Маус должны стоять весь спектакль и держать её, чтоб не падала. Маус не хочет. Стесняется. А мне лично кажется, что это весело и почётно – держать такую важную вещь.

На спектакль приглашены все родители и вообще все, кто пожелает. Папа повесил объявление в местном колледже. Он уверен, что кто-нибудь из студентов захочет прийти.

Девочку, исполняющую роль Венди, зовут Мэрианн Маркман. По-моему, классное имя для актрисы. Куда лучше, чем «Либби Тубман». Удивительно, почему папа с мамой об этом не подумали, когда выбирали имя для моей сестры. «Шейла Тубман» звучит немногим лучше, но я, по крайней мере, не собираюсь становиться великой актрисой или балериной. И вообще, я могу взять псевдоним Шарм Туб или что-нибудь вроде того.

Я кое-что заметила. На репетициях Мэрианн поёт громко, и играет она хорошо. Но когда кто-нибудь, не занятый в пьесе, садится в зале посмотреть, как народ репетирует, её еле слышно. Интересно, что будет на премьере.

Либби до сих пор надеется, что Мэрианн заболеет, и ей предложат сыграть Венди. А я постоянно торчу на сцене со своей аркой и тоже выучила все роли. Так что, если Либби всё же достанется Венди, может, я буду Капитаном Крюком.

Наконец настал вечер премьеры. Папа подарил Либби розу в честь этого события.

– О, Бертрам! – вскричала она. – Как это мило с твоей стороны!

Хорошо, что сегодня это закончится. Меня уже тошнит от моей сестры-актрисы.

Мне и Маус пришлось одеться в сине-жёлтые костюмы, чтобы слиться с декорациями.

Мэрианн пришла сильно заранее, она не чихала, не кашляла и ничем другим не заболела. Либби в костюме Капитана Крюка смотрелась глупо. Зато из Расса вышел великолепный Питер Пэн. Жаль, он не мог летать по-настоящему.

В первом отделении всё шло хорошо, кроме того, что Маус раскашлялась, когда Расс пел. Он прервался на полуслове и подождал, когда она перестанет. Мэрианн пела негромко, но очень чисто. Правда, пробегая сквозь арку, чуть не сбила меня с ног, но я устояла, и арка тоже.

Либби появилась на сцене в середине второго акта и спела очень громко, а когда закончила, зрители захлопали. Иногда, наверное, лучше петь плохо, но громко, чем хорошо, но тихо. Мэрианн никто, кроме нас с Маус, не слышал. Услышав такое громкое пение Либби, Мэрианн остолбенела и начисто забыла слова. Она стояла и молчала. Наконец я прошептала её реплику. Она продолжала молчать. Тогда я произнесла реплику вслух. Не уверена, что зрители заметили, что говорю я, потому что Мэрианн шевелила губами. Так я и говорила за неё до конца акта! Либби сделала мне страшное лицо, но я же была нужна Мэрианн. Что мне оставалось? А Маус еле на ногах держалась от хохота, и обе мы забыли про арку, так что, когда Расс в очередной раз под ней «пролетел», она повалилась на бок.

Но мы её быстро подняли, так что не думаю, что мы испортили весь спектакль, как утверждает Либби. В целом, по-моему, всё прошло на ура, хотя Либби теперь со мной не разговаривает.

Глава 12

На плавание хожу сейчас три раза в неделю. Марти говорит, что мне пора опускать лицо в воду, потому что иначе дальше мы не продвинемся. Я ему говорю:

– Не могу я опустить в воду лицо, и на то у меня есть по крайней мере одна весомая причина.

– Слушаю, – сказал Марти. – Что за причина?

– Кое-что очень важное, о чём вы, может, никогда бы не догадались.

– И?

– Вы в самом деле хотите знать?

– Мечтаю, – сказал Марти.

– Хорошо. Я скажу. Я не могу опустить лицо в воду по той простой причине, что я боюсь!

– Шейла! – воскликнул Марти. – Я тобой горжусь!

– Гордитесь?

– Да. Ты хоть понимаешь, что впервые сказала мне правду?

– Серьёзно?

– Да, серьёзно. Наконец ты признала свой страх. Это первый шаг в нужном направлении. С сегодняшнего дня всё пойдёт как по маслу! – Марти спрыгнул в бассейн. – Давай, Шейла. Я тебе что-то покажу.

Я спустилась по лесенке и встала рядом с ним.

– Смотри. – Марти погрузил лицо в воду, и оттуда всплыли большие пузыри. Он повернул голову на бок и вдохнул. Потом снова опустил лицо и выдул пузыри. Так повторилось десять раз. В его исполнении это смотрелось довольно просто.

Когда он закончил, я захлопала в ладоши.

– Молодец, Марти, – сказала я.

– Умничаешь, да? Давай поглядим, как у тебя получится.

– Не могу, – говорю. – Боюсь.

– Я тебя за руку подержу.

Я смотрела на Марти и вспоминала слова мамы: если к концу лета я не научусь плавать, выдыхая в воду, Марти вернёт деньги, потраченные на уроки. Мне очень не хотелось причинять Марти неприятности. И зачем только он заключил с мамой такую глупую сделку!

– Прошу тебя, Шейла. Попробуй.

– Ой, ну ладно, – сказала я, вцепляясь в его руку… И погрузила лицо в воду.

И едва не захлебнулась насмерть! Марти пришлось хлопать меня по спине, пока я не откашлялась.

– Что ты должна была делать, Шейла? – спросил он.

– Выдувать пузыри.

– А ты? Выдувала?

– Нет, просто обычно дышала.

– И что ты выяснила?

– Что дышать в воде невозможно.

– Правильно! – обрадовался Марти. – Так что давай попытайся ещё разок. Только сначала вдохни, а потом выдохни в воду.

– Хорошо.

Я вдохнула, но принялась хохотать. Такое со мной бывает, когда сильно пугаюсь, и тогда уж меня ничто не остановит. Ничто! Я смеялась, пока бок не заболел. А обычно дело кончается икотой.

– Ох, Шейла, Шейла, ну что мне с тобой делать?

– Я же вас предупреждала, правда? – хихикнула я.

– Зря я тебе не поверил. А теперь давай-ка успокаивайся. И за дело.

– Успокоилась, успокоилась. – Я глубоко вдохнула и опустила лицо под воду. Кажется, Марти мне что-то кричал. Когда почувствовала, что сейчас взорвусь, я выпрямилась и спросила: – Ну как?

– Ты забыла выдохнуть, Шейла.

– Как это?

– Ты вдохнула, но не выдохнула.

– Да?

Снова вдохнула и… выдохнула в воду. Получились пузыри. Совсем как у Марти! Я подняла голову и улыбнулась.

– Получилось! – вскричал Марти. – У тебя получилось! Честное слово. Получилось!

– Получилось? – я не могла поверить. – Получилось!

– А теперь повтори десять раз подряд.

– Ой, Марти… а это обязательно? Одного раза недостаточно?

Марти покачал головой.

Что ж, я сделала, как мне велели. Отличные пузыри выдулись. Потом повернула голову набок, и вдохнула, и опять выдохнула в воду. Повторила четыре раза. А на пятый забыла выдохнуть и вдохнула, не подняв головы.

Перестав кашлять, я просипела:

– Хватит! Пожалуйста, не будем больше, а? Не заставляйте меня это повторять.

Я выбралась из бассейна и побежала за полотенцем. Хлорка жутко щипала глаза.

Марти вылез следом.

– Ну хорошо, Шейла. На сегодня хватит. Но отныне плавай, опуская лицо в воду. Я хочу, чтобы до конца лета ты сдала экзамен начинающего пловца. Думаю, ты сдашь.

– Я? Сдам экзамен по плаванию? – не поверила я собственным ушам.

– Да. Ты!

Так я и знала, что у Марти с головой не всё в порядке.

Глава 13

Я устраиваю пижамную вечеринку! Впервые в жизни. Почему впервые? Да потому что раньше у нас была одна комната с Либби, помните? Скорей бы суббота. Придут Маус, Джейн и Сандра, и мама разрешила нам спать в моей комнате, при условии, что девочки принесут с собой спальники. У меня для этого случая даже новая пижама припасена – в красно-белую полоску. У Маус такая же. Она обещала принести её, чтобы мы были двойняшками, как Сандра и Джейн. Такую вечеринку отгрохаем – лучшую в мире!

Я так всё тщательно распланировала, и вдруг сегодня утром Либби говорит маме:

– В субботу я приглашу ночевать Мэрианн Маркман.

– Вот ещё! – возмутилась я. – У меня же вечеринка, и ты это прекрасно знаешь.

– Ну и что, а мы-то при чём? У нас свои дела.

– Так нечестно! – пожаловалась я маме. – Это она специально делает, назло мне. Ей бы только всё испортить.

– Здесь полно места, Шейла, – возразила мама. – Почему бы Либби не пригласить подругу? Они вам не помеха.

– Начнут тут командовать! – крикнула я. – Как всегда!

– Ха, – усмехнулась Либби.

– Никто вам не станет мешать, – сказала мама. – Обещаю.

– А почему бы Либби не пойти ночевать к Мэрианн? – спросила я.

– Потому что родители Мэрианн уходят и не хотят, чтобы мы были дома одни, – ответила Либби. – Иначе я бы, конечно, пошла не раздумывая!

Наверняка всё испортят!

В субботу Мэрианн с нами ужинала, так что она уже была здесь, когда позвонили мои подружки. Но они с Либби заперлись у себя и слушали музыку, и я тешила себя надеждой, что там они до утра и останутся.

После того как Маус, Джейн и Сандра поздоровались с мамой и папой, я увела их в свою комнату. Мы разложили на полу спальники. У Сандры и Джейн они оказались одинаковые: наверху картинка Снупи, по бокам молнии, внутри вкладыш из красной фланели. Маус принесла самый обыкновенный спальник, с каким в походы ходят. Она сказала, что, когда в последний раз ночевала на открытом воздухе, проснулась оттого, что в спальник залезла лягушка, но против лягушек она ничего не имеет. Во даёт! Я лично предпочитаю спать в доме.

Мы разложили спальники на полу рядом с кроватью, Маус постелила свой между Сандрой и Джейн. Потом показали друг другу пижамы и обсудили, какой зубной пастой чистим зубы. У Сандры и Джейн пижамы оказались разными, так что мы с Маус будем единственной парой пижамных двойняшек.

Потом мы переоделись, хотя собирались не спать ещё много часов, а то и всю ночь. Сандра надевала пижаму, спрятавшись за дверцей шкафа. По-моему, она ещё больше растолстела. В лицо ей этого нельзя говорить, иначе заплачет – такая чувствительная. Ей бы на диету сесть. Не понимаю, как такой толстый человек может плавать. Почему не тонет? Надо спросить об этом у Марти.

Сандра и Джейн покидали всю одежду на пол, а Маус свою аккуратно сложила в сумку. Потом вынула блокнот.

– Давайте писать «Книгу правды».

– Что это? – спросила Джейн.

Хорошо, что она спросила. Я тоже не знала, и не пришлось выкручиваться: мол, я ничего не смыслю в «Книгах правды», потому что много лет их не писала, ведь там, где я живу, это развлечение для малышей.

Маус сказала:

– «Книга правды» – это очень весело. Вот увидите.

Она что-то чертила в блокноте. Мы сидели вокруг и ждали. Через минуту она протянула нам его со словами:

– Вот список. Мы заполняем его друг про друга. Это единственная возможность узнать, что о тебе думают!

Я поглядела на листок. В столбик шли пункты: «имя», «волосы», «лицо», «тело», «ум», «лучшее качество», «худшее качество» и «в целом».

– Понимаете, – продолжала Маус, – ни у кого из нас не хватит духу сесть и сказать друг другу в глаза правду. Но если хотите узнать, какими вас видят другие, то вот вам простой способ. Можете начать с меня. Я постою в коридоре, а вы напишете по каждому пункту, что думаете. Потом каждый почитает, что про него написали. Не вслух, мы даже отвернёмся друг от друга. – Маус направилась к выходу. – И помните, вы должны писать честно.

Она вышла.

– Ну, – говорю, – кто первый пишет?

– Ты, Шейла, – сказала Джейн. – Это же твоя вечеринка.

– Ладно, давайте блокнот.

Не успела я начать, Маус открыла дверь и сунула голову в комнату.

– Забыла сказать. Когда напишете свою часть, сложите листок, чтоб другие не видели.

– Ясно, ясно, – кивнула я.

– Я просто хотела убедиться, что вы поняли, – сказала Маус, скрываясь за дверью.

Я быстро, на раз, заполнила все пункты.

Я сложила два раза свою часть листка, чтобы не прочитали остальные, и передала Сандре. Она отдала Джейн, потом мы позвали Маус, а Сандра вышла.

Когда Сандра была в коридоре, зашла мама и сообщила, что они с папой поедут купить нам пиццы.

– Вернёмся через час, не позже. Либби и Мэрианн дома, если вам что-то понадобится.

– Ладно, ладно, ничего нам не понадобится, – мне не терпелось вернуться к «Книге правды».

Наконец и до меня дошла очередь выходить. Я не переживала о том, что думают про меня друзья: ведь свои недостатки я держу при себе, а не выставляю на обозрение. Порой ощущение, что во мне два человека. Я единственная в этом мире знаю настоящую Шейлу Тубман. Все прочие имеют дело только с Шейлой Великолепной.

Последней в коридор вышла Джейн. Когда она вернулась, Маус вырвала из блокнота четыре странички и раздала нам. И велела во время чтения отвернуться друг от друга, если не хотим, чтобы другие видели нашу реакцию.

Мы над этим посмеялись, однако отвернулись. Я села на кровать спиной к остальным. Развернула листок, чтобы видеть все три записи разом.

Кем они себя возомнили? Зачем вообще я пригласила их домой? Они этого не заслуживают! Я прочитала про себя шесть раз, но так и сидела лицом к стене.

Спустя какое-то время я поняла, что в комнате очень тихо. Интересно, о чём думают остальные? И тут Сандра заплакала. Я и не глядя знала, что это она. Сначала она плакала тихо, а к тому моменту, как я повернулась, – отняла руки от лица и выла уже в голос: слышно было небось на милю вокруг.

– Ненавижу вас! – заорала она. – Всех вас ненавижу! Вы считаете меня толстой плаксой! Даже сестра обозвала меня толстой плаксой!

– Ну так ты и есть толстая плакса! – сказала Джейн. – И с этим надо что-то делать. И вообще, про меня тоже кучу гадостей написали. Что я секретов хранить не умею, а мозгами почти не пользуюсь.

– Ну и что? – сказала Маус. – А над болячками моими смеяться тоже нечестно было!

– Я не смеялась над твоими болячками! – крикнула Джейн.

– Кто-то посмеялся!

– Но не я!

Я молчала, потому что это я написала про болячки. Но кто ж знал, что она так расстроится?

– И вот ещё что, – добавила Маус. – Вы не имеете права говорить, что мне пора мыть голову!

– А что в этом такого страшного? – спросила Сандра. – По сравнению с тем, что двое из вас назвали меня плаксой.

– Ты плакса и есть! – сказала Маус. – И какое тебе вообще дело до того, что у меня пупок торчит!

– Этого я не писала, – ответила Сандра. – Я про уши написала.

– Тоже глупость, ничем не лучше!

– Про пупок я написала, – сказала Джейн. – И он в самом деле торчит. Ну и что с того?

– Лучше замолчи, Джейн! – завопила Маус.

Джейн, стоявшая возле шкафа, схватила модель самолёта Бобби Эграна и швырнула в Маус.

– Ты, что ли, заставишь меня замолчать?!

– Прекрати! – говорю. – Это чужие модели.

– Ну и что? – сказала Джейн, запуская в меня самолётом.

– Тебе сказали, прекрати! – закричала я. – И я хочу знать, кто из вас написал, что у меня тело недоразвитое! Нормальное у меня тело, такое же, как у вас. Даже нормальнее, потому что мне не приходится прятаться в шкаф, как некоторым, когда раздеваюсь. И кто сказал, что у меня уродливые ноги? У вас уродливее!

– Про ноги я написала, – сказала Сандра. – Потому что у тебя смешные большие пальцы. По-моему, с ними что-то не то!

– Да как ты смеешь говорить такое про мои ноги! – закричала я. – Ты, толстая плакса!

– Всё, ухожу, – громко всхлипнула Сандра. – Я не обязана здесь оставаться и это выслушивать!

– Вот-вот, – кивнула Джейн. – Давай беги домой к мамочке. Как всегда! – И кинула в Сандру кораблём.

– Я бы многое могла про тебя рассказать, если б захотела! – Корабль полетел обратно в Джейн.

– Только попробуй, так у меня получишь! – орала Джейн, швыряя следующую модель.

Сандра поймала её и кинула снова, целясь в Джейн, но Маус перехватила снаряд и кинула в Джейн сама. Я закричала:

– Испортили мне всю вечеринку! – и сама запустила в Джейн самолётом.

Так мы кидались, орали и обливались слезами от всех этих ужасных слов, которые написали, – слов хотя и правдивых, но невыносимых.

В этот драматический момент в комнату заглянула Либби.

– Что у вас творится?

Я закричала:

– Иди отсюда, не твоё дело!

Джейн запустила в неё моделью, Либби пригнулась, и игрушка попала в Мэрианн, стоявшую за спиной Либби. Та завопила:

– Ах вы, противные малявки! У вас нос не дорос до пижамных вечеринок!

– Я обо всём расскажу маме с папой, Шейла!

– Бе-бе-бе! – сказала я.

– Ага, – поддакнула Маус. – Бе-бе-бе.

Тут Маус посмотрела на меня, и мы захохотали. Джейн тоже не выдержала. И даже Сандра. Всё мы смеялись над Либби и Мэрианн и орали:

– Бе-бе-бе!

Либби ещё раз обозвала нас малявками и хлопнула дверью. Я упала на кровать и оглядела комнату. Не комнату, а кладбище моделей.

– Он меня убьёт.

– Ага, топором, – фыркнула Маус.

– Он обещал, и его ничто не остановит. Я знаю, чувствую!

– Чушь! Кому они нужны, эти дурацкие модели? – Маус пожала плечами.

– Тебе легко говорить. Это не тебя он убьёт. У нас есть только один выход.

– Какой? – спросила Сандра.

– Придётся всё починить.

– Да как, ты что! – ужаснулась Сандра. – Один корабль, гляди, прямо пополам разломился.

– Его выбросим, а остальные надо чинить. – Я подошла к столу, выдвинула ящик. Взяла два тюбика клея и коробку с красками. Разложила модели на три кучки. – Много времени это не займёт.

Прошёл час. А мы всё сидели на полу, клеили и красили. Постучалась мама:

– Перекус!

– Прячьте всё, быстро! – крикнула я шёпотом и побежала открывать маме. В руках у неё был поднос с большой пиццей.

– М-м-м, пахнет вкусно, – сказала Сандра.

– Ещё горячая, – сказала мама, ставя пиццу на стол. Потом сморщилась и огляделась. – А у вас тут чем пахнет, девочки?

– А чем? – говорю. – Ничем.

– Да нет, пахнет. Клеем, что ли, или вроде того.

– A-а, так это моя зубная паста, миссис Тубман, – нашлась Маус.

– Что ж это за паста такая пахучая? – удивилась мама.

– Новая, от кариеса, – сказала Маус.

– Надеюсь, вкус у неё лучше, чем запах.

– Джин… Джин, это ты? – крикнула Либби.

– Да, у нас тут пицца.

Либби с Мэрианн ворвались в мою комнату.

– Джин, видела бы ты, что тут Шейла с подружками устроили, пока тебя не было. Вопили, ругались и швыряли друг в друга моделями.

Мама остановилась в дверях и спросила:

– Шейла, как это понимать?

– Я же тебе говорила, что она мне всю вечеринку испортит, – сказала я. – Во всё ей надо сунуться.

Мама кинула взгляд на комод, где обычно стояли игрушки Бобби.

– Где все модели?

– Под кроватью, миссис Тубман, – заявила Маус. – Мы боялись их поломать и спрятали на ночь.

– Как с ними тяжело, Джин, – сказала Либби.

Мама смотрела на нас. Мы ей мило улыбались.

– Это вечеринка Шейлы, Либби. По-моему, вам с Мэрианн лучше пойти к себе и оставить их в покое. Они с чужими вещами ничего плохого не сделают.

– Ох, Джин! – сказала Либби. – Ничего ты не понимаешь!

– Спокойной ночи, Либби. Спокойной ночи, Мэрианн, – сказала мама.

– Спасибо, мам, – говорю.

– Веселитесь, только поздно не засиживайтесь.

Когда мама ушла вниз, мы принялись за пиццу. Сандра съела два куска и потянулась за третьим, но мы все дружно покачали головами. Она отдёрнула руку и вздохнула:

– Правду слышать больно.

Все были с ней согласны.

Перекусив, мы снова взялись за модели и корпели над ними, пока не исправили. Получилось неплохо. Издалека было даже почти не заметно поломок. К тому же Бобби сам сказал, что привезёт целую кучу новых. Да он даже не заметит, что старые побывали в переделке. По крайней мере, будем надеяться.

Мы разложили модели сохнуть, спрятали клей и краску.

– Ох, что-то я устала, – сказала Сандра.

– Спать рано, – заявила Маус. – Осталось ещё одно недоделанное дело.

– Какое? – спросила Сандра.

Я вдруг поняла, что Маус имеет в виду.

– Надо отомстить Либби и Мэрианн за то, что наябедничали.

– Класс! – сказала Джейн. – Они заслуживают самой страшной кары!

– А что самое страшное? – спросила Сандра.

– Надо им в кровати лягушек подсунуть! – придумала Маус.

– А где мы, интересно, лягушек возьмём? – спросила Джейн.

– У меня за домом, – сказала Маус. – Их там полно в ручье.

– Забудь, – махнула я рукой. – Мама нас в такой час на улицу не выпустит.

– Тогда придумаем что-нибудь другое, – сказала Маус. – Что-нибудь классное.

– Знаю! – воскликнула я. – Надо вымазать сиденье туалета зубной пастой. Кто первый из них пойдёт, тот вляпается!

– Ух ты, круто, Шейла, – сказала Маус. – Как тебе такое в голову пришло?

– Когда твой ум «всё знает», это нетрудно!

По выражению лица Маус я видела, что это она обо мне написала «считает, что всё знает». Но зато она же написала, что я интересная личность, а это всё перечёркивало. Даже Сандра и Джейн написали, что в целом я ничего. А это самое главное. Ну и что, что, по их мнению, я иногда командую. Это потому, что я больше них знаю. Ну и что, что у меня странные брови и смешные пальцы на ногах. Нет, не то чтоб я с этим была согласна – я считаю, что ничего странного в моих бровях и пальцах нет, у всех такие. Но зато я интересный человек! А это уже далеко не про всех можно сказать. Это уже нечто особенное!

Мы все пошли в ванную комнату в холле, почистили зубы и сходили в туалет. Потом я лично измазала сиденье пастой. Остальные тоже захотели внести свой вклад, и вскоре на сиденье не осталось ни одного чистого сантиметра.

Мы вернулись ко мне и стали ждать. Когда дверь моей комнаты открыта, слышно, как в ванной течёт вода.

Скоро Либби с Мэрианн вышли в коридор.

– В ванную пошли, – сказала Джейн.

– Т-с-с, – шикнула я. Наверное, сперва они чистили зубы, потом было слышно, как кто-то из них полощет горло. Сдержать смех было очень трудно: мы знали, что вот-вот кто-нибудь сядет прямо в пасту.

Но вот кто-то смыл воду – и ни крика, ни визга.

– Не понимаю, – шепнула Маус.

– Может, они ещё ничего не сделали. Может, только бросили в унитаз салфетку.

Мы ещё подождали, и вот снова воду спустили вода. И опять ни звука.

– Может, они не садятся на сиденье? – предположила Маус.

– С чего бы это? У нас чистые унитазы.

– Может, они в маминой комнате решили сходить? – спросила Сандра.

– Нет. Либби никогда не пользуется её туалетом.

– Ну не знаю, – Маус выглянула в коридор. – Возвращаются.

– Ерунда какая-то, – сказала я.

– Ерунда, – согласились Маус, Сандра и Джейн.

Я легла в кровать, остальные залезли в спальники.

– Завтра отомстим, – сказала я. – Они ещё пожалеют, что с нами связались.

Мы долго ещё хихикали перед тем, как уснуть.

На следующее утро я проснулась рано и посмотрела вниз, на своих подруг. Они дрыхли без задних ног. Мне надо было в туалет, я на цыпочках вышла из комнаты. Про пасту вспомнила, только когда уселась на сиденье. Она ничуть не засохла и отлично прилипла. Намертво. Даже бумагой не оттиралась. Причём щипала. Тогда я решила принять душ. Но когда включила кран, пошла такая ледяная вода, что я визгом перебудила весь дом.

Папа и мама, Либби и Мэрианн, Маус, Джейн и Сандра – все примчались на мои вопли.

Я обернулась полотенцем и объяснила:

– Вода очень холодная.

Мама спросила:

– Шейла, ты зачем полезла в душ в такую рань?

– Пасту смыть.

При этих моих словах Либби и Мэрианн прыснули от смеха. Я показала им язык.

– Какую пасту? – спросила мама.

Маус ответила:

– Видите ли, миссис Тубман, Шейлу комары покусали, а моя мама всегда мажет укусы зубной пастой, чтоб не чесались.

– Поэтому я вся намазалась пастой. Но теперь хочу её смыть.

– Это та твоя новая паста, Маус, помогает от укусов? Которая пахнет клеем?

– Неважно, какой мазаться, миссис Тубман. Любая сгодится.

– Никогда не слышала, чтобы против комариных укусов помогала паста, – сказала мама. – В следующий раз попробую.

Вечером, когда подруги ушли, папа спросил:

– Хорошая получилась вечеринка, Шейла?

– Ой, да! Лучшая вечеринка на свете. О такой я и мечтала!

– Хорошо, – папа хлопнул ладонью по шее сзади. – Тьфу, опять комар укусил. Шейла, сбегай наверх, принеси мне зубную пасту.

– Не нужна она тебе, пап, – улыбнулась я. – Не поможет.