Текст книги "Шейла Великолепная"

Автор книги: Джуди Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 5

– Как ты могла? – спросила я маму, когда мы остались одни.

– Прости, но я же не знала, что она думает, будто ты умеешь плавать.

– Теперь всё лето испорчено!

– Да брось, Шейла! Не делай из мухи слона.

– Мы только-только подружились. Она мой первый настоящий друг. Нет, тебе надо было прийти и всё разрушить! Я никогда не стану учиться плавать, так и знай!

– Придётся, хочешь ты или нет! – сказала мама. – Иначе к воде опасно даже приближаться.

– А я и не буду приближаться.

– Мы с папой решили, что ты должна научиться. Пусть это займёт хоть всё лето. И никаких возражений.

– Вы меня не заставите! – закричала я.

– Шейла, ты ведёшь себя неразумно. Мы и так идём тебе навстречу. Мы же не просим тебя выгуливать Дженнифер. Спасаем тебя от пауков и непонятных звуков посреди ночи. Но ты должна научиться плавать, и точка!

– Я утону, – вздохнула я. – Меня найдут на дне бассейна, всё этим и закончится.

– Вряд ли, – сказала мама. – Давай топай к машине.

Мама посигналила, и Либби выскочила из дома. Она была в бикини – скелет скелетом.

– Можно взять с собой Дженнифер? – спросила Либби.

– Нельзя, – ответила я.

– Я не тебя спрашиваю. Можно, Джин? Она наверняка мечтает покататься на машине.

– Ты обещала! – напомнила я маме.

– Лучше оставить её дома, Либби, – сказала мама.

– Некоторые вечно портят всё удовольствие! – разозлилась Либби.

– У некоторых от собак бывает крапивница, – говорю. – Такое тебе никогда не приходило в голову?

– Но у тебя-то крапивницы нет!

– Мне кажется, есть.

– Врёшь ты всё! – взвилась Либби. – Правда, она врёт, Джин?

– Шейла, с чего ты взяла, что у тебя крапивница? – спросила мама.

– Она точно есть, просто сыпь внутри, и её не видно. Но я-то чувствую. Да-да, у меня аллергия на собак!

– Ох, Шейла, – вздохнула мама.

Дженнифер залаяла. Было ясно как день: она надо мной смеётся. Ненавижу эту дурацкую псину!

Либби дулась всю дорогу до бассейна, потому что мама запретила брать с собой Дженнифер. Мама сказала, что это не из-за меня. Просто в бассейн с животными нельзя; наверняка есть такое правило. Либби вряд ли поверила маме, но забыла обиду, когда мы приехали.

Бассейн оказался с одного края круглый, с другого – вогнутый. Мама сказала, что он в форме почки. Неужели и у меня такие почки? Дома загляну в энциклопедию.

Над водой две вышки: одна высокая, другая пониже.

У каждой семьи – своя раздевалка с фамилией на табличке. На нашей написано «Эгран». Я спросила:

– А нельзя временно прилепить бумажку с фамилией «Тубман»?

Я чувствовала себя глупо в их раздевалке – всё не могла выкинуть из головы этих трёх мальчишек, и мама разрешила приклеить скотчем надпись «Тубман» поверх «Эгран», чтобы люди по крайней мере знали, кто мы такие.

Либби уже не рвалась ни на какой пляж, потому что вокруг было полно парней. Кроме охранников и спасателей ещё куча ребят, которые приходят поплавать. Сестрица думает, что она краше всех в своём бикини!

А увидев моего учителя плавания, она потребовала записать и её на уроки. Сказала, что этот Марти, мой учитель, – «отпад». Вообще-то мне лично плевать, как выглядит учитель по плаванию, потому что я плавать не собираюсь. Знаю, что ничего у меня не выйдет. Что пойду ко дну и все будут смеяться, а Марти придётся меня спасать.

Я ему всё это и сообщила, когда мама записала меня на пятнадцать частных уроков.

– Я никогда не смогу плавать, – заявила я.

– Сможешь-сможешь, – сказал Марти.

– Нет, не смогу! Никогда!

– Любой может научиться.

– Я никогда не опущу лицо в воду. Точно вам говорю!

– Опустишь-опустишь. Это очень легко. Нечего тут бояться.

– Бояться? Это я-то боюсь? Вот как вы про меня думаете?

Марти только улыбнулся.

– Я ничего не боюсь! Ни-че-го! Просто считаю, что глупо тратить деньги на уроки плавания. Потому что если я захочу, я просто прыгну и поплыву не хуже других!

– Отлично, – сказал Марти. – Вот завтра нам и продемонстрируешь.

Я ему не ответила.

Вечером Либби умоляла родителей записать её на плавание.

– Ты же хорошо плаваешь, – сказала мама.

– Но Марти может многому меня научить.

– Не нужен тебе никакой учитель, – сказал папа. – И хватит об этом!

– Шейле достаётся всё самое лучшее! – заныла Либби. – Это нечестно.

– Можешь забрать мои уроки, – предложила я. – Все пятнадцать.

Тут мама с папой хором исполнили своё «ну не-е-ет!».

Назавтра я сказала маме, что у меня страшно болит живот и что мне надо полежать. Но мама дала мне ложку розовой мятной микстуры и сказала, что через пять минут всё пройдёт.

Когда мы доехали до бассейна, я сказала, что у меня в горле першит, а когда у человека першит в горле, ему нельзя в воду. Но мама ответила, что это, вероятно, аллергия на деревья. С каких пор у меня аллергия на деревья?

Тогда я сказала, что забыла дома купальную шапочку, поэтому мне нельзя опускать голову в воду. Но мама вытащила из сумки другую шапочку: на всякий случай, мол, прихватила. И сдала меня Марти – из рук в руки.

Он ждал на том краю бассейна, где было мелко.

– Я неважно себя чувствую, – сказала я ему.

– Ты просто нервничаешь.

– Я нервничаю? Очень смешно. Я никогда не нервничаю!

– Вот и отлично. Со спокойным человеком намного проще работать.

– А нервные что, тонут? – спросила я.

– Ну… нечасто, – сказал Марти. – У меня утонули всего-то трое, ну, может, четверо.

Я отступила от него на шаг.

– Да я пошутил, Шейла.

– Я знаю. Думаете, я шуток не понимаю?

– Присядь вот тут, на край бассейна, – сказал Марти, погружаясь в воду. – Я первый окунусь.

Хорошо бы вообще-то людей вокруг было поменьше. Уж если от уроков плавания не отвертеться, почему нельзя их брать по ночам, когда никто не видит?

– Первое, чему мы научимся, – это пускать пузыри. Смотри. – Марти окунул лицо в воду, и большие пузыри стали выбулькиваться наверх. Вскоре он поднял голову и сказал: – Видишь, как просто. Выдувай пузыри, и всё. Проще не бывает.

– Я вам говорила, что не стану опускать лицо в воду.

– Но без этого я не смогу научить тебя плавать.

– Что ж, тогда, значит, вы не будете меня учить. – Я встала и пошла прочь.

– Погоди, Шейла, – Марти ухватил меня за лодыжку. – Давай, окунись… прежде чем что-то решать.

– Я уже всё решила, – отрезала я.

– Ну, всё равно окунись. А то меня уволят.

Я не хотела, чтобы Марти из-за меня увольняли, поэтому сделала три шага вперёд – вода дошла мне до щиколоток.

– Как холодно! Я заболею воспалением лёгких. Выхожу!

– Шейла, вода сегодня под тридцать градусов. Ничем ты не заболеешь!

Марти сгрёб меня в охапку и потащил вокруг бассейна.

Я прошипела:

– Поставьте меня на пол… Поставьте, а то заору!

– Ага, заори – и пусть все на тебя глядят. Ты этого хочешь?

Прямо телепат какой-то. Ненавижу его!

– Что вы собираетесь со мной делать?

– Ничего. Просто хочу, чтобы ты привыкла к воде. И убедилась, что со мной безопасно.

– Если я утону, у вас будут большие неприятности.

– Да не утонешь ты, гарантирую. Как только научишься плавать, сама сможешь спасать себя, и вообще не о чем будет волноваться.

– Кто сказал, что я волнуюсь? Я никогда не волнуюсь, – сказала я.

– Молодец.

– А я правда смогу сама себя спасти, если научусь плавать?

– Да.

– Хм… Что ж, раз уж я здесь, ладно, давайте учите меня! Но помните, опускать в воду лицо я не стану.

Марти вздохнул:

– Ну хорошо. Будешь плавать, не опуская лицо.

– Вы же говорили, что так не сможете меня научить.

– Знаешь, я вспомнил, что смогу. По-собачьи.

– Я не буду плавать по-собачьи! – сказала я. – Не выношу собак!

– Не обязательно их любить, чтобы научиться плавать, как собака, – улыбнулся Марти.

Он дал мне пенопластовый плотик и велел держаться за него руками, а ногами бить по воде. Поначалу у меня не слишком получалось. Я била по воде только одной ногой, а второй стояла на дне – на всякий случай. Надеялась, Марти не заметит. Но обхитрить его было не так просто. Он сказал:

– Неплохо, Шейла. А теперь поработай обеими ногами.

И тогда – впервые в жизни – я оторвала обе ноги от дна бассейна и стала бить ими по воде. И, что удивительно, не утонула. Впрочем, это потому, что держалась за плот. Без плота я бы уже лежала на дне.

Урок длился полчаса, и кроме брыкания в воде мне ничего не пришлось делать. В конце я сказала Марти, что всё оказалось не так плохо, как я думала. Он велел приходить завтра в то же время.

Я побежала к маме. Она сказала, что гордится мною, хоть я и не опустила в воду лицо. Я объяснила: Марти сказал, что опускать лицо не обязательно. Что он научит меня плавать по-собачьи, а собаки – отличные пловцы, это каждый знает! Мама странно на меня поглядела и говорит:

– Похоже, у вас с Дженнифер появилось что-то общее?

Я не ответила, потому что кто-то закричал:

– Шарм Шейла Тубман!.. Шарм Шейла Тубман! Смотри!

Я подняла голову и на верхней вышке увидела Бетси Эллис. А если Бетси в бассейне, то и Маус, должно быть, здесь. Она видела меня с Марти? Надеюсь, нет. Но теперь она, наверное, всё равно не захочет со мной дружить. Тогда какая разница, видела, не видела…

Бетси позвала меня ещё раз, а потом совершила головокружительный прыжок в воду. Я просто поверить не могла.

– Ты видела? – спросила я маму. – Ей всего четыре!

– Прекрасно, правда? Я слышала, она чемпион по плаванию.

– Что-то я её не вижу. – Я в ужасе оглядывала бассейн. – С ней всё в порядке, как думаешь? Она должна была уже вынырнуть!

– Во-о-он она, – показала мама на другой край бассейна. – Под водой проплыла.

Может, Марти научит меня так плавать? Может, я стану чемпионом по плаванию? Совершу такой красивый прыжок, какого мир ещё не видывал. Смогу переплыть бассейн раз двадцать, и дыхание ни капли не собьётся. Маус будет умолять меня стать её другом. Люди со всего света будут по воскресеньям съезжаться в Тарритаун, только чтобы посмотреть на меня. И Марти скажет им: «Она лучше всех! А ведь не умела плавать, когда пришла сюда впервые». И, разумеется, я ни разу не опущу лицо в воду. А ведь в мире нет ни одной собаки, которая умела бы нырять, не замочив морды.

Глава 6

Вечером после ужина в дверь позвонили.

– Я открою! – крикнула я и кинулась посмотреть, кто пришёл.

Это оказалась Маус.

– Привет, – сказала она. – Выходи.

Я открыла дверь с москитной сеткой и вышла на крыльцо.

– Как прошёл урок плавания? – спросила она.

– Нормально. Я вообще-то хорошо плавала, когда ребёнком была, но…

Маус не дала мне закончить:

– Но там, откуда ты приехала, никто не плавает, верно?

– Типа того, – говорю.

– Если человек чего-то не умеет, он должен это просто признать, тебе не кажется?

– Конечно, – говорю. – Если бы я чего-то не умела, я бы так и сделала.

– Я тоже, – сказала Маус. – Например, я не умею ходить колесом. Пыталась, и не раз, но никак ноги не держатся прямо. А ты чего не умеешь?

– Ой, я тоже не умею колесо. По крайней мере, я так думаю. Я же ни разу не пробовала.

– А попробуй сейчас, – предложила Маус.

– Сейчас? Зачем?

– Посмотреть, получится или нет.

– Не получится. Я уверена.

– Ладно, тогда… я ещё кое-чего не умею, – сказала Маус. – Не умею делать сальто назад в бассейне.

– Я тоже не умею.

– Потому что не умеешь плавать… так ведь?

– Ну, я не слишком хорошо плаваю и совсем не ныряю.

– То есть не умеешь, – уточнила Маус.

– Да, – говорю, – нырять я не умею.

Маус улыбнулась.

– Я тебе кое-что принесла.

– Правда?

– Да. – Она вытащила из кармана зелёный йо-йо и протянула мне. – Это настоящий «Дункан империал». Лучшая фирма в мире.

– Спасибо. – Я перевернула его и прочитала, что написано. – У меня уже сто лет йо-йо не было.

– С тех пор, как тебе было два года, так ведь? – Да.

– Я тебе вот что скажу. Поскольку ты всё забыла, хочешь, научу тебя некоторым трюкам?

– Ну… Может, мне и не понадобится учитель, может, я немного попрактикуюсь, и руки вспомнят. Но если хочешь показать, что ты умеешь, я не против.

– Хорошо, – сказала Маус. – Начнём завтра. Сейчас мне надо домой. Мама не любит, когда я хожу одна по вечерам.

Маус ушла. А я уже представляла, как буду рассказывать в школе, что мой частный учитель по йо-йо был не кто-нибудь, а сама чемпионка Тарритауна!

Назавтра я спросила Марти, может ли он научить меня нырять, как Бетси Эллис, но чтобы не замочить лицо.

Он ответил:

– Нет.

И чем больше я об этом думала, тем больше понимала, что он прав. Что ж, говорю, придётся мне забыть о нырянии. Марти спросил, как я собираюсь попадать в бассейн, когда научусь плавать, и я ответила:

– Так же, как и выходить, – по лесенке.

Ещё три дня я потратила, колошматя по воде ногами. Потом Марти решил, что пора начинать работать руками. Велел мне лечь и грести, а он меня подержит. Я так перепугалась, что лихорадочно молотила по воде только одной рукой, а второй вцепилась в Марти. Он сказал: ничего страшного. У него куча времени. Если понадобится, все два месяца. Мама попросила его не торопить меня, а то я испугаюсь ещё больше. Она чувствует, что пятнадцати уроков не хватит, и будет платить за уроки всё лето, если нужно. Но к концу чтобы я научилась, иначе она потребует назад свои деньги. И Марти пообещал, что я буду плавать. Потому что ему очень нужны деньги на колледж, сказал он. Чтобы, значит, я его не подвела.

И я ответила: «Хорошо», – и попыталась от него отцепиться. Но оказалось, когда я гребу руками, то забываю о ногах. А вспомню о том, что надо бить ногами, – перестаю грести руками.

По-моему, сегодня Марти во мне окончательно разочаровался.

После урока я присоединилась к Маус и другим детям. Больше всего мне не нравится, что они друг друга топят. Единственный способ не утонуть – это вылезти из воды, что я и сделала. Маус говорит: все понимают, что я только учусь, и никто меня топить не станет. Не знаю, не знаю!

Либби влюбилась в спасателя Фредди. У него страшно волосатые ноги. Либби говорит, что он самый клёвый парень на свете. Впрочем, она говорит это про каждого, с кем знакомится. Весь день она торчала возле его спасательного кресла и бегала ему за содовой.

Мама сказала:

– Он слишком взрослый для тебя, лучше найди себе компанию среди ровесников.

Либби завопила:

– Джин, ему всего семнадцать, а мне уже почти четырнадцать, это идеальная разница!

Мама так не считает и говорит, что, если Либби будет его преследовать, он может потерять работу.

В следующее воскресенье Фредди привёл с собой подружку. Она сидела рядом с его креслом весь день. Она гораздо старше Либби, ей лет шестнадцать, наверное. И не похожа на скелет.

Тогда Либби на Фредди даже глядеть перестала. Сказала, что он никогда ей и не нравился. Кому нужен парень с такой порослью на ногах?

– Ха-ха, – сказала я.

А она мне – пинка.

Глава 7

Все будни с 9:00 до 15:00 мы ходим в дневной лагерь, а потом, с 15:30 до 17:30, – в бассейн. Постоянно чем-то заняты! Оказалось, мы в Тарритауне уже две недели, а я и не заметила.

Однажды вечером, незадолго до папиного возвращения, я поставила туфли в прихожей носками к кабинету, спряталась за шторами и жду. Но между кабинетом и прихожей – ещё гостиная и столовая. Я слышала, как папа вошёл и крикнул:

– Привет я дома!

Я надеялась, что он увидит мои туфли и сразу найдёт меня, потому что в кабинете свет не горел, а за окнами темнело с каждой секундой. А тут ещё и громыхать стало. Не люблю грозу. Папа тысячу раз говорил, что молния в меня не ударит, и я хотела бы верить ему, да не получается.

И зачем я в такую даль пряталась? Надо было залезть в шкаф в прихожей, тогда, по крайней мере, рядом была бы кухня, а там Либби и мама. Где же папа? И что это за странные звуки? Хоть бы кто свет включил.

Какая радость в такой игре?! Может, папа про меня забыл? Может, даже не ищет? Может, хватит играть в эту игру? Уж точно не в этом доме! Он не подумает, что я струсила, нет! А вот Либби именно так и скажет. Фыркнет презрительно и надо мной посмеётся.

Наконец чувствую: больше ни секунды не выдержу за шторой! Тогда я встала на четвереньки и вползла в гостиную.

Тут мама крикнула:

– Шейла, выходи сейчас же, а то ужин остынет!

Ура! Я побежала в кухню и сказала папе, что, если он меня будет так подолгу искать каждый вечер, я не смогу нормально питаться. И мы решили на лето прекратить игру. Теперь Либби никогда не узнает правду и не будет называть меня трусихой.

Каждый вечер после ужина папа отвязывает Дженнифер и даёт ей побегать. Говорит, ей нужно двигаться. Она носится по лужайке и гавкает, а я смотрю из окна своей комнаты. Папа, Либби и Дженнифер веселятся на полную катушку. Либби бросает мячик, а Дженнифер ловит. Папа научил её кувыркаться и притворяться мёртвой. Все говорят мне, что глупо прятаться наверху. Может, я и впрямь глупая, но ничего поделать с собой не могу. И почему я родилась такой, а не как Либби, которая ничего не боится? Несправедливо.

Ну хотя бы я привыкла спать одна – уже достижение. Перестала трястись от страха. Главное, чтобы уши были прикрыты одеялом. Не знаю почему, но спать с открытыми ушами я не могу.

Хотя этот дом не такой жуткий, как дом Маус. У них – намного больше и намного старше. Некоторые комнаты наверху стоят у них запертые. Я спросила Маус: не страшно ей в такой громадине? А она отвечает: никогда не задумывалась. Она тут с рождения, здесь жила семья её мамы, и сама Маус собирается прожить тут всю жизнь. А ещё в этом доме когда-то ночевал Вашингтон Ирвинг.

– Это кто? – спросила я. – Какой-нибудь родственник Джорджа? – И засмеялась над своей шуткой.

– Хочешь сказать, что не знаешь, кто такой Вашингтон Ирвинг?

– Нет. Даже не слышала.

– Хочешь сказать, ты собираешься в пятый класс и до сих пор ничего не слышала о Вашингтоне Ирвинге?

– Да говорю же – нет!

– Поверить не могу! – возмущалась Маус. – Чему людей учат в этих нью-йоркских школах?

– Если ты так много о нём знаешь, может, объяснишь, кто он?

– Объясню, объясню… Просто не понимаю, как так можно, – сказала Маус.

– Давай, – говорю. – Я вся внимание.

– Ну, он был очень знаменитый писатель.

– И что он написал? – спросила я.

– «Рип ван Винкль» и «Легенду о Сонной лощине».

– О «Рип ван Винкле» я слышала. Он долго проспал. А вот о «Сонной лощине» – никогда.

– Ты никогда не слышала о «Сонной лощине» и Икабоде Крейне?

– Не слышала, – говорю я. – Вы, жители Тарритауна, храните в голове уйму ненужной информации. Если бы этот Икабод Крейн был так уж важен, я бы о нём наверняка слышала в Нью-Йорке.

– Ну, могу тебе только сказать, что Всадник без головы выехал вот отсюда, – Маус царственно протянула руку. – Прямо из Тарритауна. Так что, разумеется, для нас это крайне важно. Не так уж много на свете городов, где ездил Всадник без головы.

– Как это? – спросила я.

– Ну так: человек на лошади, у него не было головы, а Икабод Крейн увидел его и жутко перепугался.

– Но это же просто сказка, правда? В смысле, безголовых же всадников не бывает!

– Ну… как сказать. Сказка сказкой, но я в неё верю. Я тут недавно его слышала. А ты?

– Что слышала? – холодея, спросила я.

– Всадника без головы! Если ночью прислушаешься, то услышишь такой леденящий душу звук. Это и есть он – призрак Тарритауна.

– Я тебе не верю.

– Да мне-то что – верь, не верь. Люди, живущие в Тарритауне круглый год, знают, что это правда!

– А что он делает? – спросила я. – Убивает людей?

– Да нет! Просто является, как любой призрак. Ну, сама знаешь.

– Призраки – это всё выдумки, – сказала я.

– Может, выдумки, а может, и нет.

И как после этого спать, скажите на милость? Я спросила папу, знает ли он про Икабода Крейна и Всадника без головы, и он сказал:

– Конечно, это известная история.

– Ты в неё веришь?

– Это сказка, Шейла.

– А вдруг Всадник без головы – не сказка?!

– Нет, нет, что ты. Вашингтон Ирвинг его придумал.

– Но он тут жил, правда?

– Жил, и что с того?

– Ну… А вдруг он на самом деле видел безголового всадника, а чтобы поверили, написал книгу. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – сказал папа. – Я принесу тебе его книгу; почитаешь и сама убедишься.

– Нет! – заорала я. – Не хочу я читать ни про каких безголовых!

После этого любой ночной звук я принимала за призрак Тарритауна. Скорее бы сентябрь, чтобы мы вернулись в город, где никто не шляется по ночным улицам без головы.

Глава 8

Однажды серым и облачным субботним днём миссис Эллис отправилась по магазинам. Маус не захотела поехать с ней и пришла ко мне в гости. Полчаса она учила меня трюкам с йо-йо, и всё это время я думала только об одном: есть ли на свете хоть что-нибудь, что получалось бы у меня лучше, чем у детей Тарритауна? Вот бы их на месяцок в Нью-Йорк! Тогда я бы их за пояс заткнула. Им наверняка слабо пересечь весь город на автобусах и не заблудиться!

Когда йо-йо нам надоел, Маус сказала:

– Давай позовём двойняшек.

Двойняшки – это Сандра и Джейн ван Арден, они тоже ходят в бассейн. И они ничуть не похожи друг на друга. Сандра – очень застенчивая и тихая, а когда с ней разговариваешь, всегда смотрит тебе на ноги. Они обе хорошо плавают, но я никогда не замечала, чтобы Сандра кого-нибудь в шутку топила. Поэтому она мне нравится больше, чем Джейн.

Когда Маус им позвонила, они сказали, что скоро придут, а то, если останутся дома, мама заставит их убираться в шкафу.

Когда они пришли, мы перекусили шоколадным печеньем с молоком. Сандра и Джейн первым делом сгрызали с печенья всю шоколадную глазурь. Я тоже когда-то так делала, но Либби сказала, что смотрится это отвратительно. А потом Маус предложила:

– Может, поиграем в прятки? Хотите?

– Да, хотим, – ответила Джейн. – Только у тебя, Маус!

– Но мы не можем. Её мама уехала, и дом заперт, – сказала я.

Маус и Джейн захохотали, а Сандра сообщила:

– Есть один способ.

– Увидишь, – сказала Джейн.

Мы пришли к дому и девочки показали мне крошечную дверцу с торца дома, рядом с кухней. Маус сняла крючок.

– Видишь, сюда молочник подаёт молоко. Маме не нужно выходить на улицу, чтобы забрать бутылки. Удобно, правда?

– Да, – сказала я. – Очень удобно. Встроенный ящичек.

– Только ящика никакого нет, – сказала Джейн, – Дверца ведёт в кухню, прямо на стол.

Маус подсадила Джейн, и та пролезла через дверцу. Потом Сандра подсадила Маус. Я подсаживала Сандру, когда мне в голову пришла мысль: а кто подсадит меня? И тут Сандра как закричит:

– Помогите! Я застряла!

– Не может быть, – сказала Маус.

– Застряла! Правда!

– Тебе надо сесть на диету! – крикнула Джейн с той стороны.

– Сделайте, пожалуйста, что-нибудь! – взмолилась Сандра.

Поскольку я единственная была снаружи, то принялась тащить Сандру назад за ноги. Дохлый номер.

Тогда Джейн и Маус потянули её внутрь, но и это не помогло.

А Сандра вопила:

– Я обречена! Торчать мне тут вечно!

Джейн предложила позвонить в службу спасения, чтобы сестру вырезали из стены, но Маус не согласилась: мама, мол, разозлится.

Я поняла, что, пока не возьму ситуацию в свои руки, дело с мёртвой точки не сдвинется. И стала командовать:

– Маус, вы с Джейн откройте входную дверь и выходите наружу, поможете мне.

– Об этом я не подумала, – удивилась Маус.

– А стоило, – сказала я. – Если бы ты пролезла одна и открыла дверь, мы бы спокойно вошли с чёрного хода.

Маус промолчала, но они с Джейн сделали, как я велела.

– Хорошо, – говорю, – теперь потянем Сандру за ноги.

Мы тянули втроём изо всех сил, но не сдвинули её ни на дюйм.

– Верёвка у вас есть? – спросила я Маус.

– Должна быть, в гараже.

– Давай, бегом! Ну не стой же, неси!

Маус сбегала в гараж и вернулась с верёвкой. Мы привязали один конец к ногам Сандры и тянули и дёргали за другой, пока её не вызволили. Но теперь Сандра плакала навзрыд: лодыжки у неё покраснели и распухли.

– Надо внести её в дом, – сказала я. – Я возьму за руки, Маус, ты за ноги, а Джейн посерёдке.

Мы потащили Сандру в дом, а она извивалась и вопила:

– Пустите! Пустите!

Некоторые совсем не ценят помощь друзей.

Мы дотащили её до кухни и положили на пол. Маус сказала:

– С ногами надо что-то делать. Бинты наверху. Надо волочь её наверх.

– Что за чушь, – сказала я. – Принеси сюда бинты и всю аптечку, здесь и полечим.

Маус помчалась наверх и принесла миллион бутылочек, тюбиков и бинтов, и мы стали играть в докторов и лечить Сандру. Я, конечно, единственная разбиралась в лекарствах и соображала, чем какую рану помазать. Так что я была главврачом, а остальные – моими помощниками.

Поработали мы на славу – Сандра перестала хныкать и сказала, что ноги болят меньше. Она даже сумела подняться наверх, и мы начали играть в прятки. Маус сказала, что Сандра водить не будет: она, мол, и так уже достаточно пострадала. Единственное правило было – прятаться только в комнатах второго этажа, на чердак не залезать. Чтобы засалиться, надо дотронуться до раковины в ванной на втором этаже.

Мы посчитались, кому водить. Выпало мне. Ненавижу водить, тем более в незнакомом месте. Страшновато, если честно. А ещё я никогда не играла в прятки с другими детьми – только с папой, а это далеко не одно и то же, поскольку папа точно не выскочит откуда-нибудь, чтобы меня напугать. Однако я честно закрыла глаза и досчитала до семидесяти пяти, прежде чем крикнуть: «Пора – не пора, иду со двора!» Вообще-то положено до ста, но вряд ли кто-нибудь заметил. А если и заметил, скажу, что считаю очень быстро.

В доме стояла тишина, только что-то чуть слышно поскрипывало. Скорее бы хоть кого-нибудь найти… Я ходила от спальни к спальне, но под кровати и в шкафы не заглядывала: страшно. Вдруг Вашингтон Ирвинг тут что-нибудь припрятал, когда ночевал сто лет назад. Интересно, а Всадник без головы в дома заходит? Если заходит, наверняка выбрал бы этот.

Я сунула нос в спальню Бетси. Ойчи лежал на кровати. Я нарочно старалась шуметь побольше в надежде, что кто-нибудь из девчонок не выдержит и хихикнет. Но они стойко держались. Когда я выходила из комнаты Бетси, Джейн совершила дикий скачок к ванной и заорала:

– В домике!

Теперь у меня появилась компания. Уф, хорошо, хоть я её и не засалила. Надо сосредоточиться и найти Сандру или Маус. Если никого не поймаю, снова придётся водить, ужас. Джейн ходила со мной, и мы нашли Сандру за занавеской в ванной в спальне мистера и миссис Эллис. Осталась Маус. Мы искали, искали, но безрезультатно.

Наконец Джейн спросила:

– Может, она снова в жёлобе для белья?

– Вряд ли. Вспомни, с каким трудом она в прошлый раз вылезала, – возразила Сандра.

– Что за жёлоб? – спрашиваю.

– А это отверстие в стене, куда миссис Эллис бросает грязную одежду. Одежда падает в подвал, где стоит стиральная машина. Идём посмотрим.

Мы пошли по длинному коридору до двери, ведущей на чердак. Рядом с ней была дверца поменьше, похожая на печную заслонку. Джейн открыла её и заглянула внутрь.

– Маус тут нет.

– И как она там пряталась? В подвал не свалилась? – спросила я.

– Не, вцепилась во что-то и держалась, она ловкая, – сказала Джейн.

– Но в последний раз её мама застукала, ну Маус и влетело, – сказала Сандра.

– Как думаете, где она может прятаться? – спросила я.

– Да кто её знает, – Джейн пожала плечами.

И тут я услышала страшный звук:

«Ву-у-у… Ву-у-у… Ву-у-у…»

Мы трое вцепились друг в друга, а Сандра начала хохотать как сумасшедшая. К ней присоединилась Джейн. Я тоже засмеялась – не тише, чем они. Даже громче, чтобы показать, что мне тоже смешно.

«Ву-у-у… Ву-у-у… Ву-у-у…»

Джейн распахнула дверь на чердак.

– Бу-у-у! – На нас прыгнула Маус. – Ага! Напугала!

– Кого ты напугала? – удивилась я. – Думаешь, этим можно напугать?

– Вот-вот, – сказала Сандра. – Мы же знали, что это ты.

– Кроме того, – строго сказала я Маус, – ты нарушила правила. На чердаке нельзя было прятаться. Ты сама говорила!

– Да-да, – в один голос подтвердили Сандра и Джейн.

Я больше не хотела играть в прятки, но Маус пообещала не пугать нас. И даже стала водить, чтобы показать, какая она хорошая. Так что я, Сандра и Джейн побежали прятаться, пока Маус стояла у раковины и считала до ста – причём не мухлевала.

Я побежала в комнату миссис Эллис и спряталась в шкафу. Сердце бухало, казалось – взорвётся. Я скорчилась в углу и ждала. Бежать к раковине? Не бежать? Остальных уже нашли. А меня почему нет? Почему Маус не идёт? Может, попробовать засалиться? Вдруг слышу – шаги. Ага, наконец-то Маус решила заглянуть в мамину спальню.

Шаги приближались. Я пряталась за длинным халатом. Если она откроет шкаф, но не увидит меня, побегу.

Дверцу открыли. Я выглянула из-под халата и увидела ноги. Но это были не ноги Маус. Они были гораздо больше!

Некто стал передвигать вешалки с одеждой. Халат, за которым я пряталась, качало. Внезапно раздался ужасный крик. И, кажется, кричала я!

– Шейла Тубман! – взвизгнула миссис Эллис. – Ты меня до смерти напугала!

Я пыталась что-то сказать, но не могла. Меня трясло. Миссис Эллис помогла мне вылезти.

– Что ты делала в шкафу?

– Не знаю, – пролепетала я.

– А ты подумай. Я подожду.

– Ну… понимаете… – забормотала я.

Тут в комнату влетели Маус, Джейн и Сандра.

– Привет, мам, – сказала Маус.

– Маус! Что тут творится? – спросила миссис Эллис.

– Ничего такого, в прятки играем.

– Ты же должна быть у Шейлы. Миссис Тубман с ума сходит – ищет вас повсюду.

– Да ты что! – сказала Маус.

Миссис Эллис повернулась ко мне:

– Шейла, быстро звони домой, скажи маме, что ты здесь.

Вечером мистер Эллис заколотил молочную дверцу, а миссис Эллис выставила на крыльцо обычную коробку для молока. Так настал конец пряткам в доме Маус.