Текст книги "Тигр. История мести и спасения"
Автор книги: Джон Вэйллант
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Погребальный костюм Маркова прислали из Лучегорска в субботу, 6 декабря. В тот день Зайцев, Дворник и Онофрейчук набрали охапки дров и отправились на деревенское кладбище. Из головы у них никак не шел тигр, оставшийся где-то в лесу – где именно, они не могли знать, только надеялись, что не слишком близко. Из некоего абстрактного понятия в их сознании тигр превратился в страшную реальность всего пару дней назад. Конечно, им и раньше доводилось слышать разные истории, встречать в лесу тигриные следы, терять собак, но только теперь каждый чувствовал присутствие тигра всем нутром – как будто зверь перешел в другое, более близкое к ним измерение. Никогда раньше им не приходилось ощущать тигра так явно, как в хижине Маркова, и каждый теперь находился под гнетом этих воспоминаний денно и нощно. Лес выглядел так же, как прежде, но он был уже не тот. Обуревало беспокойство о детях: где они, в безопасности ли?
Расчистив снег для могилы Маркова, мужчины развели костер, чтобы земля оттаяла. Температура в Бикинской долине уже около месяца не поднималась выше -25, а в последние дни столбик термометра упал аж до -40. Земля, промерзшая на добрый метр в глубину, была твердой, как гранит, и костер пришлось разжечь на всю ночь. Наутро они возвратились, вооруженные кирками и лопатами, и выкопали могилу. Вечером все трое, одурманенные алкоголем, в сопровождении нескольких соседей взяли то немногое, что осталось от неутомимого шутника Маркиза, и сложили в гроб, кое-как облачив останки в костюм. В нагрудный карман вложили пачку сигарет, закрыли покойника белой простыней и наглухо заколотили крышку гроба.
Воскресным утром похоронная процессия из большинства обитателей Соболиного направилась в сторону кладбища. Гроб везли на грузовике, люди шли следом. Стоял трескучий мороз, около -35. Ни песен, ни маршей, ни транспарантов, как бывало в советские времена. «Шли в молчании, – вспоминала охотница баба Люда. – После того, что тигр сделал, ни у кого слов не было. Пришли, поплакали, похоронили».
Тамара Борисова еле держалась на ногах. В Соболином нет церкви, и, хотя вниз по реке в Красном Яре жила шаманка, в радиусе ста километров в округе не было ни одного священника – три поколения коммунистического режима позаботились об этом, так что жители деревни предали тело Маркова земле без отпевания. Не имея четких представлений о таинстве погребения, они соблюли ряд формальностей, предоставив каждому из присутствующих самому гадать, какая вечность ожидает их друга и соседа.
Фактически перерождение уже произошло с Марковым: он стал сгустком энергии в наиболее приземленном, животном смысле. Когда его друзья и соседи опускали в землю непривычно легкий гроб, его плоть и кровь уже служили источником силы для голодного раненого зверя, направлявшегося прямиком в сторону Соболиного.
Крадущийся тигр производит впечатление уверенного в себе убийцы, но оно бывает обманчивым: для того чтобы выжить, тигр вынужден убивать крупную дичь примерно раз в неделю, и только в ряде случаев (от 10 до 70 процентов) его атаки оказываются успешными. Такая низкая эффективность дорого обходится – животное тратит массу сил впустую. Поэтому, даже будучи раненым, тигр не позволяет себе ни минуты отдыха – он не может питаться подножным кормом, как медведь, не уйдет на зеленые пастбища, как копытные, и сородичи не станут делиться с ним своей добычей, как это принято у львов. Жизнь тигра, особенно самца, проходит примерно так же, как у акулы, преимущественно в одиночестве: поохотился, поел, переварил, а потом снова пора на охоту – и так всю жизнь до самой смерти.
Эта рутина ненадолго расцвечивается периодами спаривания. Моменты нежности и ухаживания, как правило, приходятся на зимние месяцы и безошибочно узнаются с первого взгляда. Англичанин Артур Стрейчен, охотник на тигров, писатель и художник, так описывал встречу двух бенгальских тигров:
…Самец медленно подошел[73]73
«Самец медленно подошел»: Strachan, A. Mauled by a Tiger: Encounters in the Indian Jungles, c. 244–245.
[Закрыть], всем видом показывая, что не замечает свою подругу, в то время как она всем телом прижалась к земле, распластавшись, словно кошка, обнаружившая добычу.С горящими глазами, прижав к голове уши и яростно размахивая хвостом, она меньше всего напоминала любящую супругу. Подпустив тигра на близкое расстояние, она прыгнула на него, словно желая растерзать, подняла переднюю лапу и нежно потрепала по щеке. Затем подняла голову и явно его поцеловала.
Самец сперва проявлял показное равнодушие к ее заигрываниям, но когда она потерлась о его ноги и начала игриво покусывать их, он вальяжно развалился на земле, и двое восхитительных животных сплелись в шутливой схватке. Все происходило в абсолютной тишине, за исключением редкого клацанья зубов, когда их широко раскрытые пасти случайно соприкасались друг с другом.
То сливаясь в тесном объятии, то пиная друг друга задними лапами, то нанося мягкие удары передними, они катались по земле около четверти часа…
Впрочем, такие проявления нежности довольно редки. Когда тигрята появляются на свет, мать продолжает охотиться самостоятельно, только с удвоенным рвением, потому что теперь ей нужно кормить детенышей и при этом оберегать их от самцов, которые время от времени покушаются на жизнь собственного потомства. Пристрастие к мясу у тигра врожденное, а вот способность его добыть – нет, поэтому тигрица должна еще научить своих детей охотиться. Как правило, тигрица приносит от двух до четырех тигрят в одном приплоде, и они остаются при матери до двух, а то и трех лет, в течение которых она должна обеспечивать детям тепло, пищу и безопасность. Кроме того, мать демонстрирует тигрятам навыки, необходимые каждому хищнику: как выследить и убить дичь. Постепенно они начинают охотиться самостоятельно, но мать продолжает следить за тем, чтобы они не пострадали от собственной неопытности и не умерли от голода, параллельно успевая заботиться и о своем непомерном аппетите. Учение всегда дается нелегко, особенно в тайге, где тигрятам грозят и холодные зимы, и несчастные случаи на охоте, и враждебно настроенные самцы.
Когда тигрята готовы оторваться от матери, они уже почти достигают размеров взрослой особи, хотя от половой зрелости их еще отделяет пара лет. Некоторые тигрята остаются с матерью дольше других, но это, как правило, юные самки, контролирующие небольшие территории и потому имеющие больше шансов не вызвать гнев матери и доминирующего в той местности самца. В силу генетики и пищевой конкуренции мать не желает держать при себе молодых самцов и прогоняет их от себя в возрасте двух-трех лет. Изгнание юных самцов больше всего напоминает ссылку: у них есть шансы выжить, но гораздо больше вероятность погибнуть по ряду причин. Они могут пострадать и от кабаньих клыков, и от лосиных копыт, кроме того, на тигрят иногда нападают крупные медведи. Доминантный тигр может убить тигренка или попросту прогнать со своей территории, а поскольку собственной юнец еще не обзавелся, ему приходится жить на задворках, перебиваясь кое-как.
В суровых условиях тайги новичку приходится нелегко: ему грозят смертью и проезжающий автомобиль, и капкан, и охотник, не говоря уже о сорокаградусном морозе или риске растянуть лапу в глубоком снегу. К сожалению, подчас отсутствие собственной охотничьей территории и недостаток опыта заставляют молодого тигра нападать на собак или домашний скот, и тут ему грозит уже не тайга, а фермеры. Как бы то ни было, прежде чем тигр получает необходимый опыт, умение и стремление застолбить и охранять свою территорию, проходит несколько мучительных лет, в течение которых каждый его день может стать последним. Но каким бы сильным и умелым он ни стал, даже в случае победы из битвы за территорию он может выйти калекой. Тигр с его клыками, когтями, ловкостью и силой – это такая машина для убийства, что когда двое сходятся в схватке, обойтись без серьезных потерь попросту невозможно. Иными словами, каждый взрослый самец должен пройти огонь, воду и медные трубы. Преодолеть все трудности и остаться в живых удается только истинным воинам.
Утром во вторник, 9 декабря, нападение на Маркова было на первых полосах всех газет. «Закон джунглей» – гласил заголовок в приморском издании «Комсомольской правды», некогда популярной пропагандистской газеты. Под фотографией тигриной морды бежал подзаголовок: «Тигрица отомстила за смерть детеныша».
Расследование по делу Маркова велось всего три дня, но факты, слухи и домыслы уже успели так переплестись между собой, что инспекции «Тигр» предстояла трудная задача: распутать этот клубок и разобраться в противоречивой информации. Труш и его группа патрулировали район, наводили справки и опрашивали людей. Конечно, среди того, что им рассказывали о занятиях Маркова, было зерно истины. Все истории были подчинены общей теме: до нападения Марков чем-то насолил тигру, и тот начал охоту на него из чувства мести. Однако положение осложнялось тем, что историй было много и речь шла не об одном тигре. За последний год Марков все больше и больше времени проводил в своей хижине в Панчелазе, и за это время ему не раз доводилось встречать тигров. Возможно, их привлекали собаки или была какая-то другая причина, но всем начало казаться, что Панчелаза превратилась в эпицентр тигриной активности.
Те, кто был близко знаком с Марковым, включая и Сергея Бойко, утверждали, что Марков незадолго до случившегося убил тигренка. Житель Ясеневого, бывший лесозаготовщик Бойко довольно высок ростом и в свои сорок с хвостиком похож на кудрявого, бородатого русского Бахуса, хотя при этом совсем не пьет. «В тайге ничего не скроешь, – рассуждал он. – Милиция может чего-то не узнать, но мы-то всегда узнаем». Когда-то Бойко работал вместе с Марковым и Онофрейчуком и долю таежника знает не понаслышке. «Я провел всю жизнь в тайге, – сказал он. – Мне многое довелось испытать, приходилось и браконьерствовать. Я о таких вещах врать не стану».
Бойко повезло больше, чем другим: ему удалось найти постоянную работу по обслуживанию одного из недавно возведенных мостов на шоссе в десяти километрах к западу от хижины Маркова. Вокруг кособоких рабочих бараков, расположившихся вблизи этих мостов, нередко появлялись тигры, и сторожевые псы обычно долго там не протягивали. Один из коллег Бойко, тощий старик, словно сошедший с дагерротипа, до сих пор хранит металлический продуктовый ящик, покореженный когтями любопытного тигра. Бойко был уверен, что нападение на Маркова было связано с предпринятой ранее в ту же зиму им и несколькими местными жителями (включая Онофрейчука и еще одного пожилого охотника по имени Федор Нисов) попыткой истребить целое семейство тигров. «Они тогда пошли вместе, – рассказывал Бойко. – У одного был шестнадцатый калибр, у другого двенадцатый, помощнее. Им удалось серьезно ранить тигрицу, и она убежала вверх по реке. Начавшийся снегопад помешал им ее выследить. Оставшегося тигренка убили, а шкуру выменяли на „буран“».
Дмитрий Пикунов, посвятивший себя изучению тигров и знакомый со многими жителями Бикинской долины, тоже слышал эту версию, но не считал ее заслуживающей доверия. Как бы то ни было, она, как и история Хоменко, обросла деталями и получила широкое распространение: известный браконьер Марков, злостный нарушитель федеральных законов, охотник на тигров, убил тигренка и сам был убит раненой тигрицей, жаждущей мести. Всё, дело закрыто. Такова была версия, предложенная близкими знакомыми Маркова, не являвшимися, впрочем, непосредственными участниками событий. На ее основании придумывались заголовки газет, а у Труша появилась надежда, что на этом все и закончится: отомстив за детеныша, тигрица вновь растворится в лесу.
Весь сюжет был построен на принципе возмездия: вроде бы еще до того, как его сожрал тигр, Марков сам лакомился тигриным мясом. «На вкус как цыпленок», – как-то раз с усмешкой бросил он Денису Бурухину.
«Я не мог понять, правду он говорит или шутит, – вспоминал потом Бурухин. – Но с Маркизом никто не мог знать этого наверняка».
Этот слух дошел и до Евгения Смирнова, охотинспектора из Красного Яра, и совсем не показался ему безосновательным. По словам Смирнова, тигриное мясо очень вкусное – не такое нежное, как у рыси, но для ценителей это истинный деликатес. У Юрия Труша даже есть рецепт приготовления. Когда он и еще несколько местных жителей свежевали тушу тигра, убившего Хоменко, они договорились, что те могут оставить себе мясо, а Труш заберет шкуру и скелет. Однако когда он ненадолго отвлекся, один из помощников сбежал, утащив голову тигра. Труш выяснил, кто это был, пришел к нему домой и спросил, зачем он так поступил. «Холодец хотел сварить», – стыдливо пробормотал мужчина.
Это были голодные годы для Приморского края, и они еще не ушли в прошлое. Люди, живущие по берегам Бикина, голодают до сих пор и стараются делать запасы всеми правдами и неправдами. Человеку вроде Маркова казалось разумным и справедливым съесть того, кого он убил, – будь то тигр или кто угодно. «Я пробовал тигра, – рассказывал Труш. – Вся моя семья пробовала. Мясо довольно необычное, чуть сладковатое, но больше я его есть не стал бы: с тех пор, как в 2000 году увидел тигра, который пожирал полуразложившийся труп коровы. Он заглатывал мясо прямо с червями, это было отвратительно».
Кроме истории вендетты между тигрицей и Марковым, в долине ходили и другие, тоже довольно правдоподобные слухи о его сложных взаимоотношениях с местными тиграми, но на ранних стадиях расследования Труш не обращал на них внимания. Поначалу недостаточный опыт чтения тигриных следов подвел его, пусть и ненадолго. А между тем эмоциональные, но не слишком надежные рассказы его информаторов противоречили куда более последовательной стенограмме событий, записанной на снегу. Истина скрывалась в отпечатках лап: очень скоро стало очевидно, что следы вокруг хижины Маркова были слишком велики – их не могла оставить самка.
Тем не менее версия о мстительной тигрице получила подтверждение, когда в четырехстах метрах к востоку от хижины Маркова обнаружили ловушку для тигра. Это была прочная деревянная клеть в рабочем состоянии и очень искусно сделанная: два метра в высоту, один в ширину и шесть в длину. В дальнем конце ее был вбит колышек с цепью для приманки – живой собаки. От входа к приманке было проложено несколько прикрытых ветками и связанных между собой прочным тросом волчьих капканов. В тайге столь хитроумное изобретение может служить только одной цели, так что находка укрепила Труша и остальных в подозрении, что Марков из нищих браконьеров перешел в высшую лигу поставщиков тигров на черный рынок.
Узнав, что произошло с Марковым, Иван Дункай был изумлен. «Когда он пропал на четыре дня, я решил пойти его искать, – объяснил Дункай. – Я пришел [в лагерь Жоркина], а они мне и говорят: Маркова съел тигр. Как такое может быть? Чушь какая-то! Мы про такое не слыхали никогда! Что значит – съел тигр? Вот прямо так взял и съел?»
А вот Сергей Бойко не особо удивился – возможно, потому что знает, что значит перебежать дорожку тигру. «Мы с одним охотником как-то раз забрали часть добычи тигра, – рассказывал он. – Увидели, что тигр убежал, и отрезали себе с туши немного мяса. Все брать не стали – этого делать нельзя. В тайге закон: нужно делиться. Вернувшись на то же место на следующий день, мы обнаружили, что тигр не тронул остатки туши. После этого случая наша охота пошла прахом: тигр ломал все наши ловушки, распугивал дичь, которая приходила на нашу приманку. Стоило какому-то животному оказаться в окрестностях, он прогонял его своим рыком. Вот так он нас и проучил: целый год не давал охотиться. Должен вам сказать, тигр – необыкновенный зверь: сильный, умный и очень злопамятный».
Опыт Бойко не уникален. Что амурский тигр ревностно охраняет свою территорию и может долго помнить обиду – факт уже давно признанный, хотя и обросший невероятным количеством легенд. Что поражает в тиграх – и в то же время пугает – это их способность к абстрактному мышлению. Тигр мгновенно воспринимает новую информацию (или, если можно так выразиться, оценивает улики), определяет ее источник, мотив и предпринимает соответствующие ответные действия[74]74
Например, тигры хорошо различают звук двигателей самолета и вертолета. Самолеты не представляют для них угрозы, и поэтому тигры не обращают на них внимания, в то время как вертолеты могут использоваться для выслеживания и охоты, поэтому тигр или стремится спрятаться от них, или, наоборот, реагирует агрессивно. – Примеч. автора.
[Закрыть]. Бывший охотовед Сергей Соколов сейчас занимается исследовательской работой в Институте устойчивого природопользования Приморского края. «С научной точки зрения, – объяснял Соколов, – можно утверждать, что чем разнообразнее питается животное, тем выше его умственное развитие».
В подтверждение сложности мыслительных процессов тигра Соколов описал случай, произошедший с охотником на подведомственной ему территории в верховьях реки Перевальная, в центральном Приморье южнее Тигриной горы:
Кабаны в тех краях встречались редко, потому что для них там было мало пищи. А вдобавок еще и тигр регулярно наведывался в окрестности его охотничьей хижины, распугивая тех немногих кабанов, что там все же водились. Поэтому охотник решил разделаться с тигром и установил огнестрельную ловушку. В первый раз он неправильно закрепил ружье, и хотя оно выстрелило, тигр не погиб: ему только опалило шкуру. Охотник установил ловушку заново и позже, по следам, выяснил, что тигр дотронулся до шнура, ведущего к спусковому крючку, ружье выстрелило мимо, и тигр, медленно отступив, направился вслед за охотником. Он понял, кто здесь был, кто установил ловушку, и попытался его убить. Он даже не брал след – шел прямиком к хижине, как будто по компасу.
Охотник потом рассказывал мне: «Я колол дрова на улице, вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся и увидел тигра – метрах в тридцати от меня, уши прижаты назад, явно к прыжку приготовился». Охотник вбежал в дом и три дня не высовывался ни под каким предлогом, даже нужду приходилось справлять в ведро. Он был не слишком образованным человеком, в обычной жизни даже писем практически не писал, но за эти три дня в нем проснулся Лев Толстой – он подробно описал все, что с ним случилось. Он думал, что тигр в конце концов неминуемо его убьет, и хотел, чтобы люди, по крайней мере, знали, как это произошло. Спустя три дня он наконец вышел из дома, осмотрелся и обнаружил место, где тигр его караулил. Судя по количеству растаявшего снега, тигр провел там не один день. После этого случая тигр ушел из тех мест.
Бывшему руководителю инспекции «Тигр» Владимиру Щетинину не раз приходилось расследовать нападения тигров, и за тридцать лет у него накопилось немало похожих историй. «Мне и моим подчиненным довелось по меньшей мере восемь раз заниматься подобными делами, – рассказывал он в 2007 году, – и мы все пришли к одному выводу: если охотник стрелял в тигра, тигр его выследит, даже если ему для этого потребуется два или три месяца. Тигры определенно могут сидеть и ждать именно того охотника, который стрелял в них».
Стоит серьезно задуматься вот о чем: в каждом из этих восьми случаев прослеживается довольно опасная тенденция. Во-первых, тигр всегда знал, кто именно угрожал его жизни. Кроме того, у него всякий раз были возможность выследить этого человека и настойчивое желание это сделать. В краткой статье энциклопедии «Млекопитающие Советского Союза», посвященной нападениям тигров на человека, сказано: «Обычно нападали звери, раненные самострелом, или при преследовании их охотниками, и лишь в очень редких случаях без повода со стороны человека»[75]75
«Обычно нападали звери, раненные самострелом»: В. Г. Гептнер, А. А. Слудский, стр. 154.
[Закрыть]. Сам факт, что тигр не нападает без повода, свидетельствует о его умении абстрактно мыслить: тигры научились реагировать на непосредственную физическую угрозу со стороны других животных и на косвенную угрозу в виде огнестрельного оружия. Ведь они изначально не знают, что такое ружье и как оно действует. Чтобы связать в одну сложную причинно-следственную цепочку выстрел, раздавшийся в воздухе, внезапно пронзившую тело боль и человека, который может находиться на расстоянии нескольких десятков метров, умение абстрактно мыслить необходимо по определению. И хотя многие высшие животные способны установить эту причинно-следственную связь, очень немногие предпринимают ответные действия, как тигр. А если учесть, что обиду он помнит долго, все это в совокупности создает человеку серьезную проблему.
Крис Шнайдер, американский ветеринар из штата Вашингтон, злопамятность тигра испытал на себе. На протяжении своей карьеры Шнайдер не раз лечил цирковых животных, включая тигров, и время от времени должен был делать им болезненный укол снотворного в ляжку. Между лечением и следующими гастролями цирка в этом городе мог пройти год и даже более, однако в тот момент, когда ветеринар оказывался перед клеткой, на нем тут же останавливался пристальный взгляд зверя. «Я надевал разные шляпы, пытался как-то изменить свой облик[76]76
«Я надевал разные шляпы»: личная беседа, 16 июня 2009.
[Закрыть], – рассказывал Шнайдер, – но стоило мне войти в помещение, он не спускал с меня глаз, поворачивая голову вслед за мной, куда бы я ни направился. От этого по спине холодок пробегал». Он назвал взгляд тигра «пронзительным»: «Они смотрят как будто сквозь тебя: взгляд нацелившегося хищника. Думаю, большинство из этих кошек пригвоздили бы меня на месте, будь у них такая возможность».
У американских полевых биологов Джона Гудрича и Дейла Микеля, работающих в Сихотэ-Алинском заповеднике над проектом «Сибирский тигр», проводимым под эгидой Общества охраны дикой природы (Wildlife Conservation Society), опыт совершенно противоположный. Более пятнадцати лет они живут и трудятся в поселке Терней на восточном побережье Приморского края, и за эти годы им доводилось отлавливать, усыплять, обследовать и снабжать радиоошейниками десятки тигров – некоторых не по одному разу. Однако, несмотря на то что мужчины годами находились во владениях тигров, им ни разу не пришлось столкнуться с тигриной вендеттой. «Как биологу, мне трудно поверить в тигров-мстителей, – прокомментировал Микель, – но если рассматривать это как своего рода миф или особенность местного восприятия животных, то тема довольно интересная». «Если бы тигры умели мстить, – подхватил Гудрич, – я бы уже был мертв».
Неизвестно, способны ли тигры отличить человека, который целенаправленно желает причинить им боль или ранить, от тех, кто ловит их, обследует, а затем выпускает на волю, не причинив вреда. По этой причине не представляется возможным отдать предпочтение одной из двух противоположных точек зрения, каждая из которых основана на богатом личном опыте. В конце концов все может зависеть от конкретной ситуации – и от конкретного животного. Кроме того, по словам Микеля, «то, что тигр обычно делает, и то, на что он способен, – совсем не одно и то же».
Лучше понять способность тигра к мести можно на примере его отношения к территории и собственности, то есть добыче. В сознании тигра, как и в сознании охотника, эти два понятия практически неотделимы друг от друга. Чувство собственности у тигров, особенно у самцов, выражено предельно ярко: это одна из основных черт их характера, сильно влияющая на поведение животного, особенно когда дело касается территории, спаривания или пищи. Свои границы ревностно охраняют как самцы, так и самки, но именно самец будет насмерть стоять за свою территорию, словно средневековый феодал или современный мафиози. Амурский тигр чувствует себя абсолютным владельцем и царем своего мира: в лесной иерархии он стоит на высшей ступени. Самец может отступить только перед натиском другого, более сильного тигра или, в исключительных случаях, большого бурого медведя. Больше в тайге он никого не боится, и поэтому не раз тигры, почувствовав угрозу или подвергнувшись нападению, набрасывались на вертолеты с верхушек деревьев или очертя голову кидались на открывших по ним огонь людей.
Поединки между животными редко приводят к смертельному исходу, поскольку убийство сильного противника сопряжено с большой опасностью для собственной жизни и требует очень много сил. Вообще в природе смерть – это побочный продукт: хищник убивает дичь не ради убийства как такового, а чтобы пища полежала спокойно, пока ее поедают. Аналогичным образом в борьбе за территорию задача животного не уничтожить соперника, а доказать свое превосходство и вынудить его уйти. Как правило, животные, в том числе тигры, стараются по возможности избегать конфликтов, поскольку драки порой обходятся слишком дорого и жизнь в условиях дикой природы не всегда позволяет такую роскошь. Большинство хищников, например, леопард или волк-одиночка, скорее откажутся от спорной добычи, чем будут рисковать своей шкурой. Но тигры устроены иначе: со своим врагом самец амурского тигра может быть коварным, жестоким и мстительным. Он, как царь Ирод, готов погубить не только чужих детенышей и молодых самцов, но и собственных. Из наблюдений охотников и биологов следует, что амурский тигр временами начинает убивать медведей и диких кабанов просто из принципа. Стайные животные иногда нападают, даже не будучи спровоцированными, но из одиночек именно тигр действует с наиболее изощренной жестокостью.
В Приморье тигры довольно часто охотятся как на черных, так и на бурых медведей, и это поразительно, потому что ни одно другое животное в здравом уме не станет связываться с бурым медведем. Русский бурый медведь относится к тому же виду, что американский гризли; его вес может достигать 450 килограммов, а о его силе и жестокости слагают легенды. И тем не менее известны случаи, когда эти медведи убегали, завидев тигра. «В январе 1941 года я набрел на след очень крупного бурого медведя, – писал тигровед Лев Капланов. – Он шел по лесу и, наткнувшись на следы тигрицы с выводком, пустился бегом прочь»[77]77
«В январе 1941 года»: Л. Г. Капланов.
[Закрыть].
В общем-то даже средних размеров бурый медведь вполне мог бы составить конкуренцию любому тигру. Так почему же тигр готов вступить в единоборство со столь опасным соперником? И почему в случае поединка он не останавливается до тех пор, пока не разорвет медведя на мелкие кусочки и не разбросает их по месту схватки? Его мотивы еще не до конца поняты и изучены, но есть свидетельства, подтверждающие, что такие эпизоды нередки. Неудивительно, что именно тигра, а не большого бурого медведя коренные местные жители вроде Ивана Дункая и его сына Михаила называют царем леса[78]78
За исключением тигра медведь является одним из наиболее почитаемых существ в пантеоне коренного населения Приморья. Племя нивхов (или гиляков), проживающее на самом востоке Приморского края, испокон веков соседствуя с удэгейцами и нанайцами, зашло дальше других народностей в почитании медведя: они возвели его в культ, по обрядам которого зверя нужно было поймать, пленить и откармливать в течение нескольких лет, чтобы в конечном счете торжественно убить и съесть. Не существует ни одного свидетельства, чтобы какая-либо из коренных народностей что-то подобное пыталась сделать с тигром. – Примеч. автора.
[Закрыть].
Считается, что до прихода китайских золотоискателей и русских поселенцев в Приморье практически не бывало случаев противостояния тигра и человека. Дичь в изобилии водилась в здешних лесах, население было относительно малочисленно, и в обширных джунглях прибрежной Маньчжурии места хватало всем и каждому. К соседству с тиграми давно уже привыкли все народы эвенкийской группы: маньчжуры, удэгейцы, нанайцы и орочи. Они знали свое место и, почитая тигра как высшее божество, старались по возможности не попадаться ему на пути. Однако в XVII веке, когда в регион начали стекаться русские колонисты, хрупкое равновесие было нарушено. Жители Красного Яра до сих пор вспоминают, как их прадеды описывали русских: огромные рыжеволосые существа с голубыми глазами и кожей белой, как у покойника.
В числе новых поселенцев на Дальнем Востоке появились христианские миссионеры, которые, даже будучи безоружными, сумели при помощи одной лишь напористой проповеди оказать серьезное влияние на местный социум. В середине XIX века на Дальнем Востоке был широко распространен шаманизм («шаман» – слово из эвенкийского языка). Коренное население искренне верило, что шаманы служат могущественным богам и поэтому могут управлять силами природы. Поэтому пренебрежительное отношение миссионеров к шаманам и уничижение их могущества современными технологиями стало для них настоящей катастрофой, повлекшей утрату власти и положения. Отчасти это можно сравнить с тем, что испытало русское дворянство, когда большевики захватили власть.
В Приморье этот болезненный процесс продолжался до 1950-х годов. От шаманов ведет свой род удэгейский писатель Александр Кончуга, он вырос в их окружении. «Местные власти ничего не запрещали, – рассказывал он. – Отношение было простое: если ты бьешь в бубен по ночам, это твое дело. Но чиновники в областных центрах были настроены более решительно, и в 1955 году, когда я был еще студентом, в дом бабушки моего двоюродного брата пришла милиция. Кто-то донес, что она была шаманкой, и милиция конфисковала и сожгла ее бубны. Она не пережила такого удара, повесилась». Посредством бубнов шаман общается с миром духов, путешествует по нему. Бубен для шамана – жизненно важный орган, без которого он попросту не может жить.
Помимо нарушения духовных и социальных связей существенный урон был нанесен окружающей среде. Одна из нанайских легенд, записанная в 1915 году, начинается словами: «Однажды, еще до того, как русские сожгли лес…»[79]79
«Однажды, еще до того»: И. А. Лопатин, с. 208.
[Закрыть] В этом, как и во многом другом, нашествие русских на Дальнем Востоке напоминает нашествие американцев на Западе. На обоих рубежах имели место торговля пушниной и золотоискательство, были первопроходцы, которые проложили путь по морю и по материку, а уже вслед за ними устремились поселенцы, солдаты, промышленники, начавшие добычу природных ресурсов и проложившие железную дорогу. Однако по ширине Россия почти вдвое превосходит Соединенные Штаты, и хотя свое нашествие русские начали более чем на столетие позже американцев, сочетание экономических, политических и географических факторов сильно замедлило процесс. Тем не менее к 1850 году стало очевидно, что ничто уже не вернется на круги своя ни на одном, ни на другом побережье северной части Тихого океана.
Если развернуть географическую карту и, совместив параллели времени, проследить ход истории на евразийском и американском континентах, то выяснится, что для обоих Европа стала эпицентром мощной взрывной волны, которая принесла с собой как новую идеологию и технологию, так и новые вирусные заболевания с алкоголизмом. В России первыми носителями и провозвестниками перемен стали казачьи отряды. Это были евразийские конкистадоры, легендарные конные воины из личной охраны русского царя, разведчики, которым в ходе покорения Сибири пришлось испытать серьезные лишения – сначала в эпоху торговли пушниной и затем в эпоху колонизации. Коренное население арктического и тихоокеанского побережья, повстречавшееся им на пути, сильно пострадало от их жестокости. Огромное количество местных жителей, включая корейцев и маньчжуров, было убито с плеча, а те, кому удалось уцелеть, были вынуждены платить непомерные подати – преимущественно в виде пушнины. Казаки ни перед чем не останавливались; едва заслышав их приближение, маньчжуры первым делом прятали женщин и детей.
