Текст книги "Тайная история мира"

Автор книги: Джонатан Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

Согласно Данте, все наши мысли и дела непосредственно воздействуют на вселенную. Умберто Эко назвал его поэму «апофеозом виртуального мира».

В 1439 году таинственный незнакомец по имени Гемист Плефон появился при дворе правителя Флоренции Козимо Медичи. Плефон принес с собой ранее неизвестный греческий текст Платона. Он также имел при себе различные неоплатонические тексты, несколько орфических гимнов и, самое интересное, некий эзотерический труд, предположительно относившийся к эпохе египетских пирамид.

Плефон прибыл из Византии, где со времен таких отцов Церкви, как Климент и Ориген, процветала эзотерическая, неоплатоническая традиция, подавлявшаяся Римом. Плефон сумел воспламенить воображение Медичи, поведав ему о существовании универсального тайного учения, происхождение которого восходило от ранних христиан к Платону, Орфею, Гермесу и халдейским оракулам. Он нашептывал Козимо о нестареющей философии реинкарнации и своих личных встречах с богами различных иерархий, которых можно добиться ритуальным исполнением «Гимнов Орфея».

Призыв к живому личному опыту был характерен для Ренессанса. Козимо Медичи нанял ученого Марсилио Фичино перевести документы Плефона, дав указание начать с Платона. Однако затем, узнав о существовании египетского материала, он велел Фичино отложить Платона в сторону и сначала перевести египетский текст.

Дух, занесенный Плефоном в Европу вместе с переводом герметического текста, быстро распространился среди представителей культурной элиты. Итальянский маг Джордано Бруно запечатлел на бумаге вкус к новому опыту, дополненный живой связью с духовными мирами. Он писал о любви, которая приносит «невыносимую сладость, крики, заглушающие звездный хор, стенания, отдающиеся эхом в пещерах ада, муки, вводящие в оцепенение живой дух, картины, заставляющие богов замирать от сострадания, и все ради этих глаз, этой белизны, этих губ, этих волос, этой сдержанности, этой насмешливости, этого солнечного затмения, этих ссор, этих душевных ран, тени, фантома, мечты, чар Цирцеи…»

Это был новый голос в литературе.

Литература эпохи Возрождения освещена звездами и планетами. Великие писатели итальянского Ренессанса активно и разумно черпали эту энергию, используя свое воображение. Так же, как и Элен Уэдделл, Фрэнсис Йейтс не была посвященной – по крайней мере, она не оставила на это никаких намеков в своих трудах. Однако благодаря ее методичным исследованиям и блестящим аналитическим способностям – а также усилиям ученых Варбургского института, последовавших по ее стопам, – мы теперь имеем достаточно полное представление об эзотерических открытиях эпохи Возрождения и о путях их влияния на литературу и искусство. Переводчик герметических текстов Марсилио Фичино писал о создании художественных образов в эзотерических терминах: «Наш дух, используя воображение и эмоции, способен сливаться с самим мировым духом, а также с лучами звезд, через которые действует мировой дух». Фичино говорит здесь, что если вы живо представите духи планет и звездных богов, то в результате этого акта воображения через вас может потечь их энергия.

В предыдущей главе мы говорили о том, что Средневековье было великой эпохой магии. Тогда эзотерические мыслители и оккультисты начали строить умственные образы, в которые могли воплощаться боги и духи. Точно так же некогда поступали строители храмов и мистериальных центров Древнего мира, создававшие различные объекты, такие как статуи, чтобы бесплотные существа могли использовать их в качестве тел. В Италии эпохи Возрождения художники, обладавшие эзотерическими знаниями, стали воссоздавать магические образы при помощи красок и камня.

В эпоху Средневековья распространение сборников магических формул проходило исключительно на подпольном, субкультурном уровне. Теперь же в значительно более доступной герметической литературе Возрождения можно было без труда найти инструкции по изготовлению талисманов, предназначенных для привлечения сил из духовных миров, чем активно пользовались художники того времени. Герметическая литература объясняла, что оккультное воздействие талисманов можно сделать более эффективным, если при их изготовлении использовать металлы, соответствующие тем духам, к которым они Должны взывать, – например, золото для бога солнца или серебро для бога луны. Было заново открыто, какие цвета, формы, иероглифы и другие символы сопутствуют определенным бесплотным существам.

Критики и искусствоведы говорят о предрасположенности Сандро Боттичелли к полутонам и светлым, прозрачным краскам, отчего персонажи на его картинах кажутся легкими и воздушными, словно они прибыли из другого мира и еще не полностью материализовались. Влияние Фичино мы можем увидеть на одной из картин Боттичелли, известной под названием «Весна». На ней изображен процесс создания материи в контексте последовательных эманаций планетарных сфер из космического разума. Было отмечено, что сама картина обладает удивительным свойством жить и дышать в умах людей, которым довелось ее увидеть.

Художники-неоплатоники эпохи Возрождения верили, что они открывают заново древние секреты. Вслед за Платоном они считали, что всякое обучение в действительности представляет собой процесс воспоминания. Наши умы являются продолжением великого космического разума в материальном мире. Все события и мысли, имевшие место в истории, хранятся в банках памяти космического разума – или, точнее, пребывают в вечности.

Если Платон прав, эта книга уже находится внутри нас!

С наступлением эпохи Высокого Возрождения мы подходим к идее существования в истории выдающихся гениев – не просто Боттичелли, а фигур масштаба Леонардо да Винчи, Рафаэля и Микеланджело. Гении отличаются от всех остальных масштабом и ясностью восприятия, и, возможно, не случайно, что расцвет их деятельности произошел в Италии, где существовали традиции экстатических видений Иоахима Флорского и святого Франциска.

Как и святые, великие художники порой являются рупорами высших духовных существ. Согласно эзотерической традиции, прямым вдохновителем живописца Рафаэля был архангел Рафаил. Рука, писавшие шедевры, направлялась свыше.

Но существует еще одно более странное и таинственное предание, согласно которому личность, известная как Рафаэль, это перевоплощенный Иоанн Креститель. По мнению Штайнера, это объясняет, почему среди основных работ Рафаэля нет картин, где были бы отражены события, имевшие место после смерти Иоанна Крестителя. На его великом шедевре Мадонна с младенцем изображена с такой необычайной убедительностью, словно он писал ее по памяти.

Во времена Леонардо в Италии жило множество магов. Они часто были членами закрытого братства, где прогресс в искусстве шел рука об руку с духовным прогрессом. Например, математик и герметик Пачиоли был первым, кто открыто написал о тайной формуле, стоящей за венерианским пятиугольником; именно он обучал Леонардо «божественной пропорции».

Еще одним магом, который, как известно, оказал влияние на Леонардо (потому что Леонардо принадлежали некоторые его книги, и он сам упоминал о нем в собственных дневниках), был ученый и архитектор Леон Баггиста Альберти, представитель старшего поколения. Среди его работ дворец Ручелли во Флоренции – одно из самых первых классических зданий итальянского Возрождения – и фасад церкви Санта-Мария Новелла, также во Флоренции. Кроме того, он является автором одной из самых странных книг, когда-либо написанных на итальянском языке: Hypnerotomachia Poliphili. В этой книге рассказывается прогосюрреалистическая история некого Полифила, а ее развернутое название в приблизительном переводе означает «Любитель многих вещей, борющийся за любовь во сне».

В тот день, когда главный герой должен отправиться в некое путешествие, он просыпается в своем доме, но тут же снова погружается в сон. Он преследует свою возлюбленную по странной местности, населенной драконами и прочими монстрами, проходит через заколдованный лабиринт, который перебрасывает его в удивительные здания, представляющие собой наполовину каменное строение, наполовину живой организм. Так, например, интерьер одного храма похож на человеческие внутренности. Альберти был одержим природой, и природные формы вставлены в его произведение самым необычным способом. Например, если посмотреть на два варианта «Мадонны в гроте», можно подметить в них ту же самую одержимость, что служит ясным свидетельством влияния Альберти на Леонардо.

История разворачивается, следуя логике сна. На одном уровне Hypnerotomachia представляет собой архитектурный манифест. Альберти заявляет, что новая архитектура Ренессанса, в создании которой он сыграл ведущую роль, должна основываться на логике сна. Вместо того чтобы рабски следовать прецедентам, архитекторам необходимо творить в новом, свободном состоянии разума, где ничто не запрещено и где им необходимо вдохновляться комбинациями форм, которые может предложить измененное состояние осознания. Таким образом, можно сказать, что Альберти рекомендовал ставить над собой некий контролируемый мыслительный эксперимент, чтобы облегчить себе доступ к новому мышлению – причем не только в архитектуре.

_{Иллюзия из Hypnerotomachia. Здесь мы можем уловить отголосок перехода от растительной жизни к животной, который описывает тайная история}

В конце истории становится ясно, что в ней также идет речь о перенаправлении сексуальной энергии, когда главный герой в конце концов соединяется со своей возлюбленной в Храме Венеры после целого ряда мистических ритуалов. Жрецы просят его возлюбленную размешать содержимое большого сосуда горящим факелом. Это действие вводит Полифила в состояние транса. После этого воспламеняется емкость в форме раковины, наполненная спермацетом, мускусом, камфарным и миндальным маслом и прочими компонентами, в жертву приносят голубей, и нимфы начинают танцевать вокруг алтаря. Когда его прекрасную даму просят потереть землю около алтаря, все здание сотрясается, словно от землетрясения, и на вершине алтаря вспыхивает дерево. Полифил и его возлюбленная пробуют фрукт с этого дерева. Затем они переходят на еще более высокий уровень состояния осознания. Жрица-адепт направляет вулканическую энергию либидо по новому каналу, в результате чего все воспрещающие правила поведения, морали, творчества и даже законов природы переворачиваются вверх дном.

Вероятно, самым загадочным из всех великих шедевров итальянского Ренессанса является «Мона Лиза». Кто способен объяснить его силу? Великий художественный критик и эзотерик XIX века Уолтер Патер написал о ней: «Над ее головой «прошли все концы света», и ее веки кажутся немного усталыми. Это красота, исходящая изнутри плоти, на которой, клетка за клеткой, откладывались странные мысли, фантастические грезы и утонченные страсти… Она старше скал, среди которых сидит… она умирала множество раз, узнала секреты могилы, была пловцом в глубоких морях и хранит в себе все прожитые дни…»

Возможно, Патер намекал на то, что ему было известно. Мона Лиза на самом деле старше богов.

Ранее мы рассмотрели, как Луна отделилась от Земли, чтобы отражать на нее солнечный свет и тем самым сделать возможным человеческое мышление. Мы также знаем, что в 13 ООО году до н. э. Исида перенеслась с Земли на Луну, чтобы стать повелительницей этого мыслительного процесса. Теперь, в начале XV века, когда космос потратил целые эпохи, работая над созданием условий для возникновения мышления в там смысле, в каком мы его понимаем сегодня, это наконец произошло. Шедевр Леонардо является межевым камнем в человеческой истории, поскольку на нем запечатлен тот самый момент, когда в эволюции сознания произошел этот важный шаг. На лице Моны Лизы мы впервые видим глубокую радость человека, исследующего свою внутреннюю жизнь. Она способна отстраниться от мира чувств, которые давят на нее изнутри. Она воплощает то, что Дж. Р. Р. Толкиен в другом контексте назвал «свободным, подвижным и беспристрастным внутренним взглядом».

Таким образом, Мона Лиза создает магическое пространство, в котором может обитать дух Исиды. Разумеется, в наши дни почти невозможно остаться в Лувре наедине с Моной Лизой, но, как и скульптура Лохана из Британского музея, эта картина создана таким образом, что, если вы попробуете с ней общаться, она с вами заговорит.

Вдали от блеска и величия дворов итальянского Ренессанса, в сельской глуши Северной Европы еще один дух заявил о своем присутствии. В двенадцать или тринадцать лет девочка из простой французской деревушки, расположенной в лесистой долине Луары, начала слышать голоса, и ее стали посещать видения. Жанне явился архангел Михаил и сказал, что ею будет руководить святой дух. Сначала она не хотела с ними соглашаться и говорила, что ей лучше будет остаться с матерью. Но голоса становились все настойчивее. Они пояснили, в чем состоит ее миссия. Когда оккупационная английская армия уже была готова захватить город Орлеан, они велели ей явиться в близлежащий город Шинон, найти там дофина, наследника французского престола, и оттуда привести его к коронации в Реймском кафедральном соборе.

_{«Мона Лиза» – возможно, наиболее часто воспроизводимый образ в истории живописи – изображена здесь на гравюре XIX века. В «Трактате о живописи» Леонардо советует вводить себя в состояние повышенной восприимчивости к зрительным образам, когда трещины и пятна на era рой стене способны пробуждать в воображении богов и чудовищ}

Когда Жанна появилась при дворе дофина, она была еще совсем юной девушкой. Дофин решил разыграть ее, приказав придворному сесть на трон и выдать себя за него, но Жанна сразу же заметила подвох и напрямую обратилась к дофину. Убежденный доводами Жанны, он распорядился выдать ей белую лошадь и комплект белых доспехов. Она облачилась в доспехи, после чего шесть дней и ночей провела в седле, без перерыва на сон или отдых.

Жанну посетило видение меча, спрятанного в церкви. Описанный ею меч, украшенный тремя характерными крестами, был найден в расположенной неподалеку церкви Святой Катерины.

Как иногда случается в истории, когда высшие существа из духовных миров наделяют своими силами отдельную личность, она становится неудержимой. Ничто не могло остановить Жанну, хотя враги порой имели подавляющий перевес.

Двадцать восьмого апреля 1429 года, когда Жанна прибыла на окраину Орлеана, занятого противником, английские войска отступили перед девушкой и небольшим отрядом ее сторонников. Пятьсот человек разбили несколько тысяч англичан, и даже се командиры называли это чудом.

По призыву Жанны дофин был коронован на французский престол в Реймсе. Ее миссия была завершена менее чем за три месяца.

Трудно припомнить более наглядный пример влияния духовных миров на ход истории. Джордж Бернард Шоу, глубоко интересовавшийся эзотерической философией, написал, что «за событиями стоят эволюционные силы, которые превосходят наши повседневные потребности и используют отдельных люден в целях значительно более важных, чем обычная забота о жизни, процветании, счастье и безопасности».

Собственный народ предал Жанну и отдал ее в руки англичан. Она была подвергнута тщательному допросу по поводу направлявших ее голосов. Жанна сказала, что порой они сопровождались видениями и ярким светом, что голоса советовали ей, предупреждали ее и даже давали подробные инструкции. Жанна также имела возможность обращаться к ним за советом и получать ответы на свои вопросы.

Непринужденность ответов девушки и ее тесное общение с духовными мирами были охарактеризованы как колдовство, и 30 мая 1430 года Жанна д’Арк была сожжена на рыночной площади города Руана на севере Франции. Один английский солдат повернулся к другому и сказал: «Мы сжигаем святую».

Все это выглядело так, словно великие духовные силы, делавшие Жанну неуязвимой, внезапно оставили ее, после чего она оказалась под сокрушительным натиском противоположных сил.

Англичане считали ее своим врагом, но с точки зрения тайной истории англичане получили большую пользу от продиктованных свыше действий Жанны д’Арк. Франция и Англия более ста лет вели с небольшими перерывами затяжную войну, и хотя во времена Жанны превосходство было на стороне Англии, она находилась под значительным культурным влиянием Франции. Если бы Жанна не послужила Франции, Англия не смогла бы внести свой уникальный вклад в мировую историю, заключающийся в психологическом реализме Шекспира, а также беспристрастной и толерантной философии Фрэнсиса Бэкона.

Художник Альбрехт Дюрер возвращался в Германию после путешествия в Италию, где он был посвящен в эзотерическое учение гильдии живописцев. Фантастические видения Апокалипсиса вскоре станут источником вдохновения его знаменитых гравюр. Он также напишет свой автопортрет в образе посвященного с цветущем чертополохом в руке. На чертополохе блестят капельки росы, испарины звезд, как символ того, что его органы духовного зрения были открыты навстречу новому рассвету.

По пути он остановился на обочине, чтобы зарисовать комок дерна. Эта акварель стала первым натюрмортом. Для этого в истории искусства не существовало никаких предпосылок. До Дюрера никто не смотрел на камень или пучок травы, используя тот метод зрительного восприятия, который сегодня кажется нам вполне обычным.

Путешествие Дюрера также стало признаком того, что импульс эволюции человеческого сознания начал перемещаться на север Европы. Достаточно скоро северяне обнаружат, что у них возникают трения с более консервативными католическими странами юга. Достижения в политическом развитии привели к появлению могущественных северных государств, которые впоследствии станут главными источниками распространения новых форм сознания.

Франсуа Рабле, родившийся во второй половине XV века, прогуливался по улицам Шинона через пятьдесят-ше-стьдесят лет после того, как на них замерли отзвуки шагов Жанны д’Арк. Его жизнь и работу оживлял дух трубадуров. Если произведения южанина Данте были проникнуты стремлением к духовным высотам, то удовольствия Рабле – по крайней мере, на первый взгляд, – находились в материальном мире. Его великий роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» повествует о гигантах, которые странствуют по свету, вызывая хаос и опустошение своим колоссальным аппетитом. Умение находить удовольствие в повседневных вещах было характерной чертой поэзии трубадуров, но Рабле сумел придать ей новый, юмористический оттенок. В романе содержится длинный перечень предметов, которыми лучше всего подтирать себе зад. Среди них бархатная полумаска придворной дамы, шляпа пажа, украшенная перьями на швейцарский манер, кошка, шалфей, укроп, листья шпината, скатерть, портьера, цыпленок, баклан и выдра

_{Мой друг Марк Эдсель провел интересный анализ иконографии Дурака, чье изображение появилось на фронтисписе первого издания романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» в 1532 году и, разумеется, на карте Таро. Дурак следует по «безымянному пути». Палка на плече символизирует растительный аспект его сущности, который заключен между духовной и животной частью, расположенной в самом низу. Собака, вцепившаяся ему в ногу, олицетворяет неискупленные и испорченные животные элементы. Неискупленная часть растительного тела представлена ношей, подвешенной к палке. Его трехкопечная шляпа содержит скрытый намек на высшие тела, которые ему еще предстоит в себе развить – трансформированные растительное, животное и минеральные тела, – а направленный к небу взгляд символизирует стремление к обретению этих тел. Борода как будто тянет его вниз, а загнутый передок шляпы изображает Третий Глаз на стадии открытия}

Долгая борьба за пробуждение в материальном мире, начавшаяся с трудов Ноя, наконец подошла к концу, и ее результатом стало чистое удовольствие. Любовь к легкости и веселью, еде и питью, борьбе и любовным утехам наполняет страницы плотного, энергичного повествования. В романе Рабле мир не выглядит пугающим местом, каким его представляет Церковь. Пропагандируемая Церковью философия отречения от мира представлена как нездоровая доктрина. «Смейся и смело встречай все, с чем бы тебе ни пришлось столкнуться», – говорит Рабле. Смех, веселье и хорошее чувство юмора – лучшие лекарства для ума и тела.

Рабле любит мир, и в его произведении любовь к вещам и любовь к словам идут рука об руку. Изобилие предметов и новых, сочиненных им слов обрушивается на читателя со страниц романа. Но здесь также присутствует легкий мистический подтекст, заметный каждому, кто захочет его найти. Рабле был мистиком, но не в потустороннем стиле Средневековья.

Трубадуры писали о безумствах любви; некоторые из них называли себя дураками и сумасшедшими. Но при этом имелось в виду, что им удалось отыскать новые пути в духовные миры, а по возвращении они увидели жизнь перевернутой вверх дном и вывернутой наизнанку.

Таким образом, для трубадуров повседневная реальность выглядела совсем иначе, и теперь Рабле применил это новое видение в прозе, создав подрывной юмористический стиль, который впоследствии станет характерным для таких писателей, как Джонатан Свифт, Вольтер, Льюис Кэрролл и Андре Бретон. Рабле обнаружил, что не только может путешествовать по духовным мирам с новообретен-ной свободой, но по возвращении в материальный мир уже не способен серьезно воспринимать предположения и убеждения других людей на этот счет, как и их мораль.

_{Юмор посвященных, представленный на удивительно мрачном портрете Дурака кисти Якоба Йорданса. Как и другие фламандские живописцы Рубенс и Рембрандт, Йордане глубоко интересовался Каббалой. Дурацкий колпак имитирует букву еврейского алфавита «шин», которая, если подставить ее в Тетраграматон. или священное имя Бога, дает сочетание YHSLVH, или Иисус. Кроме того, его трехконечная форма символизирует три тела человека – животное, растительное и минеральное}

Герои его романа основывают Телемское аббатстве), устав которого состоит из одного правила: «Делай, что хочешь». Здесь Рабле изображает общину посвященных, чье сознание преобразилось так сильно, что они уже находятся за пределами добра и зла.

В заключительной части романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» наши герои после долгих странствий по морям, где они видят множество чудес, сражаются с людьми-кота-ми, армиями колбас и гигантами, пожирающими ветряные мельницы, наконец, попадают на таинственный остров. Как пояснил алхимик XX века Фулканелли, под этим прибытием Рабле имел в виду, что его герои входят в «Матрицу».

Их приводят в зал для посвящений, расположенный в подземном храме. Истории о спуске под землю всегда должны нас настораживать, поскольку здесь может идти речь об оккультной физиологии. Подземное путешествие – это путешествие внутри человеческого тела.

В центральной и самой глубокой части храма стоит священный фонтан жизни. Фулканелли указал на то, что Рабле позволил выйти на поверхность своим эзотерическим, алхимическим интересам в описании этого фонтана с его семью колоннами, посвященными семи планетам. Каждому планетарному богу сопутствует соответствующий ему драгоценный камень, металл и алхимический символ. Так, например, над одной из колонн нависает фигура Сатурна с косой и журавлем у ног. Наиболее красноречиво описан Меркурий, о котором сказано, что он «застывший, твердый и податливый» – описание, соответствующее процессу частичного затвердевания в алхимической трансмутации.

Жидкость, которая текла из фонтана и которую пили наши паломники – теперь становится ясно, что мы можем называть их так, – была не что иное, как вино. «Питие есть отличительный признак человеческого рода, – пишет Рабле. – Я имею в виду питие холодного, изысканного вина, ибо вы должны знать, мои дорогие, что вино нас обожествляет, поскольку оно обладает силой наполнять дух истиной, ученостью и философией». В оккультной восточной физиологии вино порой используется как символ активных веществ, вырабатываемых мозгом в экстатических состояниях. В XX веке индийские ученые даже выдвинули предположение, что «вино» из ведических текстов – это то, что мы сейчас называем диметилтриптамином, или энзимом, вырабатываемым в мозжечке, о котором уже упоминалось в связи с шаманизмом. Свами Йогананда тоже говорил о нейрофизиологическом активном веществе, которое он называл «благодатная амрита», – пульсирующий нектар бессмертия, приносящий с собой моменты просветленного сознания и позволяющий нам напрямую воспринимать великие идеи, сплетающие воедино материальный мир.

«О, Господи, – писал суфийский мастер Абдаллах Ансари, – одурмань меня вином твоей любви!»