Текст книги "Ночные гоцы"

Автор книги: Джон Мастерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

– Перестань! Перестань!

– И это еще не самое худшее. Люди – и белые, и черные – превратились в диких зверей. Серебряный гуру это предвидел. Индия никогда не оправится от ненависти, и чем дальше, тем будет хуже. Может, возникнет и что-то новое и лучшее – Бог знает. Но тебе надо сдаться. Мы с Кэролайн можем подтвердить, что ты не виновата в резне в крепости. Ты больше никогда не будешь править Кишанпуром, но твой сын еще сможет – если ты поможешь нам, пока мы нуждаемся в помощи. Долго это не продлится.[142]142
  Мятеж продлился еше полтора года. Сипаи сражались героически, но, уничтожив своих офицеров, оказались совершенно беспомощны и тактически, и стратегически. В сентябре 1857 года бригадный генерал Арчибальд Уилсон взяли Дели (в течение четырех месяцев сорок тысяч сипаев героически отбивали атаки пяти тысяч англичан), в ноябре генерал-майор сэр Генри Хэвлок смог прорваться в Лакхнау и эвукировать гарнизон, но окончательно Лакхнау был взят генерал-майором сэром Колином Кэмбеллом только в марте 1858 года. К маю 1858 года сэр Хью Роуз завершил кампанию в Центральной Индии. Мятежники были оттеснены в предгорья Гималаев, где их добивали еще примерно полгода. В ноябре 1858 года Достопочтенная Ост-Индская компания была ликвидирована, а управление Индией перешло Короне. Генерал-губернатор лорд Каннинг превратился в вице-короля Индии. Индийские полки компании вошли в состав Королевской армии. Доля английских войск в Индийской армии была увеличена до одной трети, артиллерийские полки сделаны только английскими. Солдат для индийских полков стали набирать преимущественно в Пенджабе и Непале. В следующем романе – «Лотос на ветру» – Робин Сэвидж служит в возрожденном Тринадцатом стрелковом полку, который теперь является, во-первых, королевским, а во-вторых, чисто гуркхским.


[Закрыть]

Подчиняясь натиску его слов, она затихла, и он увидел, что она не изменилась. По-прежнему свет и тень, буря и покой, любовь и ненависть мгновенно сменяли друг друга, и все отличались беспредельной силой, и выражались в каждом ее движении и слове. Она сказала:

– Ты позаботишься о моем сыне?

Он не поверил своим ушам.

– Да, о моем сыне, о радже, который стоит и ест чапати из рук лишенного касты туга! О радже Кишанпура, влыдыке Гондвары, наместнике Нербудды, князе гор Синдхия, повелителе вод Кишана, и Кена, и Бетвы!

Ее била крупная дрожь. Родни медленно ответил:

– Я позабочусь о нем, если ты этого хочешь. Я воспитаю его вместе с собственным сыном. Мы с тобой никогда не понимали друг друга, но у них все может быть по-иному. Может, это и нужно.

– Обещай мне! Потому что другой надежды для него нет. Я знаю, все, что ты сказал о восстании – правда. Вы победите, нас уничтожат. Великое дело было проиграно вчера на закате – из-за тебя. И сегодня утром – из-за нескольких улан.

– Они были выше любого дела, – спокойно перебил он. – Они сделали только то, что должны были, чтобы жить в мире с самими собой.

Она взмахнула руками.

– Но восстание будет продолжаться до тех пор, пока я и те, кто последовал за мной, не будут стерты с лица земли. Для меня нет иной судьбы. Мой повелитель, я не могу отступить, чтобы выжить и превратиться в укутанную в шелка и обвешанную алмазами куклу. Все уже решено и мои дни сочтены. Я вижу свою дорогу и знаю, куда она ведет. И никто не возьмет меня в плен, чтобы привязать к пушке, и чтобы английские солдаты впивались в мое тело своими голубыми глазами – охх! – как будто небо глядит сквозь глазницы – как у тебя.

Она остановилась и закончила единым выдохом:

– Я так тебя ненавижу и так люблю!

От прерывистого дыхания ее груди высоко вздымались. Она распахнула объятия, рванулась вперед и прильнула к нему всем своим мокрым телом:

– Мой повелитель, ты понимаешь? Ты тоже испытал подобное? Я горда, а ты любишь эту бледную немочь. Убей меня.

Когда она прижалась к нему грудью, руку на перевязи пронзила острая боль. Он охнул и оттолкнул ее. Она отпрыгнула назад, с горящими глазами и поджатыми в бешенстве губами, и вскинула пистолет, чтобы выстрелить в него. Потом до нее дошло; лицо у нее смягчилось, и она открыла рот, чтобы заговорить.

Но прежде, чем она произнесла хоть слово, Родни крикнул:

– Эй, Пиру! Сюда!

Он сунул ей в руки поводья, и помог Пиру закинуть ее не сопротивляющееся тело в седло. Он поднял голову, и под струями дождя прокричал:

– Скачи! В тридцати милях вверх по реке есть еще одна переправа. Скачи! Прощай – и я обещаю!

Она посмотрела сначала на него, потом на сына, пока большой жеребец хрипел и ржал под седлом. Потом собрала поводья и галопом поскакала к реке. Родни закричал и бросился за ней. Понукая коня, она взлетела на высокий берег и прыгнула в глубокие, быстрые воды. Завеса тумана и дождя разошлась на мгновение, и он увидел, как плывет по реке ее темная макушка. А потом она исчезла, и он не видел ничего, кроме бурной реки, и не слышал ничего, кроме шелеста дождя. Он повернулся на каблуках и пошел прочь.

Прямо перед ним смуглый мальчуган в ослепительных одеждах ехал на плече Пиру. Он бил Пиру кулачками по голове и кричал:

– Вперед! Ты – мой слон! Я – твой князь! Почему мама прыгнула в воду?

Пиру подобострастно отвечал:

– Ваше Величество, сиятельный князь…

Если станет известно, как было дело, его могут разжаловать. Или даже расстрелять. Придется сочинить для генерала какую-нибудь историю, а сэр Гектор – человек умный и проницательный. Коня может вынести на отмель у переправы, всем напоказ – как и Шумитру Лакшми Раван, правительницу Кишанпура, женщину, благоухавшую мускусом и сандалом, и пламеневшую доблестью.

Но он дошел до предела своих сил. Он должен отдохнуть, и пусть буря Великого Бенгальского мятежа продолжает бушевать там, где хочет. Он боролся с собой, и обрел себя. Он боролся с врагами, которые оказались друзьями, и победил – и потерпел поражение. Он боролся с Кэролайн, и потерпел поражение – и победил. И теперь он шел к ней, чтобы она приняла его капитуляцию, – вытянуться у ее ног и заснуть. Он немелодично засвистел и зашагал быстрее, растворяясь в завесе дождя.