Текст книги "Дорога в никуда"

Автор книги: Джон Гриббин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 11

Поезд прибыл в Комаи поздно вечером. У Ту Хокса почти не было возможности осмотреть город. Ильмику, Квазинда и его посадили в машину и увезли. Машину их эскортировал броневик. Ту Хокс увидел несколько улиц с высокими домами с узкими фасадами, похожими на средневековые здания. Улицы скупо освещались стеклянными фонарями.

Потом они оказались в центре города. Здесь старые улицы были выровнены и проложены мощеные бульвары. Огромные роскошные здания с украшенными колоннадой фасадами возвышались за рядами деревьев. Машина остановилась перед одним из таких дворцов и Ильмика потребовала, чтобы ее высадили. Прежде чем она направилась ко дворцу, Ту Хокс бросил на нее быстрый взгляд. Он увидел, что она боится, и подбадривающе улыбнулся ей вслед, но больше он не сделал ничего.

Машина поехала снова и доставила Ту Хокса и Квазинда к другому перкунскому зданию. Их провели через огромный, богато украшенный зал, они поднялись по лестнице на два пролета и прошли по устланному мягким ковром коридору в одну из элегантных квартир из четырех комнат, которая, должно быть, была обитаемой. Но теперь она была пуста. Им дали понять, что они будут заперты в ней, а двери ее охраняют шесть солдат. Прежде чем пожелать им спокойной ночи, Виаутас сказал:

– Сейчас уже поздно, но Раске хочет поговорить с вами. Я думаю, вы тоже хотите увидеть своего товарища, разделившего с вами вашу судьбу.

Через пару минут снаружи послышались голоса. Дверь открылась. Вошел высокий, очень приятно выглядящий мужчина. На нем был синий с красным мундир офицера гвардии. Войдя, он снял свою фуражку, окантованную мехом белого медведя; светлые волосы на его голове были коротко подстрижены. Он улыбнулся и в его темно-голубых глазах отразилась эта улыбка. У него были очень длинные и темные ресницы. Он, несомненно, был самым красивым мужчиной, которого Ту Хокс когда-либо видел, однако, в нем было достаточно мужественности, чтобы не называть его слащаво-смазливым.

Офицер щелкнул каблуками со шпорами, слегка поклонился и сказал глубоким баритоном:

– Лейтенант Хорст Раске к вашим услугам, – в его английском был сильный немецкий акцент.

– Лейтенант Роджер Ту Хокс, – Ту Хокс представил Квазинда, однако Раске только слегка кивнул ему головой: он знал, что этот человек не представлял для него никакой ценности и он был тут только потому, что Ту Хокс попросил об этом. Когда перкунпы обнаружили, что Квазинд не О'Брайен, они хотели отправить его в рабочий лагерь. Они не знали, что он кинуккинук и что он дезертировал из своей части, иначе они тотчас же поставили бы его к стенке. Но Ту Хокс объяснил Виаутасу, что Квазинд из Готинозонии и помогал им бежать из сумасшедшего дома, поэтому он настаивает на том, чтобы Квазинд остался с ним, ему нужен слуга. Виаутас дал свое согласие.

Ту Хокс отправил Квазинда за пивом. Раске уселся на огромную софу. Его рука скользнула в правый карман пиджака и осталась там.

Он улыбнулся и сказал:

– Я все еще машинально ищу сигареты. Ну, курение относится к тем вещам, без которых мне придется научиться обходиться. Это малая цена за тот мир, который предлагает тебе больше возможности, чем твой собственный. Я говорю вам, лейтенант, мы могущественные люди. Этим людям за их знания дадут все. Все!

Он посмотрел на Ту Хокса, пытаясь увидеть, какое действие произвели на него его слова. Ту Хокс сел в кресло напротив него.

– Вы, кажется, очень хорошо устроились за то короткое время, пока вы здесь.

Хорст Раске рассмеялся.

– Я не отношусь к тем, кто упускает предоставившуюся им возможность. К счастью, у меня большие способности к языкам; я уже почти овладел этим варварским языком, по крайней мере настолько, чтобы свободно разговаривать на нем.

Он взял стакан с пивом, протянутый ему Квазиндом, задумался, потом чокнулся с Ту Хоксом.

– За наш успех, мой друг! Два землянина в чужом, но не таком же и негостеприимном мире! Возможно, мы проживем долго и будем процветать. Процветать, как никогда бы не смогли сделать этого там!

– Я пью за это, – сказал Ту Хокс. – И позвольте мне поздравить вас с вашей замечательной способностью приспосабливаться. Большинство людей, оказавшись в таком положении, были бы шокированы и никогда не оправились бы от этого шока.

– Вы, кажется, тоже довольно хорошо сориентировались, – сказал Раске.

– Я непривередлив. Я ем то, что мне подают. И не имеет значения, считаю я это вкусным или нет.

Раске снова рассмеялся.

– Вы нравитесь мне! Вы человек в моем вкусе! Я мог только надеяться на это!

– Почему?

– Мне хочется открыться. Я не так самодоволен, как может показаться. Я чувствую себя немного одиноко, только немного, вы понимаете; это тоска по общению с человеком нашей старой Земли, – он радостно рассмеялся. – Конечно, лучше было бы, если бы это была женщина, но нельзя же получить все, что хочешь. Кроме того… – он поднес стакан ко рту и подмигнул Ту Хоксу. – Кроме того, я могу иметь здесь женское общество когда захочу. И, кроме того, самую лучшую женщину. Мне удалось – назовем это так – вызвать интерес к своей особе у дочери здешнего властителя. Она имеет огромное влияние на своего родителя.

– Я нужен вам не только для общества, – сказал Ту Хокс. – Чтобы предоставить мне все это, должны быть еще какие-то обстоятельства, – и он всеохватывающим жестом указал на роскошную обстановку комнаты.

– Я рад, что вы не так наивны. Скажем так, вы можете оказать мне большую помощь в моих делах. Да, вы нужны мне. Действительно, вы здесь находитесь благодаря тому обстоятельству, что мне нужно было, чтобы вы прибыли сюда. У меня есть друг, который занимает высокий пост в тайной полиции; он рассказал мне о двух мужчинах из другого мира, которых поместили в сумасшедший дом. Я предложил похитить вас и…

– Вы также были тем, кто предложил, чтобы нас убили, если нас не удастся захватить живыми?

Раске был удивлен, но быстро взял себя в руки. Он, улыбаясь, сказал:

– Да, это был я. Я не мог допустить, чтобы Готинозония получила информацию, которая позволила бы ей подняться на уровень Перкунии – моей приемной родины, не так ли? Разве вы бы не сделали то же самое, если бы оказались на моем месте?

– Возможно.

– Конечно, вы сделали бы это. Но вас не убили. И вы должны быть благодарны мне за то, что вас не сгноили заживо в рабочем лагере Итскапинтика. Я предложил правительству Перкунии потребовать вашей выдачи. То, что эта девушка тоже была там, конечно, облегчило нам дело, потому что она – племянница герцога Торстайна, теперешнего министра иностранных дел.

– А что теперь с ней? – спросил Ту Хокс.

– Она теперь, естественно, примет перкунское гражданство. Если она даст клятву верности, у нее будет роскошная жизнь, потому что ее дядя очень большой человек. Если же она откажется от этого, что она, вероятно, и сделает, как все эти тупоголовые британцы, ее возьмут под арест. Конечно, арест не будет таким уже неприятным; вероятно, ее отправят в какой-нибудь замок, где у нее будут личные покои и слуги.

Ту Хокс отхлебнул пива и посмотрел на немца. Немца? Раске уже забыл о войне в своем родном мире. Теперь его интересовало, что он может получить здесь, и он был счастлив, что у него было нечто, за что в Перкунии могли дать высокую цену. И как был вынужден признать Ту Хокс, его позиция была реалистичной. Почему он должен продолжать здесь эту войну? Америка и Россия с таким же успехом могли находиться на планете в системе другой звезды. Военная присяга, данная и Ту Хоксом, и Раске, здесь была ничем, нулем, как если бы они оба погибли при Плоешти.

Это, само собой разумеется, отнюдь не значило, что он полностью доверяет Раске. Этот человек был оппортунистом. Как только он решит, что Ту Хокс ему больше не нужен, он тут же отбросит его. Но мог быть еще и другой вариант: Ту Хокс мог использовать Раске.

– Я представляю для Перкунии огромную ценность, – говорил Раске, – потому, что я изучал самолетостроение. Я кое-что понимаю в химии и высокочастотной технике. В Германии с моими знаниями я не был бы заметной величиной, но здесь другое дело. А что изучали вы?

– Боюсь, что моя специальность не такая уж необходимая, – поколебавшись, ответил Ту Хокс. – Я изучал индоевропейские языки. Конечно, как второстепенные предметы я изучал математику и физику, потому что я знал, что одно только языкознание можно использовать лишь в университетской карьере. Нужно также было получить специальность для практического использования. Во время войны я овладел профессиями радиста и пилота. Кроме того, я разбираюсь в автомобилях; во время учебы я по полдням работал на автомобильном заводе.

– Это не так уж и плохо, – сказал Раске. – Мне нужен кто-нибудь, кто помог бы мне здесь в развитии радиосвязи и самолетостроения. Я планирую создать истребитель; он должен быть оснащен радио и пулеметами. Иначе он будет недостаточно совершенным. Он будет приблизительно напоминать истребители Первой Мировой Войны. Но здесь этого вполне достаточно и он будет летать достаточно быстро, чтобы сбивать с неба вражеские воздушные корабли. Его также можно будет использовать в качестве разведчика, а также для борьбы с наземными воинскими формированиями.

Ту Хокс не был удивлен тем, что Перкуния не может строить новейшие самолеты. Для этого необходимы материалы, которые могут быть созданы только при развитой технологии. Нужно сварить особые сорта стали и алюминия (а он в этом мире был еще неизвестен) и построить необходимые фабрики и машины, но на это потребуется очень много времени, а правительству Перкунии нужно было что-нибудь, что можно было бы использовать в ближайшем будущем, а не после окончания войны.

Так что Раске правильно оценил потребности и возможности развития самолетостроения и вынужден был предложить им устаревший и несовершенный самолет, который для этого мира, однако, являлся новым, революционным шагом вперед.

Раске говорил дальше. Он был завален работой; он почти не спал; его программа работ почти не оставляла времени для других занятий, таких, как появление в обществе и ухаживание за дочерью главного правителя страны. К счастью, он очень мало нуждался во сне и мог работать одновременно над несколькими проектами. Но ему нужен был человек, который взялся бы за доработку мелких деталей и мог бы справиться с сотней повседневных дел. Да, Ту Хокс мог бы основательно помочь ему.

Он указал на двухголового волка на серебряном фоне, который украшал левую половину его груди.

– У меня воинское звание, соответствующее нашему полковнику. Я могу добиться, чтобы вам дали майора, как только будет все улажено с вашим гражданством. Обычно это тянется недели или месяцы, но в нашем случае это будет сделано уже этим утром. Вы не можете желать ничего лучшего. Эта страна, конечно, овладеет всей Европой.

– Как Германия, да?

Раске улыбнулся.

– Я не так наивен и нереалистичен, – возразил он. – Как-то в 1943 году я увидел надпись на стене. Но здесь, как вы видите, положение совсем другое. Не только потому, что здесь нет Америки. Перкуния здесь, как вы видите, гораздо сильнее, чем Германия на Земле. Она больше по площади, и ее технология и военный потенциал ставят ее над всеми другими нациями. А с нами обоими она еще больше уйдет вперед. Но надо сделать еще много, у нас море работы. Нужно время, чтобы создать новейшие установки для выработки особой стали и переработки бокситов в алюминий. Нужно найти месторождения бокситов и решить проблему их транспортировки. Нужно разработать производство синтетической резины. Для всех новых фабрик необходимо оборудование и механизмы, а их нельзя изготовить без чертежей и огромного управленческого и конструкторского аппарата. Нужно обучить и подготовить тысячи и тысячи человек.

Это невероятно трудное задание – вызов нам обоим. Но все трудности будут преодолены и, как вы думаете, сможем мы быть теми людьми, которые смогут осуществить этот технологический прорыв? Я спросил вас об этом, но вы мне не ответили. Мы будем очень, очень важными людьми, Роджер Ту Хокс. Вы будете великим человеком, могущественным и богатым, более могущественным и богатым, чем вы можете себе это представить, – Раске встал, подошел и положил свою руку на плечо Ту Хокса. – Я не знаю, чего вы хотите и нравится это вам, или нет. Со временем я это узнаю. А пока мы будем работать вместе и как можно лучше. И не забывайте, что мы сами создаем себе будущее.

Он подошел к двери, потом еще раз задержался, прежде чем открыть ее.

– Спите, Роджер. Завтра утром вы примете ванну, а я обеспечу вас новой одеждой. Потом за работу! А когда вы устанете, подумайте о том, какую выгоду принесут вам эти хлопоты. До свидания!

– До завтра, – сказал Ту Хокс, когда дверь за Раске закрылась, затем встал и пошел в спальню. Кровать была огромной, на четырех ножках и с шелковым балдахином. Он отбросил его, бросился на мягкие подушки и натянул на себя пуховое одеяло. Он должен был признать, что предложение Раске было притягательным.

Ну, а почему бы и нет? На Земле-2 эта страна была такой же, как и все прочие. Он ни одной из них ничем не был обязан… Даже люди, которые были рядом с ним и которых он немного узнал, пытали его, а потом упрятали его в сумасшедший дом.

Квазинд просунул в комнату свое широкое темное лицо. Он спросил, можно ли ему поговорить с Ту Хоксом. Ту Хокс знаком велел ему сесть на край постели, но кинуккинук остался стоять.

– Я не могу понять язык, на котором говорили вы с Раске, – сказал он. – Мне позволено будет спросить вас, о чем шла речь?

– Не говори как раб, – сказал Ту Хокс. – Ты должен играть роль моего слуги, если ты хочешь жить, но это не значит, что мы не можем говорить друг с другом как человек с человеком, когда мы остаемся одни, – он тщательно обыскал комнату в поисках подслушивающих устройств и ничего не нашел. Но всегда существовала возможность, что в стене имеется отверстие для подслушивания. Он сказал: – Иди же, Квазинд, садись на край постели, чтобы мы могли тихо и спокойно поговорить друг с другом.

Он вкратце рассказал ему о содержании его беседы с немцем. Квазинд долго молчал, задумчиво сведя свои густые брови.

– То, что сказал этот человек, – правда, – произнес он, наконец. – Вы можете стать великим человеком. Но когда война кончится и вы будете не нужны, что тогда? Вашим недоброжелателям будет легко навлечь на вас подозрение, обеспечить вас и отобрать у вас ваше звание и положение в обществе.

– В высших кругах так, конечно, и планируют, – ответил Ту Хокс. – Но ты пытаешься мне что-то сказать. До сих пор ты не сказал мне еще ничего, о чем бы я и сам не подумал.

– Эти люди пытаются превратить в Перкунию всю Европу, – сказал Квазинд, – Однажды ты обнаружишь, что остался только один перкунский язык. Знамена других наций будут сожжены, их история предана забвению. Тогда каждый ребенок в Европе будет считать себя перкунцем, а не иберцем, ранза, блодландцем, аикхивиром.

– А что мы можем с этим поделать? Может быть, так даже лучше. Не будет больше никаких национальных разногласий, никаких войн.

– Вы говорите как один из них.

– Я не один из них, – возразил Ту Хокс. – Но их цели разумны и логичны. Может быть, мне не нравятся их средства. Но какова же альтернатива? Может быть, у Блодландии цели лучше? Разве кинуккинук не уничтожают своих извечных врагов, итскапинтик и готинозонцев, как только для этого представляется возможность? Разве Блодландия не стремится достичь господства над другими странами? Разве Аикхивия не ждет удобного случая возродить свою распавшуюся давным-давно империю жестокости?

– Вы сказали мне, что выступаете за полное равноправие всех рас и народов. Вы сказали, что с людьми с черной и коричневой кожей в этой… этой вашей Америке все еще обращаются как с презренными рабами, хотя рабство в вашем мире давным-давно отменено и все добропорядочные люди на нашей Земле борются за то, чтобы дать им всем равные права со всеми остальными людьми. Вы сказали…

– Но ведь ты хочешь сказать мне все – что еще, кроме этого экскурса в область этики, – прервал его Ту Хокс. – Ты расспрашиваешь меня, потому что не уверен, можно ли мне сказать это или нет. Верно?

– Вы видите меня насквозь и читаете все, что там есть.

– Далеко не все. Но я ставлю десять против одного, что ты именно тот, кто хочет предложить мне бежать. Ты действуешь в качестве агента Блодландии.

Квазинд кивнул.

– Я вынужден полностью довериться вам. Если я этого не сделаю, возможности для бегства не будет совсем. А ведь именно этого хотите вы, а не я.

Ту Хокс долгим задумчивым взглядом посмотрел на него.

– Если я скажу тебе, что хочу остаться здесь и работать на Перкунию, ты меня убьешь, не так ли? Блодландцам я нужен живой, но если они не смогут заполучить меня, они, по крайней мере, сделают все, чтобы я не достался также и их врагам. Все это так?

– Я не хочу играть с вами в кошки-мышки, – ответил Квазинд, чувствуя себя довольно неуютно. – Вы мой друг, вы спасли мне жизнь. Но ради своей страны я убью вас вот этими руками. А потом я изо всех сил постараюсь уничтожить как можно больше перкунцев, прежде чем они убьют меня самого.

– Я вас великолепно понимаю. Итак, каков же ваш план?

– Вас оповестят об этом, когда придет время. А тем временем вам придется работать с врагами.

Квазинд вернулся в свою комнату. Ту Хокс полежал еще некоторое время не закрывая глаз, в своей роскошной постели, думая о Хорсте Раске. Немцы верили, что они приберут к своим рукам весь мир. Но если блодландцы намеревались убить Ту Хокса, если он будет сотрудничать с перкунцами, тогда у них должен быть план уничтожения Раске. Только этим можно было воспрепятствовать тому, чтобы Перкуния не получила превосходящую всю известную здесь технологию и оружие, которое Раске может предоставить в ее распоряжение.

Глава 12

Следующая неделя началась с напряженной работы. Каждое утро Ту Хокс проводил три часа за изучением языка. Потом он до полуночи или дольше работал в своем кабинете. Кабинет находился на одной из больших фабрик на окраине Комаи. На работу его доставляли в бронемашине, которая постоянно была наготове. Иногда он выходил наружу, эскортируемый двумя охранниками из команды бронеавтомобиля. Он знал, что их заданием было не только воспрепятствовать любой его попытке к бегству, но также защищать его от всякого покушения на его жизнь.

Раске дал ему задание сконструировать устройство для синхронизации скорострельности пулемета с вращением пропеллера самолета. Ту Хокс знал основной принцип такого устройства, однако ему потребовалось четыре дня, чтобы изготовить расчет и чертежи прототипа. Сразу же после этого он должен был консультировать группу, которая изготовляла ракеты «Воздух – Земля». Это заняло у него еще одну неделю. Затем он был прикомандирован к проектной группе, которая занималась разработкой машин, инструментов и обучением обслуживающего персонала для массового выпуска самолетов.

Ту Хокс вместе с инженерами и техниками изготавливал первые рабочие чертежи, когда Раске забрал его с этого поста.

– У меня имеется много интересной работы для вас. Мы двое будем обучать пилотов, ядро новых Военно-Воздушных Сил Перкунии. Вы не чувствуете себя одним из отцов – основателей боевой воздушной армии?

Раске пылал энтузиазмом, был счастлив и оптимистичен. Ту Хокс знал, что Раске застрелит его, если у него будут основания предположить, что Ту Хокс предатель, но он все же не мог не признать, что Раске симпатичен ему. Это чувство симпатии облегчало ему работу на него и для него.

Прошли три недели. Пришла осень и появились первые признаки приближающейся зимы. Ту Хокс едва находил время, чтобы поговорить с Квазиндом, но он не говорил ему, что сам он пока что не готов к бегству. Вопреки всему, он воодушевился своим новым заданием – обучением пилотов. Тем временем вручную было изготовлено два двухместных моноплана. Каждый из них имел двенадцатицилиндровый мотор с водяным охлаждением, двойное управление и радиус полета триста километров со скоростью сто шестьдесят километров в час.

Это было далеко не то, что построил бы Раске, будь у него больше времени и более лучшие материалы. Но алюминия не было и лучшая имеющаяся в их распоряжении сталь была далеко не такого качества, как сталь на Земле-1 в 1918 году. Авиабензин здесь имел низкое октановое число. Поэтому машина должна была быть простой, ограниченной в скорости и радиусе полета. Но, несмотря на это, в качестве разведчика, штурмовика и легкого бомбардировщика для налетов на объекты недалеко от фронта – современных задач перкунской армии – она вполне подходила. Впрочем, она значительно превосходила в скорости и маневренности здешние военные воздушные корабли.

В тот день, когда Раске представил первую готовую машину, сам правитель во главе полного состава высшего командования появился на аэродроме.

Король Перкунии был широкоплечим крупным мужчиной лет пятидесяти, с густой бородой и медлительной манерой разговора. В последнюю войну он потерял свою правую руку, когда командовал пехотой во время нападения на последний опорный пункт Блодландии на Европейском континенте. В рукопашной схватке блодландский офицер саблей отрубил руку молодому королю. За это разозленные перкунские солдаты четвертовали офицера и убили всех защитников опорного пункта.

Когда трибуны заполнились, Раске вышел из ангара. Он забрался в машину и запустил мотор. По рядам офицеров высшего командования пробежал тихий говор, потому что электрический стартер еще не был изобретен и все двигатели внутреннего сгорания приходилось заводить вручную. Моторы управляемых воздушных кораблей перед стартом приходилось даже заводить при помощи вспомогательных машин. Покрашенный серебристой краской моноплан оторвался от земли, поднялся на тысячу метров, устремился вниз, пронесшись над толпой, так что собравшиеся гости испуганно втянули головы в Плечи, а потом на высоте нескольких сотен метров исполнил целый каскад петель и иммельманов, а затем опустился на все три точки и замер на поле аэродрома. Ту Хокс непроизвольно вздрогнул, когда кое-как оправленные в гуттаперчу колеса ударились о травянистую поверхность аэродрома, но шасси выдержало и машина в полной тишине подкатила к трибунам. В то время, как высокопоставленное начальство разразилось криками «ура», окружив Раске плотным кольцом, Ту Хокс осмотрел шасси. Спицы обоих колес были слегка погнуты. Через несколько посадок колеса придется менять, так как для того, чтобы изготовить в этой стране синтетическую резину, нужно по меньшей мере два или три года. Химики экспериментировали на базе информации, полученной от Раске, но они имели весьма слабое представление о получении неопрена и хлорофена.

Затем были построены еще две машины. В следующие пять дней Раске и Ту Хокс испытали все четыре прототипа, совершили нападение на колонну бутафорских машин, чтобы проверить скорострельные пушки, выпустили ракеты и сбросили бомбы. Ту Хокс заметил, что когда он летал на самолете, бак его был заполнен только на одну четверть. Раске хотел избежать того, чтобы в голову его коллеге пришла мысль бежать на самолете к находящемуся в ста– пятидесяти километрах побережью на севере.

Авиастроительный завод работал на полную мощность в три смены. Однако первые серийные машины должны были быть выпущены только несколько месяцев спустя. Раске и Ту Хокс с утра до вечера находились в воздухе, обучая пилотов. Когда они подготовили первые десять человек, те, в свою очередь, стали обучать других пилотов. Затем произошло неизбежное.

Одна из машин сорвалась в штопор, инструктор и ученик погибли. Другая машина вовремя не оторвалась от земли, перевернулась на аэродроме и была полностью разбита, хотя ее пилот отделался только царапинами и легкими ушибами.

Раске был в ярости.

– У нас осталось только две машины и если приплюсовать сюда еще время на ремонт и замену колес, окажется, что в воздухе сможет находиться только одна машина!

Однажды вечером, когда Ту Хокс, по собственному почину, работал над съемными баками для горючего, в его кабинет быстрыми шагами вошел Квазинд.

– Послезавтра, – сказал он. – Блодландский агент сказал, что мы должны быть готовы.

– Куда они хотят нас отправить?

– Мы ночью проведем вас по стране, а днем будем прятаться. На берегу нас ждет лодка, которая доставит нас в Тирслэнд. Из Тирслэнда мы на воздушном корабле отправимся в Блодландию.

– Это кажется мне довольно рискованным, – сказал Ту Хокс. – Я подумаю над этим. Позже мы еще поговорим об этом.

Когда он, совершив второй учебный полет за день, пришел в ангар, Раске поздоровался с ним. У немца на лице играла странная улыбка, и Ту Хокс спросил себя, не были ли обнаружены контакты Квазинда с иностранной агентурой. Он осмотрелся, но все, казалось, было как обычно. Рабочие изготавливали две новые машины. Группа учеников выслушивала инструкции одного из наскоро обученных пилотов. Несколько солдат, которых он заметил, были обычной охраной.

Раске сказал:

– Вы как-то рассказывали мне, что вы восхищены девушкой по имени Ильмика. Вы хотите ее иметь?

– Что вы подразумеваете под этим? – озадаченно спросил Ту Хокс.

– Вы не знаете, что произошло?

Ту Хокс отрицательно покачал головой.

– Она попала в немилость. Король сам предложил ей свободу, если она откажется от Блодландии и примет перкунское гражданство. Эта глупая гусыня оскорбила его и почти впала в истерику. Вы можете себе это представить? Странно, что ее не убили на месте. Король удовлетворился тем, что бросил ее в тюрьму.

Раске усмехнулся.

– Я помню, как вы говорили мне о том, что девушка эта красива и нравится вам так, как не нравилась ни одна девушка до этого. Теперь, мой друг, чтобы показать вам, как я ценю вас и как я забочусь о своих людях, я устроил так, чтобы вы получили свою даму сердца. Сегодня утром я говорил об этом с королем, и он нашел мою идею весьма разумной. Таким образом, как он думает, девушка будет наказана так, как она заслужила это. Я почти завидую вам, мой дорогой!

– Это что, шутка? – осторожно спросил Ту Хокс.

Раске рассмеялся.

– Благодарная Ильмика, племянница и родственница королей и министров и кто знает кого еще! Она ваша рабыня! Вы можете сделать с ней все, что хотите. Я… Что с вами? Я думал, вы обрадуетесь этому.

– Подавлен – более точное слово, – сказал Ту Хокс, – Только… что будет с ней, если я не соглашусь?

– Не согласитесь? Вы сошли с ума? Если вы действительно сошли с ума и отклоняете мое предложение – ну, я не знаю этого. Я слышал, что ее, может быть, посадят в одиночку, пока она не отдаст там концы. А может быть, она попадет в один из воинских борделей. Кто знает? Кого это заботит?

Ту Хокса это тоже не должно было заботить. Но он понял, что он должен взять Ильмику в качестве своей рабыни. Это был единственный способ спасти ее.

Он сказал:

– Все в порядке. Пришлите ее ко мне.

Раске хлопнул его по плечу и подмигнул.

– Расскажите мне, как у вас там получится, а?

Ту Хокс вынудил себя улыбнуться.

– Пока подожду.

Раске сказал, что нужно снова приниматься за работу. Сегодня обучением пилотов должен заняться Ту Хокс, потому что сам он должен принять участие в конференции у Главнокомандующего.

– Это самый реакционный и тупой дурак в мундире из всех, которых я когда-либо видел, – фыркнул Раске. – Я разработал скорострельное оружие, которое десятикратно усилит огневую мощь пехоты. Так вы думаете, этот тупица захотел его иметь? Нет, он сказал, что обычный солдат злоупотребит им; он будет выпускать пулю за пулей вместо того, чтобы тщательно целиться. Это оружие будет слишком щедро расходовать боеприпасы.

Но это не единственная причина, почему он не хочет моего оружия! Вы знаете, что обслуживающий персонал скорострельного оружия должен состоять только из офицеров? Простые солдаты и низший обслуживающий персонал должны получать это оружие только в случае самой крайней необходимости. Это смешное правило основано на том, что тридцать лет назад произошло восстание, когда часть армии – рабочие, рабы и простые солдаты – восстала. Восстание было подавлено, но с тех пор аристократия заботится, чтобы у простых людей в руках не было опасного оружия.

Ту Хокс стал заниматься обучением пилотов. Спустя некоторое время он решил использовать вечерние часы для того, чтобы испытать новые дополнительные баки, создававшиеся под его началом и согласно его планам. У этих баков были предусмотрены приспособления для их крепления к самолету, которые присоединялись к креплениям для ракет, находящихся на нижней поверхности крыльев. Шланги присоединялись к бензиновой помпе, снабженной двумя дополнительными вентилями. Их можно было открыть при помощи обычного тросика из кабины пилота. В обоих основных баках находилось всего лишь немного бензина. Ту Хокс запустил мотор и позволил ему поработать несколько минут, потом открыл вентили дополнительных баков. Во время переключения мотор работал без остановки.

Тем временем наступила полночь. Ту Хокс отдал приказ убрать дополнительные баки и шланги и унести их, а потом вернулся назад в Комаи.

Квазинд, как обычно сопровождавший его, по пути сообщил ему, что его агент дал ему знать, что время бегства окончательно установлено на этой неделе. Ту Хокс не хотел и слышать об этом.

– Скажи ему, что у меня другие планы. Нет, пусть он лучше придет и сам поговорит со мной.

Квазинд возразил, что агент не пойдет на это. Что опасно устанавливать контакт с Ту Хоксом напрямую.

– Скажи ему, что, если он этого не сделает, все их предприятие лопнет.

Когда они добрались до своей квартиры, они обнаружили там двух солдат и Ильмику Хускарле. Она сидела на огромной софе, руки ее лежали на коленях. Несмотря на свои старания не терять достоинства, она выглядела уставшей и подавленной. На ней была свободная блузка и длинная юбка из дешевой крашеной хлопчатобумажной ткани. Когда она увидела вошедшего Ту Хокса, глаза ее расширились. По-видимому, ей не сказали, кто живет в этой квартире. Может быть, она даже не знала, какая судьба ей уготована.

Ту Хокс отпустил солдат.

Девушка заговорила первой.

– Зачем я вам нужна здесь?

Ту Хокс все без обиняков рассказал ей. Она восприняла эту новость не теряя самообладания.

– Вы, должно быть, устали и голодны, – сказал Ту Хокс. – Квазинд, принеси еды и вина.

– А потом? – спросила она, взглянув на него. Он ухмыльнулся, и она покраснела.

– Не то, что вы думаете, – сказал он. – Мне не нужна женщина, которая меня не хочет. Я не буду принуждать вас. Вы можете спать в каморке кухарки, которая на ночь уходит домой. Я не буду возражать, если вы даже запрете за собой дверь.

Внезапно по ее щекам побежали слезы. Губы ее задрожали. Она встала и стала громко всхлипывать. Он положил ей руки на плечи и прижал ее лицо к своей груди. Несколько минут она безудержно рыдала, потом высвободилась из его объятий. Он дал ей носовой платок. Пока она вытирала нос и глаза, появился Квазинд и сказал, что на кухне для нее приготовлена еда. Ильмика без единого слова последовала за ним.