Текст книги "Укрощение"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава 14
Наутро в замок прибыла Габи с детьми, и наконец Лайане было с кем поговорить. Кроме того, Габи рассказала Лайане о ссоре Рогана и Северна из-за Бодуина.
– Но мой муж защищал меня? – тихо спросила Лайана.
– О да, миледи. Он велел лорду Северну заткнуться, а лорд Северн сделал все возможное, чтобы заставить моего Бодуина убраться в деревню. Но мой Бодуин никогда не сдастся.
– Нет, – обреченно вздохнула Лайана. – Перегрины никогда не сдаются, не отступают. И даже не смягчаются.
– Это не так миледи, – возразила Габи. – За последнее время лорд Роган очень изменился. Вчера вы переходили мост, а лорд Роган перестал орать на одного из рыцарей и стал наблюдать за вами. Правда-правда!
Слова Габи были бальзамом для Лайаны.
– И он защищал меня перед своим братом?
– О да, миледи.
Лайана не могла наслушаться.
Временами казалось, что она совсем не имеет влияния на Рогана, что он остается тем же человеком, который никак не может запомнить ее имя. Но теперь он помнил. Только сегодня утром он обнял ее, целовал и прошептал ее имя на ухо.
Даже через три недели после приезда Бодуина и Габи Роган и Северн так и не помирились. Наоборот, пропасть между ними с каждой минутой становилась все шире. Они дошли до того, что почти не разговаривали. Лайана пыталась успокоить Рогана, но ничего не вышло. Зато в постели он льнул к ней. Иногда ей казалось, что он хочет получить от нее всю ту ласку, которой был лишен в детстве.
Вечерами, после ужина, иногда он поднимался с ней в солар и слушал, как одна из ее дам играет на лютне и поет. Она стала учить его игре в шахматы, и Роган, поняв, что эта игра основана на почти военной стратегии, довольно быстро усвоил основные правила. Заред часто сидел рядом с ними, и Лайана с удовольствием наблюдала, как он держит моток пряжи, который сматывала в клубки какая-нибудь женщина. Однажды вечером Роган сидел на подоконнике, а Заред устроился рядом на полу. Лайана увидела, как Роган протянул руку и погладил мальчика по голове. Тот улыбнулся и ответил таким обожающим взглядом, что у Лайаны замерло сердце.
С каждым днем ее любовь к мужу становилась сильнее и глубже. Она с самого начала поняла, что люди видят только внешнюю его сторону, а на самом деле в нем кроется много доброты.
Но увидеть это было сложно. Иногда они ссорились так, что крыша, казалось, вот-вот обвалится. Роган отказывался верить, что Лайана годится для чего-то, кроме постельных удовольствий, управления слугами, уборки замка и готовки. Однако сколько бы она ни доказывала ему иное, он не признавал ни ее ума, ни деловых качеств и никогда не извлекал уроков из того, что она делала.
И хотя она прошла его испытание и позже он даже шутил насчет этого, все же пришлось долго добиваться, чтобы он позволил ей помогать судить крестьянские тяжбы. Она напоминала, что обличила воров, но это ничего не меняло. Он решил, что судья из нее никакой, и ни логика, ни здравый смысл на него не действовали.
Тогда Лайана разрыдалась. Роган был не из тех мужчин, которые не выносят женских слез, но терпеть не мог, когда она была мрачной и не желала улыбнуться. Он, похоже, считал, что ее обязанность – всегда быть счастливой и жизнерадостной. Полтора дня Лайана бродила как тень, пока он не смягчился и не разрешил ей сидеть рядом, когда он судит крестьян. Она бросилась ему на шею, поцеловала и… и даже стала щекотать.
Северн вошел в парадный зал как раз в тот момент, когда они катались по полу. Эннен Лайаны сбился, волосы разметались, однако она продолжала щекотать мужа, вызывая все новые взрывы беспомощного хохота. Но ярость Северна немедленно отрезвила обоих.
Северн. Лайана до сих пор поражалась, что деверь способен причинить ей столько горя. Сначала он вроде был на ее стороне. Но когда изменился Роган, Северн тоже стал другим. Теперь он, кажется, ненавидел ее и делал все возможное, чтобы восстановить Рогана против жены. Правда, Роган никогда не говорил Лайане о том, что происходит. Однако Габи всегда и все знала. На ристалище Северн постоянно издевался над братом, утверждая, что тот цепляется за женскую юбку.
И чем больше слышала Лайана о проделках Северна, тем больше заботы и любви обрушивала на мужа. Вечерами она видела, как он расстроен, как терзается неладами в семье, как спорит с собой, стоит ли подняться в солар или удалиться в свою комнату для размышлений.
Эта комната стала причиной их второго скандала. После того как он провел в ней две ночи подряд, Лайана отправилась туда. Она не постучала, не попросила разрешения войти, просто переступила порог, чувствуя, как бешено колотится сердце. Он наорал на нее. Рвал и метал, но во взгляде было что-то подсказавшее ей, что на самом деле он не так уж и рассержен ее вторжением.
– Что это? – спросила она, показывая на стопку бумаг.
Он долго отказывался, но все же показал ей свои эскизы. Лайана ничего не понимала в боевых машинах, однако разбиралась в крестьянских орудиях, а эта конструкция не слишком от них отличалась. Она сумела сделать несколько дельных предложений.
Вечер прошел чудесно: только они вдвоем в маленькой комнатке, согнувшись над бумагами. Несколько раз Роган спрашивал:
– Тебе нравится? Вот так лучше? Да, ты права, это, кажется, может сработать?
И, как всегда, вечер испортил Северн. Распахнул полуоткрытую дверь и встал на пороге, во все глаза уставясь на супругов.
– Я слышал, что она здесь, – тихо сказал он, – но не поверил. Эта комната была священной для Роуленда и нашего отца. А теперь ты впустил сюда женщину! И ради чего? – Он кивнул на эскизы. – Чтобы она объяснила, как строить боевую машину? Или в тебе ничего не осталось от мужчины?
Лайана со злорадным удовольствием заметила, что, уходя, Северн яростно чешется: должно быть, в его одежде опять кишат блохи и вши. Хоть бы заели его заживо!
– Роган… – начала она, оборачиваясь к мужу.
Но он тот уже вскочил, вышел из комнаты и больше не возвратился.
Сердце Лайаны сжималось от боли, когда она видела, как Роган борется с самим собой. Часть его души жаждала нежности и любви, которые предлагала жена, однако и брат ему тоже был дорог. Он тренировался и работал целыми днями, стараясь оставаться главой рода Перегринов, доказать своим людям и особенно брату, что достоин звания их господина. А по вечерам он никогда не расслаблялся, какие бы удовольствия ни доставляла ему Лайана.
Она всеми силами пыталась держать в узде свой гнев на Северна, но это давалось ей с трудом. Она написала письмо мачехе, где спрашивала, не знает ли та богатых наследниц, на которых мог бы жениться Северн. Если она найдет деверю жену, может, он оставит в покое ее и Рогана.
Однако именно третий скандал все изменил и перетянул Рогана на сторону Северна.
Лайана, кипя от ярости, ворвалась в парадный зал, где завтракали братья. Друг с другом они по-прежнему не разговаривали. Лайана была так зла, что у нее едва язык ворочался.
– Твой… брат сегодня утром был в постели с тремя женщинами! – взвизгнула она.
Роган восхищенно уставился на Северна.
– Три? Я имел одновременно не больше четырех. И наутро едва ноги таскал.
– Когда это случилось? – спросил Северн, словно Лайаны тут не было.
– Год назад, на турнире, в…
– Не он! – заорала Лайана. – Заред! Твой младший брат, этот ребенок провел ночь с тремя женщинами!
Мужчины вытаращились на нее с дурацким видом. Похоже, они понятия не имели, что тут дурного.
– Я этого не позволю! Роган, ты должен это прекратить.
К ее полнейшему недоумению, глаза Рогана весело заискрились.
– Да, придется что-то делать!
Лайана в гневе надвинулась на него.
– Не смей издеваться надо мной! Мальчик берет пример с тебя. Он только что не молится на тебя! Считает тебя выше всех и вся и, я уверена, просто тебе подражает.
Северн ухмыльнулся и хлопнул Рогана по плечу.
– Подражает старшему брату, – повторил он смеясь.
И тут Лайана не выдержала:
– По крайней мере Роган старается. А ты! Твоя замужняя любовница живет под одной крышей с твоим младшим братом!
Северн вскочил, перевернув стул.
– Не лезь в мою жизнь! А Заред…
– Мы позаботимся о Зареде, – перебил Роган, вставая.
– Как ты заботишься обо всем другом, включая свою жену? – съязвил Северн, прежде чем выскочить из комнаты.
Роган посмотрел вслед брату и тяжело опустился на стул. Слова Северна расстроили его.
– Ему нужна жена, – вздохнула Лайана.
– Жена? – усмехнулся Роган. – Иоланта выцарапает ей глаза.
Он выглядел таким несчастным, что она попыталась развеселить его.
– Найдем такую, которая смогла бы помериться силами с Иолантой.
– Таких не бывает.
Она нежно погладила его лоб.
– Нет? Я справилась с тобой, а ты сильнее двадцати Севернов и Иолант.
Но шутка вышла неудачной. Глаза Рогана потемнели от гнева.
– Ни одна женщина не возьмет надо мной верх, – выдохнул он.
– Я не хотела… – возразила она, но он резко выпрямился.
– Ни одна женщина не будет править мной или моей семьей. Возвращайся к своему шитью, женщина, там твое место! – бросил он и оставил ее одну. Одну на весь день, весь вечер и всю ночь. Лайана была вне себя от тревоги, убежденная, что он ушел к другой женщине.
– Я убью ее так медленно, что она будет молить о смерти! – кипела Лайана, мечась по комнате.
В полночь она пришла к Габи, вытащила ее из объятий Бодуина и послала на поиски Рогана. Та быстро вернулась и сообщила, что Роган пьет в парадном зале вместе с полудюжиной своих рыцарей.
На душе у Лайаны сразу стало легче. Он так же сильно расстроен их ссорой, как она сама. Больше он не тот мужчина, который игнорировал жену, который не мог отличить ее от десятка других женщин.
Когда она наконец легла в постель, сон ее был некрепок, но все же это был сон.
На рассвете ее разбудил звон стали.
– Роган! – ахнула она, умирая от страха. Накинула первое, что попало под руки, и сбежала вниз.
Еще до рассвета Говарды попытались пробраться в замок Перегринов. Закинули на стены большие крюки и стали взбираться по веревкам.
Прошло столько времени с их последней атаки, и Перегрины были так заняты внутренними сварами, что забыли о бдительности. Настороженность уступила место чувству ложной безопасности.
Двенадцать из двадцати нападающих уже перебрались через стену, прежде чем сонные стражи на парапетах услышали их и подняли тревогу. Двое рыцарей Перегринов умерли, так и не проснувшись.
Роган, лежавший в пьяном ступоре на полу парадного зала, с трудом поднялся. Северн подошел к брату еще до того, как тот сообразил, что происходит.
– Меня тошнит от тебя, – бросил Северн и, швырнув брату меч, выскочил из зала. Но Роган наверстал потерянное время. Если голова и не прояснилась мгновенно, тело помнило долгие часы тренировок. Он пинками поднял своих людей и уже через минуту был во дворе, сражаясь рядом с Северном и Бодуином.
На расправу с Говардами ушло совсем немного времени, но когда Северн собирался прикончить последнего, Роган остановил его.
– Почему? – коротко спросил он. – Что нужно Оливеру Говарду?
– Женщину. Нам было приказано взять ее и увести. – Рыцарь, зная, что его ждет смерть, окинул Рогана дерзким взглядом и нагло усмехнулся. – Сказал, что его младшему брату нужна жена, а из невест Перегринов выходят превосходные жены для Говардов.
Роган вонзил кинжал в сердце негодяя, повернул и продолжал поворачивать, пока Северн не оттащил брата.
– Он мертв. Все они мертвы. Как и четверо наших людей.
Страх сотрясал тело Рогана. Не окажись здесь Северна… будь он сам немного более пьян… не услышь его люди чужих шагов… Они могли бы захватить Лайану!
– Немедленно обыскать замок. Каждую кладовую, каждый гардероб [4]4
В средние века гардеробом называли туалет. В него вешали одежду, поскольку запах мочи отпугивал моль.
[Закрыть], каждый сундук, каждый склад оружия. Я хочу убедиться, что ни один Говард не скрывается в укромном уголке. Идите! – бешено крикнул он собравшимся вокруг рыцарям.
– Наконец-то тебе снова есть дело до Говардов! – прошипел Северн. – Но только из-за нее! Ты подверг всех нас опасности: меня, Зареда, себя! Рискнул тем малым, что у нас осталось, и все из-за нее! И тебе плевать, что четверо наших убиты, а еще дюжину ранили, пока ты валялся пьяный, как свинья. И почему? Потому что, видите ли, поссорился с этой женщиной? Однажды ты уже погубил двух братьев из-за первой жены. Может, смерть остальных Перегринов наконец удовлетворит тебя?
В этот момент вниз по лестнице слетела Лайана. Длинные льняные волосы развевались за спиной, туника то и дело распахивалась, обнажая голые ноги. Подбежав ближе, она бросилась мужу на шею и прильнула к нему всем телом.
– Ты жив! – вскрикнула она, не вытирая катившихся по щекам слез. – Я так боялась за тебя!
На секунду Роган забыл о залитых кровью людях вокруг него, о трясущемся от злости брате и прижал к себе дрожащую жену. Какое счастье, что она здесь и не похищена Говардами!
– Я невредим, – прошептал он, осторожно гладя ее по голове.
Но, случайно подняв глаза, уставился в лицо одного из своих людей, служивших еще его отцу и последовавшего в битву за Роулендом. Он брезгливо кривился. Очевидно, ему было противно видеть, как Перегрин, у ног которого лежат двое мертвецов, воркует с женой, вместо того чтобы мстить врагам.
Последние две недели Роган вполне отчетливо сознавал, что рыцари пока что на его стороне, потому что он ни разу не пропустил тренировок и гонял их по ристалищу. Кроме того, они не видели, как Роган сидит с женой в соларе и слушает пение ее дам. Не видели, как Роган позволяет жене помочь ему начертить боевую машину.
Но теперь, глядя в глаза своих людей, понял, что их преданность пошатнулась. Как они могут идти в бой за человеком, который после ссоры с женой так напивается, что не способен вести их в атаку? Разве он сумеет командовать ими? Недаром в крестьянской пьесе говорилось, что он «укрощен», что жена надела на него ошейник и водит на поводке! В то время история показалась ему слишком абсурдной, но теперь он понял, что это чистая правда.
Придется покрепче взять власть в свои руки, прежде чем он окончательно потеряет уважение своих людей.
Роган резко отстранился и оттолкнул Лайану.
– Возвращайся в дом, женщина, где тебе место!
Лайана поняла, как смущен Роган, но гордо распрямила плечи.
– Я помогу. Сколько здесь раненых? – Она повернулась к рыцарям, столь пренебрежительно наблюдавшим за Роганом: – Отнесите этих людей на кухню. Там теплее. И пошлите…
– Повинуйся мне! – прорычал Роган.
– Но здесь раненые!
И раненые, и здоровые не сводили с него глаз, и Роган понял: теперь или никогда.
– Я женился на тебе из-за твоих денег, – громко объявил он, – а не ради твоей красоты или советов.
Лайана отшатнулась, как от удара в живот. Хотела что-то ответить, но горло стиснула судорогой. Мужские смешки больно ранили. Еще бы! Наконец-то этой бабе указали ее место!
Она медленно повернулась и направилась в замок. Роган едва не рванулся за ней, но сумел сдержаться.
– Берите раненых, – велел он. Сегодня он загладит свою грубость. Может, сделает ей подарок. Она прямо вцепилась в ту куколку с ярмарки, так что, может быть…
– Куда их нести? – спросил Северн. В его глазах снова светилось уважение к брату.
– В парадный зал. И пусть лекарь зашьет им раны. Потом приведите мне тех, кто сегодня стоял на страже.
– Да, братец, – кивнул Северн, положив руку на плечо Рогана. Рука показалась тому тяжелой, как олицетворение долга.
– Он сделал это! – гордо объявил Северн Иоланте. – Я знал, что, когда понадобится, он будет с нами! «Я женился на тебе из-за твоих денег. Не ради твоей красоты или советов»! Именно так он ей и сказал. Теперь она, может быть, перестанет вмешиваться в дела Перегринов!
Ио подняла глаза от пялец. Она уже знала все, что произошло вчера.
– И где провел ночь твой мудрый брат?
– Не знаю, – замялся Северн. – Может, со своими людьми! Ему следовало бы взломать дверь спальни! Эту женщину нужно проучить.
Ио молча наблюдала, с какой яростью чешется Северн. До чего же было хорошо, когда он, хоть и недолго, ходил чистым и умытым!
– Ты почти вернул замок к его прошлому состоянию. Твой брат спит со своими людьми и, насколько я понимаю, так же несчастен, как в прежние времена. Полагаю, теперь он не улыбается?
Северн встал и подошел к окну. Заред утверждал, что Северн ревнует, и теперь он неожиданно задался вопросом, так ли уж это неверно? Вчера Северн победил. Заставил Рогана публично отвергнуть жену, прогнать у всех на глазах. И что он получил в результате? Последние двадцать четыре часа были сущим кошмаром. Он и не представлял, насколько изменился Роган с тех пор, как женился на этой женщине. И вот прежний Роган вернулся во всей его красе. Он свирепствовал на ристалище. Сломал руку недостаточно проворному рыцарю. Раскроил щеку другому. А когда Северн запротестовал, получил такую оплеуху, что оказался на земле.
– Ты права, – вздохнул Северн. – Роган просто рвет и мечет.
Иоланта легко читала его мысли. По природе Северн был добродушен, и это одна из причин, по которым она его любила. Но он, как большинство мужчин, не любил перемен. Он обожал, боготворил своих старших братьев, и на его глазах они умирали один за другим, пока не остался один Роган. И сейчас Северн боялся потерять его.
– Каким образом ты намереваешься их помирить? – спросила Ио, вдевая в иглу золотую нить.
– Помирить? Хочешь, чтобы он часами торчал в соларе? Говарды прикончат нас во сне. Они…
– Роган уморит тебя работой, если не исправишь содеянного тобой.
Он открыл было рот, чтобы запротестовать, но сжал губы и вновь уселся.
– Полагаю, она не так уж плоха, – подумав, заметил он. – И может, это место действительно нуждалось в небольшой уборке… то есть в большой, но она не должна была… – Он осекся, не зная, что еще сказать. – Она не должна была забирать его целиком! – выпалил он наконец.
– Она любит его, – напомнила Ио. – Самое страшное, что может случиться с женщиной.
Она глянула на Северна с любовью и нежностью, но тот ничего не заметил. Иоланта восхищалась этой бледной, некрасивой Лайаной, сумевшей добиться того, что ей самой не удалось.
– Пошли Лайане приглашение на ужин от имени Рогана и пошли Рогану приглашение от имени Лайаны.
Северн яростно почесал плечо.
– Как по-твоему, она прикажет постирать мою одежду?
– Наверняка, если вернешь ей Рогана.
– Я подумаю, – тихо выдавил Северн. – Если Роган окончательно озвереет, я подумаю.
– Неужели он считает, что так легко может заполучить меня? – спросила Лайана у Габи. Они были одни в соларе. Лайана отослала остальных женщин. – Воображает, что единственное приглашение от него заставит меня приползти к нему на коленях?
– Но, миледи, – умоляюще пробормотала Габи, – иногда люди говорят совсем не то, что думают, а ведь прошла уже целая неделя. Бодуин говорит, что Роган стал просто невыносим. Сам не спит и не дает роздыха своим людям. Удвоил стражу на стенах замка. И если кто-то из охраны осмелится хотя бы на миг закрыть глаза, быть ему поротым.
– Какое мне до этого дело? Он получил мои деньги, что ему еще нужно?
Глубокая душевная рана, которую он ей нанес, не зажила за последнюю неделю. Она лгала себе, воображая, что небезразлична ему. Он женился на деньгах и теперь вовсе не обязан терпеть ее. Она не должна вставать между ним и крестьянами. Не станет приставать к нему, прося разрешения присутствовать на суде. Может, стоит забрать служанок и уехать в другой замок, которым он владел. Или… или скрыться в одном из поместий, данном ей в приданое, если муж позволит Лайане жить на доходы с него.
– Вы хотите отказаться от приглашения? – спросила Габи.
– Я соберу мешок с золотыми блюдами и велю поставить его на свой стул. Это удовлетворит его. Тогда ему не придется взирать на мое уродство.
– Но, миледи, я уверена, что он не…
Габи продолжала трещать, но Лайана уже не слушала. Мысль о золоте и собственной некрасивости дала ей идею.
– Приведи кузнеца.
– Миледи…
– Пришли кузнеца. У меня для него работа.
– Если объясните, в чем дело, я…
– Нет, это моя тайна.
Но Габи не сдавалась:
– Вы собираетесь принять приглашение?
– О да. Я приму предложение мужа, и он получит мое золото. При этом ему не придется смотреть на мое ничем не примечательное лицо.
Габи по-прежнему не двинулась с места.
– Иногда лучше забыть и простить, чем продолжать наносить друг другу раны. Брак – это…
– Мой брак основан на золоте и больше ни на чем. А теперь иди!
– Да, миледи, – покорно кивнула Габи и вышла из солара.
Три часа спустя Лайана одевалась к ужину. Джойс помогала ей, поскольку Лайана не хотела выдерживать неодобрительные реплики Габи.
Впрочем, и неодобрения Леди она тоже не желала. Поднимаясь в солар, она увидела, что дверь Леди не заперта и чуть приоткрыта. Она вспомнила, что Леди всегда обещала быть на месте в случае, если понадобится ей, и не нарушила слова. Когда их с Роганом брак оказался под угрозой, дверь открылась.
Но сегодня Лайана не хотела говорить с Леди. Не хотела, чтобы ее отговорили от того, что она собиралась сделать. Обида была слишком глубока и слишком свежа, чтобы одуматься и попытаться помириться с мужем. Если она простит его, что он выкинет в следующий раз? Будет ежедневно унижать ее и ожидать, что она простит ему все.
Поэтому Лайана проигнорировала безмолвное приглашение Леди.
– Проваливай отсюда! – прорычал Роган Северну. Они сидели в одной из комнат над кухней, комнате, которая когда-то принадлежала Тьюзди. Здесь уже было грязно, поскольку никто не убирал целую неделю. Большая крыса грызла кость в темном углу.
– Я просто подумал, что неплохо бы тебе надеть что-то менее вонючее. Да и побриться заодно.
– Зачем? – злобно осведомился Роган. – Чтобы поужинать с женщиной? Ты был прав. До того как она появилась здесь и стала во все вмешиваться, жизнь была куда лучше. Пожалуй, отошлю ее в Бивен.
– И сколько человек должны будут охранять ее? Говарды будут…
– По мне, так пусть Говарды получат ее! – выпалил Роган, но тут же поморщился. Будь проклята эта стерва! Он пытался увидеться с ней, но она заперла дверь спальни. Его первым порывом было взломать дверь и показать ей, кто хозяин в доме, но потом он почувствовал себя полным дураком из-за того, что вообще пришел сюда. Пусть сидит за запертой дверью, ему все равно. Он сказал правду, объявив, что женился на ней ради денег.
Но за прошлую неделю он… он многое вспомнил. Вспомнил смех, вспомнил, как она обнимала его, визжа от радости, вспомнил ее советы и предложения, теплое, податливое тело по ночам. Вспомнил, что она для него сделала: музыка, хорошая еда, идеальная чистота во дворе и замке. Вспомнил тот день на ярмарке. Вспомнил, как держал ее руку. Вспомнил, как Габи мыла ей волосы.
– С каких это пор тебе не все равно, оденусь я к ужину со своей женой или нет? – бросил он Северну.
– С тех пор, как два дня назад в моем хлебе было полно песка, и Ио почему-то становится ко мне все холоднее.
– Отошли ее назад к мужу, а я отошлю… – Он едва смог выговорить ее имя. – Я отошлю Лайану прочь…
– Возможно, так будет лучше для нас обоих. Во всяком случае, спокойнее. И нечего будет волноваться о том, что Говарды похитят наших женщин. Но с другой стороны, мужчины жалуются насчет хлеба. Может быть…
Он многозначительно помолчал.
Роган глянул на темно-зеленую бархатную тунику, которую все еще держал Северн. Вероятно, послав ему приглашение, она хочет извиниться за запертые двери, песок в хлебе и крыс в комнатах. А если она готова извиниться, может, и он готов простить ее.
Лайана выждала, пока все люди Рогана рассядутся в парадном зале, а братья Перегрины устроятся за высоким столом. Джойс опустила вуаль на лицо госпожи.
– Вы уверены, миледи? – мрачно спросила она, поджав губы.
– Более чем уверена, – кивнула Лайана, откинув плечи.
Все мужчины и несколько присутствующих в зале женщин при виде Лайаны дружно замолчали. Джойс несла ее длинный, отделанный мехом шлейф. Лицо Лайаны было закрыто доходившей до пояса вуалью.
Медленно, торжественно она прошествовала к высокому столу и встала в ожидании, пока Северн не ткнул локтем Рогана. Тот поднялся и отодвинул для нее стул. Собравшиеся по-прежнему молчали, не сводя глаз с господина и госпожи.
Лайана неторопливо взялась за края вуали и подняла тонкую ткань. Обедающие дружно охнули. С эннена Лайаны свисали на длинных веревочках монеты: золотые, серебряные, медные. В каждой была проделана дырочка, в которую и продевалась веревка.
Под изумленными взглядами толпы Лайана вынула из кармана ножницы и отрезала серебряную монету.
– Этого достаточно, чтобы заплатить за вино, милорд? – осведомилась она и отрезала еще монету, на этот раз золотую. Надеюсь, это покроет стоимость говядины?
Роган смотрел на нее во все глаза.
– Не стоит смотреть на меня так испуганно, милорд, – громко заметила Лайана. – Я ем совсем немного, так что вам не придется долго терпеть мое уродство. Уверена, что вид денег нравится вам гораздо больше, чем мое невыразительное лицо.
Роган, не говоря ни слова, встал и вышел из зала.
Заред повернулся к позеленевшему Северну, выглядевшему так, словно его сейчас стошнит.
– Лучше ешь сейчас, братец. Завтра, вполне возможно, в нашем хлебе вместо песка появятся камни. А Роган загонит тебя в могилу на ристалище, – жизнерадостно объявил он. – Ты умно сделал, не дав Лайане вмешаться в нашу жизнь.
Лайана со всей грацией и достоинством, на которые была способна, тоже покинула зал.
