Текст книги "Плоть и кровь"

Автор книги: Джонатан Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Глава 11

– Просто невинная овечка, – пробурчал Майло, еще находясь под впечатлением от визита к отцу Лорен.

Я ехал на восток по бульвару Вентура. Темные витрины магазинов, пустынные тротуары. Бриз усилился, кружа обрывки газет и другой мусор над асфальтом. Теплый бриз, зима в этом году выдалась на удивление мягкая.

– Он ведь ненавидел ее, Алекс?

– Ты его подозреваешь?

– Если честно, пока не могу исключить Тига из списка подозреваемых. А ты думаешь, он чист? Из всех находящихся в этой машине только у меня появились признаки паранойи?

– Тиг просто несчастлив. Обозлен. И не пытается притворяться. Разве это не означает, что ему нечего скрывать?

– Или он очень умен и старается провернуть что-то вроде двойного обмана. Ну и семейка! Чем больше ее узнаю, тем больше жалею Лорен.

Я понял, что происходит в душе у Майло. Поначалу труп Лорен был всего лишь работой, не более и не менее, чем кипы бумаг, которые приходится заполнять по каждому делу. Но как только ее характер и жизнь начали обретать форму, Майло почувствовал сострадание к девушке. Подобное случалось с ним часто. По крайней мере в тех случаях, когда я наблюдал его во время расследования.

Я сказал:

– Ты не спросил, где он был в ночь убийства Лорен.

– Я пока не знаю, когда ее убили, – жду отчета патологоанатома. Кроме того, нет смысла пугать Лайла с самого начала. Если ничего не прояснится, придется навестить мистера Тига еще разок. Может, с утра. Чтобы посмотреть на него трезвого.

– Да, и без ружья в руках.

– Забавно, тебе не кажется? Двуствольная пушка в руках у такого болвана. И о чем только думали отцы-основатели, когда узаконивали ношение оружия? А вторая женушка кажется овечкой. Как думаешь, он ее бьет?

– Не знаю насчет побоев, однако морально он ее полностью подавляет.

– Интересно, дрались ли Лайл и Джейн, пока были женаты... Джейн все повторяла, какой он подлый. Возможно, Лорен и через это пришлось пройти. Ничего подобного не всплывало во время сеансов?

– Она жаловалась на них и все же о насилии не упоминала. Хотя ты ведь знаешь, терапия была недолгой.

– Два сеанса. – Майло вытер лицо. – Чем могла похвастаться эта девушка в свои двадцать пять лет, кроме шикарного гардероба? Ни прошлого, ни настоящего. Все-таки наши профессии очень похожи – мы постоянно видим людскую грязь.

– Да, это стоит того, чтобы жить богатой и спокойной, по мнению Лайла, жизнью.

Майло засмеялся.

– Только не надейся, что я это когда-либо повторю, однако твоя работенка потруднее моей будет.

– Почему?

– Я знаю, каковы люди на самом деле. А ты пытаешься их изменить.

* * *

Пока я сворачивал в сторону Лорел-кэньон, Майло позвонил полицейскому на квартиру Лорен и выяснил, что Эндрю Салэндер еще не вернулся.

Я сказал:

– Он работает в ночную смену.

– Как насчет визита в клуб "Отшельники"?

– С удовольствием, мое любимое заведение.

Детектив засмеялся.

– Да уж, могу поспорить. Никогда не бывал в гей-клубе?

– Ты меня как-то брал с собой.

– Что-то не припомню. Когда?

– Несколько лет назад. Небольшое местечко в Студио-Сити. Музыка диско, крепкие напитки и ребята, которые выглядели гораздо лучше тебя. Клуб находился за университетским городком, с задней стороны автомагазина.

– Ах да, "Крыло автомобиля". Я правда тебя туда брал?

– Сразу после нашего первого общего дела – убийства Хендлера. Насколько я понял, завязывалась дружба, но ты все еще переживал.

– Насчет чего?

– Насчет своей ориентации. Ты уже сделал "страшное" признание, а я не выразил открытой неприязни. Тогда ты решил, что необходима более серьезная проверка.

– Брось. На что я тебя проверял?

– На терпимость. Действительно ли я могу с этим примириться.

– Почему же я не помню?

– Всему виной твой возраст. А я могу описать то заведение относительно точно: алюминиевый потолок, черные стены, геи, входящие и уходящие парами. Только они выглядели совсем не так, как ты.

– Феноменальная память, – сказал Майло, потом замолчал.

Через несколько миль спросил:

– Ты не выразил открытой неприязни. Что это значит?

– Это значит, ты меня ошарашил. У нас во дворе всегда колотили маменькиных сынков, "девчонок в штанах". Лично я никого не бил. Хотя и не защищал. Когда начал работать, в основном имел дело с подростковыми травмами, и гомосексуальные проблемы редко встречались. Ты был первым геем, с кем я познакомился так близко. Вы с Риком до сих пор единственные гомосексуалисты, которых я хорошо знаю. И к тому же иногда мне сложно сказать, будто я тебя хорошо знаю...

Майло улыбнулся.

– Как же выглядели те геи под алюминиевыми потолками?

– Скорее как Эндрю Салэндер.

– Я вообще единственный в своем роде.

* * *

Бар «Отшельники» скромно расположился на улице Асиенда к северу от Санта-Моники, прижавшись к боковой стене серого двухэтажного здания. Было почти три часа ночи, однако в отличие от мертвой тишины Долины здесь царило оживление: машины сновали туда-сюда, кафе обслуживали словоохотливую клиентуру, по тротуарам прогуливались пешеходы, среди которых редко, но попадались и женщины. Западный Голливуд одним из первых пригородов Лос-Анджелеса стал вести активную ночную жизнь. Сейчас для ночных прогулок публика выбирает Беверли-Хиллз, Мелроуз или Вествуд. Да, когда-нибудь Лос-Анджелес станет настоящим мегаполисом...

Я нашел свободное место для стоянки, только проехав полквартала вверх по улице, и к бару нам пришлось возвращаться пешком. Вышибалы на входе не было, мы сразу вошли внутрь. Я позволил себе роскошь поиграть в предсказания и исходя из названия бара ожидал увидеть каменные стены, монастырские окна и готический полумрак. На самом деле все обстояло иначе: стены оказались покрытыми белой штукатуркой, спокойное, приглушенное освещение, гранитная красно-черная стойка бара с высокими бежевыми стульями. Вдоль противоположной стены расположился ряд уединенных кабинок. Из невидимых динамиков лилась легкая классическая музыка, голоса пятнадцати или около того посетителей звучали тихо и расслабленно. Хорошо одетые мужчины тридцати – сорока лет. Закусочный бар с креветками и фрикадельками, на столах зубочистки, красиво упакованные в разноцветный целлофан. Будь эта компания разбавлена несколькими женщинами, заведение могло бы сойти за дорогой коктейльный бар в любом фешенебельном пригороде.

Эндрю Салэндера было легко заметить. Он один стоял за стойкой, вытирал гранитную поверхность и наполнял бокалы, обслуживая одновременно полдюжины клиентов. Из-под фартука в сине-белую полоску выглядывала бледно-голубая расстегнутая рубашка. Нас он увидел, только когда мы уже стояли прямо перед ним. Эндрю посмотрел сначала на меня, потом на Майло, затем опять на меня, снова на Майло. Один из посетителей заметил выражение испуганного зверька в глазах у бармена и взглянул на нас с настороженным любопытством. Майло облокотился на стойку и приветливо кивнул Эндрю. Посетитель вернулся к своему скотчу.

– Мистер Стерджис? – пролепетал Салэндер.

– Привет, Эндрю. Кто-нибудь может тебя подменить?

– М-м-м... У Тома перерыв. Подождите, я схожу за ним.

Он направился к задней двери, у которой курил молодой парень, одетый так же, как Эндрю. Том затушил сигарету и улыбнулся, Салэндер выбрался из-за стойки и подошел к нам.

– Только не говорите, что вы по делу, – обратился он к Майло. – Пожалуйста.

Детектив направился к двери и, едва мы вышли на улицу, сказал:

– Извини, как раз по делу.

* * *

Салэндер плакал.

– Этого не может быть, я не верю, кому могло понадобиться убить ее?

– Я надеялся, ты мне поможешь с ответом на этот вопрос, Эндрю.

– Не смогу. Доктор Делавэр подтвердит, я рассказал все, что знаю. Правда ведь, доктор?

– Ты больше ничего не вспомнил?

– Вы думаете, я скрывал что-нибудь?

– Когда мы с тобой разговаривали, то думали, что Лорен вернется. И я видел, как неохотно ты обсуждал ее личную жизнь. Но сейчас...

– Правда, я особо не болтал. И все равно мне нечего добавить.

– Лорен не намекала тебе, куда направляется?

– Нет. В том, что она уехала, не было ничего странного. Я уже говорил доктору, она и раньше уезжала.

– На один-два дня?

– Да.

– Однако не на неделю.

– Знаю, но... – Салэндер помолчал. – Я бы очень хотел помочь.

– Насчет тех коротких отъездов, – сказал Майло. – У тебя не складывалось впечатления, что Лорен уезжала не только ради отдыха?

– Что вы имеете в виду?

– Лорен хоть раз называла причину поездок?

– Нет, а что?

– Ну ладно, Энди. Давай вернемся к последнему разу, когда ты видел Лорен.

– В прошлое воскресенье, неделю назад. Я плохо спал, встал около полудня, а Ло готовила на кухне.

– Во что она была одета?

– Брюки, шелковая блузка – как всегда. Просто и элегантно. Она редко носила джинсы.

– Вы разговаривали?

– Так, о пустяках. Перекусили перед ее уходом. Яйца и тост – я могу завтракать в любое время суток. Вскоре после этого она ушла. Думаю, в час или в час тридцать.

– Она не сказала куда?

– Я решил, в университет.

– Из-за своей исследовательской работы?

– Так я подумал.

– В воскресенье?

– Она и в другие воскресенья работала, детектив Стерджис.:

– Только в этот раз она не взяла машину...

– Откуда мне было знать, я ведь до двери ее не провожал.

– Не провожал?

– Конечно, нет.

– Когда ты заметил, что она не взяла машину?

– Когда пошел за своей.

– Когда именно?

– Вечером того же дня. Я уезжал на работу – около половины восьмого.

– И что ты подумал, увидев машину Лорен?

– Да ничего особенного. Не взяла и не взяла.

– Для Лорен было типично уезжать без машины?

– Я бы не сказал. Просто не задумывался об этом. Когда вернулся, ее не было, но я снова не удивился. Она по утрам часто отсутствовала. У нас разные биоритмы, иногда мы встречались один раз за несколько дней. Я немного заволновался к среде, хотя, понимаете... Она же взрослая. Подумал, у нее есть причины поступать так, как она считает нужным. Я не прав?

– Насчет ее поступков?

– Насчет того, что не предпринял ничего раньше. Мне следовало бы сообщить о ее отсутствии?

Майло не ответил.

Салэндер сказал:

– Просто я хочу... Мне плохо... Невозможно поверить...

– Давай вернемся к воскресенью, Энди. Что ты делал после ухода Лорен?

– Хм... Попытался опять заснуть, не получилось, встал и пошел по магазинам в центр Беверли. Хотел купить несколько рубашек, ничего стоящего не нашел и отправился в кино – на "Счастливый Техас". Потрясающе смешной фильм. Вы не смотрели?

Майло покачал головой. Салэндер продолжал:

– Обязательно посмотрите.

– Что ты делал после похода по магазинам и кино?

– Вернулся домой, пообедал, оделся для работы, приехал сюда. На следующий день долго спал, до трех. А почему вы меня расспрашиваете? Не думаете же вы...

– Таков порядок.

– Как по телевизору, в фильмах про Джека Вебба. – Салэндер попытался улыбнуться, но губы не слушались.

– Ладно, Энди, – сказал Майло. – В твоей квартире сейчас полицейские. Тебе придется потерпеть их несколько дней. По закону мне не требуется твоего разрешения на обыск, однако я бы хотел убедиться, что ты поможешь следствию.

– Разумеется. А мою комнату тоже будете обыскивать?

– Ты возражаешь?

Салэндер постучал одним ботинком о другой.

– Нет. Просто не хочу, чтобы мои вещи попортили.

– Я лично это сделаю, Энди. А затем прослежу, чтобы все положили на место.

– Хорошо, мистер Стерджис. И тем не менее я могу узнать почему? Какое это имеет отношение ко мне?

– Нужно все тщательно проверить.

Узкие плечи Салэндера поднялись и опустились вновь.

– Понятно. Что ж, мне нечего скрывать. Теперь уже ничего не будет так, как раньше, правда? Я могу вернуться к работе?

– Когда у тебя заканчивается смена?

– В четыре. Потом начинаю убираться.

– Офицеры, возможно, еще будут там, когда ты приедешь. Ты ведь после домой поедешь?

– А куда еще? По крайней мере сейчас.

– Сейчас?

– Не знаю, смогу ли я оплачивать аренду полностью... О Господи, меня тошнит от этого. Она очень страдала?

– У меня пока нет заключения патологоанатома.

– Кто мог совершить подобное? Какой псих? Мистер Стерджис, у меня такое чувство, словно мир рушится...

– Да, это нелегко. – Майло посмотрел на проезжающие машины, по его глазам было трудно догадаться, о чем он думает. Затем детектив взглянул на меня.

– Эндрю, – начал я, – помнишь день, когда Лорен ходила обедать с матерью, а потом сказала, будто не хочет, чтобы ее контролировали? Не знаешь, что конкретно она имела в виду?

– Не знаю. Но нужно вам сказать: хотя она и была расстроена из-за миссис Э., Ло знала наверняка – мать ее очень любит.

– А как насчет отца? Он когда-нибудь приходил?

– Нет, и Ло про него не рассказывала. Просто замкнулась, когда я впервые о нем заговорил. Поэтому я предпочитал о нем не расспрашивать. Стало ясно: Лорен не выносит даже напоминаний об отце.

– А она не объясняла почему?

Салэндер покачал головой.

– Причин наверняка полно. Не все справляются с ролью отца.

– Значит, ты не знаешь, что именно Лорен подразумевала под контролем со стороны матери?

– Я подумал, произошла одна из обычных семейных неурядиц. Лорен не рассказывала ни о каких крупных скандалах в стиле Джерри Спрингера[12]12
  Джерри Спрингер – ведущий телевизионного шоу, известного благодаря скандальным темам и часто возникающим дракам во время передачу. В восьмидесятых был мэром Цинциннати, штат Огайо.


[Закрыть]. – Он потерся затылком о стену. – Как все ужасно, я это ненавижу.

– Что ненавидишь, Энди?

– Говорить о Лорен в прошедшем времени, думать, как она страдала... Я могу вернуться к работе?

– Шоу должно продолжаться? – заметил Майло.

Салэндер застыл.

– Это жестоко с вашей стороны, мистер Стерджис. Она была мне небезразлична, правда. Мы заботились друг о друге, любили выбираться вместе куда-нибудь. Только она не раскрывала мне душу. Что я могу сделать, если Лорен не распространялась о своей личной жизни? Я рассказал доктору все, что помню о том обеде. Она вернулась немного расстроенной, я постарался помочь ей выговориться. Лорен рассказала кое-что, но не все.

– Что именно она сказала? Вспомни ее точные слова.

– Вроде того, что она сама так далеко зашла и теперь ее никто не будет контролировать. Если задуматься, она, возможно, говорила и не о миссис Э. Я просто решил, раз они только что обедали вместе, то Лорен говорит о матери.

Он пододвинулся поближе к двери бара.

– Давай вернемся к ее исследовательской работе, – не унимался Майло. – Что ты знаешь о ней?

– Она связана с психологией, или мне это тоже просто показалось. Я так потрясен, что даже не знаю, что сказать.

– Когда началась ее работа?

Салэндер задумался.

– Сразу после начала семестра, два-три месяца назад. Или даже до начала. Не могу утверждать точно.

– Она работала пять дней в неделю?

– Нет, это была нерегулярная работа. Иногда Лорен работала каждый день, а потом отдыхала все выходные. Я не присматривался к ее расписанию. Половину времени, пока она бодрствовала, я спал.

– Что еще Лорен говорила о работе?

– Она ей очень нравилась.

– И больше ничего?

– Нет.

– Она не упоминала, на кого работает?

– Нет, ей просто очень нравилось. Уверен, вы все узнаете в университете.

– В том-то и проблема, Энди, – сказал Майло. – Непохоже, чтобы она работала в университете.

У Салэндера отвисла челюсть от удивления.

– Как такое может быть? Наверняка тут какая-то ошибка. Она мне точно говорила, что это в кампусе. Я отлично помню. Да и зачем ей придумывать?

– Хороший вопрос.

– Вы полагаете... Ее работа как-то связана...

– Я ничего пока не полагаю, Энди. Хотя, когда люди говорят неправду...

– О, Лорен, – почти простонал Салэндер. Он прижался к стене и закрыл лицо руками.

– Что с тобой? – спросил Майло.

– Я теперь совсем один.

* * *

Пока мы ехали до Хаузер-стрит, Майло проверил Салэндера по базе данных. Один штраф в прошлом году за нарушение правил дорожного движения. Ни задержаний, ни ордеров, ни преступного прошлого. Майло закрыл глаза. Глядя на него, я понял, насколько устал. Я находился словно в оцепенении – от напряжения и переживаний. Остаток пути мы проехали молча по безлюдному и темному ночному городу.

У дома Лорен были припаркованы две патрульные машины плюс мини-фургон криминалистов. У входа стоял полицейский в форме, еще один – на втором этаже. Кто-то вскрыл дверь квартиры номер четыре. В гостиной молодая темнокожая женщина стояла на коленях и соскребала что-то с пола.

– Привет, Лоретта, – сказал Майло.

– Доброе утро, Майло.

– Неужели уже утро? Нашла что-нибудь?

– Как обычно, полно отпечатков. Следов крови пока не видно, а сперма только на простынях соседа. Все вроде в порядке.

– На простынях соседа?

– Мы решили проверить обе спальни, ничего?

– Наоборот, превосходно.

– Ну, я бы не торопилась с выводами. Нет ничего превосходного, и даже у меня есть недостатки, – сказала Лоретта.

* * *

Мы зашли сначала в комнату Салэндера. Обитые темно-синим бархатом стены и выцветшие портьеры на окнах придавали небольшой комнате угрюмый вид. Огромная кровать с чугунным изголовьем, накрытая темным покрывалом, занимала большую часть пространства. На полу искусственный ковер. Маленький телевизор и видеомагнитофон возвышались на бледно-голубом бюро, покрытом узором в виде розочек. На стене висели репродукции русских икон и распятий, а также фотография в белой рамке – Салэндер в компании пожилой пары невозмутимого вида. Внизу рамки подписано черным маркером: «Мама и папа. Блумингтон, Индиана».

В верхнем ящике бюро Майло обнаружил аккуратно сложенную одежду, салфетки, глазные капли, коробку одноразовых контактных линз, шесть упаковок презервативов и расчетную книжку вашингтонского взаимно-сберегательного банка.

– Четыреста долларов, – сказал он, пролистывая страницы книжки. – Самая крупная сумма на счету в этом году – полторы тысячи. – Майло пробежал страницу глазами несколько раз. – Каждые две недели кладет девять сотен. Судя по всему, зарплату. Пятнадцатого числа каждого месяца снимает шестьсот баксов – арендная плата – и тратит около восьмисот. Оставляет сотню в месяц на черный день, но в итоге тратит и ее тоже.

– Скудный бюджет. Тяжеловато ему будет оплачивать аренду самостоятельно.

Майло нахмурился и положил книжку на место.

– Теперь у него имеется уважительная причина, чтобы съехать отсюда подальше.

– Подозреваешь его? Помню, ты спрашивал, что он делал в предполагаемое время убийства.

– Особых причин для подозрений нет. Но и не подозревать я тоже не могу. Он последний, кто видел Лорен живой. А это всегда дает дополнительный повод для размышлений.

Детектив открыл шкаф и окинул взглядом отглаженные джинсы и брюки, две пары черных слаксов, несколько голубых рубашек вроде той, в которой Салэндер был сегодня в баре, черный кожаный пиджак. На полу стояли черные ботинки, коричневые мокасины, кроссовки и пара желто-коричневых полуботинок. На верхней полке ничего не лежало, так что в шкафу оставалось еще много свободного места.

– Ну ладно, – сказал Майло, – теперь приступим к основному.

* * *

Комната Лорен была в полтора раза больше, чем у Салэндера. Ощущение свободного пространства подчеркивали голый дубовый пол, бледно-желтые стены и узкая односпальная кровать без изголовья. По обе стороны от белого комода с тремя ящиками стояли низкие книжные шкафы из тикового дерева. Они немного покосились, что указывало на самостоятельную сборку мебели. Все полки были забиты книгами в твердых переплетах.

Рядом с кроватью располагался стол, тоже из тикового дерева, с маленькими ящичками. Майло начал с них и быстро нашел то, что искал.

– Счет в брокерской фирме Смита Барни, в Сиэтле.

– Не хотела, чтобы о ее финансовых делах знали посторонние? – спросил я, решив, что Лорен умела неплохо хранить секреты.

Майло перелистывал страницы, проводя пальцем по колонкам цифр.

– Кое-какие наличные она держала на валютном рынке, остальное – в высокопродуктивных инвестиционных фондах. Ну-ка, ну-ка, вы только посмотрите, это вам не наш маленький Энди. Она отложила триста сорок тысяч с мелочью за... за четыре года, около того. Первый вклад – сто тысяч, четыре года назад, в декабре. В последующие три года – по пятьдесят тысяч. В последний раз – три недели назад. Неплохо, тебе не кажется? Интересно, откуда они взялись?

«Мне всегда платят хорошие чаевые».

Детектив открыл другой ящик.

– Давай посмотрим, не хранит ли Лорен здесь письма из налоговой инспекции. Интересно узнать, как она называет свою трудовую деятельность.

Он нашел скрепленную пачку квитанций "Визы-голд". Пока Майло их перебирал, я смотрел через его плечо.

Это были квитанции за последние полгода. Каждый месяц Лорен делала всего несколько покупок: в супермаркете и на заправках, в университетском книжном магазине. Плюс счета из дизайнерских бутиков, которые составляли девяносто процентов ее затрат. Одевалась для работы...

Из отелей или мотелей счетов не было. Это могло означать, что она расплачивалась наличными, дабы не оставлять следов. Или кто-то другой платил за ее время и комнату.

В нижнем ящике лежала еще одна пачка квитанций.

– Почти сплошь кашемировые свитера. Все аккуратно собрано за последние четыре года. Похоже, она сама их складывала. Раньше – ничего. Словно жизнь началась, только когда ей исполнилось двадцать один.

Майло просмотрел налоговые документы.

– Она называла себя фотомоделью и студенткой. Пользовалась льготами на книги, одежду и обслуживание автомобиля.

Вот и все. Ни студенческих займов, ни скидок на медицинское обслуживание. Про научное исследование тут тоже ничего не сказано. Каждый год в течение последних четырех она декларировала доход в пятьдесят тысяч и смогла превратить их в триста сорок тысяч.

– Доход в пятьдесят тысяч, – сказал я. – И она умудрялась инвестировать каждый цент?

– Да, неплохо, а?

Стерджис направился к шкафу и открыл дверцу. На вешалках теснились шелковые платья и блузки, брючные костюмы различных цветов, кожаные и замшевые жакеты. Две шубы, одна – короткая и серебристая, другая – длинная и черная. Около тридцати пар туфель.

– "Версаче", – читал Майло на бирках, – "Вестимента", "Дриз ван Нотен", "Москино", "арктическая серебристая лиса" от "Нейман". А эта черная... – Он нашел бирку на черной шубе. – Натуральная норка. Из магазина "Мутон" на Беверли-драйв. Дай-ка мне квитанции... Если верить им, Лорен тротила на шмотки тысячу в месяц – меньше, чем стоит каждая из этих вещиц. Выходит, у нее еще были наличные, о которых она предпочитала не упоминать в декларации.

Он закрыл дверцу шкафа.

– В список ее хобби можно прибавить уклонение от уплаты налогов. Скопить больше трехсот тысяч к двадцати пяти годам – это не шутка. Правильно ее мать говорила – она сама о себе заботилась.

– Первый вклад на сто тысяч и три ежегодных взноса по пятьдесят – получается двести пятьдесят тысяч. Откуда же взялись остальные? Удачно вложила в акции?

Майло вновь уткнулся в бумаги, провел пальцем до низа страницы.

– Да, похоже на то. Девяносто с половиной тысяч вложены в акции и стоят в графе "Долгосрочный прирост капитала". Видимо, наша девочка неплохо разбиралась в игре на бирже.

– Это могло бы объяснить ложь насчет работы в университете, – сказал я и почувствовал неприятное посасывание под ложечкой. – Когда ее арестовали в Рино, она звонила отцу с просьбой дать ей деньги для внесения залога. Утверждала, что находится на мели в тот момент. А через два года положила на счет сто тысяч.

– Трудилась не покладая рук. Воплощенная американская мечта. А к матери не обратилась за помощью, потому что та сама еле концы с концами сводила.

– Кроме того, как прилежная дочь, не хотела лишний раз волновать маму.

Я взял банковскую книжку и пробежал глазами по колонкам цифр с большим количеством нулей.

– Первая сотня – сбережения, – размышлял я вслух. – Когда ей исполнился двадцать один год, Лорен решила вложить эти деньги, чтобы они работали на нее. Интересно, такую сумму она накопила, обслужив большое количество клиентов или нескольких, но с тугими кошельками?

– Почему это тебе так интересно?

– Если у нее есть постоянные клиенты, можно предположить, что она не взяла машину в воскресенье, так как за ней прислали такси.

– Не исключено, – сказал Майло. – Чуть позже попрошу проверить службы такси. Необходимо также опросить соседей – может, кто видел, как Лорен садилась в машину. Правда, если она обслуживала какого-нибудь воротилу, а он не хотел афишировать свою связь, то вряд ли бы стал дожидаться ее у подъезда. Она могла сесть в машину где-то неподалеку.

Майло достал блокнот и быстро застрочил что-то.

– Есть еще кое-что, – сказал я. – Судя по качеству покупаемой одежды, ей постоянно требовались наличные. Вероятно, она имела при себе крупную сумму.

Стерджис взглянул на меня.

– Ты намекаешь на ограбление?

– Думаю, не следует исключать и такую возможность.

– Наверное, ты прав. В любом случае это дело пахнет деньгами все настойчивее.

Он положил налоговые документы на письменный стол, где лежали только бумаги. В голове мелькнула смутная мысль, но я никак не мог понять, что привлекло мое внимание. И тут меня осенило.

– А где ее компьютер?

– С чего ты взял, что он у нее был?

– Она же студентка, а сейчас у любого студента есть дома компьютер. Тем более у того, кто учится на "отлично".

Майло снова порылся в ящиках стола, нашел только карманный калькулятор. Вернулся к шкафу, еще раз осмотрел полки и углы.

– Ничего. Вероятно, у нее была информация, которая интересовала еще кого-то. Как часто пишут в книгах о шантаже: богатый клиент проститутки, опасаясь огласки, убивает женщину, а компьютер крадет и уничтожает.

– Думаешь, она составляла свою базу данных? Что ж, Лорен была современной девушкой.

Майло нахмурился.

– Я спрошу Салэндера, видел ли он компьютер в комнате Лорен. К тому же я не нашел еще кое-чего, хотя это должно быть здесь обязательно: нет противозачаточных средств. Ни таблеток, ни диаграмм менструального цикла. Ничего.

– Счетов за медицинские осмотры тоже нет. Она либо платила доктору наличными, либо пользовалась услугами программы медицинского обслуживания студентов.

– Девушки по вызову проверяются регулярно. А высокооплачиваемые – особенно тщательно. Кроме того, она должна была хоть как-то предохраняться, Алекс. Пойду еще раз проверю ванную. А ты взгляни на книги, может, найдешь что интересное.

* * *

Я начал осмотр со шкафа по левую сторону. Передо мной предстали все учебники обязательной учебной программы средней школы.

Основы математики, алгебра, геометрия, биология, химия. Экономика, политология, история, английская классика. Кое-где названия разделов подчеркнуты розовым маркером. На всех книгах стояла печать "Подержанная книга" из книжного магазина при колледже в Санта-Монике.

Другой шкаф был полностью забит книгами по психологии и социологии. Учебники и подборки журналов в прозрачных папках стояли в строгом порядке. На верхней полке расположились книги по темам, которые Лорен изучала в этом семестре. Тоже помеченные маркером и тоже с печатями, только уже из университетского магазина. В распечатке с карточки "Виза" были счета за покупку книг. Хоть Лорен и откладывала пятьдесят тысяч в год, но деньги не транжирила, новых книг практически не покупала.

Я открыл первую попавшуюся папку с журнальной подшивкой. Это была подборка номеров "Психологии развития" тридцатилетней давности. На каждом стоял ценник в десять центов и штамп книжного магазина Армии спасения на Вестерн-авеню. Ни чека, ни даты покупки. Остальные журналы были из той же серии. В книге Маслоу "По направлению к психологии бытия" я нашел чек из магазина "Гудвилл", оплаченный шесть лет назад. Еще несколько книг были приобретены примерно в то же время.

Шесть лет назад.

Выходит, Лорен начала свое самообразование в девятнадцать лет, за четыре года до поступления в колледж.

Пытливый ум, тщеславие, сплошные "отлично" в университете. Все это не остановило ее от торговли собственным телом. Да и зачем? Знания – сила, и не важно, в каких областях ты их применяешь.

Я внимательнее просмотрел книги, которые Лорен купила в перерыве между колледжем и университетом. Большинство из них были посвящены человеческим взаимоотношениям и теории личности. Здесь Лорен ничего не подчеркивала – в то время она еще с трепетом относилась к книгам. Я потряс каждый том, но никаких бумаг не выпало.

Вновь вернулся к книгам на верхней полке. В подчеркнутых абзацах ничего особенного. Лорен, как и все студенты, пыталась предугадать возможные вопросы на экзамене.

Я уже собирался оставить поиски, когда кое-что на полях учебника привлекло мое внимание. Аккуратными печатными буквами, которыми Лорен писала и в тетрадях, было выведено:

Интимн. проект 714 555 3342

Докт. Д.

В памяти у меня мелькнуло – за три недели до исчезновения Шоны Игер тоже проводили исследование "человеческой близости". В том объявлении указывали телефон, по которому в настоящее время находилась пиццерия на Ньюпорт-Бич. В пометке Лорен стоял тот же код района, и лишь номер отличался.

Доказательств того, что Шона видела объявление, а уж тем более заинтересовалась им, не было. Однако она тоже изучала психологию и... жила на сбережения.

Интимн. проект.

Работа как раз по плечу Лорен. Не это ли она подразумевала под исследованиями?

Однако Лорен не нуждалась в деньгах. Правда, в ней могла заговорить жадность. Или ее привлекло в рекламе что-то иное?

Что-нибудь личное, как предположил Джин Долби. Исследование близости и молоденькая девушка, имитировавшая близость за деньги. Здесь есть над чем поразмыслить.

Докт. Д.

Доктор Долби? Нет, Джин утверждал, что он едва ее помнит, и у меня не было оснований ему не верить. Кроме того, он исследовал политику, а не интимную сторону взаимоотношений.

Еще у одного профессора имя начиналось на "Д" – де Мартен. Он ведет психологию восприятия. Слишком много "Д" вокруг.

Кого я пытаюсь обмануть? Я знаю доктора с фамилией на "Д", кому бы она точно позвонила.

Вы оказали на нее огромное влияние, доктор.

В последнюю нашу встречу Лорен заплатила за возможность выплеснуть обиду и злобу. С отцом она стала поступать примерно так же. Годы спустя она, решив, что объявление дал я, записала этот номер.

Близость...

Хотела от меня что-то и не решалась спросить?

Я вспомнил последний визит Лорен. Она размахивала пачкой денег, словно демонстрируя всю накопившуюся в душе горечь. Меня никогда не покидало ощущение, что за этим стояло нечто большее.

Неужели она думала, набирая телефонный номер, что звонит мне? Чего я не смог дать ей за наши короткие встречи?