Текст книги "Тайные грехи"
Автор книги: Джоу Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
– Как-нибудь выкрутишься, – уронил Мэтью через плечо. – Ты всегда выходишь сухим из воды.
Глава 14
Мapиcca тщательно готовилась к вечеринке у Рокко Минетти в Малибу. Удачно (рука неожиданно оказалась легкой) наложила грим. Распустила по плечам роскошные рыжие волосы. И стала очень красивой – «почти как Ли».
Конечно, этот камуфляж никого не обманул. Обольстительное тело придало платью скромного фасона такой сексуальный вид, о каком Билл Бласс не мог даже мечтать. Все в Мариссе буквально кричало о Сексе – с большой буквы.
Купаясь в пристальных взглядах остальных гостей – исполненных откровенной похоти у мужчин и зависти у женщин, – Марисса пересекла гостиную и приблизилась к хозяину дома, стоявшему в окружении своей свиты. На его руке повисла рослая – метр восемьдесят, не меньше, – превосходно сложенная блондинка в изумрудно-зеленом в облипочку платье «мини» и черных сапожках до бедер на высоком каблуке. Какая-нибудь шоу-герл, решила Марисса. Тупая телка, вывезенная из Лас-Вегаса. Гости угощались кокаином, беря его с большого хрустального подноса, со вкусом обложенного белыми гавайскими орхидеями.
– Мистер Минетти, – промурлыкала Марисса, перебивая Брендана Фарадея, который надоедал всем рассказами о своей роли в новом фильме студии «Бэрон». – Я хотела сказать, мне у вас очень нравится. Спасибо за то, что вы меня пригласили.
Рокко Минетти оказался худощавым верзилой с мускулистым, тренированным телом. На нем были красная шелковая сорочка, белые хлопчатобумажные брюки в обтяжку и надетые на босу ногу легкие кожаные туфли. Черные волосы на висках посеребрила седина, а глаза казались непроницаемыми, как осколки черного мрамора.
– Эти снимки, что сделал Джефф, – ответил Минетти, – пришлись мне по вкусу. Как только я их увидел, я сказал себе: Рокко, вот та девушка, из которой можно сделать звезду экрана.
– Вы правда так думаете? Он пожал плечами.
– Рокко Минетти всегда говорит то, что думает. Черт возьми, если уж я сделал фамилию водителя грузовика известной в каждом доме, сделать то же для крошки с такими аппетитными грудками – раз плюнуть. Правда, Брен?
– Конечно, Рокко, – без особого энтузиазма откликнулся Фарадей. Такое напоминание о начале его карьеры не привело его в восторг.
– Скажи, моя прелесть, – снова обратился к ней Рокко, – ты что, не любишь вечеринки?
– Конечно, люблю.
Он окинул ее критическим взором – от головы до ног в красивых черных туфлях от Мод Фризон.
– Тогда какого черта вырядилась как на похороны? Она нервно провела рукой по бедрам.
– Я хотела показать себя с разных сторон. Актриса должна иметь широкий диапазон, – повторила она слова руководительницы драмкружка в средней школе.
– Диапазон-фармазон, – передразнил Минетти и обменялся лукавым взглядом со своими приспешниками. Те радостно осклабились. – Крошка, ты должна хорошо представлять себе: в том кино, которое я делаю, все, что от тебя требуется, это быть совершеннолетней, иметь такое тело, чтоб мужчины лезли на стенку, и всегда быть готовой трахаться – как кролики.
Все вокруг заржали. Марисса подавила закипающий в глубине души гнев. Ничего, придет день, когда она посмеется последней.
Она откинула с одного плеча волосы и ответила на иронический взгляд Минетти самой обворожительной улыбкой.
– Мне восемнадцать. – На самом деле ей не хватало до восемнадцати двух месяцев. – Думаю, мое тело само за себя говорит. А что касается последнего – могу представить рекомендательные письма.
Очевидно, шоу-герл сочла Мариссу браконьером, посягнувшим на ее охотничьи угодья.
– Рокко, я хочу танцевать.
Он не отрывал черных глаз от Мариссы.
– Конечно, детка. Брен, будь хорошим мальчиком, пригласи даму на танец.
Это был приказ. Выраженный в мягкой форме, но по существу – тверже гранита. И хотя ни Фарадей, ни блондинка не горели желанием, они послушно поплелись на танцевальную площадку.
– Итак, – Рокко достал из кармана визитную карточку, – нужно назначить кинопробу. Позвонишь в понедельник второму режиссеру, он обо всем позаботится.
«Риск – благородное дело», – одна из любимых поговорок отца. И еще: – «Промедление бывает смерти подобно».
– Стоит ли ждать до понедельника, если я могу сегодня же все показать? – Марисса выпятила грудь и изобразила сладострастную улыбку.
– И правда, – согласился Рокко. – Пошли в мой кабинет, посмотрим, что там у тебя имеется.
Едва они вошли, Минетти велел ей повернуться спиной и, задрав юбку, опереться о стол руками.
– Симпатичная попка, – констатировал он, срывая с нее микроскопические трусики. – Не такая костлявая, как сейчас модно. Расставь ноги.
Марисса с удовольствием занималась сексом, обожала кульминацию и ощущение своей власти. Но это было нечто совсем другое. Когда Минетти пристроился меж ее круглых ягодиц, она почувствовала себя куском мяса.
«Риск – благородное дело».
Она закрыла глаза и, в то время как Рокко Минетти тяжело входил в нее, повторяла эти слова как заклинание. Сколько прошло времени – минута? час? вечность? Наконец он кончил.
– Ты в порядке, детка, – сказал он, вытирая платком обмякший член. Марисса заметила: он даже не потрудился снять брюки! И уж во всяком случае не подумал дать ей тоже платок – стереть сперму с ягодиц.
– Спасибо. – Марисса потянулась за трусиками. Она чувствовала себя грязной, использованной и жалела, что пришла. Однако следующая реплика Минетти изменила ее настроение.
– Кстати, роль – твоя.
У нее отлегло от сердца. Вот он – долгожданный шанс! На этот раз она улыбнулась со всей искренностью, на какую была способна.
– Спасибо, мистер Минетти. Обещаю, вы не пожалеете. Скоро – очень скоро – отец убедится, что она гораздо больше похожа на него, чем несравненная Ли!
Джошуа Бэрон сидел один в библиотеке, вертя в руках бокал со «скотчем». Из громадного, от пола до потолка окна открывался великолепный вид. Пурпур сумерек плавно переходил в темноту ночи. Огни Лос-Анджелеса сверкали словно падающие звезды. И действительно, подумалось ему, Лос-Анджелес – город падающих звезд. Сколько их прошло через студию «Бэрон» за пятьдесят пять лет ее существования!
Они приходили и, если им выпадала удача оказаться в нужное время в нужном месте, делали себе имя, а студии – деньги, и немалые. А когда имя переставало притягивать деньги, уходили – в ряды безработных актеров, в массовку или – в последние годы – на телевидение.
Пятьдесят пять лет. За это время сменилось десять главных должностных лиц Соединенных Штатов; зато на студии «Бэрон» – всего два владельца. А Ли станет первой женщиной – главой компании. Кто угодно приходит и уходит, а семья остается.
Вспомнив Ли, он по ассоциации вспомнил и о ее недавнем замечательном открытии. По какой-то иронии судьбы вот уже во второй раз благополучие студии оказывалось в руках постороннего человека – Мэтью Сент-Джеймса. В прошлый раз это была Сайни.
Джошуа вспомнил день своей свадьбы и брачную ночь, обернувшуюся катастрофой. Его не удивила неопытность новобрачной: мужчины никогда особенно не толпились у ее дверей. Однако он никак не ожидал, что она поведет себя как святая великомученица.
– Ты такая красивая! – молвил он, увидев Сайни в ночной рубашке из белого атласа.
Длинные белые волосы, которые она обычно связывала узлом на затылке, струились по спине. Низкий вырез рубашки показывал высокие, крепкие груди. И хотя она была худощава (не «его» тип женщин), все же осиная талия грациозно переходила в бедра. Лицо без косметики казалось на десять лет моложе и привлекательнее. У Джошуа сверкнуло в мозгу: может, в конечном счете этот брак окажется не такой уж жертвой?
Когда он попытался привлечь ее к себе, Сайни отвела его руки.
– Я знаю, почему ты на мне женился.
Сквозь блестящий атлас просвечивали темные соски. Джошуа начал возбуждаться.
– Женился, потому что люблю тебя.
– Нет. – Она мотнула головой; при этом шелковистые волосы упали на грудь. Джошуа подумал, как здорово будет ощущать их на своей груди. – Ты женился, чтобы мой отец помог твоему отцу спасти вашу драгоценную студию.
– Но это же смешно. – Джошуа обнял новобрачную за плечи. У нее была гладкая кожа – точно фарфоровая статуэтка. – Ты очень красивая женщина. И умная. И, – он погладил ее шею, – сексуальная. Детка, да от тебя кто угодно сойдет с ума.
Сайни осталась безучастной.
– Наш брак заключен по чисто экономическим соображениям. – В ее голосе чувствовался еле заметный скандинавский акцент. – Но я знаю – у мужчин бывают потребности. – Ее лицо исказила гримаса омерзения. – Постараюсь добросовестно исполнить свою часть сделки и стать хорошей женой – во всех отношениях.
Джошуа сник.
– Благодарю. Я же со своей стороны постараюсь сделать секс таким же приятным для тебя, как и для меня самого.
Он заключил ее в объятия, целовал холодные губы, гладил волосы, плечи, руки. Хотя она не очень-то реагировала, он был рад уже и тому, что она позволила уложить себя на широкую двуспальную кровать.
Ему еще никогда не приходилось никого уламывать. Знакомые дамы не стеснялись признавать, что женщина способна наслаждаться сексом не меньше мужчины. Однако его молодая жена оказалась исключением. Она шарахалась от его прикосновений; когда он гладил ее, дрожала – только не от страсти. А когда он начал целовать ее тело, пытаясь согреть и пробудить желание, она оставалась холодной как лед.
Нежность уступила место разочарованию, а разочарование – гневу. Хотя Сайни не отвечала ему взаимностью, Джошуа так воспламенился, что боялся вот-вот взорваться. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он ворвался в ее сухую, неприветливую плоть, лишь на мгновение задержавшись перед упругим препятствием – знаком ее девственности.
Он почти сразу кончил. В тот же миг Сайни сорвалась с постели и метнулась в ванную. Зашумела вода.
Прошло двадцать минут, а она все не появлялась. Джошуа выругался про себя и поехал в бар отеля «Билтмор» – напиться с горя.
Первая ночь задала тон их супружеской жизни. Сайни так и осталась неуступчивым куском льда и занималась сексом, только если он настаивал. Утешиться было нетрудно, но отец требовал законного наследника, чтобы было кому впоследствии доверить студию. С той минуты, когда Сайни прошипела, что ее подозрения подтвердились: она беременна, – Джошуа прекратил набеги на ее спальню.
– Эх, жаль, не парень, – ворчал Уолтер Бэрон, стоя рядом с Джошуа подле белой плетеной колыбельки и взирая на младенца – копию матери.
Словно по наитию, Ли выпростала ручонку и схватила отца за палец, да так крепко, что он поразился. А заглянув в ее серые глаза, почувствовал, что эти крошечные розовые ручки однажды сумеют управлять империей.
– Вот увидишь, – посулил он отцу, – эта крошка еще нас всех удивит.
Приняв решение вырастить ее своей преемницей, Джошуа стал с трех лет брать Ли на студию. Она оказалась на редкость талантливой ученицей. Удивлялись все, кроме отца: он с первого взгляда безошибочно оценил ее потенциал.
И теперь, потягивая «скотч» и размышляя о силе характера Ли и ее преданности семейному бизнесу, Джошуа жалел только о том, что дед не дожил до этих лет и не увидел, как она укрепляет славу фамилии Бэрон.
Когда на следующее утро зазвонил телефон, Мэтью заставил себя снять трубку только после третьего сигнала. Не стоит выказывать нетерпение.
– Так когда будем пить шампанское? – без преамбулы осведомился Корбет.
Мэтью затаил дыхание.
– Я получил роль?
– Разве я не говорил, что вы ее получите? Нужно еще кое-что обговорить, но об этом я сам позабочусь.
Несмотря на привычку менеджера скрывать свои чувства, Мэтью уловил в его тоне сдерживаемое волнение. Ему было ясно: помимо того что Корбет Маршалл искренне желает ему успеха, у него есть и свой интерес в этом деле.
Мэтью припомнился анекдот, слышанный на вечеринке в Лорел-Каньоне, где он обслуживал бар. Якобы во время круиза в Ла-Пас Корбет выпал за борт теплохода. Тотчас появилась громадная акула и стала выписывать вокруг него круги. Пассажиры, столпившись на палубе, оглашали морской простор воплями. В тот самый момент, когда все уже были уверены, что Корбету суждено стать вторым завтраком акулы, последняя вильнула хвостом и уплыла. «Чудо!» – воскликнул один из пассажиров. «Никаких чудес, – ответил другой. – Профессиональные почести со стороны коллеги». Мэтью усмехнулся.
– Не знаю, как вас благодарить.
– Это моя работа. Просто будьте свободны, когда Тина пригласит вас на праздничный ужин. Договорились?
– В любое время дня и ночи!
Они потолковали еще несколько минут. Корбет обозначил план атаки. На замечание Мэтью, что некоторые их требования кажутся ему чрезмерными, Корбет возразил, что Ли Бэрон будет рада выполнить их все.
Вскоре Мэтью поймал себя на том, что ему становится все труднее сосредоточиваться на подробностях договора. Все, о чем он мог думать, это что ему наконец-то удастся писать. Корбет заверил его: до начала съемок пройдет немало времени – нужно еще создать режиссерский сценарий.
Еще раз поблагодарив менеджера, Мэтью положил трубку. И тотчас сделал два звонка: один – Джессу Мартинесу насчет увольнения, а другой – в цветочный магазин в Беверли Хиллз – чтобы послали Тине Маршалл дюжину знаменитых, с длинными стеблями, роз «Американская красавица». Покончив с этим, он вытащил из холодильника банку пива и пошел на крыльцо.
И там, вглядываясь в необъятный простор океана, осознал наконец, что звонок Корбета Маршалла в корне изменил его жизнь.
Вернувшись вместе с Ким Ямамото после обеда в бистро «Гарден», Ли задержалась у стола секретарши.
– Мередит, разыщите, пожалуйста, Мэтью Сент-Джеймса.
– Вы дадите ему роль Райдера?
– Если договоримся с его менеджером.
– Договоритесь. – Мередит справилась с электронной записной книжкой марки «Ролодекс». – Роскошный экземпляр. Я бы не отказалась быть похищенной таким красавцем.
– Будем надеяться, что миллионы зрительниц разделят ваши чувства, – сухо отозвалась Ли.
Она ни за что не призналась бы, что минувшей ночью в ее полуснах-полугрезах разыгрывался точно такой же сценарий. Она пила кока-колу на берегу, где-то в тропиках, в окружении троих супергалантных кавалеров. И вдруг появился пират во всем черном и унес ее на корабль, и они уплыли в дальние моря, на поиски сказочных сокровищ… Следующий кадр: опьянев от роскошной обстановки, Ли позволила пирату осыпать себя бриллиантами, рубинами, жемчугом и изумрудами. Он любовался ее обнаженным (если не считать украшений) телом – и в его глазах горела дикая, первобытная страсть. Она не протестовала, когда его губы слились с ее полуоткрытыми губами. Он не спеша, с рассчитанной медлительностью, лег на нее сверху… И тут автоматически включилось радио, и жизнеутверждающий голос диктора разрушил эротический образ, оставив ее возбужденной и пристыженной.
– Ты правильно решила, – похвалила Ким, когда они остались одни.
– Знаю.
– И поэтому ходишь как в воду опущенная? Ли зябко повела плечами.
– Он – не профессиональный актер.
– Ну так что? Парень талантлив от природы.
– Мы даже не знаем, способен ли он запомнить слова.
– Ну, если дело только в этом, обещаю спрятаться среди реквизита и суфлировать.
– Ты просто хочешь с ним спать.
– Конечно. – В веселых глазах Ким светилась откровенная похоть. – Хотя «спать» – не совсем то, что я имею в виду. Нет, правда, Ли, как может женщина, у которой в жилах кровь, а не вода, не мечтать лечь в постель с точной копией Хитклифа?
Загудевший интерком спас Ли от необходимости отвечать. Мередит разыскала Мэтью. Была ли то игра воображения, или оранжевый огонек аппарата действительно мигал в такт биению ее сердца? Ли сделала глубокий вдох, однако это не помогло. Волнуясь, она сняла трубку.
– Здравствуйте, мистер Сент-Джеймс. Полагаю, Корбет поставил вас в известность о нашем решении?
– В общих чертах. – Неужели она принимает его за идиота, который будет сам вести переговоры?
Он ни капли не изменился, отметила Ли: все такой же чужой и почти враждебный. Ее так и подмывало дать отбой, но в памяти всплыли наставления отца. В их уравнении Мэтью Сент-Джеймс по-прежнему оставался неизвестной величиной. С него станется – передумать до подписания договора. И что будет со студией?
– У вас ко мне дело, мисс Бэрон?
– Да – раз уж вы об этом заговорили. Я хочу пригласить вас выпить со мной.
– Выпить?
– Да. Может быть, сегодня вечером, в районе шести? В «Поло Лаундж»?
Неужели чудеса никогда не кончатся?
– Не знаю, мисс Бэрон, насколько удачна эта мысль. Если вы хотите обсудить условия контракта, свяжитесь с моим менеджером.
Нет, он просто невыносим! Уж не рассчитывает ли он, что она станет унижаться?
– Обещаю – ни слова о работе. Обычная светская встреча.
Светская встреча с Ли Бэрон. Это становилось все интереснее. Мэтью вспомнил о Белой Королеве, уверявшей, что до завтрака может случиться целых шесть чудес.
– Речь идет о свидании?
– О нет, – поспешно (слишком поспешно) возразила она. – Две наши предыдущие встречи были не слишком удачными. Раз уж нам предстоит работать вместе, я подумала, что было бы совсем неплохо получше узнать друг друга.
– Пожалуй, это не повредит, – после короткого обдумывания согласился Мэтью. – Вы сказали, в шесть часов?
– Да – если это время вас устраивает.
Он обещал сводить Джилл в китайский ресторан – отпраздновать его удачу.
– Мне нужно кое-что утрясти.
– Спасибо, что готовы выкроить для меня время в вашем расписании.
– Не стоит благодарности. Позже увидимся.
– Увидимся, – повторила Ли и в сердцах бросила трубку.
Ким коварно ухмыльнулась.
– Так я и знала. Ты сгораешь от страсти к этому парню.
– Не смеши.
– Представляю себе. Рюмка-другая в «Поло Лаундж». Долгая, неторопливая поездка вдвоем по прибрежному шоссе. Ужин при свечах в каком-нибудь уединенном месте. Пляж. Прогулка под луной. И не успеешь глазом моргнуть, как мисс Ли Бэрон, патриот студии, прославленный трудоголик и застарелая девственница, окажется затянутой в темный омут безумной, всепоглощающей страсти к восходящей кинозвезде.
– Не будь смешной. Несмотря на то что я ему сказала, я встречаюсь с Мэтью Сент-Джеймсом исключительно в интересах студии.
– Конечно, – ехидно поддакнула Ким. – То же самое говорила Скарлетт, когда, нацепив на себя фамильные шторы, отправилась улащивать Ретта, чтобы он дал ей денег на спасение Тары.
По-видимому, считая, что столь смехотворное сравнение не заслуживает даже опровержения, Ли вернулась к теме, которую они обсуждали за обедом: работе Ким в «Опасном».
На другом конце города Джилл Кочеран заметила угрюмое выражение лица Мэтью и подивилась: в чем тут дело? Человеку только что дали сказочную роль. А он злится.
– Ли Бэрон сама тебе звонила?
– Через секретаршу. Но потом сняла трубку. Предложила выпить.
– Когда?
– Сегодня в шесть, в «Поло Лаундж». Джилл присвистнула.
– События развиваются с головокружительной быстротой.
Неожиданный звонок посеял в его душе тягостное чувство неловкости. Что у нее на уме?
– Похоже на то. Придется нам с тобой перенести ужин на более позднее время.
– Конечно. Я ни в коем случае не собираюсь стоять между тобой и твоим шансом прославиться и разбогатеть.
Как ни старался, Мэтью не нашел в ее тоне и следа иронии.
– Ты правда не обижаешься?
– Мэтью! Я же тебе говорила: терпеть не могу смешивать удовольствие с ненужными обязательствами. Миленький, я ни на что не претендую.
Если бы все остальное в его жизни было так же просто, как отношения с Джилл! Он привлек ее к себе.
– Джилл Кочеран, ты – классная женщина!
Когда она обняла его за шею, скомканная, пропитавшаяся ароматом страсти простыня съехала на пол.
– А ты, Мэтью Сент-Джеймс, – классный мужчина!
Глава 15
Марисса лежала на спине в центре необъятной круглой кровати и прилежно стонала по знаку режиссера, в то время как другие женщины – белая и черная – занимались с ней любовью. Сверкающие софиты освещали кровать под разными ракурсами, стараясь не упустить ни одной влажно мерцающей клеточки ее тела.
– Ради Бога, побольше чувства! – не в первый раз взмолился режиссер. – Мы не можем тратить весь день на один эпизод.
– Я стараюсь.
Закрыв глаза, Марисса изо всех сил побуждала свое тело отвечать на страстные манипуляции обеих партнерш. Но ничего не получалось. На заброшенном товарном складе, где проводились съемки, было ужасно душно; пот с Мариссы лил в три ручья; равнодушие съемочной группы расхолаживало.
– Хватит, – в сердцах объявил режиссер и обратился к Джеффу. – Ну, Мартин, даю тебе пять минут, чтобы завести эту чертову бабу, или придется найти ей замену.
Джефф отер пот со лба.
– Не волнуйтесь, мистер Би. Я обо всем позабочусь.
– Да уж, позаботься, – сурово предупредил Джо Бомпенсьеро, откусывая кончик толстой черной сигары. – Каждую минуту, когда мы просиживаем задницы в ожидании, пока эта падаль воскреснет из мертвых, энное число долларов утекает в канализацию. А мистер Минетти не любит терять денежки. Ясно?
– Да, сэр. – Джефф схватил алое кимоно и набросил Мариссе на плечи. Потом он помог ей встать и завел ее за пирамиду ящиков с цветной пленкой.
– В чем дело, крошка? – спросил он вкрадчиво, стараясь не выдать своего истинного желания сделать из нее отбивную.
– Попробуй сам потрахайся перед этой сворой неандертальцев! От блондинки разит чесноком; каждый раз, когда она меня целует, меня выворачивает наизнанку.
– Это страх съемочной площадки. – Джефф погладил ее по плечам. – С каждым бывает – даже с прославленными актерами. Но тебе не о чем волноваться, киска, старый доктор Джефф припас для тебя лекарство. – Он вынул из кармана тенниски маленький прозрачный пакетик и высыпал немного белоснежного порошка себе на ладонь.
– Я не употребляю коку. – После того как один из ее приятелей, ударник рок-группы, умер от сердечного приступа, нанюхавшись на вечеринке, Марисса испытывала страх перед кокаином.
– Много теряешь. – Джефф окунул палец в порошок и зарядил одну ноздрю, потом другую. – Твоя очередь.
Марисса заколебалась. Ей было ясно: это – последний шанс. Если она провалит этот эпизод, Бомпенсьеро даст ей пинка под зад и все дороги для нее будут закрыты.
Она зажала нос, чтобы не чихнуть, – и в ту же секунду кокаин добрался до мозга, и все вокруг вспыхнуло бриллиантовыми блестками; тело обрело необыкновенную чувствительность. Она вернулась на кровать – с дерзко торчащими сосками и подрагивающими от вожделения бедрами. Черные руки гладили ей живот; влажные алые губы сосали груди; острые белые зубки вонзались в ягодицы; пальцы ощупывали, дразнили, проникали в потаенные местечки ее тела – и наконец Марисса начала кататься по простыне. Однако уголком глаза ухитрилась подметить неприкрытую похоть в горящих взорах всех участников съемочной группы. А бурные аплодисменты в миг кульминации превратили ее триумф в апофеоз страсти.
Часы показывали двадцать минут седьмого.
И все эти двадцать минут Ли терпела адские муки, тщетно пытаясь вызвать Мэтью Сент-Джеймса на откровенность. Пока не пришла к выводу, что могла бы с большим успехом общаться со сфинксом.
– Из вашего личного дела я узнала, что вы служили во Вьетнаме. Туго вам приходилось?
Мэтью пожал плечами. Кто там не был – ни за что не поймет.
– Да, не похоже на пикник.
– Корбет сказал, вы пишете сценарий о войне. Он, конечно, предупредил вас, что это – не популярная тема?
– Да – в настоящее время. Но так не будет вечно. После упорного замалчивания наступит пора национального отрезвления. И стыда.
– И вы надеетесь приблизить этот момент?
– Кто-то должен сказать правду. Почему бы это не сделать тому, кто там был, вместо прохвоста-штафирки, в это время изучавшего английскую литературу в тихом канадском колледже?
– Понимаю, – сказала Ли. – Но, судя по тому, куда качнулся маятник общественного интереса в наши дни, вам придется долго ждать, пока наша страна созреет для непредубежденного взгляда на эту проблему.
– Возможно. Я привык ждать.
– Однако не любите.
– Нет. – Он поймал ее взгляд и долго не отпускал его. – И вы тоже.
Не зря он являлся ей в грезах в облике пирата, одинаково наслаждающегося награбленными сокровищами и женщинами… Решив, что пора сменить тему, Ли откинулась на спинку кресла и устремила на Мэтью задумчивый взгляд.
– Я также прочла в вашем личном деле, что вы относитесь к редкой категории коренных жителей Калифорнии.
– Я родился в Лос-Анджелесе. – Он всегда так говорил, хотя теоретически мог появиться на свет в любом другом месте.
Тон его ответа не располагал к дальнейшим расспросам, однако Ли явилась на встречу с твердым намерением получше узнать этого человека и не собиралась отступать.
– Ваша семья живет здесь?
– Нет.
– Что – ни одного человека?
– Я подкидыш и первые семь лет жизни провел в приюте для мальчиков «Священные сердца». А потом переходил из одного семейного детского дома в другой.
– Простите.
– Ничего. Судя по моим наблюдениям, семья не всегда оправдывает свое предназначение.
– Да, родные иногда усложняют жизнь, – согласилась Ли. – Я понимаю: если бы дедушка не основал студию «Бэрон», я могла бы сейчас биться головой о стену, пытаясь доказать, что женщина способна преуспеть в бизнесе. А с другой стороны, время от времени я бываю слишком уступчивой по отношению к отцу. Будь на его месте другой босс, я бы тверже отстаивала свои принципы.
Она улыбнулась, словно приглашая Мэтью разделить ее мнение. Однако он остался безучастным.
Доведенная до изнеможения его пассивностью, Ли начала рассказывать о своей работе: как она с детских лет прониклась духом и заботами студии, вообще киноиндустрии, чем занимается сейчас, какие строит планы на будущее. Каждое ее слово невольно подчеркивало разницу между ее привилегированным положением и жалким началом его собственной жизни. Ли чувствовала – ему неуютно, но махнула рукой: ведь и он с самого начала избрал тактику холодного противостояния.
Мэтью не особенно внимательно вслушивался в ее пространный монолог. Вместо этого он гадал – какого черта согласился выпить с этой задавакой, когда мог бы у себя дома наслаждаться обществом простой и милой Джилл?
Войдя в ресторан, Джошуа прошел в специальный застекленный кабинет для почетных гостей и сел лицом к залу. Беглый взгляд сказал ему, что Ли последовала его указаниям относительно Мэтью Сент-Джеймса. Он с интересом наблюдал за этой парой, отмечая, что, хотя Ли весело щебечет и улыбается, ее визави не очень-то идет навстречу. Всю жизнь испытывавший на себе очарование дочери, Джошуа задался вопросом: уж не гомик ли он? – и сделал мысленную зарубку не занимать Мэтью Сент-Джеймса в одном фильме с Джонни Бэннингом – от греха подальше. Хватит с него прошлогодних забот на съемках того паршивого вестерна, когда приходилось всячески скрывать его сексуальные похождения. Обычно любовные связи между кинозвездами только подстегивали зрительский интерес, однако поклонники предпочитали, чтобы их кумиры были гетеросексуальными.
Впрочем, думал Джошуа, пытаясь отыскать в этом хорошую сторону, если парень – гей, можно не бояться, что он попытается залезть в шелковые трусики Ли. Конечно, ему все равно ничего не светит. Ли слишком умна, чтобы завести шашни со столь неподходящим субъектом. Когда ей придет пора выходить замуж – однажды это должно случиться, хотя бы для того чтобы обеспечить четвертое поколение владельцев студии «Бэрон», – она изберет человека, полезного их бизнесу. Как он в свое время. Спешить некуда. Ей всего двадцать пять. Должно пройти еще несколько лет, прежде чем он согласится делить ее с другим мужчиной.
Отвратительная мысль! Джошуа глухо зарычал.
Ход его размышлений был прерван появлением Брендана Фарадея.
– Извини за опоздание. Игра в клубе затянулась дольше, чем я ожидал.
– Гольф или теннис? Фарадей ухмыльнулся.
– Ни то ни другое. Сейчас меня больше интересуют игры в помещении.
Джошуа не удивился. Сексуальные аппетиты Фарадея были общеизвестны. Если чему-то и следовало удивляться, так это тому, что какой-нибудь ревнивый муж давным-давно не всадил ему в задницу хороший заряд дроби. Джошуа часто задавался вопросом: есть ли у Сильвии Фарадей какой-нибудь осторожный хахаль или она безропотно мирится с проделками мужа ради статуса жены высокооплачиваемого актера?
– Я ее знаю?
Фарадей тоже заказал «скотч». И только после этого ответил:
– Ты поверишь, если я назову Марджи Вентворт? Марджи Вентворт была внучкой Джайлса Вентворта, одного из популярнейших киноактеров благословенных тридцатых годов. Она впервые снялась в шестимесячном возрасте, в рекламе «Айвори Сноу». В последнее время ходили слухи, будто она все чаще прикладывается к бутылочке.
– Господи, Брендан, дело пахнет тюрьмой. Крошке никак не больше шестнадцати.
– В прошлом месяце исполнилось пятнадцать, – уточнил Фарадей, не обращая внимания на официанта, который поставил на столик его «скотч» вместе с новой порцией для Джошуа. – Ни за что не скажешь. Малютка знает такие штуки, о которых мы с тобой не имеем понятия.
– Ты горел желанием сняться в «Опасном». Если тебя посадят за изнасилование, Ли произведет замену скорее, чем твои адвокаты добьются твоего освобождения под залог.
– Ни в коем случае, – спокойно отреагировал Фарадей, потягивая «скотч». – Ты – хозяин на студии. Она всего-навсего твоя дочь.
– Это ее проект.
В глазах Фарадея появилось жесткое выражение.
– Неужели я должен напоминать, откуда взялись деньги на этот фильм? – Он стрельнул взглядом через весь зал – туда, где Ли по-прежнему безуспешно пыталась расшевелить Мэтью. – Раз уж это – ее дитя, может, стоило бы открыть ей глаза на некоторые подробности сделки?
Джошуа побагровел.
– Я уже говорил тебе: она должна оставаться в неведении.
Фарадей улыбнулся – одними губами.
– Конечно, Джош. Как скажешь.
«Пока ты играешь по нашим правилам». Слова не были произнесены, но угрожающе повисли в воздухе. Джошуа залпом опорожнил свой бокал и встал.
– Мне пора. Нужно подготовиться к этому паршивому благотворительному сборищу.
– Да, конечно. Мы с Сильвией тоже будем. Кстати, Джош, ты ничего не забыл?
– Что именно?
Фарадей достал из кармана кремового блейзера простой белый конверт.
– Мистер Минетти желает успеха новой картине.
Как же Джошуа ненавидел эту хитрую ухмылку на некогда красивом лице Фарадея! Глядя на конверт, как на гадину, выползшую на солнцепек из-под осклизлого валуна, Джошуа взял его и опустил в карман. И вышел из ресторана.
Оставшись один в «Поло Лаундж», Фарадей окунулся в приятные мысли о том, как высоко он взлетел. Кто бы мог предположить, что такой магнат, как Джошуа Бэрон, окажется у него на поводке?
Подобно многим, приехавшим в Голливуд в погоне за славой и богатством, Фарадей – урожденный Арни Столлер из Элко, штат Невада, поднялся из низов. Его мать шила и еще подрабатывала глажением, чтобы кое-как свести концы с концами – в то время как алкоголик-отец норовил пропить все, что Мэри Столлер удавалось заработать. Когда Арни исполнилось двенадцать, Мэри собрала вещички и отбыла на грейхаундском автобусе в неизвестные края, бросив сына на попечение звереющего папаши.
