Текст книги "Тайные грехи"

Автор книги: Джоу Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

– Вот именно. Ты меня еще помнишь? Своего мужа? Человека, которого ты обещала любить, почитать и окружать заботой – до первого звонка из мотеля от сестры-сумасбродки или папочки, когда ему потребуются услуги преисполненной чувства долга дочери – суррогата жены?

К щекам Ли хлынула кровь.

– На что ты намекаешь?

Слова вырвались у Мэтью сгоряча – не из сердца, даже не из головы, а откуда-то из утробы. Но гордыня и ревность к людям, которых Ли так щедро оделяла любовью (и которые этого вовсе не заслуживали), помешали ему взять эти слова обратно.

– В чем дело? Я попал в точку? – Долго сдерживаемое раздражение рвалось наружу. – Скажи… Если Джошуа позвонит из мотеля и предложит провести с ним ночь, ты помчишься?

Она размахнулась – и рассветную тишину взорвал звук пощечины. Потрясенная, Ли уставилась на свою правую руку, которая еще не успела оторваться от словно окаменевшей щеки мужа. Чья это рука?

– Полегчало? – с обманчивым спокойствием осведомился Мэтью. В темных глазах появилось жесткое выражение.

– Нет.

Она стремительно отняла руку и, спрятав обе руки за спиной, стала ломать пальцы. У горла бешено пульсировала жилочка. Глаза Ли не могли оторваться от белой отметины на щеке Мэтью. Она еще ни разу в жизни никого не ударила. Что с ней происходит? Что происходит с ними обоими?

– Я этого не вынесу, – всхлипнула Ли, опускаясь на стул. – Не вынесу наших ссор…

Большие серые глаза наполнились слезами, но Мэтью подавил в себе желание броситься к ней, утешать ее. Он всю ночь не находил себе места, боясь, что на этот раз Марисса втянет сестру во что-нибудь ужасное. Все два года их брака он жил в страхе, что однажды Ли помчится спасать Мариссу – и очутится лицом к лицу с каким-нибудь подонком из числа ее хахалей.

Он всю ночь сидел на кухне и хлестал кофе, одну чашку за другой. В голове рождались страшные видения: Ли, избитая до полусмерти, истекает на полу кровью. Ли изнасилована. Убита…

Ее фанатичная преданность отцу и младшей сестре, стремление угодить, готовность стелиться перед ними разрывали ему сердце. И, что хуже всего, он не мог ее ненавидеть.

– Пойду прогуляюсь. – Нужно выбраться из дому, пока он не сказал что-нибудь такое, что порвет последние связывающие их нити.

Ли безрадостно наблюдала за тем, как муж уходит, яростно хлопнув дверью (на стене со звоном запрыгали медные кастрюли). У нее хватило сил не разрыдаться при Мэтью. Но теперь она дала себе волю.

Глава 33

Декабрь 1978

– Нет, ты это видела?

Ли опустила глаза на газету, которую Джошуа швырнул на ее письменный стол. Вообще-то она уже знала о заметке в «Верайэти»: накануне мужу звонил репортер.

– Еще не читала. Но знала, что готовится какой-то материал.

– Знала? И ничего мне не сказала?

– Я узнала только вчера вечером. О чем там речь?

– Твой муженек накропал сценарий об актере, ставшем политиком. Со связями в уголовном мире.

– И только? – осторожно произнесла Ли. Вчера вечером Мэтью наконец-то дал ей прочесть «Глаз тигра», и она сразу угадала его взрывной потенциал.

– Нет, не только. Здесь намекают на поразительное сходство героя с Бренданом Фарадеем.

«Чьи политические амбиции ни для кого не являются секретом», – мысленно продолжила Ли.

– Да, пожалуй, могут возникнуть проблемы. Юристы все уладят.

– Этот проект должен быть отклонен.

– Как отклонен? – Ли не верила своим ушам. – Ты даже не читал сценария!

– Мне плевать. «Бэрон» не будет ставить этот фильм. И точка.

– Ты не единственный, кто имеет право голоса, – негромко возразила Ли. – Шесть лет назад ты согласился с тем, чтобы я основала «Сандаун продакшнс».

– Ты не поставишь этот фильм!

– Почему? Неужели ты так сильно ненавидишь Мэтью, что готов зарубить проект, над которым он работал многие годы?

– Дело не в моих симпатиях или антипатиях – здесь замешаны другие люди, которые не допустят появления этой ленты.

– Кто именно?

– Тебе лучше не знать. Достаточно, если ты поймешь, что для всех будет лучше – и безопаснее – дать этому сценарию умереть естественной смертью.

– Я ценю твою заботу, но как ты не понимаешь? Если мы сейчас уступим, то скомпрометируем все, что отстаивали до сих пор. – Она перевела дыхание и продолжила: – Мэтью написал потрясающий сценарий, и я намерена поставить по нему лучший фильм этого десятилетия. А может быть, и вообще лучший фильм студии «Бэрон».

Джошуа думал: Уолтер Бэрон гордился бы несгибаемым характером внучки. Но она допрыгается, черт побери, – их всех укокошат.

– Тебя ничто не заставит изменить решение?

– Нет.

Подавив вздох, Джошуа повернулся, чтобы уйти. У двери он оглянулся через плечо и посмотрел на дочь, которая ни разу не подвела его – пока в ее жизнь не вошел этот безродный тип – Мэтью Сент-Джеймс.

– Я люблю тебя, Ли. И всегда прислушивался к твоему мнению.

– Спасибо.

– Но сейчас ты делаешь роковую ошибку.

Произнесенные с угрожающей интонацией слова отца еще долго похоронным звоном отдавались у нее в голове, мешая толком сосредоточиться на работе, нарушая сон. Только неослабевающий энтузиазм Мэтью немного снял напряжение. Впервые за много недель – даже месяцев – они вновь по целым дням работали вместе, а ночью занимались любовью – с такой неудержимой радостью, о которой Ли уже больше и не мечтала. А это – решила она, собираясь на праздник Рождества в доме отца, – стоит нескольких бессонных ночей.

Праздничное убранство усадьбы Джошуа в Беверли Хиллз заставило бы померкнуть Сказочную страну в Диснейленде. Каждое дерево было увешано гирляндами лампочек – волшебных, мерцающих, точно звезды, огоньков. Центральное место в саду занимала огромная, в двадцать пять футов высотой, елка, привезенная из Дугласа, украшенная золотыми старинными игрушками и серебряными фонариками. Официанты в золотых, серебряных и ярко-розовых костюмах арлекина носились взад и вперед с золотыми подносами, уставленными изящными серебряными кубками с шампанским «Луи Редерер Кристалл». В центре каждого из покрытых камчатным полотном стола стояли вазы с ветками сосны и падуба, щедро декорированными золотыми, серебряными и алыми шарами.

– Ну и ну! – воскликнула Тина, подъезжая вместе с Корбетом к воротам во внутренний двор Бэрона. На ней было вечернее шифоновое платье с золотыми блестками от Мэри Макфедден; черные волосы искусно уложены на французский манер. Она словно воплощала в себе высший голливудский шик. – Джошуа воссоздал дворец Бога Солнца!

– Или царя Мидаса, – пробормотал Корбет, любуясь ближайшим фонтаном, который по такому случаю извергал шампанское.

– Прошу прощения, – раздался рядом женский голос. – Я была слишком занята сценарием Мэтью, чтобы участвовать в подготовке праздника. Папа обратился за помощью к посторонним.

Тина обернулась и тепло обняла Ли; они чмокнули друг друга в щеку.

– Дорогая, как же я соскучилась! Чертова аэробика потеряла всякий смысл с тех пор, как ты не стоишь над душой. – Тина немного отступила и скользнула по Ли оценивающим взглядом. – Ты – прелесть!

Стройная, как карандаш, в белом, расшитом серебряными цветами платье без бретелек, Ли по просьбе мужа распустила серебристо-белокурые волосы.

Мэтью появился как раз вовремя, чтобы услышать Тинин комплимент.

– Ангел! Мой личный ангел! – Он любовно привлек к себе жену.

– Боже милосердный! – Ли зарделась и в свою очередь бросила восхищенный взгляд на Мэтью, неотразимого в белом галстуке. – Если мы будем так себя вести, нас могут принять за молодоженов.

– Это совпадает с моими ощущениями последнего времени, миссис Сент-Джеймс!

Какое чудо – постоянно, в постели и вне постели, видеть Ли! Никогда Мэтью не был так счастлив, как в эти несколько месяцев. Даже представить себе не мог. Если бы еще не бояться, что боги не простят им такого безграничного счастья!

Они обменялись долгим влюбленным взглядом. Корбет прочистил горло.

– Очень приятно видеть вас вместе. Но судя по тому, как Тина дергает меня за руку, пора присоединиться к остальным.

Поглощенные друг другом, Ли с Мэтью не заметили их ухода.

– Вот это радость так радость! – сказала Тина, беря с подноса серебряный кубок. – Одно время я боялась, что им не устоять.

– Не одна ты боялась. – Корбет ласково потрепал жену по щеке. – Иногда мне кажется, что мы с тобой – единственная счастливая супружеская пара в этом городе.

– Да, – согласилась Тина, кладя ему на руку свою ладонь. – Господи, как мне хочется, чтобы Мэтью с Ли были так же счастливы!

В глазах Корбета вспыхнул огонь – ни за что не скажешь, что за спиной – двадцать один год совместной жизни.

– Это невозможно.

Чтобы избежать расспросов о новом сценарии Мэтью, Ли сбежала в дальний угол сада. Здесь никогда еще не пахло так сладко. Ли посмотрела вверх, на млечно-белую луну в туманном ореоле, и подивилась тому, как она близка – кажется, можно дотянуться рукой. И вдруг услышала у себя за спиной звучный голос Брендана Фарадея:

– Ли, ты сегодня неподражаема!

– Спасибо, Брендан, ты тоже прекрасно выглядишь. Она не кривила душой. Подобно многим стареющим киноактерам, с годами Брендан стал еще импозантнее.

– Ясное дело! – Он окинул ее оценивающим взглядом с головы до ног. О Брендане говорили, что он увлекается западным искусством. На какой-то миг Ли почувствовала себя изделием из ремингтонской бронзы, насчет которого он еще не решил – приобретать ли для коллекции. – Ты чудо как хороша! Повезло твоему мужу!

Ли улыбнулась.

– Я ему передам.

– Не скрою, мы с Мэтью не очень-то ладили, снимаясь в «Опасном». Но знаешь, Ли, я восхищен его талантом. – Брендан немного подумал и добавил: – Да. У него редкостный дар. Жаль будет, если его карьера рухнет.

– Этого не случится.

– Случится как пить дать – если он предстанет перед судом по обвинению в клевете. Будем смотреть фактам в лицо: в этом городе все свои; голливудские власти не любят скандалов. Если «Бэрон» будет настаивать на постановке этой ленты, все сплотятся против вас.

Угроза только укрепила ее решимость.

– Валяй, подавай в суд – только создашь «Глазу тигра» дополнительную рекламу. – И она пошла прочь, но Брендан схватил ее за руку и круто повернул к себе.

– Минуточку! Я еще не закончил.

– Хам! – Ли отважно встретила его взгляд. – Я не слушаю!

– Нет, ты послушаешь! – Он словно клешней вцепился ей в плечо, показывая, что намерен добиться своего. – Иди, крошка, ставь свой драгоценный фильм! Но потом пеняй на себя, если еще до окончания съемок с твоим мужем что-нибудь случится.

Ли похолодела; произнесенные тихим голосом, слова Брендана медленно, по одному доходили до ее сознания.

– Ты угрожаешь? Он пожал плечами.

– Никто не застрахован от несчастного случая.

Обозначив таким образом свою позицию, Брендан отпустил ее и растворился в темноте. Минутой позже Ли услышала, как он беззаботно хохочет над шуткой одного из гостей. Как ни в чем не бывало.

Тина замерла в тени деревьев, слушая, как Фарадей угрожает Ли. Некоторые вещи – и люди – не меняются.

Тридцать семь лет назад она была многообещающей молодой актрисой, успевшей сняться в трех картинах студии «Бэрон». Тина принесла с собой на экран три сокровища: пару стройных, изумительной формы ног (впору потягаться с Бетти Грейбл), напор, которому, по слухам, завидовала Джейн Рассел, и сексуальность с комическим оттенком – стиль, изобретенный Джуди Холидей и доведенный до блеска Мэрилин Монро.

Короче, перед урожденной Терезой Салерно открывался широкий путь к славе, и Джошуа Бэрон решил занять ее в новой картине Брендана Фарадея, где героиня, юная танцовщица, поступает в колледж и влюбляется в степенного профессора математики. Единственной загвоздкой было то, что Фарадей обладал «правом сеньора» – то есть, как популярно объяснила женщина-менеджер, если Тина чем-то не понравится Фарадею, она вылетит из картины. «Вот так!» – менеджер щелкнула наманикюренными пальцами.

Тина поняла намек. Конечно, она ему понравится, почему нет? Когда секретарь Фарадея передал ей приглашение на ужин в его особняке, она пообещала себе, что к концу вечера Брендан Фарадей будет есть у нее с ладони. Никто не мог упрекнуть Тину Салерно в недостатке уверенности.

Она приехала в Лорел-Каньон в том самом бархатном платье, которое было на Джоан Фонтен, когда ей вручали «Оскара» за «Подозрение». Соседка по комнате, костюмерша, позаимствовала его на один вечер.

К утру платье было изодрано в клочья, а Тина в ужасном состоянии доставлена домой шофером Фарадея – после показавшейся ей нескончаемой ночи издевательств. На груди, ногах, ягодицах – черные и желтые синяки; нежная кожа бедер искусана; из вагины и ануса текли кровь и сперма.

– Обратись в полицию, – посоветовала соседка Тины по комнате. – Мало ли что эта сволочь – звезда, нельзя, чтобы он ушел от наказания.

– Нет. – Тина с трудом разлепила разбитые, распухшие губы. – Мне никто не поверит.

– Я была в курсе, куда ты идешь. Могу дать показания.

– Нет! – Сейчас, выйдя из транса, Тина была на грани истерики. В ушах гремело предупреждение Фарадея. У него много влиятельных друзей. Стоит ему глазом моргнуть, и ее убьют – пусть только попробует причинить ему неприятности! Что-то в его глазах убедило Тину в том, что знаменитый актер не шутит.

– По крайней мере, позволь мне вызвать врача. Тина затряслась от страха.

– Я боюсь.

– Ну-ну, не волнуйся. Этот парень осторожен: он делает актрисам аборты.

– Хорошо. Только пусть поклянется, что никому не скажет.

Подруга вышла в холл, где находился единственный на все здание платный телефон. Тина горько выдохнула вслед:

– Я получила роль.

Ли почти убедила себя в беспочвенности угроз Брендана Фарадея: это просто блеф подвыпившего актера. Но из тени деревьев выступила Тина.

– Ох, Тина! Ты меня напугала!

– Но не так, как Брендан Фарадей?

– Ты же знаешь Брендана – какой он, когда напьется.

– Да, – тихо произнесла Тина. – Я знаю Брендана.

Ли тревожно вглядывалась в старшую подругу. Ее поразила дрожь в голосе Тины: ведь уверенность в себе давно стала для нее второй кожей. А сейчас Тина страшно волновалась – или боялась.

– Случилось что-нибудь?

– Да – и очень серьезное. – Собравшись с духом, Тина, запинаясь, однако с живыми, беспощадными подробностями поведала Ли свою историю.

– Конечно, я не вернулась на студию. Через несколько недель, когда сошли синяки и зажили ссадины, поступила на работу – отвечать на телефонные звонки в фирме по операциям с недвижимостью, неподалеку от того места, где жила. Потом получила лицензию и сама стала потихоньку участвовать в сделках; одно цеплялось за другое – и вот я оказалась там, где есть. Ли испытала ужас и восхищение.

– В этом городе много людей, которые заново «сделали себя», но ты переплюнула их всех.

– Да, я преуспела. Об одном только всегда буду сожалеть: что не увижу этого подонка за решеткой – где ему самое место.

– Теперь мне понятно, почему ты его всегда ненавидела. Корбет знает?

– Нет, и не вздумай ему рассказывать.

– А почему ты рассказала мне?

– Чтобы ты знала: Брендан Фарадей – опасный человек. Изверг. Убить для него – раз плюнуть. – Тина нервно покосилась на балконную дверь. – Я должна идти, пока Корбет не начал меня искать. Сделай все, что в твоих силах, чтобы преградить дорогу этому сценарию. Ради Мэтью.

Снова оставшись одна, Ли невольно обхватила себя руками за плечи. Только что она была так счастлива, так полна надежд! За несколько минут, проведенных в обществе Брендана Фарадея, над всем, что ей было дорого, нависла смертельная угроза.

– Вот ты где! – Через выложенную кирпичом террасу к ней направлялся Мэтью. – Я тебя всюду искал.

– Хотелось подышать свежим воздухом.

– Ты вся дрожишь. – Сняв пиджак, он накинул его на обнаженные плечи Ли. – Так лучше?

– Я люблю тебя, – отчаянно пролепетала она. – Что бы ни случилось, ты должен это знать.

– Я знаю, – Мэтью с любопытством и тревогой посмотрел на жену. – С тобой все в порядке?

– Конечно. Мы можем отправиться домой?

Он прильнул к ее губам – хотя в голове звучали вопросы.

– Милая! Наконец-то!

– Хорошие новости.

Сидя за письменным столом, Ли придала своему лицу спокойное, незаинтересованное выражение. От двери к ней направлялся Уильям Циммерман, энергичный, представительный – один из лучших сотрудников, нанятый компанией прямо после окончания им юридического колледжа в Стэнфорде. Всего за полгода он успел проявить себя бесценным работником. Ли не удивилась бы, если бы к тридцати годам Циммерман возглавил юридический отдел.

– Всегда рада хорошим новостям.

– С «Глазом тигра» не будет проблем.

Сердце у нее ушло в пятки: она надеялась на другой исход.

– Вы уверены?

– Ну, пару эпизодов придется переписать – это несложно.

– Мэтью не собирается ничего менять.

– Всего несколько строчек, Ли. Ничего такого, что нарушило бы цельность произведения. – Циммерман с удивлением смотрел на нее. – Вы как будто не рады? Я-то ждал, что вы будете прыгать до потолка!

Ли вымученно улыбнулась.

– Уильям, благодарю вас за проделанную работу. Но после всестороннего рассмотрения этого вопроса пришла к выводу, что этот фильм может навлечь на компанию неприятности. Я не могу этого допустить.

– Но Ли…

– Прошу вас дать заключение о нецелесообразности этого проекта.

Он сел, совершенно сбитый с толку.

– Но Ли, я же сказал, не возникнет никаких проблем. Не понимаю. Это потрясающий сценарий, настоящая бомба. Господи, ведь это сценарий вашего мужа! Как вы можете?

Глаза Ли сделались пустыми, точно стеклянными; она заговорила отрывистыми фразами:

– Мое мнение изменилось. А теперь – вы составите заключение – или же мне – поручить это – другому юристу?

Циммерман поднялся с кресла и ссутулил плечи.

– Конечно, составлю.

Ли холодно и удовлетворенно кивнула. Сердце грозило вот-вот выпрыгнуть из груди.

– Спасибо. Да, Уильям!

Он обернулся.

– Я предпочла бы, чтобы этот разговор остался между нами. Если можно.

Его умные карие глаза так и впились в ее лицо.

– Разумеется.

Когда Ли осталась одна, ее начала бить дрожь. Поправ все свои принципы, она спасла Мэтью жизнь. Но какой ценой?

Глава 34

Привыкший преодолевать трудности, Мэтью воспринял заключение юридического отдела с мужеством, ставшим его второй натурой. Единственное, что его огорчало, это новая трещина в отношениях с Ли. По какой-то непонятной причине его решение искать спонсора на стороне довело ее до истерики.

Это совсем не похоже на Ли, размышлял Мэтью, выходя из «Поло Лаундж». Он только что провел ничего не давшие переговоры с потенциальным спонсором – швейцарским банкиром из Цюриха – и вдруг налетел на Джеффа Мартина.

– Привет, старик! – Джефф едва держался на ногах. – Как делишки?

– Нормально. А у тебя? – Впрочем, и так было ясно. Длинные слипшиеся волосы, завязанные сзади кожаной ленточкой; на квадратной челюсти – трехдневная щетина.

– Я в порядке, старик – с каждым днем все лучше.

– Рад за тебя.

– Как раз сейчас наклевывается прибыльное дельце. Сколько раз Мэтью это слышал!

– Ну что ж. Желаю удачи.

– Ясное дело. Скоро старина Джефф заживет припеваючи. Благодаря Бэрону.

Мэтью направился было к своей машине, но эти слова заставили его резко повернуться к Джеффу.

– Джошуа?

– Ты знаешь другого человека по фамилии Бэрон? Кроме двух цыпочек? – Джефф захихикал. – Извини, друг, кажется, одна из них – твоя благоверная? Да?

Мэтью оставил эту реплику без внимания. Его беспокоило, как бы Джефф снова не спутался с Мариссой. Ему-то не было до свояченицы никакого дела, но за нее переживала Ли. Не хватает им новых осложнений!

– Что у тебя за дела с Бэроном?

– Старый хрыч у меня вот где! – Джефф осклабился и сжал кулак. – Благодаря тебе.

– Мне?

– Естественно. Насколько я могу судить, ты теперь – крупная шишка. Бэрон не пожалеет баксов, лишь бы никто не узнал, что это он организовал то дело с наркотиками. Кстати – как тебе удалось вырваться? Старика чуть не хватил удар, когда он узнал о твоем побеге.

Мэтью сказал себе: я должен что-то чувствовать – потрясение, гнев… Но слова Джеффа лишь подтвердили его давние подозрения, с которыми он жил много лет – и ни с кем не делился. Кто бы ему поверил?

– Повезло тебе, – легко произнес Мэтью. – Идем хлопнем пива, и ты мне расскажешь все по порядку.

– Ясное дело – как в старые добрые времена. Два кабальеро…

– Точно. Как в старые добрые времена.

Два часа спустя, вытянув из Джеффа подробности, Мэтью полностью убедился, что это – не галлюцинация, зародившаяся в насквозь проспиртованном мозгу бывшего однокашника. Покидая бар, Мэтью принял решение. Пора Ли узнать правду. Обо всем.

– Не верю! Ты так говоришь, потому что компания отклонила твой сценарий!

Мэтью предвидел, что первой реакцией Ли будет огульное отрицание. Естественно – принимая во внимание ее близость с отцом. Он выложил все – в том числе, как Джефф в награду за предательство получил роль в «Опасном».

– Это правда, Ли.

– Нет! – Она затрясла головой; на кафельный пол полетели шпильки. – Джефф заблуждается. Или лжет. – Ли цеплялась за эту мысль как за спасательный круг. – Да! Как же ты не понял? Они с Мариссой вместе состряпали эту историю. Очередные Мариссины козни – лишь бы отомстить отцу за то, что он ее в упор не видел все эти годы.

– Любимая… – Мэтью поймал обе ее руки. – Это правда. Джефф привел массу подробностей.

Она вырвалась и отскочила в сторону.

– Ложь! Гнусная, бессовестная провокация!

– Почему бы тебе не спросить Джошуа?

– Именно так я и поступлю!

Как бы он ни был зол на Джошуа и как бы ни желал, чтобы Ли безоговорочно верила ему самому, Мэтью понимал: она должна узнать правду из первых уст.

– Что ж, едем.

– Нет. Я сама.

Мэтью схватил ее за руку.

– Ли, ради Бога, ты не в состоянии вести машину.

– Пусти! – Она снова вырвалась. – Оставь меня! Минутой позже он услышал рев мотора и скрип шин.

«Ягуар» унесся прочь.

Бывают дни – лучше не просыпаться.

Ли гнала машину в Беверли Хиллз – наплевав на все мыслимые запреты. В мозгу вспыхивали мириады мыслей – мелькали, сталкивались, сплетались в путаный клубок. Вопросы без ответов. Ответы на вопросы, которые она не осмеливалась задать.

Она не желала верить, что отец способен на такое гнусное предательство. Но теперь в памяти всплыл эпизод с кумиром тинэйджеров Чансом Мердоком – ходили слухи, будто Джошуа приложил руку к его аресту. Есть над чем поломать голову.

Она нашла Джошуа в библиотеке; он встретил ее широкой улыбкой.

– Родная! Какой приятный сюрприз! Останешься к ужину? Скажу Марии, чтобы приготовила твою любимую телятину.

Ли пропустила мимо ушей и приветствие, и кулинарный подхалимаж.

– Это ты подстроил арест Мэтью в Мексике?

Много лет он ждал этого вопроса. И теперь, когда настал наконец момент истины, Джошуа встретил его с отменным хладнокровием.

– С чего ты взяла?

Вальяжно развалившийся в кожаном кресле, он был похож на льва с эмблемы «Эм-джи-эм». Царь зверей.

Только сейчас Ли до конца осознала, как жестоки законы джунглей.

– Мэтью сказал.

– Дорогая, Мэтью злится из-за нашего отказа финансировать его картину. Я его не осуждаю: сам бесился бы на его месте. Ему нужно выпустить пар, только и всего.

Ли достаточно часто видела отца на разных собраниях, чтобы распознать, когда он блефует. Она подметила, как настороженно он вглядывается в ее лицо, и ощутила дурноту.

– Сегодня Мэтью обедал в «Поло Лаундж» с банкиром из Швейцарии.

– Хотел бы пожелать ему удачи, но мы оба знаем, что это было бы ложью.

– А ты никогда не лжешь, правда, папа? Джошуа бросило в пот.

– Никогда. – Он вскочил на ноги; его качнуло. – Сейчас как раз время для коктейля; мне нужно выпить. Тебе приготовить, принцесса?

– Нет, спасибо. Мэтью встретил на улице Джеффа Мартина. Пьяного.

– Меня это нисколько не удивляет. От этого прохиндея не будет проку; он и твоя сестра – одного поля ягоды.

– Возможно, у Джеффа проблемы с пьянством, – продолжила Ли, – зато отменная память. Он запомнил все обстоятельства их с Мэтью пребывания в Мексике.

– Да ну?

У Джошуа занемели пальцы; давление на глазные яблоки резко подскочило.

– У него нашлось что порассказать о вашей сделке. Джошуа запрокинул голову и влил в глотку скотч. Алкоголь согрел кровь; голову уже не сжимали стальные обручи.

– Я знал, что когда-нибудь это выплывет наружу.

– Значит, это ты подстроил арест? Заплатил Джеффу, чтобы он подбросил Мэтью наркотики?

Джошуа налил себе еще скотча.

– Ну конечно. И я же заставил статисточку-мексиканку выдать себя за жену Сент-Джеймса.

– Фотография – монтаж?

– Исключительно удачный. Но если ты ждешь извинений, придется тебя разочаровать. Я не только не жалею – я готов повторить все сначала, лишь бы убрать с твоей дороги этого подзаборника.

Ли понимала: боль и гнев придут позднее, когда пройдет шок. Она словно окаменела. Но ей было абсолютно ясно, что нужно делать.

– Я ухожу из компании.

Джошуа хотел было расхохотаться, но изо рта вырвалось только жалкое кудахтанье. Он задыхался.

– Однажды ты уже использовала этот козырь, моя прелесть. На этот раз трюк не сработает. Ты никогда не оставишь компанию «Бэрон», она у тебя в крови. Семья есть семья. Этот возомнивший о себе ублюдок, с которым ты живешь, никогда не даст тебе ничего подобного.

Внутри она тряслась как осиновый лист, однако внешне оставалась спокойной.

– Он не виноват в своем происхождении. Зато некоторые люди становятся ублюдками вполне сознательно. Завтра утром мое заявление об уходе будет на твоем письменном столе. – И она пошла к двери, с трудом переставляя ватные ноги.

– Тебе не идет становиться в позу, Ли! Валяй, уходи, если хочешь! Когда убедишься, что ни одна студия в этом городе не возьмет тебя на работу, ты вернешься. Приползешь на коленях! – Он погрозил ей вслед кулаком. – На коленях, девочка! Слышишь?

Ли обернулась. Не глаза, а холодные серые камешки.

– Я не глухая. И хотя это не твое дело, все-таки скажу, что не намерена наниматься ни на одну студию. Я открою собственное дело – вместе с мужем. Вдвоем мы поставим «Глаз тигра».

Она уходит! К Мэтью Сент-Джеймсу! Этого нельзя допустить! Джошуа подскочил к дочери и прижал ее к резной двери из красного дерева. Всем телом навалился на нее; огромные лапищи вцепились ей в волосы. Не успела Ли крикнуть, как Джошуа впился ей в рот жадным поцелуем.

Когда его язык прорвался сквозь преграду ее зубов, из темного, скрытого источника хлынул мутный поток воспоминаний и захлестнул Ли. Воспоминаний, надежно заблокированных ее сознанием много лет назад…

Ей не хватало месяца до шести лет, когда однажды папа пришел поправить ей постельку.

– Чья это маленькая девочка? – задал он привычный вопрос.

– Твоя, – как всегда, ответила Ли.

– Красивая девочка, – пробормотал он, гладя ее по волосам. – Самая красивая в мире!

Он потянул за розовую ленточку на ее белой хлопчатобумажной ночнушке.

– Красивее Лоры Лэнг? – лукаво спросила она, называя «звездочку» детских кинофильмов.

– Рядом с моей принцессой Лора Лэнг выглядит Злой Ведьмой Запада, – ответил Джошуа, лаская открывшуюся между оборками ворота атласную шейку. В его поведении было что-то новое, непривычное.

У Ли побежали мурашки по спине. Джошуа почувствовал, что она дрожит.

– Тс-с-с. Все в порядке. – Его рука скользнула ниже по плоской грудке ребенка.

– Няня говорит, я не должна давать себя трогать, – прошептала Ли, а коварная папина рука ползла дальше, делала медленные вращательные движения по животику.

– Няня имела в виду чужих. А я – твой папа. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. – Ее голос прозвучал приглушенно: Джошуа как раз стаскивал с нее через голову рубашечку. – Больше всего на свете.

– Я знаю. – Он ласкал ее дрожащей рукой, гладил все ее тельце, играл с розовыми складочками, которых еще никто не касался. Даже няня после купания давала девочке мягкое белое полотенце, чтобы та вытерлась «там». Ли инстинктивно сдвинула ноги.

– Не отстраняйся от папы. – Он легко, но уверенно надавил ей на низ живота. – Я люблю тебя, принцесса. Знаешь как?

Прозвучало волшебное слово – и Ли расслабилась, позволила его длинным пальцам вторгнуться в потайные местечки ее тела. Ей было больно, но она не плакала. Просто закрыла глаза и напомнила себе: папа меня любит.

Его пальцы проникли глубоко-глубоко. Пробуя. Причиняя боль. Папа меня любит.

Он впился своим ртом ей в губы, грубо раздвинув зубы языком. Любит.

Джошуа завозился со своей одеждой. И вдруг схватил ее ручонку и обвил ею пенис – твердый, пульсирующий. Ли отдернула руку.

– Нет, черт возьми! – хрипло пробормотал отец и, вернув руку на место, накрыл ее своей и стал двигать взад и вперед по разбухшему пенису – быстрее, быстрее, быстрее – пока все его тело не напряглось и он со стоном не прильнул к ее губам. Миг – и на ее живот и бедра потекла горячая, липкая влага.

Любит.

Потом отец лежал сверху, тяжелый и неподвижный – всего несколько секунд, но ей они показались вечностью. И вдруг вскочил и, не говоря ни слова, шатаясь, ринулся вон из комнаты.

Ли осталась лежать на грязной, скомканной простыне; по лицу струились слезы. Поруганное детское тельце болело так, словно в него вонзились тысячи раскаленных иголок. Сердце полнилось страхом. Ее начало трясти.

Такой ее и нашел Джошуа, вернувшись в детскую с нагретой купальной простыней и свежим постельным бельем. Ли сосредоточила внимание на ласковых, успокаивающих руках отца – тех самых, которые недавно причинили ей боль. Он искупал ее в теплой воде с ароматным шампунем и переменил ночнушку. Положил ее в антикварное кресло-качалку в углу; оттуда она, свернувшись калачиком, наблюдала, как папа стелет свежие, накрахмаленные простыни.

– Ты все еще любишь папочку? – спросил Джошуа, вновь укладывая ее в постель.

– Да, – тихо-тихо, как будто с морского дна, пролепетала Ли.

Он погладил ее по щеке.

– И я тебя. Больше мамы, больше всех на свете. Ты – только моя принцесса!

Ли испытала укол совести за свою невольную радость оттого, что он ставит ее выше мамы. Но ей было так тепло в лучах папиной любви!

– Но другие не поймут нашу особенную любовь. – Джошуа хмуро отвел шелковистые волосы у нее со лба. – Другие захотят причинить нам зло.

– Почему?

– Из зависти. Они даже могут попытаться отнять тебя у меня.

Детское сердце замерло от ужаса.

– Нет!

Джошуа поднес к губам ее трепещущие ручки.

– Я им не позволю. Но ты должна мне помочь.

Папа – такой сильный! Храбрый! Могущественный! Чем ему может помочь маленькая девочка?

– Как, папа?

– Нужно держать это в секрете, – ответил Джошуа, уставив взгляд в самую глубину ее глаз. – Это будет наша особенная тайна.

Прошли многие годы, прежде чем Ли до конца осознала значение заключенного между ними пакта. Наша особенная тайна…

– Нет! – Она с силой отодрала от себя эти нечистые руки. – Пусти!

Лицо Джошуа посерело; глаза блестели; над верхней губой выступил пот.

– Ты неправильно поняла… – Он снова потянулся вперед, к ней.