Текст книги "Мифы и личностные изменения. Путь к блаженству"

Автор книги: Джозеф Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5. Личный миф

Юнг: Каким мифом я живу?

В течение долгих лет я рассуждал о мифологии в довольно абстрактной манере – какая мифология бытовала здесь, какая мифология сформировалась там. Теперь, похоже, настало время принять вызов и порассуждать о том, какая мифология подошла бы вам и мне. Итак, речь идет о том, чтобы прожить свои собственный, личный миф – найти его, понять, что он собой представляет, и позволить ему вести вас по жизни – эта мысль впервые посетила меня, когда я прочел автобиографию Юнга «Воспоминания, сны, размышления». В одном ее фрагменте он рассказывает о личном кризисе, который ему довелось пережить.

В 1911-1912 годах Юнг работал над своей выдающейся книгой «Символы трансформации». В то время он был крайне огорчен, осознав, насколько его предыдущая работа строилась на поверхностном представлении о психологии пациентов, страдавших тяжелым психозом, с которыми ему довелось тогда иметь дело. Он начал карьеру в клинике Бургхольцли в Цюрихе, под руководством Югена Брюлера. Именно Брюлер ввел термин «шизофрения», и значительное количество его пациентов действительно были шизофрениками.

Проработав там какое-то время и защитив под руководством Брюлера докторскую диссертацию, Юнг познакомился с Фрейдом, которого больше всего интересовали невротики. Невротик – это человек, который все еще способен функционировать в окружающем мире, сохраняя достаточно рабочее, сознательное состояние, чтобы жить в нем, пусть и мучаясь от неадекватных взаимоотношений с собственным подсознанием. А личность психотика совершенно разрушена. И Юнг, работая с психотиками, довольно близко подошел к пониманию явления, которое можно было бы назвать архетипологией бессознательного воображения.

Он стал изучать труды по сравнительной мифологии: Фробениуса, Бастиана, Фрезера. Он вдруг понял, что образы, которые возникали в душе его пациентов, были абсолютно такими же, как те, что описывались в трудах по сравнительной мифологии и истории религии. Фантазия его пациентов создавала точные параллели с мифологическими сюжетами. Затем Юнг обратил внимание на то, что эти параллели были актуальны не только для психотиков, но и для невротиков и относительно уравновешенных людей.

Это открытие поразило его и вдохновило погрузиться в изучение мифологии. Работа «Символы трансформации», посвященная взаимодействию сознания во сне и мифологическому сознанию видений, послужила причиной того, что Фрейд отказался дальше сотрудничать с Юнгом. Из этой книги стало понятно, что Юнг больше не считал секс началом, центром и концом символической системы подсознания, а регрессивный психоанализ – единственной возможной формой психотерапии. Для Фрейда и его последователей это было равносильно анафеме.

Окончив книгу, Юнг не перестал размышлять на эту тему. «Едва я закончил работать над рукописью, – пишет он в книге «Воспоминания, сны, размышления», – как осознал, что значит жить вместе с мифом, а что – жить без него»⁴¹. Юнг спросил себя, в соответствии с каким мифом живет сам, – и понял, что не знает этого. «Итак, самым естественным образом, я начал изучать свой собственный миф сам на себе, именно это и стало для меня задачей из задач»⁴².

Убежден, что больше не существует одной единственной мифологии, которая годилась бы для всех и каждого в какой-то определенной стране, не говоря уже о западной цивилизации. Я считаю, что устройство общества сейчас преимущественно светское. Оно не утверждает, что законы были даны свыше и должны трактоваться с помощью мифологических понятий. В стародавние времена законы исходили от Бога, были продиктованы Моисею и изложены в разделах Библии – Числа, Второзаконие и Левит. У нас нет ничего подобного. Даже законы физической Вселенной, как я уже упоминал, более чем непостоянны. Мы многого не знаем и постоянно делаем открытия, но не имеем произвольной модели Вселенной, которая могла бы использоваться в течение достаточно продолжительного времени.

В отношении формирования индивидуальной психологии каждого человека мы располагаем такими разнообразными ресурсами и возможностями, что никакая единая мифология не может объяснить личность. В рамках светского общества, представляющего собой нейтральную рамку, внутри которой люди могут самостоятельно выстраивать собственные жизни при условии, что причиняют не слишком много неудобств соседям, каждый из нас полагается на индивидуальный миф, который помогает нам двигаться вперед, о котором мы можем знать, а можем и не догадываться. В этом и заключался смысл вопроса, который сформулировал Юнг: каким мифом живу я?

Не думаю, что рано или поздно возникнет единая мифология для человечества, которая просуществует достаточно долго. Наша общественная жизнь, которая выполняет третью функцию мифа, сейчас организована иначе и, на мой взгляд, эффективнее. Однако я убежден, что в наши дни человек потерял контакт со своим сознанием и областью бессознательного, общаясь с себе подобными.

Именно с помощью мифологических образов сознание получает доступ к подсознанию. В момент, когда ваше сознание по какой-то причине отвергло ваши мифологические образы, вы потеряли контакт с самой глубинной частью собственной личности, а в нем и заключается цель той мифологии, которой мы живем. Нам нужно понять, на какую мифологию мы уже полагаемся, чтобы уверенно пользоваться ею.

Итак, многие живут, полагаясь на мифы, которые ведут их на протяжении всей жизни. У тех, кто живет подобными мифами, не возникает проблем с их идентификацией: это та или иная величайшая религиозная традиция, доставшаяся человеку в наследство. Весьма вероятно, что ее будет достаточно, чтобы вести человека по дороге жизни.

Но в мире есть и другие люди, лишенные подобных дорожных указателей. Таких особенно много среди студентов университетов, профессоров, горожан – тех, кого русские называют «интеллигенция». Для таких людей старые идеи и старые наставления просто не имеют смысла, и когда в их жизни наступает кризис, толку от всего этого мало.

Есть и те, кто считает, что живет в соответствии с определенной системой, но это не так. Они ходят в церковь каждое воскресенье и читают Библию, но все эти символы ничего им не говорят. Движущая сила исходит для них из какого-то иного источника.

Вы можете задать себе вопрос: если бы вдруг в моей жизни произошла страшная катастрофа, если бы все, что я любил, все, ради чего я жил, в одночасье обратилось в прах, то в чем бы тогда я нашел смысл жизни? Если бы я вернулся домой и обнаружил бы, что всех моих родных убили, или моя карьера вдруг рухнула бы в силу каких-то трагических обстоятельств, что дало бы мне сил жить дальше? Мы читаем о подобных вещах каждый день и думаем, что крах – это то, что бывает с другими. Но если бы это произошло со мной? Что бы убедило меня жить дальше и не сломаться, решив, что все кончено?

Я знаком с верующими людьми, которые попадали в такую ситуацию. Они бы сказали: «На все воля Божья». Их поддерживает вера.

А что есть в вашей жизни, что могло бы сыграть такую роль для вас? За какое великое дело вы бы отдали свою жизнь? Что заставляет вас поступать именно так, а не иначе? Каково ваше призвание? Старые традиции поддерживали людей с помощью мифологии; она объединяла целые культурные миры. Любая великая цивилизация выросла на основе мифа.

В наши дни все так перепуталось. Мы предоставлены сами себе, и нам приходится самостоятельно искать эффективную помощь. И как же это сделать?

Я думаю, что одна из величайших проблем современности заключается в том, что религии, которые достались нам в наследство, все время настаивают на том, что их символы суть исторические реальные факты. Рождение от непорочной девы или вознесение на небеса – символы, распространенные в мифах всего мира. Они имеют отношение к психической, внутренней жизни, где и зародились, они сообщают нам нечто новое о нас самих. Они не могут быть в первую очередь историческими событиями. Авторитет социальных институтов, от которых исходят эти символы, – религии, которые мы взрастили, – стали вызывать недоверие, утверждая историческую достоверность подобных ключевых событий. Образ Рождения от Непорочной Девы – к чему он относится? Это историческая, биологическая проблема? Или это психологическая метафора, которая относится к области духовности?⁴³

Я бесконечно восхищаюсь Абрахамом Маслоу[33]33
  Абрахам Харольд Маслоу (1908-1970) – американский психолог, автор знаменитой диаграммы, наглядно представляющей пирамиду базовых потребностей человека.


[Закрыть], составившим список пяти базовых человеческих ценностей: выживание, безопасность, личные отношения, престиж и саморазвитие. Но, глядя на этот список, я все не мог понять, отчего он кажется мне странным, – пока наконец не осознал то, что меня поразило: именно эти ценности миф трансцендирует.

Выживание, безопасность, личные взаимоотношения, престиж, саморазвитие – по моему опыту, это те самые ценности, от которых миф призывает человека отказаться. Они относятся к базовым биологическим процессам, как их воспринимает сознание человека. Мифология начинается там, где начинается безумие. Человек, который всей душой откликнулся на зов, на призвание, посвятил себя чему-то, верит во что-то, к чему-то стремится, пожертвует своей безопасностью и даже жизнью, он пожертвует близкими отношениями и престижем, он совсем не будет задумываться о развитии своей личности; он полностью посвятит себя мифу. Христос говорит об этом же, когда провозглашает: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее»⁴⁴.

Пять ценностей Маслоу – это ценности людей, которым нечему посвятить свою жизнь. Ничто не захватило их полностью, не привело в состояние благородного безумия и не сделало притчей во языцех. Они – зануды. (Есть замечательное примечание Ортеги-и-Гассета[34]34
  Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1995) – испанский философ, публицист, теоретик модернизма и представитель философии антропологии. Написал краткий трактат «Размышления о Дон Кихоте».


[Закрыть] к «Дон Кихоту»: «Зануда – это человек, который лишает нас нашего уединения, но не дает взамен дружбы»⁴⁵.)

Самое главное здесь – пробуждение благоговения, которое Лео Фробениус, замечательный исследователь африканских культур, назвал словом Ergriffenheit, способность увлечься чем-то до такой степени, что жизнь полностью изменится.

Не всегда бывает легко или вообще возможно понять, что именно увлекло вас. Вы вдруг замечаете, что делаете глупости и отдались какому-то потоку, но не понимаете, в чем тут дело. Вас потрясло это пробуждение благоговения, восхищения, ощущение таинственности и в конечном итоге благодати. При этом просыпается и ваш ум, нацеливаясь на то, для чего предназначен. Вы можете использовать свой мозг для того, чтобы создать свой бизнес и обеспечивать семью, а также завоевать престиж и уважение окружающих; если правильно настроиться, он может очень хорошо с этим справиться. Но мозг может и подтолкнуть вас расстаться со всем этим только потому, что вас очарует какая-то тайна.

Один из самых ярких известных мне примеров такого явления – жизнь французского художника Поля Гогена. Он был абсолютно процветающим бизнесменом, семейным человеком и домовладельцем; и вдруг этот человек увлекается живописью, которая открывает для него совершенно иной мир. Вы начинаете баловаться такими вещами, как живопись, а они, играючи, уводят вас в новую жизнь – именно это и произошло с Гогеном. Он просто отправился на поиски приключений, забыв о семье и обо всем остальном. Это озарение привело его на Таити, где появились его прекрасные картины. Он забыл о ценностях из иерархии Маслоу и просто следовал по пути к благодати.

Когда Юнгу захотелось узнать, какой миф руководит его жизнью, на самом деле он заинтересовался тем, какая подсознательная, сублимированная сила заставляла его совершать эти особенные, нерациональные поступки и ставила проблемы, с которыми затем приходилось разбираться его сознанию. Именно с пробуждением сознания и трансценденцией ценностей, о которых рассказал Абрахам Маслоу, и начинается то, о чем мы здесь рассуждаем.

Я упоминал о кундалини-йоге, индийской системе, которая сравнивает духовное развитие со змеей, ползущей через семь узлов человеческого тела, они же чакры. Три нижние узла отвечают за механизмы выживания, сексуальное влечение и стремление к власти.

Итак, иерархия ценностей Маслоу соответствует этим трем нижним чакрам. Это ценности, которыми обладают и животные. Наше тело – конечно, не такое, как у собаки или газели, – все же является телом человекообразного животного. И мы ведем животную жизнь по-человечески. Давайте не будем обольщаться, что, делая это, мы находимся в высшей точке человечности. Мы цепляемся за жизнь, и животные делают то же самое. Мы испытываем сексуальное влечение, как и животные. Мы стремимся победить соперника и разрушить то, что нам мешает, как и животные. Вот и вся иерархия ценностей доктора Маслоу.

Когда змея кундалини доползает до четвертой чакры, в душе пробуждается благоговение, по индийским представлениям это состояние символизирует священный слог аум. Ничего такого животные не слышат. Восприятие этого звука открывает таинственное измерение, путь во Вселенную, и стремление понять эту тайну – начало духовной жизни. В системе кундалини четвертая чакра отвечает за сердце. Именно в сердце, говорят, руки искренне верующего прикасаются к ступням бога. Даже на этом уровне вы находитесь всего лишь у его ног; а нужно подниматься дальше. Как раз тогда, когда мы начинаем этот путь, и появляется чувство таинственного.

Давайте отдадим должное животным – и они отчасти способны на нечто подобное. Животные ночью, видя свет, приблизятся к нему, чтобы понять, что это такое. Это начало. Вы можете сказать, что в своей следующей инкарнации они поднимутся на человеческий уровень. Это пробуждение благоговения. Но свет, за которым мы сейчас пытаемся последовать, приведет нас к чистому, разлитому везде свету трансценденции. Вот в чем смысл слога аум.

Поэтому давайте оставим позади первую, вторую и третью чакры, которые просто отвечают за повседневную, рассудочную жизнь. Про них нельзя сказать ничего плохого, поскольку никто не испытает аум или благоговение, пока не удовлетворит потребности, связанные с выживанием. Но они всего лишь закладывают основу для более сложной структуры, а мы хотим двигаться вверх.

Желание узнать об аум – об источнике благоговения и тайны – больше, приблизиться к нему в системе кундалини ассоциируется с пятой чакрой, которая находится на уровне глотки, там, где начинается мир. Сюда животному дороги нет. Звери не могут говорить. Они способны издавать звуки, но – насколько мы знаем – им не подвластна ни вербальная коммуникация, ни само представление о ней.

С общением начинается мистический опыт⁴⁶.

В начале любой мифологии лежит момент вмешательства силы извне – нечто такое, что вырывает вас за рамки привычного, за пределы самих себя, за пределы всего разумного. Именно в моменты такого вмешательства извне были созданы наши цивилизации. Достаточно только взглянуть на созданные ими памятники, и вы увидите, что это самые странные и нелепые вещи, какие могли бы возникнуть в человеческом воображении. Посмотрите на Пирамиды. Попробуйте объяснить, что это такое, с рациональной точки зрения и с точки зрения экономической целесообразности; подумайте, что они значили для общества Египта с технологией того времени – которая практически отсутствовала – и о том, как египтяне смогли построить такие монументальные сооружения. Соборы, величайшие храмы мира, произведение искусства любого мастера, который посвятил всю свою жизнь созданию подобных творений – все это результаты мистического озарения, а не удовлетворения ценностей Маслоу. Пробуждение благоговения и интереса – вот начало, которое объединяет людей.

Люди, живущие пятью базовыми ценностями, разобщены. Две вещи объединяют людей и цементируют общество: стремление к чему-то и ужас. Подумайте о мифологической основе средневекового европейского общества: великий миф об изгнании из Рая, искупление грехов человечества на Кресте, Церковь, назначение которой в том, чтобы стать сосудом благодати для Искупления грехов и спасения человечества. У вас есть целое общество, которое сплотилось вокруг мысли о том, что все люди изначально запятнаны первородным грехом и единственный путь очищения душ от скверны – таинства института Церкви, которую, как предполагается, создал Христос, воплощение Бога, прежде всего спасший все человечество. У вас есть удивительная культура, цель которой – в очищении души каждого человека от страшного греха ослушания в Эдемском Саду[35]35
  Здесь Кэмпбелл не совсем точен. Согласно христианским представлениям, в избавлении от первородного греха как раз заключается смысл Распятия (спасение всего человечества).


[Закрыть].

Апостол Павел, кажется, первым сумел объединить все эти идеи. Вся структура средневекового общества была основана на мифах о жажде Бога и ужасе. Разумеется, в социуме существовали экономические отношения и тому подобное, но все это не имело никакого отношения к строительству Шартрского собора. Генри Адамс рассуждает об этом в своей работе «Мон-Сен-Мишель и Шартр»[36]36
  Мон-Сен-Мишель – это средневековый собор-крепость на острове, недалеко от французского побережья в провинции Бретань, Шартр; город во Франции, в котором возведен величественный собор, прославивший город и вдохновлявший многих художников.


[Закрыть]^,47: все великие соборы Европы были построены в безумном веке между 1150 и 1250 годами. У людей тогда не хватало денег, чтобы купить даже двух коров, я не говорю о паре телег, – на что они вообще жили?

И не нужно рассуждать о рабском труде; не он был главным в строительстве соборов. Это был единый порыв всего сообщества, мистическое рвение. И куда же оно делось потом? Исчезло. Когда сомнение заменило миф об исторической правдоподобности Творения, все общество развалилось. Экзистенциальная жажда и ужас поблекли, а вместе с ними – и мистические грезы.

Как ни жаль, все это настолько ослабло в наши дни, что мы разбредаемся кто куда. У нас нет ни общего стремления к чему-то, которое бы объединило нас, ни всеобъемлющего ужаса, который бы заставил нас сплотиться в одно целое. Но давайте оставим в покое общество и не будем беспокоиться о нем. Нас интересует сейчас, как сделать целостной собственную личность.

Как найти в себе то, что заставит двигаться вперед? Я уже упоминал об общих мотивах в мифах по всему миру. Следовательно, мифологические образы не имеют отношения к историческим событиям. Они принадлежат душе – духу, если точнее, – а не описывают хронику происшествий.

Несомненно, существуют ощущения, которые спонтанно активизируют определенные реакции в человеческом теле. Человек не нуждается в специальных разъяснениях о том, что такое сексуальные сигналы; во множестве культур об этом вообще не говорят, однако биологический императив берет свое, и все прекрасно получается. Все начинает происходить как положено, а родители недоумевают, что происходит. В этой области никто не нуждается в обучении – хотя, конечно, оно не повредит. Некоторые запахи точно так же активизируют слюнные железы. Вас охватывает сон, как только вы нашли, где прилечь. Существуют врожденные сигналы, на которые реагирует человеческое тело. В этом мы похожи на животных: оцепенение, активность, сексуальное влечение, материнская любовь к новорожденным, агрессия по отношению к тому, кто на тебя нападает, и так далее.

В человеческой душе существует еще один уровень сознания, который я бы ассоциировал с этим чудесным явлением – человеческим сознанием – от сердца до темени. Когда мы испытываем благоговение, испытываем духовную жажду, когда стремление человеческого ума к познанию просыпается, рождается новое понимание того, что значит «быть человеком». У всех нас одинаковые человеческие тела, и мы одинаково реагируем на одни и те же запахи. У нас – человеческие души, которые реагируют на определенные сигналы, – в сущности, представление об архетипах основано на понятии о том, что человеческий мозг и симпатическая нервная система обладают структурами, создающими готовность на них реагировать. Это структуры, общие для всего человечества, с некоторыми индивидуальными вариантами, но в основном довольно схожие друг с другом. И когда они активизируются, отзываясь на сигналы извне, то реакция будет автоматической, например как реакция на аромат бананов, исходит ли он из африканской кастрюли или из фруктовой корзинки в моем красивом гостиничном номере. В течение тысячелетий мы развивали определенный опыт реакций людей на духовные символы – и созерцание определенного символа настраивает ум на определенную волну, пробуждая глубинные духовные силы. У каждого из нас есть свои любимые символы, каждый готов пережить встречу индивидуально, не так, как это сделают другие. Символ, к восприятию которого вы готовы, и вызовет в вас ответную реакцию.

Три образа нашей традиции – три символа – однозначно оценивались как исторические реалии. В рамках христианства мы интерпретируем мотивы Непорочного Зачатия, Распятия, Воскресения и Вознесения как особые события, которые произошли в определенный момент времени. Если вы станете сомневаться в том, насколько это было возможно в действительности, ваша вера пошатнется. Вы утратите этот символ, потому что вы отвергли его. Вам предоставили символ как статью в газете, рассказывающую о том, что произошло там-то и там-то, – а теперь вы изучили биологию и даже думать не хотите, было ли непорочное зачатие или нет. Но разве в этом состоит чудо? Нет, чудо не относится ни к какому определенному событию, которое привязано к дате и месту. Этот мотив можно обнаружить в мифах по всему миру, и он должен быть обращен к человеческой душе совершенно иначе.

Когда такие символы исчезают, то мы утрачиваем средство общения между нашим пробуждающимся сознанием и нашей глубинной духовной жизнью. Нам необходимо наполнить этот символ новой энергией, вернуть его к жизни и понять его смысл, чтобы он так или иначе имел к нам отношение.

Итак, что же сделал Юнг, когда решил искать свой собственный миф? Его стиль исследования интересен своей детской простотой. Человек тридцати семи лет от роду спросил себя: что я больше всего на свете любил, когда был маленьким мальчиком и мне разрешали делать, что мне вздумается? Он вспомнил, что ему нравилось складывать камушки и строить из них маленькие города.

Тогда Юнг сказал себе: теперь я взрослый человек, и буду играть с большими камнями. Он купил себе участок в красивом месте у озера неподалеку от города Цюриха, разработал чертеж и построил дом в Асконе[37]37
  Аскона – коммуна на юге Швейцарии.


[Закрыть] своими руками. Так он разбудил собственное воображение.

Это очень важно. Вы не можете разбудить свое воображение, следуя тому, что вам предлагают другие. Вам нужно прислушаться к голосу подсознания. Когда воображение Юнга заговорило, он обнаружил, как у него появляются все новые мечты и сны. Он стал записывать их и развивать с помощью разных ассоциаций.

Так он стал исследовать собственный миф. Он обнаружил, что его сновидения приобрели для него огромную значимость и стали очень яркими; он стал вести небольшой дневник снов. Он фиксировал самый незначительный и глупый импульс, каждый сюжет, возникавший во сне. Юнг записывал сновидения, чтобы сделать их доступными сознанию, и, по мере ведения дневника, постепенно осознавал образы, которые лежали в их основе. Потом он зарисовывал образы из этих снов – очень старательно. Такие книги никто не захочет публиковать; это слишком личное. Это было церемониальное, ритуальное исследование, проведенное человеком, желающим узнать, откуда берется тайна его жизни.

Если вы начнете вести дневник снов, вы обнаружите, как на вас нахлынули образы. Вы захотите снова заснуть, чтобы узнать об этом побольше. И вы обнаружите, как из них складывается какая-то история. Конечно, на это потребуется немного свободного времени.

Мы с женой приезжали в гости к Юнгу и его жене в Аскону в 1954 году. Дом был впечатляющий. Это было не просто здание, это был живой организм, словно выросший из земли, а не построенный. Хозяин этого дома был швейцарцем до мозга костей. Он родился в этой прекрасной горной стране. Он рос на земле. Его предки, особенно по материнской линии, жили в сельской местности Швейцарии. Его дедушка, врач, приехал из Германии, где в те годы господствовала преимущественно земледельческая культура. И в нем самом очень сильна была крестьянская жилка. Конечно, сегодня для многих из нас это чуждый мир. Нам нужно найти свой собственный.

Вскоре после того, как Юнг стал вести свой дневник сновидений, он понял, что его сны перекликались с великими мифологическими сюжетами, которые он изучал, работая над книгой «Символы Трансформации». Стали возникать мандалы – Юнг первый заинтересовался ими в качестве психологических инструментов самопознания. Два близких друга Юнга, которые внесли большой вклад в развитие его гениальных озарений, – это Генрих Циммер, выдающийся индолог, который стал и мне другом и наставником, и Ричард Вильгельм, великий китаист. Эти двое очень много знали о мифологическом наследии Индии и Китая и помогли Юнгу установить связь между символическими замысловатыми очертаниями, которые он рисовал по памяти после того, как увидел их во сне, восточными мандалами и китайской медитацией на золотом цветке. Ощутив новый прилив вдохновения, Юнг понял, что его сновидения можно разделить на две категории: маленькие и великие.

Маленькие сны появляются из того пласта сонного сознания, которое отражает глубоко личные переживания. Они возникают на уровне, который известен как фрейдистский или как подсознание. Маленькие сны автобиографичны по своему характеру, о них вы навряд ли могли бы кому-то рассказать – вы копаетесь в потоке сознания, когда оно наталкивается на табу и «не смей», относящихся к вашему детству, в том числе самому раннему.

Но есть и другая категория снов, где вы сталкиваетесь с проблемой, которая не характерна для вашей обычной жизни, – или, вернее, относится к глобальным проблемам человечества. Именно это Юнг и называл великими сновидениями.

Например, давайте вернемся к вопросу, который я уже поднимал здесь: что именно поддерживает вас, когда вы сталкиваетесь с глобальной катастрофой? В подобные моменты и душа, и сознание эго должны столкнуться с двумя величайшими тайнами – с тем, как устроен космос, и что такое смерть. Ни одно другое животное не осознает своего противостояния этим двум величайшим тайнам. Глубоко в вашей душе живет тайна вашего собственного бытия, с которой вам предстоит столкнуться. Когда сознание вашего эго сталкивается с этими всеобъемлющими тайнами – космосом, смертью и глубиной вашей собственной души, а не бьется над вопросом, переспать с кем-то или нет, – вы решаете глобальные проблемы, о которых говорят величайшие мифы.

Как уже говорилось, эти темы универсальны. Конечно, они возникают в различных исторических вариантах то тут, то там; они появятся в вашей жизни в какой-то конкретной форме, а в жизни другого человека будут выглядеть несколько иначе. Для каждого мифологического символа существует два отличительных аспекта: универсальный и локальный (Elementargedanken и Volkergedanken Адольфа Бастиана).

Полагаю, что существование этих аспектов признает и индийская философия. В этой традиции они называются соответственно марга и дези. В корне слова марга – «след животного», оно обозначает «путь». Так в Индии обозначают, как именно определенный аспект символа приведет вас к личному озарению; это – путь к просветлению. «Дези» обозначает «из провинции». Поэтому все мифологические символы действуют в двух направлениях: в направлении марга и в направлении дези. Дези, или локальный аспект, связывает человека с его культурой.

Культура, основанная на мифологии, дает вам символы, которые немедленно вызывают в вас отклик, это жизненно необходимые связующие элементы, соединяющие вас и с тайной, которая с ними связана, и с самой культурой. Но если культура пользуется нежизнеспособными символами, которые больше не действуют, то она обрывает эти связи. Марга, или Elementargedanken, обеспечивают путь назад, к самой сути. Если рассматривать символ с точки зрения его вселенского значения, а не локальной специфической референции, вы окажетесь на пути к открытию самих себя и к озарению.

Чтобы найти свой собственный миф, нужно определить те традиционные символы, которые пробуждают в вас отклик, и использовать их, так сказать, как основу для медитации. Пусть они работают для вас.

Ритуал – это всего лишь яркая, наглядная, активная манифестация или представление мифа. Участвуя в ритуале, вы включаетесь в миф, и миф начинает работать для вас – при условии, конечно, что образ для вас значим.

Но если вы просто автоматически принимаете участие и это не вызывает в вас живого отклика, но при этом рассчитываете, что ритуал волшебным образом вознесет вас на небеса – просто потому что вам сказали, что раз уж вас крестили, то в конце концов вы будете в раю, – вы отвернулись от правильного использования ритуалов и образов.

Вспомните свое детство, как это сделал Юнг, – символы, которые тогда вложили в ваше сознание, продолжают жить. Подумайте, каким образом они связаны с каким-либо социальным институтом, который, возможно, утратил актуальность и навряд ли заслуживает уважения. Поразмышляйте о том, как эти символы воздействуют на вас. Пусть они разбудят ваше воображение, заставят его работать. Включив свое воображение, вы ощутите марго, мощь символов, открывающую путь к самому сердцу тайны.

Я на собственном опыте убедился, что нет ничего лучше сравнительных исследований мифологии, в рамках которых вы выбираете крупную, глобальную форму образа и разными способами осмысливаете ее. Образы сами по себе выразительны; они говорят с вами. Когда интеллект пытается объяснить образ, то значения этого образа будут неисчерпаемы, интеллект не в состоянии ограничить его возможности. Образы не обязательно что-то обозначают: они существуют, точно так же, как существуете и вы. Они обращаются к чему-то важному внутри вас, к чему-то, что есть.

Спросите у художника: «О чем ваша картина?» Если он достаточно сильно презирает вас, он вам даже не объяснит.

Дело в том, что если вам нужно объяснять, что изображено на картине, значит, вы ее не увидели. А что обозначает закат? Что обозначает цветок? Что обозначает корова?

Будду называют татхагата, «тот, кто пришел таким». Он такой, какой есть. Вселенная тоже «пришла такой». Любая ее частица взрастает на той же самой почве. Это называется Доктриной Взаимного Возникновения.

Я понял, что это такое, в Японии, когда приехал в Нагасаки, город, на который мы сбросили вторую атомную бомбу. Если первая бомбардировка была трагедией, то вторая – безобразным поступком, не имеющим смысла. На месте падения бомбы возвели огромную статую, указующий перст которой направлен в небо, откуда упала смерть. В местном музее есть экспозиции, настенные панно и картины, наглядно демонстрирующие, что случилось со всеми в результате бомбардировки. Музей находится в городе, который смели с лица земли и который был отстроен заново, – новый, современный... Кроме этого парка, где сохранили место для воспоминаний и размышлений.