Текст книги "Куколка"

Автор книги: Джон Роберт Фаулз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Историческая хроника, 1736 ^{15}
Апрель [1]1
  Все «Исторические хроники» в переводе О. Серебряной; примечания к ним того же переводчика.


[Закрыть]

Выдержка из письма от 14 февраля 1735-6 из Саванны (в Джорджии)

Мы прибыли сюда пятого дня сего месяца; за это время здесь стало несравненно лучше: имеется около 200 домов в регулярной застройке, некоторые сдаются по 30 фунтов стерлингов за год. Г-н Оглторп ^{16} , несмотря на крайне дождливую погоду, на следующий же день отправился осматривать прилегающие поселения, в которых есть несколько городков, организованных на английский манер, – а именно Берзез, Тандербол, Фортаргайл, Уэстбрук и т. д., – все в процветающем состоянии, какого не достигала еще ни одна колония за столь короткое время. Хотя путь наш был долог и отягчен многочисленными бурями, мы прибыли, не потеряв ни единой души ни с одного из наших кораблей, коих числом было шесть, и каждый весьма велик. Г-н Оглторп во время плавания проявлял неустанную заботу о вверенных его попечению душах и телах. В величайшее изумление меня повергли умеренность и скудость его жизни, ведь хотя разнообразных яств у нас в избытке, он к ним почти не притрагивается, а ходит по лесам и в дождь и в ведро, как какой-нибудь индеец. Он настолько покорил всех своей добродетелью, что у меня нет слов, чтобы описать уважение, которым он здесь пользуется. Завтра он проедет на 80 миль в глубь страны, где ему предстоит основать город, рядом с которым, на реке Алтамахе, будет для обороны возведен форт с четырьмя бастионами. Здешние земли богаты рыбой, прекрасными фруктами и дичью.

Воскресенье, апреля 4-го дня

Г-н Эндрю Питт, известный квакер и пр., обратился к принцу Уэльскому с просьбой поддержать квакерский билль о десятине, на что Его Королевское Высочество ответили следующее: «Будучи другом свободы вообще и терпимости в частности, я ратую за должную к вам благосклонность; однако сам я не голосую в парламенте, а влиять на своих друзей или давать указания подданным не подобает моему положению. Предоставить им решать по собственной совести и разумению – вот правило, которое я для себя установил и которое стремился соблюдать всю жизнь». Глубоко впечатленный таким поступком, г-н Питт ответил: «Как будет угодно принцу Уэльскому! Я глубоко потрясен Вашим высоким понятием о свободе; ответ, которым Вы нас удостоили, обрадовал нас более, чем если бы Вы удовлетворили нашу просьбу».

Вторник, апреля 6-го дня

Брайан Бенсон, эсквайр, избран управляющим, а Томас Кук, эсквайр, заместителем управляющего Английским банком, а в

Среду, апреля 7-го дня,

следующие господа были избраны членами правления на 1736 год:

Роберт Алсоп, эсквайр

сэр Эдв. Беллами, рыцарь

Джон Банс, эсквайр

сэр Джерард Коньерс, рыцарь

Делильерс Карбоннелл, эсквайр

г-н Джон Элтон Додсворт

Натаниел Гульд, эсквайр

Сэмуэл Холден, эсквайр

г-н Бенджамин Лонгет

г-н Джозеф Пейс

Джон Рудж, эсквайр

Мозес Рейпер, эсквайр

Роберт Этвуд, эсквайр

Уильям Снеллинг, эсквайр

сэр Джон Томпсон, рыцарь

г-н Роберт Торнтон

Стэмп Брукбанк, эсквайр

Уильям Фокенер, эсквайр

Фредерик Франкланд, эсквайр

г-н Джеймс Гуалтиер

Генри Нил, эсквайр

Чарльз Савадж, эсквайр

Джеймс Спилман, эсквайр

г-н Сэмуэл Тренч

Члены правления Ост-Индской компании:

Роберт Адамс, эсквайр

Абрахам Адамс, эсквайр

Майлз Барн, эсквайр

Доддинг Браддилл, эсквайр

сэр Уильям Биллерз, рыцарь

Стефан Биф, эсквайр

г-н Рич Блант

капитан Рич Бултон

Кристофер Барроу, эсквайр

Чарльз Колбурн, эсквайр

доктор Калеб Коутсворт

г-н Джон Эммерсон

Сэмуэл Фик, эсквайр

Гарри Гау, эсквайр

г-н Сэмуэл Хайд

Майкл Импи, эсквайр

Эдвард Ловибонд, эсквайр

Балтазар Лайел, эсквайр

Уильям Померой, эсквайр

Джоунз Реймонд, эсквайр

Уильям Руф, эсквайр

сэр Джон Солтер, рыцарь

Сент-Квентин Томпсон, эсквайр

Джозеф Вордсворт-мл.

Пятница, апреля 9-го дня

Уильям Бител и Уильям Морган повешены в Вустере в наказание за учиненное под их предводительством разорение конторы по сбору дорожной пошлины в Ледбери. Морган умер католиком. Ввиду того что уравнители весьма буйствовали в суде, на казни присутствовал отряд солдат, в силу чего беспорядков отмечено не было.

Вторник, апреля 13-го дня

Доктор Шоу, ученый лекарь из Скарборо, был привезен ко двору по случаю удивительного исцеления им генерала Саттона и представлен Его Королевскому Высочеству принцу Уэльскому, герцогу и принцессе; удостоившись столь милостивого приема, он имел честь облобызать их руки, каковую честь уже оказывали ему Их Величества.

Среда, апреля 14-го дня

Семеро приговоренных к каторге узников Ньюгейтской тюрьмы сумели скрыться в сточной трубе. Четверо из них поднялись наверх через подвал дома № 3 по Флит-лейн, из коих трое сбежали, выбравшись наружу через магазин, четвертый же был схвачен и возвращен в Ньюгейт. За остальными троими выслана погоня.

Четверг, апреля 15-го дня

Некий Уилсон повешен в Эдинбурге за ограбление сборщика налогов Старка ^{17} . Ввиду предпринятой им попытки побега, в результате которой его сообщникам удалось скрыться, магистраты употребили силы городской гвардии и валлийских фузилеров для обеспечения порядка на время казни, в силу чего беспорядков отмечено не было. Позже, когда палач снимал труп (магистраты к тому времени уже удалились), мальчишки, по своему обыкновению, стали кидаться камнями и грязью, часть из которых угодили в солдат городской гвардии. Капитан Портеус открыл огонь и приказал стрелять своим подопечным, каковая стрельба окончилась ранением более 20 человек, шестеро или семеро были убиты, пуля попала в голову обывателя, наблюдавшего за казнью из окна второго этажа. Капитан и несколько его подчиненных заключены под стражу.

Суббота, апреля 17-го дня

В Управлении провианта в присутствии нескольких уполномоченных показан был эксперимент по засолке говядины, состоящий в следующем: бычку пустили кровь, подрезав обе яремные вены, и когда он был почти мертв, добили ударом по голове, после чего вспороли брюхо и вынули потроха. Пока туша не окоченела, в одну из артерий ближе к спине была вставлена трубка, в каковую и стали нагнетать крепкий соленый раствор, дабы он прошел по всем сосудам и равномерно просолил всю тушу. При разделке туши, когда отрезаны были часть ноги и губа, рассол вышел наружу. Часть этого мяса была выставлена на обозрение и отправлена в море, дабы выяснить, как долго оно будет храниться.

Четверг, апреля 22–го дня

В пожаре, вспыхнувшем в верхнем Шадулле, дотла сгорели три дома. В одном, принадлежащем г-ну Стринджеру, погибла семидесятидевятилетняя тетка хозяина. Огонь поглотил ее тело почти целиком, не затронув лишь ногу. Дом г-на Стринджера уже сгорал дотла год назад в пожаре, имевшем место здесь же.

Воскресенье, апреля 25-го дня

Принцесса Саксен-Готская прибыли в Гринвич ^{18} . Ее Высочество в сопровождении лорда Делавара, нескольких дам при дворе ее брата и собственной свиты выехали из Готы апреля 17-го дня, провели ночь в Касселе, затем в Падерборне, вторник – в Мюнстере и в четверг достигли Утрехта, откуда в пятницу отправились на одной из государственных яхт в Гаагу, где их от лица принца и принцессы Оранских приветствовали великий пенсионарий ^{19} и один из членов правительства. В субботу около 10 часов утра они прибыли в Хеллевутслейс и без промедления вступили на борт яхты «Уильям энд Мэри». В этот момент разыгралась буря, которая продолжалась на протяжении всего плавания (см. Сделка с Восточным ветром, стр. 1–6). Сегодня около 2 часов пополудни Ее Высочество высадились у Госпиталя, откуда, под ликующие крики тысяч зрителей, отправились в одной из карет Его Величества в Квинзхаус в парке. Ее Высочество казались вполне удовлетворены той радостью, коей было встречено их прибытие, и великодушно выражали свои чувства на протяжении получасовой езды из галереи в парк. Принц Уэльский нанес. Их Высочеству визит, а Его и Ее Величество, герцог и принцессы передали приветствия.

Понедельник, апреля 26-го дня

Принц Уэльский отобедал с Ее Высочеством в Гринвиче, в одной из комнат, обращенных к парку. Окна были открыты, дабы потрафить общественному любопытству. После обеда Его Королевским Высочеством было устроено развлечение в виде водной прогулки на его нарядно украшенной барке до Тауэра и обратно, чему предшествовал музыкальный концерт. Корабли приветствовали Их Высочеств на протяжении всей прогулки, вывесив флаги и вымпелы. Вся река была усеяна лодками. Их Высочества отужинали на публике.

Вторник, апреля 27-го дня

Ее Высочество прибыли в карете Его Величества из Гринвича в Ламбет, где пересекли реку. Из Уайтхолла Ее Высочество доставили в портшезе во дворец Сент-Джеймс, где находился двор столь многочисленный и роскошный, что не поддается никакому описанию. Принц Уэльский встретил Ее Высочество у парковых ворот, и когда она преклонила колено, чтобы поцеловать руку Его Высочества, он ласково поднял ее и дважды облобызал. Его Королевское Высочество ввели ее вверх по лестнице в покои Их Величеств, где, представ перед королем, Ее Высочество опустилась на колено, чтобы поцеловать его руку, однако король ласково помог ей подняться, после чего поприветствовал. Затем Ее Высочество похожим образом была представлена королеве, а после герцогу и принцессам, поздравившим ее с прибытием. Ее Высочество отобедала с принцем Уэльским и принцессами. В восемь процессия направилась в дворцовую капеллу; и ружейный салют возвестил народу о соединении рук. Голову Ее Высочества, изысканно убранную, венчала сплошь усеянная бриллиантами корона принцессы Уэльской с одним обручем; наряд Ее Высочества, как подобает принцессе Уэльской, являл собой мантию малинового бархата, в несколько рядов отороченную горностаем, шлейф коей поддерживали леди Каролин Ленос, дочь Его Светлости герцога Ричмонда, леди Карол и Фицрой, дочь Его Светлости герцога Графтона, леди Каролин Кавендиш, дочь Его Светлости герцога Девоншира, и леди София Фермор, дочь графа Помфретского, – все, как и принцесса, облаченные в серебристые платья невест, убранные бриллиантами стоимостью не менее 20–30 тысяч фунтов каждый. Впереди Ее Высочества шествовал Его Королевское Высочество герцог, сопровождали невесту Его Светлость герцог Графтон, гофмейстер двора, и лорд Харви, помощник гофмейстера, в свите следовали…

~~~

Барнстапл, июня 17, четверг

Шестью неделями ранее в приходском лесу, что отсюда в десяти милях, собственноручно повесился неизвестный, факт чего засвидетельствован коронером, первоначальные изысканья коего не смогли выявить ни имени самоубийцы, ни причин его богомерзкого поступка, однако новые сведенья вселяют опасенья в гораздо худшем злодеянье. Стало известно, что покойник – глухонемой слуга джентльмена по имени Бартоломью, кто в последний день апреля в компании трех спутников направлялся в Бидефорд, но с той поры об нем иль его попутчиках никто не слышал. Допустимо, что в припадке безумного помешательства немой слуга всех убил, а тела спрятал, но затем, охваченный раскаяньем и страхом перед возмездьем, положил конец своей злосчастной жизни; вот только странно, что поныне никто из друзей мистера Бартоломью об нем не справился.

«Вестерн гэзет», 1736 г.

Показанья Томаса Паддикоума,

под присягой взятые на допросе июля тридцать первого дня в десятый год правленья монарха нашего Георга Второго, милостью Божьей короля Великобритании, Англии и прочая

От роду мне трижды по два десятка да еще шесть лет. Вот уж годов сорок я хозяин гостиницы «Черный олень», которой прежде владел мой отец. Я знатный гражданин нашего города, трижды был его мэром, одновременно исправляя должность судьи.

В:Итак, мистер Паддикоум, вначале прошу вас подтвердить, что на миниатюре, кою я вам показал и вновь показываю, изображен молодой джентльмен, месяца три назад вместе с компаньоном останавливавшийся в вашей гостинице.

О:Кажись, он, сэр. Шибко похож. Ей-богу, он. Только здесь одет побогаче.

В:Рассмотрите лицо. Платье не важно.

О:Так и есть. Он самый.

В:Прекрасно. Когда они прибыли?

О:В последний день давешнего апреля. Я хорошо запомнил, век не забуду.

В:В котором часу?

О:Часа за три до заката прискакал ихний нарочный – заказать комнаты и еду. Мол, они скверно отобедали, в брюхе урчит.

В:Его имя?

О:Фартинг. Потом он воротился за остальными, и все они, как было обещано, прибыли где-то в седьмом часу.

В:Всего пятеро?

О:Дядя с племянником, двое слуг и девица.

В:Господа представились мистером Брауном и мистером Бартоломью?

О:Так, сэр.

В:В их манерах ничто не показалось вам странным?

О:Тогда – нет. Лишь опосля известных событий.

В:А тем вечером?

О:Да нет, сэр, едут себе и едут в Бидефорд. Ни с тем ни с другим я двух слов не сказал. Молодой сразу прошел в свои покои и до самого отъезда носа не казал. Об нем я знаю не больше, чем об случайном прохожем. Отужинал, почивал, проснулся, откушал завтрак. Все в четырех стенах. Потом уехал.

В:А дядя?

О:Добавить нечего, сэр. Правда, после ужина он чаевничал с мистером Бекфордом и…

В:Кто таков?

О:Наш викарий. Пришел засвидетельствовать господам почтенье.

В:Они были знакомы?

О:Полагаю, нет, сэр. Когда я об нем доложил, его имя ничего не сказало.

В:Как скоро он появился?

О:Через час, как они приехали. Може, больше. Господа уж откушали.

В:Но они с ним говорили?

О:Вскоре мистер Браун сошел вниз, и они с мистером Бекфордом уединились в гостиной.

В:То бишь дядя? А что племянник?

О:Беседовал только дядя, сэр.

В:Как долго?

О:С часок. А то и меньше.

В:Вы слышали, об чем они говорят?

О:Нет, сэр.

В:Ни единого слова?

О:Ни словечка. Им прислуживала Доркас. Сказывала…

В:Мы ее выслушаем. Говорите об том, что сами видели и слышали.

О:Я подвел мистера Брауна к мистеру Бекфорду. Они раскланялись, обменялись учтивостями, но мое дело маленькое, я пошел приглядеть за чваем.

В:Они поздоровались как чужаки иль как знакомцы?

О:Как чужаки, сэр. Мистер Бекфорд частенько так делает.

В:Что именно?

О:Ну, знакомится с проезжающими, какие из образованных.

В:То бишь встреча была случайной?

О:По всему, сэр.

В:Позже мистер Бекфорд поведал вам об теме их беседы?

О:Нет, сэр. Лишь просил хорошенько заботиться об господах. Мол, дядюшка – знатный лондонец, едет по христианскому делу. Так и сказал, сэр: по христианскому делу.

В:Какому именно?

О:Не уточнил, сэр. Но в кухне Фартинг открыл, почто они едут. Дескать, в Бидефорде молодой джентльмен намерен почтить свою тетушку. Богатую, мол, даму, сестру мистера Брауна. Зажиточна, что твоя султанша, так он выразился. А лондонская, стало быть, девица предназначалась ей в услуженье.

В:Но в Бидефорде таковой дамы не числится?

О:Нет, как опосля выяснилось. Я тогда ж сказал, что об ней не слыхал, но Фартинг отмахнулся – мол, неудивительно, тетушка живет уединенно и не в самом городе, а в предместье. Набрехал, подлец – оказалось, нет там этакой леди.

В:Что Фартинг говорил об занятье мистера Брауна?

О:Мол, лондонский купец, олдермен, обременен семейством, а после смерти брата и невестки опекает племянника.

В:Сей племянник не унаследовал состоянья?

О:Дескать, все растранжирил и спустил. Так я понял. Только опять же вышло вранье.

В:Что-нибудь говорилось об покойных родителях мистера Бартоломью?

О:Ничего, сэр. Лишь об том, что сынок заносчив.

В:Хорошо. Теперь подробнее об слугах.

О:Извольте, сэр, не затруднюсь. Однако ж об том, которого нашли, мне и сказать-то нечего.

В:Как его имя?

О:Все называли Диком, сэр. Фартинг поведал нам всякие байки, что не для девичьих ушей. Уж миссис Паддикоум меня разбранила, воротившись домой. Она ездила в Молтон, где наша младшенькая разрешилась от бремени…

В:Понятно, мистер Паддикоум. Что за россказни?

О:Будто бы малый лунатик, да еще и распутник. Но только Фартингу веры нету. Он же валлиец. Им верить нельзя.

В:Точно ль валлиец?

О:Как пить дать, сэр. Первое – его выговор. Потом еще бахвальство – дескать, он бывалый флотский старшина, такого повидал, что нам и не снилось. Распустил хвост перед девицами. Что до похоти, так на себя б посмотрел, прежде чем другого поносить.

В:То бишь?

О:Я узнал уж после их отъезда, девица оробела сразу-то сказать. Служанка моя, Доркас, сэр. Фартинг звал ее ночью пошалить. Предлагал шиллинг. Только она девица благонравная – обещалась, но не пришла.

В:Об чем еще он говорил?

О:Да все больше похвалялся своим геройством и воинскими подвигами. Пускал пыль в глаза. Мистера Брауна величал приятелем, когда всего-навсего его слуга. Шуму от него, что от драгунской роты. Шалопай, сэр, имечко ему под стать – звонкий медяк. И уехал-то скрытно, до свету.

В:Отчего так?

О:Бог его ведает, сэр, оседлал коня и, не сказав ни слова, на рассвете отбыл.

В:Может, его выслали вперед?

О:Мы встали, а его и след простыл – вот все, что я знаю.

В:То бишь он уехал без ведома хозяина?

О:Не скажу, сэр.

В:Мистер Браун выказал удивленье его отъездом?

О:Нет, сэр.

В:А другие?

О:Никто, сэр. Об нем не поминали.

В:Однако вы считаете, в том есть какая-то загадка?

О:Накануне вечером об раннем отъезде он ничего не говорил.

В:Каких он лет?

О:Сказывал, дескать, еще мальчишкой-барабанщиком участвовал в баталии восемнадцатого года, из чего заключаю, что ныне ему лет тридцать с хвостиком, на кои он и выглядел.

В:Кстати, об его наружности: не имелось ли каких-либо особых примет?

О:Разве что усищи, распушенные, точно у ряженного турком. А так рослый и горазд покушать, что подтвердят мои стол с погребом. Жрал и пил, оглоед, в три горла, аж кухарка моя окрестила его едунчиком.

В:Но с виду малый крепкий?

О:Пожалуй, только с виду, не будь я Паддикоум.

В:Какого цвета глаза?

О:Темные. И шныряют, как у пройдохи.

В:Не заметили шрамов, рубцов иль чего подобного?

О:Нет, сэр.

В:Хромота, спотычная походка?

О:Не заметил, сэр. Поди, все его сраженья по пьяному делу шли в тавернах.

В:Ладно. Что насчет второго, Дика?

О:Тот ни слова не промолвил, сэр. Потому как без языка. Но по глазам его я понял, что Фартинга он чтит не больше моего. За что ни капли его не осуждаю, ибо усач вел себя с ним как с великопостным чучелом ^{20} . А парень-то он, по-моему, справный.

В:Помешанным не выглядел?

О:Простаком, сэр. Что велят, то и сделает, не боле. Словно собака: все понимает, а сказать не может. Ну прям несчастный пес, ей-богу. А парень-то ладный, я б такого взял в услуженье. По-моему, он безобидный. Что б сейчас об нем ни говорили.

В:И похоти не выказывал?

О:Фартинг молол всякий вздор, когда парень отнес воду в мансарду да там маленько замешкался. А мы уши-то развесили.

В:Девиц ваших не домогался?

О:Нет, сэр.

В:Сия приезжая девица… Как, бишь, ее звали?

О:Как-то чудно, сэр… наподобие французского короля, будь он неладен… Луиза! Иль что-то вроде того.

В:Француженка?

О:Нет, сэр. По выговору родом из Бристоля иль соседних краев. А вот манеры под стать французским, как я об них слыхал. Однако Фартинг сказывал, что нынче в Лондоне такая мода – служанки обезьянничают хозяек.

В:Она приехала из Лондона?

О:Так было сказано, сэр.

В:А выговор, стало быть, бристольский?

О:Да, сэр. Ужин ей подали в комнату, где она обитала одна. Такое нам чудно. Фартинг шибко бранил ее изящные манеры. А вот Доркас сказывала, что в речах девица ласкова и вовсе не заносчива. Просила извиненья, что ужинает отдельно – дескать, мигрень замучила. Но я-то полагаю, Фартинг ей был невыносим.

В:Что ее наружность?

О:Изрядно миловидная, сэр. Девица малость бледна и по-городскому тщедушна, не в теле, однако лицом хороша. Особливо карие глаза – этакие печальные, будто оленьи иль заячьи… Недоверчивые… И хоть бы разок улыбнулась…

В:В каком смысле «недоверчивые», мистер Паддикоум?

О:Ну, удивленные, сэр, – мол, как же ее к нам занесло-то? У нас говорят – глядит, точно рыба на сковородке.

В:Неразговорчива?

О:Только с Доркас и перемолвилась.

В:Может ли статься, что под личиной служанки скрывалась благородная персона?

О:Что ж, сейчас кое-кто обзывает ее авантюристкой.

В:Хотите сказать, беглянкой?

О:Я ничего не хочу, сэр. Так выражаются кухарка Бетти и миссис Паддикоум. Мое дело маленькое.

В:Хорошо. Теперь важный вопрос. Что плут Фартинг говорил об повадках мистера Бартоломью? Не казался ли тот человеком, кто жил не по средствам и теперь против воли вынужден пасть к ногам тетушки?

О:Не могу знать, сэр. С виду нетерпелив, привык командовать. Как вся нынешняя молодежь.

В:Вам не показалось, что он знатнее, чем представляется, и родом из иной среды, нежели его дядюшка-купец?

О:По всем замашкам он благородный господин, другого не скажу. Разве что выговор у них разный. Мистер Браун ни дать ни взять лондонец, а племянник молчалив, но будто бы с Севера. Изъяснялся он подобно вам, сэр.

В:К дяде был почтителен?

О:Скорее внешне, чем от души, сэр. Я еще удивился, когда он занял лучшую комнату. За приказами я обращался к мистеру Брауну, но отдавал их племянник. К пастору отправился дядя и прочее. Хотя все было учтиво.

В:Много ль он пил?

О:Отнюдь, сэр. По приезде глоток пунша, пинта глинтвейна, а к ужину бутылка отменной мадеры. Так и осталась недопитой.

В:Кстати, в котором часу они отбыли?

О:Кажись, в восьмом, сэр. Майский день, хлопот полон рот, я не подметил.

В:Кто оплатил постой?

О:Мистер Браун.

В:Щедро?

О:Весьма. Пожаловаться не могу.

В:Они поехали по бидефордской дороге?

О:Да, сэр. Во всяком случае, справились у моего конюха Иезекиля, как им выехать из города.

В:В тот день больше вы об них не слышали?

О:Лишь от тех, кто их встретил, едучи на праздник. Гости спрашивали, что привело их сюда, не у меня ль квартировали.

В:Просто из любопытства?

О:Да, сэр.

В:Но в тот день больше никаких вестей об них?

О:Ни словечка, сэр. Лишь через неделю пронесся слух об цветочнике.

В:Об ком?

О:Этак прозвали бедолагу Дика, поскольку других примет не имелось. Но прежде позвольте об кобыле, сэр. Поперву я не смекнул, об чем речь. Было сие за полдень второго мая. Давний мой знакомец, некто Барнкотт из Фремингтона, приехавший по своей надобности, рассказал о беспризорной лошади, что встретилась ему на дороге. Скотина в руки не давалась, а время поджимало, так что он плюнул и поехал себе дальше.

В:Что за лошадь?

О:Старая доходяга, сэр. Ни сбруи на ней, ни уздечки, ни седла. Об том Барнкотт мимоходом помянул, полагая, что лошадь удрала с выпаса. Дело привычное, поскольку в наших-то лошадках сильна примесь диких коней, а те кочуют, что твои цыгане.

В:То была вьючная лошадь?

О:Об том я уж после смекнул, сэр. Пока Дик не нашелся, и мысли не возникло.

В:Как вы узнали об находке?

О:От прохожего, что шел в Даккум и видел мертвое тело на плетне.

В:Далеко ль отсюда Даккум?

О:Добрая лига, сэр.

В:Как и где обнаружили труп?

О:Пастушок его нашел. В чащобе, что зовут у нас Ущельем. Торфяники, непроходимые места. Кое-где овраги – куда твоей пропасти. В той чаще скоко хошь виси – не найдут. Да вот Господь иначе распорядился. Там хорям раздолье, но никак не смертному человеку.

В: Неподалеку и лошадь видели?

О:В миле, на дороге.

В:Что за байка об цветах?

О:Все правда, сэр. Так и на дознанье было сказано. А я слышал от того, кто разрезал петлю и доставил мертвеца к опознанью, где бедолагу привязали к столбу, а уж потом зарыли возле Даккумского Креста. Изо рта покойника торчал букетик фиалок, с корнем вырванных, но во всем цвету. Многие сочли сие колдовством. Однако те, кто ученей, говорят, мол, цветы произросли из праха, в каковой все мы обратимся. Мой рассказчик ничего чуднее не видел: этакая красота на почерневшем лице.

В:Вы не догадывались, кто сей мертвец?

О:Нет, сэр. Даже после приезда следователя не смекнул. Сами посудите – целая неделя прошла. И Даккум в другом приходе. Гостей-то было пятеро, поди сообрази, что один из них скверно кончил, и никто не всполошился об остальных.

В:Что дале?

О:А потом, сэр, неподалеку от дороги, где начинается Ущелье и видели старую кобылу, нашли окованный медью сундучок. Вот тогда-то мне стукнуло, и я скоренько поделился своими мыслями с нашим мэром мистером Таккером, с кем приятельствую. Затем я, мистер Таккер, аптекарь мистер Экланд – он городской писец и кое-что смыслит в законах – и Дигори Скиннер, наш жезлоносец и констебль, сколотили posse comitatus ^{21} , чтоб во всем разобраться и куда следует доложить.

В:Когда сие было?

О:В первую неделю июня, сэр. Мы поехали туда, где был найден сундучок, и я тотчас признал в нем имущество молодого джентльмена мистера Бартоломью. В утро отъезда конюх Иезекиль помогал увязывать ихний багаж и сейчас подтвердил мое мненье. Потом я взглянул на лошадь, кою к тому времени уже взнуздали и поставили на соседней ферме. Она тоже показалась знакомой, сэр. Сел я и крепко призадумался, а затем поспрошал об цветочнике. Человек, видевший мертвеца, поведал, что тот был светловолос и голубоглаз. Тут уж сомнений не осталось, и мистер Экланд все как есть отписал дознавателю в Барнстапл.

В:Своего коронера у вас нет?

О:По уставу положен, сэр. Но место вакантно. Пустует. Так что призвали из Барнстапла.

В:Доктора Петтигрю?

О:Его, сэр.

В:Сундучок был спрятан?

О:Забросили в росточь, густо обросшую кустарником, шагах в четырехстах от дороги. Но тот, кто нашел, сквозь листву заметил сверканье меди.

В:Что такое «росточь»?

О:Водороина, сэр. Овражек.

В:Труп тоже был найден неподалеку, верно?

О:Так точно.

В:Сундук был пуст?

О:Как ваш стакан, сэр. Правда, ходит одна небылица, Доркас вам расскажет. Мол, прежде сундук ломился от золота. Но она видела его открытым – все враки.

В:Мы ее спросим. Был ли у путников иной багаж?

О:Был, сэр. Большой кожаный баул и еще всякое. Но боле ничегошеньки не нашли.

В:Хорошо ль смотрели?

О:Десять человек искали, сэр. Да еще констебли. Шибко опасались найти еще мертвецов – ну как всех подстерегли да порешили? Кое-кто полагает, так оно и случилось, да только неведомо, где искать.

В:Тогда почему ж Дика не спрятали?

О:Не ведаю, сэр. Все загадка. Одни говорят, он всех умертвил, трупы закопал, а потом в отчаянье и на себя руки наложил. Другие считают, он был в сговоре с убивцами, но раскаялся, и ему заткнули рот – представили дело самоубивством, но шибко торопились и тело не спрятали.

В:В ваших краях пошаливают?

О:Благодаренье Богу, лет двадцать ни об чем этаком не слыхивали.

В:В таком разе ваша вторая версия не выглядит убедительной, мистер Паддикоум.

О:Мне тоже сумнительно, сэр. Я лишь повторяю, что люди говорят. Одно определенно: злодеянье свершилось там, где нашли кобылу и сундук. И я скажу вам почему, сэр. Проедь они еще чуток – и уже Даккум. Майский день, на улицах людно, их бы приметили.

В:Однако никто их не видел?

О:Ни един человек. Они не проезжали.

В:Другие дороги там есть?

О:Не для благоразумного путника с тяжелой поклажей. Да они и не знали тех дорог, ведь не местные. Пусть даже знали, иные пути не с руки, коль взаправду направляешься в Бидефорд.

В:Там об них справлялись?

О:Да, сэр. Но след уж остыл. Людный город, полно приезжих. Сыщики доктора Петтигрю вернулись несолоно хлебавши. На повторном следствии об том говорилось.

В:В ту ночь, что они провели под вашим кровом, не было ли какой свары, гневных слов?

О:Ничего, сэр.

В:Кроме мистера Бекфорда, их кто-нибудь посещал? Посыльный, незнакомец?

О:Никто, сэр.

В:Не опишете ль наружность мистера Брауна?

О:Да что ж, сэр… лицом свиреп, повадкой мягок.

В:Что, свиреп?

О:Скорее суров. Навроде ученого лекаря.

В:Как-то не вяжется с его занятьем. Ведь он, вы сказывали, купец?

О:Не могу знать, сэр. Лондон мне неведом. Там большие люди, нам не чета.

В:Но толст он иль худ? Какого росту?

О:Да все эдак средне, сэр. Но осанист.

В:Каких лет?

О:Пожалуй, около пятидесяти. Может, чуть больше.

В:Имеете что добавить к допросу?

О:Сейчас ничто на ум нейдет, сэр. Уверьтесь, важного не пропустил.

В:Хорошо, мистер Паддикоум, благодарю вас. Об следствии моем ни слова, как я предупредил.

О:Так я ж поклялся, сэр. Истинной церковью и королем. Слово мое олово. Я не сектант какой, не еретик. Хоть кого спросите.

Jurat tricesimo uno die Jul.

anno Domini 1736 coram me ^{22}

Генри Аскью