Текст книги "Полицейский и философы"

Автор книги: Джорджо Щербаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Уверяю вас, миссис, что вам нечего беспокоиться. Я вас только лишь слушаю. Вы не берете на себя ни малейшей ответственности…

Уговорить миссис Фахнарт не составило особого труда, тем более ей, как легко было заметить, очень хотелось об этом поболтать, показать свою проницательность. Вероятно, спиритических сеансов, в которых она наверняка участвовала, ей уже было недостаточно.

– Я верю вам… Я чувствую, что должна вам довериться… У вас аура светлая и лучистая. Я знаю, что могу говорить. – Она сделала паузу и проговорила: – Должна вам ответить утвердительно. Мисс Кэрол Стииф могла бы совершить плохой поступок. Знаю, что говорю достаточно серьезную вещь, но я чувствую, что это так. Я бы никогда не позволила ей приласкать свою девочку, мою маленькую Сюзи. Я боялась ее. Такие люди могут плохо повлиять, сглазить…

С рассуждений о психологии и интуиции Фахнарт с легкостью переключилась на суеверия. Для нее, видно, все было одно – что сглаз, что психоанализ. Но Йеллинг узнал уже достаточно и любезно распрощался с проводившей его до двери портнихой.

Был уже почти полдень. Самое подходящее время, чтобы навестить Эндрью Симея, которому предстоял допрос третьей степени. Йеллинг взял такси и дал шоферу адрес его офиса.

Эндрью Симей сколотил капитал, и его офис находился в принадлежащем ему большом доме, богато отделанном зеленым мрамором. Мрамора было так много, что Йеллингу казалось, что он попал в огромный бассейн, и только пушистые ковры, еще более щедро устилавшие все холлы и комнаты, избавили его от этого ощущения.

Не предъяви он удостоверения и полицейского значка, вряд ли он был бы когда-нибудь принят. Целый рой швейцаров и курьеров в зеленой форме на каждом шагу преграждали ему дорогу и непрерывно требовали назвать себя, уверяя, что мистер Симей не принимает никаких посетителей. Но Йеллинг, несмотря на робость, уже обладал некоторым опытом и достаточно умело пользовался своим удостоверением. В самом деле, не прошло и пяти минут, как его, поднимая на лифтах, через холлы, залы, гостиные, ввели в гигантский кабинет, в котором стоял не менее грандиозный

письменный стол и там и сям были расставлены монументальные кресла. Ковры были такие мягкие, что Йеллинг испытывал неприятное ощущение, будто ноги его тонут в вате.

– Артур Йеллинг из Центрального полицейского управления, – прочитал его визитную карточку невысокий толстяк с орлиным носом, сидящий за столом. – Ну что же, садитесь. Кажется, я стал любимым персонажем правоохранительных органов.

Йеллинг был порядком смущен. Эта роскошь, этот человек без следа улыбки на лице, такой неприветливый прием – все это его парализовало. Он сделал над собой усилие.

– Вы должны извинить меня. Мы понимаем, что наши посещения мало приятны.

– Да неужели? – иронически отозвался Симей. – Вы, наверно, все насчет алиби? Вбили себе в голову, что якобы я укокошил Пэддера. Что мне надо сделать, чтобы убедить вас, что я никогда на этого несчастного не обращал никакого внимания? Уж не думаете ли вы, что он когда-нибудь был мне нужен?

Йеллинг кивнул.

– Да, конечно… Однако у вас с ним были кое-какие расхождения… Вы сами это признали на допросе.

– Расхождения! – презрительно фыркнул Эндрью Симей, наморщив орлиный нос. – Пару раз я строил из себя альтруиста и пытался убедить этого несчастного, что ему выгодно делать бизнес вместе со мной. А он в ответ корчил из себя бог знает кого, говорил, что выгодные дела умеет делать сам, и тогда я посылал его ко всем чертям. Но мне никогда не пришло бы в голову унизиться даже до того, чтобы наступить ему на мозоль, а не то что убить…

– Но никто этого не говорит, – возразил Йеллинг. – Знаете, обычная бюрократическая проформа… Мы должны удостовериться, что вы тут ни при чем. А ваше алиби выглядит неубедительно. Более того: опасно для вас. Вы ехали в машине, за город, как раз в тот вечер, когда был убит Жеро, и именно в то время…

– Итак, имеются две возможности, – прервал его Симей. – Или вы верите мне: мне, который заявляет вам, что я поехал в Чарлзтаун, предполагая, возможно, застать там Пэддера, и что на полдороге передумал и повернул обратно. Или же сами ищите улики, доказывающие, что я ехал не в Чарлзтаун, а в Конкорд, чтобы размозжить голову Пэддеру. Но не требуйте от меня, чтобы я сказал вам, что ехал в Конкорд. Я не ехал в Конкорд, а направлялся в Чарлзтаун. Я вам это твержу без конца, повторяю на все лады. Свидетелей у меня нет, но я не ехал в Конкорд.

Йеллинг утвердительно кивал головой: да, да, он ему верит, вполне убежден. Но был настороже, ожидая, скажет или нет Симей об анонимном телефонном звонке насчет допроса третьей степени. Это и была одна из причин того, что он к нему пришел.

– Помимо того, – любезным тоном проговорил он, – в тот же день погиб еще один человек, не знаю, известно ли вам это: миссис Люси Стив, знакомая Жеро…

– Известно, известно. Я знал также и эту девушку. Она работала кассиршей в «Караван-холле».

Эндрью Симей говорил, нервничая, и его длинный нос двигался вместе с губами, словно постоянно выражая его презрение и отвращение. Это впечатление усугублял и его голос – категорический и с оттенком иронии. Казалось, он идет по жизни, как по наполненной зловонием улице и непрерывно морщит нос.

– Вы ничего не могли бы рассказать о миссис Люси Стив и ее отношениях с Жеро? – спросил Йеллинг, пытаясь побороть неприятное чувство, которое у него вызывало это непрерывное дерганье носа.

– Я видел ее всего три-четыре раза. Мне кажется, Пэддер был к ней очень привязан. В каком уж смысле, не знаю. Она была довольно симпатичная. Пэддер рассказывал мне о ее замужестве и, кажется, считал его ошибкой…

Йеллинг рискнул спросить:

– А вы с Люси Стив в каких были отношениях?

В первый раз Симей улыбнулся. Он хотел было ответить, но тут у него на столе прохрипел селектор:

– Главный управляющий ожидает вас сегодня в четыре часа у себя дома.

– Хорошо, я приеду, но в пять. Раньше не могу, – ответил Симей.

Потом нажал кнопку селектора и проговорил:

– Проследи за акциями «Сульфьюри» к закрытию биржи в полдень. Сегодня утром они падали. Мне нужны точные сведения через двадцать минут, я должен сегодня сообщить их управляющему.

Потом последовала пауза. Симей взглянул на часы, выглянул в широкое окно, бросил взгляд на Йеллинга, затем взял из стоявшей на столе коробки шоколадную конфету.

– Вы любите сладкое? – спросил оп, протягивая коробку Йеллингу.

– Спасибо, я действительно сладкоежка, – покраснев, ответил Йеллинг и взял конфету.

– Берите, берите. Я тоже люблю сладкое… – жуя конфету, промычал Симей. Он был абсолютно спокоен. – Ах да! Вы спрашивали… Да, понимаю. Никаких отношений с этой девушкой у меня не было. Я видел ее, когда приходил вместе с Пэддером. Здравствуйте, до свидания. Наверно, с ней больше и слова не сказал…

– Какое на вас она произвела впечатление?

– Я вам уже сказал. Довольно симпатичная. Хорошая девушка, с характером. Не понимаю, почему Пэддер говорил, что она неудачно вышла замуж. Не похоже, что такая девушка, как она, могла бы так ошибиться…

Йеллинг решил посидеть чуточку молча, ожидая, заговорит ли Симей о телефонном звонке, но и тот молчал, шаря рукой в коробке с шоколадками, с выражением терпения и презрения на лице ожидая новых вопросов.

– Наверно, побеспокоил вас по пустякам. Мы хотели только выяснить, знали ли вы Люси Эксел… – сказал Йеллинг, вставая.

– Да… у полиции хватает хлопот, не соскучишься… Я вас прекрасно понимаю, – устало отозвался Симей, тоже поднимаясь. Потом самым безразличным тоном добавил: – Послушайте, я не хочу показаться нескромным, но я довольно крупный бизнесмен, – он улыбнулся, – и мне тут надо кое-куда съездить. Надеюсь, полиция не будет возражать, если я отлучусь из города?

Эндрью Симей попался в ловушку. Он задумал смыться, было ясно, что после вчерашнего телефонного разговора он решил уехать, чтобы избежать допроса третьей степени. Только хотел сделать это с согласия органов правосудия. Ну, и хитрец!

– Знаете ли, – робко проговорил Йеллинг, даже не решаясь взглянуть ему в лицо, – я не могу дать вам определенный ответ… Ведь решает начальство… Но по опыту знаю, что полиция не любит, когда подследственные уезжают… У меня нет на этот счет никаких конкретных распоряжений, но, знаете, как это бывает…

– Ну это уже слишком! – взорвался Симей. – Выходит, что теперь я должен приостановить все дела своего предприятия только потому, что убили Пэддера и полиция ведет следствие! А потом мне говорят, что мы живем в свободной стране. Ничего себе свобода! Я не могу оставаться в Бостоне, понимаете? Завтра я должен уехать, может, я буду отсутствовать пару дней, может, месяц, не знаю. Мне надо думать о своих делах. Предупреждаю, если вы меня задержите, вам придется возместить мне все убытки! Я буду жаловаться, если понадобится, обращусь в сенат…

Эндрью Симей прекрасно знал, что обращаться в сенат абсолютно бесполезно. Прекрасно знал, что всем его высоким связям, его миллионам и его отделанному мрамором дворцу не остановить полицейскую машину, раз уж она завертелась. Он говорил все это просто так, было ясно, что он храбрится.

– Я не хотел сердить вас, мистер Симей… Конечно, очень досадная ситуация. Но, чтобы быть уверенным, что у вас не будет никаких неприятностей и если хотите спокойно уехать, вам надо сходить за разрешением в Центральное полицейское управление…

– За разрешением! – вскричал Симей, презрительно морща нос. – Я получу его от губернатора… Да, я прекрасно вижу, что вы тут ни при чем. Я сам обо всем позабочусь…

Йеллинг вышел из дворца Симея весьма довольный. Всякий раз, опуская в карман руку, он чувствовал зубную щетку, и его удовлетворение возрастало. Он решил отправиться домой и хорошенько все обдумать. Так он и сделал. Поел с большим аппетитом, похвалил жену за вкусный обед и заперся у себя в кабинете.

Вышел оттуда только к ужину, поел и снова заперся, послав купить план города и окрестностей.

Он долго изучал план города. Снизу, из сада, в душных сумерках доносился щебет птиц. Небо принимало нежнейшие оттенки, постепенно все больше темнея. Несмотря на жару, Йеллинг любил это вечернее время так же, как любил его в юности, когда совершал романтические прогулки с миссис Йеллинг и только недавно перестал изучать медицину. В эти часы ему очень хорошо работалось: голова была ясная, соображал быстро, возникали блестящие ассоциации. Можно считать, что решение загадки гибели Жеро и Люси Эксел пришло в тот день, в тот вечерний час, когда он так внимательно, так любовно изучал карту города и окрестностей.

Дорога, которая шла на Конкорд, была одной из наименее важных и наименее оживленных. Она была обозначена тонкой зеленой линией, змеящейся до самого края карты. Река Девилиз была указана извилистой черной линией, пересекающей эту дорогу в самом ее начале – в пяти километрах от города. Йеллинг красным карандашом сделал две отметки. Одну – на пятом километре на месте пересечения реки с дорогой, другую – на семьдесят втором километре, где река текла почти параллельно дороге и где были найдены обгоревшая машина и тело Жеро.

Расстояние между этими двумя красными отметками – вот в чем была загвоздка! И, возможно, одна из самых трудных. Если исходить из предположения, что Люси вечером 17-го уехала с Жеро, то совершенно непонятно, каким образом ее тело оказалось найдено так далеко от тела Жеро.

Расстояние это было порядка шестидесяти пяти километров.

Люси и Жеро погибли почти одновременно, а найдены на таком большом расстоянии друг от друга. То обстоятельство, что их убили в одно и то же время, подтверждало предположение, что жертвы были между собой тесно связаны. Но то, что тела их обнаружили так далеко друг от друга, делало это маловероятным.

Йеллинг принялся отбивать такт неожиданно припомнившейся ему песенки. Он отстукивал его карандашом по столу, на котором была разложена географическая карта. «Ах, моя Полли, ах, моя Полли. Ну когда же ты скажешь мне «да»? Пойдем со мной в поле. Будешь моей навсегда». Что за черт? Где он слышал эту идиотскую песенку? А, в «Караван-холле», вчера вечером, когда зашел за кассиршей, этой Мак-Рэнди. Оркестрик наяривал этот мотивчик без устали.

– Ах, моя Полли…

Вот оно, наконец-то догадался! Он совсем забыл о течении. Во многих реках сильное течение, в Девилизе тоже. В среднем скорость его от трех до шести километров в час, в зависимости от времени года. Если допустить – но пока это лишь предположение, – что Жеро и Люси погибли вместе на семьдесят втором километре дороги на Конкорд и по неизвестным причинам тело Люси упало (или было брошено в реку), проходящую в сотне метров от дороги, то вполне вероятно, что течение унесло его вниз по реке, то есть по направлению к городу. Так как смерть произошла семнадцатого числа приблизительно в половине девятого вечера, а труп Люси был найден на следующий день в четыре часа с минутами на расстоянии в 64–65 километров от места смерти Жеро, то можно сделать вывод о том, что это расстояние в 65 километров тело Люси несло течением.

Оставалось посчитать. С половины девятого вечера семнадцатого до четырех часов следующего дня прошло девятнадцать с половиной часов.

За это время течение реки, при средней скорости в три километра, проделало семьдесят восемь с половиной километров.

С поправкой на то, что тело Люси могло натыкаться в воде на разные препятствия, следовало, что расстояние в шестьдесят пять километров между местом гибели Жеро в машине и местом, где выловили тело Люси, вполне соответствует скорости течения реки.

Йеллинг долго размышлял над этим предположением. Очень уж оно казалось соблазнительным. Даже более того – вероятным. Ведь если это не так и смерть Люси никак не связана с Жеро, тогда надо начинать все сначала.

Прогулявшись вокруг стола, Йеллинг вновь уставился на карту.

Вот дорога, которая ведет из города в Чарлзтаун. Она идет параллельно дороге на Конкорд, и их разделяет только автострада на Севен – другая артерия с сильным автомобильным движением, по которой ходят автобусы.

Между дорогой на Чарлзтаун и дорогой на Конкорд по прямой было не больше десятка километров, и их связывала другая дорога, выходящая на шоссе в Конкорд примерно на семидесятом километре. Если – разумеется, это тоже была только гипотеза, – Эн-дрью Симей отправился на своей машине вечером семнадцатого, как он говорит, в Чарлзтаун, вполне могло быть, что в один прекрасный момент он свернул на эту поперечную дорогу и, проехав километров десять, выехал на дорогу на Конкорд, почти в том самом месте, где погиб Жеро.

Против этого не было никаких доказательств. Вполне могло быть и так.

Предумышленно или случайно Симей, немного проехав по дороге на Чарлзтаун, решил вернуться назад и поехал по дороге на Конкорд. Едва выехав на эту дорогу, он встретил (как, возможно, того и ожидал) Жеро, у которого в машине была Люси.

Что же тут произошло?

Это в подробностях выяснится потом, пока же налицо результат – смерть и Жеро, и Люси.

От волнения и умственного напряжения кровь прилила к лицу Йеллинга. В конце концов он решился и встал, чтобы позвонить по телефону, когда висевший на стене у дивана телефон зазвонил сам.

– Алло. – Йеллинг снял трубку.

– Говорит Фабер, полицейский из двенадцатого участка. Мне нужен Йеллинг.

– Это я, Фабер. Слушаю вас.

– Я на дежурстве, слежу за одним из Стивов, знаете, за стариком, Лесли Стивом. Вчера вечером сменил Дудсона…

– Что-то случилось?

– Да не знаю… судите сами… Старик сегодня вечером вышел из дома и сел на автобус. В городе заходил выпить в несколько мест да еще купил бутылочку джина. Потом взял такси и поехал за город, до перекрестка с дорогой на Конкорд. Я все время следил за ним. Здоровый кусок дороги он прошел пешком, потом спустился к реке и уселся на берегу. Уж не знаю, что он там делает. Слышно только, как плачет и что-то про себя бормочет… Это та самая дорога, где укокошили Жеро и ту женщину… Я решил вас предупредить на всякий случай, потому как не знаю, что должен делать. Я звоню вам с автомобильной стоянки, это тут неподалеку…

Йеллинг еще больше покраснел от возбуждения.

– Пожалуйста, оставайтесь там, Фабер, не уходите. Вы хорошо сделали, что мне позвонили. Я сейчас приеду. Я буду ехать по дороге, пока вы меня не остановите. Машину вы сразу узнаете – у нее будет зажжена только правая фара. Не забудьте: правая фара… Спасибо.

Он повесил трубку, схватил шляпу и бегом выскочил из дома, крикнув жене, что скоро вернется и чтобы она не беспокоилась. Как назло, не видно ни одного такси; ему пришлось бежать на ближайшую площадь, где стояли две машины.

– На дорогу в Конкорд, на полной скорости!

– А штрафы кто платить будет? – вяло отозвался водитель.

Когда нужно, Йеллинг умел держаться властно. Сейчас был именно такой случай. Лесли Стив на месте преступления! Чтобы броситься туда сломя голову, мало было вспомнить известную теорию о преступнике, которого неудержимо тянет на место преступления. Пьяный Лесли Стив на берегу Девилиза – это слишком важный элемент в расследовании, чтобы его упустить: нужно было торопиться, чтобы застукать старика там. Поэтому, отогнув лацкан пиджака, он показал таксисту полицейский значок и крикнул:

– Не думайте ни о каких штрафах! Полиция! Нельзя терять ни минуты!

Водителя разом покинула его флегматичность. Машина сделала резкий рывок и, громко сигналя, понеслась на полной скорости. От этой гонки возбуждение Йеллинга несколько спало. Порой казалось, что машина вот-вот кого-то сшибет или на что-нибудь налетит. Тормоза скрежетали и визжали, как раненный насмерть зверь. Такси мчалось, не обращая внимания на светофоры, выскакивая на встречную полосу, нарушая все правила движения. Чуть испуганного Йеллинга бросало из стороны в сторону, и, когда машина свернула на дорогу на Конкорд, он еле сумел прокричать водителю:

– Теперь поезжайте потише и выключите левую фару. Должна гореть только правая!

Шофер выполнил приказание, сбросил скорость, и Йеллинг чуть отдышался. Так они ехали еще минут десять, пока перед машиной на дороге не появился человек, сделавший знак остановиться.

Это был Фабер.

– Он еще здесь, на том же месте, где я его оставил. По-моему, ему плохо. Кажется, его рвет, – доложил он Йе л лингу, открыв дверцу машины.

– Пошли, – сказал Йеллинг и добавил, обращаясь к водителю: – А вы ждите нас здесь.

Фара автомобиля выхватывала из мрака только несколько метров дороги, все вокруг тонуло в полной темноте. Из-за туч не было видно звезд. Доносился мерный плеск реки – она была в каких-нибудь нескольких метрах. Фабер, большой и грузный, но двигавшийся очень легко и быстро, зажег карманный фонарик и подал знак Йеллингу следовать за ним.

Они сошли с дороги и углубились в прибрежные заросли. Стояла полная тишина, слышался только плеск воды. По дороге не проехало ни одной машины.

– Должен быть где-то здесь, – проговорил Фабер, освещая кустарник.

Они подошли еще ближе к реке. К самому берегу, «тихому берегу Девилиза», как поется в одной известной песенке. Вода в реке была желтоватая, густая, неспокойная.

– Вроде вот тут, – продолжал Фабер. И вдруг его фонарик ярко осветил Лесли Стива.

Старик, глава семьи Стивов, сидел на берегу, у самой воды, опустив голову на руки. Свет фонаря и их присутствие, казалось, его ничуть не побеспокоили. Он даже не обернулся. Плечи его то и дело содрогались от коротких всхлипываний. Он плакал.

– Эй, послушайте… – обратился к старику Фабер, наставив на него фонарик.

Лесли Стив, не оборачиваясь, затряс головой.

– Оставьте меня. Что вам надо? Мне ничего не нужно. Я прекрасно себя чувствую.

– Да и мы неплохо. Мы из полиции, – проворчал Фабер.

Даже при этих словах Лесли Стив не обернулся. Но перестал всхлипывать и довольно спокойным голосом проговорил:

– В таком случае уберите фонарь. Вы меня слепите.

– Отверните фонарик, Фабер, – вмешался Йеллинг, до тех пор молча наблюдавший за стариком.

Как только Фабер отвел луч фонаря, старик поднял лицо. Глаза у него были красные и заплаканные, весь он был всклокоченный, рубашка в темных пятнах.

– Вот он, глас правосудия, – усмехнувшись, хриплым пьяным голосом проговорил Стив. – То есть голос Артура Йеллинга. Значит, правосудие за мной следит, не так ли?

С трудом он поднялся на ноги, огладил грязную бородку. Фабер держал фонарик пониже, так чтобы его свет не слепил старика.

– Вы не расшиблись, мистер Стив? – спросил Йеллинг, указывая на темные пятна на его рубашке.

– Это кофе, – ответил старик. – Я пил кофе, но у меня дрожала рука, потому что я пьян и вот – облил рубашку. У вас есть еще ко мне вопросы?

– Да нет, нет, успокойтесь, – заботливо проговорил Йеллинг и взял его под руку. С другой стороны старика поддерживал Фабер.

– У вас такой вид, будто собираетесь отвести меня в тюрьму, – пробурчал Лесли Стив. – Да пустите меня, я умею ходить и без вас! – вдруг вскипая, добавил он, отталкивая их руки.

Йеллинг с Фабером молча повели его к стоящей на дороге машине.

– И могу я узнать, что вы намереваетесь со мной делать? – заорал Стив, приходя еще в большее раздражение от их молчания. – Почему вы за мной шпионите?

Он спотыкался так, как изображают пьяных актеры в театре, и им то и дело приходилось поддерживать его, чтобы он не упал.

– Мы отвезем вас домой, – все тем же заботливым тоном сказал Йеллинг. – Оставьте ваши страхи.

– А почему вы за мной следите? Что вы высматриваете? Разве я не могу прийти туда, где погибла моя Люси? Разве нельзя мне приходить и смотреть на это место? Я любил ее и прихожу сюда вспоминать о ней…

Они подошли к машине. Лесли Стив орал как сумасшедший и размахивал руками. Фабер, подчиняясь Йеллингу, с трудом сдержал желание надеть на него наручники и пинками загнать в машину.

– Садитесь, садитесь, пожалуйста, – увещевал его Йеллинг, распахнув дверцу машины.

– Черта с два сяду! – еще громче заорал Стив, отшатнувшись от машины, в то время, как таксист, забавляясь, с усмешкой следил за происходящим. – Я свободный гражданин, я профессор! А вы всего лишь пара легавых! Прочь! Не прикасайтесь ко мне!

Йеллинг побледнел.

– Но, мистер Стив, прошу вас…

Видя замешательство Йеллинга, Фабер не мог больше сдерживаться. У него в жилах текла кровь полицейского, а не водица, а кроме того, его выводили из себя смешки таксиста, который даже предложил: «Хотите, я вам помогу?»

Профессора Лесли Стива поразил точный и категоричный удар в челюсть. Профессор издал стон, пошатнулся и упал в объятия Фабера, который швырнул его в машину, как мешок с картофелем.

– О, боже мой! – в ужасе воскликнул Йеллинг. – И что же мы теперь будем с ним делать?

– Теперь мы отвезем его в кутузку, а завтра допросим. Хороши мы были бы, если бы слушали пьяных. Неизвестно, сколько тут бы с ним валандались.

– Нет, нет, только, ради бога, не в участок! – взмолился Йеллинг, влезая в машину и, превозмогая себя, садясь рядом с бездыханным телом Лесли Стива. – Мы отвезем его к нему домой.

– Как прикажете, – терпеливо ответил Фабер. – Дело хозяйское. Мне-то все равно.

Артур Йеллинг дал адрес:

– Бордер-Хилл, дом 3/3, – и водитель недовольно поморщился. Ему явно не хотелось ехать туда так поздно.

Но он довез их довольно быстро, и Йеллингу не пришлось ни торопить его, ни объяснять дорогу.

У дома Стива они вышли. В одном из окон горел свет. Таксист и Фабер взяли профессора под руки и потащили, к двери. Йеллинг постучал.

Открыл сам Джереми Стив.

– В чем дело? – проворчал он, но, увидев отца в таком состоянии, так же холодно спросил:

– С ним произошло какое-то несчастье?

– Да нет, – ответил Йеллинг. – Мы нашли его на берегу Девилиза… Наверно, немного выпил…

– Он мертвецки пьян, – поправил его Джереми Стив. – Посадите его вон там на стул, мы сами им займемся.

Оливер Стив сидел в углу комнаты с газетой в руках. Он даже не встал, не пошевелился. Лицо его ничего не отразило. Это была не бесстрастность. Это было полное равнодушие.

Усадив профессора на стул, – руки его болтались, голова упала на стол, – Фабер и таксист вышли. Йеллинг со шляпой в руках на мгновенье задержался, глядя на двух братьев. Они обменялись с ним взглядом, в котором даже не было раздражения.

Наконец Йеллинг проговорил:

– Возможно, я зайду завтра утром, если вам не помешаю.

– Мы с братом будем дома в полдень, – ответил Джереми Стив.

Йеллинг вновь взглянул на них, сначала на одного, потом на другого, спокойно, без вызова, но довольно пристально.

– Благодарю вас, – и вышел.

Он не добавил «до свидания», потому что знал, что все равно не получит ответа.