Текст книги "Киров (ЛП)"

Автор книги: Джон Шеттлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

– Так точно! – При текущем курсе только две артиллерийские установки могли быть направлены на вражеские эсминцы. Одной из них была носовая 100-мм установка, единственное орудие, уже использовавшееся ранее, чтобы отогнать наглый британский эсминец у Ян-Майена. Самсонов включил ее и ввел исходные данные по целям. Второй была башня с двумя спаренными 152-мм орудиями, имевшими более тяжелые снаряды, способные бить дальше и точнее. Они установки открыли огонь. Быстрое «Бах! Бах! Бах!» перемежёвывалось металлическим звоном гильз, выбрасываемых из башен. Но главным было то, что система управления огнем представляла собой отнюдь не швейцарские часы-переросток. Это была современная интегрированная цифровая система управления огнем, на много порядков превосходившая допотопную механическую систему Мк. I на американских эсминцах.

В течение миллисекунд система определила дальность, и орудия выпустили по «Бенсону» шесть 152-мм снарядов, добившись четырех попаданий в носовую часть, моментально уничтожив находящиеся там орудия. Все американские эсминцы ответили огнем двух передних орудий, превзойдя «Кирова» по количеству артиллерийских установок шестнадцать к трем. Однако принципиальная разница была в системе управления огнем. Эсминцы еще не подошли на дистанцию, делавшую возможным эффективный огонь, тогда как почти все снаряды «Кирова» попадали в цели, разбивая легкобронированные консервные банки, словно бешеные быки.

– Попадание в ведущий эсминец! – Доложил Самсонов[113]113
  Интересно, который из них был ведущим, если они шли строем фронта?


[Закрыть].

– Отлично, – ответил Карпов. – Орудия в автоматический режим. Порвать эти корабли на тряпки!

«Бенсон» получил еще два попадания 152-мм снарядов, и в середине корабля грянул огромный взрыв, когда взорвались торпеды в аппаратах правого борта. Этот корабль первым обнаружил «Киров», первым открыл огонь, и первым погиб. Самсонов ввел новую цель, и башня плавно сдвинулась, наводя орудия на следующую цель, а затем выпустила восемь снарядов четырьмя точно рассчитанными залпами.

«Майо» был поражен шестью из восьми снарядов, еще два прошли мимо, учитывая узкий корпус корабля. 100-мм носовое орудие навелось на флагман Кауффмана «Планкетт» и поразило его очередью из трех снарядов. Следующим был «Джонс», пораженный восемью снарядами 152-мм установки «Кирова» и загоревшийся. Все американские корабли выглядели горящими и выбрасывали густой черный дым. Они намеренно ставили дымовую завесу, но Карпов счел дым свидетельством того, что орудия легко расправляются с дерзким противником.

Карпов на мгновение взглянул на них в бинокль, а затем опустил его, плотно поджав губы и сверкая глазами. Его орудия хорошо делали свое дело. Все американские эсминцы вели ответный огонь, но их снаряды ложились или с недолетом или с перелетом. Один разорвался слишком близко, и он приказал отстрелить дипольные отражатели на случай, если у противника имелся артиллерийский радар, что должно было надежно заглушить его. Удовлетворенный тем, что дело двигалось к неизбежному исходу, он отдал Самсонову новый приказ. Пришло время прожарить крупную рыбу.

– Самсонов, – сказал он громко и четко. – Пусковую установку MOS-III к пуску. Включить модуль ЦПГО ракеты номер десять.

Самсонов оглянулся через плечо с удивлением на лице, но увидев, что Карпов потянулся за ключом, он понял, что капитан был серьезен. Он не сомневался и не размышлял, почему. Он выполнил приказ, объявив своим глубоким баритоном.

– MOS-III к стрельбе готова. Ракета номер десять разблокирована. Управление пуском включено, ожидаю ключа.

Карпов посмотрел на Орлова, видя его страх и нерешительность, но тот не заколебался. Сейчас или никогда. Он сделал шаг в сторону боевого информационного центра и занял кресло справа от Самсонова. Быстрым движением он поднял предохранительную крышку разъема, вставил ключ и до упора повернул его вправо. Раздался звуковой сигнал, и Карпов набрал пятизначный код на клавиатуре. На пульте имелось десять окошек для кода, и его сердце забилось чаще. Он надеялся, что Мартынов выполнил поставленную ему задачу. Он ввел давно заученный наизусть код и, затаив дыхание, нажал кнопку ввода. Если командный модуль был установлен в положение один, как он приказал сделать, его кода будет достаточно, чтобы активировать боеголовку ракеты. Если же он остался на установленном по умолчанию положении два, будет нужно вставить еще один ввести еще один код на соседнем модуле, но, к его облегчению, загорелся зеленый индикатор и раздался низкий звуковой сигнал. Боеголовка была поставлена на боевой взвод.

Капитан глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Он встал и повернулся, сцепив руки за спиной.

– Роденко, вражеские надводные группы по-прежнему движутся в нашу сторону?

– Надводная группа, подвергшаяся удару ракетами «Москит-2» замедлилась до десяти узлов. Остальные группы целей приближаются на высокой скорости.

– Очень хорошо… – Карпов взглянул на Орлова, но тот ничего не сказал. – Самсонов, по моему приказу и приказу исполняющего обязанности старшего помощника Орлова я разрешаю применение ядерного оружия. Цель – надводная группа противника номер два. Эсминцы игнорировать. Нужно поразить их главные корабли. Ракету MOS-III номер десять к пуску по моему приказу.

Самсонов склонился над пультом, выделив четыре надводные групповые цели, и выбрал группу номер два.

– Целеуказание получено, к пуску готов. Ожидаю подтверждения. – Он настороженно посмотрел на Орлова, видя, что тот кивнул головой.

Орлов заколебался, совсем чуть-чуть. Он не рассчитывал на такое. Это было его решение. Если он не подтвердит приказ, Самсонов не сможет произвести пуск. Один взгляд на лицо Карпова дал ему понять, что случиться в этом случае. Тот знал, что от решения Орлова зависел пуск. Был ли он готов пойти против?

– Орлов? – Надавил Карпов, глаза которого широко раскрылись от напряжения.

– Хорошо, – сказал Орлов слабым голосом. – Приказ подтверждаю.

В этот момент включилась общекорабельная трансляция, и раздался голос доктора Золкина.

– Пуск, – сказал Карпов спокойным ровным голосом. В нем не было никаких эмоций, ни сожаления, ни нежелания, никакого намека на браваду. Его слово стало приказом, приказ стал действием, действие стало ракетой, а ракета стала смертью.

Глава 32

Адмирал Вольский спешил по узкому коридору, сопровождаемый Федоровым, и, проходя через жилые помещения, видел, как члены экипажа улыбаются, видя его, а затем застывают по стойке смирно и отдают честь. От отвечал им быстрым салютом и говоря «вольно», его лицо было твердым и решительным. Федоров быстро добрался до инженерной части и трое техников с ацетиленовой горелкой легко срезали замок и освободили адмирала.

Через несколько секунд на всех палубах раздался сигнал боевой тревоги. Грянули горны, и Вольский знал, что за этим последует – свист ракет, вырывающихся из вертикальных пусковых установок и рев запускающихся двигателей, направляющих смертоносные стрелы к целям. Карпов снова ударился в войну, и адмирал ускорил шаг, тяжело дыша, поднимаясь по узкому трапу, ведущему на главный мостик. Он удивился, увидев, что люк на мостик задраен, а перед ним стоит часовой.

– Что такое? Отойдите, мичман!

Человек замер по стойке смирно и отдал честь.

– Открыть люк! – Резко и четко сказал адмирал.

– Адмирал, люк задраен изнутри. Я не могу открыть его.

Глаза Вольского вспыхнули, и он бросился к переговорному устройству на стене.

– Говорит адмирал Вольский. Я нахожусь за переборкой. Приказываю отдраить люк и впустить меня!

Рев еще двух стартующих ракет разорвал воздух. Вольский повторил приказ, но ответа не было.

– Вы оглохли? Говорит адмирал Вольский! Открыть люк!

Единственным ответом стал треск статических шумов, и адмирал понял, в чем дело. Карпов отключил переговорное устройство. Капитан объявил боевую тревогу и изолировал мостик. Если они не слышали его через переговорное устройство, скорее всего, все проходы на мостик были блокированы. У него оставался единственный выход.

– Идиоты, – сказал он. – Ты, – указал он пальцем в грудь мичмана. – Следуй за мной.

Адмирал начал спускаться по трапу, его тяжелые ботинки отзывались торопливым стуком по металлу. Мичман следовал за ним, испугавшись, когда увидел Федорова. Он не понимал, что происходит, но адмирал отдал ему приказ, и он последовал за ним.

Спустившись на две палубы, Вольский услышал по общекорабельной трансляции голос Карпова.

– Всем, всем. Говорит капитан Карпов. Я должен сообщить, что адмирал Вольский недееспособен, поэтому я принимаю полное командование кораблем. Всем оставаться на своих постах! Чрезвычайное положение. Мы атакуем крупную надводную группу противника. Враг движется в нашу сторону, и я буду защищать корабль. Я ожидаю, что каждый выполнит свой долг. Это все.

– Недееспособен? – Вольский покачал головой, ощущая, что закипает, и рванут вперед так быстро, как только позволяли ноги. Пролетев через кают-компанию, он быстро окинул взглядом присутствующих, отметив, что они натягивали тяжелые шинели и спасательные жилеты. Он быстро соотнес тех, кого видел с теми, кто был ему нужен.

– Величко, Громенко, Калиничев – за мной. Косович, отправляйтесь в кубрик морпехов и передайте сержанту Трояку прибыть к кормовой цитадели с вооруженным отделением.

Вольский собрал офицером и направился к кормовой цитадели, вспомогательному боевому мостику под палубой, иногда называемому «боевой рубкой», который представлял собой вспомогательный центр управления кораблем на случай, если главный мостик будет поврежден либо по какой-то иной причине выйдет из строя. Там имелись посты управления всеми системами корабля, в том числе боевой информационный центр, посты управления, связи, радаров и сонаров. Как и главный мостик, он был защищен 200-мм слоем кевлара, покрывающим закаленную сталь. Также там находился центр управления оптических систем «Железный дровосек», установленных на надстройках. Сигнал высокой четкости с этих устройств передавался непосредственно на кормовой мостик.

Офицеры были удивлены, увидев, что адмирал в целом не нервничает. Они проследовали за ним, и по пути адмирал подозвал Федорова и отдал ему другой приказ:

– Идите в лазарет и вызовите доктора с медицинской сумкой, – сказал он. – Приведите его на кормовой мостик как можно скорее. – Затем он сказал Величко: – А вы найдите Добрынина, и пусть немедленно доложит мне. Затем найдите Мартынова и передайте то же самое. Мне нужны они оба. Выполнять!

Они шли через узкие коридоры. Красное аварийное освещение отбрасывало странный свет на зеленые стены и толстые кабельные трассы, соединяющие радары, компьютеры и системы управления кораблем воедино. Вольский насчитал четыре запущенные ракеты, и еще два с ревом умчались прочь, когда он открыл последний люк на крыло боевого мостика и удивленно остановился. Там стояли сержант Трояк и отделение вооруженных морпехов.

* * *

В 112 милях или 180 километрах к югу к ним приближалась американская оперативная группа 16. Некоторое время назад она произвела изящный широкий разворот, чтобы встретить врага во всеоружии. Четыре транспорта давно приняли раненых и выживших из 1-й оперативной группы и ушли на юг в сопровождении двух эсминцев. Оставшиеся корабли сгруппировались вокруг флагманского корабля, старого линкора «Миссисипи» под командованием Джеральда Райта.

Когда-то он был назван «сверхдредноутом» и «величайшим линкором современности». По крайней мере, так было написано в выпуске «Популярной механики» 1936 года. «Миссисипи» был введен в строй в 1917 году и стал крупнейшим кораблем флота, имея водоизмещение 32 000 тонн, и был наречен «одним из мощнейших кораблей в мире». Многие удостоились того же звания до него и многие – «могучий «Худ», «могучий «Бисмарк» будут удостоены его после.

Однако в 1941 году он был наследием прежних времен, таким же, как и старые линкорыта британского флота, которые были сочтены полезными инструментами для охранения конвоев. Он имел суматошный и неопрятный вид со своими надстройками цвета шифера, известного как «североатлантический серый», который придавал ему угрюмый вид и обеспечивавший прозвище «пиратский корабль» от всех, кто видел его издалека. Однако собственный экипаж ласково называл его «Мисси». Надстройки и стенки башен были покрыты спасательными плотами овальной формы, а на полубаке появилась дополнительный барбет для размещения батареи зенитных орудий, в том числе современных счетверенных орудий Mark 1,1[114]..114
  28-мм зенитное орудие


[Закрыть]

Для серьезных дел корабль располагал четырьмя большими башнями, две на носу и две на корме, с тремя 356-мм орудиями каждая. Хотя пока что он них было мало пользы.

Старый линкор, составлявший ядро оперативной группы 16 получил приказ обнаруживать и уничтожать любые вражеские корабли в пределах 300 миль от побережья Ньюфаундленда. Капитан Райт получил сообщение о том, что эсминцы 7-й группы Кауффмана уже атаковали врага и пребывал в приподнятом настроении. Он включил общекорабельную трансляцию.

– Слушайте все, – сказал он громко и четко. – Мы все видели, что наши транспорты отошли некоторое время назад. Теперь мы получили приказ найти вражеский корабль, порвавший «Уосп». Похоже, что 7-я эскадра эсминцев уже взяла след, и мы идем прямо на этого ублюдка… «Миссисипи» готов?

– Так точно, сэр! – Воскликнул каждый из присутствовавших на мостике. Он услышал эхо того же ответа, который выкрикнул каждый член экипажа, более тысячи офицеров и матросов. Все двенадцать 356-мм и четырнадцать 127-мм орудий были заряжены и готовы в стрельбе. Все члены экипажа находились на своих боевых постах, сосредоточенные и мрачные. Двигатели корабля гудели, толкая его вперед на максимальной скорости 21 узел. Острый нос прорезал волны.

«Миссисипи» был готов.

* * *

Адмирал Вольский решительно подошел к охраняемому люку, у которого стоял Трояк со своими людьми. В голову закралась мысль о том, что это Карпов отправил их сюда, но он отринул ее. Он слишком хорошо знал Трояка.

– Быстро вы, – сказал адмирал. – Я отдал вам приказ прибыть сюда всего несколько минут назад.

– Адмирал, я здесь по приказу капитана. Мне приказано не допускать никого в кормовую цитадель.

– Капитан хорошо все продумал, – сказал Вольский. – К счастью, я старше по званию. Отойдите, сержант. Прикажите открыть люк. – Как он и ожидал, Трояк немедленно подчинился. Его бойцы освободили проход, двое морпехов открыли люк и замерли по стойке смирно. Сержант с отделением находились на своем боевом посту, но были готовы выполнить приказ старшего по званию. Перед ними был адмирал флота, так что все они вытянулись и отдали честь. Он не был недееспособен, как сказал им Карпов. Это было видно.

Вольский вошел через люк, за ним потянулся хвост из младших офицеров. Как только они вошли, Федоров направился в проход с доктором Золкиным. Они собрались на боевом мостике. Одинокий вахтенный вскочил и замер, увидев их.

– Адмирал на мостике! – Объявил Федоров. Резкое стакатто передних артиллерийских установок подчеркивало срочность. «Киров» вел огонь, что означало, что вражеские корабли были гораздо ближе, чем хотелось бы адмиралу.

Волський взглянул на Федорова и подмигнул.

– Сержант Трояк, – сказал он. – Оставьте двоих бойцов здесь, чтобы охранять вход. Возьмите оставшееся отделение и возьмите под контроль главный мостик. Если необходимо, дождитесь инженеров, но возьмите мостик под контроль и не выпускайте никого до дальнейших распоряжений. Капитан Карпов ни при каких обстоятельствах не имеет право вставлять командирский ключ в любую систему на мостике. Понятно?

– Так точно! – Рявкнул Трояк с сибирским акцентом и его люди направились на выполнение поставленной задачи.

Адмирал резко снял шапку, быстро осмотрел боевой мостик и повернулся к группе офицеров, которых собрал.

– Велично – сонар, Калиничев – радар, Громенко – БИЦ, Косович – штурвал, Федоров – пост штурмана. – Он обернулся и увидел только что прибывшего лейтенанта Николина, и указал ему на пост радиста. – Занимайте посты, джентльмены. – За ними последовали старшины и мичманы, прибывшие из жилых помещений и свободные от своей вахты.

– Любой подготовленный человек может занять пост. Остальным вернуться на места по боевому расписанию. – Они охотно заняли места за мониторами. Трое присоединились к Громенко в БИЦ, уже занявшего пост перед темным безжизненным экраном.

Вольский подошел к БИЦ, где находился центральный модуль с разъемом для командирского ключа. Он окинул взглядом мостик и улыбнулся, увидев доктора Золкина.

– Если позволите, доктор, – сказал он, и Золкин подошел к нему.

Адмирал повернул переключатель, включающий общекорабельную трансляцию.

– Доктор, будьте добры, сообщите экипажу, что я здоров и пригоден к исполнению своих обязанностей.

– С радостью, – сказал Золкин. Он взял гарнитуру и сказал:

– Говорит доктор Золкин. Адмирал Вольский вернулся на свой пост и я подтверждаю, что он здоров и пригоден к исполнению своих обязанностей и берет командование кораблем. – Он не успел закончить, как они отчетливо услышали приветственный гул из-под палубы. Экипаж оправданно нервничал под командованием Карпова. Они выполняли свои обязанности, но тем не менее, командование человека, не внушающего доверия, изводило всех. С другой стороны, Вольского уважали все. С тех пор, как он заболел, экипаж начал проявлять беспокойство и неуверенность. Для них было уже достаточно трудно принять то, что случилось с кораблем. Многие до сих пор отказывались в это верить, но с Вольским у руля они наши в себе точку опоры и охотно направились на свои посты.

Однако когда доктор Золкин повесил микрофон, раздался предупреждающий сигнал, а затем резкий свист стартующей ракеты и воспламеняющегося твердого ракетного топлива. Вольский узнал его безошибочно. Это была MOS-III «Старфайер», одна из самых быстрых и смертоносных ракет в мире.

– Боюсь, что тонкости придется отложить, – сказал Вольский, вытаскивая командирский ключ и спешно вставляя его в модуль. Интерфейс ожил, и загорелись пять светодиодных окошек для кода, который он ввел так быстро, как только позволяли толстые пальцы.

Взлетев ввысь, ракета выровнялась и начала набираться высоту и просто чудовищную скорость. На полпути к своей цели, находившейся в 112 километрах к югу, она разогналась до головокружительной скорости в восемь звуковых. У него было всего срок пять секунд, которые понадобятся ракете, чтобы преодолеть это расстояние.

Адмирал ввел код и нажал красную кнопку с надписью «игнорирование команды». Загорелась второй экран, на котором отобразилось его имя и звание: «ВОЛЬСКИЙ, ЛЕОНИД, АДМИРАЛ ФЛОТА, УРОВЕНЬ 1 – ПРИНЯТЬ?».

Нужно было нажать одну из двух кнопок, «ДА» и «НЕТ», и Вольский подтвердил команду. Последовала мучительное десятисекундное ожидание, за которое «Старфайер» преодолела двадцать семь километров. Затем заработали все системы мостика, в частности, на радаре отобразились группы целей, данные о системах вооружения и данные по ракете, идущей к цели. Громенко взглянул на экран и не смог поверить в то, что видел.

– Адмирал, это MOS-III номер десять! – Она уже прошла больше половины дистанции и начала снижаться, направляясь к цели. До попадания оставались десять секунд.

– Уничтожить ракету, Громенко, – сказал Вольский, но в этот момент произошел сбой питания. Экраны потемнели на несколько секунд, а затем включились снова. Вольский знал, что случилось, и остался спокоен и решителен. Карпов понял, что случилось, и попытался произвести аварийную перезагрузку. Он попытался восстановить контроль над кораблем как раз в тот момент, как Громенко нажимал на кнопку отмены, и мгновения хаоса, в которое две системы управления боролись за контроль над потоками энергии, идущими по кабелям по всему кораблю оказалось достаточно, чтобы помешать отмене удара – почти достаточно.

Ракета получила команду прервать полет и камнем рухнула в море. Двигатели резко отключились, но скорость полета была просто невероятной. Три секунды спустя поступила команда на деактивацию боеголовки, когда Громенко судорожно нажал кнопку на своем пульте…. Но к тому моменту ракеты не было в воздухе. За две секунды до этого она ушла в воду за пятьсот метров от заданной точки и боеголовка сдетонировала.

* * *

На эсминце «Планкетт» капитан Кауффман отчаянно кричал рулевому идти на сближение зигзагом. Маневр был бесполезен, так как вражеские орудия управлялись не людьми посредством оптических прицелов. Цифровая система управления огнем держала цели в тисках радарного захвата. Его корабли также подсвечивались лазерами дальномеров, точно определявших дальность. Его корабль был поражен и горел, как и «Бенсон», «Майо», «Джонс», «Гливз» и «Хьюз». Все восемь эсминцев 7-й эскадры поставили дымовую завесу в попытке прикрыть свой отважный рывок на дальность пуска торпед, но дым никак не затруднял огонь «Кирова». Вдруг Кауффман заметил, как ему показалось, молнию на горизонте, а затем от вражеского корабля в небо вылетел яркий столб белого дыма. Сначала его сердце замерло от мысли, что один из его кораблей достал противника из 127-мм орудия, но это был лишь старт смертоносной ракеты MOS-III «Старфайер», запущенной впервые в истории.

Что-то устремилось ввысь со страшной скоростью и понеслось на восток, оставляя за собой столб огня и длинный хвост желтоватого дыма в алом предрассветном небе. Сердце Кауффмана опять екнуло от мысли, что в том направлении должны были находиться корабли ОГ-16. А спустя бесконечно долгую минуту словно вспыхнуло само небо, будто какой-то разъяренный бог метнул в море молнию. Свет был настолько ярким, что он вздрогнул, отвернулся и инстинктивно закрыл глаза рукой. Что, во имя Господа, немцы применили сейчас?

* * *

На главном мостке Карпов внутренне улыбнулся, услышав, как «Старфайер» с ревом устремилась ввысь. Когда она помчалась прочь, он позволил себе сдержанную улыбку. Но затем его мысли вернулись к вражеским эсминцам.

– Рулевой, вправо, курс три-один-пять! Самсонов, задействовать кормовые башни и уничтожить эти эсминцы!

Эсминцы 7-й эскадры продолжали рваться вперед сквозь огонь и дым, окровавленные, но не сломленные, приближаясь на дистанцию пуска торпед. «Киров» круто развернулся, и загрохотали кормовые башни, выпуская снаряды с ужасающей скоростью. Однако через несколько мгновений все экраны на мостке мигнули и выключились. Остались лишь красные огни аварийного освещения.

– Скотина! – Карпов сразу понял, что случилось. Адмирал освободился и добрался до запасного боевого мостика, уникального элемента конструкции «Кирова», которого не было ни на каком другом корабле в мире. Он бросился к пульту, на ходу поднимая прозрачную пластиковую крышку кнопки аварийной перезагрузки системы. У него не было времени на то, чтобы повторно вставить ключ и ввести код, переводящий систему на двойное управление. Он должен был убедиться, что канал связи с ракетой останется нетронутым, и сделать это в течение нескольких секунд. Система наведения MOS-III реализовывала принцип «выстрелил и забыл», но отключалась при запуске ракеты с ядерной боевой частью. В этом случае требовался канал связи с кораблем в качестве последней меры предосторожности при применении ядерного оружия – «Киров» поддерживал связь с ракетой, чтобы иметь шанс в случае надобности отменить запуск и предотвратить ядерный взрыв.

Карпов со всей силы нажал на кнопку перезагрузки и увидел, как подача питания с резервной системы оживила несколько экранов на мостике, но лишь на мгновение. Где-то глубоко внутри корабля была другая система управления, бывшая в этом деле и судьей и присяжными.

Именно ключ адмирала разрешал работу систем корабля после того, как тот впервые поднялся на борт и принял командование предстоящими учениями. И хотя Карпов смог использовать свой ключ для нанесения ракетного удара, ключ адмирала активировал системы вспомогательного мостика, и управление кораблем перешло на него. Система получила команду на перезагрузку, но система управления, активированная Вольским получила приоритет и презрительно отклонила команду капитана. Он закрыл предохранительную крышку. Освещение на мостике не работало и не заработает до тех пор, пока не будет вставлен второй ключ и введен код на двойное управление. Однако отчаянной попытки Карпова вырвать контроль над кораблем у адмирала оказалось достаточно, чтобы помешать прохождению команды на самоуничтожение ракеты…

* * *

Ракета «Старфайер» врезалась в поверхность моря, углубившись под воду на тридцать метров, после чего боеголовка сдетонировала, выбросив стену морской воды на сотни метров в небо. Во времена, из которых прибыл «Киров», это была небольшая тактическая боевая часть, однако она приблизительно соответствовала по мощности бомбам, которые американцы сбросят на Хиросиму и Нагасаки в этих же числах четыре года спустя. Она взорвалась прямо перед рвавшимся в бой «Миссисипи» и другими кораблями 16-й оперативной группы. Капитаны шедших первыми эсминцев онемели от того, что увидели.

В момент взрыва боеголовка породила массу сжатого газа и перегретого пара, выбросившего сотни тысяч кубических метров воды гигантским гейзером. Во все стороны от него огромные массы воды, поднятые в небо, обрушились обратно на поверхность моря, словно желая разбить все, что смогло уцелеть. Затем из основания гейзера во все стороны начала распространяться огромная волна, высотой в десятки метров, словно колоссальный пирокластический поток от извержения вулкана. Над местом взрыва образовалось облако пара, начавшее расширяться, пока не достигло пяти километров в диаметре.

По линкору «Миссисипи» и другим корабля 16-й оперативной группы ударила волна первого ядерного взрыва в истории планеты. Идущие первыми эсминцы были просто раздавлены массивной стеной воды, которая разметала их, как куски дерева и оставив на поверхности лишь обломки. Цунами разбило крейсера «Куинси» и «Уичито», накрыв их миллионами тонн воды, затянувшими разбитые остовы кораблей под воду. И, наконец, пришел черед «Миссисипи», шедшего за группой прикрытия из пяти кораблей в некотором удалении.

Капитан Райт пораженно смотрел на гигантский столб воды высотой пятьсот метров и толщиной примерно шестьдесят метров у основания. Волна, бывшая гораздо меньше в высоту, порожденная взрывом, ударила по линкору и опрокинула его на правый борт. Словно разверзлись небеса и обрушили на корабль ураганные потоки ветра и морской воды. Это было не так уж далеко от истины.

Тактической боеголовки в пятнадцать мегатонн[115]115
  Видимо опечатка


[Закрыть] было достаточно, чтобы уничтожить Оперативную группу 16. Ни один корабль не уцелел. Все три эсминца и оба крейсера были потоплены, и только линкор «Миссисипи» еще оставался на плаву, завалившись на борт и погружаясь в бушующее море. Экипаж изо всех сил, зачастую в панике, пытался выбраться из гроба, в который превратился корпус корабля.

Вольский опоздал всего на секунду и не смог остановить ракету, но, по крайней мере, ему удалось переключить управление кораблем на кормовой мостик и не дать Карпову перезапустить систему.

Карпов выругался, когда свет на мостике погас. Где Трояк? Он должен был оборонять кормовую цитадель от любой попытки вторжения, но было очевидно, что Вольский находился там. Либо Трояк не сумел добраться до цитадели вовремя, либо сохранил верность адмиралу. Ему следовало немедленно выяснить, на чьей стороне тот находился.

– Орлов! – Быстро сказал он. – Вызовите сержанта Трояка по корабельной системе связи. Прикажите ему прибыть сюда с отделением морской пехоты немедленно! – Если Трояк выполнил приказ, это будет означать, что он оставался на свободе и не находился под пятой Вольского. Сможет ли адмирал удержать Трояка под своим командованием?

Орлов подошел к работающему на аккумуляторе переговорному устройству и отдал приказ, так что для капитана не стали неожиданностью раздавшиеся вскоре тяжелые шаги на трапе за мостиком и резкий стук в переборочную дверь. С некоторым облегчением Карпов подошел к выходу, заметив в свете красного аварийного освещения, что все присутствовавшие на мостике проводили его взглядом.

– Трояк? – Сказал он в переговорное устройство.

– Капитан, сержант Трояк просит пройти на мостик.

– Отлично, сержант, – сказал капитан, довольный тем, что сержант прибыл так скоро. Он подумал, что пришло время для решительных действий. Он лично возглавит Трояка и его морпехов и отобьет боевой мостик. Когда адмирал будет изолирован, он сможет покончить с этим делом и заняться реальными проблемами в заливе Арджентия. Рузвельт и Черчилль были первыми в его списке. Если толстый премьер-министр пережил ракетный залп по английским кораблям, Карпов должен был убедиться, что тот не уйдет от очередной ракеты. Он намеревался использовать оружие второго шанса, ударные ракеты SS-N-27B «Сиззер» и направить их прямо на залив Арджентия, испепелив его ядерными боеголовками. Но сначала нужно было разобраться с адмиралом…

Капитан открыл запоры переборочной двери, которая открылась со слабым шипением, так как система РХБЗ увеличила давление на мостике для недопущения проникновения туда отравляющих веществ. Чьи-то руки в перчатках открыли дверь и Карпов увидел в тусклом свете отблеск холодного металла автомата, направленного прямо на него. Он инстинктивно отпрянул назад и на мостик ворвались два морпеха с оружием на изготовку. За ними появился сержант Кандемир Трояк. Его глаза были сужены и холодны, а взгляд не выражал никаких эмоций.

– Что вы делаете, Трояк? – Мысли Карпова понеслись бешеным водоворотом. Он внезапно понял, как глупо подставился, не проверив Трояка перед тем, как открыть дверь. Как теперь спасти ситуацию?

– Опустите оружие, сержант! Вам было приказано взять под контроль кормовой мостик и вы должны выполнить данный приказ немедленно. Адмирал сошел с ума! Он нездоров. Разве вы не поняли, что случилось? Он выпустил ракету с ядерной боеголовкой!

Карпов точно знал, что случилось, знал, почему Трояк делал то, что делал, но гнул единственную линию, которую мог. Его взгляд метнулся к Орлову в поисках поддержки.

Трояк смотрел на него, не выражая никаких эмоций. Как и бесстрастный компьютер отклонил команды капитана, так и он бесстрастно вынес решение в пользу адмирала Вольского.

– Капитан, сожалею, но я не могу выполнить ваш приказ. Я должен сообщить вам, что приказом адмирала флота персоналу мостика запрещаются дальнейшие действия. Весь персонал должен оставаться здесь до дальнейших распоряжений. Я должен простить вас сдать командирский ключ.

– Что?! О чем ты говоришь? Это возмутительно! Я требую, увидеть адмирала немедленно!