Текст книги "Последний шанс"

Автор книги: Джон Гришем (Гришэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

Итальянцы были в приподнятом настроении. На первую тренировку явились раньше времени и шумно ввалились в раздевалку. Громко спорили, у кого какой ящик, жаловались на убогое убранство стен, орали на ведающего инвентарем малого, обвиняя его во множестве провинностей, и на разные лады клялись наказать противника – команду Бергамо. Не спеша переодеваясь в тренировочную форму, не переставали смеяться и подтрунивать друг над другом. Шумная, многолюдная раздевалка сразу стала похожа на студенческий клуб.

Рик наблюдал за происходящим. На тренировку пришло человек сорок – от подростков, почти детей, до испытанных ветеранов за сорок. Некоторые обладали крепким телосложением, и все были в отличной форме. Слай заметил, что они значительно окрепли в межсезонье и теперь подталкивали друг друга в весовую. Но Рик, как ни старался, не мог удержаться от сравнений. Во-первых, у всех, кроме Слая и Трея, были белые лица. Во всех командах НФЛ, куда «заносило» Рика в течение его карьеры, семьдесят процентов игроков составляли чернокожие. Да что там говорить, даже в Айове, даже в Канаде белых и черных было пятьдесят на пятьдесят. И хотя и в здешней раздевалке попадались крупные ребята, на триста фунтов не тянул никто. В команде «Браунс» восемь человек весили по триста десять фунтов и более и только двое не дотягивали до двухсот. А у «Пантер» некоторым едва хватало ста семидесяти пяти.

Все были в восторге, что в команде появился новый квотербек, но стеснялись подойти. Поэтому судья Франко занял позицию справа от Рика, а Нино прикрыл его слева, многословно и витиевато представляя игрокам американца. В каждом случае не обходилось без подковырок, и последнее слово всегда оставалось за Франко и Нино, сообща нападавших на товарища по команде. Рика обнимали, тискали и воспевали так, что он даже начал смущаться. Его удивило обилие английских слов – каждый из «Пантер» в той или иной степени владел языком.

Слай и Трей далеко не отходили, подсмеивались над ним, но их мысли были уже не здесь: оба поклялись, что это их последний сезон в Италии. Не многие американцы задерживались тут на третий год.

Тренер Руссо призвал команду к порядку и пригласил обратно в раздевалку. Он говорил по-итальянски медленно и обстоятельно. Игроки устроились на полу, на скамьях, на стульях, кто-то влез даже на ящики. Рик невольно окинул взглядом помещение, вспоминая раздевалку школьного стадиона в Давенпорте. Эта была по крайней мере в четыре раза меньше.

– Ты понимаешь, о чем речь? – шепнул он Слаю.

– Конечно, – ухмыльнулся тот.

– Переведи.

– Он говорит, что в период между сезонами нам и на этот раз не удалось найти приличного квотербека, и поэтому наши дела плохи.

– Тише там! – рявкнул на американцев Сэм, вызвав изумленные усмешки игроков.

«Эх, знали бы вы, как бывает», – подумал Рик. Однажды не такой уж известный тренер НФЛ так отбрил новичка за разговоры во время собрания на сборах, что тот чуть не расплакался. Подошел и влепил оплеуху. Рик заметил, что в футболе самые серьезные перепалки, ругань и мордобой возникают не в пылу сражения, а в относительно спокойной обстановке раздевалки.

– Mi dispiace, – громко проговорил Слай. Смех усилился, а Сэм продолжал свое.

– Что ты сказал? – шепотом спросил Рик.

– Извинился, – не разжимая челюстей, ответил Слай. – А теперь будь добр, заткнись.

Рик просил Сэма, чтобы тот позволил ему сказать команде пару слов. Покончив со вступлением, тренер представил игрокам нового квотербека и взял на себя роль переводчика. Американец встал и кивком поздоровался с новыми товарищами по команде:

– Я рад, что оказался среди вас и с нетерпением жду начала сезона.

Сэм поднял руку, прося сделать паузу и дать ему возможность перевести.

Итальянцы заулыбались.

– Я хочу подчеркнуть одну вещь… – Снова пауза и итальянская речь. – Я играл за команды НФЛ, но не так много и ни разу не участвовал в матче за Суперкубок.

Сэм нахмурился, но перевел, решив объяснить квотербеку, что скромность и самоуничижение в Италии не в чести.

– Если разобраться, то я не провел ни одной игры в качестве профессионала. – Тренер нахмурился сильнее, и Рик начал опасаться, что он редактирует его краткую речь. Улыбки слетели с лиц итальянцев. Рик посмотрел на Нино и продолжил: – Так что моя цель здесь – завоевать первый в моей жизни Суперкубок.

Голос Сэма окреп. И когда он закончил, раздевалка взорвалась аплодисментами. Рик сел, и его по-медвежьи обнял Франко, в качестве телохранителя квотербека постепенно оттесняя Нино.

Сэм огласил план тренировки, и на этом с разговорами было покончено. Игроки весело выбежали на поле, где сформировали нечто похожее на строй, и начали разминку. На этом этапе всем руководил некий господин с бритой головой и бугристыми мускулами. Им оказался Алекс Оливетто – коренной итальянец, бывший игрок, а теперь помощник тренера. Он бегал вдоль строя, выкрикивал приказания, как разгневанный фельдмаршал, и никто ему не перечил.

– Псих, – отрекомендовал Слай, когда Алекс оказался далеко от них.

Рик находился в конце шеренги рядом со Сдаем, позади Трея, и повторял движения товарищей по команде. Алекс начал с основ: прыжки, отжимания, приседания, выпады. Затем перешел к изматывающему бегу на месте, чередующемуся командами упасть и подняться. Через пятнадцать минут Рик выдохся, стараясь не вспоминать о вчерашнем обеде. Он покосился налево и заметил, что Нино изрядно вспотел.

Еще через пятнадцать минуту Рика возникло сильное желание отозвать Сэма в сторону и кое-что объяснить. Он – квотербек. А квотербеки в профессиональном футболе не подвергаются муштре и их не гоняют, как обычных игроков. Но Сэм находился далеко – на другом конце поля. Вскоре Рик понял, что за ним наблюдают. По мере продолжения разминки он ловил на себе все больше взглядов: товарищи по команде хотели понять: собирается ли квотербек-профи переносить вместе с ними футбольные тяготы? Он один из них или просто заезжая примадонна?

Стараясь произвести впечатление, Рик немного прибавил темп.

Обычно бег наперегонки откладывают на конец тренировки, но Алекс придерживался другой методики. После сорока пяти минут изнурительных упражнений игроки собрались группами по шесть человек на голевой линии и побежали на сорок ярдов, где их ждал Алекс с неумолкающим свистком, немилосердно ругая отстающих. Рик бежал с защитниками. Слай легко вырвался вперед, а Франко так же непринужденно и естественно оказался последним. Квотербек был где-то в середине и на бегу вспоминал золотые деньки в школе Давенпорта, где летал по полю, как сумасшедший, а его ноги обеспечивали не меньше заносов мяча в зачетную зону противника, чем руки. В колледже беготни поубавилось – он был не бегающим квотербеком. Бег в профессиональном футболе почти под запретом, поскольку это верный способ получить перелом ноги.

Тренировка продолжалась, итальянцы шумели, подзадоривали друг друга. После пятого забега все изрядно запыхались, а Алекс и не думал униматься.

– Можешь стравить? – выдохнул Слай.

– Зачем?

– Он будет гонять нас до тех пор, пока кого-нибудь не стошнит.

– Вот и валяй.

– Нечем.

После сорокового забега Рик спросил себя, чего он ожидал от Пармы? Его подколенные сухожилия пылали огнем, икры болели, он страшно устал, задыхался и взмок от пота, хотя воздух был едва теплым. Надо поговорить с Сэмом и выяснить отношения. Это не школьный футбол. Он – профессионал.

Нино вильнул к боковой линии, сорвал с себя шлем и исторг содержимое желудка. Команда одобрительно зашумела, и Алекс дал три коротких свистка. Во время перерыва футболисты обтерлись водой, и вперед выступил Сэм. Он сказал, что займется защитниками и принимающими. Нино возьмет на себя лайнменов линии нападения, Алекс – лайнменов за линией схватки. А Трею поручили дублеров.

– Это Фабрицио. – Сэм представил Рику худощавого принимающего. – Наши вездесущие, великолепные руки.

Они оценивающе взглянули друг на друга. К Фабрицио стоило присмотреться – подвижный, импульсивный. Дар Божий итальянскому футболу. Сэм попросил поберечь его по крайней мере первые два дня. Все знали, какие неприятности доставляли принимающим в НФЛ пушечные удары Рика. Во всяком случае, на тренировках. А вот во время игр броски были хоть и красивыми, но слишком высокими и дальними. Случалось, мяч ловили болельщики в пятом ряду.

Дублером квотербека оказался двадцатилетний итальянец Альберто. Рик несильно бросал вдоль боковой, Альберто – другим игрокам. Сэм объяснил, что он предпочитает бежать с мячом, потому что у него слабый бросок. Так оно и было – американец подметил это после второго паса. Альберто бросал, как толкатель ядра, и мяч летел, словно птица-подранок.

– Он и в прошлом году был дублером квотербека? – спросил Сэма Рик, когда тот оказался рядом.

– Да, но играл не часто.

Фабрицио был настоящим спортсменом: быстрым, изящным, с проворными руками. Работал старательно и невозмутимо и без видимых усилий ловил все броски. Поймал с напускным безразличием несколько пасов, а затем допустил ошибку, которая дорого бы ему обошлась в НФЛ. Нарочито небрежно принял пас одной рукой только для того, чтобы покрасоваться. Мяч был пущен точно в цель и не требовал такого приема. Рик еле сдержался, но Сэм его остановил:

– Пусть себе. Он иначе не может.

У квотербека зачесалась рука. И хотя он не собирался никого поражать, ему захотелось влепить Фабрицио мячом в грудь, чтобы тот рухнул как подкошенный. «Остынь, – сказал он себе, – парень просто выставляется».

Сэм гаркнул на Фабрицио, требуя прекратить неряшливую игру, и у того, как у обиженного мальчугана, погасло лицо. Новые броски, с более дальних дистанций. Затем Сэм собрал нападение, чтобы повторить азы. Нино присел над мячом, и они стали репетировать отрыв. Чтобы исключить перехлест пальцев, Рик предложил несколько раз проделать все медленно. Нино признал, что это замечательная мысль. Но когда руки квотербека коснулись его поясницы, дернулся. Уклонился не настолько, чтобы судья сделал замечание за задержку или офсайд. [17]17
  Офсайд определяется, если игрок пересекает линию схватки до отрыва мяча.


[Закрыть]Но его большая ягодичная мышца явно напряглась, как у школьника, которого собираются приголубить рейкой по заднице. «Наверное, стесняется нового квотербека», – подумал американец. В следующий раз, когда Нино навис над мячом, Рик наклонился, подсунув руки ему под торс, как привык делать со времен младших классов. Но когда коснулся центрового, тот снова инстинктивно сжался.

Отрыв получался медленным и вялым, и Рик сразу понял, что потребуются долгие часы, чтобы обучить Нино технике. Целый шаг пропадал даром, пока мяч оказывался в его руках, а в это время замыкающие нападение шли на прорыв и бегущие занимали позиции, готовясь совершить вынос мяча в зачетную зону противника.

Выполняя отрыв в третий раз, он постарался коснуться центрового как можно нежнее, но это оказалось еще хуже, чем откровенный шлепок. Ягодицы Нино болезненно сомкнулись. Рик повернулся к тренеру:

– Ты можешь ему приказать, чтобы он не напрягал свой тыл?

Сэм отвернулся, стараясь не рассмеяться.

– Что-то не так? – забеспокоился Нино.

– Не бери в голову, – бросил Рик.

Сэм дал свисток и объявил на английском и итальянском игровую ситуацию. Простой проход по правому краю – Слай принимает пас после того, как Франко первым, как бульдозер, пробивает брешь.

– Как будет сигнал «Вперед»? – спросил у Сэма Рик.

– Пригнулись! Вперед! Пошли! – ответил тот. – Все по-английски.

Нино, который взял на себя роль неофициального тренера линии нападения, перед тем как присесть и привести в готовность ягодичные мышцы, окинул взглядом защитников и блокирующих полузащитников. Рик крикнул:

– Пригнулись! – Он коснулся центрового и, ощутив, как итальянец напрягся, поспешно добавил: – Вперед! Пошли!

Франко заревел, как медведь, и, сделав выпад с трех точек, устремился направо. Линия игроков двинулась вперед. Футболисты распрямились и завопили так, словно перед ними были ненавистные «Львы» Бергамо. Рик ждал целую вечность, когда мяч попадет к нему. Принимая его, он отступил на полшага назад, повернулся и бросил Слаю, который устремился вслед за Франко.

Сэм дунул в свисток, что-то крикнул по-итальянски, затем перевел на английский:

– Все повторить!

Потом еще раз. И еще, и еще, и еще.

После десятого розыгрыша бразды правления взял Альберто. Он занялся нападением, а Рик пошел раздобыть воды. Он сел на шлем, и мысли его унеслись на другие поля и к другим командам. «Тренировочная рутина везде одинакова, – решил он. – От Айовы и Канады до Пармы и во всех промежуточных точках – самая нудная часть ремесла, на каком бы языке ни твердили, что нужно поддерживать физическую форму и совершенствоваться в беге от игры к игре».

Был уже вечер, когда Алекс своим немилосердным пронзительным свистком призвал возобновить забеги на сорок ярдов. Футболисты бешено бросились вперед. Но во время спринта по полю – с каждым разом они двигались все медленнее и медленнее – больше не острили и не зубоскалили. Однако бежали еще достаточно быстро, чтобы Алекс терпел. После очередного забега возвращались на голевую линию, несколько секунд отдыхали и бежали снова.

Рик дал себе обещание завтра же серьезно поговорить с главным тренером. «Квотербеки, если они имеют право так называться, – твердил он себе, – не участвуют в подобных забегах». И старался вызвать рвоту.

У «Пантер» сложился прекрасный ритуал завершения тренировок – ужин с пиццей и пивом в маленьком ресторанчике «У Полипо» на виа Специя. К половине двенадцатого там собралась большая часть команды. Освежившись под душем, футболисты горели желанием официально открыть начало нового сезона. Владелец заведения Джианни усадил их в дальнем углу зала, чтобы они не слишком мешали остальным. Игроки расселись за двумя длинными столами и разом заговорили. Стоило им опуститься на стулья, как появились два официанта с кувшинами пива и кружками. За ними следовали другие – с пиццей. Такой большой Рик раньше не видывал. По одну его сторону в конце стола сидел Сэм, по другую – Слай. Нино поднялся произнести тост. Он быстро заговорил по-итальянски, и все головы повернулись в сторону Рика. Нино повторил свои слова на ломаном английском:

– Добро пожаловать, мистер Риик, в наш маленький город. Надеюсь, вы будете чувствовать себя здесь как дома и завоюете для нас Суперкубок.

Все закричали и подняли кружки.

Сэм объяснил, что синьор Брункардо по крайней мере раз в неделю устраивает за свой счет для команды вот такие шумные вечеринки. Угощает пиццей и пастой – лучшими в городе – и без суеты и церемоний вроде тех, что вчерашним вечером развел в «Монтане» Нино. Дешевая, но изысканная еда. Судья Франко поднялся с новой порцией пива и завел витиеватую речь.

– Примерно то же самое, – перевел Сэм. – Предлагает тост за успешный сезон, за братство, чтобы никто не получал травм, и тому подобное. И разумеется, за нового квотербека. – Франко явно не хотел, чтобы последнее слово оставалось за Нино. – Эти двое борются за влияние, – сообщил Сэм после того, как они выпили. – Постоянно делят между собой роль капитана.

– И команда согласна? – поинтересовался Рик.

– Судя по всему, да, хотя я ни разу не присутствовал на выборах. А это мой шестой сезон в Парме. Если разобраться, «Пантеры» – их команда. Они поддерживают интерес в ребятах в межсезонье. Постоянно привлекают новых игроков – особенно из тех, кто разочаровался в европейском футболе. Переманивают регбистов. Бранятся и ругаются перед игрой, и надо слышать их «красноречие» в перерывах.

Пиво было выпито, пицца съедена. Нино сделал заказ и представил двух новых игроков команды. Профессор математики датчанин Карл обосновался в Парме с женой-итальянкой и преподавал в университете. Он еще не знал, на какой позиции ему лучше играть, но горел желанием найти свою роль. А Пьетро, живчик с детским лицом, был лайнбекером. Рик заметил на тренировке, какие у него быстрые ноги.

Франко завел унылую песню, которую не понял даже Сэм. Итальянцы расхохотались и схватились за пивные кружки, шумно переговариваясь. Еще через несколько кружек Рик смирился со своей долей – сидеть и наблюдать, что происходит вокруг.

Его, чужого, занесло на демонстрацию иностранного фильма с непонятной фонограммой.

Вскоре после полуночи Рик включил свой ноутбук и послал Арни электронное сообщение:

«Нахожусь в Парме, прибыл вчера, сегодня состоялась первая тренировка, вино и еда оправдывают приезд, но группы поддержки, которую ты обещал, нет – ни одной симпатичной девушки, в гольф не играют, так что тебе бы здесь не понравилось, хорошо хоть адвокаты Тиффани молчат, вспоминаю, как Джейсон Косгроув подробно рассказывал о ней в душе – в прошлом году он кувыркался с ней шесть раз, вот пусть и насылает на него адвокатов, а я ни при чем. Здесь даже дети говорят по-итальянски. Какого дьявола меня занесло в Парму? Хуже может быть только в Кливленде. Увидимся Р. Д.»

Пока Рик спал, Арни прислал ему ответ:

«Рик, рад был получить от тебя сообщение, в восторге, что ты на месте и всем доволен Считай, что это приключение. Здесь немного событий. От адвокатов ничего не слышно, предложу им в качестве донора спермы Косгроува. Тиффани на седьмом месяце. Знаю, что ты не любишь аренабола, но вчера позвонил ГМ и сказал, что может предложить тебе в следующем сезоне пятьдесят штук. Я ответил „нет“. Что скажешь?»

Глава 10

В такой ужасный час можно проснуться только с помощью будильника, отрегулированного на самый громкий звук. Непрекращающийся пронзительный писк пробуравил темноту и нашел цель. Рик редко пользовался будильником. Он развил в себе приятную привычку просыпаться, когда тело устает от сна, и теперь бился под простыней, пока не нащупал выключатель сигнала. Под влиянием момента он вспомнил полицейского Ромо и ужаснулся от перспективы нового «не ареста». Но затем сбросил наваждение и прогнал дикие мысли. Пульс постепенно пришел в норму, Рик приподнялся на подушках и наконец вспомнил, зачем завел будильник. Он разработал план, в котором темнота являлась основным условием.

Поскольку между сезонами его спортивные занятия не включали ничего, кроме гольфа, ноги были словно раздробленные, брюшной пресс болел, будто в него неустанно били кулаком. До рук, плеч, спины, лодыжек и даже пальцев ног невозможно было дотронуться. Рик костерил Алекса, Сэма и всю организацию «Пантер», если это можно назвать организацией. И немилосердно ругал Арни, футбол и в обратном порядке все команды, начиная с «Браунс», выставившие его с волчьим билетом. Кляня игру, он пытался размять мышцы, но это вызывало мучительную боль.

К счастью, он отказался от пива «У Полипо», точнее, ограничил себя разумным пределом. И теперь чувствовал, как в голове наступает просветление, хоть и не без признаков похмелья.

Если он поспешит и закончит свою миссию, как задумал, то через час или около того вернется в постель. Рик встал под душ, но давление оказалось слабым, а вода – чуть теплой. И он, с мрачной решимостью принуждая себя к каждому движению, через десять минут вышел на улицу. От ходьбы скованность в суставах прошла, кровь побежала быстрее, и через два квартала он почувствовал себя значительно лучше.

«Фиат» стоял в пяти минутах пешей прогулки от дома. Узкую улочку с обеих сторон окаймляли вереницы припаркованных бампер к бамперу маленьких автомобильчиков, между которыми оставался единственный ряд для езды на север, к центру города. Улица была темной, тихой и пустынной. За «фиатом» расположился желтовато-зеленый смарткар размером чуть больше спортивного карта, и его передний бампер находился дюймах в десяти от машины синьора Брункардо. Спереди выезд загораживал «ситроен», почти такой же маленький, как смарткар, и припаркован так же близко. Освободить «фиат» из ловушки казалось серьезной задачей даже для водителя, привыкшего управлять механической коробкой передач.

Рик быстро огляделся по сторонам и, убедившись, что виа Антини пуста, открыл машину и, испытывая острую боль в суставах, забрался в салон. Покачал рычаг переключения передач, убеждаясь, что коробка в нейтральном положении, попытался разогнуть ноги, проверил ручной тормоз и завел мотор. Включил свет – прибор показывал, что в баке много бензина. Где же здесь управление отопителем? Поправил зеркала, подогнал под себя сиденье и ремень безопасности. И добрых пять минут посвятил предполетной подготовке, ожидая, когда «фиат» прогреется. За это время мимо не проехало ни машины, ни мотоцикла, ни скутера.

Наконец запотевшее ветровое стекло расчистилось, и не осталось причин откладывать старт. Сердце вновь учащенно забилось – Рик разозлился, но постарался не обращать внимания на непокорный пульс. Нечего волноваться: это всего лишь оборудованная сцеплением машина, к тому же чужая. Он глубоко вздохнул, отпустил ручник, и… ничего не случилось. Виа Антини оказалась ровной, без горок.

Ногу на сцепление, включаем первую передачу, слегка давим на газ и крутим руль до конца вправо. Пока все в порядке. Взгляд в зеркало: сзади никого. Теперь вперед. Рик отпустил сцепление и прибавил газу, но слишком много. Двигатель взревел, и в тот момент, когда он нажал на тормоз, машина ударила стоящий впереди «ситроен». На панели вспыхнули красные сигналы; Рику потребовалось несколько мгновений, чтобы понять: заглох двигатель. Он быстро повернул ключ в замке зажигания, выжал сцепление, включил заднюю скорость, затянул ручник и, ругаясь про себя, оглянулся через плечо. Никто на улицу не выскочил. Никто на него не смотрел. Поездка задним ходом получилась такой же жесткой – двигатель заглох в тот момент, когда «фиат» толкнул смарткар, и Рик надавил на тормоз. На этот раз он выругался вслух. Какой смысл сдерживаться? Он глубоко вдохнул и решил не осматривать повреждения – наверняка ничего нет. Легкий толчок, и только. И поделом: нечего ставить машину перед самым носом. Руки действовали быстро: поворот руля, зажигание, рычаг переключения передач, ручной тормоз. Зачем ему нужен ручник? Ноги легли на педали и бешено перескакивали со сцепления на тормоз и на газ. Мотор взревел, и машина, остановившись, едва коснулась «ситроена». Но на этот раз двигатель не заглох. Уже прогресс. Половина «фиата» оказалась на проезжей части, а машин по-прежнему не было. Рик быстро переключился на заднюю передачу, но слишком поспешно. Скачок – голова дернулась, резануло болью в натруженных мышцах – смарткар получил удар сильнее прежнего, и мотор заглох. Рик уже не следил за своим языком, только вертел головой, проверяя, не собираются ли зрители.

Женщина появилась неизвестно откуда. Рик не заметил, как она шла по тротуару. Но теперь стояла так, словно провела здесь несколько часов. В длинном шерстяном пальто и желтом платке. Пожилая дама вышла на утреннюю прогулку со старой собакой на поводке и онемела от удивления, наблюдая, как медного цвета «фиат» под управлением явного психа устроил на улице настоящий пинбол. [18]18
  Игра на бильярде-автомате, в которой выталкиваемым поршнем шариком пытаются попасть в лузы на игольчатой поверхности.


[Закрыть]

Их глаза встретились. Презрительная усмешка и выражение морщинистого лица ясно говорили, что она думает. От нее не укрылось дикое отчаяние Рика. Он на секунду перестал ругаться. Собака тоже смотрела на него – какая-то разновидность небольшого терьера, – и ее взгляд был таким же ошеломленным, как у хозяйки.

До Рика не сразу дошло, что женщина не являлась владелицей ни одной из машин, которые он так усердно долбил. Обыкновенная прохожая. И прежде чем она успеет вызвать полицию – если у нее зародилось такое намерение, – у него есть время улизнуть. По крайней мере он на это надеялся. Рик уже собрался сказать что-то вроде: «Какого черта ты на меня таращишься?», – но решил, что дама все равно не поймет, зато догадается, что он – американец. И внезапный порыв патриотизма запечатал его уста.

Нос машины высовывался на улицу – тут не до соревнований, кто кого переглядит. Рик демонстративно занялся своим делом: переключал скорости, заводил мотор и старался отпускать сцепление и нажимать на газ одновременно, чтобы убраться с этого места подальше от зрителей. Он надавил на акселератор, мотор заработал, потихоньку убрал ногу со сцепления и вывернул руль до отказа. На этот раз «фиат» с трудом, но миновал «ситроен». Машина оказалась на свободе и на первой передаче устремилась вперед по виа Антини. И тут Рик допустил ошибку: обернулся и торжествующе посмотрел на женщину и на пса. Он разглядел желтые зубы хозяйки – она над ним смеялась. А развеселившаяся собака лаяла и рвалась с поводка.

Рик запомнил направление – немалая заслуга, если учесть, что все улицы были узкими, односторонними и как две капли воды напоминали друг друга. Он следовал на юг, переключая скорости только в случае крайней необходимости, и вскоре оказался на виале Беренини – главной улице города, где проезжали редкие машины и фургоны. Остановился на красный свет, перешел на первую передачу и молился про себя, чтобы за ним никто не встал. Дождался зеленого, дернулся рывком, но не заглушил двигатель. Вот и славно. Значит, выживем!

Рик переехал на другой берег реки Пармы по Итальянскому мосту, бросив быстрый взгляд на спокойную воду внизу. Он покидал центр, и машин стало еще меньше. Целью поездки была виале Виттория – широкий четырехполосный проспект, окружающий западную часть Пармы. Ровный и почти безлюдный в этот предрассветный час, он идеально подходил для практики в вождении машины.

Около часа, пока не посветлело небо, Рик ездил взад и вперед по абсолютно ровной мостовой. Педаль сцепления слегка заедало на половине хода, и это его немного отвлекало. Но через час упорного труда он обрел уверенность и слился с машиной в единое целое. Спать расхотелось – так его порадовало открытие нового таланта.

На широкой разделительной он учился парковаться, вписывая машину между желтыми линиями – вперед, назад, вперед, назад, пока ему это не осточертело. Теперь Рик не сомневался в своих силах и в этот момент заметил бар на пьяцца Санта-Кроче. А почему бы и нет? Он почувствовал себя почти итальянцем, и ему потребовалась доза кофеина. Рик в очередной раз припарковался, заглушил мотор и с удовольствие направился в сторону кафе. На улицах стало многолюдно, город проснулся к жизни.

В кафе тоже было много народа, стоял шум. Рик собрался было повернуться и уйти – укрыться в своем «фиате», где ему ничего не грозило. Но нет! Он подписал контракт на пять месяцев и не собирается проводить это время в осаде. Рик вошел в зал, подал знак бариста [19]19
  Специалист по приготовлению кофе (ит.).


[Закрыть]и попросил:

– Эспрессо.

Бариста кивнул в угол, где за кассой восседала тучная женщина, явно не собираясь готовить для Рика кофе. Американец отступил, вновь испытав желание ретироваться. В зал стремительно вошел хорошо одетый мужчина, по виду бизнесмен, с двумя газетами и портфелем в руках и сразу направился к кассе.

– Бонжорно, – поздоровался он. Женщина ответила. Бизнесмен попросил кофе и протянул ей бумажку в пять евро.

Кассир приняла деньги, дала сдачу и чек. Бизнесмен понес чек к стойке и положил так, чтобы его видел один из кофеваров. Бариста взял чек, поздоровался и через несколько секунд на стойке появилась маленькая чашечка на блюдечке. Бизнесмен, к тому времени углубившийся в газету, положил в нее сахар, размешал и выпил одним глотком.

Вот, значит, как здесь принято.

Рик подошел к кассе, старательно произнес.

– Бонжорно. – И, прежде чем женщина успела ответить, положил перед ней пять евро. Она дала сдачу и протянула ему волшебный чек.

Попивая кофе у стойки, Рик уловил царящее в баре возбуждение. Многие заглянули сюда по дороге на работу и, судя по всему, прекрасно знали друг друга. Одни без умолку болтали, другие читали газеты. Кофевары трудились не покладая рук, но не позволяли себе ни одного лишнего движения. Они шутили с клиентами, что-то тараторили по-итальянски и сыпали остротами. Кроме стойки, в зале стояли столики, которые обслуживали официанты в белых передниках. Они подавали кофе, воду в бутылках и разнообразную выпечку. Рик внезапно почувствовал голод, хотя не так давно «У Полипо» съел целый воз всякой всячины. Его внимание привлекла витрина со сладкими рулетами, и нестерпимо захотелось съесть тот, что был покрыт шоколадом и сбитыми сливками. Оставался вопрос: как его добыть? Рик не решился бы открыть рот в присутствии стольких людей. Может быть, женщина-кассир проявит сочувствие к американцу, способному лишь указать пальцем?

Но он ушел из бара голодным. Прогулялся по виале Виттория, затем свернул на боковую улочку, бесцельно побрел по ней и наткнулся на другой бар. Заглянул, уже увереннее, в зал – за кассой сидела такая же дородная пожилая женщина.

– Бонжорно, – поздоровался Рик. – Пожалуйста, капуччино. – И, заметив, что ей наплевать, откуда он взялся, ободрился. Указал на витрину и добавил: – И еще вот это.

Женщина кивнула и приняла банкноту в десять евро, чего, разумеется, было вполне достаточно, чтобы расплатиться за кофе и круассан. В этом баре было меньше посетителей, чем в первом, и Рик спокойно наслаждался кофе и печеньем.

Заведение называлось «Бар Бруно», и кем бы ни был этот Бруно, он любил европейский футбол. Стены украшали коллективные фотографии команд, снимки игровых моментов и расписания матчей тридцатилетней давности. Рик заметил лозунг с мирового первенства 1982 года, когда Италия заняла первое место. Над кассой Бруно поместил свои увеличенные черно-белые снимки с Кинальей и Баджо.

Рик понял, что вряд ли найдет в Парме бар или кафе хотя бы с одной фотографией «Пантер». Что ж, это не Питсбург.

«Фиат» стоял на том самом месте, где он его оставил. Кофе придал Рику уверенности. Он безошибочно включил заднюю скорость и плавно тронулся с места, словно много лет проездил на машине с педалью сцепления.

Его пугала поездка через центр города. Но выбора не оставалось: когда-то следовало возвращаться домой, не забыв прихватить с собой «фиат». Поначалу присутствие полицейского автомобиля на дороге его не взволновало. Он следовал за Риком, ничем не угрожая. Американец остановился на красный сигнал светофора, терпеливо ожидая, когда зажжется зеленый, а сам в уме репетировал работу педалями сцепления и газа. Когда путь наконец открылся, его нога соскользнула с педали сцепления, «фиат» прыгнул вперед и заглох. Рик выругался и, не сводя глаз с полицейской машины, лихорадочно повернул ключ в замке зажигания. Черно-белый патрульный автомобиль остановился у его заднего бампера. Два молодых полицейских нахмурились.

Дьявольщина! Что им надо?

Вторая попытка получилась хуже первой. «Фиат» скакнул вперед и замер – мотор опять скоропостижно скончался. Полицейская машина неожиданно просигналила.

Наконец двигатель завелся. Рик уперся ногой в газ и едва отпустил сцепление. Машина, немилосердно рыча, двинулась вперед, едва ворочая колесами. Полицейские, видимо, потешались, наблюдая, как взбрыкивал ненормальный «фиат», и следовали, словно привязанные. Проехав квартал, они включили синий проблесковый маячок.