Текст книги "Знак королевы вампиров"

Автор книги: Джой У. Хилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Он почувствовал, что Малачи начал входить в нее, даже не глядя на него: Дебра напряглась.

– Плотная, маленькая, сухая попка, – сказал слуга Белизара голосом, похожим на касание шелка. Он говорил почти шепотом, но в глазах Джейкоб заметил неприкрытое злорадство. – Я не собираюсь тебя жалеть, я порву это твое девственное отверстие, чтобы ты никогда не забывала о моем члене, никогда не забывала, что удел женщины – подчиняться. Думаешь, ты такая умная… Ну, теперь-то ты себя таковой не чувствуешь, правда?

К черту все эти манеры – Джейкоб был намерен завязать ему член узлом, после того как свернет его чертову шею. Дебра пыталась что-то сказать; голос был полон боли и страха. Он не собирался просто стоять и смотреть, как женщину будут грубо насиловать. Наплевать на все его чувства к играм в покоряющих и покоряемых, наплевать на границы, которыми они разграничили принуждение и добровольное согласие: в данный момент он знал, где находится граница. Четкая темная линия на песке.

– Небольшой перерыв в игре, – резко сказала Лисса, заставив Малачи остановиться, не дав Джейкобу осуществить его намерения. – Лорд Белизар, если я вас правильно поняла, вы дали мне джокера в этой маленькой партии?

– Да, это именно так, леди Лисса. Что вы предлагаете для того, чтобы усилить наше наслаждение?

– Четвертого участника. По моему выбору.

Когда Белизар, соглашаясь, наклонил голову, Лисса пальцем указала на кого-то, стоящего вне круга членов Совета, кивнув в ответ на безмолвно заданный вопрос. В ответ на ее еще более повелительный жест Девлин, под бормотание толпы, сделал шаг вперед и встал рядом с ней.

– Разденься и присоединись к Джейкобу, – приказала она. – Он скажет тебе, что от тебя хочет. А затем повинуйся приказам лорда Белизара.

Девлин сделал несколько шагов назад и с уважением поклонился леди Лиссе. Он разделся, обнажив свой орган впечатляющих размеров.

Услышав жидкие аплодисменты, Девлин ухмыльнулся, театральным жестом повернулся вокруг себя, давая всем рассмотреть свое тело.

– У нас там все такие. Когда я его достаю, дамы обычно с криком убегают. – Он вздрогнул. – А, моя госпожа не одобряет то, что я выставляюсь напоказ. Она говорит, что, если я сам себе хочу добра, я должен идти на сцену.

Лисса дала Джейкобу инструмент, которым он должен был воспользоваться, причем это был не каламбур. Он понятия не имел, как именно он должен им воспользоваться, или это было лишь ее извращенное вампирское любопытство – посмотреть, как именно он им воспользуется, чтобы переломить ход игры. Ее разум был для него закрыт. А когда она так поступала, он прекрасно знал, что это значило, – у него проблемы.

Его член все еще находился глубоко во рту Дебры – он хмуро заметил, что для нее он был словно своего рода успокоительное. Она пыталась лизать и сосать его, как только могла, учитывая наличие кляпа: ему приходилось стискивать зубы, чтобы сосредоточиться. Гладя ее рукой по волосам, иногда мягко, иногда грубо, он постоянно напоминал ей, что он рядом, наблюдает за ней, что ее благополучие находится в его руках, также как и ее тело.

Малачи начал отодвигаться от нее, в его раздраженном взгляде читалось неудовольствие тем, что его заменяют на другого, заставляя играть менее значительную роль, но Джейкоб в ответ покачал головой:

– Оставайся на месте. Но и не двигайся. Ты будешь ее трахать. – Бог свидетель, он не собирался заставлять Дебру заниматься анальным сексом с Девлином.

Джейкоб встретился взглядом с темными глазами мужчины. Словно домашнее животное, которое долгое время было рядом с одним хозяином, Малачи перенял презрительный взгляд лорда Белизара. Джейкобу доставляло удовольствие смотреть, как его следующие слова смывали удовлетворение с лица слуги.

– После того, как ты в нее войдешь, Девлин войдет тебе в зад. Затем ты можешь довести Дебру до оргазма. Если ты сделаешь хоть что-то, что выйдет за рамки, причинит ей хоть малейшую боль, я скажу Девлину задать тебе жару, и он будет делать это, пока ты не истечешь кровью и все присутствующие смогут тобой поужинать.

Он никогда не просил, чтобы мужчина занимался этим с другим мужчиной. Но ему, к сожалению, никак нельзя было впечатать Малачи головой в стену.

Чем больше времени он проводил в компании вампиров, тем сильнее он привыкал к морали и жестким правилам их мира. Если судить по рангу их глубокоуважаемых господ, Девлин находился гораздо ниже Джейкоба. Джейкоб имел право диктовать ему его роль в этой постановке, что он и делал.

Это нисколько не повлияло на его отношения с Девлином. Он с нетерпением ждал возможности выпить с ним еще по баночке. Да, черт возьми, а может быть, и целый ящик после всего этого. Он хотел услышать мнение Дебры по вопросу глобального потепления. Но в данный момент его занимали другие проблемы.

У Девлина не возникло трудностей с пониманием того, что именно от него хотят. Вся его приветливость исчезла, он выглядел гораздо более опасным, чем Джейкоб его когда-либо видел. Его глаза сверкали, огненные пряди волос стекали на обнаженные плечи. Возможно, он понял, что нужно делать, с помощью безмолвного общения Лиссы с Дэнни.

– Мне такая идея нравится, – сказал он, подходя еще на шаг и прижимаясь голым бедром к бедру Малачи. – Давно я не развлекался тюремными изнасилованиями. А ты похож на мальчика из моих снов. – Поднявшись на цыпочки, он прижался ртом к уху Малачи:

– Знаешь отличный способ перевоспитать пидора, который думает, что насилие – лучший способ обращаться с женщиной? Затрахать его до того, что он начнет вопить, как маленькая девчонка.

Джейкоб видел, что взгляды Лиссы и Белизара скрестились. На лице его госпожи застыла легкая улыбка, которая все же не могла растопить лед в ее взгляде. Если бы Белизар вывел Малачи из игры, он бы тем самым признал, что на самом деле это не игра. Оставить Малачи стоять там, подвергнув его зад насилию со стороны нижестоящего слуги – это завуалированное оскорбление, скорее всего, было ответом Лиссы на недавнюю попытку Малачи убить Джейкоба.

Нет. Что-то здесь не так. Он подумал о слуге, которого клеймили в саду. Возбуждение, отсутствие страха. Он также вспомнил слова своей госпожи о Карнале и Мелинде. Если бы я знала, что он собирался делать, я бы его остановила… Он позволил этому образу и ее словам поддерживать его уверенность.

Белизар снова взглянул на Малачи. Когда Малачи стиснул зубы, Джейкоба захлестнуло ощущение злого торжества, он знал, что мужчине приказали остаться на сцене. Джейкоб наклонился к Девлину.

– Я так думаю, – Девлин в одну руку взял свой внушительный орган, а другую положил на спину Малачи, заставляя его сантиметр за сантиметром медленно наклоняться над Деброй, – тебе, наверное, понадобится немного смазки, да?

Малачи неохотно взял хрустальную бутылочку, стоявшую неподалеку. Он открыл ее, капнул немного масла между ягодиц Дебры.

– Теперь давай, двигайся. Легче. Очень медленно. Есть своеобразное наслаждение в том, чтобы научить даму, как получать удовольствие от хорошего анального секса. Она получит такое удовольствие, какого никогда не получала раньше, да, детка?

Джейкоб благословил сексуальный, успокаивающий тон голоса Девлина, почувствовав, как губы Дебры попытались сжаться на его члене, благодаря его. Она не сводила глаз с лица Джейкоба, словно заряжаясь смелостью и уверенностью в том, что он сделает так, как сказал. Позаботится о ней.

Он снова начал двигаться у нее во рту, разделяя ее внимание между двумя мужчинами: он уже был внутри, а второй только готовился это сделать. Напряжение ее губ говорило о том, что ее влагалище занято работой со статуей. Кончики пальцев ног касались сцены, подталкивая девушку вверх и вниз помимо ее воли.

– Вот так. – Когда Малачи начал медленно входить в нее, Девлин положил руку ему на бедра, предупреждая его: – Медленнее, медленнее, по сантиметру за раз, не больше.

Дебра застонала, задергалась – Джейкобу стало трудно сосредоточиться. Ее язык все яростнее работал над ним, несмотря на то, что ее сдерживал кляп.

Когда Малачи глубоко погрузился в Дебру, двигаясь, однако, мягко и аккуратно, Девлин поудобнее ухватился одной рукой за его талию, а другой за шею, и вставил свой покрытый маслом член между его ягодиц. Малачи задохнулся, у него затряслись ноги, из глаз полились слезы. Он с трудом сумел проглотить рвущееся с языка проклятие.

– Так, ну вот мы и на месте, очень глубоко. Это хорошо, что твой господин как следует размял тебя заранее, иначе сейчас у нас были бы небольшие проблемы. Могу поспорить, все чертовски горит, правда?

Малачи проворчал что-то в ответ, Девлин еще сильнее прижался бедрами к его бедрам, в то время, как Малачи начал постепенно и очень медленно погружаться в Дебру. Дебра содрогнулась от боли. Джейкоб схватил ее за волосы, двигаясь у нее во рту, пытаясь контролировать свою собственную реакцию. Ее бедра приподнялись навстречу Малачи, который выполнил все, чего от него требовали, сосредоточившись на движениях Девлина внутри него.

Дебра издала полупридушенный звук.

– Не раньше, чем я кончу, – приказал Джейкоб. – Твой господин тебя учил. Правила ты знаешь. Не опозорь его.

Она издала какой-то звук, наполовину рыдание, наполовину возглас согласия. Пока Малачи занимался ее задом, ее качающиеся груди касались лица статуи, мраморного носа и бровей. Ее соски были твердыми – Джейкоб даже позволил себе протянуть руку и ущипнуть ее за грудь. Он задвигался сильнее и чаще, приспосабливаясь к движениям Девлина. Когда Девлин как следует устроился, Малачи начал соизмерять свои движения с его: теперь они двигались синхронно, а Малачи потерял часть ярости, уступившей место насильно возбуждаемому желанию.

Самоконтроль Джейкоба дал еще одну трещину, когда его госпожа показала ему, как все это выглядит со стороны, ее глазами. Он не знал, хотела ли она, чтобы он увидел их так, как их видела она, или была слишком возбуждена, чтобы скрывать свои мысли, но эффект все равно оставался тем же.

Факелы были расставлены таким образом, чтобы освещать площадку, и пятна света ложились на литые мускулы троих мужчин. Рот Дебры был открыт – ему не позволял закрыться кляп; тело растянулось по статуе, влага стекала по алебастрово-белому члену статуи, словно вода по мрамору фонтана. Большой член Малачи то входил, то выходил из нее, бедра ее были раздвинуты так широко, что все присутствующие могли видеть ее розовые внутренности.

И там был еще Джейкоб, его член блестел, когда он почти полностью вытаскивал его изо рта Дебры, а затем снова погружался в нее, заставляя работать ее щеки и горло, а пальцы – в бессилии стискиваться на стягивавшем их ремне.

И словно этого было недостаточно, чтобы еще больше его завести – темнокожие мужчины, чьи тела, покрытые маслом, тоже блестели в свете факелов, приподняли «лепестки», заставив их выпрямить ноги. Лодыжка каждой женщины касалась лодыжки соседки: своеобразная органичная связь, с помощью которой вибрации каждой женщины передадутся всему кругу. Все мужчины одновременно вошли в женщин, а женщины, возбужденные тем, что происходило перед ними, вскрикнули. Крики еще больше распалили их, служа дополнительным афродизиаком, – Джейкоб подозревал, что он был гораздо сильнее, чем тот, что ему предложила девушка-рабыня.

Женщины одновременно закинули назад головы: волосы взметнулись, словно полосы шелка, словно разноцветные волны. Мужчины использовали волосы вместо поводьев, держа их так, чтобы было больнее, груди женщин свободно свисали вниз, двигаясь в такт движению мужских членов, входящих и выходящих одновременно.

Платформа начала поворачиваться – когда это случилось? Его взгляд всюду натыкался на «живые статуи», – все благодаря его госпоже и его собственным глазам. Дюжина женщин с задранными бедрами. Темные, плотные мускулы на ягодицах мужчин, входящих в женские розовые бутоны. Голова Девлина, запрокинутая от удовольствия. Ответный крик Малачи. Резкий выдох Дебры, ее отчаянные глаза, ее взгляд, не отрывавшийся от лица Джейкоба все то время, пока она отчаянно трудилась на каменном члене.

– Пожалуйста… – она едва смогла выговорить это.

– Давай, – выпалил Джейкоб, и она закричала от оргазма, а Малачи продолжал двигаться, усиливая ощущения. Джейкоб кончил ей прямо в горло, заполненное криком, качаясь на вибрациях, которые ощущал чувствительной головкой. Он продолжал растягивать ей челюсти, зная, что они, должно быть, болят, но в то же время зная, что это – часть удовольствия, получаемого от подчинения. Заходить дальше той точки, где, как ты думал, находится твой предел.

В конце концов, так с ним обращалась его госпожа. Снова и снова. Его долгая эрекция и поток семени, стекавший в горло Дебры, говорил о том; что он ее не подвел.

Мужчины, все как один, вынули свои органы, и, взяв их в руки, несколько раз провели по ним руками, сжатыми в кулаки. Женщины развернулись на коленях, отвели руки назад, широко развели колени и выгнулись, сильно закинув головы. Мужчины кончили им на груди, – такой фонтан никак не мог оставить равнодушными присутствовавших зрителей.

Белая жидкость стекала по плоским животам, скапливалась в пупках и медленно текла ниже, привлекая все взгляды к гладким лобкам. Член Джейкоба дернулся еще раз, и Дебра застонала, проглотив его последнюю каплю. Брайан Понятия не имел, как ему повезло.

– Господи, – выдохнул Девлин, упираясь локтем Малачи между лопаток. Наклонившись, он погладил Дебру по голове, а затем потрепал по шее слугу лорда Белизара с таким выражением, словно они были братьями и только что поссорились. Он изучал то, что осталось от «лепестков» и чернокожих мужчин.

– Ты хоть можешь себе представить, насколько ужасно было этим заниматься? Моей женщине придется надевать специальную защиту. Мой член совсем потерял ориентацию.

Малачи прижался лбом к спине Дебры. Джейкоб услышал, как он хмуро усмехнулся:

– Я так полагаю, что единственный способ для тебя надрать мне задницу, – просто трахнуть ее. Вытащи из меня своего урода, ты, конь драный.

– Ну ты же сам на это напросился, раз был таким ублюдком. Когда она снова сможет думать связно, я так думаю, тебе надо будет предложить даме выпить и извиниться перед ней.

Когда Девлин освободил Малачи и помог ему выпрямиться – эти двое продолжали переругиваться – Джейкоб опустился на колени перед Деброй. Вытащив у нее изо рта кляп, он начал пальцами массировать ей челюсть. Из ее глаз катились слезы. Он рубашкой промокнул ей лицо и вытер нос.

– Ну как, все в порядке?

Она кивнула. Джейкоб сомневался, что она сможет самостоятельно встать со статуи.

– Ты была прекрасна. Великолепна. Где твой господин? – спросил он. Груда дерьма, вот кто он, этот господин.

– В передвижной лаборатории. Он продолжает кое-что тестировать.

Девлин с отвращением рассматривал сам себя:

– Господи, – пробормотал он, – ну и отвратительные же мы создания. Я пойду помоюсь. Теперь милая попка моей госпожи, чистая, как…

– Девлин, – леди Даниела встала с подушек, на которых сидела все это время. Ее глаза светились упреком и желанием одновременно, – это частично объяснило Джейкобу, почему его новый друг так заторопился извиниться и откланяться.

Джейкоб отметил, что на них уже почти никто не обращает внимания. Подняв бокалы в честь прекрасного представления, Совет – а на самом деле большинство из присутствовавших, – в нетерпении начал искать выхода той похоти, которая буквально пропитывала внутренний двор. Джейкоба окружала разнузданная оргия, гораздо менее эстетичная, чем представление, которое они дали для зрителей несколько минут назад, но однако не менее возбуждающая. Многие вампиры накинулись на своих слуг – или позволили, чтобы их обслужили так же, как и Джейкоба. Они составляли группы из трех или четырех участников, даже из пятерых – это зрелище не могло не вернуть его к жизни.

Он взглядом нашел свою госпожу, все еще сидящую на оттоманке: она наблюдала за ним. Вокруг нее было пустое пространство – ни один вампир не мог себе позволить приблизиться к ней без приглашения, невзирая на то, сколь сильно было его желание.

Хотя он хотел подойти к ней, он помнил также и о своем долге перед Деброй. Помогая ей спуститься с платформы, он снял с ее рук ремень и растер ей запястья. Он натянул брюки, но, когда она попыталась стянуть его рубашку и отдать ему, он отрицательно покачал головой, застегнув ее на несколько пуговиц и оттолкнув прочь ее руки. Взяв ее лицо в ладони, он поцеловал ее в лоб, подозвал к себе одного из слуг в маске:

– Проводите даму в комнаты лорда Брайана, где она должна дождаться его возвращения.

– Члены Совета слишком заняты, – прошептал он ей. – Опусти голову, уходи отсюда, о тебе никто не вспомнит. Для одной ночи вполне достаточно. Приложи руку ко рту, словно тебя тошнит, и тебя никто не остановит. Не стыдись. Ты была прекрасна. Пошли их всех.

Она молча кивнула. Джейкоб положил ее руку на руку слуги в маске. Когда он удостоверился, что мужчина понял приказ, он на прощание потрепал ее пониже спины – успокоение, в котором, он чувствовал, она сейчас сильно нуждалась. Когда она придет в себя, он с удовольствием будет ее дразнить по этому поводу.

Теперь все, чего он хотел – быть рядом со своей госпожой, надеясь, что сегодня ночью он не привлечет к себе больше ничьего внимания.

Но когда он сделал несколько шагов к ней, она намеренно отвернулась, заговорив с лордом Уте, который был, очевидно, единственным вампиром помимо нее, не принимавшим участие во всеобщем наслаждении плотью. Когда Джейкоб опустился на колени возле нее в одних брюках и попытался положить руку ей на ступню, как раньше, она отдернула ногу, даже не посмотрев в его сторону. Не понимая, в чем дело, он положил ладонь себе на колено, терпеливо ожидая. Она взглянула на него через плечо.

– Где твоя рубашка?

– Я дал ее Дебре, – сказал он, зная, что она прекрасно видела, как уходила Дебра. У нее что, опять начались галлюцинации?

Прежде, чем он успел моргнуть, она села прямо и положила руки ему на горло, сильно сжав его, не давая ему дышать. Ее ногти впились в него, почти подняв его с колен.

– Я все вижу абсолютно четко, раб.

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не начать отбиваться или пытаться вырваться из ее хватки. Для него всегда было трудно подчиниться ей, когда она была в таком настроении, но, очевидно, его попытка сделать это сейчас еще больше ее разозлила. Ее чувства пронеслись по его разуму, как волна жара от извержения вулкана.

* * *

Хорошо. Он чувствовал ее ярость. Лисса хотела, чтобы он ее почувствовал. Она на самом деле злилась. Не потому, что Джейкоб у нее на виду занимался оральным сексом с другой женщиной. Не потому, что он получил удовольствие от ее влажного язычка и всепоглощающего возбуждения, разлитого вокруг. Даже не потому, что он считал Брайана очень счастливым мужчиной. Все это не имело никакого значения.

Он защитил Дебру. Оберегал ее. Конечно, защищать и оберегать женщин – его вторая натура. Лисса в этом не нуждалась, не была особенной, будь проклята эта защита. Теперь ее беспокоило то, что Джейкоб выбрал слугу Брайана. Из десятка женщин он выбрал именно ее, словно предпочитал ее всем другим. Ей было холодно, поэтому он дал ей свою рубашку. Он стоял там перед ней, перед всеми собравшимися, словно никого на свете больше не существовало. Он помог ей натянуть рукава рубашки, вытащил волосы из-под нее, взял ее за руки, связав их ремнем, одновременно нежным и бескомпромиссным движением, заставшим всех смотревших на это женщин истекать соком. И когда Лисса смотрела на них, стоящих на сцене, на ее ирландца и смущенную девушку, она видела потенциальную химическую реакцию – такую девушку он мог бы полюбить, даже мог бы жениться на ней, если бы его судьба не привела его к королеве вампиров. Дебра или кто-то вроде нее могла бы родить ему детей, подарить тихую, спокойную любовь длиною в жизнь. Лисса же подарила ему смертный приговор. Она ненавидела все это, ненавидела то, как он обращался с Деброй, ненавидела то уважение, которое он ей оказывал…

– Моя госпожа, – она услышала тихий голос лорда Уте. Он не вмешивался – вампир никогда не вмешается в воспитание слуги другим вампиром, его хозяином, но тактично привлекал ее внимание к тому, что Джейкоб задыхался.

Она отпустила его. Ударила его.

– Этот слуга у вас так недолго, – аккуратно заметил Уте, – но его уверенность в вашей связи кажется такой сильной. Возможно, вам пора задуматься о другом возлюбленном или даже о муже. Вы знаете, слуги быстро переоценивают свою роль в домашнем хозяйстве.

– Мой слуга просто попал под влияние этой ситуации. Я позабочусь о том, чтобы напомнить ему о его месте. Благодарю вас за совет, лорд Уте. – Лед в ее голосе, казалось, успокоил вампира – он отошел, слегка кивнув, оставляя ее одну, чтобы она смогла разобраться с нарушением, совершенным ее слугой.

Тебе она не безразлична. Ты выбрал ее. Ты смотрел на нее… так, как ты смотрел на меня.

Так, словно он будет защищать ее, чего бы ему самому это ни стоило.

Лисса отвернулась от него, не желая видеть его реакцию на столь смешные мысли. Он был человеком. Дебра тоже. Слуги – это слуги. Она никогда не требовала от слуги полной моногамии, будь она проклята.

Моя госпожа. Когда его рука коснулась ее шеи, она не повернулась, но и не пошла дальше. Он сжал ее предплечье, соскользнул к запястью, взял ее за руку, переплетя свои пальцы с ее. Внезапно ей захотелось, чтобы он не стоял перед ней на коленях, не хотела, чтобы было так, хотя маленькая часть ее разума, которая все еще оставалась рациональной, знала, что для него так будет лучше.

Несмотря на ярость, захлестывавшую его, он остался стоять на коленях, демонстрируя, что его верность сильнее, чем гордость. Но в его верности-то она не сомневалась.

Рассматривая ее лицо, он медленно поднялся, оказавшись гораздо ближе к ней, держа ее за руку, их тела почти соприкасались. Она часто дышала, пытаясь держать в узде свои реакции, но знала, что он прекрасно все видит. Во время представления вместе с ее злостью вырастало и ее желание, а когда Джейкоб кончил, когда закричала Дебра, она могла бы запросто представить, как Джейкоб ласкает ее, сильно и глубоко.

– Иди за мной. – Он пошел рядом с ней. Взяв ее за руку, он повел ее куда-то, причем казалось, что вела его она, а не он тащил ее за собой в припадке желания, разбудившего его эмоции.

Он провел ее мимо многочисленных парочек в укромных уголках и остановился в самом конце палаток, там, где располагались ремесленники. Сначала она думала, что он ведет ее к палатке ювелира, чей воротник она ему так подробно описала, но вместо этого он остановился возле палатки кузнеца. Этот человек работал на лорда Мейсона и помогал поддерживать его хозяйство в течение года. Он заботился о двух арабских скакунах, которые, как знала Лисса, постоянно жили на территории замка.

– Моей госпоже нужно наказать своего слугу, – тихо сказал Джейкоб. – Каким-то образом он стал причиной ее сомнений в том, что он живет на этом свете лишь ради того, чтобы служить ей.

Мужчина бесстрастно кивнул и указал на многочисленные клейма, разложенные на бархате.

– Те, которые больше, гораздо больнее, моя госпожа, – объяснил он. – Они, конечно, не оставляют шрамов, только если вы не используете свою кровь. Это также значительно увеличивает боль, но на слуге с тремя знаками это зарастет меньше, чем за ночь. И это ему нисколько не помешает.

– Умоляю вас, воспользуйтесь своей кровью, моя госпожа, – Джейкоб смотрел ей в лицо так, словно больше в мире не было ничего. Лиссе захотелось расплакаться.

– Поставьте на мне клеймо, покажите, что я принадлежу вам, чтобы у вас больше не было в этом сомнений. Тогда, когда вы захотите.

– Когда вы, моя госпожа, пожелаете это сделать, все эти клейма уже будут раскалены. – Кузнец кивнул на чан позади него. – На ручке есть такой же рисунок. Просто выберите тот, который вам понравится, и прижмите к его телу, держите столько, сколько хотите.

Джейкоб снял брюки, и остался стоять перед ней обнаженным.

Если это вас успокоит и избавит от душевных сомнений, госпожа, сделайте так, как вы хотите.

Несмотря на ее желание казаться безразличной, в ее разуме появился образ Дебры, одетой в его рубашку. Она знала, что все это было жалким. По-детски опасно и жестоко. Но если она не причинит ему боли, не проверит, готов ли он пострадать за нее, это чувство ее не покинет. А ей оно было абсолютно ненужно. Она хотела от него избавиться.

Руки за голову.

Он не колеблясь выполнил ее желание, хотя прекрасно знал, на что она была способна, где именно она могла поставить ему это клеймо. Лисса клыком прокусила себе ладонь.

Он ждал. Его челюсти напряглись, глаза не отпускали ее глаз. Она почувствовала себя извращенно возбужденной, будучи словно на вершине блаженства, хотя боль, волнами расходившаяся из сердца, была так сильна, словно она лежала на гвоздях. Он тоже был возбужден. А в его мыслях она видела, что он вспоминает то, как чуть раньше клеймили другого слугу, то, как это его заинтересовало и взволновало, так что он сам от себя этого не ожидал. Она видела, что сама эта идея его возбуждала, и это придало ей решимости заклеймить его именно так, чтобы все видели, что он принадлежит только ей.

Вытащив из огня ближайшее клеймо, она дала струйке крови стечь по ладони и капнуть на раскаленный добела металл. Протянув руку, она взяла Джейкоба за шею. Ее зеленые глаза не отрывались от его глаз – она прижала клеймо к его бедру, прямо у лобка.

Его лицо исказилось в попытках сдержать крик боли, тело содрогнулось. Мускулы напряглись. Руки сжались за головой в кулаки. Это прекрасно отражало тот взрыв боли, который она испытала, увидев его и Дебру вместе.

Его тело горело, в глазах стояли слезы; он пытался стоять неподвижно. Сегодня несколько раз она повторила, что он – ее слуга. Это служило своего рода успокоением, помогающим поддерживать ее силы и смелость. Этим актом он словно говорил ей, что он тоже знает, что принадлежит ей. На все сто процентов, полностью. Как смертный, как мужчина, как возлюбленный, как живущее и дышащее создание. Он считал всего себя ее, разрешая ей делать с собой все, что она захочет.

Он обидел ее тем, что сделал, как ему приказывали, повинуясь ей так, как она сама его научила. Именно его она хотела так, как не хотела раньше никого, ни вампира, ни человека. В ответ она намеренно причинила ему боль, ударила его, заставила его доказывать свою преданность и любовь, наказала его за то, что он заставил ее чувствовать эту боль в сердце, которую она не понимала.

Она опустила взгляд на клеймо. Следующие несколько часов, пока оно не излечится, оно будет доставлять ему жуткую боль. Она поместила его там потому, что хотела держать на нем руки в том случае, если она будет сверху, хотела царапать его ногтями. Если она будет заниматься с ним оральным сексом, ее волосы будут раздражать ожог. Она хотела, чтобы клеймо было как можно ближе к его члену, чтобы он всегда знал, кому принадлежит этот мощный орган, и все остальное тоже.

– Необычный выбор, госпожа, – сказал кузнец, возвращаясь к ним. – Для постоянной татуировки.

Это был христианский крест.

Сделав шаг вперед, она провела пальцами по ожогу. Джейкоб втянул воздух от боли, но он знал, что его боль ее возбуждает – она не прекратила, ее волнение составляло разительный контраст с ее мягкими движениями и прикосновениями, касаниями ее ногтей, похожих на ощущение от бритвы.

– Возможно, мне нужно было выбрать что-то другое. – Ей самой не был знаком ее голос, она почти хрипела, заставив слугу Мейсона странно посмотреть на нее.

Джейкоб покачал головой и опустил руки. Одной рукой проведя по ее волосам, он ладонью обнял ее лицо:

– Символ веры, моя госпожа. Вы не могли выбрать лучше, так как мое сердце верно лишь вам. Вы – моя религия.

Это также было и символом жертвенности. Он брал на себя ее грехи. Коварный шепот, раздававшийся у нее в голове, мог все разрушить.

Она отдернула голову от его прикосновения, остро посмотрела на него. В ответ Джейкоб снова перенес руки за голову. Взявшись за его брюки, она натянула их на него, застегнула молнию и ремень, затягивая его, пока не услышала сдавленный стон боли. Проведя рукой по его члену, она поиграла с его яичками. Несмотря на то, что клеймо чертовски горело под брюками и сильно затянутым ремнем, он все равно начал твердеть от ее прикосновений, и это напомнило ей о других ее обязанностях.

Боги, а ведь Джейкоб был прав. С ней и вправду было трудно. Она знала, что Джейкоб постоянно боролся с мыслью о том, что ее чувства к нему могут быть всего лишь последствием ее заболевания, а не реальностью. Она поняла, что не может переносить саму мысль о его сомнениях. Или же те противоречивые чувства, которые он вызывал в ней сейчас.

– Ты прощен, – сказала она резко. Повернувшись на каблуках, она пошла прочь, сохраняя на лице выражение королевского безразличия.

Он нашел ее стоящей в одиночестве у фонтана.

Хотя она чувствовала его приближение, она иного не ожидала. Она думала, что он будет тихо стоять позади, ожидая от нее подсказки, знака. Она думала, что он попытается сгладить, успокоить ее чувства. Вместо этого он приподнял ее на носки и поцеловал ее в губы. Ее рука стиснула край фонтана, камень треснул, когда она надавила слишком сильно. Несмотря на то, что ему было больно, он еще сильнее прижал ее к себе, так близко, что ее бедра оказались у него между ног. Она чувствовала его жар.

– Только вы, моя госпожа. Я весь ваш.

Скажите мне это так, чтобы я понял, что вы имеете в виду именно это. Как может какая-то женщина увести мужчину у леди Элиссы Вентворт? Скажите это.

– Мой, – прошептала она.

– Полностью. Не только это, – он сильнее надавил пахом на ее бедра, заставив ее вздрогнуть. – Не только это. – Он наклонил голову, подчеркивая свои слова. – Весь. Полностью. А теперь скажи мне, женщина, ради всего святого, почему ты решила, что может быть иначе? Только потому, что я решил защитить ни в чем не повинную девушку?

Его поцелуй смел прочь все ее сомнения. Теперь этот нахальный комментарий помог ей прийти в себя. Она оттолкнула его.

– Я ничего не должна объяснять тебе, сэр Бродяга, – ответила она, откидывая волосы назад. – Будет лучше, если ты будешь помнить свое место.

Но он хотел – нет, требовал, – чтобы она его пометила, нанесла на его тело еще один видимый знак того, что он принадлежит ей. Его мысли сплелись в клубок в ее разуме, показывая ей такое, чем она не могла пренебречь. Он принадлежал ей. Он хотел ее, она была ему нужна. Ему была нужна она, и никто другой.