Текст книги "Маленькие человечки"

Автор книги: Джон Кристофер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 2

Мэт остановил машину там, где по краям дороги тянулось два ряда белых домиков, стоящих точно друг напротив друга. На дороге играли дети, бегали цыплята и стоял осел. Мэт спросил у прохожего, как добраться до места. Бриджет обратила внимание на объявление, гласящее, что магазин торгует спиртным все семь дней в неделю. Утром, пока они ехали по широкой долине, небо было ясным, а теперь, когда они оказались на возвышенности, появились облака. Это совсем не напоминало легкую дымку: свет будто покидал погружающуюся во тьму грешную землю. «Какой-то древний кельтский мрак», – подумала она.

Когда они выехали из деревни, Бриджет охватил легкий озноб. Местность вокруг казалась необитаемой, и это вызывало дрожь. Потемневшее небо очень подходило для этой унылой, негостеприимной местности. Бриджет подумала, что, возможно, летом природа здесь по-своему красива, но ничуть не менее сурова.

Казалось, они почти достигли горизонта. Дорога тянулась вдоль холмов с острыми вершинами. Затем их взорам открылась долина. Даже скорее не долина, а небольшой участок ровной поверхности. Мэт показал рукой направо.

– Это там.

– Где?

– Вон там вдали.

Замок сразу напомнил ей церковь, сходство с которой ему придавала старинная, в саксонском стиле, башня с разрушенной крышей. Он казался таким одиноким… Ленточка дороги тянулась к нему. Ничто не нарушало однообразия этого сурового пейзажа, хотя Бриджет показалось, что где-то вдалеке блеснуло что-то похожее на воду.

– Это Киллабегское болото. Наверное, когда-то здесь было озеро. За домом есть небольшой участок сухой земли, – сказал Мэт.

– Кому, интересно, пришло в голову построить здесь дом? – спросил Дэниел.

– Сначала здесь воздвигли земляной вал. Потом – форт, который служил аванпостом, а может быть, сюда просто свозили награбленное. Пока не проложили дорогу, добраться сюда, не зная точного расположения форта, было непросто. А защищать его в случае нападения противника не представляло особых трудностей. Позднее на этом месте построили замок, который облюбовали люди Кромвеля. Здесь находился гарнизон, чтобы держать в подчинении здешних жителей. А дом построили уже потом, когда от замка остались одни развалины. Кто его разрушил – неизвестно.

Дорога оказалась очень извилистой. В конце концов они добрались туда, где возвышались две внушительные каменные колонны высотой около десяти футов. Возможно, когда-то к ним крепились ворота, но теперь от них не осталось и следа. Было вообще не понятно, зачем здесь ворота или колонны. Между ними пролегала дорога из плотно утрамбованной земли и щебня. Она вела через болото к дому, который находился в миле от этого места.

Они повернули к замку.

– Да, не всякая машина здесь пройдет. Если вы захотите жить в этом доме, вам понадобится «лэндровер», – заметил Мэт.

– Даже «лэндровер» не заставит меня поселиться здесь, – ответил Дэниел.

Когда они подъезжали к дому, Бриджет внимательно рассмотрела здание. Оно было очень старым. Над левым крылом возвышалась башня с разрушенной зубчатой стеной. К башне примыкало двухэтажное строение, отдаленно напоминающее по стилю георгианские постройки. Его крыша находилась гораздо ниже верха башни. И строение, и башня, ничем не примечательные по отдельности, вместе выглядели чудовищно. Уродство этого гибрида подчеркивалось совершенной непривлекательностью пейзажа. Бриджет с облегчением заметила, что над некоторыми трубами вьется дым: без этого здание выглядело бы совсем заброшенным.

В доме постоянно находились экономка и молоденькая служанка. Миссис Малоне, сорокалетняя плотная женщина невысокого роста, была одета в черное платье. Бриджет обратила внимание, что ей явно не по себе: возможно, она пытается скрыть застенчивость и неуверенность. Девушке было лет пятнадцать-шестнадцать. Ее звали Мэри. Худенькое, робкое существо, боящееся всего на свете. Судя по всему, миссис Малоне постоянно ею помыкала. Экономка проводила Бриджет в ее комнату и задержалась ненадолго, чтобы поговорить с новой хозяйкой и показать свою услужливость.

– Вас все устраивает? Простыни были проветрены, и я согрею их, когда вы соберетесь спать. По ночам бывает очень холодно. Я зажгу камин. До вашего приезда мы его не зажигали – у нас кончаются запасы угля, понимаете? Ванна рядом, я приготовила полотенца, но горячей воды нет – Мэри принесет немного из кухни. У нас нет электричества – после смерти господина Шоунси генератор не работает. Он обычно сам за ним следил, а я не знаю, как им пользоваться. Как мне кажется, нужно какое-то масло. Так что света тоже не будет, но Мэри принесет вам лампу. Слава Богу, у нас достаточно парафина. Мэри собрала цветов – думала доставить вам приятное. Она очень любит цветы. Конечно, в это время года их совсем немного.

На столике у кровати в уродливой вазе из зеленого стекла стояло несколько веточек жасмина и побегов падуба. Цветы радовали глаз, несмотря на вазу.

– Очень мило, – сказала Бриджет.

– Я рада, что они вам понравились. Вы останетесь только на одну ночь?

– Да.

– Вы будете продавать дом?

– Думаю, да.

Миссис Малоне кивнула, безропотно покоряясь судьбе.

– Неудивительно. Конечно, вам не нужен такой дом. Вы ведь живете в Лондоне. Вам что-нибудь еще принести?

– Нет, спасибо. Все очень хорошо.

– Обед будет готов, когда вы спуститесь вниз. Есть только холодное мясо, картофель и немного капусты. К сожалению, больше ничего предложить не могу: в доме почти не осталось продуктов.

Когда миссис Малоне ушла, Бриджет осмотрела комнату. Она была не так уж мала, потолок украшал сложный лепной узор. На одной из стен у самого потолка в глаза бросалось огромное мокрое пятно, но все остальное было в порядке. Рисунок на обоях показался ей несколько необычным для дома в глуши: переплетающиеся серые прутики с вкраплениями красных пятнышек. Здесь висели четыре картины не религиозного содержания, если, конечно, не считать репродукцию картины Беклина «Остров мертвых». Пара альпийских пейзажей, навевающих меланхолию, но красивых. На одной она заметила надпись: «В. Шоунси, '27». На другой было то же имя, но датирована она оказалась следующим годом. «Кто-то из неизвестных родственников, – подумала Бриджет, – который отправился отдохнуть в Швейцарию или Австрию». Нахмурясь, она посмотрела на картины. Что-то здесь не так. Странно, что они висят в доме, который купил Шеймус Шоунси.

Четвертая картина была гравюрой в высокой тонкой рамке: белый журавль, стоящий на одной ноге на краю пруда, смотрел одним глазом на Бриджет. Три четверти гравюры занимало стихотворение на немецком языке. Бриджет вдруг вспомнила, как она корпела над изданием «Дона Карлоса» в мягкой обложке для экзамена по немецкому языку на получение аттестата об общем образовании. Она посмотрела на строки:

 
Es lebte einst in Afrika
Ein' alte Maribu…
 

Она попыталась как-то перевести их. Казалось, у этого старого журавля один глаз всегда был закрыт. А что делает эта птица, когда устанет? Наверное, открывает один и закрывает другой. Этот старый марабу был очень большим философом, как сказал поэт.

 
Denn wer zufrieden leben willt
Druckt stets ein' Auge zu.
 

Потому что любой, кто хочет оставаться счастливым, должен закрыть один глаз на все, что происходит вокруг него. «Типично, по-немецки», – подумала она, и, так как, похоже, эта фраза появилась задолго до путешествий, во время которых были созданы картины, она показалась Бриджет мрачным пророчеством.

Мебель была относительно современной и, опять же, неирландской. Изголовье довольно широкой односпальной кровати, сделанной из красного дерева, соединялось с книжной полкой. Когда Бриджет открыла шкаф, то увидела множество полок и маленькие ящички и горизонтальный стержень вешалки с металлическими крючками. Туалетного столика не было, зато стоял вместительный комод из того же красного дерева. Раковина с зеркалом над ней и розетка с одной стороны, видимо, для электробритвы. Серые ковры на полу – под цвет обоев. Совсем обычный стул с прямой спинкой и низкое кресло, обтянутое коричневой кожей.

Похоже, комната мужчины. Дяди Шеймуса? Возможно: Она покачала головой. Очевидно, составные части загадки должны где-то соединяться. Жаль, что у нее не будет времени, чтобы разобраться в этом.

Обед оказался удручающим. Картошка, судя по вкусу, или была мерзлой, или отсырела при хранении. Капуста, наверное росла в заболоченной местности. Холодное мясо можно было бы есть, если бы его не хранили вместе с овощами. На стол миссис Малоне также подала куски плохо пропеченного домашнего хлеба. Затем появился чернослив со сгущенным молоком и напиток, который представили как кофе. Дэниел с недоумением причмокнул:

– Липкая жидкость из бутылок. Не знал, что ее еще выпускают.

– Возможно, в Лондоне она вам не встречалась, – сказал Мэт, – но в отдаленных районах это довольно популярная штука. Мы, особенно на западе, не можем похвастаться своим кулинарным искусством.

Мэт иронично отзывался о нравах ирландцев, но Бриджет решила, что это своего рода защита.

По крайней мере чувствовалось, что за его высказываниями кроется частичка искренности. Было ли в Ирландии хоть что-нибудь, что можно назвать искренним? Она огляделась.

Комната, в которой они находились, была очень просторной, и тепла от мраморного камина, где горел уголь, явно недоставало. Диван и кресла стояли рядом с ним, но Бриджет все равно замерзла. Под окнами и у противоположной стены она заметила небольшие батареи парового отопления, но оно, конечно, не работало.

Мебель неплохо сохранилась, несмотря на отсутствие в доме хозяйки. Диван и четыре кресла были обтянуты грубоватой тканью с зеленовато-серым рисунком. Лак на одном из кресел слегка облупился, другие же казались почти новыми. На полу лежал красно-коричневый уилтонский ковер, обои на стенах были мягкого кремового цвета с красными полосами в стиле эпохи Регентства. Старинный буфет розового дерева был расписан нимфами и пастушками. Над камином висело позолоченное овальное зеркало с орлом наверху. Бриджет также обратила внимание на три маленькие и две большие картины, написанные маслом. Маленькие напоминали второсортные жанровые голландские полотна. На одном из них была изображена кухня с неясными очертаниями женской фигуры, режущей что-то, две других – натюрморты с мертвым зайцем и рыбой на тарелке. Большие картины были портретами мужчины и женщины. Бриджет решила, что они иностранцы, хотя не могла объяснить почему.

Удручающая коллекция, если смотреть на нее как на наследство. Их, конечно, можно продать где-нибудь в графствах, окружающих Лондон, но навряд ли этих денег хватит даже на то, чтобы покрыть расходы на упаковку и транспортировку. В окрестных селениях цена, возможно, будет еще ниже: эти картины могут быть использованы разве что для латания дыр в курятнике.

Поперек дом делили холл и парадная лестница, а вдоль – коридор, который тускло освещался светом, проходившим через веерообразные окна над дверьми, ведущими в комнаты, а также через высокое окно в южном крыле. Северная половина коридора заканчивалась массивной дверью. Из четырех комнат по одну сторону коридор мебелированными оказались только две находившиеся в южной его части – столовая и та, где они пили кофе. Другие были пусты, даже без ковров и занавесок, стены украшали только обои, а стены дальней комнаты портили пятна сырости.

Прямо перед входом в столовую находилась черная лестница и дверь, ведущая на кухню и в комнаты прислуги. Молодые люди не пошли туда, услышав отдаленный звон посуды за дверью, обитой ветхим зеленым сукном, и решили обследовать другие комнаты в задней части дома. Их было три. В двух отсутствовала всякая мебель. Третья комната оказалась библиотекой. Вдоль стен стояли застекленные книжные полки, кресла и диван, обитый коричневой кожей. На стенах висели картины с изображением плывущих кораблей. В одном конце комнаты находился бильярдный, но в два раза меньше обычного, стол, в другой – письменный красного дерева и три кресла с прямыми спинками в стиле чиппендейл, но, как решила Бриджет, они наверняка были дешевыми подделками.

Парадная лестница из темного дуба с грубой балюстрадой поворачивала на уровне бельэтажа и выходила на площадку с витражом из цветного стекла прямо над парадным входом. На витраже был изображен Святой Георг с солнцем за спиной, которое можно было принять за ореол. Его копье пронзало маленького, но очень уродливого зеленого дракона. Святой Георг гордо размахивал щитом с ярким красным крестом.

Комнаты, в которых жила прислуга, располагались над кухней. В доме имелось еще восемь спален: четыре в передней части и четыре, правда меньшего размера, в задней. Тем не менее из-за приезда гостей пришлось собрать всю имеющуюся в наличии обстановку. Лишь две комнаты – одна в передней части и одна в задней – были должным образом меблированы. Еще в одной комнате стоял шаткий стол, стул со сломанной спинкой, старая кровать и мраморная раковина. Эту комнату занял Мэт, предоставив меньшую, но более уютную спальню Дэниел.

В доме было две ванные комнаты. Одна из них, судя по всему, в последние годы не использовалась. Там находилась очень большая старинная ванна с тяжелыми ножками в виде звериных лап. Рядом на подставке стояла потрескавшаяся раковина с потемневшим зеркалом и шкафчик с несколькими рядами пустых полок. В соседней комнате находился туалет с унитазом на помосте и сливной бачок, расписанный красными и голубыми цветами.

Вторая ванная комната – явно послевоенной постройки – оказалась рядом со спальней Бриджет и представляла разительный контраст с первой. Ванна была покрашена в розовый цвет, здесь же находились: душ, широкая, мелкая раковина с двумя кранами, перекладина для сушки полотенец, сконструированная так, что ее можно было обогревать (но сейчас эта система не работала), низкий унитаз.

Дэниелу досталась маленькая комната, совсем не похожая на ту, что заняла Бриджет. Кровать оказалась выше и уже – похоже, что она была сделана в то время, когда медные прутья стали уступать место дереву, хотя изголовье еще поддерживалось тяжелыми медными подпорками. Остальная мебель соответствовала кровати. На стенах висели гравюры, изображающие лощины или горы, а также семейные фотографии. На одной из них сделанной в фотоателье, женщины сидели на высокой скамейке, а мужчины стояли за ними. Дети разместились на полу, скрестив ноги. Судя по всему, фотография относилась ко времени, когда дед Бриджет был еще мальчиком. Но ей не удалось обнаружить в себе сходство со старым мрачным человеком, курящим трубку. Она отвернулась к окну. Как и везде, здесь основу пейзажа составляло болото, тянущееся до дальних холмов, но на этот раз совсем рядом виднелись парк и озеро. С большой натяжкой можно было назвать это парком: когда-то он, должно быть, мог производить впечатление, но теперь находился в плачевном состоянии. Лужайки за домом поросли высокой травой, там же возвышались два дуба и сгорбленный кипарис. Чуть дальше виднелась ветхая беседка с прохудившейся крышей. Кирпичная стена загибалась полукругом, внутри которого можно было разглядеть клумбы и кустарники. У самой стены еще сохранились несколько старых фруктовых деревьев. Стена находилась в ярдах семидесяти или восьмидесяти от дома, а еще дальше можно было разглядеть что-то похожее на огород, обнесенный изгородью.

Озеро подходило к северной стене парка, а на берегу виднелось строение, напоминающее сарай для лодок. Озеро было продолговатой формы и, казалось, подходило прямо к башне. Выглянув из окна, Бриджет увидела, как вода бьется о камни фундамента. Недалеко от дома проплыли утки. Примерно на равном расстоянии от сарая для лодок и башни находятся небольшой островок – около девяти метров по диагонали – покрытый травой, с несколькими засохшими деревьями и полуразрушенной будкой. В длину озеро было примерно сто ярдов, а в самой широкой части – не больше трех четвертей длины.

– Наверное, здесь было очень мило, когда за всем этим ухаживали, – обратилась Бриджет к подошедшему сзади Мэту.

Он кивнул:

– Владельцу дома принадлежит и озеро, и почти все болото. Но шесть тысяч – все равно слишком большая сумма. Он явно переплатил.

– Огороженный парк, – сказал Дэниел, – типично по-английски.

– А почему бы и нет? – спросил Мэт. – Англичане ведь пришли сюда со своей религией, своей одеждой и своими привычками. Парки – тоже часть их культуры.

– Ты сможешь здесь порыбачить, – сказала Бриджет.

– Если здесь есть что ловить.

Узкая черная лестница, покрытая потертой красной дорожкой, вела и вверх, и вниз. Увидев выключатель, Бриджет инстинктивно попыталась включить свет. Но он, конечно, не загорелся.

– Если вы хотите спуститься, мы можем попросить у миссис Малоне керосиновую лампу, – предложил Мэт. Бриджет посмотрела во тьму лестничного проема.

– Не думаю. – Повернувшись, она увидела массивную дверь в конце коридора. – Однако мы можем пойти посмотреть башню.

На двери было железное кольцо, которое она попыталась повернуть. Дверь не подалась, даже когда Она надавила плечом.

– Дай-ка я попробую, – предложил Дэниел, но и его попытка не увенчалась успехом.

– Заперта, – сделал вывод Дэниел.

– Пойду возьму ключ у миссис Малоне, – сказал Мэт.

Он вернулся вместе с экономкой. Ключ оказался внушительным на вид.

– Я не подумала, что вам захочется посмотреть башню, – извинилась женщина. – Это привычка, понимаете? Когда господин Шоунси был жив, он всегда держал дверь на замке, и я не стала ничего менять.

– Он что-то хранил в башне? – поинтересовалась Бриджет.

– Вы сами увидите. – Она покачала головой. – До его смерти я ни разу туда не заходила. Это был ужасный день.

– У него отказало сердце, не так ли? – спросила Бриджет.

– У него был удар, – ответила миссис Малоне, – как раз когда он находился в башне. По утрам мистер Шоунси заходил туда, а в тот день не спустился вовремя к обеду. Правда, такое случалось и раньше. Затем Мэри сказала, что слышала звуки – какой-то стук и грохот. Я никак не могла туда попасть, потому что ключ только один. Я пыталась кричать ему сквозь дверь, но тщетно. В ответ слышались только стоны. Я не знала, что делать. Я уже думала взять топор и попробовать рубить дверь, когда ключ вдруг начал поворачиваться в замке. Ему не сразу удалось открыть ее, а когда наконец я увидела мистера Шоунси, он сразу упал мне на руки. Удар случился с ним в комнате наверху, и ему удалось сползти по ступенькам вниз. Он попытался сказать мне что-то о ключе. Думаю, он испугался, что попал в ловушку там наверху и никто не сможет к нему добраться. Я сказала, что теперь беспокоиться не о чем: ключ в замке, дверь открыта, но он все равно бормотал что-то. Кажется, о ключе. Через час мистер Шоунси умер у меня на руках, упокой, Господи, его душу.

– Должно быть, это не очень приятно, – сказал Дэниел.

– Да, сэр. Я не раз встречалась со смертью, но такое произошло впервые. Я один раз поднялась туда, но решила, что лучше не трогать его игрушки, так что я заперла дверь и повесила ключ на место. К нему никто не прикасался до сегодняшнего дня. Может, вам еще что-нибудь надо?

– Спасибо. Ничего, – покачал головой Дэниел.

Они открыли дверь и увидели винтовую лестницу, справа ведущую вверх, а слева – вниз. Откуда-то сверху проникал слабый свет.

– Возможно, следовало попросить лампу, – сказал Дэниел.

– Обойдемся без нее, – ответила Бриджет. Дэниел начал подниматься, Бриджет последовала за ним, Мэт замыкал шествие.

– Что она имела в виду под игрушками?

– Понятия не имею, – прозвучал откуда-то сверху голос Дэниела.

– Интересно будет посмотреть.

Стены были очень толстыми. Они добрались до источника света – проема в стене. Отсюда открывался выход на наблюдательный пункт, огражденный ржавеющей железной крестовиной. Толщина стен в этом месте составляла около трех футов. Лестница продолжала загибаться дальше. Справа они увидели дверь, похожую на ту, что была внизу. На ней висел большой латунный замок, но она оказалась не запертой. Дэниел распахнул ее, и они вошли.

Круглая комната около сорока футов в диаметре занимала всю внутреннюю часть башни. Она освещалась естественным светом, который попадал внутрь через шесть проемов, расположенных вдоль стен на одинаковом расстоянии друг от друга. Но здесь проемы оказались закрытыми стеклом и металлической сеткой. Они также заметили, что сюда подведено электричество. Эта удивительная комната, видимо, могла служить и кабинетом, и гостиной. Бриджет увидела стулья, диван, маленькую электроплитку для приготовления пищи и большую раковину, несколько металлических коробок, высотой около тридцати сантиметров, поставленных одна на другую, и набор инструментов, разбросанных вокруг рабочего места – тиски, электродрель, шлифовальный станок и множество всяких мелочей. Ее взгляд ненадолго задержался на этих предметах и затем остановился на деревушке из кукольных домиков, которая занимала около трети комнаты.

– Так вот что она имела в виду, когда говорила об игрушках, – сказал Дэниел.

Бриджет подошла поближе, чтобы разглядеть их. Обычные сельские домики, но около двух футов высотой. Их оказалось более дюжины. Окрашены они были в яркие цветах – желтый, красный, голубой, разные оттенки зеленого. Она заметила, что кое-где стоят маленькие коробочки с землей. Там когда-то росли цветы, но теперь они завяли и высохли. Нагнувшись, Бриджет заглянула в окошко ближайшего домика. То, что она увидела, несказанно удивило ее: полностью обставленная спальня. Подозвав Дэниела, она показала ему свою находку. Он тоже заглянул внутрь.

– Да, с головой у него было явно не в порядке.

– Почему ты так считаешь?

– А как же? Куклы, домики… Знаешь, многие в старости играют в солдатиков.

– А как же там оказалась мебель? Ведь все расставлено по местам. Шкаф, наверное, высотой дюймов двенадцать – он не пройдет в окно.

– Наверняка ему помогали добрые феи. – Он улыбнулся: – Смотри!

С одной стороны домика были петли, покрашенные под цвет дерева. Дэниел пошарил рукой с другой стороны, и Бриджет услышала щелчок. Он снял крышку – домики оказались разборными. Теперь комнаты можно было легко рассмотреть.

– Здорово, – заметил Дэниел. – Дело рук хорошего плотника.

– Да, – подал голос Мэт. – Смотрите, сколько усилий он потратил. Обычно мебель для кукол не бывает такой разнообразной, да и всякие несоответствия встречаются довольно часто, например сковородка величиной с рояль. А здесь все пропорционально.

– Типичные признаки мономании. Встречаются в одном случае из пяти.

– Сколько лет ему было? – спросила Бриджет. – Сорок пять? Все это очень трогательно. Но не очень приятно.

Она подошла к раковине и повернула кран. Брызнула вода. Было два крана – красный и синий. Должно быть, они подсоединялись к водопроводной сети дома, как и электричество. Сливная труба вела к отверстию под раковиной, но заканчивалась в дюйме от него. Здесь пол был кафельным. В другой части комнаты он состоял из больших каменных плит, кое-где покрытых ковриками. Плиты были уложены наклонно по направлению к отверстию. В комнате царил беспорядок, но все же здесь оказалось чище, чем можно было ожидать от пристанища старого холостяка: ведь миссис Малоне и Мэри сюда никогда не поднимались.

Дэниел поставил крышку домика на место и подошел к рабочему месту Шеймуса.

– Какие необычные инструменты! – воскликнул он.

– Пошли отсюда, – сказала Бриджет. – Не нравится мне здесь.

Эти слова прозвучали резче, чем ей бы хотелось.

– Жилище отшельника наводит на печальные мысли, да? – высказал предположение Дэниел. – Но здесь все выглядит довольно безобидным. Кукольные домики. У него могли быть увлечения и похуже.

– Наверное, ты прав, – согласилась Бриджет. – В любом случае мы уже достаточно посмотрели. Здесь нет ничего такого, что можно продать.

– Скрытая от посторонних глаз мастерская с электричеством и водопроводом? Да, пожалуй, – согласился Дэниел и пропустил ее вперед.

– Домики для кукол продать очень сложно, по крайней мере в этих краях, – сказал Мэт. Он посмотрел на окна. – Интересно, а почему он закрыл их сетками?

– От мошкары, – предположил Дэниел.

– Вряд ли. Слишком крупная сетка.

– Тогда летучие мыши. Он боялся, что они поселятся в его деревне. – Наверное, он был по-своему прав, – пошутил Дэниел.

Ужин был ничем не лучше обеда и состоял из тех же блюд, но холодное мясо оказалось более жирным, а вареная картошка подгорела. После этого им предложили яблочный пирог, который, как сказала миссис Малоне, она испекла после обеда. Тесто оказалось твердым снаружи и сырым внутри. В него была добавлена гвоздика, но в таком количестве, что ее аромат заглушил другие запахи. Гости пирог только попробовали, а от кофе отказались. Дэниел с облегчением вздохнул, когда увидел принесенную миссис Малоне бутылку. Она объяснила, что это, конечно, не бренди, а виски, которое хранилось у господина Шоунси. Он сам разливал его по бутылкам из бочонка. Дэниел открыл бутылку и глубоко вздохнул.

– О Господи, – сказал он, – ты будешь, Бриджет?

– Совсем чуть-чуть.

– А ты, Мэт?

– Нет, спасибо, – покачал головой тот.

– По крайней мере, виски убьет вкус этой стряпни.

– Спасибо, нет.

– Ты не ирландец! – воскликнул Дэниел.

Бриджет заметила, как Мэт вспыхнул.

– Возможно, ты прав, – сказал он.

Бриджет вдруг почувствовала сильную усталость. Она выпила и пожелала им спокойной ночи. Выходя из комнаты, она слышала, как Дэниел расхваливал добродетели ирландцев. Мэт слушал без особого интереса.

В холле на столике стояла лампа. Еще одна попалась на глаза Бриджет у первой ступеньки парадной лестницы. На площадке она увидела еще одну лампу и почувствовала себя неуютно, проходя по темному коридору и лестнице. Это, конечно, было естественно. Горожане отвыкли ходить в полутьме, при свете лампы или свечи. Но вряд ли ей стоило чего-нибудь бояться, даже духа дяди Шеймуса. Если он и витал где-то здесь, то, наверное, в башне среди кукольных домиков.

У себя в спальне ей стало гораздо спокойнее. В камине горел обещанный миссис Малоне огонь, и Бриджет согрелась. Рядом с кроватью стояла зажженная лампа. Она даже оказалась довольно изящной на вид. Кровать была разобрана, а окна зашторены. Теперь Бриджет почувствовала себя в полной безопасности, словно она оказалась дома.

Бриджет хорошо спала и проснулась отдохнувшей. Она протянула руку к выключателю, чтобы взглянуть на часы, но пальцы коснулись потушенной масляной лампы, Через занавески просачивался рассвет. «Наверное, еще рано», – подумала она и, встав с кровати, откинула занавеску.

Ее окно выходило на поросшую травой лужайку, за которой тянулось унылое болото, а дальше виднелась извилистая тропинка, ведущая к далеким холмам. Солнце еще не взошло, но утро обещало быть ясным. На фоне голубого неба линия холмов озарялась отблесками восходящего солнца.

Она приоткрыла окно и вдохнула свежий, чистый, пахнущий землей и дождем воздух. Потом полностью раздвинула занавески и распахнула створки. Повеяло холодом, но этот холод бодрил. Она подошла к раковине, пустила холодную воду, быстро умылась и сильно растерлась полотенцем. Потом оделась.

В коридоре оказалось гораздо темнее. Бриджет подумала, не зажечь ли лампу, но решила не делать этого. Хоть и с трудом, но она могла различить дорогу. В доме стояла тишина. Она спустилась по лестнице и, немного помедлив, направилась в парк.

У нее не было определенной цели. В какое-то мгновение она решила пойти к отгороженному стеной парку, но потом ее внимание привлекло озеро, и она пошла к нему. На западе, там, где стена не закрывала обзор, поднимались холмы, и от их красоты у нее перехватило дыхание. Лучи солнца, которое всходило за холмами, золотили вершины, похожие на зубцы короны. Она пошла по мокрой высокой траве, не сводя с них глаз.

Бриджет почти дошла до берега озера, когда поняла, что утро не принадлежит ей одной. Кто-то уже находился здесь. «Наверное, – подумала она, – это Дэниел». Мысль эта, которую, впрочем, никак нельзя было назвать здравой, пришла к ней под влиянием момента. Но потом с разочарованием и чуть ли не с досадой Бриджет поняла, что это Мэт. Она остановилась, наблюдая за ним. Мэт стоял у кромки воды и удил рыбу.

Бриджет уже собиралась уйти, но в этот момент он обернулся. Увидев ее, приветственно помахал рукой.

– Вы рано встали, мисс Шоунси. – Он поклонился ей с подчеркнутой вежливостью. – Прекрасное утро.

Бриджет улыбнулась в ответ.

– Что-нибудь поймал?

– Пока нет.

– Ты думаешь, здесь есть какая-нибудь рыба?

– Форель. Я видел одну. Грамм на шестьсот, не меньше.

– Было бы здорово, если бы ты что-нибудь поймал. Надоело холодное мясо с капустой.

– Постараюсь, чтобы вы получили ее уже на завтрак. Кстати, когда вы собираетесь обратно?

– Мы должны быть в аэропорту Дублина в шесть тридцать.

– За четыре часа доберемся. Но если отправимся утром, то избежим обеда миссис Малоне. Мы сможем перекусить в Баллине или в Калсбаре.

– Я полностью за, – кивнула Бриджет.

Он размахнулся и забросил блесну. Она ничего не понимала в рыбной ловле, но юноша показался ей знатоком этого дела. Кроме пения далеких птиц, не было слышно ни звука. Солнце уже взошло из-за холмов и осветило болото и часть озера. Молчание не казалось ей неловким. Она больше не жалела о том, что утро принадлежит не только ей.

«Как здесь спокойно, спокойно и прекрасно», – подумала она и обернулась. При солнечном свете дом казался черным. Смесь георгианского стиля и почти сказочного готического придали его силуэту фантастическую величественность. Бриджет непроизвольно воскликнула:

– Смотри!

Мэт обернулся. После паузы он сказал:

– Стоило сюда приехать, правда?

– Да. Я ни о чем не жалею.

– Но вы все равно будете его продавать?

– А что еще делать? Я же не могу жить здесь.

Она, конечно, хотела сказать: мы не можем жить здесь. Мэт опять повернулся к воде. Солнечный свет заливал озеро по диагонали: с одной стороны все было ярким, с другой – темно-серым, почти черным. Поверхность походила на стекло – не было ветерка, который мог бы ее потревожить.

– Лучше бы я всего этого не видела, – вздохнула Бриджет, не задумываясь, поймет ли ее Мэт.

Однако он сказал:

– Здесь можно открыть гостиницу.

– Гостиницу? – засмеялась она. – Кто сюда поедет? Ты же сам рассказывал, какая это глушь.

– А вам не кажется, что это и есть то лучшее, что может предложить Ирландия? Возможность побывать в самой глуши? Есть несколько подобных мест, и с каждым годом появляется все больше желающих посетить их. При хорошей рекламе к вам поедут.

– Ты серьезно?

– А почему бы и нет? Наверное, это выгоднее, чем сразу продать его. Вы получите гораздо больше, если выставите его на рынок как уже действующее предприятие. Спрос на жилые дома здесь невелик.