Текст книги "Дальтоник"

Автор книги: Джонатан Сантлоуфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 37

– Макиннон, вы удивительная женщина. – Перлмуттер вывел машину на скоростное шоссе.

– О чем вы?

– Какие у вас дела с Грейнджем?

– Извините, но я дала обет молчания.

– Какой, к черту, обет?

– Вы не слишком любезны. Мы с агентом Грейнджем достигли взаимопонимания. Такой ответ вас устраивает?

– Ага. – Перлмуттер отвел глаза от дороги и посмотрел на Кейт. – И это взаимопонимание начало приносить плоды. В частности, с подачи вашего нового поклонника мне дали поручение вывезти вас на прогулку. Так что пусть ваши дела с ним продолжаются.

На небе в нагромождении серых облаков появились небольшие голубые просветы.

– Как я понимаю, эту экскурсию организовал Браун, – заметила Кейт.

– Разумеется. После беседы с вашим новым лучшим другом, агентом Грейнджем, он согласовал это с шефом Тейпелл. Она решила, что никакого вреда это не принесет.

Кейт вспомнила инструкции Грейнджа насчет предстоящего разговора. Вдруг из старика удастся что-нибудь вытянуть?

– Брауну не пришлось долго уговаривать меня. – Перлмуттер улыбнулся. – К тому же я давно интересуюсь тюрьмами. Хорошо знаю их историю.

– Неужели вас интересует что-то, кроме кино?

– Кстати, о тюрьмах снято несколько превосходных фильмов. Например, «Скованные одной цепью» с Тони Кертисом и Сиднеем Пуатье. И еще «Птицелов из Алькатраса» и «Побег из Шоушенка». – Перлмуттер постучал по рулевому колесу. – Ладно, вот вам вопрос совсем не о кино. Самые знаменитые узники тюрьмы Синг-Синг?

– Понятия не имею.

– Ну хотя бы попытайтесь.

Лицо Кейт выражало недоумение.

– Аль Капоне?

– Аль Капоне? Исключено. Даю подсказку: Джулиус и Этель.

– Розенберги? [36]36
  Супруги Розенберг были казнены по приговору суда в июне 1953 г. за шпионаж в пользу СССР. Они передали секрет атомной бомбы.


[Закрыть]

– Правильно. Их там поджарили на электрическом стуле. Была и еще одна забавная пара, Марта Бек и Раймонд Фернандес.

– О да. «Убийцы Одинокие Сердца». О них еще есть фильм категории Б. Кто там играет, не помните?

– Конечно, помню, не сомневайтесь. Тони Ло Бьянко и Шерли Столлер.

– Ники, зачем вы засоряете свою память всяким мусором?

– Мусором? – Он преувеличенно тяжело вздохнул. – Какое кощунство!

Некоторое время они ехали молча, потом Ники включил приемник. Зазвучала бездарная попсовая песенка.

– Может, поищете что-нибудь более приятное?

Перлмуттер крутил ручку настройки, пока не поймал песню Дилана «Просто превратность судьбы».

– Дилан подойдет?

Эта песня напомнила ей о Ричарде, но Ники уже начал подпевать, и она сказала:

– Вполне.

Дилан. Имена, которые убийца писал на краях своих картин. Дилан, Тони, Бренда. Кто они?

Достав пластинку «Никоретт», Кейт сунула ее в рот.

После моста Перлмуттер съехал с шоссе на дорогу к городку Оссининг. Вскоре замелькали исторические здания, хорошо сохранившиеся. Через несколько поворотов дорога пошла в гору. Наверху показалась башня тюрьмы Синг-Синг.

– Вы когда-нибудь задавали себе вопрос, откуда произошло название Синг-Синг?

Кейт пожала плечами:

– От индейского «син-синк», что означает «камень на камне». Дело в том, что вся южная часть Оссининга, которая в давние времена называлась Синг-Синг, стоит на обширной известняковой платформе. Потом так стали называть только тюрьму.

– Да вы настоящий кладезь информации.

– Стараюсь. О чем еще вам рассказать? Сколько людей казнили там на электрическом стуле? Или какие типы пыток применялись до преобразования тюрьмы?

Они подъехали к воротам. Ники показал охраннику удостоверение.

Другой охранник привел их в небольшую комнату и оставил одних.

– Сейчас ваш выход, – сказал Перлмуттер. – Я здесь, только чтобы улаживать формальности.

Кейт кивнула, огляделась. Комната примерно три на три метра, без окон, флюоресцентное освещение, в дверь вделана небольшая стеклянная панель, два металлических стула, табличка «НЕ КУРИТЬ». Посмотрев на нее, она сунула в рот новую пластинку «Никоретт».

– Похоже, вам скоро придется отучаться и от этой привычки, – заметил Ники.

– И не говорите. А ведь такая жвачка дороже сигарет.

Раскрылась дверь, и охранник ввел старика с фотографии частного детектива Баумс. Руки и ноги его были скованы кандалами.

– Садись. – Охранник пристегнул его ноги к нижней части вделанного в бетон металлического стула. Посмотрел на Кейт. – Я буду за дверью.

Чарли д'Амато оказался ниже ростом, чем ожидала Кейт. И выглядел старше. Седые волосы не были такими густыми, щеки обвисшие, как у бассета, кожа на руках в пигментных пятнах.

Он бросил взгляд на Перлмуттера, прислонившегося к стене.

– Кто вы?

– Детектив Перлмуттер. Не обращайте на меня внимания. – Ники вытащил из заднего кармана «Дейли ньюс» и углубился в чтение.

Д'Амато пожал плечами и посмотрел на Кейт:

– Надеетесь узнать от меня обстоятельства гибели вашего мужа?

Кейт старалась не выказать удивления.

– Так вы знаете, почему я здесь?

– Слухами земля полнится. – Старик сдержанно улыбнулся.

– Хорошо, – сказала Кейт. – Значит, незачем тратить время на объяснения.

– Верно. Рад, что вы решили обойтись без обычного лицемерия. – Он показал подбородком на сигареты в нагрудном кармане. – Не поможете ли мне, дорогая? Как видите, руки заняты. – Старик засмеялся так, словно закашлялся.

Кейт сунула ему в губы сигарету «Уинстон», дала прикурить.

Д'Амато затянулся и, с трудом подняв руку в наручнике, вытащил сигарету изо рта. Внимательно посмотрел на Кейт сквозь пелену дыма.

– У меня дочь примерно вашего возраста. Тереза, живет в Нью-Брунсуике, Джерси, в симпатичном домике. Двое детей. Один тинейджер, мальчик. Чарли. Назвали в честь дедушки. Давно не видел его. – Он вздохнул. – А у вас есть дети?

– Мистер д'Амато, полагаю, вам все обо мне известно. И поскольку время у меня ограничено…

Д'Амато выпустил изо рта струю дыма.

– Зато у меня – уйма.

– Тоже, я слышала, не так уж много. – Грейндж сказал, что старик серьезно болен. – Как вы понимаете, я приехала не с пустыми руками. У меня припасено несколько козырей. Так, может быть, вы просто изложите свои пожелания?

– А кто сказал, что мне что-то нужно?

Кейт понимающе улыбнулась:

– Нам всем что-то нужно, д'Амато. – Она придвинула свой стул ближе к старику.

– Зовите меня Чарли, – предложил он, прикинувшись добрым дедушкой.

– Давайте начнем игру, Чарли. Правила известные. Вы кое-что расскажете мне. Потом я вам. Первый ход ваш.

Д'Амато попыхтел сигаретой, выпустил пару неровных колец. Бросил взгляд на Перлмуттера.

– Вашего мужа убил Анджело Бальдони. Как для начала?

Кейт ожидала услышать это, но все равно вздрогнула.

– Почему?

– Теперь ваша очередь, дорогая. – Он подался чуть вперед, звякнув целью. – Прошу разрешить свидания с внуками.

Кейт ответила так, как проинструктировал ее Грейндж.

– Я имею полномочия заверить вас, что вашу просьбу удовлетворят.

– И не через стекло, а в комнате.

– Хорошо. Я это устрою. Теперь ваша очередь. – Она глубоко вздохнула. – Почему Бальдони убил Ричарда?

Старик недоуменно пожал плечами:

– Так получилось.

– Что значит получилось?

– Лучше я расскажу вам о камере, где меня содержат, дорогая. Темная ужасно. А прогулки раз в день и всего полчаса. Не успеваю даже подышать свежим воздухом. А я слышал, у них есть камеры на северной стороне, с окнами.

– И вы хотите такую?

– Конечно.

– Ладно, постараюсь договориться с администрацией.

– Мне не нравится слово «постараюсь». Я ведь не так уж много прошу. Больной старик.

– Хорошо. Ваше пожелание выполнят.

Старик улыбнулся.

– Вашего мужа заказали.

– Кто?

– А разве это имеет для вас большое значение?

Кейт посмотрела в его слезящиеся глаза.

– Да.

– Ладно. Расскажу только потому, что вы напоминаете мне дочь. – Он снова бросил взгляд на Перлмуттера: – Может, оставите нас одних и подождете за дверью? Оттуда будете наблюдать через стекло. Как это делает охранник.

Ники встретился глазами с Кейт. Она кивнула.

Д'Амато подождал, пока за ним закроется дверь.

– Так лучше, верно?

– Продолжайте, – сказала Кейт. – Так кто заказал моего мужа… и почему?

Д'Амато вздохнул.

– Этот подонок Стоукс. А Анджело… – Он выпустил струю дыма. – Рядовой пехотинец, почти робот. К тому же недалекий. Единственное, что умел, так это нажимать на курок. – Д'Амато загасил сигарету. – Я не говорю, что Анджело был святой. Нет. Но для него это была работа. Он ничего не имел против вашего мужа.

Сердце Кейт сжалось. Просто работа. Убить Ричарда. Просто работа.

– Это был не обычный заказ, – продолжил д'Амато таким тоном, будто речь шла о погоде. – Ломбарди, дядя Анджело, поручил ему сделать это. Он хотел полностью рассчитаться со Стоуксом. Тот надоел ему хуже горькой редьки. Выпрашивал деньги, которые тут же тратил на шлюх. Ломбарди хотел покончить с этим. Понимаете? Поэтому, когда Стоукс попросил об одолжении – убить Ротштайна, – Ломбарди решил пойти ему навстречу. В последний раз. И озадачил Анджело, проявившего несвойственную ему изобретательность. Заказал этому зануде, который работал у него, картину, чтобы все выглядело так, словно вашего мужа убил этот псих.

– А потом Бальдони убил художника, Мартини, верно?

Д'Амато кивнул.

– За жадность. Деньги очень портят людей, я это давно заметил. – Он удрученно покачал головой. – Дело в том, что Стоукс подделал какие-то документы в адвокатской фирме: это позволило ему снимать со счета деньги. Ваш муж, видимо, раскусил его и собирался не только уволить, но и передать властям. Стоукс побежал к Ломбарди, начал скулить, что, мол, Ротштайн намерен назвать полиции кое-какие фамилии и так далее. В общем, наговорил очень много. Хотел, чтобы Ломбарди был заинтересован в смерти Ротштайна. Вы же знаете, как это происходит.

«Хотел, чтобы Ломбарди был заинтересован… в смерти Ротштайна. Вы же знаете, как это происходит». Слова старика звенели у нее в ушах. Кейт кивнула, поощряя д'Амато продолжить.

– Они стоили один другого. Бальдони и Стоукс. Анджело тайком от дяди потребовал от Стоукса за работу пятьдесят штук. А тот набрался наглости и снял эти деньги со счета фирмы. По иронии судьбы за убийство вашего мужа он расплатился его же деньгами.

У Кейт закружилась голова. Энди заказал убийство Ричарда и заплатил за это деньгами фирмы.

– Откуда вам это известно?

– Странный вопрос, дорогая. – Он улыбнулся фальшивой улыбкой доброго дедушки. – Когда Ломбарди сообщил мне об этом, я приказал немедленно убрать Стоукса. А потом… я слышал, ФБР ищет Ломбарди. Так вот, открою вам секрет, дорогая. Они не найдут его. – Кейт не задала вопроса, зная, что Ломбарди мертв. – Передайте им от меня, чтобы не тратили зря время, – сказал д'Амато. – Что касается Стоукса, то от этого подонка можно было ожидать чего угодно. К тому же он очень много болтал.

– Вы отдавали приказы отсюда?

– А что в этом особенного?

– Наверное, ничего.

– Вот именно… И позвольте мне сказать вам кое-что, дорогая. Вы были на волоске от гибели.

– Вас огорчает, что я убила его?

– Не в этом дело. – Д'Амато пожал плечами.

– Знаете, – вдруг вырвалось у Кейт помимо воли, – это было бы даже неплохо.

– Не говорите так, дорогая. Вот вы сидите здесь сейчас со мной. Живая. Но в следующий раз может повезти меньше. Так что будьте осмотрительнее.

«Должна ли я радоваться, что осталась жива?» Кейт задумалась. Еще совсем недавно она считала, что все в ее жизни уже закончилось. Но, оказывается, Ричард невиновен.

Невиновен.

Кейт впервые осознала: она счастлива, что не погибла.

– Так я могу надеяться на новую камеру?

– Несомненно. – Кейт посмотрела на старика. – Скажу вам больше, вас переведут в другую тюрьму, с менее строгим режимом. В удобную камеру с хорошим видом из окна.

Д'Амато просиял.

– Дорогая, думаете, я сказал бы вам хоть слово, если бы заранее не знал об этом?

Кейт и Перлмуттер молча шли к машине. Он, разумеется, все слышал и понимал, что творится у нее на душе.

Кейт пыталась отделить хорошие новости от плохих. Ричарда убил Энди Стоукс. Чужими руками. Муж погиб, потому что ошибся, недооценил мерзавца. Своевременно не пошел в полицию, решил разобраться с ним сам.

«Мне все-таки удалось докопаться до истины, и я… отомстила. Убила исполнителя. И что дальше?»

Кейт посмотрела на небо, теперь скорее голубое, чем серое, и глаза ее наполнились слезами. Удастся ли когда-нибудь залечить эту рану? Она узнала правду, но Ричарда все равно не вернуть.

Наблюдая, как ветер лениво разгоняет похожие на сахарную вату облака, она грустно улыбнулась. Может, сегодня ночью наконец удастся выспаться.

Глава 38

Неужели проходы между полками в супермаркете сузили, или это только кажется? Нола осторожно пробиралась вперед, стараясь ничего не свалить. Сунула в тележку пару коробок печенья «Малломарс».

– Я тоже его люблю, – раздалось сзади.

Только этого и не хватало. Чтобы какой-то зануда начал приставать с разговорами. Она обернулась и увидела очень красивого парня.

– Вам нравится «Малломарс»?

– Ну, лучше, наверное, только «Ореос». – Он улыбнулся.

Какой симпатичный!

– Кстати, – сказала Нола, – я пополнела не от печенья. Просто беременная.

Парень засмеялся:

– Мне следовало бы самому догадаться. – Он кивнул и двинулся дальше по проходу.

«Я беременная, а не толстая. Вот бестолочь. Да это видно любому дураку. Ладно, забудь». Она и не мечтала, чтобы какой-то парень посмотрел сейчас в ее сторону. Нола вздохнула, наблюдая, как красивый молодой человек достает с полки коробку сухих крендельков. Может, подойти, пригласить на чашку кофе с печеньем «Малломарс»? Но поздно, он уже ушел. И вообще поздно. Она, видимо, спятила, если в таком положении думает о мальчиках.

Расплатившись у кассы, Нола осознала, что купила слишком много. Молоко, сок, печенье. Два тяжелых пакета. Ладно, чепуха. Неужели не донесет? Тут идти всего несколько кварталов.

– Вы что, собираетесь нести эти пакеты сами? – На столике рядом симпатичный парень укладывал продукты в пакет.

– Придется.

Он быстро подхватил ее пакеты.

– Вам не следует носить такие тяжести. Нужно думать о будущем ребенке.

– Я думаю.

– Куда вам идти?

– К Центральному парку. Отсюда четыре квартала.

– Пойдемте, я провожу вас.

Они прошли квартал, и у Нолы заболела спина. Она была рада, что парень вызвался помочь. Особенно такой симпатяга. Хотя после Матта Браунштайна Нола поклялась себе держаться подальше от мужчин, особенных белых.

– Вы живете прямо у Центрального парка?

– Да.

– Парк замечательный.

– Не то слово.

– Что?

– Конечно, замечательный. Я живу у приятельницы. Пока не рожу ребенка, а там будет видно.

– Ага.

Нола представила себе, что он думает. Обрюхатилась, значит. Без мужа. Живет с приятельницей. Несчастная.

– Я учусь в колледже Барнарда, – добавила она, когда они пересекли Амстердам-авеню.

– А что это?

– Барнард – один из колледжей Колумбийского университета. Кажется, теперь самостоятельное учебное заведение.

– Надо же! Круто!

Странно, что он не знает Барнард. Какой темный. Но милый. За такую внешность многое можно простить.

– Хм… я вообще-то прекратила учебу. Пока. – Она погладила живот.

Парень кивнул. В метрах десяти от дома он остановился. Протянул пакеты.

Она улыбнулась.

– Меня зовут Нола. А вас?

– Что?

– Ваше имя?

– А… Дилан.

– Красивое.

– Спасибо. А вы… хм… что делаете сегодня вечером?

– Вечером? Собираюсь на открытие выставки в Челси.

– Художественной выставки?

– Да, вы знаете, мой друг – художник. Это в Галерее Петрикоффа на Двадцать пятой улице.

– Уильям Хандли?

– Вы знаете Уилли?

– Видел его работы по телевизору.

– Вы смотрите передачи Кейт?

– Да.

– Так приходите.

– Постараюсь.

– Я скажу Кейт, что познакомилась с ее поклонником. Правда, она замечательная?

– Да. – Парень на секунду снял овальные темные очки, заморгал, улыбнулся, затем водворил их на место. – То, что она делает, это здор-р-рово!

– Я познакомилась с очень милым парнем, – сообщила Нола, занося пакеты на кухню.

– Зачем ты тащила такую тяжесть? – Кейт начала разгружать пакеты.

– Не сердись. – Нола широко улыбнулась.

– Нужно было попросить, чтобы доставили.

– Я не несла их. Помог этот парень. Мы заговорили о печенье «Малломарс», потом случайно столкнулись у кассы. И он предложил донести пакеты до дома. – Она погладила живот. – Наверное, пожалел меня.

– И что дальше?

– Дальше ничего. Но он милый. Очень. – Нола вздохнула. – Не знаю, в чем сегодня идти. Я такая толстая.

– Ты не толстая, а беременная.

– Именно это я ему и сказала.

– Накинешь мой кашемировый платок. Он скрадывает полноту.

– Наверное, придется сшить два платка вместе.

Кейт засмеялась, но не слишком весело. Ее настроение менялось почти каждую минуту. Хотелось побыть одной, разобраться в своих чувствах, но предстояло идти на выставку, встречаться с людьми, разговаривать.

– Я полежу немного, – сказала Нола. – Если через полчаса не проснусь, разбуди. Хорошо?

Сегодня Кейт одевалась с особой тщательностью. Хотела выглядеть хорошо ради Уилли… и Ричарда тоже. В первый раз после его гибели она подумала о своей внешности.

Надо же, прошло всего три недели. А кажется, будто целая вечность.

– Ну как тебе это, милый? – спрашивала Кейт мужа, роясь в гардеробе, показывая то одно платье, то другое.

Наконец она сняла с вешалки бежевую блузку от Армани, купленную Ричардом в бутике на Мэдисон-авеню. Просто он шел мимо, увидел в витрине и купил.

Блузка шла ей необычайно. Полукруглый воротник открывал длинную шею, подчеркивая белизну кожи, на фоне которой прекрасно смотрелась цепочка с кольцом.

Ансамбль дополнили изящные черные брюки и черные туфли на высоком каблуке.

Кейт причесалась, распустив волосы по плечам, как нравилось Ричарду. Немножко подрумянила щеки, нанесла на губы блеск, наложила на веки мягкие дымчатые тени, на ресницы тушь.

Посмотрела в зеркало, сжимая кольцо Ричарда. Представила себе, как он сейчас улыбался бы, довольный.

– Вот и отлично. – Кейт поправила на плечах Нолы платок стального цвета.

– А я не буду смотреться в этом платке как гудийровский дирижабль? [37]37
  Гудийровский дирижабльс символикой компании «Гудийр – шины и резиновые изделия» запускают в рекламных целях на больших стадионах во время соревнований.


[Закрыть]

Кейт отошла назад, присмотрелась.

– Нет. Дирижабль меньше.

– Ну вот, я же говорила.

– Перестань скулить. Ты выглядишь замечательно. И потом, посетителей вернисажей обычно интересует лишь то, как выглядят они сами.

– Да, но… – Нола теребила платок, пытаясь ослабить его. Потом снова затянула. – Я вроде как пригласила Дилана. Он сказал, что, может быть, придет.

– Дилана?

– Ну, парня из супермаркета. А что? – Ее удивил напряженный взгляд Кейт.

– Так, ничего.

* * *

Нужно принять душ. Это обязательно. Он хочет выглядеть хорошо, и пахнуть – тоже. Для нее, для исто-рич-ки искусств.

Он устал ждать. Пришло время действовать.

Вспоминает беременную девушку, Нолу. Представляет, как она будет выглядеть со вспоротым животом. Он понравился ей, это точно. И она пойдет с ним куда угодно.

Куда? Он задумывается и решает, что пусть она поведет его куда захочет. Что, хорошая идея?

«Это здор-р-рово!»

– Спасибо, Тони.

Выставка Уилли Хандли. Галерея Петрикоффа. Посмотрим, что там сделал этот парень.

Он вытирает насухо волосы, смотрит в зеркало. Кожа пока еще слегка серая, но волосы уже приобрели коричневатый оттенок с легким намеком на желтизну. Он почти исцелился. А после того, как увидит ее, поговорит с ней, с Кейт, с исто-рич-кой искусств, исцеление будет полным. Он в этом уверен.

Галерея гудела. От картины к картине переходили художники, дилеры, коллекционеры, обычные посетители. Все в черном и сером.

Кейт остановилась рядом с одной парой.

– Это специальные мускулы, которые управляют тестикулами, – сказал мужчина.

– Ты уверен? – Женщина подняла на него глаза. – Я не знала, что в «Кремастере» [38]38
  «Кремастер»– один из серии фильмов скульптора-авангардиста Мэтью Барни; само слово «кремастер» – медицинский термин, означающий мышцу, поднимающую яичко.


[Закрыть]речь идет о тестикулах.

– Да. Я специально посмотрел в энциклопедии после того, как увидел фильм. Это специальные мускулы.

– Так что, это фильм о том, как поднимаются яйца?

– Вроде бы. Ведь там играет Урсула Андресс. Помнишь ее в «Докторе Нет»?

– А что это за фильм?

– Ну, о Джеймсе Бонде. Девушка на пляже, в бикини.

– А, какая разница? – Женщина пожала плечами. – Я помню его первый видеофильм, где он взбирается по смазанной, кажется, вазелином стене галереи в одном бандаже «джокстреп». [39]39
  «Джокстреп»– поддерживающая повязка для мошонки, средство профилактики спортивных травм в дзюдо, конном спорте и пр.


[Закрыть]

– Хм… здесь такая духота.

– Может, этот «джокстреп» как-то связан с «Кремастером», в том смысле, что и то и другое соотносится с тестикулами?

– Замечательно. Я даже не подумал об этом.

– Извините. – Потеряв терпение, Кейт начала протискиваться к центру зала. Огляделась. Казалось, все в порядке, но почему-то не проходило странное ощущение тревоги.

К ней подошел Петрикофф. Чмокнул в щеку. Загорелое лицо, длинные седые волосы аккуратно собраны в хвостик.

– Поздравляю, «Беда» – ваша.

– Беда?

– Ну да. – Галерейщик показал в сторону картины с зеркалами, большую часть которой загораживали фигуры посетителей.

– Я не знала, что она так называется. – «Мало бед свалилось на меня в последнее время, так теперь еще одна», – подумала Кейт. Хотя о покупке картины не жалела. Просто не понравилось название. Она попыталась улыбнуться, но получилось плохо. Расслабиться мешало растущее ощущение тревоги.

– Все продано, – сообщил Петрикофф.

– Что?

– Я говорю, картины все проданы. До единой. Музею «Рейна София» придется подождать, когда наш талантливый мальчик сотворит новые. – Петрикофф извинился и исчез в толпе.

– Дорогая, я знала, что встречу тебя здесь.

Кейт повернулась и расцеловалась с Блэр. Вгляделась в лицо приятельницы.

– Что я вижу! Кожа как у пятнадцатилетней, без следов новых подтяжек.

– Специальная терапия «Ботокс». Как ты заметила, действует. – Блэр рассмеялась, слегка приоткрыв рот. Больше ни один мускул на ее лице не шевельнулся. – Тебе тоже следует попробовать.

– Боюсь, что без родителей перестанут пускать на вечерние сеансы в кино.

– Все шутишь. – Блэр надула губы. – А старость – это совсем не шутка. Потом поймешь.

А когда шестидесятилетняя дама рядится под шестнадцатилетнюю, это как называется? «Хотя, кто знает, – подумала Кейт, – как я буду рассуждать через десять лет, когда кожа по-настоящему начнет обвисать. Тоже, возможно, захочется вернуть молодость».

Между ними втиснулся Уилли. Поздравления, поцелуи. Кейт радовалась и печалилась одновременно. Если бы только Ричард мог сейчас разделить с Уилли его успех. Ведь он был первым коллекционером, купившим картины тогда совсем неизвестного художника.

– Все изумительно, – сказала Блэр, – но у меня для твоих работ нет стен. Они такие огромные. Не сделаешь ли парочку поменьше?

Уилли расплылся в улыбке.

– Там, дальше, выставлены рисунки. Они небольшие.

Кейт внимательно оглядывала посетителей выставки, сама не зная зачем. Увидела Нолу, она с кем-то разговаривала. Все хорошо, но на душе неспокойно. Почему? Может, просто от волнения, духоты или это отголоски недавних ужасов? Но подобное ощущение было ей знакомо со времен службы в полиции, когда она нападала на след. Блэр куда-то исчезла, Уилли оживленно беседовал с директором одного из музеев. Кейт отошла. Помахала, пытаясь привлечь внимание Нолы, но та не заметила, увлеченная разговором с каким-то молодым человеком, который стоял спиной к Кейт. Нола улыбалась, возможно, даже флиртовала. Скорее всего это д'Агостино, арт-критик, который уже давно был неравнодушен к ней. «Пусть девушка потешится, – подумала Кейт. – А мне нужно – первое, сегодня ночью хорошенько выспаться, а второе, съездить во Флориду, посидеть недельку на веранде со свекровью, полюбоваться фламинго».

Потом начали один за другим подходить художники, кураторы, арт-критики и просто добрые знакомые. Многих Кейт не видела уже много недель. Говорили о музейных выставках, фильмах, знакомых художниках, кинорежиссерах, поэтах, и вскоре тревога отступила.

– Привет!

– Вот это встреча! – Кейт улыбнулась Ники Перлмуттеру.

– Дэниел привел меня, чтобы я повысил культурный уровень. – Он представил своего спутника, стройного молодого человека, в котором Кейт узнала первого подозрительного парня в темных очках на выставке картин маньяка из Бронкса.

– Действительно интересные работы, – сказал Дэниел.

Кейт улыбнулась:

– Идите и скажите это автору.

– А где он?

– Вон там. Пойдемте, я познакомлю вас.

Они протиснулись сквозь толпу к Уилли, который болтал с десятком людей одновременно.

Кейт внезапно почувствовала огромную усталость.

– Я ухожу.

– Ты не останешься на ужин?

– Извини меня, дорогой, но просто валюсь с ног. Нола составит тебе компанию.

– Едва ли. Она уже ушла со своим новым приятелем, Диланом.

– Дилан? Надо же, скольких мальчиков назвали в честь старины Бобби Циммермана. [40]40
  Циммерман, Роберт (Бобби) Аллен– настоящее имя выдающегося американского барда Боба Дилана.


[Закрыть]

– Разве Дилан – не настоящая фамилия Боба? – удивилась симпатичная молодая блондинка, знакомая Уилли.

– Нет, – ответила Кейт. – Это псевдоним. Полагаю, Боб назвал себя так в честь поэта Дилана Томаса.

– О, в самом деле? – Блондинка засмеялась. – А я, когда слышу имя Дилан, сразу же вспоминаю сериал «Беверли-Хиллс 90210». Там есть Дилан, плохой парень. А Брендон хороший. У него сестра Бренда и еще…

– Донна, – вырвалось у Кейт.

– Верно, Донна. Мне так нравился этот сериал. Правда. Я до сих пор иногда смотрю повторы.

Ах вот оно что! Бренда, Брендон, Донна, Дилан, имена, многократно написанные на краях картин маньяка, – это персонажи известного сериала. Кейт не знала этого, потому что никогда не смотрела сериалы. Тревога возобновилась с новой силой. Странно – почему? Имя как имя.

– Куда они пошли? – спросила она, пытаясь взять себя в руки. Почему вообще нужно волноваться? Ведь маньяк мертв.

– Не знаю, – ответил Уилли, которого снова окружили поклонники.

«Я слишком остро на все реагирую», – подумала Кейт, протискиваясь к выходу.