Текст книги "Братья по оружию или Возвращение из крестовых походов"

Автор книги: Джордж Рейнсфорд Джемс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА V

Погожим сентябрьским утром по прекрасной Турской равнине шествовала торжественная процессия. Это был отряд рыцарей, разодетых со всем великолепием. Их костюмы из дорогих тканей были вышиты золотом; щиты, шлемы и латы с золотой чеканкой сверкали в лучах восходящего солнца. Они представляли собой живописную группу. Впереди всех на лихом скакуне выступал сам Артур. Справа от него ехал де Кюсси, сопровождаемый пажами и оруженосцами, а слева – Савари де Молеон, знаменитый рыцарь и славный трубадур. За ними следовали рыцари, не столь именитые: одни были друзьями или вассалами Савари де Молеона; другие же, недовольные королем Иоанном, пришли в отряд с целью отстаивать законные права его племянника. Их скакуны были надежно защищены непроницаемой броней, а длинные копья могли отразить любое, даже самое жестокое, нападение. И замыкал это шествие отряд наемников, облеченных в новые доспехи. На их лошадях были только железные нагрудники. Да и сами кавалеристы были оснащены значительно хуже, чем те, которые ехали впереди. Все их снаряжение – латы, щиты и шлемы – было легким и ненадежным, но зато позволяло метко целиться и стрелять. Это была самая подвижная и, пожалуй, самая полезная часть войска. И возглавлял ее Жоделль, давний приятель, а теперь еще и начальник этих новоиспеченных солдат. Рядом с Жоделлем ехал Гуго де Бар, крепко сжимая в ладонях знамя сира де Кюсси. Галон-простак, сменивший свою любимицу кобылицу на вороного коня, гарцевал вдоль рядов, гримасничая и забавляя разными прибаутками столь разношерстную публику. Но никто, пожалуй, не веселился больше и не обращался ласковее с шутом, чем Жоделль.

– Эй! – подозвал де Кюсси одного из своих оруженосцев. – Прикажи Жоделлю, чтобы он со своими всадниками проверил вон тот угол леса. Мне показалось, что что-то сверкнуло в той стороне. И сам отправляйся с ними.

Приказание было выполнено, и через несколько минут отряд возвратился с донесением, что конница неприятеля движется тихо вдоль леса и приближается к ним. Блеск же, замеченный де Кюсси, отражается от бесчисленных копий, которыми вооружены солдаты. Одних рыцарей в этом отряде человек сто, а вместе с оруженосцами, солдатами и прочими число людей доходит, пожалуй, и до шестисот.

– Шлем и копье! – приказал де Кюсси. – Вам, Савари де Молеон, поручаю заботу о принце, а сам я вместе с наемниками подожду этих господ. Надеюсь на ваше благоразумие: вы ведь не вздумаете выступить против такой армады – слишком уж силы у нас неравны. К тому же, мы не имеем права подвергать жизнь принца опасности.

– Ни в коем случае! – ответил Савари де Молеон. – И все-таки, я бы остался с вами.

– Нет, нет и нет! – отрезал Кюсси. – Ваша обязанность – оберегать принца, прикройте его на пути до Тура. И ни рыцарям, ни вассалам не позволяйте отлучаться ни на минуту: возможно, вам потребуется их помощь. Неприятель не дальше нас от города, но знайте, если он выйдет из леса раньше, чем через четверть часа, это будет означать, что меня уже нет в живых. Прошу вас, рыцарь, согласитесь! Награды, почести, слава – все будет принадлежать тому, кто благополучно доставит принца в Тур. Разве этого вам недостаточно? Вам предстоит почетная должность.

– А вам опасная, – покачал головой Савари.

– Не думайте об этом.

Отдав все необходимые распоряжения, де Кюсси оседлал лошадь и, держа копье наготове, поскакал впереди отряда к дальнему краю леса. Не доезжая до неприятеля, он велел своим воинам остановиться, а сам пошел в разведку. Численность врагов была так велика, что нечего было и надеяться на успех, сразившись с ними. Оставалось единственное средство: открыв стрельбу, замедлить их продвижение, обезопасив тем самым путь принца. Де Кюсси отдал распоряжение выстроиться шеренгой вдоль опушки леса и выставить вверх концы копий, чтобы неприятель мог подумать, что за первой линией есть еще подкрепление.

– Копья в землю! – приказал он. – Натянуть луки, прицелиться и быть готовыми к стрельбе по первому моему зову. Но, заклинаю, ни единого выстрела – без приказа!

Солдаты повиновались. Де Кюсси выехал несколько вперед, чтобы удобнее было наблюдать за передвижением неприятеля. И как же он удивился, когда увидел человек двенадцать рыцарей с распущенным знаменем Готфрида Лузиньяна, приближавшихся к нему и кричавших: «Артур и Анжу! Артур и Анжу!»

– Отставить! Отставить! – крикнул де Кюсси своим стрелкам, знаками приказывая им остановиться. – Вышла ошибка: это друзья…

Он приблизился к рыцарям и узнал от них, что отряд, причинивший все беспокойство, был выслан в подкрепление Артуру. Прослышав, что Артур идет с небольшим войском, в то время как Иоанн с многочисленной армией опустошает окрестности, они вышли из Тура, чтобы встретить и охранять принца. Ошибка же наемников была вполне естественна: им ведь не было известно, что некоторые нормандские рыцари, уставшие повиноваться столь развращенному и презренному тирану, каким был Иоанн, переметнулись на сторону Артура, убежденные в законности прав юного принца. Возглавляемые графом Раулем Журденом, они соединились с войсками Гюга ле Брюна и Готфрида де Лузиньяна для защиты и возвращения прав человеку, которого они решились признать государем. Вот так все и произошло.

Очень скоро они догнали небольшой отряд Савари де Молеона, сопровождавший Артура. Встреча произвела обоюдную радость, и рыцари Анжу и Пуату завели между собой оживленную беседу, но все их разговоры сводились только к одной теме – скорейшему открытию военных действий.

Наемники, составлявшие арьергард, шли за объединенными войсками. Жоделль ехал несколько впереди, и, не имея возможности перемолвиться словом со своими давними приятелями, он то заговаривал с Гуго де Баром, то шутил с Галоном, стараясь изо всех сил завоевать их доверие и дружбу.

– Ха-ха-ха! – расхохотался Галон, показывая на отряд, присоединившийся к ним. – Подумать только, как много пленников у моего господина! Однако, – добавил он с откровенной насмешкой, – иногда он предпочитает не брать в плен, а расправляться на месте, как это было недавно в Оверне. Мне случалось видеть, как ловко наш храбрый рубака рассекает головы своих врагов. Незабываемое зрелище, должен я вам сказать.

Не сдержавшись, Жоделль схватился за саблю и пробурчал что-то себе под нос. Но раскосые глаза Галона всегда были настороже: одним он зорко следил за рукой Жоделля, а другим уставился прямо ему в лицо.

– Ах, сир Жоделль! – продолжал он, хохоча, как безумный. – Если б вы только видели, как он расправился с мародерами, напавшими на него по дороге в Вик-ле-Конт. Не сомневаюсь, вам бы это понравилось… Или, может быть, нет?

Тут он наклонился к Жоделлю и прошептал ему на ухо, словно заговорщик:

– А что, ремесло ваше, должно быть, самое прибыльное?

– Ремесло – неудачное слово, синьор Галон, – отвечал Жоделль, прикинувшись простаком и скрывая свой гнев под внешним спокойствием. – Наша должность почетна – воинская должность.

– Ой-ой, – кривлялся Галон, – словечко ему, видите ли, не понравилось. Вот так умора! Да если вы не воспользуетесь случаем и не обратите свою «почетную должность» в прибыльное ремесло, то будете последним глупцом в государстве. Имея и руках такой товар, да не воспользоваться?.. Нет, мне этого не понять! Я должен сказать вам, сир, что в таком случае вы ни на что не способны. Итак, вы решительно отказываетесь от купли-продажи?

– …купли-продажи? – повторил Жоделль. – Похоже, я действительно нынче туп. И что же я могу продать… или купить?

– Да все это! – вскричал Галон, разводя руками. – Да-да, все это стадо баранов, которое вы видите перед собой, вместе с их вожаком в золотом руне, выступающим так горделиво. Вот уж не думал, что есть в мире еще один человек столь же глупый, как я и мой господин. Что он может продать! – не успокаивался Галон. – Да разве есть на свете товар лучше, чем этот? Его бы и предложить Иоанну, – добавил он, подъехав к Жоделлю вплотную, чтобы никто из посторонних не смог их подслушать. – А сколько серебра, сколько золота можно выручить за него! И что может быть лучше английского золота, спрошу я вас?

Жоделль пытливо глядел ему в лицо, стараясь разгадать истинные намерения шута, ведущего подобные речи. Но черты лица Галона оставались бесстрастными, даже нос его на время застыл в неподвижности; и шальные глаза, горевшие все тем же безумным огнем, ни на секунду не выдали, с какой целью давал он свой дьявольский совет.

– Но присяга… но честь… – возразил Жоделль, продолжая изучать лицо шута.

– Твоя присяга! Твоя честь! – Галон задохнулся от смеха. – Вот так шутник! Вот так потеха! Ой-ой, держите меня, не то упаду…

И, делая вид, что падает с лошади, он поскакал вперед, воя, мыча и мяукая, и произвел столько шума, что все как один обернулись и посмотрели в ту сторону, откуда доносился весь этот визг.

Де Кюсси, разгневанный дикими выходками шута, хотел было отругать его, но Артур, которого эти проделки чрезвычайно позабавили, милостиво поманил его к себе; и Галон, чувствовавший себя среди знати так же свободно, как и среди простого народа, продолжал потешать публику, паясничая и отпуская порой такие двусмысленности, которые были недопустимы и обществе, его окружавшем.

Жоделль, опасаясь последствий своего разговора с шутом, чутко прислушивался к каждому выкрику этого бесноватого, и забылся настолько, что готов был поехать следом за ним, но вовремя спохватился. Услышав, что тот сменил тему и говорит теперь о другом, Жоделль окончательно успокоился и занял свое прежнее место в арьергарде. Все войско в том же порядке продолжало медленно продвигаться к Туру.

Вечером этого же дня во дворце был устроен пир в честь возвращения принца. Галон; сменивший на время маску, изо всех сил старался не раздражать Гюи де Кюсси: шутки его были не слишком бестактны, а анекдоты – вполне приличны. Весь вечер он не отходил от своего хозяина, развлекая его небылицами, слог которых был более связен, чем обычно. И в заключение он рассказал де Кюсси, причем, очень точно и ясно, о разговоре, подслушанном им возле кельи пустынника Бернарда.

Пораженный таким оборотом дел и опасаясь последствий, которые могли навредить его другу, де Кюсси тут же черкнул несколько строк и приказал своему пажу срочно ехать в Париж, чтобы вручить письмо графу Овернскому, где бы тот ни был, даже если он у самого короля.

ГЛАВА VI

На следующий же день в Туре состоялся первый военный совет. Выслушав благоразумный план де Кюсси, Артур полностью с ним согласился решив дожидаться, оставаясь на месте, подкреплений, тем более, что они должны были скоро подойти. После минутного размышления, Артур опустился на трон и обратился к окружавшим его рыцарям и собственным вассалам с речью:

– В этом зале собрались именитейшие, известнейшие рыцари Франции, чья беспримерная храбрость и одновременно благоразумие и богатый военный опыт прославили графства Анжу и Пуату. Моя молодость не дала мне еще такой возможности испытать себя в войне, командуя столь доблестным воинством, и поэтому я обращаюсь к вам за советом; что возможно предпринять в сложившейся ситуации, дабы не только не потерпеть поражение, но одержать славную победу, тем самым завершив успехом наше славное предприятие. Не буду скрывать, здесь, в Туре, сейчас не более ста рыцарей. Мы ожидаем подкрепления, но даже если они быстро подойдут, то наши силы достигнут двух тысяч человек. Под знаменами моего дяди Иоанна, находящегося отсюда в нескольких милях, собрано до двух тысяч рыцарей и около десяти тысяч солдат. Чтобы хоть как-то уравнять наши силы, мой великодушный и благородный отец и брат король Филипп направляет на помощь своих союзников и вассалов: Герваля де Донзи, графа Неверского; храброго Гуго Дампьерского, с которым прибудут все Беррийские рыцари, и Эмберта, барона де Боже, который приведет с собой большую часть рыцарей с другого берега Луары. Этот отряд должен уже сегодня прибыть в Орлеан, и, значит, дня через три они будут здесь. Всегда остававшееся мне верным герцогство Бретаньское отправляет пятьсот храбрых рыцарей и четыре тысячи солдат, которые завтра будут в Нанте. Я думаю, и надеюсь, что испытанные и храбрые соратники поддержат меня, что лучший план, которому мы должны следовать, состоит в короткой, не более четырех дней, отсрочке военных действий. Именно эта отсрочка, может принести нам величайшие выгоды. Вспомним также, что мой вероломный дядя всеми силами старается захватить меня, дабы я не мог требовать возвращения по праву принадлежащей мне короны, и не мог освободить находящуюся в его руках свою сестру. Вы знаете его жестокость, и, клянусь небом, лучше мне пасть от кинжала друга, чем попасть живым и руки этого ненасытного кровопийцы.

Вчера я получил письмо от его августейшего величества короля Филиппа и узнал, что Иоанн захватил Дольскую крепость, перебил весь гарнизон и распял захваченных в плен рыцарей и солдат. Король уведомляет меня также о том, что Иоанн направился к Туру и советует мне действовать осмотрительно и осторожно, а главное, дождаться подкреплений, после чего под нашими знаменами соберется войско в полторы тысячи рыцарей и тридцать тысяч солдат.

А теперь, – продолжил после непродолжительного молчания Артур, – я хотел бы послушать вас, мои верные соратники, о том, что лучше предпринять в данный момент.

Едва принц замолчал, Савари де Молеон тотчас начал:

– Принц, ждут слабые, храбрые, действуют. Вы говорите Иоанн идет против нас? Пусть идет! Я обрадуюсь, увидя его знамена в окрестностях Тура. Это значит, что в нем еще осталась малая толика храбрости. Но нет, нет! Он не придет! Он всегда избегал выступать против нашего оружия, ибо может только вероломно нападать из-за угла большими силами на горстку храбрецов. Но и та может дать ему отпор. Он трус, сир. Вы храбры, и это воодушевляет ваше войско. И если мы будем действовать решительно и быстро, то сможем нанести ему чувствительный удар там, где он не ожидает. Прежде чем Иоанн узнает, что мы выступили в поход, предлагаю захватить замок Мирабо, где находится его мать, королева Элеонора, эта развращенная и достойная своего сына женщина. Гарнизон, охраняющий этот замок, невелик. И хотя там командует Вильгельм Длинный Меч, граф Саллисбюри, если мы не откладывая выступим в поход, то прежде чем Иоанн узнает о наших действиях, королева-мать будет в наших руках. И даже если замок окажет серьезное сопротивление, то наши подкрепления могут присоединиться к нам под его стенами, и успех нам в этом предприятии будет обеспечен.

Гул одобрения встретил эту страстную речь, и план был тотчас же принят. Как ни старался де Кюсси заставить соратников подождать хотя бы день, для присоединения к войску рыцарей и солдат из земель графа Танкервильского, ему это не удалось.

Сам Артур, несмотря на то, что только что предлагал ожидать подкреплений, увлекся такой перспективой, обрисованной столь детально и красноречиво. При мысли о том, что Элеонора, всю жизнь преследовавшая его мать, сделается, наконец, его пленницей, глаза принца ярко заблестели, и нетерпение охватило его.

Де Кюсси видел все это и понимал, что все его слова прозвучат впустую и сопротивляться принятому решению бесполезно, и поэтому решил употребить все свои силы и опыт, чтобы способствовать успеху предприятия, в душе им не одобряемого.

Анжуйские рыцари были нимало удивлены, когда де Кюсси, еще недавно советовавший дожидаться подкреплений, энергично взялся за организацию и подготовку похода. Он стал душой этого предприятия. Кюсси успевал везде и всюду; его глаза все подмечали, его ум и богатый военный опыт позволяли ему ответить на любой вопрос о подготовке к походу. Он успел организовать рекогносцировку местности, где предстояли военные действия, запасти продовольствие и разослать в разные стороны разведывательные отряды. Все, что требовали обстоятельства в условиях войны, было им учтено и сделано с невероятной быстротой.

Как только отряды рыцарей прибыли к замку Мирабо, наскоро собрали военный совет. Он был краток. Ни одного лишнего слова не прозвучало во время разработки плана штурма замка, ибо здесь собрались истинные профессионалы своего дела.

– Каждый предводитель части солдат должен штурмовать одни из ворот.

– Гюг ле Брюн, я соединюсь с вами. Мы нападем с юга. Сир де Молеон, с какой стороны вы собираетесь атаковать?

– Я собираюсь штурмовать большие ворота, если это будет угодно принцу.

– Конечно, господа, конечно, – сказал принц, – все это прекрасно, но я думаю, что успех будет более полным, если штурм начнется одновременно по единому сигналу, а значит, все войска должны быть к тому моменту готовы и находиться на своих местах.

– Справедливо, справедливо! Прекрасно! Хорошая мысль! Вы прекрасно разбираетесь в военном деле, принц! – раздались одновременно несколько голосов.

– Сир де Кюсси, а с какой стороны вы намерены идти приступом? – спросил один из рыцарей, участвовавших в этом коротком военном совете. – Я вижу, что ваши люди готовят для штурма большие щиты, крючья и топоры.

– Я намерен захватить эту башню, – отвечал Кюсси, указывая на огромную, крепкую башню, с которой, судя по всему, когда-то и началась постройка всех остальных стен и башен замка и города Мирабо.

– А! – вскричал де Молеон, – вы хотите прибавить еще одну башню к тем, что нарисованы на вашем щите? Но у вас ничего не получится: нет осадных лестниц. Лучше нападем вместе на большие ворота. Впрочем, как вам будет угодно. Сир Готфрид де Лузиньян, советую со всеми вашими солдатами штурмовать замок с обратной стороны. Только когда будете готовы, дайте сигнал горящей стрелой. А вы, принц, где будете вы во время сражения?

– Я бы посоветовал принцу, – сказал Гюг ле Брюн, – с частью отряда объезжать вокруг города и оказывать помощь там, где она будет нужна.

– Или вы, принц, можете остаться на вершине этого холма, откуда вам будет видна полная картина боевых действий, и, таким образом вы смогли бы координировать наши усилия, – сказал де Лузиньян.

– Благодарю вас, господа, – принц наклонил голову, и, рыцари приняв это как сигнал к действию, отправились, каждый, к намеченным местам штурма, где уже располагались их отряды. Только де Кюсси остался рядом с принцем, – башня, которую он хотел штурмовать вместе со своим отрядом, располагалась напротив того места, где только что закончился самый скоротечный военный совет.

– Я понимаю, что они, движимые заботой обо мне, хотят воспрепятствовать мне принять участие в сражении, – сказал Артур, обращаясь к Кюсси, – но не могу пойти на это. Прошу вас сир де Кюсси, как доблестного и верного рыцаря, позволить мне сражаться под вашим почетным знаменем.

– Как вам будет угодно, принц, – отвечал Кюсси. – Клянусь небом, мне было бы стыдно охлаждать вашу благородную страсть!

– Гуго де Бар, – продолжал рыцарь, обращаясь уже к своему оруженосцу, – соберите людей и приготовьте большой щит.

– Все готово, сир Гюи, – ответил оруженосец, – мы даже запаслись большим количеством заступов и топоров, да и другим инструментом, который может понадобиться для того, чтобы эта треклятая башня рухнула.

– Тогда вперед! – вскричал рыцарь, сходя с лошади. – Я сам поведу моих людей. Капитан Жоделль, прикажите спешиться вашим солдатам. Они должны залпами стрел прикрывать наше приближение к башне.

– Но еще не было сигнала, – возразил Артур. – Не лучше ли подождать?

– Просигналить – дело нехитрое, застать же неприятеля врасплох задача куда сложнее, – отвечал де Кюсси. – Нет, мы не станем медлить. Вряд ли нормандцы догадываются, насколько серьезен будет наш удар. Видя, что основные силы направлены против башни, которая выглядит намного надежнее стен, они и не предполагают, какой угрозе подвергаются. Они не воспринимают всерьез нашу атаку, но как же они ошибаются! Видите трещину в самом низу башни – это и есть их уязвимое место! Вы оставайтесь здесь, принц; я же когда вернусь, буду сражаться рядом.

Рыцарь приблизился к Гуго де Бару и еще трём воинам, поддерживавшим на плечах огромный тяжелый щит, которые находились всего на расстоянии выстрела от стен. Под щитом было еще четверо человек, снабженных всеми орудиями, необходимыми для взламывания и подкопа. Едва де Кюсси подошел к ним, как все тотчас же отправились к стенам, а наемники обрушили лавину стрел на площадку башни, отвлекая тем самым внимание на себя.

Де Кюсси со своими помощниками, прикрываемые щитом, благополучно достигли подножия башни. Но их маневр, несмотря на старания Жоделля с товарищами, добросовестно исполнявшими свои обязанности, все же был замечен осажденными. С высоты стен на них полетели огромные камни и тяжелые брусья, и, если бы не щит, им пришлось бы, пожалуй, туго.

Дело принимало нешуточный оборот. Меткие лучники обрушили на головы осажденных такой шквал стрел, что для тех было бы более разумным просить пощады, а не сопротивляться. Но они продолжали стоять не на жизнь, а на смерть, и, хотя под рукой у них почти не осталось камней, а новые им никто не подносил, из опасения быть убитым на месте, они не сдавались. Вот только камни сыпались на щит все реже и реже, а потом и вовсе прекратились.

Тем временем де Кюсси трудился без отдыха, делая со своими помощниками подкоп под основание башни. Широкая трещина, образованная временем, во многом сопутствовала их успеху. С каждым новым ударом, отделявшим массу камней, она становилась все больше, постепенно превращаясь в глубокий пролом.

И вот наконец с другой стороны города был дан сигнал общей атаки: в воздух взвилась стрела с привязанной к острию горящей паклей. В ту же минуту равнина огласилась криками: радостными – осаждающих, и воплями ужаса тех, кто защищал город.

Артур, горя желанием участвовать в сражении и будучи уверен, что де Кюсси не упрекнет его за непослушание, во весь опор поскакал к тому месту, где рыцарь неутомимо трудился, продолжая подкоп под башню. Охваченный жаждой боя, юный принц, впервые оказавшись так близко к месту сражения, в минуту забыл обо всех опасностях, видя перед собой лишь конечную цель. Сердце его рвалось из груди от радости и надежды. Он подобрался к стенам так близко, что стрелы касались его но отлетали, к счастью, от непроницаемой брони.

Невдалеке он заметил Кюсси, который работал так напряженно, что ничего не видел вокруг и не подозревал об опасности, реально угрожавшей как ему, так и его помощникам. Мгновенно оценив ситуацию, Артур хотел было броситься им на помощь, но силы покинули его, и он остался на месте, в растерянности наблюдая за происходящим.

Огромные камни, отторгнутые от основания башни, произвели столь широкий пролом, что следовало, и как можно быстрее, подпереть стену брусьями, чтобы она не обрушилась и не задавила работавших. Все усилия де Кюсси и его товарищей были обращены на это, и они не заметили, как прямо над их головами, на смотровой площадке, появился вооруженный рыцарь, а с ним – еще несколько человек. По-видимому, догадавшись о происходившем на этом пункте, они пришли его защищать. Рыцарь отдал распоряжение, и на площадку втащили большой деревянный крюк, к, которому был подвешен толстенный пень с воткнутым в него острием копья. Эта махина была поднята над самым щитом, прикрывавшим де Кюсси и его товарищей.

– Осторожно, сир Гюи! Берегитесь! – закричали разом солдаты и принц.

Но прежде чем рыцарь смог их услышать и понять, тяжелая громадина обрушилась на щит и раздробила его на мелкие куски. Гуго де Бар и трое солдат были ранены, а четвертый – убит. Де Кюсси же отделался легким испугом: он и еще трое работников находились в этот момент в выкопанной под башней яме и остались невредимыми.

– Назад! – закричал де Кюсси. – Гуго, подай мне факел и бегом к принцу.

Оруженосцы повиновались и, отдав рыцарю зажженный факел, отступили под градом стрел неприятеля. Де Кюсси, оставшись один, спешил закончить свою работу. Его доспехи во многих местах были пробиты стрелами, но, позабыв об опасности, он продолжал с удвоенным упорством долбить и долбить камень.

Воин, наблюдавший за ним с верхней площадки, не зная, как остановить его разрушительную работу, всячески поощрял своих людей:

– Награда тому, кто его убьет! – обещал он. – Бросайте камни! Не подпускайте его к тем связкам хвороста, иначе всем нам конец! Нет, я не допущу, чтобы башня и город погибли. Дайте мне лук!

Сказав это, он прицелился, да так метко, что стрела лишь случайно не достигла цели.

– Ты искусный стрелок, Вильгельм Саллисбюри! – похвалил де Кюсси, взглянув на него. – Но дам тебе дружеский совет: немедленно оставь башню. Еще три минуты – и она рухнет. Я не питаю к тебе ненависти, храбрый рыцарь, ведь мы когда-то были товарищами.

Произнеся эти слова, он поджег несколько связок хвороста, разбросанных тут и там, и медленно стал отступать к принцу.

– Теперь, благородный принц, помогай вам Бог, – сказал он Артуру. – Вы первым войдете и крепость. Судя по крикам, оглашающим воздух, ни одни ворота еще не взяты.

Он обернулся к оруженосцу.

– А ты, Гуго, если рана тебе позволяет, собери солдат; они пойдут за нами. О, Боже! Я вижу, лорд Саллисбюри не собирается покидать башню. Чего же он ждет? Пока она рухнет? Смотрите, смотрите! Он все же пытается погасить огонь. Нет, не успеет: столбы уже занялись… Слышите, как они трещат?

Граф Саллисбюри, видя, что все усилия усмирить пламя оказались тщетными, оставил наконец свой пост.

Когда столбы, подпиравшие стены, сгорели наполовину, они подломились под тяжестью камня; и башня, зашатавшись, рухнула с треском, подобным грому. Равнина покрылась дымящимися развалинами.

– Вперед! Вперед! – торжествовал де Кюсси, – мы будем у стен прежде, чем ветер рассеет пыль.

И уже через минуту они с принцем входили в пролом, образовавшийся после падения башни.

– Смелее, мой юный принц! – поощрял он Артура. – Вы удостоены чести первым войти в город. Станьте же на мое колено.

И он помог молодому рыцарю перебраться через развалины, заграждавшие путь. Артур с мечом в руках гордо шествовал впереди, но тут из-за угла вынырнул Вильгельм Саллисбюри, прозванный Длинным Мечом, и преградил дорогу. Одолев двух солдат, защищавших проход, де Кюсси, опасаясь за жизнь Артура, бросился ему на помощь.

Принц отразил умело первые пять ударов, но шестой угодил ему в плечо с такой силой, что доспехи в этом месте разошлись и обнажили тело. Граф поднял меч для завершающего удара. Артур, наполовину оглушенный, сделал усилие для защиты; в ту же минуту де Кюсси загородил его и принял удар своим щитом.

– Честь и хвала вам, принц! Вы сражались, как храбрый рыцарь! – вскричал он. – Теперь путь свободен. Ступайте вперед с вашими солдатами и предоставьте мне закончить дело.

– Помнишь ли ты, Вильгельм, мой старинный друг, как мы делили с тобой невзгоды тогда, в Палестине? – обратился он к лорду. – Мы были с тобой товарищами, теперь же стали врагами. Мне искренне жаль, что судьба развела нас по разные стороны, но коль уж так вышло, то защищайся, мой отважный недруг!

– Храбрый Гюи, – отвечал ему граф, – я готов помериться с тобой силами!

И в то же мгновение нанёс ему сильный удар мечом, но удар был отражен. Два противника были столь искусны и сохраняли такое хладнокровие, что сражение затянулось. Мечи сверкали с быстротой молнии, удары сыпались градом; каски и латы были разбиты, а подлатники уподобились рубищу, покрывающему нищего.

– Клянусь небом, лорд Саллисбюри! – воскликнул Кюсси. – Ты смелый воин! Но вот что кончит сражение!

И в ту же минуту нанес такой ужасный удар, что граф зашатался.

– Благодарю за науку, – сказал Саллисбюри. И, став крепче на ноги, он заплатил своему противнику ответным ударом.

Их поединок был прерван внезапным шумом, донесшимся с улицы. Это войска Вильгельма, теснимые наемниками, беспорядочно отступали, оставляя свои позиции. Толпы горожан, не зная, где укрыться, в страхе метались по площади.

– Неприятели!.. Неприятели!.. Главные ворота взяты… – неслось отовсюду.

– Итак, город взят. – Даже в такой момент хладнокровие не изменило Вильгельму. Обернувшись к своему оруженосцу, он приказал бить отступление.

С каждой минутой в рядах нормандских солдат смятение все усиливалось. Толпы граждан, оставив площадь, искали убежища в замке; туда же спешили воины, защищавшие ворота, взятые сиром де Молеоном. Де Кюсси без опаски перешел через улицу и, взяв из рук оруженосца свое знамя, водрузил его на вершине городского фонтана.

Лорд Саллисбюри, вынужденный и во время отступления отражать удары, старался как мог провести в замок свои рассеянные войска. Как ни странно, эта задача не оказалась такой уж трудной: хотя Гюи и Артур беспокоили его арьергард, но большая часть наемников уже разбежалась по городу в поисках наживы.

Ужасная сцена происходила у входа в замок. Он был окружен толпой мужчин, женщин и детей, просивших убежища. Но Элеонора была столь жестока, что велела закрыть ворота и приказала стрелять в первого же, кто попытается их открыть. Несколько человек стали жертвой ее жестокости.

Когда Саллисбюри приблизился со своим войском к замку, горожане, стремясь пройти вместе с ними, настолько сдавили солдат, что те вынуждены были мечами пролагать себе путь. Вильгельм последним вошел на подъемный мост. Две женщины высшего общества бросились перед ним на колени, умоляя пропустить их в замок.

– Я не смею! – в отчаянии прокричал Вильгельм. Он обернулся и, увидев в нескольких шагах от себя де Кюсси, обратился к нему, как я лучшему другу:

– Сир де Кюсси, если ты все еще уважаешь своего старинного военного товарища, то помоги насколько возможно этим несчастным. Я умоляю тебя об этом!

– Будь по-твоему, Саллисбюри! Я выполню твою просьбу! – отвечал де Кюсси. – Принц Артур, позволите ли вы мне это?

– Поступайте, как вам угодно, мой храбрый и достойный друг! – ответил Артур. Он сделал знак рукой, приказывая наемникам, со всех ног мчавшимся к испуганной толпе, остановиться. – Прочь, говорю я вам!

И, бросив перчатку на землю, добавил:

– Кто переступит сей знак, тот станет мне личным врагом.

– Деньги этого безмозглого стада принадлежат нам по праву! – возмутились некоторые из солдат. – Нас хотят лишить законной добычи!

Один из них выбился из рядов и перешел означенную границу. Де Кюсси подбежал к нему и, не спрашивая имени, размахнулся и нанес ему по лицу такой удар эфесом меча, что тот зашатался и, не удержавшись на ногах, мешком свалился на землю. Кровь полилась у него изо рта и носа. Никто из дружков не вступился за него, и Жоделль – а это был, конечно же, он – встал и поспешил укрыться среди своих товарищей.

На площади, у большого щита, поставленного сиром де Кюсси, собрались Савари де Молеон, Готфрид де Лузиньян и несколько баронов с тремя пленными нормандскими рыцарями. Едва рыцарь и Артур подошли к ним, как де Молеон, протянув руку своему противнику в совете, вскричал: