Текст книги "Конан в цитадели мрака"

Автор книги: Джон Мэддокс Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава вторая

– Теперь недалеко, – сказал Конан.

– Надеюсь, ты прав, – пробормотал Осман, поморщившись от боли в заднице. Беззаботная жизнь городского вора никак не подготовила его к тяжелому существованию в седле.

Их окружала сухая, бесплодная равнина, не слишком отличающаяся от пустыни, что расстилалась южнее. Разве что взамен песчаных барханов здесь преобладали громадные валуны, растительность же ограничивалась низкорослым кустарником. Тропы, блуждающие меж валунов и утесов, образовывали подобие лабиринта, и нигде не открывалась перспектива дальше чем за несколько десятков шагов. Это было идеальное прибежище для разбойников.

Беглым взглядом Конан окинул нависающий скалистый утес.

– Негодяи совсем без меня распустились, – сказал он. – На верхушке вон той скалы должен был быть часовой. Человек может лежать там на пузе, как ящерица, и мимо него мышь не проскочит.

Еще несколько минут они скакали, вступив в ущелье, образованное нависающими утесами, так что чистое голубое небо над головами казалось узкой лентой. Внезапно тропа оборвалась, и всадники очутились в небольшом каньоне, в центре которого бил ключ. Ручей бежал в пруд, а куда уходила вода оттуда, видно не было. В воздухе явственно ощущался запах дыма. Пара десятков мужчин, сидевших вокруг костра, вскочила на ноги при виде незваных гостей.

Компания была самая разношерстная: туранцы, иранистанцы, представители полудюжины степных племен, что обитали в пустынях к югу от Кофа и Турана. Это было сборище негодяев, повсюду объявленных вне закона: мрачные, покрытые шрамами, многие заклеймены палачом. Не один из них поплатился за воровство укороченной рукой. Они неуверенно поглядывали на вновь прибывших, все, кроме двоих, что по-прежнему сидели на корточках у огня. Эти двое взирали с неприкрытой злобой и неприязнью.

– Эй, негодяи! – воскликнул киммериец. – Скверный прием вы оказываете своему старому товарищу, вырвавшемуся из лап смерти! – Он спешился и с важным видом прошествовал к огню. – Знаю, знаю. Вы так очумели от радости, что не знаете, как выразить ее словами. – Он оглядел их всех, но каждый отводил глаза, стараясь не встречаться с этим львиным взором.

Ноздри Конана расширились, он с шумом втянул в себя воздух:

– Клянусь Сетом, чую, готовится обед! Как долго у меня не было нормальной человеческой еды!

Он подошел к огню, и прочие отпрянули, дабы освободить ему место. Над углями жарилась парочка упитанных молодых газелей, вокруг струился божественный аромат. Два омерзительных типа взирали на Конана поверх подрумянившихся туш. Конан ухмыльнулся им, вытащил кинжал и отрезал щедрый ломоть дымящегося мяса.

– Аргун, как приятно снова увидеть твою кислую рожу. И рядом, как обычно, твой прихлебатель Касим. – Сильными белыми зубами киммериец оторвал кусок мяса, прожевал и проглотил. – Я уж почти начинаю думать, что вы не рады видеть меня живым.

Один из мужчин встал. Его раздвоенная бородка концами топорщилась вперед и была окрашена яркокрасным.

– Дела не те, что были, Конан. Тебя сцапали, как последнего дурака, такой не может оставаться нашим атаманом. – Он махнул в сторону человека, который, не сводя глаз с Конана, медленно вставал рядом со своим товарищем. – Аргун теперь наш главарь. Он стоит двоих таких, как ты, северный дикарь!

– Именно, – произнес второй, большая и сильная скотина, облаченная в испачканную кровью кожу; его лицо все было испещрено шрамами. – Если ты собираешься остаться с нами, то будешь обычным членом шайки. Теперь я главный. – Он свирепо выпятил челюсть, рука его лежала на рукояти короткого кривого меча.

– Так ли это? – произнес Конан убийственно спокойным тоном. – Я наслаждался гостеприимством вице-короля, не больше. Это ничего не меняет.

– Если ты так думаешь, – проговорил Аргун, – ты – покойник.

Он принялся вытаскивать меч, но раньше, чем лезвие покинуло ножны, киммериец молниеносно, как тигр, перепрыгнул через костер и вонзил кинжал в пах негодяя. Неумолимо закручивая искривленное острие, он вспарывал живот, пока лезвие не уткнулось в позвоночник. Лишь единожды вскрикнув, Аргун, теряя внутренности, повалился прямо в костер.

Касим, ошеломленный столь внезапной и дикой яростью, пустился бежать, но не успел сделать и нескольких шагов, как киммериец прыгнул на него, мощными руками обвил шею противника и рванул в противоположные стороны. Последовал треск – и неожиданно раздвоенная красная бородка Касима уже топорщилась над его спиной. Глаза его выпучились с застывшим в них недоумением, и последний взгляд в мир смертных явил ему лицо Конана, ухмыляющееся над его собственным. Конан поднял упавшее тело и швырнул его в воду. Затем он подошел к обгоревшему трупу Аргуна и выдернул кинжал из развороченного позвоночника, вытер лезвие о грязные кожаные одежды, запачкав их еще больше. Он снова отрезал себе кусок мяса и принялся за еду.

– Все удовлетворены? – прорычал он, набив себе полный рот нежной плотью газели.

– Как хорошо снова видеть тебя! – закричал одноглазый туранец по имени Убо.

– Воистину! Мы все надеялись, что ты вернешься к нам, Конан, – произнес другой, а остальные принялись соглашаться, что именно так оно и было. Один из обитателей пустынь залез в пруд и выволок тело несчастного Касима.

– Позор на твою голову, Конан, – проворчал он. – Великое святотатство – осквернить проточную воду. – И он стал выжимать полы своего коричнево-черного полосатого халата.

– Ручаюсь, что эта падаль не сделала воду слаще, Ауда, – сказал Конан. – Но они взбесили меня, и я потерял самообладание. Ребята, это мой друг Осман. Его заслуга, что я вылез из темницы, а потому он теперь с нами.

Разбойники радушно приветствовали Османа, но разглядывали его оценивающе. Он подошел к Конану:

– После того как однажды я видел тебя в деле, я понимал, что произойдет. Но меня удивило, как они посмели бросить тебе вызов, зная, что ты за человек.

– Хм! – презрительно фыркнул Конан, обгладывая ребрышко. Он огляделся и, понизив голос, сказал: – Эти псы? У них разум животных. Приходится ежедневно объяснять им, кто есть кто. Довольно скоро они забудут тех двоих, и опять кто-нибудь возомнит себя главным. И тогда все повторится сначала. Как видишь, только так можно поступать с ними, быстро и решительно, прежде чем неповиновение выплеснется из берегов.

– Понимаю, – кивнул Осман. Он отрезают кусок газели и вцепился в него, наслаждаясь щедрым дымным ароматом. – Что теперь?

– Мы составим план, – сказал Конан, – а ты будешь нам помогать.

– Разумеется, – заверил его Осман. – Я желаю лишь помогать тебе, что уже и делаю. Я буду твоей правой рукой. – И он подобострастно ухмыльнулся. Киммериец взглянул на него поверх почти обглоданной бедренной кости.

– У меня уже есть правая рука, – напомнил он Осману.

Загобал остался доволен своими приготовлениями. Его люди натасканы превосходно, а те, кого он послал с поручением, скоро должны были вернуться. Он прошел в новый храм Аримана через ворота для процессий, вырезанные в виде головы гигантского демона с разинутой пастью, являвшей собой вход. Железные шипы тяжелой подъемной решетки были сработаны в виде ряда клыков верхней челюсти демона.

Только законченный внутренний облик дворца уже производил гнетущее впечатление. Свет проникал лишь через небольшие круглые окошки, расположенные прямо под потолком. Лучи, струящиеся сквозь багровые стекла, падали вниз кровавыми пеленами. От входа к алтарю вели два ряда колонн, подпирающих крышу. Колоннам была придана форма обнаженных, закованных в цепи женщин, подавленных тяжестью, навалившейся им на плечи; прекрасные, страдальческие лица были искажены болью.

Загобал следовал меж ними, пока не достиг алтаря. Тот был исполнен в виде огромного клубка извивающихся змей, высеченных с удивительным мастерством в стиле куда как более раннем, нежели женщины-колонны. Действительно, выделка была столь древней, что не нашлось бы в городе человека настолько ученого, чтобы он знал происхождение этого шедевра. И сколь бы ни был закален Загобал, вид зловещего алтаря заставил содрогнуться сурового воина.

На протяжении веков место нового храма было завалено грудой камней. И хотя она загромождала городскую площадь, никто не старался очистить и застроить это пространство. В городе существовала смутная, древняя легенда, будто всякий, кто попытается сделать это, жестоко поплатится за свою самонадеянность.

Но два года назад, одновременно с воцарением Торгут-хана в качестве вице-короля, в городе появился странный жрец. Имя его было Трагтан, и однажды он предстал при вице-королевском дворе, требуя аудиенции. Трагтан представился братом древнего Ордена Аримана, прибывшим, дабы восстановить заброшенный храм Ордена.

Торгут-хан сперва остался равнодушным к этому предложению, но Трагтан заверил, что братство готово принять на себя все расходы. Торгут-хан заявил, что в таком случае у него нет возражений, но следует уделить внимание некоторым практическим и юридическим вопросам, решение коих вполне можно облегчить, если жрец внесет вклад в дело обновления местной сокровищницы, которую новый вице-король приказал перестроить.

Загобалу было известно, что при очередной личной встрече Трагтан предложил Торгут-хану устроить сокровищницу в глубокой крипте под новым храмом – ведь храм явится несокрушимой твердыней для любого, кто пожелает завладеть казной. Торгут-хан сразу же понял все выгоды этого предложения. Теперь он мог прикарманить королевские деньги, выделенные на строительство сокровищницы, вместе с тем, что уже выманил на такое же мнимое проектирование. Загобал видел письма, в которых Торгут-хан убеждал короля, будто эти деньги пожертвованы на строительство храма, который сам по себе обеспечит полную безопасность сокровищам короны, с тратами куда меньшими, чем предполагалось.

Размышляя обо всем этом, Загобал изучал вызывающий отвращение алтарь. Его обнаружили, убрав вековой хлам. Увидев алтарь, рабочие в ужасе покинули страшное место и наотрез отказывались вернуться, несмотря на все угрозы со стороны жреца и вице-короля. В конце концов, для того чтобы завершить работы по расчистке алтаря, пришлось использовать узников, а затем обернуть его плотной материей, чтобы рабочие не могли даже мельком увидеть его, следуя по своим делам.

Как и обещал Трагтан, под полом разрушенного храма оказалась большая крипта, не подверженная влиянию времени. Новый храм рос с невиданной скоростью, ибо жрец, казалось, обладал неисчерпаемыми средствами, нанимая лучших ремесленников и художников, несмотря на то что некоторые из них с отвращением взирали на планы и рисунки, которыми снабжал их Трагтан. Не один и не двое, выпив лишку в одной из многочисленных городских таверн, признавались, что пергамент с этими планами был выделан из человеческой кожи. Однако щедрые воздаяния Трагтана всегда успокаивали чувствительность мастеров.

Загобал медленно обходил омерзительный алтарь. Невероятно, но казалось, там сходятся лучи, падающие из всех окошек. Как же может свет, проникающий сквозь отверстия, расположенные в разных стенах, ложиться подобным образом? Или жрец поместил на крыше зеркала, преломляющие лучи? Загобал предпочитал верить в подобное, простое и земное, объяснение. Одна из змеиных голов в огромном клубке пылала в этом багровом свете особенно зловеще, будто была сделана из иного вещества. В отличие от других, в чертах ее слилось и змеиное, и человеческое. Загобал протянул руку, чтобы коснуться ее.

– Не тронь алтарь Аримана!

Загобал взвился и наполовину обнажил клинок. Затем в сердцах вернул его в ножны. Он гордился своим тонким слухом, но жрец появился за ним без единого звука.

– Я лишь восхищаюсь твоим алтарем, жрец, – не слишком любезно сказал он.

– Прости мою резкость. Это одна из самых древних и священных реликвий нашего культа. И лишь рука посвященного может касаться ее.

Жрец был высок, его фигура терялась в складках ржаво-красной мантии, глубокий капюшон скрывал черты скелетообразного лица, обнаруживая лишь глаза, мерцающие таинственным блеском.

– Я хочу еще раз взглянуть на крипту, – сказал Загобал. – День близится.

– Очень хорошо. Если ты последуешь за мной…

Направляясь к короткой лестнице, что спускалась с возвышения, на котором зловеще расположился алтарь, жрец извлек ключ из складок своего одеяния. Лестница вела к двойным тяжелым бронзовым дверям, богато украшенным сценами мифологии Аримана, бога Тьмы, и его бесконечной борьбы с богом Света Ормаздом. Пока Трагтан отпирал и широко распахивал двери, Загобал взял свечу, горевшую тут же, в настенном канделябре.

Сразу за дверями начиналась другая лестница, высеченная в цельном камне, как и весь немыслимой древности проход. Грубые следы инструментов мастеров прошлых столетий и сейчас были видны на потолке и стенах. Загобалу было известно, что это чрезвычайно твердый камень, знал он и то, что зеленоватые пятна на шероховатой поверхности означали, что инструменты были сделаны из мягкой меди. Строители должны были располагать нечеловеческим запасом времени, ибо для того, чтобы вырубить этот проход и лежащую ниже крипту, несомненно, потребовались века. Здесь и люди с железными орудиями потратили бы десятилетия.

Долгий спуск заканчивался обширным, гулким помещением, вырубленным в том же камне. Зал был столь велик, что мрак поглощал сияние единственной свечки. Загобал прошел к стене и принялся мерить ее шагами, поворачивая направо каждый раз, когда одна стена упиралась в другую. Здесь стены были обработаны тщательней, чем в коридоре, и покрыты резным лабиринтом геометрических узоров, от которого у воина зарябило в глазах, и он отвернулся, почувствовав тошноту.

Загобал осознал, что он так и не вернулся к исходной точке, хотя и повернул направо даже более четырех раз. Этого не может быть. Он решил, что, вероятно, его сбили с толку запутанные узоры на стенах и он просто не заметил место, откуда начал свой путь. Хотя проще было вовсе не думать об этом, как и о странном свете в храме. Каково бы ни было объяснение, крипта казалась достаточно большой.

– Что ж, все в порядке, – произнес он. – Проход и лестница кажутся единственным выходом отсюда.

– Единственным, что способен использовать простой смертный, – туманно уточнил Трагтан.

– Пока это удержит казну внутри, а людей снаружи, – резко оборвал Загобал. – Пойдем-ка отсюда. Этот мрак угнетает меня.

Пока они взбирались по лестнице, Загобал избегал глядеть на грубо обработанные стены. Все вокруг было окутано древним проклятием, даже вновь построенное сооружение.

– Ожидаются ли… какие-то беспорядки на грядущем празднестве? – спросил жрец.

– Что ты имеешь в виду? – сказал Загобал.

– Только то, что мое братство предложило использовать крипту Аримана в качестве сокровищницы вице-короля. Если ее предназначат для какой-то нечестивой цели… – Он сделал многозначительную паузу. – …может произойти несчастье.

– Как же возможно такому случиться? – раздраженно спросил Загобал. – Разве твой бог не суть зла и тьмы? Разве он не процветает на кознях человеческих и не ликует от кровопролитий?

– Действительно, так и есть. Но его жрецы удовольствия от неожиданностей не получают.

– Если тебе так претят неожиданности, Трагтан, следовало найти бога поласковее. Счастливого дня, жрец.

Они вышли из крипты, и Загобал размашистым шагом направился меж кариатид к полосе белого света, льющегося через дверной проем.

– Увидимся на празднестве, – угрюмо бросил Трагтан.

Выйдя из храма, Загобал почувствовал сильное облегчение и проклял тот день, когда Торгут-хан дал согласие восстановить это чудовище. Хотя это может послужить и его собственным замыслам. Яркий солнечный свет омывал площадь, счищая с нее все это древнее безжалостное зло, что исходило от храма. Загобал полной грудью вдохнул свежий воздух и беглым взглядом окинул бурлящую толпу. К обычному скоплению уличных разносчиков и путешественников добавились временные лавки торговцев, привлеченных грядущим празднеством, а также фигляры, развлекающие зевак, шулеры и шлюхи, пристающие ко всем подряд. В этом захолустном уголке Турана смешалась дюжина языков выходцев из Гиркании, Вендии, Иранистана, а также безымянных княжеств и королевств ближайших пустынь. Этот шахпурский город стоял на пути множества караванов, огибающих с юга Вилайет, спускающихся с перевалов большой южной гряды, пересекающих пустыню со стороны Кофа, Пунта и Зембабве.

Тут Загобал углядел некую разновидность зла, которую он предпочитал, ибо она никак не касалась богов, жрецов и магии, – зло, исходящее от людей. Через арку Счастливого Случая, стоявшую на месте пересечения самарской дороги и площади, двигалась колонна всадников. Они не производили никакого беспорядка, их кони шли спокойным, прогулочным шагом, но все вокруг уступали им дорогу. Загобал понял, что это именно те, которых он ожидал. Пригладив свои длинные усы пальцем, украшенным золотым кольцом, он стал спускаться по ступеням храма навстречу всадникам.

Загобал являлся одной из самых известных личностей города, и притом – внушающей страх всем остальным. Хотя он шел без охраны, люди расступались перед ним, будто рыбацкие челноки перед военным кораблем. Всадник, скачущий во главе колонны, заметил его и поднял руку, приказывая спутникам остановиться. Загобал разглядел за вожаком порядка двух десятков верховых, компания смотрелась внушительно.

Начальник стражи остановился у первой лошади и целую минуту не произносил ни звука. Всадник выглядел огромным животным с потрепанным голубоглазым лицом. Из-под железного шлема на широченные плечи спадали сероватые, светлые космы. На нем не было ни туники, ни рубахи, а лишь безрукавка, открывающая мощный, пугающий торс. Его предплечья были затянуты кожаными ремнями, обшитыми железом. Кисти рук были защищены железными пластинами с шипами, однако сами пальцы были оголены. На широком поясе толстой кожи, украшенном бронзовыми гвоздями, висели большой нож в меховых ножнах и кривой широкий меч.

– Ты ли будешь Загобал? – произнес мужчина.

– Я ли, – подтвердил Загобал, продолжая снизу разглядывать вожака.

– Я – Беритус-аквилонец. Ты посылал за мной. – Его голос был подобен раскатам грома и почти безо всякого выражения.

– Именно так. Твои люди могут разместить лошадей в гвардейских конюшнях. Один из моих стражников проведет их. Затем опять приведет их сюда. Что же до тебя, мы отправимся ко мне.

Беритус спешился и вручил узду кофиту, что был даже больше его самого. Лицо кофита заросло черной бородой, оставляющей на виду лишь крошечные глазки, густые волосы свисали почти до самых бровей. Он что-то проворчал остальным, и все они расслабились в ожидании.

Загобал проследовал в свою штаб-квартиру, расположенную в воинском крыле вице-королевского дворца. Он отдал распоряжение стражнику отвести людей Беритуса в конюшни и найти им жилье в королевских казармах, другого солдата он послал за едой для себя и своего гостя. Оба немедленно и беспрекословно кинулись исполнять приказы.

Войдя в дом, Загобал стянул свой железный шлем и уселся за стол, жестом указав Беритусу стул напротив себя. Аквилонец занял свое место, и Загобал наполнил вином кубки чеканного серебра. Пока гость пил, Загобал быстрым оценивающим взглядом изучал мужчину. Тот выглядел завзятым рубакой. Обычно это занятие не привлекало людей смышленых, но этот заслужил репутацию в делах определенного рода. Его сапоги, отделанные мехом, и накидка оленьей кожи приторочены к широкому поясу, и ничто не скрывало многочисленных шрамов, которыми гость явно гордился.

– Военный губернатор Султанапура написал мне, что ты сослужил ему добрую службу, – начал Загобал.

– Именно так. – Беритус откинулся на спинку стула и засунул за ремень большие пальцы. – На холмах к северу оттуда появилась банда свихнувшихся мятежников. Нам понадобилось три месяца, чтобы засечь все их укрытия и выяснить, какие крестьяне прячут и помогают им. Обнаружив бунтовщиков, мы позаботились о том, чтобы согнать их с холмов в низины. Сначала мы пустили красного петуха всем крестьянам, что помогали им, затем разорили укрытия и запасы провианта. Когда они собрались, чтобы разбить нас, мы завлекли их вниз, туда, где их могли переловить люди губернатора. Большинство мятежников губернатор вздернул.

– Похоже, ты знаешь толк в своем ремесле, – одобрительно заметил Загобал.

– Я знаю толк во многих ремеслах. Я был гладиатором, но король запретил все бои. Я предпринял рейд за рабами в Аргос и Шем. Затем я направил свою шайку на поиски беглых рабов. Это оказалось выгодней, так как хозяева платили куда больше за возвращение обученных рабов, нежели за свежепойманных варваров.

Сейчас мы служим местным губернаторам и судьям, выслеживая тех бандитов и мятежников, что не по зубам регулярным войскам.

– Это именно то, что мне нужно. А вот и наша закуска. – Загобал сохранял молчание, пока оба они расправлялись с едой. Когда аквилонец обглодал последнюю кость, воин продолжил: – Последнее время мне докучает банда разбойников. Они уже давно наводняют окрестные холмы, главным образом грабя караваны, но некоторое время назад они стали нападать на города, опустошая кубышки богатых торговцев, покушаясь даже на королевские деньги и ценности. Не случайные налеты, обращаю внимание, а умелые, хорошо спланированные нападения.

– Новое руководство? – спросил Беритус.

– В самую точку. Доводилось тебе слышать о человеке, именуемом Конан из Киммерии?

Звероподобная рожа Беритуса выразила изумление:

– Да уж, имя известное. Молва гремит по городам и весям, но я никак не ожидал услышать о нем здесь, так далеко на востоке. Какая нелегкая занесла его в эти края?

– Кто знает, что управляет стопами подобного типа? Как бы то ни было, он прибыл сюда и начал портить мне кровь. Однажды мне удалось заманить его в капкан, и я бы вздернул его немедля, но мой хозяин, вице-король Торгут-хан, пожелал сделать казнь гвоздем своего грядущего празднества, а потому скотину заперли в темнице. Он сбежал, по пути уничтожив пятерых моих людей.

Беритус присвистнул:

– Да уж, вы на свой страх и риск заточили его в тюрьму. Я знавал многих таких, их следует убивать при первой возможности.

– Я сам знаю это прекрасно. Как бы то ни было, я желаю захватить всех их разом. Мои люди отвечают самым высоким требованиям, и, если бы речь шла об обыкновенных разбойниках, мне не потребовалась бы помощь. Но этот киммериец – совсем другое дело. Именно из-за него я позвал вас. Если все пойдет по плану, ты сможешь разделаться с работой в считанные минуты. Дело опасное, но недолгое, без месяцев преследований по холмам.

– Судя по моему опыту, события часто разворачиваются вопреки планам, – сказал Беритус.

– В таком случае, – зловеще промолвил Загобал, – дело станет долгим и трудным, и, возможно, ты проклянешь тот день и час, когда принял это предложение.

В маленьком дворике близ жилья Загобала люди Беритуса выстроились на смотр. Тем не менее выглядели они совершенно не похожими на нормальных солдат, собравшихся для подобной цели. Они были грубы и разноязыки, различных рас и не было у них ничего общего, кроме звериной жестокости и беспощадности. Линию замыкал массивный кофит, к нему прежде всего подвел Загобала Беритус.

– Это Урдос из Кофа. Он мой заместитель. Мало говорит, но дела его достаточно красноречивы.

Звероподобное существо отсалютовало тяжеленным топором, который выглядел в его огромной лапе легким, как ивовый прутик.

Следующий головорез обладал подобной черной бородой и шевелюрой, но ростом был пониже, хотя почти такой же в плечах. Он держал в руке толстый изогнутый лук.

– Барка, шемит, – представил его Беритус. – Отличный лучник.

Рядом с Баркой стоял худой темно-коричневый человек с мелкими чертами лица, его волосы были скрыты засаленной чалмой. Единственным его видимым оружием было тонкое копье.

– Амбула из Пунта. Он способен найти след, оставленный тенью на голой скале.

Амбула улыбнулся, обнаружив ряд желтых, сточенных зубов.

– Бахдур, гирканиец, – произнес Беритус, остановившись рядом с коренастым желтым человеком, за поясом у которого были лук и колчан со стрелами. Облачен он был в панцирь из лакированного бамбука, прошнурованного раскрашенной кожей. – Еще один превосходный стрелок, а по следу он идет почти как Амбула.

Так они прошли весь строй, и каждый следующий человек был в своем роде примечателен. В каждом безошибочно можно было признать законченного негодяя, но все казались идеально подходящими для возложенной на них задачи. Они были убийцами и охотниками за людьми, а Загобал понимал, что для подобных целей не нанимают нежных школяров. Эти же были жестоки, беспощадны и вполне подготовлены.

– Очень хорошо, – сказал Загобал. – Следующие несколько дней они не должны быть на виду. Даже в Шахпуре подобная толпа может вызвать толки, а я не сомневаюсь, что у наших бандитов в городе есть шпионы.

– Сегодня вечером мы ускачем так же открыто, как прискакали сюда, – сказал Беритус. – Поздней ночью поставь на ворота доверенных стражников и прикажи пропустить нас. Мы вернемся незамеченными.

– Превосходно, – одобрил Загобал.

– Моим людям не понравится сидеть взаперти в казармах, – сказал Беритус.

– Они долго скакали сюда, предвкушая хорошую попойку.

– Они будут вдоволь обеспечены и едой, и вином, – отозвался Загобал. – Я даже раздобуду им несколько женщин. Захвати мне Конана и его шайку, и я отплачу им такой попойкой, какой они в жизни не видели.

Той ночью еще одна необычная группа людей собралась в древней части Шахпура. Жрец Трагтан стоял в длинном нефе нового храма, его руки терялись в широких рукавах мантии. Он был абсолютно неподвижен, он ждал. Таинственный красный свет по-прежнему тек кровавыми потоками сквозь застекленные окна, хотя лунный серп швырял с небес лишь тусклые лучи. Жрец не шелохнулся, когда в дверном проеме возникла фигура в таком же облачении.

Вновь прибывший бесшумно прошествовал в зарево красного света, затем откинул свой капюшон, обнаружив изможденное лицо и лишенный волос череп, обтянутый необычно крапчатой кожей. Он медленно поворачивал голову, обозревая внушительный интерьер.

– Блестяще, – чуть присвистывая, сказал пришелец. – Все так, как было в стародавние времена!

– Приветствую, мессир Шоск, – произнес Трагтан. – Пока не вполне так, как было в великие дни, но будет так. Откуда ты прибыл?

– Из кхитайских земель, кои столь неизменны, что сберегли храмы Аримана, все, что осталось от прошлых веков.

В то мгновение, когда затихло слабое эхо этих слов, появились еще две фигуры. Откинутые капюшоны их грубых кирпичных ряс открывали лица, чертами под стать Шоску. В красноватом свете физиономия одного из них окрасилась каким-то нелепым багрянцем. Другой казался бледнее, но, похоже, он страдал некой обезобразившей его болезнью: лицо его было испещрено мелкими бугорками.

– Привет вам, братья, – в унисон произнесли Трагтан и Шоск.

– Брат Никас, – сказал Трагтан, – много воды утекло с той поры, как мы в последний раз лицезрели тебя. Откуда ты прибыл?

– С острова в Западном море, осколка погибшей Атлантиды, – сообщил багрянолицый. В обычном свете его кожа была бы слегка синеватой. – Оттуда я проделал путь к ближайшему берегу, тому, что жители, примитивные, как и в былые времена, именуют Пустошами Пиктов.

– А ты, брат Умос? – осведомился Трагтан.

– Из Бельверуса, что в Немедии, – ответил человек с шишковатой кожей. – От тамошнего храма Аримана не осталось и груды камней. На месте святыни возвышается огромная крепость. – Он усмехнулся, издав зловещее шипенье. – Башня, что нынче попирает алтарь, известна как Башня Утерянной Надежды, ибо с тех самых пор, как была выстроена крепость, при каждой осаде никто из защитников этой башни не оставался в живых.

Трагтан обратил взор ко входу:

– Кто еще присоединится к нам этой ночью?

– Больше не будет никого, – произнес Никас.

– Никого? – Трагтан повернулся к багроволицему. – Что же с братьями Кхинатом, и Спором, и великим Мудрейшим Джасупом, и мессиром Редком, и еще парой десятков?

– Ушли, – промолвил Никас. – Их храмы и святилища лежат там, что ныне является Стигией, и в тех землях, кои попали под управление Стигии: в Кофе и Шеме, Куше, Дарфаре и прочих. Исконная вражда между Ариманом и Сетом заставила стигийцев выискать даже руины наших храмов, стереть их в пыль и наложить на них и всех их приверженцев самое гибельное из проклятий.

– Сет! – прошипели в ответ все остальные.

– Это ревнивый бог, – продолжил Никас. – Жрецы-властители Стигии, служа ему, обрели могущество, и они не терпят даже намека на соперничество.

– Тогда будем действовать вчетвером, – произнес Трагтан. Он поднял руку, и подъемная решетка ворот скользнула вниз, будто захлопывающаяся гигантская челюсть. – Пусть так, это не первый раз, когда служение нашему грозному богу возрождается столь малым числом подвижников или даже меньшим.

– Во многих землях есть храмы Аримана, – сказали Никас, – но в этих нашего Повелителя чтут в приниженной форме, относясь к нему просто как к придатку культа Ормазда.

– Ормазд! – прошипели остальные.

– Истинно, светлый бог в великой чести во многих странах, и, коли так, он должен иметь соперника, дабы получить возможность ритуально сокрушать его в бессмысленных обрядах общественного стада. Наш великий и ужасный Ариман умален до балаганного паяца!

– Мы должны исправить это, – сказал Трагтан. – Здесь, в этом захолустном шахпурском городишке, что когда-то был могущественным Элькаром Морским, стоящим у безбрежного тогда моря Вилайет, здесь мы возродим величайший культ нашего Повелителя. Лишь здесь сохранилось неповрежденным основание одного из его истинных храмов. И лишь здесь сквозь череду веков невредимым прошел его алтарь.

– Много раз восстанавливали этот храм, – нараспев затянул Шоск. – Всегда, когда пробуждается наш Повелитель, уцелевшие братья собираются здесь, дабы вновь возвестить его миру.

– До Элькара, – подхватил Умос, – это был Зхагг Черной Пустыни, в те времена, когда Атлантида являла собой цепь дымящихся вулканов, склоны которых еще не были покрыты зеленью. И даже до того это было место, именуемое так, что никто в нынешнем нашем обличье произнести не сможет. Всегда здесь оставался центр поклонения нашему повелителю Ариману.

– Пора, – сказал Трагтан. – Многое предстоит совершить. Этой ночью Луна входит в дом Льва, и мы должны начать.

Жрецы прошли неф и остановились, окружив алтарь Аримана. Как только Луна вошла в дом Льва, они начали свою песню. Низкие голоса рождали нечеловеческие звуки. Прежде чем взошло солнце, алтарь засверкал неземным блеском.