Текст книги "Тревожная ночь Гидеона"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Джон КРИЗИ
ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ ГИДЕОНА

Глава 1

Еще не было шести часов вечера, когда Гидеон шагнул из дома в сырой туман сумерек. Хлопнувшая за ним дверь разом отсекла его от мягкого света и ласковой музыки родного очага. Счастливая все же у него семья. Он живо представил, как все, за исключением Мэттью, вышедшего прогуляться, проведут этот вечер у жаркого камина, смотря телевизор, почитывая книги, а кто и делая уроки и, если Пруденс сумеет заставить остальных помолчать хотя бы полчаса, то насладятся и колдовскими звуками скрипки. Направляясь к гаражу, Гидеон с нежностью подумал о Кэт, жене, которая прежде чем попрощаться и отпустить его в мрачную лондонскую ночь, ласково прижалась к нему…

Чертовски холодно все-таки снаружи…

Гидеон поджал мощные плечи, кутаясь в тяжелое зимнее пальто. Он был крупным мужчиной, немного сутуловатым, с резкими чертами и неспешной походкой. Он выработал в себе привычку никогда не торопиться без нужды. А в этот вечер времени у него было предостаточно. Когда ему предстояло ночное дежурство в офисе Скотланд-Ярда, он любил выходить на работу чуть пораньше. Ведь Леметр и другие коллеги по службе, проведшие дневную смену, обязаны были дождаться его, чтобы ознакомить с оперативной обстановкой к этому часу, а ему совсем не хотелось задерживать их слишком долго.

Дойдя до угла гаража, он заметил высокого человека, явно поджидавшего его. Едва Гидеон успел недоуменно подумать, чего, собственно говоря, от него могли ожидать, как узнал сего «человека», и беспокойство на его лице сменилось широкой улыбкой. Это был всего лишь Мэттью, его семнадцатилетний сын, долговязый и худой, угловатый и неотесанный, хотя широкие плечи уже говорили о будущей силе. Красивым его не назовешь. Неправильные черты, казалось, грубо вылепил какой-то неумелый скульптор. Мэттью постоянно не знал, куда девать руки, а уж волосы были явно незнакомы с расческой. Но Гидеона больше заботило будущее сына, а не его внешность. Башковитый, с живым умом парень, он, похоже, все ещё не определился, чем намерен заниматься в жизни. Создавалось впечатление, что он ещё не уразумел, что на "всем готовеньком" долго не протянешь и, если уж хочешь рыбку съесть, надо в озеро лезть.

Должно быть, он хотел поговорить с отцом о чем-то таком, что не скажешь при матери.

– Привет, Мэтт, идешь домой?

– Здорово, па. Да… ммм… Меня тут задержали немного. Наверное, опоздал уже.

– Знаешь, порой ваше поколение меня огорчает, – вырвалось у Гидеона. Сын так и не понял, говорит он всерьез или с иронией. – В мое время занятия в школе заканчивались в четыре, и у нас был всего лишь час, чтобы выполнить домашние задания и выучить уроки… правда, если мы садились за них.

Гидеон открыл замок и без труда раздвинул двери гаража.

– Понимаю, – живо откликнулся Мэтт. – Она начинает меня доставать, эта школа. Не учат ничему путному. Ну сам посмотри: на кой ляд мне эти лагорифмические таблицы, алгебра, античность… Клянусь, иногда случается, что я… Кстати, а сам-то ты, папа, разбираешься в греческих богах?

– Как тебе сказать… – промямлил Гидеон. – Думаю, это мое слабое место. Знаешь что, лучше помоги-ка мне с машиной.

Гараж был настолько узок, что, поставив туда машину, открыть дверцу было уже невозможно. Отец и сын нагнулись, ухватились за бампер и, поднатужившись, выкатили маленькую «волсли» наружу.

– Папа! – воскликнул Мэтт. – Ты действительно считаешь, что мне необходимо оставаться в школе до восемнадцати лет? А нельзя ли завязать с этим в конце триместра? Ведь нет закона, заставляющего меня учиться дальше, и даже если я отхвачу один из этих чертовых дипломов, что это мне даст? Да не хочу я вовсе быть учителем, математиком, ученым, или… или…

– Или специалистом по греческой мифологии, – с сарказмом закончил за него Гидеон. – Давай, влезай, пока я подам задним ходом.

Не заставляя себя просить дважды, Мэтт быстро вскочил в машину, и Гидеон, заведя её, стал медленно отъезжать. Мэтт, зная, что отец не любит разговаривать во время маневра, как в рот воды набрал.

Поставив, наконец, машину у бортика тротуара, Гидеон спросил:

– В котором часу тебя ждет мать?

– Да, я уже опоздал, но не думаю, что она беспокоится.

– Это ты так считаешь. Лично я посоветовал бы тебе пойти и предупредить её, что ты уже вернулся, но я беру тебя с собой прокатиться.

– Вот здорово!

Через две минуты Мэттью уже мчался обратно к машине, в то время как Пенелопа, младшая из дочерей, закрывала за ним дверь.

– Отец, – усаживаясь, взорвался он. – Я знал, что ты меня поймешь. Мне осточертело в школе. Мне надоело сидеть у вас на шее – хочу сам зарабатывать на жизнь. Том ушел из школы, когда ему было пятнадцать лет и неплохо преуспел, а? Знаю, он намного старше меня, но… Ты только представь себе: он скоро женится! И должен, конечно же, зарабатывать на кусок хлеба. А я? Если не начать пораньше, как же ты хочешь, чтобы я выдвинулся в жизни?

Старший из сыновей Гидеона, Том, вот уже много лет, как покинул отчий дом.

– М-да… Ясненько. А ты уже решил, чем заняться?

– Да! – мгновенно и без колебаний среагировал парень. – Я уже все продумал.

Гидеон с трудом сдерживал удивление. Что же за неожиданное решение принял Мэтт, о котором он не хочет говорить при матери?

– И на чем же ты остановился?

– Хочу работать в полиции! Стать полицейский и начать с низшей ступеньки, как ты.

– Ну ты даешь!..

– Я знаю, что матери это не понравится. Она вечно жалуется, что никогда не знает, куда тебя направят. А когда ты выходишь в ночную смену, она вообще себе места не находит. Эх, послушал бы ты её, когда тебя вызывают ночью. Понимаешь, она боится и…

– Боится?

– Ну, конечно. Чего ты хочешь от женщин? Они ведь ничего не понимают и думают только об опасности. До них никак не дойдет, что риск мужчине просто необходим. Жизнь стала бы невыносимой, если бы не было опасности. И к тому же, тебе-то ведь удалось дожить до старости, разве не так?

– Я, старый? Ну, знаешь! Мне всего-то пятьдесят один год, мальчик мой, а ты называешь меня стариком! Итак, ты действительно хочешь работать в полиции, думаешь, что мать, как узнает, сразу поднимет крик, а я начну тебя отговаривать, умоляя не делать глупостей. Я тебя правильно понял?

– А что, разве я не прав? А?

– Понимаешь, Мэтт, я даже и не очень-то представляю, как тебе отвечать. Истинная правда. Насчет матери – тут ты, конечно же, прав, пробормотал Гидеон. – А вот что касается работы… В принципе, это очень интересная, захватывающая работа. Но когда тебе действительно чего-то хочется, нужно доказать, что ты достоин этого. Не думай, что это будет легко. Если только твои притязания не идут дальше того, чтобы стоять регулировщиком на улице, пока ты лет через пятнадцать дослужишься до звания капрала.

– Ни за что! Я хочу стать инспектором, как и ты, в свою время. Ты же дошел до самого верха.

– Ну, если ты не берешь в расчет пост начальника уголовного розыска, то тогда я с тобой согласен, – подытожил Гидеон, стараясь скрыть улыбку. Но ведь ты довольствуешься только констатацией того, какого положения я достиг, не стремясь выяснить, а как я сумел это сделать и чему научился на этом пути. Если ты действительно хочешь стать инспектором, то чем больше ты узнаешь в школе и даже в университете…

– Но отец, зачем же…

– Знать мифологию? Ты и вправду хочешь это знать? Так вот слушай: не исключено, что однажды от этого будет зависеть вся твоя карьера. Расскажу, для примера, об одном случае. Семь или восемь лет тому назад в Париже и у нас при раскопках были обнаружены греко-римские статуи и керамические изделия, датированные первым или вторым веком до нашей эры. Поднялся большой шум, археологи страшно разволновались, особенно после того, как самые ценные из этих предметов несколько позже были украдены. Мы, понятное дело, сразу подумали, что это преступление было совершено по заказу каких-нибудь богатых коллекционеров. Этот тип людей не останавливается ни перед чем. Среди нас, к счастью, оказался молодой начинающий инспектор, который интересовался раскопками и был довольно подкован по этой части. Он смог войти в компетентные круги, завести нужные знакомства с любителями и коллекционерами и в конечном счете вышел на ворованные предметы. Коллекционер, у которого их обнаружили, признался во всем. Вор был пойман, осужден на пять лет тюрьмы, а скупщик краденого – на три. Большинство похищенных археологических находок было найдено. Этот успех помог нашему новичку получить очередное звание. В настоящее время он дивизионный инспектор. И все это благодаря его знанию греко-римской керамики.

Мэттью, раздумывая, молчал, что дало возможность Гидеону несколько увеличить скорость. Через десять минут они уже будут в Скотланд-Ярде. И тут Мэттью прошептал:

– Полагаю, ты хочешь этим сказать, что в вашем деле могут пригодиться любые знания?

– Я в этом просто уверен, Мэтт. Рано или поздно, но всему, чему ты научился, так или иначе оказывается полезным следствию. Не нужно быть асом, достаточно знать обо всем понемногу. Знаешь, какими качествами должен обладать инспектор? Терпением, упорством, отличной памятью и умением внимательно наблюдать. Вот, кстати, об иностранных языках. Ты частенько говаривал, что ненавидишь французский. А ведь любой инспектор из Ярда, который бегло говорит по-французски, имеет вдвое больше шансов выдвинуться перед другим, точно таким же блестящим специалистом, но не владеющим ни одним иностранным языком. Кто знает, может, придется вести допрос свидетеля-француза, или быть командированным в Интерпол.

– Да… Я вижу… И впрямь общее образование – это важно.

– И даже очень, сынок. Представь, что мы имеем дело в ходе следствия с музыкантом. Или где-нибудь в музыкальной среде произошло преступление. Все, что сможет рассказать мне Пру в этой области, будет для меня сущим кладом.

Мэттью молча кивнул головой, хотя казался ещё не совсем убежденным. Они молча ехали до Парламент Сквэр, где из дымки проступала желтая громадина Биг Бена. Туман, поднимаясь с Темзы, обволакивал, словно ватой, уличные фонари на Вестминстерском мосту. Гидеон въехал во двор Скотланд-Ярда, припарковал машину и выключил мотор. Упершись взглядом в черное с желтизной небо, Мэттью заметил:

– Да, в таком гороховом супе собственных пальцев не увидишь. Отличная погодка для Бродяги, не правда ли?

– Да, ночка для него, как по заказу, в этом я согласен с тобой, но когда вернешься домой, скажешь матери, что на улице легкий туманчик, четко приказал Гидеон и тут же окликнул инспектора в штатском, быстро пересекавшего двор. – Привет, Джо, у тебя не будет лишней минутки, чтобы сводить моего парня Мэттью в диспетчерскую и показать ему, как все здесь действует? Он вбил себе в голову, что работа полицейского – не более, чем непрерывная цепь увлекательных приключений.

Мэттью аж дыхание затаил и пристально смотрел на подошедшего, будто своим взглядом хотел вынудить его ответить «да».

– Это, скорее всего, Мир, где можно подохнуть со скуки! Хотя, думаю, сегодня вечером всем придется туго. Этот туман как раз под стать Бродяге. Ну что, идешь, Мэттью?

– О, мерси <$F – Так в тексте (Прим. переводчика).>, мистер!

– Да не за что.

– Я вас даже не представил. Мэтт, это шеф-инспектор Уиттэкер.

Гидеону стало немного не по себе, когда он проследил за ними взглядом. Но, встряхнувшись, он направился к лифтам, затем к своему кабинету, где его уже поджидали досье и рапорты, к новым делам… Ночь уже полностью вступила в свои права и немало злоумышленников должны были сейчас выползать из своих берлог и начинать бродить по ночному Лондону.

Да, именно бродить…

Гидеон нарочно выбрал эту ночь для дежурства. Метеослужба объявила, что ожидается "густой туман над городами и промышленными районами, который рассеется только утром". А Гидеону хотелось узнать чуточку побольше об этом таинственном Бродяге, который неизменно наводил ужас как раз вот такими мглистыми ночами.

Глава 2

Открыв дверь своего кабинета, Гидеон почувствовал, будто попал в парилку. Сигаретный дым успешно конкурировал со знаменитым лондонским фогом, а весьма капризные батареи, которые нередко чуть теплились, в этот вечер грели вовсю, стараясь одолеть полярный холод.

В глубине большой комнаты у окон, выходивших на набережную, развалившись в кресле, докуривал свою сигарету Леметр. Рядом с ним, весь багровый, стоял инспектор в штатском. Леметр был бледен, глаза странно поблескивали. Он снял пиджак, закатал рукава, высвободил верхнюю пуговицу на рубашке, ослабил узел на галстуке и расстегнул жилетку.

– Добрый вечер, – поприветствовал Гидеон. – Извините за опоздание, ребята.

– Чепуха, – прорычал Леметр. – Лично я домой не тороплюсь. Как там у нас с погодой?

– Моросисто.

– Скоро туман загустеет. О такой ночке наш Бродяга мог только мечтать. Я тебе вот что скажу, Джордж. В один из ближайших дней этот Бродяга вместо испуганной девчонки оставит нам сходу на руках труп. Вот уже семь раз ему удавалось скрыться. Так не может продолжаться бесконечно.

Гидеон снял пиджак, повесил его на спинку стула и достал трубку. Пока он её медленно набивал, Леметр продолжал:

– И к тому же хочу предупредить, что тебя ждет дьявольски трудная ночка. Ужас что тут творилось между шестью и семью. Сейчас, вроде, немного успокоилось, хотя не верю, что надолго. Что предпочитаешь для начала: отчеты за день или сводку последних событий?

– Вышли на какие-нибудь следы?

– Так, шелуха.

– Тогда дневные отчеты. Присаживайтесь, инспектор, и делайте заметки согласно моим указаниям.

Леметр взгромоздился на угол огромного стола Гидеона, заваленного всякого рода руководствами к действию и делами, с тремя телефонами, двумя пепельницами, пресс-папье и многочисленными стопками рапортов.

– Вот, – начал он объяснять. – Всего два из всех вчерашних ночных дел получили продолжение утром. Сначала об убийстве старухи из Илинг. Как ты знаешь, её постоялец пропал. Его взяли на Хаммерсмит, и он сразу же сознался. Говорит, что сделал это ненарочно. Представляешь! Если бы спросили меня, я бы его повесил без суда и следствия. Следующее дело – это украденные с Милден-стрит драгоценности. Пустячок – на пятнадцать тысяч фунтов стерлингов и ни единой зацепки. Сегодня допросили всех известных скупщиков краденого – безрезультатно. Изящно выполненная работенка, все сделано чистенько, ничего не скажешь, и главное – абсолютно никаких следов. И еще…

Леметр говорил минут десять, рассказывая в деталях о доброй дюжине различных преступлений – от вооруженного ограбления до кражи со взломом, от приставания шлюх к прохожим до мошенничества, от попытки самоубийства до кражи в толкучке… То была ежедневная и нужная поденщина. Леметр безостановочно курил, а Гидеон время от времени делал знак инспектору, записывающему для него памятки отметить тот или иной факт. Он ни разу не перебил своего коллегу и даже забыл прикурить свою трубку.

– Ну вот и все, – наконец устало произнес Леметр. – Ничего стоящего, что можно было бы вынести на первую полосу газет.

– Что это за миссис Пэнн, звонившая три раза по поводу исчезновения её мужа, которого она якобы не видела уже с месяц?

– Подразделение «Эй-Би». Похоже на классический случай. Замужем была всего год и до сих пор никак не может поверить, что супруг просто её бросил. По мне, так оно и есть.

– Мне показалось, ты сказал, что она уверена в его смерти, разве нет?

– Это она так говорит.

– У неё есть основания так считать?

– Если хочешь знать мое мнение по части резонов, это у неё просто не все дома.

Большим недостатком Леметра было то, что он всегда выносил произвольные суждения, причем, бесповоротно. Раз уж он вбил себе что-нибудь в голову, этого не выколотить ни топором, ни колом. Но прежде, чем он успел развить свою мысль, на столе Гидеона зазвонил телефон. Леметр нахмурился и пальцами, пожелтевшими от никотина, сунул в рот ещё одну сигарету. Гидеон снял трубку, послушал несколько секунд, затем, прикрыв её рукой, прошептал:

– Это подразделение «Эй-Би».

– Неужто муженек вернулся в свою колыбельку? – зло ухмыльнулся Леметр.

Да, было видно невооруженным взглядом, что инспектор нуждался в отдыхе. Ему бы спокойствия да немного ласки. Но Леметр женился на стерве, которая создавала ему абсолютно несносную жизнь, нагло изменяя напропалую и буквально ни ставила его ни в грош. Несмотря на свои недостатки, Леметр был отличным полицейским. Но вот уже некоторое время, как он не мог более сконцентрироваться на работе. Перед его глазами неотвязно стоял образ жены в чужих объятиях. Гидеон уже начинал заметно беспокоиться.

В трубке закудахтало.

– Джи-Джи? Это Эллиот. Нам только что сообщили кое о чем, что может привести к большим неприятностям, и я предпочел сразу же связаться с вами. Пропал малыш из родительского дома в Трептон-стрит, Челси. Ребенку – четыре месяца, мальчик. Мамаша оставила его на кухне, чтобы поболтать у порога с соседкой, а когда вернулась, – он уже исчез. Дрянное дело.

– Подробности?

– Это все, что нам известно на данный момент.

– Я вам передаю Морли, он примет ваш рапорт, а сам срочно сообщу всем патрульным машинам и займусь телетайпом, – пообещал Гидеон. – Больше ничего?

– Да вроде бы нет.

– А что-нибудь новенького в отношении миссис Пэнн и её пропавшего мужа?

– Да банальная история. Бедняга-жена, муж которой принимает себя за Дон Жуана, – ответил Эллиот, который предпочитал не спешить с выводами.

– Ты уверен?

– Уверен, насколько это возможно. А в чем дело?

– Я перелистывал вчера отчеты и должен заметить, что она мне совсем не показалась чокнутой. Лем со мной не согласен, но…

– Ладно, если она ещё раз заявится, попытаюсь лично с ней поговорить, – пообещал Эллиот.

– Спасибо. Передаю трубку Морли.

Затем Гидеон соединился с диспетчерской, сообщил о пропаже ребенка и попросил объявить об этом всем радиопатрульным машинам. Буквально за несколько минут заверещали микрофоны, застучали телетайпы, и вся полиция Лондона и его пригородов поднялась на ноги, так как ничто так не стимулирует полицию, как пропажа ребенка. Едва Гидеон повесил трубку, как затренькал другой телефон.

– Гопля! Ну вот и началось! – проворчал Леметр.

– Хэллоу! Гидеон слушает. Дайте мне его… Майк? Я только что пришел, но уже в курсе. Они арестовали постояльца, некоего Грея… Не знаю, а почему?.. А… А! Ну да, конечно, я займусь этим.

Гидеон, окончив разговор, повернулся к инспектору-стенографу:

– Отметьте: Артур Грей подозревается в убийстве Сары Оллвэй из Гиддонс Роад, Илинг, по приметам походит на человека, известного под именем Артура Смита, который вот уже три недели как пропал из пансионата Клэпхем, убив при этом хозяйку. Позвоните в Хаммерсмит и сообщите им все детали. Разузнайте там. Грея содержат все там же?

– Нет, теперь он в Кэннон Роу, – резко отрезал Леметр.

– В таком случае я, возможно, и сам займусь им, – пробормотал Гидеон.

Наконец-то у него нашлось время прикурить трубку. Делал он это деловито, не спеша. В кабинете стало не так жарко, но табачный дым, смешавшийся с туманом, просачивавшимся в малейшие щели, першил в горле. Гидеон отпустил стенографа, который поспешил удалиться, чтобы привести свои заметки в божеский вид, а затем снова принести их Гидеону, а копии отправить во все заинтересованные службы. Резкая вонь, дым от сигарет, напряженное лицо и устремленный в одну точку взгляд Леметра – все это отнюдь не поднимало настроения Гидеону. Придя на работу, он думал только о Бродяге и семейных неприятностях Леметра, но теперь на него обрушились новые заботы.

Похищение ребенка четырех месяцев.

Мужчина неопределенного возраста, снимающий комнаты у пожилых дам и затем убивающий их…

И ночная жизнь города… Темные улицы, неизвестные дома, где злоумышленники обдумывали свои грязные дела, убийства в состоянии аффекта, кражи, разноликие пороки, наркотики…

И где-то там, в тумане, разгуливающий Бродяга.

И плюс ко всему ещё и Леметр со своими семейными дрязгами.

Телефоны молчали вот уже несколько минут, что дало всем небольшую передышку. На улице раздавались сигналы нетерпеливых водителей, по мосту Чаринг Кросс прогромыхал поезд… Зловеще, словно чья-то жалоба, простонала противотуманная сирена на Темзе. К этому моменту туман на реке совсем уплотнился.

В кабинете Леметр одевал пиджак. Не ходя вокруг да около, Гидеон спросил его напрямую:

– Лем, как там у тебя дома?

– Там у меня настолько все распрекрасно, что в один из ближайших дней ты уж точно обвинишь меня в убийстве. Да ладно, брось ты. Даже не стоит об этом говорить. Мой дом никогда не был раем, но сейчас он все больше становится похожим на сущий ад. Вот сейчас я вернусь к себе, а меня ждет лишь банка сардин да прокисший суп. Теперь у неё появилась мания боязни Бродяги. И начнет зудеть, что я совсем её забросил. Если она, конечно, дома, а не шастает где-нибудь. Брось, не будем об этом. Ты добрый малый, старина, но тут ничего не поделаешь. Кстати, может случится и так, что на сей раз она будет нежно ворковать. Поди узнай! Я могу сматываться? На сегодня все?

– Всем, Лем. Спасибо тебе.

– Тогда до послезавтра. Приветик!

Леметр, тихо прикрыв за собой дверь, вышел.

Да, сегодня вечером все только и делали, что говорили о Бродяге. И действительно трудно было о нем забыть. Как только наступала туманная ночь, все вечерние газеты напоминали жирными заголовками или несколькими строками о прошлых злодеяниях этого сатира. Причем все об одних и тех же. Полиции никак не удавалось выследить человека, прозванного Бродягой. Он занимался тем, что в туманные ноги поджидал молоденьких девушек у ворот их домов, набрасывался на них, душил, но не до смерти, и…

Никто ничего о нем не ведал. Хотя нет. О Бродяге были известны два момента: однажды он потерял платок очень тонкой выделки, с каймой ручкой работы, и все потерпевшие девушки в один голос заявляли, что у него "лоснящееся и широкое лицо". Скорее всего, это была маска. Даже описание жертвами его внешности были противоречивы: по словам одной из них, то был "здоровый и сильный мужчина", другая нашла его довольно «низкорослым», а многие из остальных сошлись на том, что он "человек средних габаритов". Если уж полдюжины хладнокровных свидетелей дают диаметрально противоположные описания одного и того же случая, то что тут говорить о молоденьких перепуганных до смерти девушках.

Никто не знал, выйдет ли сегодня ночью Бродяга на охоту. Тот факт, что этой осенью он уже неоднократно появлялся, привел Гидеона к решению самому в течение целой недели взять на себя все ночные дежурства. Он не надеялся поймать его в первую же ночь, но, может, ему повезет обнаружить какой-нибудь новый факт или примету, не замеченные ранее. Не исключено также, что, просматривая поступающие отчеты, он придет к какой-нибудь свежей мысли.

Впрочем, у Гидеона были и другие причины дежурить именно ночью: всевозрастающее соперничество банд «Жи-3». Если не навести порядок, то оно вполне могло перерасти в опасные стычки, потасовки и перестрелки, и Гидеон намеревался держать этот вопрос под своим личным контролем.

А тут ещё свалилось как снег на голову это дело с миссис Пэнн и её мужем. Существовали дюжины покинутых женщин и непостоянных мужей и, как правило, полиции приходилось вмешиваться лишь в одном из ста подобных случаев.

Опять же нельзя было забывать и о матери пропавшего ребенка.

И о многих и многих других делах. Некоторые будут быстро раскрыты, другие сданы в архив, как нераскрытые. Какое-нибудь, возможно, прогремит на весь мир… Не исключено, что где-то на свободе разгуливает сумасшедший уголовник. А ребенок, может быть, уже мертв.

Да, полиции придется все время быть начеку.

Было семь пятнадцать. Скоро должен был прийти Эпплби, напарник Гидеона на эту ночь. У Эпплби уже вошло в привычку работать ночью. Он был полицейским со стажем, человеком уравновешенным; может быть, у него чуточку не хватало воображения, но зато он всегда докапывался до сути дела и прекрасно знал свое дело, как и малейшие закоулки лондонских злачных мест.

Затрезвонил телефон, и Гидеон вздрогнул. Уже протягивая руку к трубке, он испытывал какое-то нехорошее предчувствие, нечто вроде легкой дурноты неопределенного свойства, которое он старался с раздражением отогнать от себя. Скорее всего, на него просто действуют эта промозглая мгла, стойкая тишина, звуки противотуманной сирены на реке и пустые коридоры громадного помещения. Гидеон не верил в предчувствия и поднял трубку.

– Хэллоу, шеф? Вас спрашивает инспектор Врэгг из подразделения «Джи-Эйч».

– Хорошо. Давайте его.

– Алло, Джи-Джи? – раздался в трубке язвительный голос Врэгга.

– Да.

– Я решил сразу же вас предупредить. Десять минут назад я получил по телетайпу сообщение о пропаже ребенка, а спустя несколько мгновений в моем секторе из машины пропал ещё один. Мальчик, четыре месяца. Мамаша там просто с ума сходит.

Возвратилось то же самое предчувствие, только более четкое, ясное. Гидеон подумал, что наверняка проведет одну из тех ночей, которые так скоро не забываются.