Текст книги "Грубая обработка (сборник)"

Автор книги: Джон Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

– Потом оказалось, – голос Эдит звучал монотонно, без эмоций, – что она попала в компанию парней, которые передавали ее друг другу, как подстилку. Она могла забеременеть от любого из них, и все, конечно, отказались от будущего ребенка. Сьюзан была напугана, приходила в ужас от одной мысли, что над ней будут смеяться, указывать пальцем, да к тому же медицинское обследование – кровь на анализ и все такое прочее.

Эдит, не вставая, наклонилась вперед и стряхнула пепел с сигареты на бежевые плитки, которыми был выложен пол вокруг камина.

– Она могла бы сделать аборт, но была слишком напугана. Все, о чем она могла говорить – оставить ребенка в больнице. Мне кажется, где-то в душе я надеялась, что, после того как она родит и подержит ребенка на руках, все изменится. Но нет. Сьюзан думала только о себе. Ничего, что требовало от нее больших усилий, чем открыть рот или раздвинуть ноги, она не хотела знать.

Эдит резко опустила чашку на блюдце и взглянула прямо в лицо Резнику.

– После того, что я натворила с воспитанием собственной дочери, как я могла даже подумать, что сумею кого-то воспитать?!

– Послушайте, – Резник отставил чай, загасил сигарету и протянул ей обе руки, – в том, что произошло, вашей вины нет.

Прошло немало времени, прежде чем она прошептала:

– Нет? А кто убежал и оставил ее? Кто зашел за угол купить пачку сигарет? Кто?

Резник отпустил ее, только когда почувствовал, как онемели его руки, и решил, что брюки от жара камина должны вот-вот загореться.

Дождь на улице прекратился, но порывы ветра резали, как ножом. Прежде чем сесть в машину, он какое-то время стоял, слушая шум моря, глухие раскаты прибоя. Больше ему здесь делать было нечего, он повернул в замке ключ зажигания, освободил ручной тормоз, вытянул подсос и зажег сигнал поворота.

10

– Ты это уже читал?

– Что ты сказала?

– Я спросила, ты читал…

– Лоррейн, это бесполезно. Я не слышу ни одного слова.

Лоррейн знала, что вздыхать или качать головой бессмысленно. Она отодвинула газету в сторону и отпила кофе без кофеина «Голд бленд» из красной кружки с надписью «Нескафе». На плите на слабом огне кипели картофель и морковь, через пять минут туда надо будет высыпать горошек из большого пакета, добавить чайную ложку сахара и щепотку соли, как обычно делала ее мать. Тогда же надо будет проверить духовку. Если рыба в фольге будет готова, ее надо переставить и подправить температуру для любимого Майклом датского яблочного пая «Сара Ли», промазанного простым и заварным кремом.

– Ты прекрасно знаешь и все равно постоянно так делаешь, – раздраженно произнес Майкл, войдя в кухню с полотенцем, которым продолжал вытирать волосы.

– Что ты имеешь в виду? – 3адаешь мне вопросы, когда я принимаю душ, хотя знаешь, что я не могу услышать, о чем ты говоришь.

– Майкл, я не нарочно.

– Хорошо. – Он наклонился поцеловать ее в щеку, но промахнулся и чмокнул в шею. – Что бы ты ни говорила, я не слышал.

Этот дом они купили год тому назад за сумму на пять тысяч меньше первоначально запрошенной и были довольны своим приобретением. Им повезло, потому что в тот период дела на рынке недвижимости шли далеко не блестяще, так что им достались в придачу еще ковры и занавески. Это было совсем не лишнее, хотя, как уверяла Лоррейн, они совсем не в ее вкусе и она тут же выбросит их, как только они смогут себе это позволить. Но зато Лоррейн настояла на установке нового оборудования на кухне с таким покрытием, чтобы достаточно было только провести тряпкой и все блестело, а также заменила газ на электричество. Рядом с кухней была маленькая комнатка: «Наверняка нам не слишком дорого обойдется сделать из нее душевую? Тогда нам не придется наступать друг другу на пятки по утрам».

И, плюнув на все свои планы, Майкл Моррисон, только что женившийся на молоденькой, гораздо моложе себя женщине, был вынужден делать все, чтобы второй брак был успешным. Он не мог допустить повторения ошибок, как своих, так и его первой жены Дианы.

Кроме того, иметь еще один душ – совсем неплохая идея. Ведь, хотя ему приходилось вставать довольно рано, чтобы успеть на поезд, Лоррейн всегда поднималась вместе с ним. Во-первых, чтобы приготовить ему полноценный завтрак, а во-вторых, она любила после ухода Майкла отставить в сторону посуду и, сидя за чашкой кофе, неспешно почитать утреннюю «Мейл». Там непременно находилась маленькая пикантная новость, которую всегда можно вставить в разговор с другими кассиршами, а иногда и клиентом: «Вы читали о…» – спрашивала она, взвешивая мешочки с разменной монетой. Это как-то оживляло отношения с людьми, придавало им личный оттенок, ведь надо же хоть чем-то отличаться от компьютеров.

– Что у нас на обед? – Майкл сходил в комнату и возвратился с бутылкой шотландского виски в руке. Лоррейн предпочла бы, чтобы он оставил бутылку в покое, зная, что он уже принял одну-две порции по дороге домой. Однажды она уже пыталась протестовать против выпивки и теперь точно знала, что лучше промолчать: прикусить язычок и не раскрывать рта.

– Рыба, – ответила она.

– Я знаю, что рыба, но какая?

– Лосось.

Он молча взглянул на нее и плеснул в стакан с толстым дном виски на два пальца.

– Рыба свежая, – продолжала Лоррейн, – от «Сейнс-бери».

– Хороший кусок?

Она отрицательно покачала головой.

– Вся рыбина целиком.

– Наверное, стоит немало.

– Мне удалось купить подешевле.

– Тогда и в самом деле стоит поскорее приготовить ее. Ты уверена, что она не подпорчена? Без душка?

«Он что, считает, что можно заплатить больше шести фунтов за несвежую рыбу?»

– Поймана сегодня утром. По крайней мере, мне клялись в этом.

Майкл добавил в стакан с виски немного воды, совсем немного. «Какой смысл покупать хорошее висни и портить его водой?»

– Этим торгашам никогда нельзя верить, – высказался он. – Они говорят, что хотят. С другой стороны, продавать – их работа. И, если для этого нужно слегка исказить факты… – он сделал глоток из стакана, -…что ж, приходится это делать.

Майкл и сам имел отношение к торговле, правда, это было заводское оборудование. Однажды он попытался объяснить жене, в чем заключается его работа, но ничего, кроме приступа раздражения, это не вызвало. Она не могла ничего понять, и он обвинил ее в тупости. Сейчас она заставила себя не думать о Майкле, попавшем в ситуацию, когда надо «исказить фанты».

– В любом случае, – убежденно заявила она, – это был не просто торгаш, а продавец рыбы.

Майкл рассмеялся и плеснул в стакан еще немного виски.

– В фартуке и с большим сачком в руках, не так ли?

– Вот именно.

Майкл наклонился и подчеркнуто нежно поцеловал жену, правда, не в губы, но поцеловал. Ей была неприятна такая чрезмерная снисходительность.

– Сколько же стоил этот замечательный лосось?

– Только четыре фунта. Я же сказала – это была распродажа.

– Четыре фунта! – Майкл фыркнул. – Пусть только попробует оказаться плохим.

Пообедав, Майкл любил посидеть наверху в гостиной, развалившись в кресле и закинув одну ногу на подлокотник. Когда Лоррейн была маленькой, ее мать уверяла, что таким образом растягивают обивку мебели. После того как она заканчивала дела на кухне, они некоторое время вместе смотрели телевизор. Однако ей нередко толчком локтя приходилось будить Майкла, и, чаще всего, посмотрев анонс новостей, супруги шли спать, если, конечно, не было сенсаций вроде крушения самолета или другой крупной аварии.

Иногда, особенно в конце недели, они располагались в гостиной на первом этаже. Майкл ставил тогда на проигрыватель пластинки Криса де Бурга, Криса Ри или Дай Стрейтс.

Когда первый раз он занимался с Лоррейн любовью в маленькой однокомнатной квартирке, куда перебрался после развода, он заранее поставил пластинку с мелодиями из «Леди в красном». «Это будет наша песня», – подумала тогда Лоррейн, но никогда не говорила об этом вслух.

Хотя и теперь, случалось, он перехватывал ее, когда она, раздевшись, шла в ванную комнату, и, притянув к себе, пропускал руку между ног, поглаживая пальцами ее припухлости. Но бывало и по-другому – в компании друзей по пятницам или субботам, когда шла по кругу третья бутылка, Майкл нередко начинал игриво заглядывать в вырез платья или блузки чужих жен.

Лоррейн прекрасно помнила, как около месяца тому назад, в момент особой нежности, она сама поставила на проигрыватель пластинку и, пристроившись на ковре около кресла Майкла, положила голову ему на колени. Когда зазвучала «Леди в красном», она с грустью в голосе спросила: «Ты помнишь, Майкл, когда мы впервые слушали эту мелодию вместе?» «Нет, – ответил он. – А что?»

Лоррейн сидела перед зеркалом и протирала кожу вокруг глаз цветным тампоном. Она слышала, как Майкл мочится в туалете. Этого терпеть не могла ее мать. «Если не умеешь направить струю в бок унитаза, – не уставала повторять она отцу Лоррейн, – то хотя бы постарайся быть внимательным к другим и спускай воду до тех пор, пока не закончишь». Майкл часто даже не закрывал дверь в ванную.

Что же касается пуканья… Она думала, что мать даже не подозревает о существовании такого выражения, не говоря уже о самом действии, такого просто не могло быть в солидном квартале Руджелей, где они жили.

«Устал?» – спрашивала Лоррейн, когда Майкл укладывался в постель рядом с ней. «Выжат как лимон». «Ах ты бедняжка!» Протянув под одеялом руку, она начинала слегка поглаживать его по груди и животу, но он только ворчал, переворачивался на бон и отодвигался от нее.

Так же было и сейчас.

«Ах, если бы она была Джулией Робертс из фильма «Хорошенькая женщина», – мечтала Лоррейн, она бы не позволила отделаться от себя так легко. Она прошлась бы пальцами сверху донизу по его спине, по ягодицам и ниже. Увы, она не была Джулией Робертс!»

Майкл начал похрапывать, свернувшись в клубочек на своей стороне.

– Майкл, – прошептала она, касаясь его пальцем ноги.

– Я только заснул.

– Я хотела сказать, когда ты был под душем, но забыла…

– Это было сто лет назад.

– Да-да. Только…

– Только что, ради Бога?

– Та маленькая девочка, ну, которая пропала. Ты помнишь, это было во всех газетах…

– Ну и что с ней?

– Нашли ее тело. Ее убили. Майкл резко повернулся лицом к ней.

– Конечно, убили. А что же, ты думала, могло случиться?

Лоррейн проснулась и взглянула на часы. Двадцать восемь минут четвертого. Сначала она подумала: Майкл повернулся и разбудил ее, или ей захотелось в туалет. Поняв, что это ни то ни другое, она спустила с кровати ноги и нащупала на полу тапочки. Халат висел у двери.

Эмили лежала лицом вниз, одна нога свешивалась с кроватки, другая оказалась под подушкой. Головка упиралась в деревянную спинку, пряди рыжеватых волос разметались. Ночная рубашка вместе со смятой простыней запуталась вокруг ее талии. Лоррейн осторожно, чтобы не разбудить, поправила постель и уложила девочку.

Майклу приходилось около двух часов добираться до работы, поэтому почти всегда дочь была в постели еще до его возвращения домой. Единственное время, когда он видел ее – сорок пять минут по утрам и уик-энд. Лоррейн сама забирала ее из школы, готовила, слушала ее болтовню. Она же восхищалась примитивными рисунками девочки, восклицая: «О, как замечательно!», а потом прикрепляла эти яркие мазюкалки на дверцу холодильника.

Именно Лоррейн приходилось завозить Эмили в дом ее матери – Дианы, первой жены Майкла. Через семь часов Лоррейн забирала девочку, стараясь не смотреть в лицо женщины, не видеть ее слез, потемневших припухших глаз.

Лоррейн замерла в полумраке, глядя на падчерицу, в то время как в ее воображении возникали картины, навеянные сообщениями полиции о пропавшей девочке и ее убийстве.

11

Всего около часа провел Патель на улице в этот обычный серый день в конце года (день, от которого не ждешь ничего, кроме того, что он кончится), как получил плевок в лицо.

Он вышел из участка, чтобы снять показания относительно недавней кражи у помощника управляющего строительной компании на углу Лестер Гейт и Лоу Пеймент. Заодно он надеялся выяснить возможность получения займа под переезд в район получше, туда, где не будет течь кран и нет древесного жучка.

На спуске у магазина «М энд С» он вежливо покачал головой, отказывая людям, выясняющим общественное мнение относительно состояния рынка. Затем задержался около молодого художника, изображавшего на тротуаре цветными мелками «Мадонну с младенцем» в духе Ренессанса. Немного дальше, у перекрестка, чернокожий мускулистый мим, несмотря на прохладную погоду одетый в одну лишь майку и спортивные брюки, делал медленные плавные движения под аккомпанемент записанного на пленку джаза электроинструментов. За ним с восхищением наблюдала довольно большая группа зрителей. Патель не спеша обошел их стороной. Часы на «Каунсил Хаус» только что пробили четверть, а встреча у него была назначена на половину. Едва он сунул руку в карман за монеткой для мима, как синий фургон, спускавшийся с Лоу Пеймент, резко затормозил у пешеходного перехода, чтобы избежать столкновения с детской коляской.

Женщина лет за тридцать, в черных брюках и пальто из искусственного меха, с сигаретой в руке, резко развернула коляску, так что ее задние колеса замерли на расстоянии фута от крыла фургона.

– Ты что, ополоумел, придурок! – завизжала она. – Ты что, черт возьми, делаешь? Ездить не умеешь, идиот!

– Леди… – попытался что-то сказать водитель через приспущенное стекло.

– Ты чуть не врезался в меня. Прямо в коляску.

– Но послушайте…

– Если бы у меня не было глаз, ты бы прямо переехал через нее. Ты бы и ребенка задавил. И что бы потом было?

– Леди…

– Что бы ты говорил в суде по обвинению в убийстве?

– Послушайте…

– Ты сам, черт подери, послушай!

Покачав головой, как бы показывая толпе, которая стала перетекать от представления мима к этому новому представлению, что он не собирается больше тратить попусту слова, водитель поднял боковое стекло и включил зажигание. Женщина быстро отступила назад и, резко размахнувшись, сильно ударила ногой по дверце, так что в ней образовалась вмятина.

– Осторожнее! – Водитель вновь опустил стекло.

– Кому ты это говоришь? Это ты должен быть осторожнее! Кто ехал здесь с такой скоростью? Придурок! – И она нанесла новый удар ногой по дверце.

– Ну что ж!

Водитель распахнул дверь фургона и вылез. Толпа притихла.

– Извините, – проговорил Патель, выступая вперед, – извините, – повторил он, встав между ними. – Мадам, сэр.

– Катись отсюда к черту! – закричала женщина. – Кто тебя просит совать сюда свой нос?

– Да, – добавил водитель. – Нам только советов от таких, как ты, и не хватало.

– Единственное, что я хочу… – сделал попытку Патель.

– Послушай, – проворчал водитель, надвинувшись на него, – отвали!

– Я… – начал Патель, потянувшись к карману за служебным удостоверением.

– Отвяжись! – проорала женщина и, быстро запрокинув назад голову, плюнула прямо в лицо Пателю.

– Я офицер полиции, – проговорил он, моргая и стирая слюну с лица.

– Да, – добавила она, – а я королева Шеба. Патель не стал доставать удостоверение, а вместо этого достал бумажную салфетку. Водитель забрался в свой фургон, а женщина откатила от него коляску. Через несколько минут каждый отправился своей дорогой, зрители вновь вернулись к миму или продолжили осмотр витрин. И только Линн Келлог осталась стоять там, где была, у входа в магазин «Валлис», раздумывая, что лучше – незаметно уйти или, если Патель ее заметил, подойти к нему.

Она недолго размышляла. Когда Линн слегка коснулась его руки и улыбнулась, он еще не сдвинулся с места.

– Удивительно, не правда ли? – кивнул ей Патель, пытаясь изобразить ответную улыбку. – Пытаешься помочь, и вот что происходит. – Ну да неважно.

– У тебя есть время на чашечку кофе?

– Нет. – Он посмотрел на часы. – На самом деле, нет… но…

Они прошли через небольшой магазин, где продавались декоративные горшочки, дорогая оберточная бумага, картонные картинки очаровательных кошечек, и поднялись на второй этаж в маленькое кафе, которое посещали в основном женщины из районов Саутвелла и Бартон Джойса, носившие платья с цветочным орнаментом и дорогие пальто из верблюжьей шерсти.

– Почему ты не довел дело до конца? – спросила Линн, размешивая в чашке сахар.

– Ты имеешь в виду – почему я не показал им свое удостоверение?

Линн кивнула.

– Не видел в этом особого смысла. Я офицер полиции и не должен поддаваться на их первую реакцию. – Патель попробовал кофе и решил, что на вид этот напиток гораздо лучше. – Что бы я им ни показал, не думаю, что они поверили бы мне, будто я детектив.

– Если это утешит тебя, Диптак, то я сознаюсь: не сомневаюсь, что они бы и мне не поверили. – Линн кисло улыбнулась.

Кондитерский магазин был полон детишек, тянувших за руки своих родителей. Только и слышалось: «Купи! Дай! Я хочу!» Линн набрала в маленький ковшик старомодных полосатых «раковых шеек», немного черной лакрицы с белой мягкой начинкой, шоколадных лимончиков и несколько пакетиков розового щербета. Конечно, одной ей было нипочем не съесть все это, зато на работе было немало коллег, всегда готовых помочь.

– Сколько с меня?

Сара Прайн выглядела совсем юной в своей форменной одежде розового цвета и маленьком фартучке в полоску. Такая форма была выбрана хозяевами, чтобы придать видимость добрых старых времен, когда все было хорошо и детские сладости не ложились тяжелым грузом на бюджет одинокой матери, получающей пособие от социальной службы, а излишек сахара не портил зубов.

– Один фунт сорок восемь пенсов.

Линн удивилась и подала пятифунтовую купюру.

– Помните меня?

Конечно, она помнила. Ее маленькие щечки втянулись еще сильнее, а руки слегка дрожали, когда она сдавала сдачу.

– Я хотела бы поговорить с вами.

– Не здесь.

– Вы предпочли бы прийти в участок?

Плечи Сары напряглись, когда она быстро и резко мотнула головой.

– Когда у вас перерыв?

– Я рано ухожу на обед.

– Как рано?

– В одиннадцать тридцать.

– Я встречу вас у магазина. Мы найдем место, где можно будет посидеть и поговорить?

Сара снова кивнула и, взяв пакет у следующего покупателя, положила его на весы. Линн засунула в рот «раковую шейку» и вышла из магазина.

– А как с оружием? – спросил Патель.

– С пистолетом?

– Да, вы говорите, он вынул его из кармана?

– Из внутреннего кармана синей джинсовой куртки.

– Рабочая куртка?

– Шикарнее. Он не выглядел так, будто появился со строительной площадки. Кроме того, на ней не было накладок на плечах и локтях, как на рабочей одежде.

Патель кивнул и записал что-то в блокнот.

Помощником управляющего оказалась женщина. Они вначале ждали у стола для справок, пока не прозвучал зуммер и их не проводили в эту узкую, без окон комнату, в которой едва помещались стол и два стула. Когда он спросил ее об имени, она молча указала на бляху, косо приколотую на груди, – «Алисон Морли».

– Вы не знаете, какой системы был пистолет?

– Нет. Кроме того, что это был…

– Да?..

– Черный. Он был черный.

– Длинный?

– Не очень. – Она покачала головой, немного помолчала. – Я полагаю, это зависит от того, с чем сравнивать.

Патель положил ручку и вытянул руки, раздвинув их примерно на двадцать сантиметров.

– Вы думаете, он был такой длины? – спросила она.

– Не знаю, это должны сказать вы.

– Знаете, я видела по телевизору один фильм с Клинтом Иствудом, он еще не мог доесть свой гамбургер, потому что на другой стороне улицы совершалось нападение. Была стрельба, столкновение автомобилей, а потом он встал там с таким же пистолетом…

– «Магнум», – подсказал Патель.

– Его так называют? Во всяком случае, он направил его на гангстера или кого-то, делая вид, будто не знает, остались в нем пули или уже нет. Это, по-моему, и смешно, и глупо, ведь он полицейский, значит, профессионал, и должен знать, сколько патронов осталось в его пистолете. Вы так не думаете?

– Пожалуй… – кивнул Патель.

– Я считаю, если вы на посту и вооружены, вы должны знать, сколько пуль у вас осталось, не правда ли?

Патель, который никогда не носил оружия и очень надеялся, что оно ему никогда не понадобится, ответил:

– Да, конечно, должен.

– Во всяком случае, – продолжила Алисон Морли, – у грабителя был такой же большой пистолет.

– «Магнум-45» – самый мощный пистолет в мире», – процитировал по памяти фразу из фильма Патель. – И оружие, которое направил на вас через стекло тот человек, было такого же размера?

– Возможно, и нет. Но все равно было очень страшно.

– Вы очень испугались?

Она посмотрела на Пателя, улыбнулась краешком рта и доверительно шепнула:

– Я думала, что напущу в штаны.

Линн Келлог и Сара сидели на скамейке недалеко от магазина. Разговаривая, они опустошали содержимое пакета Линн. Вначале та расспрашивала девушку о работе, пытаясь несколько успокоить ее.

– Мне нечего больше сказать вам, – говорила Сара, вытягивая из пакета очередную конфетку, – об этой бедной девочке. Я все время только об этом и думаю.

– Я хотела спросить вас о вашем приятеле, – заметила Линн.

– Приятеле?

– Да, о Реймонде.

– Реймонд не мой приятель.

– Извини, я думала…

– Я вообще впервые увидела его в тот вечер.

– О… – произнесла Линн, глядя на сидевшую в полоборота к ней Сару: девушка старательно смотрела в сторону. – Я думала…

– Что мы были знакомы раньше?

– Да, мне так казалось…

– Потому что я пошла с ним?

– Думаю, что так.

Сара взглянула на Линн и резко отвернулась.

– У нас ничего такого не было.

– Послушай, Сара…

– Я говорю – ничего не было.

– Сара…

– Ничего серьезного.

На мгновение Линн слегка коснулась руки девушки.

– Сара, меня это совсем не касается.

Сара Прайн поднялась на ноги и стряхнула крошки розового щербета со своего передника. Выше по улице напротив магазина «С энд А» уличный певец в смешной шляпе и с красным носом пел, подыгрывая себе на банджо, «Вокруг моего сердца синие горы, Вирджиния». Этот вариант песенки отличался от того, который Линн слышала раньше.

– Сара, – обратилась она к девушке, пытаясь придать голосу интонации дружеского участия старшей сестры.

Сара вновь села.

– Эти пустые строения, куда вы пошли с Реймондом… У тебя не появлялось ощущения, что он бывал там раньше?

Прежде чем ответить, она помолчала, покусывая ноготь на мизинце.

– Я как-то не думала об этом, но, полагаю, что да… Он знал, куда вел меня. Да. Я имею в виду, что он не спотыкался там в темноте.

– А внутри?

– О, я не знаю. Мы ведь не заходили далеко внутрь. Мы остановились почти у двери.

– Там вы и… – Линн помедлила, -…целовались?

– Да.

– Хорошо, а как вел себя Реймонд до того, как у вас возникло подозрение, что там может быть что-то нехорошее?

Сара покусала нижнюю губу.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Ну, скажем, был ли он, например, возбужден, нервничал ли он?

– Он не нервничал, нет. Только после.

– После того как вы обнаружили тело Глории? Сара кивнула.

– А до того момента, выходит, он ни о чем не беспокоился?

Сара нахмурилась, не совсем понимая.

– Реймонд, он не был напуган?

– Нет. Ему нечего было бояться, не так ли? Тем более что у него был нож.

Линн почувствовала, как по шее пробежали мурашки.

– Нож, Сара? Какой это был нож?

– Скажите, – поинтересовалась Алисон Морли, положив руки на стол и опираясь на локти, – вы будете еще со мной беседовать?

– Не знаю, – ответил Патель. – Если найдем преступника, арестуем его, тогда – да, это вполне возможно.

– А опознание?

– Может быть.

Алисон Морли удостоила его кивком, затем, поднявшись, одернула по бокам юбку.

– Спасибо за то, что уделили мне время, – поблагодарил Патель и внезапно почувствовал, что она внимательно наблюдает за тем, как он убирает блокнот и ручку, отодвигает стул.

– Вы не местный, не так ли? – спросила она. Патель покачал головой.

– Брэдфорд. Моя семья родом из Брэдфорда. Алисон Морли кивнула.

– Мне казалось, у вас, скорее, йоркширский акцент.

– Почему?

– Такой акцент у моей двоюродной сестры, а она родом из небольшого городка на окраине Лидса.

– Да. – Он оглянулся на дверь и начал пятиться назад. – Хорошо, спасибо за оказанную помощь.

– Подождите минутку.

Она достала из кармана маленький носовой платок и вытерла им лацкан его пиджака.

– На вас что-то попало.

Патель смотрел, с какой осторожностью она это делала. Табличка с ее именем почти касалась другого лацкана. Он заметил у нее на подбородке на уровне ямочки небольшую родинку.

– Все в порядке, – произнесла она удовлетворенно и отступила назад.

– Послушайте, – Патель быстро выталкивал из себя слова, – вы не хотите сходить со мной куда-нибудь в ближайшие дни?

– Почему нет? – Алисон Морли слегка отступила назад. – Мы могли бы поговорить о вашей закладной. Посмотрим, не пришло ли время подумать об отсрочке.