Текст книги "Синдром"

Автор книги: Джон Кейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

«А ведь Бонилла как раз то, что нужно», – подумала Эйдриен. Кроме всего прочего, он работал по найму и жил на Парк-роуд, всего в квартале от дома, где на цокольном этаже размещалась ее квартирка. Эдди был старожилом района и завсегдатаем на собраниях комитета жильцов Маунт-Плезант. Специалист в вопросах обеспечения безопасности на улицах и сторонник жестких мер во всем, что касалось защиты частной собственности, Бонилла сыграл важную роль в организации уличных дежурств. «Моя бригада», – говаривал он, шествуя впереди отряда облаченных в оранжевые жилеты домовладельцев, вышедших на вечернее патрулирование.

– Будешь еще? – спросила Бетси, придвигая Эйдриен свою порцию. Та отрицательно покачала головой и предложила в ответ свою коробочку. Но подруга уже потеряла всякий интерес к пище. Она встала и отправила остатки тайваньского лакомства в корзину для канцелярского мусора.

– А теперь – на вахту, – проговорила Бетси, направляясь в сторону своей конторки.

Эйдриен откинулась на спинку кресла и съела еще несколько палочек карри. Она размышляла о том, хорошая ли это мысль – нанять Эдди Бониллу. Идея казалась ей все более привлекательной: каких-то неявных осложнений она не предвидела, а спускать Дюрану с рук его преступление Эйдриен не могла себе позволить. Небольшое расследование не повредит, а Бонилла – вариант что надо, лучше не придумаешь. Стиль у него, конечно, своеобразный, зато он настоящий профессионал. И хотя детектив очень занят – крутится как белка в колесе, расследуя каждый месяц по два-три претендента на слияние, – Эйдриен решила, что для нее Эдди отыщет время. У них успело завязаться нечто вроде дружбы… Не совсем, может, дружбы, но что-то подобное. Год назад, когда она только вселилась, Бонилла в сопровождении миссис Спиарз постучал в ее дверь. Домовладелица представила его:

– Эйдриен, знакомься, это мистер Бонилла.

Первое, что приходило в голову при виде Эдди, было: «Ну и типчик». Невысокий жилистый человек, разменявший пятый десяток, выглядел так, словно по-прежнему проживал в середине двадцатого столетия. Свои брюки защитного цвета он называл «китайками»; напомаженные волосы гладко зачесаны на сторону, на лоб ниспадал валик «помпадур»; на скулах красовались роскошные, как у Элвиса, баки. Но что самое любопытное – казалось, одежда ему маловата, несмотря на это, он выглядел далеко не толстым. Вещи сидели на нем, точно на подростке, недавно пережившем очередной скачок бурного роста.

– Эдди Бонилла, – представился он, заглядывая через плечо Эйдриен в квартиру. Затем его рука сделала резкий выпад вперед, и они обменялись рукопожатиями. – У меня принцип: лично наведываться ко всем вновь прибывшим.

– Приятно познакомиться, – проговорила Эйдриен.

– Заочно я вас уже знаю, вы работаете на «Слу-Холей», верно? Вас называют Скаут.

Девушка удивилась подобной осведомленности:

– Откуда вы знаете?

– Это моя обязанность, – ответил визитер и жеманно подмигнул, коротко хихикнув. Затем детектив рассказал Эйдриен, кто он и чем занимается. – Считайте меня одной из своих «полезных связей».

– Эйдриен, а почему тебя называют Скаут? – поинтересовалась домовладелица.

Той стало неловко.

– Не знаю, обычное прозвище.

Сыщик усмехнулся.

– Наша знакомая настоящая скромница, – сказал он. – Видите ли, юридическая фирма, где работает Эйдриен, в основном укомплектована выпускниками Джорджтауна. А там, насколько я слышал, преподавал один очень важный профессор – настоящий авторитет в своей области.

Эйдриен вспыхнула:

– Не думаю, что миссис Спиарз…

Но детектив поднял ладонь и выразительно посмотрел на Эйдриен:

– Позвольте договорить. Важный профессор преподавал… Вероятно, что-то наподобие «гражданских правонарушений». Я верно говорю?

Та вздохнула:

– Да.

– Однажды группа сплоховала, и профессор решил устроить нерадивым студентам кучу неприятностей. Потому что они не делали ни черта… Простите, скажем мягче, поленились приготовить урок. Все, кроме Скаута, которая всегда готова!

На лице миссис Спиарз замерло выражение неопределенности, будто она не знала: уже смеяться или еще рано.

– Не поняли? – спросил Бонилла. – «Всегда готова», как бойскаут, за исключением разве что…

Лицо миссис Спиарз озарилось улыбкой понимания.

– А-а-а, – протянула она.

– Естественно, прозвище прижилось. – Эдди с нежностью взглянул на Эйдриен. – Скаут.

Девушка покачала головой:

– Да, от вас и впрямь ничто не ускользнет.

Бонилла направил на нее палец и спустил воображаемый курок.

– Так что лучше верьте мне на слово.

Впоследствии Эйдриен пару раз ходила в патруль с его «бригадой», и у них завязалось нечто вроде дружбы. Эдди временами помогал миссис Спиарз с мелким ремонтом по дому, однажды подсобил Эйдриен пристроить щетки на ее древний «субару» – «джапмобиль», как он окрестил машину.

Итак, Эйдриен открыла «адресную книгу» в компьютере, отыскала номер Бониллы и оставила на автоответчике сообщение. И хотя детектив имел и пейджер, и мобильный телефон – Эдди ревностно следил за всеми новинками техники, – искать его по другим номерам она не стала. Бонилла славился тем, что всегда отвечал на звонки.

Прошло сорок пять минут, и раздался звонок.

– Что стряслось? – без долгих предисловий выпалил сыщик, будто считал, что его звонок – главное событие на повестке дня этой молодой особы.

– Я только хотела узнать… – начала Эйдриен, откладывая в сторону учебник по гражданскому строительству.

– Да, что?

– Я хотела спросить, не согласишься ли ты кое-что для меня сделать.

Короткая пауза. Затем:

– Что именно?

– Дело касается моей сестры.

– Ах да, я слышал, чертовски неприятно. Я собирался выразить свои соболезнования, но как-то не довелось. Так что тебя беспокоит? Завещание или…

– Нет, другое. Так, пара пустяков.

– А подробнее?

За те десять дней, что прошли с момента смерти Никки, Эйдриен тратила все свободное время, пытаясь привести в порядок дела сестры. И очень скоро выяснила, что большая часть денег где-то пропадает.

– Ты ведь занимаешься поиском активов и счетов, верно?

– Ну да, – подтвердил Бонилла. – Что-нибудь потеряла?

– Если честно, да. Примерно полмиллиона долларов.

– Ого.

– Сестра вляпалась в одну неприятную историю несколько лет назад в Германии, и ей заплатили, чтобы она помалкивала.

– И деньги бесследно исчезли?

– Я особенно-то не искала, но, в общем, да. Их нигде нет.

– А счета?

– Две тысячи на чековом депозите, тысяч пятнадцать на сберегательном счете – и только. Не исключено, что сестра еще куда-нибудь вкладывала деньги. К сожалению, я не представляю, с чего начать поиски.

– А почему ты так уверена, что у нее действительно было полмиллиона?

– По ее рассказам. К тому же сестра не работала, жила на эти деньги. Я подумала, что, может, они в акциях или страховке. А кроме того, Никки, вероятно, получала с них проценты. Ты можешь выяснить – куда она их вложила?

Бонилла прищелкнул языком.

– Сделаю.

– Замечательно.

– Ты упомянула о двух пустяках, так что второе?

Эйдриен заколебалась, наконец, отбросив сомнения, сказала:

– Другая проблема состоит в том, что я собираюсь подать в суд на ее психиатра.

Детектив хмыкнул не без скепсиса.

– Все проблемы возникли из-за его некомпетентности, – начала Эйдриен, но Бонилла ее прервал.

– Буду с тобой откровенен, Скаут: людям свойственно болезненно переживать потерю близкого человека, и порой каждый из нас склонен искать виноватого.

– Я не пытаюсь найти виноватого, Эдди. Этот психиатр довел ее до самоубийства.

– Хм, что-то не нравится мне это «довел».

– В тех воспоминаниях, которые якобы возвращались к Никки, не было ни доли правды – сплошная ложь. Я знаю наверняка, потому что и мне в них отводилась роль.

Эдди неодобрительно хмыкнул и поинтересовался:

– Какого рода воспоминания?

Эйдриен пыталась подобрать слова.

– Всякий бред.

– А подробнее?

Она тяжело вздохнула:

– Никки считала, что в детстве ее изнасиловали.

Детектив не ответил, и собеседница поняла, что он подбирает слова. Наконец Эдди отозвался:

– Что ж, такое случается даже в самых благополучных на первый взгляд семьях.

– Сатанисты, – лаконично пояснила она, и Бонилла решил уточнить:

– То есть капюшоны и все такое?

– Да. Капюшоны, свечи и не знаю что еще – какие-то козлиные головы.

– Боже правый.

– Никки считала, что и со мной все это происходило. Только уж поверь – о таком не забывают.

– Ты этого не помнишь?

– Нет, – ответила Эйдриен. – Не помню.

– И потому решила, что психиатр…

– Сам все придумал, – закончила мысль девушка.

– Хм, и для чего, по-твоему, ему это понадобилось?

– Не знаю, но факт остается фактом.

– Да, я уже слышал, – сказал Бонилла и добавил: – Я бы как-то понял, если бы ты избегала разговоров о таких вещах. Скажем, в случае, если бы тебя изнасиловал отец. Ты бы, вероятно, порядком комплексовала. Но не помнить – это уже другое. Насколько я знаю, люди обычно стараются забыть такие вещи, а не наоборот.

– Вот именно.

– Вопрос в следующем: зачем ему это понадобилось? В чем интерес врача?

– Ну, во-первых, Никки оставила ему деньги за помощь, представляешь? А во-вторых, я кое-что раскопала в Интернете. Существует целое движение, связанное с «привитыми» воспоминаниями. В нем участвуют главным образом родители и родственники якобы потерпевших, которые утверждают, что обвинения против них беспочвенны, что психотерапевт намеренно заставляет пациентов верить в придуманный им бред.

– Зачем?

– Потому что тогда у него появляется возможность лечить. Я хочу устроить для этого шулера показательный процесс.

– А я, по всей видимости, должен тебе помочь, так? Каким образом?

– Я хочу, чтобы ты выяснил об этом человеке все: есть ли на него жалобы, не испытывает ли он денежных затруднений, поинтересуйся его репутацией.

– Итак, самое основное: дипломы и кредитоспособность. Я правильно понял?

– Да.

Бонилла замолчал и по недолгому размышлению ответил:

– Я берусь, но только у меня один вопрос.

– Никки завещала мне некоторую сумму. Я могу взять оттуда.

– Это не главное.

– Нет же, я обязательно заплачу.

– Эйдриен, я о другом.

– Эдди, я настаиваю.

Бонилла выждал несколько секунд и сказал:

– Я собирался спросить, сколько ты планируешь потратить на расследование.

Та замялась, внезапно смутившись.

– В тысячу уложимся?

Бонилла рассмеялся.

– Я просто дурачусь! Возьму только на расходы. – Детектив оборвал запротестовавшую собеседницу: – Так что известно о клиенте?

Девушка рассказала то, что знала: имя, адрес, номер телефона.

– Номер карточки соцстрахования?

– Не в курсе, – ответила Эйдриен, – но я видела дипломы.

– Что ты видела?!

– Его дипломы.

– Ты додумалась пойти к нему?

– Угу, – печальный вздох на другом конце провода.

– Зачем? Чтобы дух из него вышибить?

– Да.

– Что ж, больше так не поступай.

– Не буду.

– Пообещай.

– Обещаю.

– Ну, смотри, – предостерег Бонилла. – Ладно, где учился наш ненаглядный?

– В Брауне. А потом защитил докторскую в Висконсине по специальности «клиническая психология».

– В каком году?

– Не помню.

– Не важно. – На линии стало на время тихо. Наконец Бонилла сказал: – Дай мне пару дней.

И повесил трубку.

Глава 12

Дюран ощутил напряжение в воздухе за миг до того, как раздался звонок, и подумал: «Телефон». Затем аппарат зазвонил – и доктор вздрогнул, сам того не ожидая. Хлопнув по кнопке «mute» на пульте – «немой просмотр», он поднял трубку.

– Мистер Дюран?

Голос принадлежал женщине, вежливый, официальный. Наверное, опять что-нибудь продают, хотя держит дистанцию – вряд ли.

– Да?

– Это Эйдриен Коуп.

«А– а… – Дюран сник и подумал: – Эта женщина себя не контролирует, не принимай близко к сердцу», – а сам ответил:

– Добрый день. – И затем, после короткой паузы: – Чем могу быть полезен?

– Я бы хотела зайти и поговорить, если не откажете в любезности.

В любезности? Он вспомнил, как эта фурия ворвалась в квартиру и раскричалась, когда де Гроот сидел в соседней комнате. «Ах ты, подлец! Ты ее убил!»

– Не знаю, – сказал Дюран. – Не думаю, что это хорошая мысль.

– Я всего на несколько минут, – пообещала та. – Мне бы хотелось поговорить о Никки.

Доктор внутренне содрогнулся.

– Просто не уверен, что мы чего-нибудь этим добьемся.

– Прошу вас. Я ненадолго, мне правда станет легче.

Психиатр задумался, тишина становилась напряженной. Может, она хочет извиниться за свое поведение или расспросить его о проблемах сестры? Если они переговорят, возможно, ее душевная рана заживет. «Тем, кто потерял близкого человека, – подумал Дюран, – всегда тяжело. Они склонны обвинять в трагедии себя и нуждаются в утешении».

– Всего на пару минут, – настаивала собеседница.

Врач тяжело вздохнул:

– Приходите.

– Замечательно. Когда вам удобнее? – Голос вновь звучал официально, с профессиональной деловитостью.

– Сейчас взгляну, – ответил Дюран и открыл ежедневник, где записывал время сеансов с клиентами. – Можно встретиться завтра днем. В два часа вас устроит?

В тот вечер он заказал на ужин пиццу с четырьмя видами сыра и артишоками, собираясь съесть ее во время документального фильма телесети Пи-би-эс о кубке Америки по парусному спорту.

Просматривая программу, Дюран чувствовал почти физическую общность с командой; он пригнул голову, когда парусник достиг буя и начал разворачиваться. Движения команды казались впечатляюще быстрыми и плавными на судне, которое так резко кренилось, что вода заливала корму.

Пицца лежала на тарелке нетронутой – регата захватила все внимание Дюрана. Брызги пены вздымались под выступающим носом судна, хлопали вялые паруса и тут же натягивались, когда яхта ловила ветер. Джеффа пронзило столь страстное желание быть там, что он не смог бы вымолвить ни слова, если бы с ним заговорили. Его наполняло какое-то особое чувство. К своему удивлению, психотерапевт обнаружил, что повторяет движения матросов, как бы предугадывая их. «Как собака, которая бегает во сне», – подумал он.

«Откуда берется столь странное чувство?» – удивлялся Джеффри. Все было так знакомо: плеск и журчание воды, движения команды, канаты, паруса, привкус соли и искристое небо. Дюран в точности знал, что делает команда и что сделает в следующий момент до того, как это на самом деле происходило. Он предвидел каждое перемещение галса, точный момент, когда менялась инерция корпуса, ветер наполнял паруса, и яхта бросалась вперед.

Джеффри не мог припомнить, чтобы он хоть раз ходил под парусом и, несмотря на это, ощущал себя бывалым матросом: информация хранилась в мозгу, как на жестком диске компьютера, и ошибка исключалась. Однако ничего конкретного он вспомнить не мог. Когда Дюран пытался выудить из памяти хоть единственный миг, проведенный в море, его разум сковывало так же крепко, как море держит корабль, поймавший ветер. Паруса натягивались, и лодка успокаивалась, плывя по ветру.

«Так и я, – думал Дюран. – Моя голова в кандалах». В такие минуты он вспоминал – то ли в шутку, то ли всерьез – о реинкарнации. Откуда, как не из прошлой жизни, пришли к нему навыки управления судном? «Переселение душ объяснило бы многое, – размышлял Дюран, – но не такое». Действительно, объяснить жизнь после смерти легко. Труднее дать ответ на незамысловатый, но опустошающий вопрос, который психиатр беспрестанно задавал себе: «Как случилось, что я так одинок на свете? Почему я даже не могу вспомнить – управлял ли яхтой и каково было в объятиях матери? Я словно черновой набросок самого себя…»

Махнув рукой на обманчивую «лестницу Иакова» собственной психики и невеселых мыслей, он переключил программу. По Эм-ти-ви показывали спортивную программу, да и клиентов в ближайшие пару часов он не ждал.

Когда на следующий день в дверях появилась сестра Нико, Дюран, к своему удивлению, заметил, что она не одна.

Рядом с ней, покачиваясь на каблуках, стоял невысокий человек в стиле ретро. Казалось, ему чуть больше или чуть меньше пятидесяти. Спутника Эйдриен Коуп отличали стриженные с лазерной точностью короткие баки и пронзительный взгляд бусинок-глаз. Даже не глядя на его руки, психотерапевт мог бы поручиться, что пальцы визитера желты от никотина.

– День добрый, – сказал Дюран, открыл дверь и отошел в сторону, пропуская посетителей.

Эйдриен удостоила его мимолетным взглядом и вошла вместе со следующим за ней по пятам спутником. Удивительно, как сильно она походила на Нико и в то же время… Две сестры – как Беляночка и Розочка, и Эйдриен, несомненно, отводилась роль первой. Когда Дюран видел свою пациентку в последний раз, она была в короткой юбочке и обтягивающем топе. Ее сестра – совсем другое дело. Она носила строгое зеленое платье до середины икр, мягкий воротник-хомут закрывал подбородок. Выглядело так, будто Нико решила поиграть в переодевание и изображала свою детсадовскую воспитательницу.

Дюран закрыл дверь, повернулся к гостям и с удивлением принял конверт, который протягивал ему мужчина.

– Что это?

– Исковое заявление, – ответил тот.

– Что?

– На вас подали в суд.

– В чем меня обвиняют?

Человек с бакенбардами усмехнулся и бросил косой взгляд на Эйдриен.

– А вы сами-то как думаете? – не без иронии поинтересовался он.

Дюран повернулся к Эйдриен, щеки которой моментально залились румянцем, хотя он не смог бы с уверенностью сказать, от чего именно: от смущения или переполнявшей ее ненависти.

– Я сужусь с вами, – сказала она.

– А в чем вы меня обвиняете? – поинтересовался Дюран.

– Я обвиняю вас в умышленном причинении эмоционального расстройства и мошенничестве. – Она кивком указала на конверт и пояснила: – Здесь жалоба и повестка явиться в суд. У вас есть двадцать дней на ответ.

– О, ради Бога! – воскликнул психотерапевт, не в силах поверить своим ушам.

– Это еще не все, – продолжала Эйдриен. – Мы были в полиции. Они хотят с вами побеседовать.

Доктор покачал головой:

– Послушайте, я знаю, что горе делает с людьми, но поймите, у вашей сестры были очень серьезные проблемы.

– Да. А теперь очень серьезные проблемы у вас, – отрезал мужчина с бакенбардами. – Или скоро возникнут, потому что вы попадете за решетку.

– Какая нелепость, – проговорил Дюран.

– Ничего подобного. Вы – мошенник, – заявила сестра покойной.

– И мы можем это доказать, – подтвердил ее спутник.

Дюран закрыл глаза, покачал головой и устремил взгляд на Эйдриен.

– Я сделал для вашей сестры все, что мог.

– Знаете, – вмешался спутник сестры Нико, – не исключено, что вы близки к истине, только это сейчас не важно. Вопрос стоит следующим образом: вы шарлатан и нарушили закон.

– Какой закон?

– Карандаш под рукой? Записывайте: Глава 33, Раздел 2, 3310 точка 1. Советую заглянуть.

– Куда заглянуть? – спросил Дюран.

– В Уголовный кодекс округа Колумбия. Вы практикуете в сфере здравоохранения без лицензии. Нехорошо.

Дюран повернулся к мистеру с бакенбардами и впервые пристально посмотрел на него. Казалось, он был сплошная кость и хрящ, один из тех жилистых мужчин, которые мальчишками лезут в каждую драку – и с возрастом не отказываются от этого пристрастия.

– Не производит впечатления, – проговорил врач. – Зато мне интересно, кто вы такой?

Человек довольно улыбнулся – наконец-то ему удалось привлечь внимание к своей персоне, – сунул руку в карман, извлек визитку и протянул ее собеседнику:

Эдвард Бонилла,

«Бонилла и компаньоны». Частные расследования.

Скромного формата карточка изобиловала номерами: телефон, факс, мобильный и пейджер. В правом верхнем углу – эмблема детектива: банальный отпечаток пальца под банальным увеличительным стеклом – претензия на юмор, догадался Дюран.

– Мистер Бонилла – частный детектив, – объяснила Эйдриен. – А я юрист. Так что сами можете догадаться, чем это для вас может обернуться: мы вас посадим.

Дюран покачал головой, не веря своим ушам.

«Посадить меня?!»

– Послушайте, – начал он, – я понимаю ваши чувства, но вы не правы на мой счет и ошибаетесь, утверждая, что у меня нет лицензии. Она висит на стене в кабинете, рядом с дипломами.

Бонилла глумливо усмехнулся.

– Дайте-ка я вам кое-что покажу, – сказал он, помахивая кожаной папкой для бумаг. – Не против, если мы на минутку присядем?

Дюран указал на диван в гостиной. Усевшись, Бонилла с особой торжественностью открыл папку и выложил ее содержимое на журнальный столик.

– Первое, что я сделал, – сказал он, вытаскивая из стопки несколько листов бумаги, – навел справки в Медицинском совете округа. – Детектив нацепил на нос толстенные очки и вперил взгляд в документы. – Когда я назвал вашу фамилию, угадайте, что меня первым делом спросили? Кто вы: психотерапевт или психолог – в этом огромная разница! Как выяснилось, любой врач может практиковать как психотерапевт. А вот клинический психолог – кем вы называетесь – это другое дело. Потому что первое: у вас должна быть докторская степень, и второе: вы должны закончить интернатуру. То есть защитить докторскую под наблюдением руководителя, а потом написать научную работу. Лишь тогда вам позволят сдавать экзамен на лицензию. А вы, док, не выполнили ни одного из этих требований.

Дюран молча сидел в кресле, не находя слов от удивления, потом подался к детективу и проговорил:

– Должно быть, вы не очень хороши в своей области.

– Даже так?

– Да. Потому что в противном случае вы бы знали, что у меня диплом с отличием.

– Чепуха у вас с отличием! – не удержался Бонилла. – Когда в совете сказали, что первый раз о вас слышат, я подумал: «Какого черта – наверное, проглядели. Может, этот человек зарегистрирован где-то в другом месте: Виргиния, Мэриленд, Аляска, – почем знать. Может, забыл продлить лицензию». Я навел справки в Американской психиатрической ассоциации. И знаете что? Они тоже не располагают о вас никакой информацией. И тогда мне пришло в голову проверить ваши дипломы – те, которые видела здесь наша общая знакомая. Браун и Висконсин, если не ошибаюсь?

– Совершенно верно.

– Нет, не верно. Для затравки ставлю вас в известность, что Браун вы не оканчивали. Если быть точным, вы туда даже не ходили. – Бонилла извлек из папки какой-то листок и положил его на журнальный столик.

Врач взял бумагу и стал читать. Невероятно, но письмо, по крайней мере на первый взгляд, казалось подлинным. Согласно справке из университета между 1979 и 1993 годами студент Джеффри Дюран не посещал Браун. Проверка журналов академических наставников класса 1990 года не выявила ни единой ведомости на его имя. В управлении, которое регистрирует проживающих в университетском городке, нет записей, связанных со студентом под этой фамилией. В письме благодарили мистера Бониллу за то, что он довел до сведения руководства университета факт ошибочного включения фамилии Дюрана в списки выпускников 1990 года.

«И хотя нам не удалось выяснить, каким образом произошел данный сбой, мы предприняли необходимые шаги по усилению компьютерной защиты как в университете в целом, так и в офисе секретаря, ведающего учетом студентов в частности».

Дюран глазам своим не верил.

– Они что же, подумали…

– Что вы взломали университетские базы данных, – закончила за него Эйдриен.

– Но я ничего такого не делал.

Бонилла язвительно ухмыльнулся, показав короткие желтые зубы.

– Ну разумеется, не иначе как ошибка. Вы ходили в Браун и никогда не брали в библиотеке книг, не отмечались в журнале посещаемости и не записывались в столовую… Как я и сказал, «чушь с отличием». – Детектив приподнял брови и извлек из папки второй лист. Шлепнув им по столу, он победоносно объявил: – В Висконсине о вас также слышат впервые.

Дюран взял бумагу с шапкой университета и такой знакомой эмблемой: глаз, а сверху и снизу слова: «Numen Lumen».[12]

«Дорогой мистер Бонилла.

Пишу вам относительно Джеффри А. Дюрана в ответ на ваш запрос.

Хотя Джеффри Дюран фигурирует в списке выпускников 1994 года, дальнейшая проверка соответствующих файлов и баз данных подтвердила ваши опасения относительно целостности этого списка. Мистер Дюран не получал ученой степени в Висконсинском университете».

– Уму непостижимо, – возмутился доктор, растерянно качая головой. – Что это такое? – Он поднял со стола бумаги. – Вы что, сами состряпали эти бумажки? Зачем вам это надо?

Детектив прищелкнул языком и покачал головой, взглянув на доктора с фальшивым восторгом.

– Да, стоит отдать ему должное, Эйдриен. Как хорош! Если кто не в курсе дел, так может показаться, что наш друг и впрямь полон праведного негодования!

– Думаю, вам лучше уйти, – сказал доктор, устало поднимаясь с кресла.

– Вы еще не до конца меня выслушали, – не отступал Бонилла. – Самое интересное я приберег напоследок. – Теперь на лице детектива не осталось и тени улыбки, он уставился на Дюрана жестким пронизывающим взглядом хищной птицы. – Ситуация с учреждениями, в которых никогда о вас не слышали, всерьез меня обеспокоила. Я нервный – мисс Коуп подтвердит. У меня хорошо развита интуиция, знаете ли. И потому, зная вашу предполагаемую фамилию и фактический адрес, я решил навести справки о вашей кредитоспособности и наткнулся на очень интересные вещи. – Детектив положил на стол еще один документ и проследил взглядом, как Дюран берет его. – Я задал системе поиска самую главную информацию: фамилия, место и дата рождения и ваш соцстрах.

Врач нахмурился:

– Мой что?

– Номер карточки социального страхования, – пояснила Эйдриен.

Бонилла недружелюбно осклабился.

– Дальше. Я подключаюсь к сети, и вот – бац! – система соцстрахования выдает мне раздел некрологов. Угадайте, что я узнал через тридцать секунд?

Дюрану расхотелось продолжать этот фарс.

– Я прошу вас уйти, – сказал он.

– Ты меня не дослушал, Джефф. Теперь главная подача. – Бонилла распрямился, согнулся в позе отбивающего и поднял руки на высоту плеча. – Ты не посещал Браун. – Его руки взмыли вверх, описали дугу, словно он махнул битой и промахнулся. – «Вжик!» А теперь получается, что ты не «барсук»[13]. – Другая имитация удара. – «Вжик!» Последнее по счету, но не по значимости, ты даже не Джеффри Дюран. – Детектив сунул руку в папку, извлек листок бумаги и протянул его доктору: – Полюбуйся.

Одного взгляда на документ хватило, чтобы узнать в нем свидетельство о смерти. И хотя ксерокопия была несколько размыта, сомнений в том, что это за бумага, уже не оставалось.

«Джеффри Аарон Дюран

Дата рождения: 26 августа 1968

Место рождения: Вашингтон, округ Колумбия.

Дата смерти: 4 апреля 1970.

Место смерти: Карлайл, Пенсильвания.

Профессия: неизвестно».

Причиной смерти значилась «обширная травма (авто)». Подпись делавшего вскрытие врача: Виллис Стрейт, доктор медицины. В свидетельстве имелась еще кое-какая информация, но Дюран не стал читать дальше.

– Если хотите знать, – насмешливо продолжил Бонилла, – вы похоронены на кладбище Рок-Крик, и на вашем надгробии написано: «Покойся с миром, милое дитя, безвременно ушедшее на небо».

Психотерапевт сидел в полном потрясении. Единственное объяснение, которое он мог дать происходящему, – это какой-то пошлый розыгрыш. Масштабы этой «шутки» поражали всякое воображение. Неужели Эйдриен Коуп настолько травмирована смертью сестры, что пытается символически вычеркнуть его из жизни? Ну, с ней понятно, а Бонилле-то это зачем?

– Тот, за кого вы себя выдаете, так и не достиг зрелости, – сказала посетительница. – Он умер ребенком. Но вам это, конечно, и так известно.

– Я вас понимаю, вам трудно смириться со смертью сестры, – спокойно начал врач. – Я мог бы простить вам многие вещи. Но такое! Каким-то непостижимым образом вы умудрились… – Он швырнул свидетельство о смерти на журнальный столик. – У вас серьезные проблемы с психикой, леди. Вам нужна психиатрическая помощь. А вы… – начал он, сжигая детектива ненавидящим взглядом.

– Мне нужна помощь?! – брызнула слюной Эйдриен. – «Каким-то непостижимым образом»? Чтобы получить эти документы, мне потребовалось занять всего пять часов мистера Бониллы, а на проверку дипломов ушло и того меньше. Между прочим, вы не имеете права даже вывешивать их у себя. Это незаконно. Вас надо наказать за использование поддельной документации в преступных целях. А взлом университетских баз данных – вообще отдельная статья.

– Какая нелепость, – не выдержал Дюран. – Это уже выходит за все рамки.

– Ах, выходит за все рамки? – зарычала Эйдриен и бросилась на него с кулаками. Впрочем, детектив тут же перехватил обезумевшую от ярости клиентку, крепко схватил ее за руки и пробормотал:

– Успокойся.

– И еще кто-то говорит о проблемах с психикой! – кричала та. – Это вам нужно полечиться! Вы обещаете больным, потерявшим надежду людям помощь, и что они получают за свою доверчивость? Бредни шарлатана!

– Тише, – пробормотал Бонилла. – Мы встретимся с ним в суде, будешь писать ему в тюрьму. Там у доктора появится масса времени на чтение.

Врач ошеломленно покачал головой.

– Кажется, я попал в Зазеркалье, – задумчиво сказал он сам себе.

Бонилла хмыкнул, провожая клиентку к двери, и пробормотал:

– Хорош, ничего не скажешь. Бывают, конечно, среди мошенников одаренные актеры, но этот гусь всех переплюнул! Надо отдать ему должное. – Детектив удрученно покачал головой и, выйдя из квартиры, прикрыл за собой дверь.

Дюран так и остался стоять в прихожей, словно в оцепенении глядя перед собой.