Текст книги "Тигр. История мести и спасения"

Автор книги: Джон Вэйллант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

И хотя способность Труша к пониманию и состраданию не может не вызывать восхищения, иногда кажется, что в этом он все же перегибает. Кроме того, что он сам не раз попадал в переделки, дважды он мог пасть от рук неопытных милиционеров, призванных ему помогать. Во время одного из обычных рейдов в 2005 году Труш и еще три человека тряслись в стареньком пикапе по разбитой дороге. У молодого милиционера, сидевшего на переднем пассажирском сиденье, в руках был автомат Калашникова. Забыв все, чему его учили на недавно пройденной военной подготовке, один палец юноша держал на спусковом крючке, а другим меланхолично нажимал на кнопку, переводя автомат из режима одиночного выстрела в режим очереди и обратно. Машину подбросило на кочке, чувствительный спусковой крючок отреагировал на нажатие, и автомат выпустил очередь, наполнив кабину дымом, огнем и оглушительным шумом. Секундная паника привела к тому, что милиционер, вместо того чтобы отпустить курок, нажал на него еще сильнее, а его автомат продолжал дырявить крышу кабины всего в нескольких сантиметрах от голов его товарищей. У автомата Калашникова есть особенность: во время стрельбы его дергает кверху, а справа вылетают израсходованные гильзы, поэтому дуло стало отклоняться в сторону Труша. Он закричал, но голос потонул в грохоте стрельбы. Одной рукой продолжая вести машину, другой он схватил автомат за ствол и держал, отвернув в сторону, пока милиционер наконец не пришел в себя.

Труш был в ярости. Его контузило на правое ухо, и впоследствии слух так полностью и не восстановился. Но его поведение в той ситуации говорит о многом. Никто не осудил бы Труша, избей он идиота до полусмерти прямо на месте и поставь крест на его карьере. Однако Труш, сам вырастивший двоих детей, прикрыл юношу. В большинстве отделений милиции сотрудники отчитываются за каждый израсходованный патрон, а парень выпустил едва ли не половину обоймы. У Труша были кое-какие связи с военными, и он сумел договориться о приобретении недостающих патронов. Наказание незадачливого милиционера, кроме незабываемой словесной выволочки, свелось к тому, что он оплатил Трушу ремонт крыши. Аналогичный несчастный случай произошел в лесу, когда другой молодой милиционер нечаянно выстрелил прямо в ноги Трушу, подняв пыль у самых его сапог. И ему Труш тоже все спустил с рук.

«В таких ситуациях я руководствуюсь простым правилом: сначала слово, потом дело, – объяснил Труш. – Сперва нужно сделать предупреждение и переходить к действиям, только если человек не понимает по-хорошему. Таков мой принцип. Правда, не для всех».

Труш – человек верующий, несмотря на то что живет в нерелигиозной стране. В каком-то смысле его готовность к прощению, терпению и состраданию может восприниматься как вызов системе, на протяжении нескольких поколений демонстрировавшей эти качества только в исключительных случаях. Но хотя Труш снисходительно относится к ошибкам, совершенным по молодости, неопытности или от отчаяния, есть вещи, которые он не прощает никогда, ведь ему приходится сталкиваться не только с юными милиционерами, но и с ветеранами-циниками. В Приморье, как и в других уголках России, к блюстителям закона отношение не самое теплое, их повсеместно считают продажными. Благодаря тому, что хорошо вооружены и обладают неограниченной свободой перемещения, они часто оказываются замешанными в браконьерстве. Пойманные с поличным, они порой бывают очень опасны, особенно если дело происходит в глухих местах. Однажды зимой четверо милиционеров отказались выйти из машины, которую Труш остановил на лесной дороге. Труш достал баллончик слезоточивого газа и выпустил струю прямо в отверстие вентиляционного воздухозаборника. В машине работала печка, поэтому газ быстро распространился по кабине. Вспоминая эту историю, Труш широко улыбается: «И тут двери как распахнутся!» Именно из-за таких случаев Тигры никогда не работают в одиночку.

Учитывая, в каких труднодоступных местах ему приходится работать и с какой легкостью можно спрятать тело в тайге, у Труша есть причины быть куда более осторожным. Но он всегда спокоен и заразительно бесстрашен. Отчасти причиной тому его собака, небольшая лайка по имени Гита. Эти двое неразлучны. Гита как минимум дважды спасала Трушу жизнь, и он не раз платил ей той же монетой. В лесу Гита – глаза, уши и шестое чувство Труша. Даже забавно, как много такая маленькая собачка значит для этого великана, однако связь между ними поразительно глубокая. Понять это могут те, чья жизнь тесно связана с собаками, например, полицейские-кинологи, охотники и слепые.

Гита охраняет Труша в лесу, в жизни же его хранит любовь жены Любы. Их брак длится уже сорок лет. Эта маленькая женщина, которая едва доходит ему до плеча, является его неизменной опорой. Бывшая чемпионка по гребле на байдарках и каноэ, она обладает крепким телосложением; в жизни ее отличают доброта и трудолюбие. От нее так и веет теплом – и вкусными пирожками. Юрий может согнать с вас семь потов, таская по тайге, но за Любиным столом всегда есть возможность наесть потерянные килограммы обратно.

В помещении Труш выглядит особенно громоздким, а простая мебель, которой обставлена их квартира на пятом этаже, кажется слишком хрупкой, словно предназначенная для куда менее внушительных представителей рода человеческого. В этом уютном доме всем руководит Любовь, и почти ничто не напоминает о том, чем занимается ее муж. Впрочем, кое-что его все же выдает: отполированные до блеска гантели в углу, вышитое покрывало с изображением тигра на диване, а в коридоре – самодельная боксерская груша, набитая пшеничным зерном. Более откровенные свидетельства спрятаны в ящиках шкафов и кладовках: пара удэгейских охотничьих лыж, тигриный клык, снайперская винтовка Драгунова, покореженная пуля, на которой запеклась кровь тигра, застреленного Трушем весной 1996 года.

Глава 4

Чей был молот, цепи чьи,

Чтоб скрепить мечты твои?

Уильям Блейк, Тигр[15]15
  Перевод К. Бальмонта.


[Закрыть]

Тот случай с барсуком и обрезом был единственным, когда Труш встречался с Марковым – и недооценил его. Тогда он посчитал его очередным безработным, который охотится, чтобы добыть пропитание. Всякий раз, оказываясь перед тяжелым выбором между буквой закона и сочувствием к тяготам человеческой жизни, Труш думает о том, что грань между добром и злом порой нанесена пунктиром. Но как он мог догадаться там, в лесу, глядя на этого несчастного барсука в котелке, о том, что случится с уставшим от собственной бедности браконьером Марковым, держателем нелегального ствола? Или как, если уж на то пошло, мог он предвидеть, что случится с Левой Хоменко?

Льву Хоменко, охотнику и травнику из села Лесопильное у слияния Уссури и Бикина, было тридцать шесть лет. Охотовед по специальности, он стал штатным охотником в госпромхозе «Алчанский», осуществлявшем надзор за коммерческой добычей мяса и пушнины. Девяностые годы были чрезвычайно трудными для России, и зимой 1996-го Хоменко остался безработным с четырьмя детьми на руках. В ветхом, покосившемся домишке на окраине тайги его семья еле сводила концы с концами. В щели между бревнами можно было просунуть руку. Во время очередного обхода Труш встретился с Хоменко в лесу. При стандартной проверке документов обнаружилось, что ружье Хоменко зарегистрировано не на него, а на его отца. По правилам, Труш вполне мог конфисковать оружие, но он пожалел человека, который явно переживал тяжелые времена. Кроме того, на него произвел хорошее впечатление тот факт, что все остальные документы у Хоменко были в порядке, поэтому он решил его отпустить.

Вскоре после этого Хоменко остановил лесовоз и попросил подбросить его к верховьям Бикина. Он был обут в сапоги на байке, в которых можно щеголять в городе, но не в лесу. Сверху на нем была зеленая егерская униформа. Как большинство таежников, он охотился с двустволкой. В приморской глуши эти облегченные винтовки, как правило, очень старые – порой даже древние – и довольно сомнительного качества. Радиус их поражения обычно не достигает и ста метров, а хорошо прицелиться они позволяют лишь с шестидесяти, что по меркам современных охотничьих ружей просто смешно. Хоменко зарядил правый ствол крупнокалиберной пулей, а левый – свинцовой дробью; таким образом, он был готов встретить любого зверя – и большого, и маленького. Хоменко охотился один. Градусник в тот день показывал минус сорок, снегу выпало сантиметров на двадцать.

В такой мороз в лесу обычно тихо, как в космосе, слышны лишь собственные шаги и дыхание. «И так же холодно», – думал Хоменко, потирая замерзшие щеки. Все застыло. На фоне снега глаз едва различал белые силуэты берез. Серые и коричневые стволы тополей и дубов наряду с низким кустарником были четко очерчены и позволяли легко ориентироваться в пространстве, но за ними мог прятаться кто угодно. К полудню Хоменко наткнулся на свежий тигриный след и решил пойти по нему. Неподалеку расположился лагерь лесозаготовщиков, и дозорный, заметив приближающегося Хоменко, вышел к нему навстречу. Мужчины перекинулись парой слов, и когда Хоменко заговорил о тигрином следе, дозорный рассказал, что предыдущей ночью слышал из леса шум борьбы. Он решил, что тигр сцепился с громадным кабаном, которого не раз замечали в окрестностях лагеря. Уссурийские кабаны порой вырастают до огромных размеров, весом до двухсот с лишним килограммов. Обычно они передвигаются стадом, но этот почему-то всегда бродил один. Он был такой здоровый, что дозорный дал ему прозвище ГАЗ-66 – в честь военного грузовика повышенной проходимости, который часто используют для работ в лесу. У него были массивные бивни, и дозорный посчитал, что тигр нашел в нем достойного соперника. Хоменко был заинтригован. Дозорный уговаривал его не ходить по следу в одиночку, ведь тигр, возможно, был ранен, но Хоменко не хотел отступать.

Он был опытным охотником, профессионалом, и его заинтересованность вполне понятна: свежий след тигра нечасто встречается. Можно провести в тайге всю жизнь, но так ни разу и не увидеть живого тигра. Возможно, Хоменко двигало любопытство; возможно, он был голоден; возможно, он решил, что ему выпал единственный шанс на миллион. В этих краях у тигров много прозвищ, одно из них – Тойота, потому что в девяностых по стоимости они были равны. Конечно, риск был велик. Тигр – опасное животное, охота на него запрещена федеральным законом, но это касается и других товаров на черном рынке. Кроме того, Хоменко, без преувеличений, находился на грани. Стоило один раз взглянуть на его опасно накренившийся дом, чтобы понять глубину его отчаяния.

Когда Хоменко не вернулся к вечеру, дозорный забеспокоился. На следующее утро он и еще несколько лесорубов погрузились в бульдозер – ни при каких обстоятельствах они не отправились бы пешком – и поехали его искать. Они увидели его примерно через восемьсот метров. Хоменко лежал на спине в неестественной позе, слегка припорошенный снегом. Лесорубы не стали трогать тело и вызвали милицию, которая приехала на следующий день. Для тех, кто знает этот язык, летопись случившегося была оставлена на снегу.

Через несколько сотен метров от лагеря Хоменко обнаружил место битвы, отголоски которой слышал дозорный. Однако следов кабана там и в помине не было, только тигриные. Скорее всего, они дрались за территорию. Хоменко внимательно осмотрел поляну, нашел два уходящих следа и пошел по тому, который был залит кровью. И опять-таки далеко идти не пришлось. Нельзя сказать наверняка, что произошло дальше: то ли тигр решил обнаружить свое присутствие, то ли Хоменко сам его заметил. Как бы то ни было, после того как он почувствовал или увидел зверя, у него было время снять перчатки и аккуратно положить их на снег. Взяв ружье на изготовку, он повернулся лицом к укрытию, в котором прятался тигр, и немного потоптался из стороны в сторону в поисках открытой линии огня. К тому моменту, когда он прицелился, тигр бросился на него. Можно только догадываться о том, как наэлектризованы были тела обоих, как рвалось из груди сердце Льва Хоменко, когда он увидел горящие глаза тигра, приближающиеся к нему, словно во сне.

Хоменко сумел взять себя в руки. Об этом свидетельствует тот факт, что он выстрелил из обоих стволов последовательно, а не одновременно. Оба выстрела попали в цель, но не произвели желаемого эффекта. Огромными скачками тигр преодолел разделявшее их пространство и ударом лапой по лицу сбил с ног. Затем взял в зубы и приподнял. По измочаленному топорищу, торчавшему из холщового рюкзака за спиной покойного, стало ясно, что именно в него тигр и впился зубами, чтобы поднять Хоменко. Он начал трепать его из стороны в сторону, словно тряпичную куклу, с такой силой, что сломал ему запястье и обе ноги. Наконец тигр бросил его и ушел прочь.

Скорее всего, какое-то время Хоменко пролежал без сознания, но очнулся и здоровой рукой вытащил нож. Затем пополз в ту сторону, откуда пришел. Его нашли в нескольких метрах от аккуратно сложенных на снегу перчаток, замерзшего до смерти, с вывернутыми под неестественным углом ногами. В тот день температура упала еще на пару градусов, и когда тело Хоменко грузили на бульдозер, оно было застывшим, как манекен.

Только впоследствии, когда уходящий след тигра подробно изучили, выяснилось, что он никуда не ушел. Его не спугнули ни рычащие машины, ни группа людей; он все время оставался поблизости, внимательно наблюдая, как и за день до их появления. В тайге охотники часто говорят: «Ты видел тигра один раз, а он тебя сто».

В случае с Хоменко следует отметить важную деталь: на его теле были обнаружены только две открытые раны. Одна на лице – от когтя, и другая – открытый перелом руки. Хоменко не интересовал тигра в качестве пищи. Возможно, зверь даже не хотел его ранить. Позже выяснилось, что один из когтей тигра был с дефектом – он не втягивался, как другие. Скорее всего, именно этот коготь оставил след на лице Хоменко, и впоследствии именно по нему Юрий Труш сумел легко выследить тигра, чтобы застрелить его с крыши деревенского трактора. Гораздо труднее ему было прийти в ветхий, покосившийся дом, постучать в дверь и посмотреть в горящие тревогой глаза его обитателей. «Я был потрясен до глубины души, – вспоминал он. – Глаза наполнились слезами. Когда я увидел, как они живут, я пожалел этого человека, не тигра».

Особенно тяжело было сознавать, как мало времени прошло между их первой встречей и гибелью Хоменко. Труш остановил его 26 января и серьезно раздумывал, не конфисковать ли ружье. 29 января Хоменко встретился с тигром.

Теперь, спустя почти два года, погиб Марков. И снова Труш задумался о том, что от его, Труша, интуиции зависели жизнь и смерть человека. Пока он, Лазуренко и Горборуков разглядывали истоптанный подтаявший снег, пытаясь различить следы тигра и человека, Бушу и безутешным друзьям Маркова пришлось собрать его останки на одеяло, которое Зайцев принес специально для этого. Они все были охотниками, им доводилось видеть мертвых животных, доводилось убивать самим. Но Марков был человеком, близким другом, а сейчас его тело, разодранное на кусочки враждебной силой, выглядело так, словно его раскидало взрывом. Собирать и складывать воедино разрозненные части было невыносимо; мужчины делали свое дело медленно, словно в оцепенении. «Надо постараться отыскать все кости, – бормотал Онофрейчук себе под нос. – Надо найти все, что можно, и похоронить».

Мудрый закон жизни «делай что должно, и будь что будет» постигается дорогой ценой. Этот навык выживания имеет прямое отношение к Судьбе, а в России, где на протяжении веков люди очень немногое могли изменить в своей доле, Судьба имеет большое значение. Она может быть стервой, а может, как обнаружили Зайцев, Дворник и Онофрейчук, прийти в образе тигра. К тому моменту всем присутствующим стало очевидно, что это был не рядовой случай в лесу, за ним стояло что-то большее, нежели простое невезение или трагическая беспечность. Чем Марков заслужил подобное? У друзей, спрятавших его дробовик до приезда Тигров, имелись свои соображения на этот счет.

Разбирая залитую кровью одежду, участковый Буш обнаружил пустые ножны и миниатюрную полевую аптечку – единственное, что осталось при Маркове после встречи с тигром. «Вы не видели ножа?» – поинтересовался Буш.

«Где-то в лесу, – тут же отозвался Онофрейчук. – В снегу лежал». Буш был молод, но не глуп. Он понимал, что где бы ни находились нож и ружье, они должны быть рядом. Решив заняться этим позже, Буш открыл аптечку: никаких бинтов или лекарств, только сигареты. Когда все останки были собраны, Буш с Горборуковым проводили приятелей Маркова до его хижины. Труш остался вдвоем с Лазуренко. По отпечаткам лап, изрядно припорошенным снегом, они двинулись дальше в лес. Шли, как говорится, по горячим следам – настолько свежим, что зверь мог показаться в любой момент. Снегу вообще свойственно приглушать звуки, но когда речь идет о тигре, который не хочет обнаруживать свое присутствие, эта особенность снега возводится в абсолют. Между тем Труша и Лазуренко, несмотря на все усилия, выдавал каждый шаг; с тем же успехом их можно было бы увидеть на радаре. Их положение было вопиюще невыгодным, словно тигр укрылся в другом измерении, в то время как они застряли в этом; словно они преследовали фантом – невидимый и неслышимый, но тем не менее из плоти и крови. Он не сумел скрыть лишь свои следы и запах. Трушу и раньше доводилось выслеживать тигров, и тигры, в свою очередь, выслеживали его, так что он хорошо понимал: сейчас ситуацию и то, как она будет развиваться, контролирует зверь.

Труш до глубины души был потрясен случившейся трагедией, и в сочетании с неотвратимо сгущающимися сумерками и плохими условиями для стрельбы это вселяло в него нерешительность. Было очевидно, что этот тигр совсем не такой, как тот, что убил Хоменко. Учитывая дерзость, с которой Лев преследовал тигра и попытался его убить, хоменковский зверь продемонстрировал поразительную выдержку. Русские называют тигров, которые пожирают людей, каннибалами, но тот был не из их числа. Уже будучи дважды ранен, сначала другим тигром, а затем выстрелами Хоменко, он стремился всего лишь устранить последнюю угрозу собственной жизни. Шесть недель спустя Труш обнаружил его возле деревни Верхний Перевал, когда зверь убил молодого жеребца и пытался перетащить его через двухметровый забор. Самозащита в одном случае и охота во имя пропитания в другом – вот обычная линия поведения тигра. Но здесь, к востоку от Соболиного, произошло что-то совсем иного порядка; тигр, убивший Маркова, был сделан из другого теста.

Труш и Лазуренко осторожно продвинулись еще на четыреста метров, внимательно изучая отпечатки лап на снегу. Они обратили внимание, что каждый четвертый окроплен кровью – горячие капли растопили снег, оставив после себя оплавленные тоннели, и замерзли на полпути к земле. Это была правая передняя лапа. Некоторые из подтаявших отверстий слегка окрасились в характерный для гноя желто-зеленый оттенок: свидетельство того, что рана воспалена. Впрочем, отпечатки всех лап были равномерными по глубине, значит, рана не сильно беспокоила животное. Тигр двигался спокойно и осторожно, но куда он делся, мужчины не могли определить. С большой вероятностью он мог сделать круг и сейчас идти по их следу. Труш ощущал его присутствие каждым волоском на собственной коже и понимал, что ввязался в необычную и жестокую войну. Конечно, это была его работа. Но он начал понимать, почему приятели Маркова, которых нельзя было упрекнуть в трусости, выглядели такими напуганными. Хорошенько все взвесив и не желая подвергаться риску внезапного нападения, он решил прекратить преследование и вернуться к хижине. Об этом решении, казавшемся в тот момент вполне разумным, он не раз пожалеет впоследствии.

Труш, Лазуренко и Горборуков прошли по тигриному следу в обратном направлении и осмотрели хижину. То, что они нашли там, подействовало на нервы чуть ли не сильнее виденного ранее. Возле колодца, накрытого старым ульем, они обнаружили тяжелый алюминиевый ковш, которым Марков зачерпывал воду для питья. Он был изгрызен до такой степени, что складывалось впечатление, будто его долго использовали как мишень, а потом переехали грузовиком. Рядом валялась эмалированная кастрюля, тоже изрядно помятая и поцарапанная. Они нашли топор Маркова – рукоятка была изжевана в щепки. Туалет, ульи – все, что могло пахнуть Марковым, зверь тщательно обследовал и постарался уничтожить. Рукомойник, висевший снаружи, был сбит со стены, а возле двери осталась лужица крови тигра. Вокруг хижины повсюду виднелись его следы, лишь изредка отмеченные глубокими отпечатками на снегу в местах, где животное останавливалось и что-то пережидало, прежде чем продолжить свое кружение возле хижины. В одном месте – возле колодца – тигр лежал так долго, что на снегу образовалась проталина. Когда наконец он двинулся дальше, его меховая тень так и осталась лежать неподвижно. Тигр явно провел тут много времени – возможно, несколько дней. Ему потребовалось испражниться по меньшей мере дважды – оба раза всего в нескольких метрах от хижины. Это выглядело так, словно он заявил собственные права на эту поляну и на все, что находилось в ее пределах. Нападения хищников – довольно обычное дело в тайге, да и в любом другом месте, где одновременно обитают медведи, крупные кошки и люди, претендующие на одну и ту же добычу. В Амгу, небольшой деревеньке на побережье, большая часть мужского населения имеет те или иные увечья; да и на самого Труша однажды напал медведь. Однако все эти конфликты, как правило, были спонтанными, обусловленными инстинктивной реакцией на неожиданность или внезапную угрозу. В случае с Марковым все было иначе. Труш понимал это, и понимание становилось все полнее с каждой новой найденной уликой.

Тигры нападают из засады. Умение незаметно подобраться к жертве и застать ее врасплох на протяжении многих веков позволяло этим хищникам-одиночкам побеждать, в схватке с быстрыми и весьма опасными соперниками независимо от перемены климата и условий жизни. Но в этом случае тигр и не пытался спрятаться. Не найдя того, что ему было нужно, возле колодца и внутри дома, он улегся неподалеку прямо на дороге и снова замер в ожидании. Каждая обнаруженная подробность указывала на то, что у тигра была четкая цель, которой он добивался с леденящей кровь спокойной настойчивостью. По мере того как Труш и его коллеги восстанавливали картину случившегося, они все больше убеждались, что тигр охотился не на животных и даже не на людей; он целенаправленно выслеживал Маркова.