Текст книги "Миры Джона Уиндема, том 2"

Автор книги: Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис Уиндем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 15

Меня куда-то тащили. Чьи-то руки держали меня за плечи, по лицу хлестали тонкие ветки.

– Тш-ш-ш!.. – прошипел голос.

– Сейчас… я сам… – прошипел я в ответ. Потом я повернулся.

Рядом на корточках присела молодая женщина. Солнце было совсем низко, под деревьями стемнело. Я не мог ее рассмотреть. Темные волосы, свисавшие с двух сторон, загорелое лицо, темные глаза. Платье местами порвано. Платье без рукавов – и я впервые видел платье без креста. Странно, почти неприлично: женщина – без защитного креста!

Мы молча изучали друг друга.

– Ты не узнал меня, Дэвид, – печально произнесла она.

– Софи! О Софи!.. Она улыбнулась:

– Милый Дэвид! Тебя сильно избили?

Я попробовал пошевелить руками и ногами. Было больно, голова трещала, на левой щеке запеклась кровь, но вроде бы никаких переломов.

Я попытался встать, однако Софи меня удержала.

– Нет, пока подожди, пусть стемнеет. – Она все смотрела на меня. – Ты, маленькая девочка и еще эта – кто она?

Я сразу пришел в себя, стал с ужасом звать их – ничего! Но мою паническую тревогу услышал Майкл и сразу отозвался:

– Слава Богу! Мы так переволновались. Успокойся, они уснули от изнеможения.

– А Розалинда?..

– С ней все в порядке, говорю тебе! Ты как? Я вкратце обрисовал положение. Вряд ли мы общались дольше нескольких секунд, но все же довольно долго, и Софи с любопытством уставилась на меня.

– Кто она, Дэвид?

Я ответил, что это моя двоюродная сестра. Софи пристально всмотрелась мне в лицо, потом кивнула:

– И он пожелал ее, да?

– Он так сказал.

– Она ведь могла бы родить ему детей? – настаивала Софи.

– Чего ты добиваешься? – вскричал я.

– А, так ты ее любишь?

Слова, слова… Мы с Розалиндой давно стали одним целым, с общими мыслями, чувствами, ощущениями. Мы смотрели общими глазами, любили единым сердцем, радовались совместной радостью. Разделить можно было лишь наши тела… Как объяснить словами?

– Да, мы любим друг друга, – ответил я. Софи покачала головой, подняла несколько прутиков, сломала их, глядя на свои коричневые пальцы. Затем промолвила:

– Он уехал – туда, где битва. С ней пока ничего не случится.

– Она спит. Они обе спят.

Софи подняла на меня глаза, недоумевая:

– Откуда ты знаешь?

Я объяснил ей, насколько мог просто. Она снова стала ломать палочки, потом кивнула:

– Да, помню. Мама говорила, что ты… ты как бы понимал ее раньше, чем она произнесет что-то вслух. Так?

– Наверное. По-моему, и у твоей матери был наш дар, только она сама этого не знала.

– Чудесно, должно быть, иметь такое – будто еще одни глаза внутри.

– Похоже. Но не такое это и чудо – бывает плохо, больно.

– Больно быть любым Нарушением, – отозвалась Софи. Она все еще сидела на корточках, глядя на руки невидящими глазами. – Если твоя подруга сможет рожать ему детей, я стану не нужна, – наконец вымолвила она.

Я заметил слезы у нее на щеках.

– Софи, милая, ты любишь его, – любишь этого паука?!

– О, не называй его так – пожалуйста! Мы ведь не виноваты в своих… Его зовут Гордон. Он добр со мной, Дэвид, и он привык ко мне. Нужно, чтобы у тебя оставалось так мало в жизни, как у меня, чтобы понять… Ты ведь никогда не знал одиночества. Ты не представляешь себе, какая пустота встречает здесь каждого из нас. Я бы с радостью рожала ему детей, если бы могла, я… О, за что они еще и калечат нас! Лучше бы убивали, это милосерднее!

Из-под ее плотно сжатых век покатились слезы. Я взял Софи за руку.

И вспомнилось: мужчина держит женщину за руку, глядя вверх. Женщина на коне и маленькая фигурка, машущая мне рукой, пока они не исчезли за деревьями. И я – расстроенный, чувствую ее поцелуй на щеке, сжимаю в кулаке локон… А сейчас… Сердце у меня сжалось от жалости.

– Софи, – сказал я, – милая Софи, этого не будет. Ты понимаешь? Этого не будет. Розалинда не позволит, я знаю.

Открыв глаза, она посмотрела на меня сквозь слезы.

– Ты просто пытаешься меня утешить, ты не можешь знать…

– Знаю, Софи. Ведь с тобой я могу лишь говорить, а ней мы и мыслим вместе. Она все еще сомневалась:

– Это правда?

– Да. Я почувствовал, как она его видит.

– А ты не можешь читать мои мысли? – с беспокойством спросила Софи.

– Нет, конечно, это же не подглядывание, больше похоже на разговор в уме, как если бы ты могла не произносить слова вслух, а просто думать их – для другого.

Мне трудно было объяснить ей это – труднее, чем дяде Акселю. Но я все пытался, пока не заметил, что уже темно.

– Ты сможешь идти? – спросила Софи. – Тут близко. Я поднялся, чувствуя, как отзываются болью все ушибы. Она, похоже, лучше видела в темноте, чем я, и взяла меня за руку. Мы шли вдоль деревьев, но слева замелькали огоньки, и я понял, что берег остался в стороне. Вскоре мы добрались до холма, и Софи сунула мне в руки конец лестницы.

– За мной! – шепнула она и быстро вскарабкалась наверх.

Я полз куда медленнее. Наверху она помогла мне забраться в пещеру. Там было темно; я только слышал, как Софи ходит, что-то ища. Потом посыпались искры – она высекала огонь кремнем.

Зажглись две свечи – маленькие и ужасно вонючие, но все же я смог оглядеться.

Мы находились в пещере примерно десять на пятнадцать футов, выдолбленной в песчанике. Вход прикрывала под вешенная на крючьях шкура. В углу, видно, была дыра на крыше, потому что там капала вода, падая в деревянное ведерко, вытекала из него и скатывалась наружу. В другом углу стоял сплетенный из ветвей лежак, накрытый шкурами и одеялом. Несколько плошек. Черный очаг. Ручки ножей воткнутых прямо в стену. Копье, лук и колчан со стрелами возле лежака.

Я вспомнил чистую, светлую кухню в доме Вендоров, дружелюбную комнату без всяких надписей на стенах. Пламя свечей заколебалось, распространяя вокруг грязную жирную копоть и вонь.

Софи набрала в плошку воды, нашла относительно чистую тряпочку и взялась смывать кровь с моего лица.

– Ничего, рана неглубокая, – успокоила она меня. Я вымыл руки, после чего она сполоснула и убрала плошку.

– Есть хочешь?

– Очень, ничего не ел весь день.

– Побудь здесь, я скоро.

Я сидел, глядя на тени, плясавшие по стене, слушал капанье воды. А ведь тут, в Окраинах, такая пещера – попросту роскошь. «Нужно иметь так – мало, как осталось у меня…» – кажется, так сказала Софи? Она, конечно, имела в виду не вещи.

Чтобы отключиться от тяжких мыслей, я позвал Майкла:

– Эй, где вы? Как дела?

– Мы расположились на ночлег, опасно идти ночью. – Он попытался показать мне место, но я не узнал его. – Идем медленно, сильно устаем. А эти люди знают свои леса, да? Мы все засаду ждем, а они пальнут – и скрылись. Троих убили, семерых ранили.

– И все же вы идете сюда?

– Да, похоже. Окраинам хотят дать урок. Кроме того, намерены поймать вас троих. Ходят слухи, что нас в Вакнуке больше двадцати, вот и надеются выловить всех с вашей помощью. – Он явно сильно волновался, да и настроение было плохое. – Боюсь, Рейчел осталась одна…

– Одна?

– Она с трудом передала мне: что-то случилось с Марком. А теперь мы так далеко, что я ее не слышу.

– Его схватили?

– Нет, то есть она думает, что нет, но он умолк. Если бы его… Он бы передал ей, а он просто молчит – уже больше суток.

– Несчастный случай, помнишь, давно, Уолтера? Замолк – и все.

– Возможно… Рейчел ничего не знает и потому боится. Она же там совсем одна, а теперь еще и друг друга не слышим.

– Странно, что я не слышал, когда вы с ней общались.

– Видно, ты как раз был без сознания.

– Слушай, да ведь когда Петра проснется, она сможет поговорить с Рейчел! – вспомнил я. – Для нее же нет предела расстояния!

– Конечно, как я забыл! – согласился Майкл с облегчением.

Тут из-за занавески у входа показалась рука, затем и вся Софи. Она влезла в пещеру и протянула мне деревянную плошку. Потом поправила вонючие свечки и уселась на шкуру неизвестного мне зверя, а я принялся за еду. Я не знал, что ем, но в общем вкус был ничего. Я успел почти все доесть, и тут рука у меня дернулась, остатки еды свалились на рубашку, и сам я чуть не упал.

Петра проснулась.

С трудом мне удалось пробиться в ее вопли, и она тут же переключилась с горя на радость. Приятнее, но почти так же больно. Она, видимо, разбудила Розалинду, потому что сквозь шум я смог уловить, как и Розалинда, и Майкл, и даже та женщина из Зеландии взволнованно спрашивают что стряслось. Петра взяла себя в руки.

– Какого черта?! – спросил Майкл. – Что за громы и молнии?

Петра, с великим трудом сдерживая радость, ответила:

– Мы боялись, что Дэвида убили.

Наконец-то я поймал и ощущения Розалинды – смесь радости и горя, нежности и печали. Я и сам не мог передать ей что-либо отчетливое. К счастью, Майкл положил этому конец:

– Неприлично вести себя так в присутствии третьих лиц. Когда сможете разъединиться, поговорим. Ну, как дела где вы?

Постепенно все прояснилось. Розалинда с Петрой все еще находились в той же палатке, «паук» ушел, но их сторожил здоровяк с красными глазами и белыми волосами. Я объяснил, где я.

– Прекрасно, – подвел итог Майкл. – Значит, этот ваш «паук» здесь вроде вождя. И он ушел биться. А может наблюдать? Тогда он вернется в любой момент.

– Я боюсь его! – внезапно истерически вмешалась Розалинда. – Он другой, другой! Я не могу… все равно что со зверем… Если он попытается, лучше убить себя!

Майкл будто ушат холодной воды на нее выплеснул:

– Такой глупости ты не сделаешь! Надо будет, убей его! Он больше и говорить об этом не стал, переключив общее внимание на другое. Впервые Майкл сам попробовал передать вопрос нашей неведомой спасительнице:

– Вы считаете, что успеете до них добраться?

Ответ достиг нас издалека, но все виделось уже четко:

– Нам осталось шестнадцать часов пути, – уверенно отозвалась она, и недоверие Майкла сразу пошло на убыль.

– Ну что ж, значит, вам нужно продержаться до тех пор.

– Погодите минутку, не отключайтесь, – попросил я. Я взглянул на Софи. В тусклом свете было видно, что она пристально смотрит на меня.

– Ты «говорил» со своей девушкой?

– И с сестрой. Они проснулись, за ними следит альбинос. Странно…

– Что?

– Ну, я думал, к ним приставят женщину…

– Ты ведь в Окраинах, – с горечью напомнила Софи.

– Но… понятно… Дело вот в чем. Как ты думаешь, можно ли удалить стражника? По-моему, сейчас самое время. Когда он вернется… – Я пожал плечами, не сводя с Софи взгляда.

Она отвернулась, несколько секунд глядела на огонь свечи, потом кивнула:

– Да, так будет лучше для всех нас – кроме него… Да, сделаю.

– И теперь же?

Она снова кивнула. Я взял копье, взвесил его в руке – легкое, но удобное.

– Нет, Дэвид, тебе лучше остаться здесь.

– Почему?

– Если тебя заметят, поднимется тревога; А на меня никто и внимания не обратит.

Софи была права, конечно, и я неохотно положил копье на место.

– Но ты сможешь?..

– Да, – решительно ответила она.

Софи подошла к стене и выдернула из нее нож. Блеснуло широкое лезвие. Похоже было, что нож достался ей после одного из набегов. Она сунула нож за пояс так, что торчала лишь темная ручка, потом снова посмотрела на меня.

– Дэвид…

– Да?

Но Софи передумала, сказав уже другим тоном:

– Передай им: ни звука! Что бы ни случилось, ни звука! Пусть идут за мной, а пока – пусть поищут куски ткани потемнее и завернутся в них, чтобы лиц не было видно. Поймут они тебя?

– Конечно. Но, может, лучше мне?..

– Нет, Дэвид, ты же не знаешь местность. Она погасила свечи и выскользнула наружу. Я передал все указания Розалинде, а потом мы вдвоем объяснили все Петре.

Я ждал, считая падавшие в ведерко капли. Долго так высидеть я не мог, подошел к отверстию тихонько выглянул наружу. Кое-где горели небольшие костры, бродили люди. Слышались тихие голоса, вот закричал ночная птица, донесся вой какого-то зверя.

Вдруг мелькнула волна возбуждения: Петра. Никто не отозвался. Потом Розалинда: «Все в порядке». Похоже, он испытала шок. Но я не стал расспрашивать, в чем дело, просто прислушивался. Вокруг ничего не изменилось. Время тянулось мучительно долго. Наконец подо мной, где-то внизу, хрустнула ветка, натянулась веревка, и я шагнул глубь пещеры.

Розалинда – с некоторым сомнением:

– Дэвид? Ты здесь?

– Да, поднимайтесь!

И вот женская фигурка возникла в отверстии, за ней вторая, поменьше, вот и третья. Вход завесили, зажгли свечи.

Розалинда и Петра молча, с ужасом смотрели на Софи, а та спокойно зачерпнула в плошку воды и стала отмывать нож.

ГЛАВА 16

Девушки с любопытством и подозрением рассматривал друг друга. Софи оглядела Розалинду, ее красновато-коричневое платье с нашитым коричневым крестом, кожаные башмаки. Она посмотрела на свои мягкие мокасины, короткую оборванную юбку. Тут она заметила, что на лифе у не появились пятна, которых раньше не было, без тени смущения сдернула с себя одежду и принялась замывать в холодной воде.

– Тебе надо отпороть крест, – сказала она Розалинде, да и у нее тоже. Мы, женщины Окраин, его не носим – нас-то он не защитил… Да и мужчины этого не любят… Держи! – Софи выдернула из ниши нож поменьше и протянула Розалинде.

Розалинда робко взяла нож в руки, посмотрела на крест – она ведь никогда не носила платьев без такой нашивки.

– У меня тоже когда-то был крест, и он мне ничуть не помог, – сказала Софи.

Все еще сомневаясь, Розалинда обернулась ко мне, но я кивнул:

– Они не любят напоминаний об истинном облике, это опасно.

– Да, – добавила Софи, – во-первых, вы тотчас выделяетесь, во-вторых, словно вызов бросаете.

Розалинда с неохотой принялась отпарывать крест.

Я спросил Софи:

– Что теперь? Не лучше ли нам убраться подальше, пока не хватились?

Софи, продолжая оттирать пятна, покачала головой:

– Нет. Его могут найти в любой момент и сразу кинутся на поиски. Решат, что это ты его убил, что вы сбежали в лес. Они же не станут искать вас тут – а уж вокруг все перетрясут.

– Ты считаешь, нам лучше оставаться в пещере?

– Дня два-три. Потом, когда поиски прекратятся, я вас выведу.

Розалинда внимательно всмотрелась в нее:

– Почему ты это делаешь?

Я объяснил ей – конечно, не вслух, но Розалинда не успокоилась. Они с Софи продолжали изучать друг друга, как вдруг Софи бросила свой лиф в воду, встала, наклонилась к Розалинде, так что темные волосы упали на ее обнаженную грудь, и злобно прошипела:

– Оставь меня в покое, и будь ты проклята! Розалинда напряглась, готовая к нападению, а я уже собрался прыгнуть между ними. Несколько минут они не двигались, потом что-то переменилось – напряжение спало. Ненависть ушла из глаз Софи, но она не шевельнулась. Лишь губы у нее задрожали, и она снова горько повторила:

– Будь ты проклята! Ну, смейся надо мной, и будь проклято твое прекрасное лицо! Смейся надо мной, потому что я люблю его, да толку-то? Боже мой, что толку? Если бы даже ты тут не появилась, что ему с меня толку?!

Она прижала кулаки к лицу, постояла так, вся дрожа, и кинулась ничком на свой лежак.

Мы беспомощно смотрели на нее. Один мокасин свалился с ноги, и я увидел знакомые шесть пальцев.

Розалинда с раскаянием и тревогой глянула на меня собралась встать, но я помотал головой. В пещере слышались лишь всхлипы Софи да бесконечное «кап-кап».

Петра выжидающе уставилась на нас, потом перевел взгляд на Софи, снова на нас. Мы не шелохнулись. Петра видно, решила, что надо брать дело в свои руки. Она подобралась к лежаку, положила ручку на темные волосы тихо попросил?:

– Не плачь, ну, пожалуйста, не плачь!

Софи резко затихла. Потом, не поворачиваясь, вытянул руку, обняла Петру за плечи. Она еще плакала, но куда тише. Наши сердца сжимались от бессильной жалости о ней.

Спал я на жёстком холодном полу и проснулся с больше неохотой – меня настойчиво звал Майкл:

– Ты что, решил проваляться весь день?

– Который час?

– Около восьми, наверное. Светать начало часа три назад, и у нас уже была схватка.

– Что случилось?

– Мы заметили засаду, выслали вперед небольшой от ряд. Он столкнулся с их отрядом, шедшим вслед за засадой Они решили, что напали на наши основные силы, и кинулись в бой. Ранили двух-трех наших.

– Так вы уже близко?

– Да, похоже.

Ничего хорошего, подумал я. Мы ведь не могли вылезти из пещеры при свете. С другой стороны, если мы останемся здесь, а они захватят все селение, то нас сразу обнаружат.

– А как там друзья Петры? Думаешь, мы можем на них рассчитывать? – спросил Майкл.

– Безусловно, – холодно отозвалась женщина.

– У вас ничего не изменилось?

– Нет, еще часов восемь, восемь с половиной – и мы до вас доберемся. Холодность исчезла из ее мыслей, появилось нечто вроде благоговейного ужаса. Жуткая страна. Мы видели Плохие Края, но никто из нас и представить себе не мог… Сейчас летим над землей, похожей на спекшееся черное стекло. Ничего живого, лишь черное стекло, будто океан застывших черных чернил… Потом пояс плохих земель – и снова чернота. Что они тут делали, что такое сумели натворить, как возникло столь жуткое место?!

Теперь понятно, почему наш народ сюда не стремился. Словно с края света попадаешь прямо в ад… ни надежды, ни жизни… Но почему? Почему? Мы знаем, они были как дети, получившие вдруг мощь и силу богов… И что же, все с ума посходили? Вместо гор – кучи головешек, вместо равнин – черное стекло… А ведь прошло уже столько веков! Жутко… безнадежно. Чудовищное безумие! Страшно представить себе целый народ, сошедший с ума… Не знай мы, что вы нас там ждете, уже развернулись бы и бежали обратно…

Но тут ее прервала Петра – мы все пошатнулись, такое горе она излучала. Мы не подозревали, что она не спит и прислушивается. Конечно, она расстроилась, уловив мысль о возвращении. Я утешил ее, и та женщина вновь смогла заговорить с нами – успокоить девочку. Петра затихла.

Майкл напомнил:

– Дэвид, как насчет Рейчел?

Припомнив его волнение минувшей ночью, я объяснил Петре, что надо сделать.

Петра помолчала, прислушиваясь к Рейчел, потом покачала головой:

– Про Марка она ничего не знает и чувствует себя совсем несчастной. Еще она спрашивает про Майкла.

– Передай ей, что и с ним, и с нами всё в порядке. Еще скажи, что мы ее любим и что она не должна бояться. Пусть постарается никому не выказывать своего беспокойства.

– Она все поняла. – Петра спросила меня вслух: – Дэвид, Рейчел боится, а еще она… она плачет внутри. Ей нужен Майкл.

– Это она тебе сказала? – спросил я.

– Нет, но у нее, там за мыслями, есть еще такие мысли, и я их слышу.

– Пожалуй, лучше будет, если мы никому ничего не скажем, – решил я. – Ведь никто из нас не слышит того, что у других за мыслями. Сделай вид, что ты их не заметила, ладно?

– Ладно, – согласилась Петра.

Я надеялся, что поступаю правильно. Подумав, я попытался представить себе такие «задние мысли», как их назвала Петра, и мне все это не очень понравилось. Что еще слышит Петра?..

Через несколько минут проснулась Софи. Казалось, прошлой ночью она выплакалась и теперь была совсем спокойна. Она велела нам отойти в дальний угол, а сама открыла занавеску. Потом развела огонь в очаге, дым от него большей частью выходил наружу, а остатки – что они затемняли и без того грязную пещеру. Потом Софи поставила на огонь железный котелок, налила в него воды насыпала что-то из разных мешочков.

– Присмотри-ка, – велела она Розалинде. Уходила она минут на двадцать, вернувшись, бросила пещеру пару твердых лепешек и влезла сама. Подошла котелку, помешала содержимое, принюхалась.

– Все в порядке? – спросил я.

– Да. Тело нашли, но решили, что это твоих рук дело Поискали рано утром в окрестностях, но мужчин осталось мало, так что сейчас все думают о другом. Возвращаются те, кто дрался ночью. Ты что-нибудь знаешь?

Я рассказал ей о неудачной засаде.

– Они близко? – спросила она. Я позвал Майкла, потом ответил:

– Только что вышли из леса.

– Значит, часа через три доберутся до берега реки. Софи разлила похлебку по плошкам. Вкус оказался приятнее, чем вид. А вот хлеб был менее съедобным. Сначала она разбила лепешку камнем, потом размочила в воде Петра пожаловалась: дома мы ели совсем другое?.. И внезапно кинула вопрос:

– Майкл, а мой отец там?

От неожиданности он машинально ответил «да». К счастью, Петра не поняла, что это означает, а вот Розалинда опустила плошку, уставившись в нее невидящими глазами.

Да, одно дело – подозревать, и совсем другое – знать. Мне послышался безжалостный проповеднический голос отца, я даже знал, какое у него выражение лица:

– Дитя, которое станет взрослым и сможет размножаться, станет сеять вокруг заразу, и все превратятся в мутантов, в чудовища! Здесь такого не случится?

А еще мне вспомнилась тетя Гарриет: «Я буду молить Господа нашего послать миру немного милосердия…» Бедная тетя Гарриет, ее мольбы оказались столь же бесполезными, сколь беспочвенными были надежды…

Мир, в котором отец мог отправиться на такую охоту. Что за мир!..

Розалинда взяла меня за руку. Софи подняла голову, лицо ее сразу переменилось:

– Что с ним?

Розалинда ответила. Глаза Софи расширились от ужаса. Она глядела на меня, на Петру, отказываясь понять, и собралась было что-то сказать, но тут же закрыла рот. Я тоже посмотрел на Петру, потом на Софи, на ее лохмотья, на пещеру…

– Чистота… – молвил я. – Воля Господня. Чти отца своего… Должен ли я простить его – или убить?

Ответ поразил меня – последние слова я неумышленно передал и мысленно, и женщина из загадочной страны ответила мне:

– Не думай сейчас о нем. Ваша задача – выжить. Ни он, ни его образ мыслей долго не продержатся. Они считают себя венцом творенья, им ведь не к чему стремиться. Но жизнь-то полна перемен! Жизнь есть развитие. Если живущие не сознают этого, они обречены на гибель. Идея о совершенном человеке порождена величайшим тщеславием. Завершенный образ – это Кощунственный миф. Прежние Люди поверили в него и навлекли на себя Кару. Остались разбитые части мира, твой отец принадлежит к одной из них. Они ушли в прошлое, хотя сами этого не сознают Скоро они добьются стабильности – превратятся в ископаемых…

Она несколько смягчилась, но все же речи ее тоже мало чем отличались от проповеди:

– Перед нами – новый мир, и мы его покорим. А перед ними – пустота.

Она кончила, а мы с Розалиндой все сидели, пытаясь до конца осознать ее слова. Видно было, что Петре скучно.

Софи с любопытством глядела на нас, потом сказала:

– На вас неловко смотреть. А вы не могли бы и мне рассказать?

– Ну… – я замолк, не зная, как все выразить.

– Она сказала, чтобы мы не думали о моем отце, потому что он все равно ничего не понимает, по-моему, – выпалила наконец Петра. Ей удалось выразить самую суть длинной речи.

– Она? – переспросила Софи.

Я вспомнил: она же ничего не знает о зеландцах.

– У Петры есть свои друзья, – пояснил я. Софи присела у входа, затем выглянула наружу.

– Довольно много мужчин вернулось, некоторые толкутся у палатки Гордона, да и другие идут туда же. Он, видимо, тоже вернулся.

Она продолжала смотреть вниз, доедая свою порцию, потом поставила плошку на пол.

– Схожу посмотрю.

Софи спустилась по лестнице. Ее не было больше часа, пару раз осторожно высунулся, разглядел «паука» Гордона сидевшего возле палатки. Похоже было, что он делит своих мужчин на отряды и объясняет им задачи, чертя что-то на земле.

– Ну что? – спросили мы хором, когда Софи вернулась. Она как будто заколебалась.

– О Господи, Софи, мы же хотим, чтобы вы победили, но мы хотели бы уберечь Майкла, если удастся!

– Мы устроим засаду на нашем берегу, – сообщила она наконец.

– Вы позволите им перебраться?

– На той стороне негде расположить отряд, – пояснив Софи.

Я немедленно передал сведения Майклу, предложив ей держаться в стороне-пусть упадет в реку на переправе или придумает еще что.

Через несколько минут чей-то голос снизу позвал Софи.

Она прошептала:

– Не высовывайтесь, это он! – и кинулась вниз. Прошел, видимо, еще час. Потом раздался четкий зов зеландки:

– Отзовитесь! Передавайте любые цифры! Петра с восторгом занялась делом, а то она уже маяться стала от безделья.

– Довольно, подожди немного… О, даже лучше, чем надеялись, думаю, через час доберемся!

Еще полчаса. Я несколько раз высовывался наружу. Казалось, селение опустело, вокруг хижин бродили лишь старухи.

– Мы у реки, – доложил Майкл.

Еще минут пятнадцать-двадцать, и вновь Майкл:

– Дураки, сами все испортили! Мы их заметили. Правда, разницы никакой сразу стало ясно, что в узком проходе между холмов и должна быть засада. Остановились на совет.

Совет длился недолго, вскоре Майкл опять позвал нас:

– Вот план. Отступаем. Оставим Часовых, они будут делать вид, что охраняют проход. Притворимся, что задержались, а основной отряд тем временем разделится и перейдет реку в двух местах, выше и ниже по течению. Потом обойдем их за холмами и сомкнемся. Поправки есть?

Селение располагалось у подножия холмов, значит, мы скорее всего тоже угодим в кольцо. Мужчин почти нет, может, нам удастся выбраться из пещеры и скрыться среди деревьев… Или мы попадем прямо в лапы одного из отрядов?

Снова выглянув наружу, я увидел, что старухи выносят луки и втыкают в землю стрелы, чтобы были под рукой. Пожалуй, сейчас бежать не стоит.

«Поправки», – спросил Майкл. Но как что-нибудь изменишь? Даже если бы я и рискнул оставить Розалинду и Петру одних, вряд ли мне удалось бы еще что узнать. «Паук» ведь приказал со мной не церемониться. Да и на расстоянии заметно, что я не местный, так что любой из них выстрелит в меня, не задавая вопросов.

Скорее бы Софи вернулась! Но ее все не было.

– Перебрались, – сообщил Майкл. – Никакого сопротивления.

Нам оставалось только ждать.

Вдруг грянул выстрел, потом еще несколько. И тишина Через несколько мгновений из леса показалась толпа мужчин и женщин, они явно бежали из своей засады на звуки выстрелов. Потрепанные, несчастные, большинство их походило на обычных, крайне опустившихся людей, хотя были заметны – и Отклонения. На всех было три-четыре ружья, у остальных – лишь лук да стрелы. У нескольких – копья «Паук» возвышался над всеми, рядом была Софи с луком в руках. Они совсем растерялись.

– Что происходит? – спросил я Майкла. – Это вы стреляли?

– Нет, второй отряд, они стараются отвлечь их на себя, чтобы мы смогли напасть с тыла.

– Кажется, удалось, – сказал я. Раздались новые выстрелы, потом крики и вопли Полетели стрелы, побежали люди. Вдруг – четкий вопрос:

– Вы целы?

Мы лежали на полу у входа в пещеру. Нам хорошо было видно происходящее, и вряд ли кто теперь мог заметить нас или кинуться сюда. Даже Петра понимала, что происходит она так и излучала возбуждение.

– Потише, детка, потише, мы уже совсем близко! – сурово молвила зеландка.

Летящих стрел прибавилось – людей тоже. Местные питались спрятаться среди хижин, продолжая отстреливаться.

Внезапно поток стрел обрушился на них с другой стороны. Люди впали в панику, многие кинулись к пещерам. Я приготовился скинуть лестницу, если кто подбежит к ней.

Появилось с полдюжины всадников, и я увидел «паука». Он стоял у своей палатки, держа лук наготове. Софи дергала его за потрепанную куртку, уговаривая бежать к пещерам, но он лишь оттолкнул ее, не сводя глаз с всадников. Потом вскинул лук, изо всех сил натянул его и пустил стрелу. Я видел, как стрела вонзилась прямо в сердце моему отцу, как он упал на спину Шебе и рухнул на землю.

«Паук» бросил лук, повернулся, сгреб Софи в охапку, побежал. Его длиннющие ноги успели сделать не больше трех шагов: в спину и в бок, ему вонзились сразу две стрелы и он упал.

Софи было вскочила и побежала, но в руку ей вонзилась стрела, вторая угодила в шею… Она упала.

Петра, по счастью, ничего этого не видела. Озираясь, она с недоумением спросила:

– Что за странный шум?

– Не пугайся, это мы. Не покидайте пещеру!

Теперь и я услышал странный, все усиливающийся рокот. Непонятно было, откуда он доносился будто сразу отовсюду.

Все больше всадников выезжало из-за деревьев, некоторых я знал всю жизнь. А теперь они охотились на нас. Большинство местных попряталось по пещерам и стреляло оттуда – без большого успеха.

Вдруг один из всадников закричал и вскинул руку, показывая на небо. Я тоже поднял голову.

Над нами повис какой-то туман, пронизанный быстрыми сверкающими молниями. А над ним, как бы сквозь вуаль, я разглядел ту самую рыбообразную машину, которую видел в детстве во сне. Деталей из-за тумана не было видно, но все же я рассмотрел сверкающее белое тело и что-то крутящееся над ним. Эта штука становилась все больше и больше опускаясь вниз.

А перед пещерой плыли какие-то нити, похожие на блестящую паутину.

Стрельба прекратилась. Нападающие, опустив луки и ружья, молча таращились вверх. Кое-кто попытался убежать, кони ржали от страха, метались туда-сюда. Начался настоящий хаос. Сталкивались бегущие люди, лошади несли прямо по хрупким хижинам. Я позвал Майкла.

– Иди к нам, скорее!

– Бегу!

Тут я его заметил – он только что поднялся со своего упавшего коня, увидел нас, помахал рукой, потом вскинул голову, глядя на неведомую машину. Она все опускалась, а под ней кружил – странный туман.

– Иду, – повторил Майкл.

Он шагнул, потом остановился и попытался снять что-то с руки. Пальцы у него прилипли.

– Странно, – пробормотал он. – Похоже на паутину но липкую. Не могу отцепить руку… – Внезапно он испугался: – Не могу!..

– Не дергайся. – спокойно посоветовала зеландка. – Ложись, если можешь, не двигайся, подожди. Лежи неподвижно, чтобы тебя всего не опутало.

Я видел, что Майкл ее послушался, хотя в мыслях его не ощущалось большого доверия. Внезапно я осознал, что люди машут руками – и каменеют в неестественных позах. А странные нити все падали, и люди застывали в них, как мухи в патоке или паутине. Кони тоже падали, запутавшись в липких нитях.

Мне на руку упала нитка. Я тут же велел Розалинде и Петре отойти подальше. Осторожно повернув руку, я попытался стереть нить о стену. Но ко мне подплыло еще несколько нитей, и рука моя намертво прилипла к стене.

– Вот они! – закричала Петра и вслух, и мысленно. Сверкающая белая рыбина опустилась на землю, вокруг нее взвихрились нити, еще несколько влетело в пещеру одна нить подплыла прямо к моему лицу, и я невольно закрыл глаза. Что-то коснулось моих век и я не смог разлепить их.