Текст книги "Незнакомка"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
И река вдруг сама ответила на этот вопрос: не став дожидаться, пока исчезнет узкая перемычка, вода бурно устремилась в ров с обоих концов. Насыщенная влагой земля разом осела, люди еле успели отпрыгнуть, прежде чем огромный кусок берега обрушился в стремительный поток. Земля расходилась толстыми черными пластами, они сползали в реку, постепенно размываясь и безвозвратно исчезая в мутных водах. Вода катилась по земле, как поток бурлящей лавы.
– Смотрите! – прокричал Уэс, перекрывая шум дождя и обвала. Он показывал рукой на другую сторону реки.
Все разом повернули головы. Они были настолько зачарованы зрелищем обрушивающегося берега, что, казалось, совсем забыли, для чего все это затеяли. Река получила дополнительное пространство, раньше занятое землей Николь, и сразу же отступила. Край табачного поля, прежде скрытый под водой, обнажился. Прожорливая река успела поглотить только самые крайние ряды табака, а те, что лежали дальше, были невредимы, и теперь им ничто не угрожало.
– Ура! – раздался победный клич Николь.
Внезапно всех покинула усталость, на смену ей пришло ликование. Они не покладая рук трудились всю ночь и победили. Люди кидали в воздух лопаты, срывали с голов насквозь промокшие шляпы. Исаак потянул за руку Люка, и они вместе исполнили в скользкой грязи огненную жигу.
– Мы это сделали! – вопил Уэс, заглушая шум дождя. Он схватил Николь за талию и подбросил в воздух, потом поймал и перебросил Клею, как мешок с зерном.
– Это сделала ты! – засмеялся Клей, ловя Николь. – Это сделала ты – моя красавица, моя драгоценная жена. – Он прижал ее к себе и жадно поцеловал в губы.
На мгновение Николь забыла обо всем – она вернула ему поцелуй со всей страстью любви. Ее тело изголодалось, а он был той пищей, которой оно жаждало.
– Эй, с этим пока лучше повременить, – остановил их Уэс и хлопнул Клея по спине.
Мужчины с любопытством поглядывали на них.
Николь подняла глаза на Клея, чувствуя, что струи дождя смешиваются с текущими по щекам слезами.
Клей неохотно опустил ее на землю и отпрянул, словно боясь обжечься, но глаза его тянулись к ее глазам. Николь видела в его взгляде вопрос.
– Идемте есть! – крикнул Уэс. – Надеюсь, женщины не подвели. Я готов съесть быка.
Николь отвернулась от Клея, ощутив при этом, что впервые за долгие годы ее тело наполняется жизнью.
– Там же Мэгги. На нее можно положиться.
Уэс усмехнулся, обнял ее за талию и повел к мельнице. Доски, положенные на козлы, ломились под тяжестью еды, которой хватило бы на добрую сотню человек. Там был хлеб, ароматный и еще горячий. Стояли горшочки с маслом. Мэгги и Дженни устроили настоящий пир: рагу из черепашьего мяса, жареная осетрина, устрицы, крабы, окорок, индейка, утка, говядина. На десерт были восемь пирогов, четыре торта. На столах возвышались бутылки с тремя сортами вина и пивом, стояли кувшины с молоком и чайники.
Николь сидела в стороне от Клея, укрывшись в полутьме за жерновами. Клей назвал ее женой, и на миг она действительно почувствовала себя ею. Теперь ей казалось, что прошло уже много лет с тех пор, как распался их брак, и она даже сомневалась, было ли это на самом деле. Может быть, только те два коротких дня у Бейксов она на самом деле была его женой.
– Устала?
Она взглянула на Клея. Он снял мокрую рубашку, на шее у него висело полотенце. Он казался одиноким и подавленным, и Николь до боли захотелось обнять и утешить его.
– Я сяду с тобой. Ты не возражаешь?
Она молча покачала головой. В этом углу они были почти скрыты от чужих глаз, все равно что одни.
– Ты почти ничего не ешь, – тихо сказал Клей, указав подбородком на ее нетронутую тарелку. – Может быть, тебе надо хорошенько поразмяться для аппетита? – В его глазах вспыхнул огонек.
Она попыталась улыбнуться, но близость Клея вселяла в нее беспокойство.
Он взял с ее тарелки кусок ветчины и съел его.
– Мэгги и Дженни превзошли себя. Наверное, они израсходовали все припасы. Это было очень великодушно с твоей стороны.
Глаза Клея потемнели.
– Неужели мы должны говорить друг с другом, как чужие? Николь, я не заслуживаю того, что ты для меня сегодня сделала. Нет, – возразил он, когда она попыталась вставить слово, – дай мне закончить. Дженни сказала, что я погряз в жалости к себе, и она была права. Сегодня ночью у меня было достаточно времени для размышления, и, кажется, я понял, что жизнь – это то, что ты сам из нее делаешь. Как-то раз ты сказала, что я не умею ставить цель и добиваться желаемого. Я хотел всего и думал, будто могу получить все – стоит только попросить. И, наверное, я оказался слишком слаб для того, чтобы достойно встретить невзгоды.
Николь коснулась его руки.
– Я не считаю тебя слабым человеком.
– Ты не знаешь меня так, как знаю себя я сам. Я причинил тебе так много зла, хотя… – Клей не смог закончить фразы. Спустя несколько мгновений он снова заговорил глухим голосом:
– Ты возвратила мне надежду, которую я давно утратил. – Он положил ладонь на ее руку. – Обещаю, что больше никогда не предам тебя, я говорю не только о табаке, а о всей своей жизни.
Клей опустил глаза, посмотрел на свою руку, погладил пальцы Николь.
– Никогда не думал, что такое возможно, но я люблю тебя еще больше, чем прежде.
Николь не могла выговорить ни слова, в горле стоял ком. Он посмотрел ей в глаза.
– У меня нет слов, чтобы выразить то, что я сейчас чувствую, и нет слов, чтобы выразить, как я тебе благодарен. – Внезапно он замолчал. – Прощай, – шепнул он и ушел прежде, чем она успела его остановить.
Клей поспешно покинул мельницу, забыв рубашку. Он не слышал голосов, окликавших его.
Он не сразу обратил внимание на то, что ливень превратился в мелкий дождь. В утреннем свете было ясно видно, как изменилось все вокруг. Там, где раньше пшеничное поле полого спускалось к воде, теперь был высокий обрыв. Река успокоилась, словно насытившийся зверь.
Причал остался цел. Клей сел в лодку и переправился через реку, которая стала заметно шире. Он медленно побрел к дому. Ему казалось, что он только что пробудился от долгой спячки. В ушах его звучал обвиняющий голос Джеймса, потрясенного тем, что стало с его прекрасной землей.
Клей новым взглядом окинул дом и увидел, как он грязен и запущен. Он перешагнул лужу на паркете.
Бианка не спала. Она стояла на нижней ступеньке лестницы в широком капоте из бледно-голубого шелка с высокой талией и пышной отделкой из разноцветных перьев по воротнику, манжетам и подолу.
– Наконец-то! Тебя опять всю ночь не было дома. Клей саркастически усмехнулся.
– Не хочешь ли ты сказать, что скучала по мне? Ответ он прочел в ее глазах.
– Где люди и почему на столе нет завтрака?
– Я думал, ты беспокоишься обо мне, а оказывается, о еде.
– Я жду ответа. Где завтрак?
– Как раз сейчас все завтракают на мельнице у Николь.
– У Николь! Опять эта потаскушка. Так вот где ты был. Мне следовало бы догадаться, что ты никогда не откажешься от своих омерзительных животных желаний. Чем же она соблазнила тебя на этот раз? Что она обо мне говорила?
– Слава Богу, твоего имени никто не упомянул. – Он с отвращением отвернулся и стал подниматься по лестнице.
– Ну что ж, хоть этому она научилась, – самодовольно заявила Бианка. – Она достаточно сообразительна, чтобы понимать: я вижу ее насквозь. А вы все слишком слепы, чтобы разобраться в этой грязной маленькой лгунье.
Лицо Клея исказила ярость. Он повернулся и, перепрыгнув сразу четыре ступеньки, оказался внизу. Схватив Бианку за ворот капота, он ударил ее спиной о стену.
– Еще одно слово, и я размозжу твою голову о стену. Ты недостойна даже произносить ее имени. Ты сама – грязная лгунья. Ты, которая не сделала никому ничего хорошего за всю свою жизнь, еще смеешь в чем-то обвинять самую честную и добрую женщину в мире. Прошлой ночью Николь пожертвовала своей землей, чтобы спасти мою. Вот где я был всю ночь. Я работал вместе с ней и другими людьми, которым известно, что такое доброта и благородство. – Он снова ударил ее о стену. – А ты все время использовала меня. Так вот, с нынешнего дня ты здесь не хозяйка. Я буду всем распоряжаться сам.
Бианка еле дышала. Он так сжимал ей руки, что кровь в жилах остановилась, толстые щеки побелели и тряслись от страха.
– Ты не имеешь права с ней встречаться, – с трудом прохрипела она. – Я твоя жена, а этот дом мой.
– Жена! – бросил он с горечью. – Хотя за все, что я сделал, я, наверное, не заслужил ничего другого. – Он отпустил ее и отступил на шаг. – Посмотри на себя! Разве кто-нибудь может тебя любить, если ты сама себя не любишь. – Он быстро поднялся по лестнице в свою спальню, не раздеваясь, бросился на постель и тут же заснул.
Бианка все еще стояла на месте, застыв, как мраморное изваяние. Что он имел в виду, когда сказал, что она себя не любит? Она принадлежит к древнему английскому роду. Как она может не гордиться собой?
Пустой желудок давал о себе знать. Она лениво вышла из дому и отправилась на кухню, но что ей было делать с мукой, овощами и прочими несъедобными вещами? Голод мучил ее все сильнее, но она так и не нашла никакой готовой еды. Со слезами на глазах она вышла в сад.
В дальнем углу была небольшая беседка, укрывшаяся под ветвями двух огромных магнолий. Бианка тяжело опустилась на подушку, но почувствовав, что та мокрая, начала было приподниматься, потом вдруг раздумала. Что толку? Туалет все равно безнадежно испорчен. Она теребила мокрые перья отделки, и по ее лицу бежали слезы.
– Могу я вас потревожить? – раздался негромкий голос. Бианка подняла голову.
– Жерар! – выдохнула она, и слезы из ее глаз полились с удвоенной силой.
– Вы плачете, – произнес он с сочувствием. Он хотел сесть, но вовремя заметил, что подушки совсем мокрые. Он перебросил одну из них через перила и промокнул носовым платком – не шелковым платком Адели, а другим – воду на деревянном сиденье. – Что с вами? Мне кажется, вам сейчас очень нужен друг.
Бианка закрыла лицо руками.
– Друг! У меня нет друзей. В этой ужасной стране меня все ненавидят. Сегодня утром он сказал мне, что я не люблю даже себя.
Жерар протянул руку и коснулся не совсем чистых волос Бианки.
– Разве вы не понимаете, что он может сказать что угодно, лишь бы оскорбить вас? Он хочет заполучить Николь. Она его приворожила, и он пойдет на все, чтобы избавиться от вас и обладать ею.
Бианка подняла на него красные глаза, еле видные из-за оплывших щек.
– Как же он может ею обладать? Он мой муж. Жерар снисходительно, как ребенку, улыбнулся ей.
– Вы слишком нежны и ранимы. И совсем не искушены в житейских делах. Он сказал вам, где был нынешней ночью?
– Он говорил что-то о потопе и что Николь спасала его землю.
– Конечно, она спасала его землю, потому что надеется, что когда-нибудь эта земля станет принадлежать ей. Она делает вид, будто принесла великую жертву, но на самом деле заботится только о том, чтобы у Армстронга прибавилось плодородной земли – ведь все это будет ее.
– Но как же так? Он не может бросить меня. Он женился на мне при свидетелях.
Жерар похлопал ее по руке.
– Вы – настоящая леди и даже не можете вообразить всего вероломства этой пары. Вы тоже сыграли с ними маленькую шутку, но то было совсем другое дело. Даже похищение Николь не причинило никому настоящего вреда. Но их планы далеко не невинны.
– Что вы имеете в виду? Развод? Жерар на минуту умолк.
– Как бы я хотел, чтобы речь шла о разводе. Они замышляют… убийство.
Бианка уставилась на него с раскрытым ртом. Она никак не могла понять, о каком убийстве он говорит, и в голове у нее возникла соблазнительная картина – Николь, летящая с высокого обрыва. Жизнь сразу стала бы намного легче. Но зачем Клею убивать Николь? Не скоро до нее дошло, что именно имеет в виду Жерар.
– Меня? – прошептала она в ужасе. – Они хотят убить меня?
Жерар крепко сжал ее руку.
– Боюсь, я столь же наивен, как и вы. Я долго не мог понять, в чем дело. Почему Николь добровольно жертвует своей землей? Всю ночь эти варвары не давали мне спать, и я наконец догадался. Она лелеет надежду вскоре стать хозяйкой всей плантации.
– Но убийство! – не верила своим ушам Бианка. – Должно быть, вы ошибаетесь.
– Скажите, Армстронг когда-нибудь угрожал вам? Может быть, пытался ударить?
– Да, этим утром. Он ударил меня о стену так, что я едва осталась жива.
– Вот о том я и говорю. Он грубый, несдержанный человек. В один прекрасный день вы пойдете по лестнице, споткнетесь о незаметную веревочку и упадете.
– Нет! – прохрипела Бианка, хватаясь рукой за горло.
– Да! Самого Армстронга, конечно, не случится дома, когда это произойдет. А потом все, что ему потребуется сделать, это убрать веревку и разыграть роль скорбящего мужа. А вы в это время будете покоиться в гробу.
Глаза Бланки стали совсем дикими.
– Этого не случится! Я должна это предотвратить.
– Да, вы должны быть очень осторожны. Я прошу вас об этом не только ради вас самой, но и ради себя. – Он опустил глаза.
– Ради вас?
Он взял ее руку, сжал в ладонях.
– Вы будете считать меня дерзким и невоспитанным… Нет, я не могу вам сказать…
– Пожалуйста, – взмолилась она, – вы же называли себя моим другом. Вы можете поделиться со мной всеми вашими мыслями.
Жерар взглянул на пол и решил, что там слишком мокро, чтобы становиться на колени, тем более в шелковых чулках.
– Я… я люблю вас, – воскликнул он с отчаянием в голосе. – Но как я могу питать какие-либо надежды на взаимность? Мы встречались всего один раз, но с тех пор я не знаю покоя. Каждая моя мысль – о вас. Пожалуйста, не смейтесь надо мной.
Бианка уставилась на него в полном изумлении. Еще ни разу мужчина не признавался ей в любви. Когда Клейтон делал ей предложение, он казался отчужденным, как будто мысли его витали где-то далеко. От взгляда Жерара у нее участилось дыхание. Он действительно любит ее, в этом не может быть сомнений. Она тоже несколько раз думала о нем после их первой встречи, но лишь как о единственном понимающем ее человеке, как о друге. Теперь Жерар представился ей в новом свете. Она чувствовала, что могла бы его полюбить. Да, она могла бы полюбить мужчину с такими утонченными манерами.
– Я вовсе не смеюсь над вами, – проговорила она.
– Так я могу надеяться? Я не прошу многого, мне нужно лишь изредка видеть вас.
– Конечно, – шепнула Бианка, все еще озадаченная его признанием.
Он встал и поправил шейный платок.
– Теперь я должен идти, но я не уйду прежде, чем вы мне не пообещаете, что будете очень осторожны. Если хоть один волосок упадет с вашей прелестной головки, я этого не переживу. – Он улыбнулся, потом бросил взгляд на перила. – Не соблаговолите ли принять этот скромный дар? – Он протянул Бианке пятифунтовую коробку французского шоколада, которой расплатилась с ним дочь фермера за платье Николь.
Бианка чуть не вырвала коробку у него из рук.
– Я еще не ела, – пробормотала она. – Сегодня утром он не дал мне поесть. – Она мигом развязала ленточку, бросила ее на землю, и не успел Жерар глазом моргнуть, как она проглотила штук пять конфет.
– Ах, Боже, что вы обо мне подумаете? – с набитым ртом пробормотала Бианка. Губы ее были перемазаны шоколадом.
– Я не могу думать ни о чем, кроме того, что люблю вас, – пролепетал еще не оправившийся от удивления Жерар. – Может быть, вам трудно поверить, но я люблю вас такой, какая вы есть. Я не хочу, чтобы вы были другой. Вы прекрасная пышная женщина, полная жизни. Мне не нужны тощие плоские девчонки. Я восхищаюсь вами.
Бианка взглянула на него с тем же выражением, с каким только что смотрела на шоколад.
Жерар улыбнулся.
– Когда я увижу вас снова? Давайте встретимся через три дня в полдень и устроим пикник.
– О да, я буду очень рада.
Он низко поклонился, поцеловал ей руку, заметив при этом, что она не отрывает глаз от коробки. Потом спрятался за дерево и, увидев, что она уплела всю коробку за несколько минут, улыбнулся своим мыслям и отправился в обратный путь на мельницу.
Три дня спустя Жерар сидел напротив Бианки в уединенном уголке плантации. Между ними на скатерти громоздились остатки пиршества. Дженни пришлось стряпать все утро. Жерар нахмурился, вспомнив, что она сначала отказалась выполнить его приказ, и потребовалось вмешательство Николь. Жерар выходил из себя, когда женщины проявляли непослушание.
– Он хочет уморить меня голодом, – говорила Бианка, набив рот миндальным печеньем. – Сегодня утром на завтрак мне дали только два яйца всмятку и две галеты. И он не разрешил мне заказывать новые платья. Не знаю, о чем он думает. Эти американцы даже не умеют шить. Платья постоянно расползаются по швам.
Жерар с интересом наблюдал за тем, как Бианка с невообразимой скоростью поглощает неимоверное количество пищи.
– Скажите мне, – тихо проговорил он, – были ли вы осторожны? Вы следили за мужем?
Этих слов было достаточно, чтобы она отложила вилку и закрыла лицо руками.
– Он ненавидит меня. Я непрерывно вижу проявления его ненависти. С того ливня он сильно изменился. Он не дает мне есть. Он нанял женщин убирать в доме, но они не подчиняются моим приказам. Все ведут себя так, словно не признают меня за хозяйку.
Жерар развернул крошечное пирожное с шоколадной глазурью и вложил его в руку Бианке. В ее глазах сквозь слезы блеснула радость.
– Если плантацией будем владеть мы с вами, все будет по-другому.
– Мы? Но это же невозможно. – Она уже съела пирожное и теперь с вожделением смотрела, как Жерар снимает обертку со следующего.
– Если бы Армстронг умер, вы унаследовали бы его собственность.
– Но этот человек здоров как бык. Я уже стала надеяться, что он, возможно, умрет от пьянства, но после того ливня он не прикасается к спиртному.
– Но кто об этом знает? Зато все знают, что он пьет уже целый год. С ним может приключиться все что угодно.
Бианка облокотилась на подушку и окинула взглядом оставшуюся еду. Бросать было жалко, но она не могла больше проглотить ни крошки.
– Я же говорю вам, он больше не пьет, – рассеянно повторила она.
Жерар даже скрипнул зубами от такой беспросветной тупости.
– А вам не кажется, что мы могли бы ему помочь?
Бианка медленно подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Я что-то не понимаю.
– Клейтон Армстронг – негодяй. Он обманом заманил вас сюда, в эту дикую страну. Он отвратительно обращается с вами.
– Да, – прошептала Бианка, – да.
– Если есть на свете справедливость, это не должно продолжаться. Вы – его жена, но он изменяет вам, он лишил вас всех прав хозяйки и морит вас голодом!
– Да, – прошептала Бианка, поглаживая огромный живот. – Вы правы во всем, но что я могу сделать?
– Избавиться от него! – Он улыбнулся, заметив, что она остолбенела от удивления. – Да, я говорю именно об этом. – Он склонился над грязными тарелками и протянул к ней руки. – Вы не должны давать себя в обиду. Вы так очаровательны и невинны, поэтому не представляете себе, что на карту поставлена ваша жизнь. Неужели вы думаете, что такой человек, как Клейтон Армстронг, остановится перед убийством?
Бианка подняла руку, словно защищаясь.
– А что ему остается делать? Ему нужна Николь, а вы ему мешаете. Он уже заговаривал с вами о разводе? Она отрицательно покачала головой.
– Но будьте готовы к этому. А вы дадите ему развод? Она опять покачала головой.
– Тогда он может найти другой способ избавиться от неугодной жены.
– Нет, – прошептала Бианка. – Я вам не верю. – Она попыталась подняться, но снова неуклюже плюхнулась на подушку.
Жерар протянул ей обе руки и кое-как оторвал от земли.
От напряжения у него задрожали колени.
– Подумайте о том, что я вам сказал. Одному из вас придется покинуть этот мир. Либо ему, либо вам.
Бианка повернулась.
– Мне пора.
Ее ум находился в полном смятении от ужасных предположений Жерара. Перед тем как войти в дом, она внимательно осмотрела двери, чтобы убедиться, что за ними никто не прячется. По лестнице она поднималась чуть ли не на четвереньках, выискивая предательски натянутую веревку.
А неделю спустя Клей действительно заговорил о разводе. Бианка плохо себя чувствовала и совсем ослабела от недостатка пищи и отдыха. Клей приказал посадить ее на строгую диету, и она почти не спала по ночам, потому что ей непрестанно мерещился занесенный над ней кинжал, а в ушах стоял крик Клея: «Либо ты, либо я!»
Когда он на самом деле произнес слово «развод», ее ночные кошмары словно воплотились в явь. Она сидела в столовой, которую Клей велел восстановить в прежнем виде. Это выглядело так, словно он уже уничтожает все следы ее пребывания в этом доме.
– Послушай, Бианка, – спокойно говорил Клей, – что мы можем предложить друг другу? Я уверен, что я тебе так же безразличен, как и ты мне.
Бианка упрямо замотала головой.
– Просто тебе нужна Николь, и ты собираешься выгнать меня на улицу, чтобы я тебе не мешала. Вы с ней уже давно это придумали.
– Это самое нелепое, что мне приходилось слышать за всю жизнь. – Клей пытался держать себя в руках. – Ты заставила меня на себе жениться с помощью подлой лжи. – Его глаза прищурились. – Ты лгала, что носишь под сердцем моего ребенка.
У Бианки перехватило дыхание, она вцепилась рукой в складки жира на горле.
Клей отвернулся к окну. Он лишь недавно узнал об Оливере Гоуторне. Этот человек совершенно разорился, а двое его сыновей умерли от тифа. Доведенный до отчаяния, он пришел к Клею, надеясь выманить у него денег, и все ему рассказал. Клей сообщил ему, что Бианка потеряла ребенка, и выгнал вон.
– Ты ненавидишь меня, – прошептала Бианка побелевшими губами.
– Нет, – спокойно возразил Клейтон. – Уже нет. Все, чего я хочу, чтобы мы освободились друг от друга. Я стану присылать тебе деньги, и ты ни в чем не будешь нуждаться.
– Как я могу в это поверить? Не думай, что я настолько глупа. Я знаю, что все твои доходы поглощает твое же хозяйство. Это только кажется, будто ты богат. Ты не сможешь поддерживать плантацию и посылать мне деньги. Он резко повернулся к ней с потемневшими от гнева глазами.
– Нет, ты не глупа, просто невероятно эгоистична. Неужели ты не понимаешь, как сильно я хочу от тебя избавиться? Разве ты не видишь, что ты мне отвратительна? Я готов продать плантацию с молотка, только бы не видеть этой жирной физиономии, которую ты называешь лицом. – Он открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но замолчал и быстро вышел из комнаты.
Бианка долю неподвижно сидела на диване. Она не позволит себе думать обо всех мерзостях, сказанных Клеем, она станет думать о Жераре. Как хорошо было бы жить с ним в Эрандел Холле. Она – хозяйка усадьбы, надзирает за кухней, составляет меню, а он в это время занимается своими мужскими делами. Вечером он возвращается домой, и они чинно садятся за стол. Потом он целует ей руку перед сном.
Она огляделась вокруг и вспомнила, какой очаровательной была эта комната совсем недавно. Теперь она стала голой и некрасивой. Жерар не мешал бы ей заниматься обстановкой дома. Да, Жерар ее любит. Он ее любит такой, как она есть.
Она тяжело поднялась с дивана. Надо срочно увидеться с ним. Теперь у нее нет выбора. Жерар прав: Клей пойдет на все, лишь бы от нее избавиться.
