Текст книги "Синдром"

Автор книги: Джон Кейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 8

Эйдриен стояла в толпе на платформе метро и ждала поезда, на котором намеревалась доехать до «Кливленд-Парка». Состав должен был прибыть с минуты на минуту: уже замигали стеклянные диски на краю платформы – стаккато огоньков под ногами ожидающих пассажиров. Вытянув шею, она вглядывалась в темноту тоннеля, где уже показались отблески прожектора. Где-то зазвонил телефон…

Не во сне: телефон был реальностью, метро – видением. Эйдриен поняла это еще в полудреме. По-прежнему пребывая в объятиях Морфея, она потянулась к тумбочке и нащупала трубку.

– Алло.

Голос на другом конце провода произнес:

– Я – мисс Ньюман из бюро судмедэкспертизы. С кем можно поговорить по поводу останков Николь Салливан?

Услышав слово «останки», Эйдриен села на кровать – сон сняло как рукой.

– Я ее сестра по матери. Меня зовут Эйдриен Коуп.

– В полицейском протоколе вы значитесь ближайшей родственницей.

– Совершенно верно.

– Нам необходимо название похоронного бюро, которое будет обрабатывать ос…

Эйдриен перебила:

– Я вас поняла.

«Обрабатывать останки?» Эта женщина говорила о Никки, словно о чем-то неодушевленном.

– Алло! – Нетерпение секретаря на другом конце провода нарастало.

– Я впервые попадаю в подобную ситуацию, – объяснила Эйдриен, – и пока не решила, куда обратиться.

– Я вышлю список. У вас есть факс?

– Да, отправьте – можно прямо на домашний номер.

Она продиктовала номер факса, секретарь сказала, что будет ждать ответа, и добавила:

– У нас организована служба доставки, так что мы можем выслать останки, куда пожелаете.

– Спасибо.

– Вас не затруднит отправить ответ сегодня?

– Да, сейчас же этим и займусь, – заверила Эйдриен и положила трубку. Затем вылезла из постели, небрежно натянула на себя кое-что из одежды и пристегнула ошейник к поводку Джека. Миссис Спиарз запрещала держать в доме животных, но сейчас вошла в положение и позволила оставить пса до конца недели – а там уж его приютит Рамон.

Джек давно стоял в прихожей и с нетерпением скреб лапами дверь.

Выйдя из дома, они направились через небольшой садик к гаражу, Эйдриен нажала кнопку, и сегментированные ворота начали шумно подниматься. Не успели они завернуться под потолок, как пес рванулся с места, потащив новую хозяйку в аллею, протянувшуюся вдоль домов.

Уже на прогулке Эйдриен поняла, что хотя поухаживать за псом ей почти не довелось, она успела к нему привязаться. Удивительно, но многие прохожие останавливались и заводили с ней разговор, и поэтому пусть пекарня «Хеллерз» и находилась всего в квартале от дома, добирались они туда не меньше десяти минут. У магазинчика Эйдриен привязала четвероногого друга к столбику счетчика парковки и направилась в пекарню за сдобой. Она вышла несколько минут спустя с круассаном для своего питомца.

Едва они с псом вернулись домой, факс выплюнул последний лист из многостраничного списка бюро похоронных услуг, высланного секретарем судмедэксперта. Джек запрыгнул на диван и свернулся клубочком, а Эйдриен принялась подбирать рассыпанные по полу страницы. С первого взгляда становилось ясно, что у нее в руках алфавитный перечень контор, предоставляющих похоронные услуги в округе Колумбия.

Эйдриен не стала утруждать себя поисками и наобум ткнула в самое начало списка. Набрала номер похоронного дома «Альбион», и человек на другом конце провода ответил мягким доверительным голосом в манере продавца из салона подержанных автомобилей. Девушка прервала его хорошо заученную речь, дав понять, что ее не интересуют изысканные похоронные службы. Мужчина из бюро, не сбиваясь с ритма, предложил ей более «экономичную» альтернативу, без службы и прощания – так сказать, «скромненько, но со вкусом». Но даже при этом Эйдриен вскоре поняла, что самые простые похороны обойдутся не в одну тысячу.

Бархатным голосом владелец бюро Барретт Альбион допустил возможность некоторой скидки, заметив при этом, что они принимают почти все основные кредитные карты, за исключением «Американ экспресс». А почувствовав, что собеседница сникла при мысли о предстоящих расходах, он напомнил, что в завещании часто предусматривается статья на погребение.

И снова Эйдриен заколебалась: она-то мечтала устроить сестре роскошные похороны, где соберутся у гроба родные и друзья, будут скорбеть и говорить поминальные речи. В реальности это оказалось неосуществимым: когда она заглянула в компьютер Никки, выяснилось, что и приглашать-то некого. В «адресной книге» значились только сама Эйдриен, Рамон, домоуправ, психиатр да, пожалуй, пара закусочных.

Истина заключалась в том, что у Никки не было друзей – почти никого. Вернее, вообще никого.

– Вы кремируете? – выпалила Эйдриен.

На другом конце провода наступила секундная пауза. Мгновение спустя собеседник с некоторым замешательством ответил:

– Да, это тоже вариант.

– Отлично, – согласилась та несколько резко – даже Джек навострил уши. – На том и остановимся.

Альбион вздохнул:

– Мы кремируем только два раза в неделю: во вторник и пятницу, поэтому получить останки вы сможете не раньше субботы.

– Прекрасно, тогда до субботы.

Но даже когда выбор был сделан, Эйдриен не стало легче. «Нельзя без церемонии, – думала она. – Нужно хоть что-то устроить».

Затем они с директором похоронного бюро обсудили детали: номер и срок действия «Визы» Эйдриен и «сосуд». Наиболее «экономичным» вариантом оказалась синяя картонная коробка – «довольно миленькая вещица», как выразился Баррет Альбион. Слово «коробка» резануло слух, и Эйдриен выбрала урну – «классический вариант».

– Вы лично заберете останки или предпочитаете, чтобы мы их выслали? – поинтересовался директор. – «Федерал экспресс»…

Собеседница не дала ему договорить.

– Я заберу сама, – ответила она и подумала: «Выслать? Они решили послать мне сестру с курьером?» Повесив трубку, Эйдриен разрыдалась. Джек, лежавший у нее в ногах, свернувшись калачиком, поднял голову и издал вопросительное «гав?».

Утерев слезы, девушка подошла к кухонной стойке и принялась составлять перечень неотложных дел.

Еще ребенком она развила в себе вкус к составлению списков. Ей казалось, что таким образом она усмиряет окружающий хаос – пусть только на бумаге. Когда умерла Марлена, девочка помогала Деку разобраться в вещах приемной матери и случайно наткнулась на ее сокровищницу: две толстые папки – по одной на каждую сестру. В папке Никки лежали салфетки в форме сердечек, подарок на День святого Валентина; обрывок тканого кружева; когда-то красный, но теперь выцветший лист цветного картона; яркие, нарисованные фломастерами замысловатые картинки и узорчатые, почти прозрачные, снежинки из белой бумаги. И еще стихи. В папке Эйдриен – стопочка школьных ведомостей – она была круглой отличницей; с любовью вырезанный из бумаги снеговик и несколько детских списков, бережно отпечатанных на листке отрывного блокнота:

1. Почистить зубы.

2. Убрать постель.

3. Завтрак.

4. Игра.

Да, Эйдриен относилась к тем детям, которые считают нужным напоминать себе об игре. Поступки старшей сестры отличались спонтанностью, она предпочитала действовать хаотично и руководствовалась принципом «делай как на душу ляжет». В противоположность очаровательной, яркой и задорной Николь, Эйдриен выглядела паинькой. Никки до смерти утомляли домашние обязанности, она никогда вовремя не возвращалась из кино, всегда опаздывала к обеду и всеми способами оттягивала срок сдачи зачетных работ в школе. Одним словом, она постоянно создавала себе проблемы, и при этом ее все любили. При появлении Никки в комнате становилось светло. Ей прощали беспардонность и дикие выходки, потому что просто не укладывалось в голове, как такое милое и жизнерадостное создание может быть настолько дерзким и непослушным. Эйдриен частенько спрашивала себя: каким образом столь энергичная и веселая девушка, как ее сестра, смогла стать такой затворницей? И не находила ответа.

Последний из составленных Эйдриен списков включал в себя ужин с Никки. В нем не было ни слова о Баррете Альбионе, урне или снайперской винтовке.

Эйдриен еле заметно качнула головой, будто пытаясь разогнать царившую там путаницу, и открыла ежедневник с массой кармашков и вкладышей. Здесь хранились ее многочисленные списки. Пункт за пунктом она записала то, что предстояло сделать:

1. Послать Ньюман распечатки.

2. Забрать урну – Альбион, субб.

3. Докум. по «Амалджимейтид» – памятка для Слу.

4. «Виза» – когда истекает?

Эйдриен задумалась – она еще что-то собиралась сделать, и вспомнила:

5. Завещание.

Она ведь даже не прочла его. Только мельком просмотрела в квартире у Никки, узнала, что назначена исполнительницей последней воли – и все.

Часы показывали 9.15. В этот день Эйдриен должна была встретиться с Кертисом Слу по поводу кое-каких вызывающих беспокойство документов из дела «Амалджимейтид». По правде говоря, девушка даже не закончила аннотировать бумаги, не говоря уже о том, чтобы составить конспект о фирме, которую им предстоит защищать в суде. Просто не успела. И все-таки придется поискать время и на это, и на дела сестры.

Как бы сейчас пригодился отгул на пару дней… Только вот позволить себе этого Эйдриен не могла – работа прежде всего. Как поступить? Взять кого-нибудь в помощники? Слишком хлопотно: потратишь массу времени, вводя нового человека в курс дел. Кроме того, это первое серьезное задание Эйдриен за целый год работы в юридической конторе «Слу». Теперь же настал самый ответственный момент, когда она просто не должна отвлекаться. Дашь сейчас слабину – и можешь смело подыскивать другую работу, причем ничего серьезнее разбора дел о неправильной парковке тебе не доверят.

«Начни по порядку, просто делай, что написано. Пункт за пунктом», – сказала себе Эйдриен и принялась за дело.

Заполнила форму, высланную из офиса патологоанатома, отправила ее по факсу надоедливой мисс Ньюман. Так, пункт первый вычеркиваем. Набрала указанный на обратной стороне кредитки номер и, стиснув зубы, терпеливо выслушала длинную нудную запись на автоответчике. Наконец выбрала нужную опцию, нажала кнопку «8» и узнала сумму на счете. Как выяснилось, стоимость кремации не превысит лимита ее кредитной карточки. Более того, Эйдриен с удивлением узнала, что ее кредит теперь составляет более 2000 долларов – результат недавнего присвоения карточке платинового статуса.

Эйдриен вычеркнула следующий пункт, и ей стало гораздо легче.

Отправилась в спальню, натянула на себя какую-то одежду, провела по волосам щеткой и чуть подкрасилась в стиле шестидесятых (тушь, помада, мазок тонального крема на лоб). Схватила ключи, похлопала Джека по холке и торопливо вышла – но тут же вернулась, решив прихватить с собой компьютер Никки. Почему бы не воспользоваться ее ноутбуком? Все-таки с портативным компьютером гораздо удобнее работать, а поскольку выбирать не приходится, сгодится и такой. В крайнем случае, если понадобится взять его в суд, можно подыскать футляр поскромнее – этот ярко-розовый совсем не подходит для подобных мероприятий.

Уже в офисе Эйдриен прослушала оставленное на автоответчике сообщение Слу – он очень извиняется, но ленч придется отложить. «Так почему бы не перенести встречу на завтра?» – предложил босс. Подарок судьбы. Теперь у Эйдриен появились дополнительный день на разбор документов по «Амалджимейтид» и шанс разобраться с делами сестры. Она достала из футляра компьютера завещание Никки, и вновь защемило в груди: как же все-таки нелепо умерла сестра, будто в назидание. Одна эта рекламная шапка на ее завещании чего стоит – точно вся ее жизнь свелась к двадцатипроцентной скидке в ресторане!

Эйдриен никогда прежде не доводилось самой организовывать похороны. Сначала, видимо, придется подать завещание в соответствующую службу, затем закрыть банковские счета, разобраться со страховкой (если Никки была застрахована) и…

И тут девушку внезапно осенило, впервые после смерти сестры, что та была далеко не бедна. Приятель-немец, а если точнее – его родители учредили в ее пользу некоторый счет – полмиллиона долларов. Вероятно, деньги инвестированы, и если так, то даже в депозитах денежного рынка они приносят около 25 тысяч годовых. Даже принимая в расчет ее расходы: оплата квартиры в Джорджтауне, дважды в неделю сеансы у психотерапевта, проживающего в фешенебельном районе – вряд ли Никки успела растратить всю сумму. Особенно если учесть, что она практически никуда не выезжала – по крайней мере насколько знала Эйдриен.

Мурашки по спине побежали при мысли о том, что она станет наследницей такого состояния и запросто выплатит университетские долги. Странно было бы не обрадоваться такому подарку, а в то же время стало как-то не по себе. Эйдриен точно стыдилась разбогатеть за счет смерти сестры – уж слишком все это смахивает на счастливый лотерейный билетик.

Как бы там ни было, она принялась читать дальше:

«Второе: все расходы, связанные с моим погребением или кремацией, погасить за счет завещанного имущества после уплаты долговых обязательств.

Третье: завещаю пять тысяч и свою собаку Джека актеру и портье Рамону Гутиеррес-Наварро. Уверена, он будет так же добр к Рыжему, как когда-то был добр ко мне».

«Здорово, – с грустью подумала Эйдриен, – Рамон будет счастлив – и деньгам, и тому, что Никки сама решила подарить ему четвероногого питомца». Девушка продолжила чтение, удивляясь, что сестра вообще снизошла до формальностей и надумала написать завещание.

«Четвертое: завещаю своей любимой сестре по матери, Эйдриен Коуп, все радуги, которые она отыщет в моих мыслимых и немыслимых владениях.

Пятое: все оставшееся после уплаты долгов имущество должно быть поделено в равных частях между моей сестрой Эйдриен Коуп, Фондом помощи детям «Вера» и психиатром доктором Джеффри Дюраном, который помогал мне разобраться с секретами детства».

Эйдриен была потрясена.

– «Помогал разобраться с секретами детства…» – пробормотала она. – Какими еще секретами? Здорово же он помог: она так обезумела, что швырнула в ванну тот чертов обогреватель!

Выронив завещание, Эйдриен откинулась в кресле и разрыдалась.

В дверь тихо постучали, и заглянула Бетси.

– Что стряслось? Тебе помочь чем-нибудь?

– Мне надо отлучиться, – выпалила Эйдриен, схватила сумочку и вскочила с кресла. – Прикроешь?

– Но как же…

– Бетси, я ненадолго, – оборвала ее подруга и пулей вылетела за дверь.

Глава 9

В комнате для приема пациентов царил уют: на журнальном столике лежали журналы, стояли вода и чай со льдом. Хенрик де Гроот расслабленно сидел в кресле, и с первого взгляда могло показаться, что они с доктором ведут непринужденную беседу.

Дюран с недоумением рассматривал подставки, на которых стояли напитки, и силился припомнить, где он их приобрел и чем руководствовался при выборе.

Рядом на журнальном столике лежали сигареты и спички де Гроота. Доктор не позволял курить в помещении, и поэтому пепельница отсутствовала. Впрочем, из сочувствия голландцу, бывшему заядлым курильщиком, Дюран разрешал де Грооту держать сигареты в руках. Пациент постоянно теребил их, то и дело вытягивал сигарету из пачки, постукивал ее концом о стол, поглаживал ее по всей длине и брал в губы, представляя, что курит.

«Сосредоточься», – сказал себе Дюран. Этой темой они занимались уже давно, и все-таки требовалось быть настороже.

Сейчас голландец находился под гипнозом, что выдавал, пожалуй, только его взгляд: веки полуприкрыты, а глаза смотрят в пустоту, куда-то далеко за спину Дюрана, мимо дипломов, мимо стены.

Де Гроот молчал довольно долго, будто ожидая подсказки доктора.

– Ты в машине? – предположил тот.

– Да. В салоне темно, и на улице тоже. Бывают такие ночи, когда небо застлано тучами и воздух сырой. Будет дождь.

Доктор склонился вперед и поймал себя на том, что с любопытством разглядывает жесткую светлую щетину, покрывавшую лицо голландца.

– Да, будет дождь, – повторил де Гроот.

Врач подался назад – теперь он уловил легкий запах, исходящий от волос клиента, и гадал, чем тот пользуется: гелем или муссом? «Сконцентрируйся», – напомнил себе Дюран.

Пациент остановился.

– Ты видишь свет фар? – подсказал доктор.

Голландец отвел взгляд в сторону и прищурился, точно ему в лицо направили яркий луч.

– Сначала я думал, что по встречной полосе кто-то едет с дальним светом. Я тогда еще сказал вслух: «Черт, он что, слепой?»

– Нет, – возразил Дюран. – Так сказал не ты, а водитель. Насколько я помню, тогда за рулем сидел твой отец, верно?

– Да-да, точно, отец находился за рулем. Я отвернулся от фар, но они не исчезли. Свет исходил будто изнутри, точно у меня в груди был прожектор.

– Хорошо, продолжай.

– Потом свет стал поднимать меня, а когда я оказался наверху, в меня начали что-то вставлять. – Де Грооту стало неуютно, и он поерзал в кресле.

– Что это было?

Лицо голландца исказилось от боли.

– Червя, чтобы он мной командовал.

Дюран откинулся в кресле и улыбнулся, в очередной раз поймав себя на мысли, что внедрение Червя в систему иллюзий голландца его в некотором роде радует. Не находя этому объяснения, доктор лишь снова напомнил себе, что он врач и должен соблюдать профессиональную дистанцию от пациента: не выказывать ни разочарования, ни удовлетворения, соблюдать полную нейтральность.

Однако самое досадное было не это – Дюрана не оставляло впечатление, что все это он уже видел в «Секретных материалах».

Хенрик беспокойно поерзал в кресле, и лицо его стало настолько жалобным, насколько это возможно, учитывая, что мимика у людей под гипнозом не слишком выразительна.

– Хенрик, кто мучает тебя? – спросил психотерапевт, но вдруг зазвонил домофон, и глаза голландца округлились от ужаса.

– Они пришли за мной! – прошептал он. – Не открывайте!

Нежданный посетитель на сдавался: за долгим, противным, как скрежет, звонком последовала череда отрывистых стаккато. За минуту доктор успокоил разволновавшегося пациента, но и шум скоро прекратился. Впрочем, теперь настроение Дюрана безнадежно испортилось, и, хотя завершать сеанс было еще рано, он начал выводить голландца из транса. Теперь кто-то начал настойчиво трезвонить у двери: «Дзы-ы-ынь, дзынь, дзынь».

– Черт побери, – пробормотал доктор и вскочил на ноги. – Ну, если не случилось ЧП, я им задам.

Мгновение спустя он уже стоял у двери и смотрел в глазок. Дюран мог бы поклясться, что перед ним стоит пропадающая с прошлой недели пациентка. Не задумываясь, он открыл дверь, и в квартиру ворвалась молодая женщина, в целом очень походившая на Нико. Только ее светлые волосы казались чуть темнее платиновой копны Николь. Нежданная гостья пребывала в крайне возбужденном состоянии, если не сказать ярости: она толкнула обеими руками потрясенного врача – да так, что тот попятился назад, запнулся и чуть не упал.

– Ах ты, мерзавец! – взвизгнула женщина, совершенно серьезно намереваясь ударить хозяина квартиры. – Ты убил ее!

Взбешенная фурия наступала на Дюрана с неожиданным напором, вынуждая доктора отступать, и тот инстинктивно поднял руки в жесте капитуляции.

– Стойте! О чем вы таком говорите? – возмутился он.

Блондинка остановилась, хмуро посмотрела на недоумевающего врача и отвернулась – создавалось впечатление, что она пытается совладать с собственной яростью. Женщину переполняли эмоции. Дюран заметил, как вздымается ее грудь, пока та в упор смотрела на стену, увешанную дипломами в рамках. Наконец незваная гостья вновь обратила на него взгляд – и психотерапевт понял, что гнев ее нисколько не ослабел.

– О Никки! – бросила она ему в лицо.

– Вы говорите о… Нико?

– Никки, Нико – какая разница!

– Где она? – спросил Дюран. – Я не видел ее уже… И кстати, кто вы?

Вопрос явно привел ее в бешенство.

– Ах, кто я?! Я – ее сестра. И я позабочусь о том, чтобы ты прикрыл свое дельце, шарлатан!

Дюран поразился враждебности, с какой говорила с ним посетительница – от нее просто веяло ненавистью.

– Сестра? – переспросил врач и запоздало понял, как нелепо звучат его слова.

– Да, я сестра Нико, Эйдриен.

Вспышкой озарения до Дюрана донеслись слова Никки: «Эйдриен тогда было всего пять». Он смягчился. Хотя психиатр никогда и не верил, что рассказы пациентки о сатанистах-насильниках основаны на реальных событиях, он решил, что девочкой она все-таки подверглась какой-то разновидности насилия. А как правило, если один из детей стал жертвой жестокости, то и другим редко удается избежать подобной участи. Выходит, на долю стоящей перед ним женщины тоже выпало немало лишений: неизвестный отец, мать-наркоманка, суровая школа воспитания в чужой семье.

– Послушайте, – сказал он, протягивая руку, – Нико рассказывала, через что вам довелось пройти.

– Она ничего не рассказывала. Вы сами внушили ей это. Все – ложь! – С возгласом отвращения Эйдриен покачала головой, развернулась и зашагала к двери. – Мне просто хотелось взглянуть на человека, который довел ее до самоубийства, – сказала она, – потому что в следующий раз мы увидимся в суде.

Эйдриен положила руку на круглую ручку двери и собиралась уйти, когда Дюран остановил ее:

– Стойте, подождите. Что вы сказали про Нико?

Посетительница взглянула на психиатра так, точно перед ней стояло каменное изваяние.

– Она покончила с собой.

С таким же успехом она могла бы дать ему пощечину: на мгновение Дюран лишился дара речи, а когда совладал с голосом, начал бормотать какую-то бессмыслицу:

– Но… зачем? Она же добилась такого прогресса.

– Вот именно! – рявкнула Эйдриен. – Она «добилась такого прогресса», что в пятницу ее кремируют.

Ей захотелось со всего размаху ударить врача, но в нынешнем состоянии она смогла лишь слабо толкнуть его левой рукой. Впрочем, Дюрану хватило и этого: он покачнулся и отступил.

Было так горько и обидно, что она едва не расплакалась.

– Вы специально это сделали? Из-за денег?

– О чем вы говорите? – не понял Дюран.

Эйдриен не успела ответить – в дверном проеме показался де Гроот.

– Что происходит? – громко проговорил могучий голландец. – Доктор Дюран, кто это? – Сейчас он напоминал пробудившегося после укола транквилизатора тигра: зачарованного, но от того не менее опасного.

Эйдриен устремила на него жгучий ненавидящий взгляд и крикнула:

– Проснись! И если у тебя проблемы, не рассчитывай, что тебе здесь помогут. – Резко развернулась и вышла. Дверь с грохотом захлопнулась, и де Гроот вздрогнул от неожиданности.

Дюран был потрясен. Он оказался не в силах сойти с места и только покачивался на ногах. Наконец стены дрогнули и вернулись в фокус. Рядом стоял Хенрик – таким Дюран его еще не видел: голландец весь обратился в слух и слегка покачивался на носках, а затем медленно повернулся, посмотрел по сторонам и втянул носом воздух:

– Здесь был Червь.