Текст книги "Я не собирался убивать"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Вечером я должен был отправиться на «работу». Оставалось только закончить приготовления к краже, которую я собирался совершить в Эшере.

Места я всегда выбирал с особой тщательностью. Они должны были находиться возле большого шоссе, чтобы едущий ночью автомобиль не был редкостью. Кроме того, требовалось, чтобы на дороге было достаточно людей и пешеход не привлекал особого внимания. Еще я любил, чтобы рядом находился источник периодически повторяющихся шумов – например, железнодорожная линия, автовокзал, сильный склон или сложный поворот, на котором неизбежны оглушительные звуки типа сигналов клаксона или переключения скоростей тяжелыми грузовиками, что заглушало бы звуки, производимые мною. Вначале я говорил себе, что не всегда возможно собрать все эти достоинства. Но опыт доказал мне, что это необходимо. Кража у Джун Эндерсон была последней, которую я совершил, не удостоверившись в наличии сильных шумов.

В тот вечер к моим услугам был крутой поворот дороги, за которым следовал сильный уклон. Тяжелые грузовики ездили там всю ночь, и им приходилось по нескольку раз переключать скорость. Кроме того, приближение грузовиков было слышно издали, что позволяло подготовиться произвести шум, избежать которого я не мог. Со временем и опытом такие уловки становятся второй натурой.

Моя будущая жертва – иногда я думал о них как о клиентах – была молодой женщиной, которая должна была оставаться одна в доме еще целый месяц. Ее муж уехал за границу по делам фирмы, занимающейся промышленным строительством, в которой он работал. Эта женщина сильно отличалась от миссис Эндерсон. Я был убежден, что она не изменит мужу в его отсутствие: они сильно любили друг друга. Он был старше ее на десять лет и год назад купил ей великолепные драгоценности: серьги, браслеты, броши и кольца – все украшенные бриллиантами. Комплект был застрахован на десять тысяч фунтов, что почти полностью соответствовало его реальной стоимости. Я рассчитывал перепродать его через полгода за шесть, а то и за семь тысяч фунтов, поскольку камни были достаточно крупными, чтобы не слишком потерять в стоимости после новой огранки. В момент подписания страхового договора, который я помогал составлять, я сказал себе, что стоит попытаться их украсть. Муж, мистер Клайтон, принес их в «Уэдлейк», едва купив, даже до того, как показал жене. Я не занимался оценкой, просто зарегистрировал покрываемый риск. С Клайтоном я виделся всего один раз около пяти минут, но с тех пор много раз видел миссис Клайтон, что позволило мне заметить идеальное, с моей точки зрения, местонахождение их дома и изучить способы залезть в него, а также расположение помещений.

Ничто не мешало мне совершить кражу в присутствии Клайтона, но когда я прочитал в «Суррей сэнтинел», что он на два месяца уезжает, мой интерес вдруг проснулся. Я знал, какой модели сейф и где он находится: в его кабинете, а не в их спальне. Я прекрасно знал эту модель и то, что мне понадобится примерно полчаса, чтобы открыть сейф без особого шума. Я убедился, что миссис Клайтон – Оливия Клайтон – осталась дома одна с семилетней дочерью: она не была нервной женщиной. Ее служанка приходила только на день.

Дело казалось мне очень интересным. Днем я заново перебрал в уме все детали и не обнаружил ни одного изъяна в своем плане. К тому же я совсем не предчувствовал провала. В тот вечер, когда я ехал в Эшер, я был так же счастлив, как и утром, когда уходил из дома.

3

«Красный дом»

Поскольку днем мои легальные занятия приводили меня в большинство кварталов Лондона и окрестностей города, мне было легко подготавливать почву для моих ночных походов. Я достиг той стадии, когда изучал сцену будущей кражи автоматически и с таким же вниманием, как солдат – участок расположения противника, который должен атаковать и захватить. Это были в некотором роде военные походы. Думаю, я никогда не пойму, насколько на мой интерес к кражам повлиял мой военный опыт, когда я прошел подготовку в разведывательно-диверсионной группе. Эту подготовку я не раз применял на практике во время и после войны. В течение нескольких секунд в начале каждой операции, когда сжималось горло, я чувствовал скорее воодушевление, чем страх. Все эти симптомы были мне прекрасно знакомы. Я хорошо помню, как один известный политик сказал мне, что перед произнесением речи чувствует щекотку в желудке, уверенный, что то, о чем он собирается говорить, совершенно неинтересно и окажется не к месту. Если я не чувствовал этой щекотки перед началом кражи, то считал, что дело не выгорит. Именно поэтому я иногда и возвращался в последний момент. Годы удач создали у меня убеждение, что все пройдет хорошо. Оглядываясь назад, я понимаю, что такой настрой был нехорошим: я был слишком уверен в себе, потому что очень давно не имел неприятностей.

Однако в операции «Клайтоны» возбуждение и нервная реакция появились раньше, чем обычно. Частично это было вызвано тем, что я не совершал краж уже больше трех месяцев. Я с большим трудом убедил себя, что прекрасно понимаю всю силу и слабость моего положения, и, возможно, именно из-за этого не воспринимал всерьез возможность катастрофы.

Дорога проходила за домом, недалеко от него; именно там был уклон, о котором я уже упоминал. Между дорогой и стеной владения была рощица – идеальное место, где можно спрятаться в случае необходимости. К тому же под деревьями было достаточно места даже для нескольких маленьких машин. Они стояли там порой до полуночи, а некоторые – и всю ночь. Это были либо автомобили жильцов многоквартирного дома, находившегося в нескольких минутах ходьбы от рощицы, либо их гостей. Полиция не удивилась бы, увидев незнакомую машину под деревьями. В тот вечер у меня был старый «форд» с помятым кузовом. Необходимость иметь вторую машину в комментариях не нуждается. Последний раз, когда я пользовался при краже собственной машиной, была операция у Джун Эндерсон.

Я оставил «ягуар» в одном гараже в Вест-Энде, потом на такси и автобусом добрался к торговцу подержанными автомобилями, выбрав квартал, возможно более удаленный от того, где я собирался действовать. За наличные маленькую машину купить легко, и продавец никогда не удивляется, когда покупатель достает из кармана толстую пачку банкнотов. Я купил «форд» в Илинге за двести семьдесят фунтов, зная, что завтра смогу перепродать его другому торговцу с минимальным убытком. Иногда мне даже удавалось получать на этом прибыль! По правилам регистрационные документы на машину следует отправлять властям, чтобы они могли отметить смену владельца, но я тщательно подбирал торговцев и никогда не имел неприятностей. Разумеется, я всегда назывался вымышленным именем, всякий раз другим. В качестве дополнительной предосторожности я немного изменял лицо. Это могли быть накладные усы, или бакенбарды, или тампоны, подложенные под щеки или расширявшие ноздри. Я никогда не пользовался гримом, только элементами, которые мог снять мгновенно. Изменяя внешность, я хотел быть уверенным, что описание, которое свидетели могли дать полиции, не будет соответствовать моим приметам. В эти вечера я обычно надевал очень заметные вещи спортивного покроя, тогда как обычно, даже в выходные дни и в отпуске, моя манера одеваться крайне консервативна.

Таким образом, «человек, купивший машину», наверняка будет описан как тип спортивного сложения.

Во второй половине дня, предшествовавшего моей экспедиции к Клайтонам, я сходил к торговцу подержанной одеждой на Эджвер-роуд и купил серые брюки, коричневую спортивную куртку, кепку и шарф. Как обычно, я надел свои собственные носки, белье и ботинки для игры в гольф. Я переоделся в туалете Пэддингтонского вокзала и пошел к «форду», оставленному на Проэд-стрит.

Предзнаменования были благоприятными. Я чувствовал себя полным энтузиазма и был так возбужден, что захватывало дух. Одежда была удобной, мотор машины тихо урчал… а мощность этих маленьких «фордов» замечательна. Сначала я вел осторожно, чтобы привыкнуть к этой машине, но когда приехал в Эшер, у меня было чувство, что я знаю ее так хорошо, словно пользовался ею много недель.

Я остановился среди деревьев. Две другие машины, без пассажиров, стояли совсем рядом, а третья – чуть дальше от дороги. Ее окна были закрыты шторами. Я пережил тревожные мгновения, когда выходил из машины, потому что рядом прошел мужчина с фокстерьером на поводке. Как раз в тот момент мое лицо было освещено фарами ехавшей по шоссе машины, но я быстро отвернулся.

Снова поворачиваясь к улице, я услышал, как два грузовика шумно переключили скорость. Каждый раз, когда это будет повторяться, я смогу хоть бросать кирпичами в дом Клайтонов. Ничто не могло быть более успокаивающим.

Вокруг было мало людей.

Я всегда беру с собой мешочек с шоколадом, чтобы съесть его после кражи, потому что такого рода операции вызывают у меня волчий аппетит. Сладости помогают мне и перед операциями. Зато пить алкоголь было бы чистым безумием. Я всегда кладу шоколадки в полотняный мешо-1 чек, потому что он не шуршит, как бумага. Я взял себе за правило съедать перед началом ночной работы легкий ужин. Плотная еда может давить на желудок и сделать мои движения менее быстрыми и неуверенными.

Я вернулся пешком в рощицу. Майская ночь была темной. Ничто не заставило бы меня идти на дело при лунном свете, а опыт научил, что в три первых часа сон человека самый крепкий. Я предпочитал совершать кражи между полуночью и часом ночи. В фешенебельном жилом квартале Эшер много тупиков, а улицы плохо освещены и вдоль улиц растут деревья, хорошо закрывающие свет от домов и фонарей. Было больше одиннадцати часов. Я прошел мимо владения Клайтонов, «Красного дома», и заметил, что над входной дверью горит свет. Я услышал, как по склону с завыванием поднимается грузовик, в тот же момент из-за угла выехала машина. Я сделал шаг в сторону, чтобы скрыться в тени ворот, и подождал, пока машина проедет мимо. Я проследил взглядом за ее красными огнями, потом снова посмотрел на входную дверь «Красного дома». Свет, шедший через стекло двери, исчез, и почти сразу загорелась лампа в одной из двух главных спален. «Красный дом» был достаточно большим: в нем насчитывалось шесть спален и две ванные комнаты. Клайтон был богат и занимал очень хорошее положение. Кстати, у меня возникло впечатление, что двухмесячная поездка была предлогом для увеличения производственных расходов, чтобы таким образом уклониться от уплаты некоторых налогов. Именно поэтому он не решился взять с собой жену.

Единственным пробелом в подготовке этого дела была причина, по которой миссис Клайтон осталась в Англии, но я не понимал, как ее присутствие может поставить под угрозу успех моей операции. Я много раз следил за домом с того же наблюдательного пункта и знал, что миссис Клайтон обычно ложится в половине двенадцатого. Мне казалось, что в этот вечер она ляжет раньше, чем всегда. Каждый раз, когда я приезжал наблюдать за домом, я замечал, что она сначала включает свет в ванной комнате справа, потом в угловой комнате – спальне ее дочери. Все огни зажглись и погасли, как обычно. Мои губы сложились в улыбку. Я был доволен, и щекотка в желудке прекратилась.

Свет в спальне миссис Клайтон погас в одиннадцать двадцать, так что я мог позволить себе войти в дом в полночь. Ожидание ставило одну проблему: сохранить тепло. Холодные руки и даже ноги могут привести к опасным последствиям, когда мозг и тело должны максимально сосредоточиться на том, что делаешь. Суперинтендант Плейделл из Скотленд-Ярда рассказывал мне, что однажды полиция взяла вора потому, что у него от долгого ожидания на одном месте озябли и затекли ноги. Лучший способ согреться в весеннюю ночь, конечно, походить, к тому же это не представляет никакой опасности. Я погулял минут двадцать и вернулся к воротам. Полный энтузиазма, я вошел в сад и двинулся вдоль стены дома. Гараж был расположен со стороны фасада, и я бы укрылся там, если бы было холоднее: девять гаражей из десяти обогреваются в холодные ночи маленькой печкой на мазуте.

Я прошел через сад, стараясь идти под фруктовыми деревьями, чтобы меня не мог заметить сосед, если бы он вдруг выглянул в окно. К стене, стоявшей позади владения, вела тропинка. Стена была меньше четырех с половиной футов в высоту, и ее гребень не был утыкан острыми прутьями или осколками битого стекла. Мне бы потребовалось максимум три минуты, чтобы выскочить из дома и оказаться за рулем «форда», оставленного на площадке, плавно спускавшейся под уклон, развернутого в сторону дороги и стоявшего так, чтобы никто не мог, поставив свою машину, помешать мне быстро уехать. Я достал сигарету и сунул ее в рот, но не стал прикуривать: сейчас было не время привлекать к себе внимание подобными глупостями. Когда конец сигареты совсем намок, я убрал се в свой портсигар – я ни за что не бросил бы сигареты, чтобы доставить удовольствие полиции – и сунул в рот два кубика шоколада. Затем я подошел к двери для прислуги и при свете карманного фонарика внимательно осмотрел замок. Этот фонарик я снабдил резиновым капюшоном, который мог сложиться, как абажур, и раскрыться, чтобы только тоненький лучик освещал замок или оконный запор и чтобы его не было заметно издалека. Все мои инструменты размещались на специальном поясе, который я носил под брюками, но поверх рубашки. Я точно знал, где что находится, и взял себе за непреложное правило класть инструмент на его место, прежде чем брать другой. Я был всегда готов удрать, ничего за собой не оставив.

Я капнул в замок немного масла, вставил в скважину отмычку и стал медленно поворачивать ее. Я машинально улыбнулся: замок был одним из тех, открывать которые легче всего. При этом я повернул отмычку, и как раз в тот момент, когда должен был прозвучать щелчок, грузовик на дороге переключил скорость.

Синхронность была настолько полной, что я хохотнул вслух.

Отперев замок, я мог надеяться легко открыть дверь, но в ту ночь удача сопутствовала мне не во всем: дверь была закрыта на задвижки вверху и внизу. Проблема задвижек – это больше вопрос времени, чем сложности, и с соответствующими инструментами легко прорезать или пропилить дерево, чтобы просунуть тонкую проволоку и отодвинуть задвижку. Правда, мне понадобился год, чтобы усовершенствовать необходимые инструменты. Двери из дуба и вишни обычно прочнее других, но единственная разница – в затрачиваемом времени.

В тот вечер это заняло семь минут, в течение которых пять грузовиков переключали скорость.

Я бы никогда не согласился спать в таком шумном доме, но, очевидно, миссис Клайтон и ее дочь так привыкли, что даже не замечали эти шумы. Я вошел на кухню, закрыл дверь и включил свой фонарик. Из крана капала вода, гудел холодильник, но этого было недостаточно, чтобы заглушить звуки, которые могли возникнуть при моей работе. Я глубже сунул пальцы в перчатки, ощупал инструменты, чтобы убедиться, все ли на месте, и вышел из кухни в коридор. Он был довольно широким, как и холл в форме буквы «L». В одном конце была маленькая столовая, справа – гардеробная и длинная гостиная, занимавшая весь фасад. Я заглянул во все эти комнаты, но не заметил ничего, кроме запаха сигаретного дыма.

Я повернул к лестнице, перебирая в памяти все, что знал о расположении комнат второго этажа. Оно было простым. Кабинет, где стоял сейф, находился справа от лестницы. Сейф был модели «Герметик» – надежный, но легко открываемый, когда знаешь, как он сделан. Это был лучший из сейфов с двойным замком, открываемым двумя ключами. Более сложные модели были мне не по зубам. Мне часто приходилось отказываться от великолепных возможностей, потому что они требовали слишком много времени и специальных инструментов для разрезания дверцы. Поднявшись на площадку, я внимательно прислушался, но не услышал никакого другого звука, кроме далекого гудения холодильника, который видел на кухне. Я воспользовался проездом грузовика, чтобы открыть дверь кабинета: она не была заперта на ключ. Я закрыл ее за собой, включил фонарик и подошел к шкафу, где, как я знал, стоял сейф. Дверь была закрыта на ключ, что являлось хорошим признаком. Мне потребовалось меньше минуты, чтобы открыть ее, предварительно убедившись, что от нее не отходят провода сигнализации. Существует новый тип сигнализации. Ее можно и нужно установить на каждой двери, за которой могут лежать крупные ценности. Звонок устраивает жуткий шум в течение нескольких минут, и, хотя его можно отключить, я всегда радуюсь, если его нет.

Я открыл дверь. Сейф был передо мной, даже не накрытый куском ткани. Слово «Герметик» заблестело золотыми буквами в луче моего фонарика. Я опустился на одно колено, осмотрел замок, проверил, нет ли системы сигнализации, и взялся за работу. Я рассчитал, что мне понадобится полчаса. Особого шума быть не должно, только скрежет тонкого напильника по металлу. Я давно усовершенствовал способ, позволявший мне использовать ключи из мягкого металла, которые не производят резкого звука, когда их подтачиваешь, но достаточно прочны, чтобы открыть замок, когда подходят по размеру. Я запасся наборами ключей от всех сейфов, интересовавших меня, потом заучил наизусть размеры различных моделей, а потом вытачивал и подпиливал ключи в моем гараже до тех пор, пока они не становились нужного размера. Принципиальная сложность операций вроде той, что я проводил, была в том, как получить точный рисунок внутренней части замка. Для этого я намазал мои ключи лаком для ногтей и подождал, пока он высохнет, затем вставил ключи в оба замка и повернул их, насколько возможно. Я твердо удерживал их в этом положении, потом повернул в обратную сторону и вынул. Детали, помешавшие ключам повернуться до конца, оставили тонкие царапины на лаке. Тогда я подпилил ключи до этих царапин. Иногда приходилось вставлять ключ раза два-три, прежде чем удавалось открыть замок, но я научился работать очень быстро.

В тот вечер ни один замок не доставил мне неприятностей.

Я считаю, что момент открывания дверцы сейфа приносит самое сильное, почти чувственное удовольствие. Я знал, что замки открыты. Оставалось взяться за ручку и открыть дверцу. Я сделал это медленно, с нетерпением ожидая секунды торжества, когда дверь полностью повернется на петлях. Воровство и взламывание замков – это дело, содержащее две стадии: постепенное развитие напряжения и его кульминация – открывание двери.

Эмоции при этом, как я замечал, настолько сильны, а дело так поглощает, что я даже не думаю о том, что может произойти в ближайшие минуты. Однако с той секунды, как дверца открыта, я падаю с небес на землю, а в мозгу растет страх быть пойманным. Обычно самый неприятный момент тот, когда я, положив драгоценности и деньги в карман, должен закрыть дверцу и уйти.

Я направил луч моего фонаря на содержимое сейфа. Там оказалось больше денег, чем я рассчитывал найти: три пачки пятифунтовых купюр, в каждой билетов по пятьдесят. Мне пришлось сначала взять их, чтобы добраться до шкатулки с драгоценностями. Я помнил описание украшений и, открыв футляры, проверил, всели на месте. Было маловероятно, что это копии. Если настоящие драгоценности лежат в надежном месте – например, в сейфе банка, – стоимость страховки значительно понижается, а люди всегда рады сэкономить на страховке. Однако Клайтоны поступали иначе.

Все, что я надеялся найти, лежало там: на десять тысяч фунтов драгоценностей и почти тысяча фунтов в банковских билетах. Эта операция была одной из наиболее успешных. Я, как обычно, положил драгоценности в вату, убрал в пакет, положил его во внутренний карман пиджака и разложил деньги по трем остальным карманам. Банковские билеты доставляли мне радости больше, чем все остальное: я как будто получал неожиданный приз.

Начиналась вторая стадия напряженности. Я сделал то, что всегда делаю после случая у миссис Эндерсон: встал и обернулся, прежде чем закрыть дверцу сейфа. Я никогда больше не дам застать себя в неблагоприятном положении, сидящим на корточках, спиной к вошедшему. Дверь кабинета была почти закрыта, как я ее и оставил. Я снова опустился на корточки и закрыл сейф на ключ. Так кража могла оставаться незамеченной несколько дней, а то и недель. Затем я закрыл шкаф, похлопал по карманам, посмотрел на пол, чтобы убедиться, что ничего не уронил, и направился к двери, положив в рот кубик шоколада.

На погруженной в темноту площадке стоял мужчина.

4

С поличным

Он стоял в темноте как огромное привидение. На нем была светлая пижама. На его лице я различил только блестящие глаза. Единственное освещение шло от карманного фонарика, но я не сразу выключил его. Я был парализован. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем ужасное напряжение начало уменьшаться. Неподвижность моего тела нарушали только удары сердца, ставшие такими сильными, что я был почти оглушен. Мне казалось, что я задыхаюсь.

Мужчина был в двух ярдах от меня.

Толчки моего сердца усилились настолько, что я чувствовал, как кровь бьет в уши и вдоль рук и ног. Я был не способен шевелиться и даже думать. Потрясение было настолько сильным, что, как я думаю, прошло добрых пять минут, прежде чем мой мозг снова заработал.

Я услышал, как позвала женщина:

– Тим, все… все в порядке?

Это, конечно, была миссис Клайтон, но в тот момент я о ней не думал. Она была лишь голосом, только увеличившим напряжение в моих венах.

– Я взял его с поличным, – ответил мужчина. – Не волнуйся. Включи свет.

В следующее мгновение в главной спальне, по другую сторону площадки, загорелся свет. Появилась миссис Клайтон, нервно сжимавшая ворот своего длинного халата, как обычно делают женщины, когда боятся. Она остановилась на площадке. Мужчина выделялся на освещенном фоне огромной тенью. Затем зажглась лампа на площадке, что позволило мне лучше рассмотреть его. Он был на два-три дюйма выше меня, и, значит, его рост был более шести футов. Его плечи казались еще шире из-за того, что у него была очень тонкая талия. Позже я прикинул, что ему было лет тридцать пять. Он выглядел необыкновенно сильным. Я знал, что это не Клайтон, хотя и видел того не более пяти минут. Он наклонил голову набок, словно хотел рассмотреть меня под другим углом.

– Одет, как на маскарад, а? – сказал он. – Оливия, ты можешь снять с него маску?

Я глубоко вздохнул.

– Вам это не нравится, не так ли? – насмешливо спросил он. – Ну что ж! Не могу сказать, что вы неправы, но на этот раз вы попались.

Его голос стал жестче. Эффект шока начинал проходить, и я чувствовал, что мои реакции становятся более естественными, более эмоциональными. Этот человек казался настолько уверенным в себе, что я сразу почувствовал к нему сильную ненависть.

– Снимайте вашу маску, мистер Сайкс[1].

Сайкс?

Он, очевидно, решил пошутить.

Я не пошевелился. Он секунду колебался, потом сжал правую руку в кулак. Я понял, что он собирается делать. Он посмотрел на свой кулак, потом медленно разжал его и ударил меня ладонью. Удар пришелся на левую щеку и заставил меня покачнуться. Тут я понял, как он силен… Но удар оказал на меня благотворное воздействие: боль заметно снизила напряжение, и я снова мог думать. Женщина подошла к мужчине и сказала ему что-то вроде «Не делай этого». Она казалась очень маленькой и некрасивой потому, что из-под сетки, надетой на волосы, выбивались пряди, а лицо блестело от крема. Эта деталь должна была насторожить меня, но я еще не совсем четко соображал.

– Снимайте маску, Сайкс, – приказал мужчина, когда я восстанавливал равновесие.

– А вы не совершаете ошибку? – спросил я.

Мой вопрос заинтриговал их обоих и спас меня от нового удара. Мужчина нахмурил брови. Он был довольно красив, со светлыми вьющимися волосами, атлетически сложен: он бы хорошо смотрелся на площадке для регби. Его глаза казались очень блестящими. Он заколебался.

– Какую ошибку? – спросил он наконец. – Не хотите ли вы сказать, что вы наш ангел-хранитель? Вы в этой комнате по меньшей мере двадцать минут и явно не собирались там лечь спать.

От мысли, что он с самого начала знал, что я здесь, меня замутило. Должно быть, это было видно по моему лицу, потому что он насмешливо улыбнулся. Эта усмешка встала между мной и моим будущим, между мной и… Лилиан. Я вдруг подумал о своей жене и о том, что произойдет, если меня арестуют, осудят и посадят в тюрьму. Это стало бы катастрофой для семьи. «Этого не должно произойти», – решил я.

Тогда я понял, что должен бороться.

– Вы говорили об ошибке, – сказал мужчина.

Я облизал губы. Во рту, полном растаявшего шоколада, было вязко, и я с трудом проглотил его остатки. Мужчина, которого звали Тим, увидел, как я сглотнул, и стал потирать руки, словно готовился к новой атаке.

– Клайтон в отъезде, – начал я. – Думаете, она захочет огласки? – спросил я, глядя на женщину.

Я был уверен, что он не найдет ответа, но, как я уже говорил, мои мысли были еще неясными. Я увидел, как на его лице появилось выражение бешенства.

– Что он хочет сказать? – спросила женщина.

Я понял правду, только когда мужчина воскликнул:

– Грязная свинья!

Он сопроводил свои слова двумя сильными пощечинами, которые заставили меня откинуться вправо, потом влево. Его палец задел угол моего правого глаза, который сразу наполнился слезами. Мне пришлось зажмуриться, чтобы попытаться совладать с болью.

– Тим! – закричала миссис Клайтон.

– Я должен разбить ему морду, – буркнул он. – Он думает, что ты в отсутствие Ральфа принимаешь любовника. Так, Сайкс?

Не знаю, какое удовольствие доставляло ему употребление этой фамилии, но оно точно его радовало.

– Ну, отвечайте, – продолжал он. – Вы это думали, да?

– Да, – ответил я.

Только тогда мои мысли прояснились окончательно, и я понял, что женщина никогда не будет принимать любовника в таком малопривлекательном виде, как Оливия Клайтон: в этом случае она не легла бы в постель с сеткой на волосах и кремовой маской на лице. Эти двое не были любовниками. «Брат и сестра», – глупо подумал я, но вдруг степень их родства потеряла для меня всякий интерес. Все мои мысли заняла опасность того, что произойдет дальше. Я увидел Лилиан на месте этой женщины, вспомнил безумно счастливый уик-энд и радость Джулии. Я не мог позволить этому человеку снять с меня маску; я должен был помешать ему увидеть мое лицо.

– Так вот, вы ошибаетесь! – сказал он. – Я – ее брат.

Он разжал руку, раздвинул пальцы и слегка согнул их, как будто держал большую чашу. Затем он положил руку на мою голову и начал ее сжимать. Сначала это показалось мне смешным, но скоро я почувствовал сильную боль. В пальцах этого человека была невероятная сила, они были будто из стали. Словно винт сжимал мою голову. Видимо, он хотел напугать меня.

Я вдруг услышал, как миссис Клайтон проговорила:

– Тим, может, мне вызвать полицию?

– Немного погодя, – ответил Тим.

Он резко сжал мою голову, но потом убрал руку.

– У нас еще много времени, – добавил он резким, насмешливым голосом. – Я хочу посмотреть, знаю ли я этого шутника.

Он немного отошел от меня, явно собираясь воспользоваться ситуацией. Хотя я мог только строить предположения на его счет, я был уверен, что он получает удовольствие, сильную радость, заставляя меня страдать. Когда мной займется полиция, он уже не сможет повеселиться, потому-то он совершенно не торопился вызывать ее.

– Ладно, – сказал он. – Снимайте маску, мистер Сайкс, иначе я раздавлю вам череп и так разукрашу вашу физиономию, что вам больше никогда не понадобится гримироваться и даже родная мать вас не узнает.

Я медленно поднес руку к затылку, словно собираясь подчиниться. Мне все еще казалось, что его пальцы сжимают мою голову. Прикосновение к ней причинило мне страшную боль. Этот человек не был вооружен, и я пытался рассчитать мои шансы на то, чтобы побороть его. Он был мускулистым и, казалось, не имел ни грамма жира; я знал, что в его руках огромная сила, но я был не стар и в прекрасной форме. Я часто устраивал соревнования с Робертом, очень неплохо научившимся боксу на занятиях в колледже. Лучшим способом победить этого человека было напасть на него внезапно, а для этого создать у него впечатление, что я в ужасе. Возясь с резинкой, поддерживавшей мою маску, я говорил себе, что должен атаковать прежде, чем мужчина и женщина смогут увидеть мое лицо. Еще я думал, как поведет себя миссис Клайтон. Я был готов наброситься на него и ударить ногой в живот. В этот момент я даже не вспомнил об инструментах, находившихся на моем поясе.

И тут произошло нечто неожиданное и, однако, совершенно естественное. Скрипнула дверь, и ребенок позвал:

– Мама!

– Джейн! – воскликнула миссис Клайтон и быстро выбежала в коридор.

Я машинально посмотрел в ту сторону и увидел вышедшую из комнаты девочку. У нее были совершенно круглые и очень блестящие глаза, а волосы, в беспорядке падавшие на плечи, были почти того же цвета, что у Джулии.

– Все в порядке, Джейн. К дяде Тиму пришел друг! – сказала миссис Клайтон, встав так, чтобы ее дочь не могла меня видеть. – Быстро возвращайся в постель.

Она была охвачена паникой, несомненно боясь, что на глазах у девочки начнется драка. Я перенес свое внимание на мужчину, а миссис Клайтон взяла дочь на руки, чтобы отнести ее в спальню. Я услышал, как она что-то проговорила приглушенным голосом.

– Давайте все-таки посмотрим на ваше лицо, мистер Сайкс, – приказал мужчина, – а потом решим…

Я с силой ударил его ногой.

Выражение удивления еще не ушло из его глаз, когда он схватил меня за лодыжку и с силой сжал ее. Он рванул мою ногу и быстрым движением отшвырнул меня. Если бы я ударился головой об пол, то, возможно, потерял бы сознание, но я упал на ковер, хотя и это причинило мне сильную боль. Я не успел ни к чему приготовиться, как он уже набросился на меня и стал изо всех сил колотить. Когда он наконец перестал, у меня так гудело в ушах, что я не мог ни о чем думать.

Я чувствовал, что он снова схватил меня за голову. Его ногти оцарапали меня, когда он снимал маску. Я увидел, как он отбросил ее в сторону, но когда снова смог четко разглядеть его, он стоял передо мной, готовый ударить снова. Он смотрел на меня так пристально, что я был уверен: мое лицо он не забудет никогда. Я начал с трудом подниматься, и он ничего не делал, чтобы помешать мне, даже отступил. Я встал. Кружилась голова, гудело в ушах, а в глазах стоял красный туман.

– Теперь выкладывайте все из карманов, – приказал он.

Если бы я не подчинился немедленно, он бы наверняка опять ударил меня, а я чувствовал, что больше не смогу выдерживать его оплеухи. Я подумал о своем специальном поясе. В нем был очень тонкий трехгранный напильник, которым я подтачивал ключи. Он был очень острым и мог стать смертоносным оружием. Я и сегодня не знаю, как бы повел себя, если бы этот человек не был таким жестоким, если бы ему не доставляло удовольствие причинять боль. Думаю, я все равно решил бы убить его. Ради Лилиан. Несмотря на все полученные удары, мои мысли были ясными и я размышлял четко и быстро.