Текст книги "Куколка"
Автор книги: Джон Роберт Фаулз
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Историческая хроника, 1736
Май
Суббота, мая 1-го дня
Общее собрание «Благотворительной корпорации» {23} распорядилось в пользу самого решительного преследования ее бывших директоров.
От лица Его Королевского Высочества принца Уэльского лорд Балтимор устроил обед для лорд-мэра и совета олдерменов Лондона на площади Гросвенор; приглашение на обед последовало в ответ на поздравления лорд-мэра и членов Совета, кои Его Королевское Высочество приняли с присущими Им одним знаками снисхождения и великодушия. Среди прочих любезностей он выразил свое сожаление, что принцесса не так хорошо говорит по-английски, чтобы на этом языке ответить на их поздравления, но что он будет отвечать за нее, а она вскоре непременно выучит язык, после чего поинтересовался у сэра Джона Бернарда, понимает ли тот по-французски и может ли поговорить с Ее Королевским Высочеством на этом языке. Изящно извинившись, сэр Джон обратился к олдермену Годсехоллу, который при содействии олдермена Лекесне в краткой и приятственной речи поздравил принцессу, снискав ее милостивый ответ.
В час ночи, а также в полдень предшествующего дня в Шотландии, в Очилских горах, имело место ужасающее землетрясение, разрушившее несколько домов и заставившее людей спасаться бегством. Землетрясение сопровождалось грозным подземным рокотом.
Понедельник, мая 3-го дня
Невзирая на урок, преподнесенный в прошлом месяце (см. Пятница, апреля 9-го дня), население Херефордшира снова разорило контору по сбору дорожной пошлины.
Вторник, мая 4-го дня
На заседании совета олдерменов, состоявшемся в ратуше, Денн Хаммонд, эсквайр, видный адвокат с Николас-лейн, был приведен к присяге на должность городского инспектора, за право занять каковую было им уплачено 3600 фунтов.
Среда, мая 5-го дня
Его Величество посетили заседание палаты лордов и дали королевскую санкцию на законопроект, предписывающий вынести на рассмотрение законопроект о натурализации принцессы Уэльской, а также санкционировали: билль о Женеве {24} , законопроект об улучшении уличного освещения в Лондоне, несколько законопроектов о дорогах, а также несколько частных биллей, общим числом 41.
В суде Маршалси в Саутварке рассматривался иск Уильяма Беркинза, плотника, к знаменитому Джулиану Брауну, известному также под именем Джулиано Бруно, итальянцу (чье свидетельство послужило в свое время единственным основанием для обвинения Уритбока, Берда, Раффета, Кэмпбелла и Чемберлена в ограблении доктора Ланкастера). Иск касался плотницких работ по убранству свечной лавки и пр. в Блумсбери, принадлежащих упомянутому Брауну. Признавая, что таковые работы были произведены, Браун в доказательство произведенной им оплаты предоставил чек, выданный им Беркинзу за работы, произведенные в 1731 году, переправив год на 1734. Суд нашел подделку очевидной и вынес решение в пользу истца, чек же был удержан судом, дабы послужить основанием для дальнейшего преследования по закону упомянутого Брауна, к полному удовлетворению всех присутствовавших в суде.
Четверг, мая 6-го дня
Его Величество-в-Совете {25} распорядились, дабы в утренних и вечерних молитвах, литаниях и всех прочих частях публичной службы, как и в приуроченных к особым случаям служениях, следуя Общих Молитв Книге, предписывающей особо молиться за королевскую семью, соблюдалась таковая форма.
За Его Святейшее Величество короля Георга, нашу милостивую королеву Каролину, Их Королевские Высочества Фредерика, принца Уэльского, принцессу Уэльскую, герцога, принцесс и всю королевскую семью.
Пятница, мая 7-го дня
Несколько купцов из Дублина собрались в Толселе, дабы изыскать средства для предотвращения изменения в цене монет, после чего отправились в полном составе, дабы обратиться к лорду-наместнику доктору Дорсету. Его преподобие настоятель Свифт {26} , равно как оба их представителя в парламенте, были с ними же. Настоятель изложил плачевные последствия, кои ожидают оное королевство, ежели монеты потеряют в ценности. Невзирая на выказанное ирландскими купцами радение, автор статьи в «Дейли адвертайзер» за 10 мая не только возлагает на них ответственность за ошибку, кою они допустили, подняв нашу гинею до 23 шиллингов, луидор – до 30 шиллингов, а наш шиллинг – до 13 пенсов, но и утверждает, что их намерение, совершенно очевидно, состояло в том, чтобы можно было извлекать выгоду из ввоза денег в Ирландию, тогда как вывоз обратно их в Великобританию приносил бы лишь потери; и поелику сделано это было самовольно, деяние это противозаконно и не привело ни к чему хорошему. Они-де слишком завысили ценность золотой монеты, вследствие чего почти полностью лишились серебра. Тем не менее автор допускает, что гинею следует поднять (однако с разрешения властей и сразу в обоих королевствах) до 21 шиллинга 6 пенсов, а шиллинг – до 13 пенсов, чтобы подданные Его Величества могли торговать друг с другом и с соседями на равных, небрежение каковым обстоятельством он полагает за громадную потерю для Великобритании.
Суббота, мая 8-го дня
Генри Джастиса из Миддл-Темпла, эсквайра, судили в Олд-Бейли за кражу книг из библиотеки Тринити-колледжа в Кембридже. В свое оправдание Джастис сказал, что был в 1734 году допущен в упомянутый колледж студентом с привилегией обедать за Высоким столом, в силу чего стал членом оной корпорации и мог располагать книгами как своей собственностью и, следственно, не может быть обвиняем в преступлении уголовном, в подтверждение чего зачитал суду некоторые статьи из их устава и уложений. Однако же после многочасовых дебатов выяснилось, что оный Джастис был лишь пансионером, или же жильцом, выражаясь словами Устава, дарованного королем Генрихом VIII и королевой Елизаветой. Присяжные признали его виновным во вменяемом ему уголовном преступлении, что с учетом смягчающих обстоятельств влечет высылку в заморские колонии.
Понедельник, мая 10-го дня
Будучи приведенным в суд для оглашения приговора, г-н Джастис ходатайствовал перед судом, ссылаясь на полномочия последнего, заменить высылку за границу клеймлением руки – во-первых, ради благополучия его семьи, поелику высылка станет огромным ударом как для детей его, так и для его клиентов, с некоторыми из коих он имеет дела, каковые в настоящее время не уладить, а во-вторых, ради университета, ибо у него имеется множество принадлежащих оному университету книг, кое-какие вручены друзьям, а иные отправлены в Голландию, так что, буде он выслан, он не сможет их возвратить. Что же до него самого, то, имея в виду обстоятельства, в каковых он очутился, он бы скорее отправился в ссылку, ибо привык пользоваться доброй славой, пока не совершил сию несчастную ошибку, как он ее называет, и надеется, что университет будет за него ходатайствовать. Помощник судьи выразил сочувствие его обстоятельствам и разъяснил, сколь сильно его преступление отягчено образованием его и профессией, после чего объявил, что тот приговаривается к ссылке в одну из американских колоний Его Величества на семь лет.
Приговорены к смерти: Стефан Коллард за кражу серебряных часов, Джордж Уорд за ограбление г-на Гибсона, пекаря из Айлингтона, Томас Тарлтон за кражу лошади, Даниэль Молден за кражу серебряной кружки, Джозеф Гланвин за кражу 12 носовых платков, Кристофер Фримен за кражу мокрого белья, Френсис Оуэн за поджог на постоялом дворе Белл на Уорик-лейн. Коллард и Гланвин помилованы, смертная казнь заменена высылкой в колонии.
Четверг, мая 13-го дня
Неизвестный господин пожертвовал 1000 фунтов в пользу Общества распространения Священного Писания в чужих краях, 1000 фунтов в пользу бедных, 1000 фунтов в пользу Корпорации сыновей духовенства, для бедствующих вдов, и 500 фунтов на распространение христианского учения.
Собравшись в Эдинбурге, Генеральная ассамблея шотландской церкви избрала своим модератором г-на Ланблана Макинтоша; состоялись дебаты касательно ответа на письмо короля, но в конце концов по общему согласию решено было вставить следующие слова: «уповаем, полагаясь на великодушие Его Величества, что сия церковь будет все же избавлена от обидного для нее патронажа».
Понедельник, мая 17-го дня
Сотня осужденных преступников прошествовала из Ньюгейтской тюрьмы в Блэкфрайерз, откуда на закрытом лихтере была доставлена на борт корабля, стоящего в Блэкуэлле. Однако же поверенный в делах Риток, а также господа Раффхед, Воган и Берд отправились в Блэкуэлл в наемных экипажах; в другом ехали Генри Джастис, эсквайр, младший барристер, и Джонатан Форвард, эсквайр. Эти пятеро знатных особ были размещены в капитанских покоях, каковые они наполнили в изобилии провиантом и проч. на время вояжа и странствий.
Четверг, мая 20-го дня
Его Величество посетили заседание палаты лордов и дали королевскую санкцию на принятие акта, наделяющего Его Величество полномочиями сделать заем на 600 000 фунтов, дабы выплатить миллион ежегодных выплат «Компании Южных морей»; акта о натурализации Ее Королевского Высочества принцессы Уэльской; о строительстве моста через Темзу в районе Вестминстера; о продлении действия пошлин на гербовую бумагу и пр.; на усиление действия законов, препятствующих импорту рыбы иностранцами и ратующих за вящую сохранность мальков омаров у побережья Шотландии. Касаемо акта о предотвращении взяточничества и подкупов на выборах, Его Величество дали разъяснения, относящиеся до обвинений на основании указанного акта, что таковые не должны иметь места, пока не начато для оной цели какое-либо судопроизводство. Санкционированы также акты: поощряющий производство британской парусины; препятствующий записи подданных Его Величества в иностранную службу; освобождающий от ответственности лиц, повинных в законопреступлениях, учиненных во имя обеспечения доходов таможенных и акцизных и во имя соблюдения законов в будущем. После чего Его Величество обратились к парламенту с тронной речью {27} (о коей см. с. 236 [2]2
В «Исторических хрониках» присутствуют ссылки на страницы печатных разделов ежемесячника «Джентльменз мэгэзин». В случае конкретно отмеченного события будет отметка, например: (Пятница, апреля 9-го дня). В этом случае упомянутые страницы хроники в книге отсутствуют, поэтому остается страничная отметка. – Прим. верстальщика.
[Закрыть]) и затем объявили перерыв в работе оного парламента до 29 июля.В пожаре, вспыхнувшем в солодовне в Стоуни Стратфорде, графство Нортгемптоншир, сгорели дотла более 50 домов.
Суббота, мая 22-го дня
Г-н Пикеринг, заключенный в Ньюгейтскую тюрьму за бесчинное с сообщниками вторжение в храм сардинского посланника и пр., выпущен был на поруки Судом королевской скамьи {28} , и было предложено впредь для этой цели подвести храмы иноземных посланников под действие акта королевы Елизаветы, каковой предоставляет им здесь не более прав, чем жалуется там английским посланникам.
Оксфордский университет при полной конвокации присудил степень доктора права Джону Айвори Талботу, эсквайру, рыцарю графства {29} от Уилтшира; сэру Уильяму Кэрью, баронету, рыцарю графства от Корнуолла, и Томасу Мастерсу, эсквайру, члену парламента от Систера, – в знак признательности за деятельное их противодействие квакерским биллям о десятине и праве мертвой руки {30} .
Показанья Доркас Хеллиер,
под присягой взятые на допросе июля тридцать первого дня в десятый год правленья монарха нашего Георга Второго, милостью Божьей короля Великобритании, Англии и прочая
От роду семнадцать лет, местная уроженка, девица. Прислуга за все у мистера и миссис Паддикоум.
В:Хозяин объяснил, зачем вас призвали?
О:Да, сэр.
В:Знаете, что вы под присягой как в суде?
О:Знаю, сэр.
В:Говорите только правду, слова ваши записываются.
О:Как на духу, сэр.
В:Прекрасно. Взгляните на портрет. Вы узнаете господина, коему в последний день минувшего апреля прислуживали в сей самой комнате?
О:Да, сэр. Кажись, он.
В:Точно ль? Если сомневаешься, скажи, дочка. За то тебя не накажут.
О:Он самый.
В:Хорошо. Ужин господам подали вы?
О:Да, сэр. Кушанья и прочее.
В:Но ведь обычно об проезжающих заботятся их собственные слуги, не так ли?
О:Кто как пожелает, сэр. Гости нечасты.
В:Стало быть, особых распоряжений не было?
О:Никаких, сэр.
В:Меж собой господа говорили?
О:Мы ничего не слыхали, сэр.
В:Вы были в комнате, пока они трапезничали?
О:Я б осталась, сэр, но меня выпроводили, как только подала кушанья.
В:Они сами себя обслуживали?
О:Да, сэр.
В:Что-нибудь странное в них заметили?
О:Что, сэр?
В:Вот я и спрашиваю. Припомните. Выказывали они беспокойство, нетерпенье остаться одним?
О:Просто выслали, и только. Сказали, дурно отобедали.
В:Желали спокойно поужинать?
О:Да, сэр.
В:Что они заказали?
О:Яичницу с беконом, гороховую болтушку с луком и мятой и молочный пудинг.
В:Все съели?
О:Да, сэр. Начисто подмели.
В:Держались они дружески? Не дулись, будто в ссоре?
О:Нет, сэр.
В:Кто вам приказывал?
О:Старик, сэр.
В:Позже ему и мистеру Бекфорду вы подали чай? (Непонимание.)Чвай, дочка. Бохи. Китайский лист.
О:Да, сэр. То уж в гостиной.
В:Вы слышали их разговор?
О:Помнится, мистер Бекфорд рассказывал об себе.
В:Что именно?
О:Про семью, сэр. Мол, родом он из Уилтшира. Еще про сестру, что в Солсбери недавно обвенчалась.
В:Больше ничего?
О:Ничего, сэр.
В:Прежде мистер Бекфорд беседовал с приезжими?
О:Ежели изволите глянуть, ихняя квартира на той стороне площади. Из окошка ему всех видать.
В:Любит благородное общество?
О:Как говорится, хлебом не корми.
В:Скажите-ка, господские пожитки вас ничем не удивили?
О:Да нет, сэр. Разве что сундук с бумагами.
В:Что за бумаги?
О:В сундуке молодого джентльмена. Еще на письменном столике – мы видали, когда принесли свечи. Пожилой господин велел, спускаясь к мистеру Бекфорду.
В:Молодой джентльмен читал?
О:Да, сэр. Ему было темно.
В:Какого рода бумаги?
О:Не скажу, сэр. Я неграмотная.
В:Может, письма? Сверху имелся адрес?
О:Мы грамоты не знаем.
В:Я понял, но вы ж знаете, как выглядит письмо: сургучная печать, сложенный лист, убористый почерк?
О:Нет, сэр, теи листки смахивали на счетные бумажки.
В:Какие бумажки?
О:Ну вроде тех, что хозяин выписывает за постой, ежели кто спросит.
В:Значит, там были цифры?
О:Да, сэр. Цифры и знаки, но не буквы – я знаю, как они выглядят.
В:Цифры были писаны столбцом, как на счете?
О:Нет, сэр. Меж узоров.
В:Каких узоров?
О:Один мы разглядели: большой круг, потом другой, обнесенный тремя чертами, и лунные отметины.
В:Как? Лунные отметины?
О:Вроде старой луны, похожей на сырную корку.
В:Полумесяц?
О:Да, сэр.
В:И рядом цифры?
О:Да, сэр.
В:Много ль таких бумаг лежало на столе?
О:Много, сэр. С дюжину, а то и боле.
В:Какого размера листы?
О:Вроде тех, на каких пишет господин. Один вдвое больше.
В:Пометьте: фолио и кварто. Писано от руки, чернилами?
О:Да, сэр.
В:Буквы не оттиснуты, не книжные страницы?
О:Нет, сэр.
В:Джентльмен писал?
О:Не видала, сэр.
В:Прибора не подметили? Чернильница, перо?
О:Нет, сэр.
В:В сундуке тоже были бумаги?
О:Бумаги, сэр, а еще книги и большие медные часы без футляра.
В:Верно ль часы?
О:Огроменные, сэр! Вроде каминных часов миссис Паддикоум, когда смотришь с изнанки.
В:Вы заметили циферблат и стрелки?
О:Нет, они лежали вверх нутром – колесиков понапихано, что и в наших часах.
В:Так где вы видели книги?
О:В сундучке подле двери, сэр. Крышка была откинута, и мы туда заглянули, хоть и в потемках.
В:И увидали книги?
О:Да, сэр. Сейчас говорят, будто сундук ломился от золота, на что и польстились убивцы.
В:Но сие не так?
О:Нет, сэр. Только мне не верят.
В:Пустое, я тебе верю, Доркас. Перейдем к служанке Луизе. Кажется, вы с ней поболтали?
О:Маленько, сэр, когда провожала ее в комнату. Перебросились парой слов.
В:Об чем?
О:Долго ль едут, откуда и всякое такое.
В:Об себе она ничего не поведала?
О:Сказывала, сэр, ибо я спросила. Мол, определили ее служанкой к бидефордской леди, родственнице господ. Поскольку прежняя лондонская хозяйка уехала за море, а ее с собою не взяла. Потом справилась, знаком ли нам Бидефорд, и я сказала, что с папашей разок там побывала – город большой и рынок славный.
В:Не упоминалось ли имя прежней хозяйки?
О:Упоминалось, сэр, да я уж запамятовала.
В:Имя английское?
О:Да, сэр.
В:Имелся ли титул?
О:Нет, сэр, просто миссис… как же ее…
В:Вы не спросили, откуда Луиза родом?
О:Из Бристоля, сэр. Но, считай, выросла в Лондоне – всю жизнь в горничных, потому как родители померли. Знает шитье и тупейное искусство, а потому жалованье платили хорошее.
В:Об вас расспрашивала?
О:Да, сэр, – нравится ль хозяйка, приятна ли служба.
В:Об чем еще?
О:Да разговор-то был недолог, сэр, меня кликнули. Вижу, вы заняты, говорит, обременять не стану. Я шибко устала, поем наверху, но хлопотать не надо, Дик все доставит.
В:Про господ ничего не говорила?
О:Мол, еще десять дней назад их знать не знала, но прежняя хозяйка лестно отзывалась об пожилом.
В:А про слуг?
О:Об Фартинге – ничего, сэр. Про глухонемого Дика сказала, что он безобидный, бояться его нечего.
В:А ну-ка поройся в памяти, дитя мое. Как ты считаешь, взаправдашняя она горничная иль зачем-то притворялась?
О:Манеры-то ее лондонские, сэр. Речь гладкая, и сама уж такая хорошенькая! Глазки – смерть мужикам!
В:То бишь скорее дама, нежели горничная? Для служанки чересчур пригожа?
О:Не знаю, сэр. Однако выговор у нее бристольский.
В:В смысле, никакого жеманства?
О:Да, сэр. И еще: отужинав, она почивать не легла, как хотела. Часом позже, идучи к себе, я миновала комнату молодого джентльмена. Так девушка была у него.
В:Вы услыхали ее голос?
О:Да, сэр.
В:Подслушивали?
О:Виновата, сэр. Но всего минутку-другую – просто удивилась, что она еще не спит.
В:Что-нибудь расслышали?
О:Дверь толстая, а говорили тихо, сэр.
В:Кто больше?
О:Джентльмен, сэр.
В:Что вы об том думаете?
О:Наверное, он давал наставленья, как ублажить новую хозяйку, сэр.
В:Вы сие слышали?.. Говори правду.
О:Ей-богу, сэр… Мы пытались, да никак…
В:Зачем давать наставленья в столь поздний час?
О:Не ведаю, сэр.
В:Спрошу еще раз: может, она вовсе не служанка?
О:Нам показалось странным, что беседа шла так долго, сэр.
В:Откуда вам известно? Не вы ль сказали, что лишь на минут-ку-другую задержались под дверью.
О:Так оно и было, сэр. Но девушке отвели комнату, соседнюю нашей с Бетти. Мы еще не спали и слыхали, как через полчаса, а то и больше она прокралась к себе и щелкнула задвижкой.
В:Возможно ль, что ее услуги были потребны в угоду молодому джентльмену, а не бидефордской хозяйке?
О:Не разумею, сэр.
В:Полно, Доркас! Тебе уж семнадцать, смазливая шалунья! Бьюсь об заклад, уж завела себе с десяток сердечных дружков!
О:Есть один, сэр. Жених мой.
В:Так нечего пунцоветь! Небось, наутро увидала следы греховного совокупленья?
О:Как, сэр?
В:Сбитые простыни.
О:Нет, сэр, постель была нетронута.
В:Нетронута? Верно ль?
О:Да, сэр. Чуть смята, но даже покрывало не сдернуто.
В:Ночью в соседнюю комнату никто не входил?
О:Никто, сэр.
В:И девица ее не покидала?
О:Нет, сэр.
В:Ни голосов, ни шорохов?
О:Ничего, сэр. Мы с Бетти спали беспробудно.
В:Не было ль в ней чего от падшей женщины? Гулящей, шлюхи?
О:Нет, сэр.
В:Может, намекала, что девушке с твоей наружностью подыщет в Лондоне местечко гораздо лучше и доходнее?
О:Нет, сэр.
В:И не поведала об скорби иль несчастной любви?
О:Ничегошеньки, сэр.
В:Путешествие ее печалило иль радовало?
О:Не знаю, сэр. Похоже, ей бы лучше остаться дома, нежели с чужаками ехать в этакую даль.
В:Она так сказала?
О:Вид ее об том сказал, сэр.
В:Была грустна?
О:Да, сэр. Но редкая улыбка ее преображала.
В:Как? Выдавала игривость?
О:Нет, сэр… Не умеем сказать…
В:Ну же, дочка! Я тебя не съем!
О:Как гости съехали, на подушке мы нашли цветастую косынку, будто в подарок нам оставленную.
В:Где она?
О:Мамаша велели сжечь. Когда прошел слух об цветочнике и убивцах. А то, мол, накличем беду.
В:Вещица недешевая?
О:Да, сэр. Индийского хлопку, узор из цветов и причудливой птички.
В:Поди, служанке не по карману?
О:В прошлую тивертонскую ярмарку один лоточник такую предлагал. Говорил, сработано в самом Лондоне, дешевле трех шиллингов не отдаст. Мол, не хуже индийской, законом носить не запрещено {31} .
В:Наутро вы не спросили, что так задержало ее в комнате мужчины?
О:Нет, сэр, мы лишь распрощались. Майский день, дел невпроворот, нас всего трое.
В:Говорят, Фартинг допускал вольности с тобой?
О:Пытался, но мы не из таковских.
В:Затащил тебя в укромный уголок?
О:После ужина поперся за мной в кладовку и хотел облапить. Я ему – ты что, мол? А он, мол, приходи на конюшню, не пожалеешь. Шиллинг пихал!
В:Но вы не взяли?
О:Нет, сэр! На кой мне пьяница, страшила и брехун?
В:Почему брехун?
О:За ужином поносил Дика – мол, остерегайтесь, этой безмозглой скотине только б девок портить. А сам-то еще хуже! Как мы не взяли его шиллинг, так он обещался ночью к нам прийти – дескать, охранять. Знаем мы таких охранников!
В:И что, пришел?
О:Да нет. А жалко, а то бы Бетти чмокнула его дубинкой по башке.
В:Он говорил, что хочет уехать до свету?
О:Нет, ни словом не обмолвился.
В:Вижу, ты девушка честная, Доркас. В церковь часто ходишь?
О:Да, сэр.
В:Такой и оставайся. Вот тебе шиллинг, коего из-за честности ты лишилась.
Jurat die et anno supradicto coram {32}Генри Аскью
