Текст книги "Куколка"
Автор книги: Джон Роберт Фаулз
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Историческая хроника, 1736
Август
Воскресенье, августа 1-го дня
Народное возмущение наблюдалось в Саутварке, Ламбете и на Тайберн-роуд, где восставшие учиняли людям допрос, за англичан они или за ирландцев, однако никакого насилия совершено не было; несколько отрядов конных гренадеров разогнали толпу, собравшуюся было на Рэтклифской дороге с тем, чтобы громить дома ирландцев.
Понедельник, августа 2-го дня
Первый камень заложен был в основание нового здания больницы Святого Варфоломея {86} на 12 покоев; размеры он будет иметь те же, что и первая часть, уже выстроенная из батского камня {87} , позже добавлены будут еще два здания на восточной и западной сторонах. На глубине 20 футов рабочие обнаружили 60 или 70 старых серебряных монет достоинством в три пенса.
Необычайное дело рассматривалось в суде ассизов {88} в Харфорде, где истец обвинял ответчика (оба господа состоятельные) в том, что ответчик совратил его дочь и прижил с ней ребенка, обещая жениться. Специальное жюри присяжных определило выплатить ей 150 фунтов, дабы возместить ущерб, и распорядилось, чтобы она сама вчинила иск на основании брачного контракта.
Четверг, августа 5-го дня
Громкое дело рассматривалось в Челмсфорде, Эссекс, между истцом сэром Джоном Эйлсом, баронетом, и ответчиком Джоном Смартом, егерем достопочт. Эдварда Картерета, эсквайра. Ответчик обвинялся в том, что застрелил 3 охотничьих собак. В свое оправдание ответчик заявил, что собаки гнали оленей в парке его хозяина и едва не довели некоторых из них до смерти; что не с преступным намерением стрелял он в собак, а ради сохранения упомянутых оленей; что, по всей видимости, судье показалось совершенно законным; однако присяжные (из коих все были богатыми господами), ссылаясь на охотничьи законы, вынесли приговор в пользу истца и обязали его выплатить полторы гинеи возмещения за ущерб. Судья же объявил, что в случае подачи прошения о повторном рассмотрении дела он будет свидетельствовать на стороне ответчика.
В понедельник, августа 7-го дня {89} ,
у лорд-канцлера в Линкольнз-инне состоялось слушание громкого дела между «Компанией Южных морей» и одним из ее фрахтователей, в ходе коего Его Светлость вынесли определение всецело в пользу компании.
В среду, августа 9-го дня,
состоялось общее собрание в «Компании Южных морей», тогда заместитель председателя правления и сообщил собранию, что директора так и не получили никаких новых предложений касательно торговли неграми, откупа или иных ответов от мадридского двора. После дебатов решено было уполномочить директоров принимать к исполнению предложения об осуществлении торговли неграм и, если таковые поступят в ближайшие два месяца и послужат к выгоде компании. Решено было также, что все вопросы, относящиеся до исходящей от короля Испании претензии на четверть прибыли, получаемой от ежегодно посылаемого судна {90} , как и до установления стоимости доллара, выносить на рассмотрение совета директоров и затем оное рассмотрение откладывать. Четверо злодеев повешены были в Тайберне, поименно: Томас Миллз и С. Филлипс за кражу лошади; Джон Максверт, он же Парламентер, за кражу со взломом; Джон Келси за грабеж почтовой кареты из Систера. Миллз прямо перед повешением заявил, что неповинен в случившемся. Рикетсу, Моррису и Притчарду (см. Четверг, июня 22-го дня) смертная казнь заменена высылкой в колонии на 14 лет.
Четверг, августа 11-го дня
Пожар, случившийся в деревне Пизмор в Беркшире, в считаные часы уничтожил целую улицу, ведущую от церкви к Айсли-маркет; ущерб исчисляется несколькими тысячами фунтов.
Понедельник, августа 16-го дня
Г-н Никсон, неприсягнувший священник {91} из графства Норфолк, заключен в Ньюгейтскую тюрьму по решению государственных секретарей и обвинен на основании собственного его заявления, что является автором скандального пасквиля, распространявшегося в Королевской бирже. 13 одной из общественных газет находим следующий отчет о событиях: Доктор Гэйлард, печатник, один из сотрудников Райнера {92} , уже заключавшийся в тюрьму по делу о журнале Миста {93} , сообщил под присягой, что он совместно с неким Кларком (еще одним печатником, до сей поры не пойманным) действительно составил по написанному г-ном Никсоном манускрипту пасквиль, разбросанный в Вестминстер-холле июля 14-го дня сего года, печатание же осуществлено было в доме упомянутого г-на Никсона в Хаттон-гардене, и указанная рукопись была найдена посыльными.
Полагают, что г-н Никсон получил вознаграждение из частных пожертвований, но, как бы то ни было, это дорого ему обойдется.
Вторник, августа 17-го дня
В Херефорде суд ассизов рассматривал дело о полномочиях кардифского бейлифа {94} назначать представителей в парламент; в совете рьяно доказывали правоту обеих сторон, однако присяжные, даже не выходя из зала, вынесли приговор в пользу бейлифа.
Четверг, августа 19-го дня
На суде ассизов в Бристоле некий Вернон, с двумя другими обвиненный в краже со взломом, настаивая на своем праве быть допущенным в суд в роли свидетеля, говорить отказался; однако, когда снова был заключен в тиски, решил лучше предстать перед судом, а как только приговор был ему вынесен, вскричал: «Ч..т побери, свою жизнь я и в полпенни не ставлю!»
Пятница, августа 20-го дня
Дублинские пекари, недовольные хлебною нормою в 15 <пенсов> за 14 фунтов выпечки из грубой муки, коя была установлена лорд-мэром, три дня совсем отказывались печь, что навлекло отчаянные бедствия на малоимущих горожан: одним пришлось перейти на картошку, другие же стали покупать муку, чтобы печь самостоятельно, и нашли сие выгодным, хоть пекари и полагали свою прибыль ничтожною. Когда же церковные старосты пригрозили, что станут преследовать их как лиц без определенного занятия, пекари вернулись к работе.
Понедельник, августа 23-го дня
В Будхэме близ Ларлингфорда в Норфолке сгорела дотла церковь.
Вторник, августа 24-го дня
Свет не видывал борова жирнее, чем тот, которого изловили сегодня в канаве Флит при впадении ее в Темзу. Принадлежит он, как выяснилось, мяснику, проживающему близ мясных лавок в Смитфилде, от коего бежал тому как пять месяцев и все это время провел, похоже, в сточной яме, отчего цена его возросла с 10 шиллингов до 2 гиней.
Среда, августа 25-го дня
Два примечательных дела слушали в Рочестере: по одному обвиняли человека в изнасиловании женщины старше 60 лет, по другому же судили солдата, намеревавшегося излечить мальчика от лихорадки; думая изгнать ее посредством испуга, решил он выпустить пулю прямо у мальчика над головой, но прицелился слишком низко и размозжил ему голову. Насильника приговорили, солдата же оправдали.
Четверг, августа 26-го дня
Приняв нижайшее ходатайство магистратов и жителей Эдинбурга, Ее Величество милости во отложили казнь капитана Портеуса на 6 недель. (См. Вторник, июля 20–го дня)
Вторник, августа 31-го дня
Не счесть, сколько людей излечила костоправица в Эпсоме (см. Суббота, июня 31-го дня): повязки она накладывает с исключительной ловкостью и мастерством вправления вывихов и вставления сломанных костей обладает изумительным. Она излечила людей, более 20 лет пребывавших в неподвижности, и принесла невиданное облегчение даже в самых трудных случаях. Хромые шли к ней каждодневно, и денег она заработала немало; присутствовавшие при ее операциях люди состоятельные преподносили ей подарки. Оказывается, отец ее – некий Уоллин, костоправ из Уилта. Заработанными деньгами обеспечила она себе мужа, однако же прожил он с ней не более двух недель, после чего исчез, прихватив с собой 100 гиней.
В этом месяце парламент Парижа присудил состояние мадемуазель де Виньи, коя прожила 50 лет, не зная, где искать своих родителей. Дело же было так.
Монсеньор Ферран, председатель одной из судебных палат в Париже, будучи женатым много лет, не имел потомства; наконец жена его понесла, у престарелого джентльмена это вызвало беспокойство: он, казалось, был уверен, что отцом ребенка является другой. Сразу после рождения приказал он забрать ребенка из дому; повитуха понесла ребенка в церковь крестить, но когда стали спорить, под каким именем должно его записать, монсеньор Ферран заявил протест и своего имени ребенку не дал, так что в книге поставили прочерк, каковой и оставался там до самого дня суда. Девочку отдали простой кормилице, мать время от времени помогала ей, но никогда не навещала; так она и не узнала своих родителей, пока ее не разыскала повитуха и не подтвердила личными своими свидетельствами вышеописанных обстоятельств.
Решилась также и крупная тяжба между герцогом Ришелье и графом де Верту о состоянии в 50 000 крон per annum,каковая находилась на рассмотрении парламента 80 лет.
Показанья Фрэнсиса Лейси,
под присягой взятые на допросе августа двадцать третьего дня в десятый год правленья монарха нашего Георга Второго, милостью Божьей короля Великобритании, Англии и прочая
Меня зовут Фрэнсис Лейси. Проживаю на Харт-стрит, квартира моя возле сада, через два дома от «Летящего ангела». Мне пятьдесят один год. Родился в Лондоне, в приходе Сент-Джайлз. Я актер, внук Джона Лейси {95} – фаворита короля Карла.
В:Прежде всего ответьте: вы знали, что мистер Бартоломью – вымышленное имя?
О:Знал.
В:Вам известно, кто под ним скрывался?
О:По сию пору не ведаю.
В:Когда последний раз видели сего джентльмена?
О:Первого мая.
В:Знаете, где он сейчас?
О:Нет.
В:Вы под присягой.
О:Клятвенно заверяю.
В:Вы утверждаете, что с того дня его не видели, не имели с ним сношений и через каких-либо посредников не получали от него вестей?
О:Чем угодно клянусь, Господь свидетель.
В:То же самое спрошу касательно двух попутчиков – вашего слуги и горничной: что об них знаете?
О:С того дня про них слыхом не слыхивал. Поверьте, сэр, все так запутано, однако дозвольте объяснить…
В:В свое время. Стало быть, вы не знаете, где сейчас те двое?
О:Нет, и до сегодняшнего дня ни сном ни духом не ведал об смерти глухонемого. Можно ль спросить?..
В:Нельзя. Пощади вас Господь, коли лжете.
О:Разрази меня гром, ежели слукавлю.
В:Хорошо. Однако напоминаю, что неведенье не смягчает проступка. Вы соучастник злодеянья. Теперь хочу услышать все с самого начала.
О:История странная, сэр. Наверное, я свалял дурака, но, в свое оправданье, поведаю об том, чем дело выглядело, а не чем обернулось.
В:Что ж, извольте. Приступайте.
О:Случилось то в середине апреля. Как вы знаете, в пьесе юного мистера Филдинга «Пасквин» я играл Фастиана – роль, в коей, отдам себе должное…
В:После разочтетесь. К сути.
О:В том-то и суть, сэр, что пьеса имела весьма благожелательный прием, а мое исполненье было особо отмечено. Как-то утром незадолго до Пасхи ко мне на Харт-стрит явился слуга, кто принес письмо своего хозяина, подписанное «Поклонник комедии». В конверт были вложены пять гиней. Автор письма просил принять их как знак восхищенья моей игрой, кою оценил изящными комплиментами.
В:Посланье сохранилось?
О:Лежит дома. Помню те выраженья… но сие несущественно.
В:Продолжайте.
О:Автор уверял, что трижды посещал спектакль единственно из удовольствия лицезреть мой талант. Далее говорилось, что он был бы чрезвычайно признателен, если б мы повидались, поскольку желательно обсудить обоюдно выгодное дело. Время и место предлагались, однако он был готов подладиться под меня.
В:Когда и где?
О:Назавтра, в кофейне Тревельяна.
В:Вы согласились?
О:Да, сэр. Не скрою, подарок впечатлил.
В:И вы учуяли запах денег.
О:Честных денег, сэр. Мои труды вознаграждаются не столь щедро, как ваши.
В:Вы не удивились? Ведь в вашей среде этакие позолоченные приглашенья чаще делают женщинам, не так ли?
О:Не удивился, сэр. Не все разделяют ваше низкое мненье об театре. Многие господа отнюдь не презирают наше общество и находят удовольствие в беседах об сценическом искусстве. Некоторые мечтают об драматургических лаврах и в осуществленье своих дерзновений не брезгуют нашим советом и помощью. Я полагал, дело именно такого свойства. Уверяю вас, подобное мне не впервой. Я успешно перекладываю с французского на английский. Мой «Преображенный мещанин», переделанный из мольеровской вещицы, имел…
В:Ясно. Росций {96} отправился на халтуру. Что потом?
О:Слуга, тот безъязыкий Дик, ждал у дверей кофейни. Меня препроводили в отдельный кабинет. Там я встретил мистера Бартоломью.
В:Так он представился?
О:Да, именно так.
В:Он был один?
О:Да, сэр. Мы сели, он повторил комплименты, сделанные в письме, потом стал расспрашивать об моей жизни и ролях, какие я играл.
В:Мол, он из тех знатоков, коих вы поминали?
О:Нет, без всякой претензии, сэр. Сказал, что в столице недавно, прежде театралом не был, увлекался иным.
В:Откуда он?
О:Из северных графств, сэр. Даже скорее из северо-восточных. Выговор у него йоркширский.
В:Что за иные увлеченья?
О:Естественные науки. Дескать, после окончанья университета искусствами особо не интересовался.
В:Об семье не обмолвился?
О:Сейчас скажу. Я вежливо осведомился, какого он роду, ибо уже много порассказал об себе. Господин этак поморщился и ответил, что он младший сын баронета, но не желает об том распространяться, поскольку мы подошли к более важной теме нашей беседы. Однако все, что потом он наговорил, оказалось ложью.
В:Рассказывайте по порядку.
О:Я б не хотел тратить ваше…
В:Насчет времени я сам рассужу. Говорите.
О:Начал он с «ежели да кабы», сэр. Позже я узнал, что сей господин частенько прибегает к этакой манере. Да вы сами поймете. Так вот, он спросил, как я бы отнесся к тому, чтоб за достойное вознагражденье сыграть для него одного. Я интересуюсь: что за роль? Та, что я поручу, отвечает. Ага, вот в чем дело, думаю: он накропал пьеску и хочет, чтоб я ее продекламировал. Всегда, говорю, к вашим услугам. Чудесно, молвит он, но что, ежели представленье состоится не здесь и займет пару-тройку дней иль больше? Занавес, говорит, надобно поднять в конце месяца, ибо я весьма ограничен временем. Мол, понимаю, говорит, есть ангажемент с Малым театром {97} , но все хлопоты будут возмещены. Не скрою, я растерялся, особливо когда он спросил, сколько я там получаю. Я растолковал, как мы делим выручку – в среднем выходит пять гиней в неделю. Прелестно, говорит он, а затем интересуется, не унизят ли мой талант пять гиней в день, независимо от сбора. Я прям обомлел от этакой щедрости, ушам своим не поверил. «Изволите шутить?» – спрашиваю. Вовсе нет, отвечает. Я безмолвствую, а он продолжает: поскольку антреприза может занять около двух недель, связана с разъездами и прочими неудобствами, он готов прибавить еще тридцать гиней, округлив мой гонорар до ста монет. Мистер Аскью, я не настолько обеспечен, чтоб воротить нос от неслыханного предложенья. За этакую сумму я б согласился без продыху пахать полгода, а тут – две недели. К тому ж я знал, что «Пасквин» почти, как мы говорим, отыгран – сборы падали, да и сезон завершался. Намедни я занемог, и мой приятель мистер Топэм меня подменил – довольно успешно, хоть…
В:Понятно, не устояли перед соблазном. Ближе к делу.
О:Вдобавок я решил, что речь идет об забаве, придуманной для родичей и соседей. Но вскоре понял, что ошибся. Я попросил его говорить подробнее. Ответ помню дословно, сэр. «Мне нужен, – сказал он, – серьезный, убедительный попутчик, изобразить коего столь характерному актеру не составит труда». Благодарствуйте за комплимент, отвечаю, однако теряюсь в догадках, зачем вам надобен этакий спутник. Тут он смешался и промолчал. Затем, будто в глубокой задумчивости, отошел к окну. Видимо, он решил сменить подход, ибо попросил извиненья за противные его натуре увертки – мол, не привык откровенничать с первым встречным. Я жажду встречи, от коей зависит моя жизнь, сказал он, но кое-кто мне препятствует, вынуждая придать поездке обманчивый флер. Но в помыслах моих, загорячился он, нет ничего недостойного иль бесчестного. Я, говорит, жертва неласковой судьбы и хочу, говорит, исправить сию несправедливость. Передаю слово в слово, сэр.
В:Что дале?
О:Натурально, я подивился. Так, стало быть, говорю, тут замешана дама, сердечная привязанность. В ответ он грустно улыбнулся. Дело не просто в амурах, говорит, я умираю от любви. И далее поведал об суровом упрямом отце, кто прочит ему в жены богатую соседку-помещицу, на чьи земли папенька положили глаз. Невеста десятью годами старше. К тому ж вековуха – самая страхолюдина во всей округе. Но будь она даже писаной красавицей, подчиниться родительской воле невозможно, ибо прошлым октябрем мистер Бартоломью шибко увлекся одной юной леди, в семействе дядюшки-опекуна посетившей Лондон.
В:Ее имя?
О:Не упоминалось. Расклад таков: девушка сирота и в будущем наследница поместья, а у дядюшки – сын-жених. Вы понимаете?
В:Вполне.
О:Открытье, что мистер Бартоломью полон нежных чувств и, паче того, ему отвечают взаимностью, дядю ничуть не обрадовало, и он немедля отправил юную леди в свое корнуоллское именье.
В:Отрезав ее от мира?
О:Совершенно верно. Однако посредством горничной, девицыной конфидентки, влюбленные установили тайную переписку. Разлука подогревает сердца, и пыл их только усилился. В отчаянье мистер Бартоломью во всем признался отцу, ища поддержки и одобренья. Однако сии нежные воздыханья не совпали с родительскими амбициями. Все кончилось бранью, ибо отец его не терпит ослушанья. Я передаю то, что слышал, мистер Аскью, опуская лишь цветистости и мелкие детали.
В:Продолжайте.
О:Стало быть, мистер Бартоломью, напрочь отвергнувший задуманный батюшкой альянс, был изгнан из родных пенатов и отчего дома, получив приказ не ворочаться, доколе не остудит свой нрав и не вспомнит об сыновнем долге. Вдогонку прозвучало: коль не одумается, может похерить мечты об наследстве. Распаленный любовью и несправедливостью в отношенье своей дамы сердца, не столь богатой, как папенькина избранница, однако ж вполне состоятельной, родовитой и в иных прелестях бесконечно ту превосходящей, мистер Бартоломью помчался в Лондон, решив поездкой на Запад форсировать событья.
В:Когда сие происходило?
О:Месяцем ранее. Он особо не размышлял, для чего едет, зная одно: кровь из носу, надо увидеться с возлюбленной и заверить ее, что ему омерзительно батюшкино сватовство, что никогда и ничто не изгонит ее из его сердца…
В:Избавьте меня от телячьих нежностей.
О:Слушаюсь. Добравшись на место, он понял, что его неведомо как опередили – возможно, перехватив письмо. Мистер Бартоломью признался, что в Лондоне был неосторожен в беседах с друзьями и, видимо, слухи о его планах достигли недоброжелательских ушей. К тому ж путешествовал он под своим именем и большей частью дилижансом, так что весть об его приезде вполне могла его опередить. Как бы то ни было, дом он нашел пустым, и никто не ведал, куда направилось семейство, – только видели, что накануне оно отбыло в большой спешке. Страдалец напрасно томился целую неделю. Розыски его ни к чему не привели – видимо, дядюшка держал округу в узде. С тем он и вернулся в Лондон, где его ждало письмо от юной леди, без прикрас извещавшей, что отъезд состоялся против ее воли, а взбеленившийся дядя использует все имеющиеся средства, дабы понудить ее к замужеству с кузеном, на коего вся надежда, ибо тот, хоть влюблен в нее, не желает действовать силком. Однако вряд ли он с собою совладает, ибо его устремленья и батюшкины желанья сходятся в одной точке. Еще сообщалось, что горничную, служившую им почтальоном, уволили и теперь ей, девице, одной-одинешеньке, не с кем поделиться своим отчаяньем.
В:Предлог ясен. Переходите к делу.
О:Мистер Бартоломью узнал, что семейство вернулось в именье, и вознамерился снова туда поехать. Однако на сей раз тайком. Посему друзьям он говорил, что будто бы оставил мечты об юной леди и смирился с батюшкиным решеньем. Но весьма опасался, что сей слух дойдет до дяди, а через него – до барышни, кто сочтет его правдой. Оттого-то следует поспешать, но ехать под чужим именем и со спутником, будто – наверное, вы уже знаете, сэр, – совсем по иной надобности. Вот в чем изюмина.
В: Facile credimus quod volumus {98} .Похоже, вы заглотнули сию чушь собачью?
О:Признаюсь, мне польстило его доверье. В речах его слышалась искренность. Ежели б я заподозрил в нем обманщика, этакого опытного волокиту… Уверяю, сэр, таковым он не выглядел.
В:Ладно. Дальше.
О:Я ему посочувствовал, но сказал, что ни за какие коврижки не дам увлечь себя в преступный умысел. И еще: ежели дело выгорит, я предвижу весьма неприятные последствия.
В:Что он ответил?
О:Мол, со временем отец его простит, ибо до нынешней размолвки меж ними существовала довольно-таки крепкая привязанность. Что касаемо дядюшки, он должен понимать, какой скандал разразится, ежели станет известно об его эгоистических целях и жестокости к племяннице. Когда девушка сбежит из-под его крова, он взъярится, но не посмеет дать делу огласку.
В:То бишь вас уговорили?
О:Червячок еще грыз, мистер Аскью. Господин заверил, что всю вину берет на себя. Дескать, он все продумал, и вблизи от конечной цели мы расстанемся. Последний день пути он проделает лишь со слугой. Честным словом поручился, что не потребует моего участья в самом похищении. Как он выразился, я должен благополучно доставить его к порогу. Что там дальше – не моя забота.
В:План бегства имелся?
О:Он собирался переждать бурю во Франции, а затем, когда барышня вступит в наследство, вернуться и вместе с новобрачной пасть к отцовским стопам.
В:Что было дальше?
О:Я попросил ночь на размышленье. Хотелось все обсудить с миссис Лейси, ибо дело важное, а я привык ценить ее мненье. Коль найдет затею недостойной, откажусь. Знаете, мистер Аскью, женины родичи не больше вас чтили мое ремесло. Слушая о бедах мистера Бартоломью, я припомнил собственную молодость. Сказать по правде, мы с миссис Лейси тоже обошлись без родительского благословенья. По закону вроде как грех, а вышло добродетельное и счастливое супружество. Я не в оправданье, сэр. Не стану отрицать, что давние сердечные воспоминанья затмили мой взор.
В:Так что, жена одобрила?
О:После того как помогла разобраться в моем впечатленье об мистере Бартоломью – в том смысле, насколько он искренен.
В:Что ж, поделитесь своим впечатленьем.
О:Серьезный молодой человек, для своих лет даже чересчур степенен. Нельзя сказать, будто он шибко изливался в переживаньях, но мне показалось, что намеренья его чисты и благородны. Говорю так, хоть знаю, что меня одурачили. Даже когда пелена спала с глаз моих… я понял, сэр, что передо мной завеса куда плотнее. Об том еще скажу.
В:Назавтра вы свиделись?
О:В том же самом месте. Я уж успел переговорить с мистером Топэмом насчет подмены. Поначалу я вроде как тушевался…
В:Конечно, чтоб выморщить побольше денег?
О:Вы упорно заблуждаетесь во мне, сэр.
В:Как вы – избегаете роли наймита в уголовном преступленье. Амуры амурами, Лейси, но официальное опекунство – совсем иное дело. Не говоря уж об том, что отец вправе искать сыну партию по своему усмотренью. Будет. Дальше.
О:Я испросил подробностей об нем самом и его обстоятельствах. Мистер Бартоломью вежливо отклонил мою просьбу – дескать, для меня же так будет лучше. В случае огласки чем меньше я знаю, тем меньше с меня спрос. Всегда могу сказать, что не ведал об его истинных целях и прочее.
В:Его подлинным именем вы не интересовались?
О:Совсем запамятовал, сэр: еще прежде он уведомил, что по тем же причинам скрывается под вымышленным прозвищем. Мне понравилось, что он не пытался меня обмануть.
В:Вам не показалось, что манеры его далеки от манер провинциала?
О:Должен ли я так понимать?..
В:Не надо ничего понимать. Отвечайте на вопрос.
О:В ту пору – нет, сэр. Он сказал, что слегка приноровился к столичным замашкам.
В:Позже ваше мненье изменилось?
О:Возникли сомненья, сэр. В нем проглядывала этакая самоуверенность, а еще раздраженье от вынужденной роли. Я догадывался, что передо мной не просто помещичий сынок, но не смекнул, кто ж он взаправду.
В:Хорошо. Продолжайте.
О:Я захотел еще раз услышать подтвержденье тому, что обязательства мои закончатся в означенном им месте, а планы его не предусматривают никакого насилья.
В:Он вас заверил?
О:От души. Сказал, поклянется на Библии, коль мне угодно.
В:Переходите к сговору.
О:Он пожелал, чтоб мы отправились через неделю, то бишь в следующий понедельник, двадцать шестого апреля, а стало быть, в канун, об чем вы, несомненно, помните, венчанья Его Высочества принца Уэльского с принцессой Саксен-Готской. Мистер Бартоломью полагал, что в шумихе событья наш отъезд будет менее заметен. Значит, я – лондонский купец, он – мой племянник под именем мистер Бартоломью, и едем мы с целью…
В:Я знаю. Навестить мнимую бидефордскую тетушку.
О:Так точно.
В:Он говорил, что за ним следуют шпионы?
О:Прозрачно намекал, ничем не подтверждая, – мол, есть те, кто не пожалеет сил, дабы расстроить его планы и разлучить с возлюбленной.
В:По-вашему, он подразумевал своих родных иль опекуна юной леди?
О:Думаю, первых, сэр. Как-то раз мистер Бартоломью обмолвился об старшем брате, кто отцу ни в чем не перечит. Они так отдалились, что почти не разговаривали.
В:Охлажденье было вызвано тем, что брат беспрекословно подчинялся отцовской воле?
О:Тем, что и для него богатство иль заманчивое поместье были превыше любви.
В:Вы еще ничего не сказали об Фартинге и горничной.
О:Встал вопрос об моем слуге. Мистер Бартоломью спросил, нет ли на примете верного человека, чтоб был сметлив, способен разыграть роль, а в дороге защитить от разбойников и прочее. Один такой пришел мне на ум.
В:Кто такой?
О:Уж в сем-то он еще безгрешнее.
В:Что значит «уж в сем-то»?
О:Мы познакомились, когда в театре Друри-лейн он служил привратником. Позже его погнали за нерадивость. Шибко выпивал, что в нашем ремесле, увы, не редкость.
В:Тоже актер?
О:Одно названье. Изредка ему давали рольки шутов и лакеев – кое-какой навык в фиглярстве имелся. Родом он из Уэльса. Однажды в шекспировском «Макбете» сыграл Привратника – хворь всех повыкосила, никого лучше не нашли. Исполнил сносно, мы уж было хотели и дальше его ангажировать. Но если роль чуть больше «кушать подано», он, даже тверезый, вечно путал текст.
В:Его имя?
О:Дэвид Джонс.
В:Значит, с первого мая вы его не видели?
О:Нет, сэр. Если уж точно, с вечера накануне. Без нашего ведома ночью он смылся.
В:И уже не сопровождал ни вас, ни мистера Бартоломью?
О:Никак нет.
В:Давайте-ка уточним: с тех пор вы его не видели, ничего об нем не слышали и вестей от него не получали?
О:Честью клянусь! Дней десять назад случайно я встретил его хорошего знакомца и справился об нем, но тот уж четыре месяца его не видел.
В:Вам известно, где он квартировал?
О:Чаще всего в захудалой гостиничке на Берик-стрит; пару раз я туда заглянул, но там он не появлялся.
В:Ведь мы говорим об Фартинге?
О:Ну да. Сбегая, он оставил записку – мол, хочет повидать матушку. В Уэльсе. Как-то раз Джонс обмолвился, что в Суонси она держит затрапезный кабак, но не знаю, правда ли сие и был ли он там. Больше ничем помочь не могу.
В:Стало быть, вы его наняли?
О:Я привел Джонса к мистеру Бартоломью, и тот его одобрил. Малый он крепкий, выглядит молодцевато, умеет обращаться с оружием и лошадьми – в общем, его взяли. Однажды в «Вербовщике» мистера Фаркера {99} он получил роль сержанта-пьяницы, неудержимого пустобреха, в коей сорвал незаслуженные аплодисменты, ибо еще до начала спектакля был в стельку пьян – ему играть-то ничего не пришлось, да он бы и не смог. Было решено, что подобный типаж сгодится для нашей затеи.
В:Сколько ему положили?
О:За все десять гиней, расчет в конце, чтоб не пропил. Одну монету вперед – на прожитье.
В:Но вы с ним так и не рассчитались?
О:Нет, сэр. Говорю же, выдал лишь задаток. Непостижимо, что он сделал ноги, не дождавшись выплаты.
В:В детали его посвятили?
О:Он знал только, что поездка тайная, под вымышленными именами. Амурное дело.
В:Не возражал?
О:Ничуть. Поверил на слово, что ничего дурного не затевается. Он задолжал мне услугу.
В:Чем же вы его услужили?
О:Ну как, дал заработать. А то еще пристроил на место, когда его поперли из привратников. Иногда ссужал деньгами. Он больше лодырь, чем жулик.
В:Что за место?
О:Кучером к покойной миссис Олдфилд. Но вскоре его рассчитали – не просыхал. С тех пор жил что в рот, то и глот: какое-то время служил писцом у нотариуса, потом мойщиком окон, носильщиком – кем только не был. Голь беднее лохмотья.
В:Видно, тот еще прощелыга.
О:Как говорится, роль на него писана: бахвал первостатейный, язык что помело. Дик безъязыкий, а малый вроде Джонса, решили мы, уболтает любые подозренья, какие вдруг возникнут на постое. По виду шалопут, но даже пьяный знает, про что держать рот на замке. Не олух и не бесчестнее других.
В:Хорошо. Теперь об горничной.
О:Забыл сказать, мистер Бартоломью уведомил, что с нами едет девица, но я увидел ее только в Стейнсе. Мол, та самая барышнина конфидентка, кою за усердье уволили. Мистер Бартоломью пристроил ее в Лондоне, а теперь она воссоединится с прежней хозяйкой. Поначалу я к ней особо не приглядывался – служанка и служанка.
В:Ее представили Луизой? По-иному не величали?
О:Нет, сэр, других имен не слышал.
В:Не показалась ли она изнеженной и надменной?
О:Ничуть, сэр. В повадке тихая и скромная.
В:Однако хорошенькая?
О:Прелестные глазки, сэр, а что еще надо? Вдобавок учтива, когда осмелится заговорить. Я б назвал ее миловидной, однако, на мой вкус, слишком тоща. Но, скажу я вам, есть большая загадка и в ней, и в слуге господина.
В:А что он?
О:Не говоря уж об природных изъянах, таких слуг я не встречал. Когда впервые его увидал, я б не принял его за лакея, ибо ливреи он не носит. Взгляд дурной, и вообще держится так, словно не бывал в приличном обществе и не питает почтенья к господам. За всю поездку ливрею он так и не надел и выглядел больше крестьянином иль бродягой-ирландцем. Всех дичился, кроме хозяина и служанки. Но то еще не самая загадка, было что и почуднее.
В:О том после. Вернемся к путешествию. Всем заправлял мистер Б.?
О:В том, что касалось маршрута. Он опасался людной бристольской дороги, полагая, что дядюшка мог поставить сторожевых у Мальборо иль Бристоля. Оттого мы взяли на юг – вроде как до визита к бидефордской сестрице справить кое-какие дела в Эксетере.
В:Стало быть, еще до начала поездки он сказал, что направляется в Бидефорд?
О:Да. А также просил совета в маскировке – мол, сие ему внове, а мы в притворстве понаторели. Так что мы его наставляли.
В:Где вы встретились?
О:Было решено, что днем раньше мы с Джонсом возьмем экипаж до Хаунслоу и заночуем в «Быке».
