355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джон Гриббин » Дорога в никуда » Текст книги (страница 5)
Дорога в никуда
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 17:17

Текст книги "Дорога в никуда"


Автор книги: Джон Гриббин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Ту Хоксу приходилось видеть план города Эстоквы, и он запомнил расположение и направление основных улиц и дорог. Теперь они должны были находиться в нескольких кварталах от главной дороги, ведущей на восток.

Он забрался в машину и медленно поехал дальше. Несколькими минутами позже они достигли того места, где их дорога вливалась в главную транспортную артерию этой части города. Она была заполнена беженцами с лошадьми, телегами, быками, ручными тележками и среди этой толпы двигалось несколько грузовиков. Все эти транспортные средства были сильно перегружены и между ними двигались пешеходы – мужчины и женщины с детьми; почти у всех них были рюкзаки или чемоданы.

На первый взгляд, это всеобщее шествие казалось бестолковым. После того, как Ту Хокс ввел локомобиль в этот бесконечный поток людей, животных и транспортных средств, он увидел, что через каждые пятьсот метров стояли солдаты, держа в руках карбидные лампы или ручные фонарики, и управляли всем этим движением. Первые постовые не остановили их локомобиль, но Ту Хокс спросил себя, что он будет делать, если их остановят и потребуют у них документы. Без документов их арестуют и, может быть, даже расстреляют. Так что он дождался благоприятного момента и при первой же возможности свернул на отходящую в сторону от главной дороги грунтовую дорогу.

Мы должны были это сделать, – сказал он О'Брайену. – На главной дороге оставаться было рискованно. Надеюсь, теперь мы не попадем в переплет.

– Мне все равно, – простонал О'Брайен. – Я медленно, но верно истекаю кровью. И я больше ничего с этим не могу поделать. Я умираю.

– Я не думаю, что все настолько плохо, – сказал Ту Хокс. Но он остановился и при свете карманного фонарика, который он нашел в ящике под сиденьем, обследовал рану своего друга. Как он и предполагал, рана была поверхностной и неопасной, чуть больше, чем обычная царапина. Она немного кровоточила. Он перебинтовал ее чистым носовым платком О'Брайена и поехал дальше.

Поведение О'Брайена заставило его задуматься. Сержант был хорошим солдатом, способным, храбрым и всегда в хорошем настроении. Однако с тех пор, как он понял, что они больше не находятся в их собственном мире, он изменился. Он постоянно думал о том, что он скоро должен умереть. Это, как думал Ту Хокс, происходило из его чувства полной оторванности. О'Брайен был чужим в этом окружении, которого он не понимал. Он страдал такой сильной ностальгией, какой не знал еще ни один человек. Он буквально убивал самого себя.

Ту Хоксу казалось, что он его понимает, хотя он меньше страдал от этих изменений. Но чувство утраты у него было велико. Как потомок кризиса двух несовместимых культур, не принадлежавший ни к одной из них и скептически относящийся к ценностям и моральным понятиям любой из них, он в своем мире тоже был чужаком. Кроме того, по натуре он был более гибок, чем О'Брайен. Он смог перенести шок перемещения, приспособиться и даже преуспеть, если у него появится возможность для этого. Но он беспокоился об О'Брайене.

Глава 10

Двумя часами позднее, после того как они дюжину раз сбились с пути, им, наконец, снова удалось выбраться на главную дорогу. Город остался далеко позади них, но, проехав несколько километров в колонне. Ту Хокс увидел на дороге барьер и кишевших около него солдат. Он стал наблюдать за ними; они вытащили одного из автомобилей вооруженного мужчину и повели к палатке на обочине дороги.

– Они ищут шпионов и дезертиров, – сказал Ту Хокс. – Ну, хорошо, мы их объедем.

Это тоже было нелегко. Они протряслись два километра по бездорожью и теперь им предстояло пересечь узкий ручей. Они сделали это не останавливаясь, но через пять минут им пришлось остановиться перед стеной, которая, казалось, тянулась до горизонта в обоих направлениях. Тем временем засерело утро. Ту Хокс проехал вдоль стены километра три, пока она, наконец, не кончилась. Но теперь дорогу им преградил ручей пошире.

Ту Хокс нашел место, показавшееся ему наиболее мелким, а также более пологий спуск и направил туда машину. Он ввел машину в воду. Ширина ручья была десять-двенадцать метров. Они проехали по ручью метров восемь, когда вода вдруг забурлила под дверцами и устремилась внутрь салона. Потом локомобиль безнадежно застрял буксующими колесами в песке и иле. Ничего больше не могло сдвинуть его с места.

– Дальше нам придется идти пешком, – сказал Ту Хокс. – Может быть, это и хорошо. Как пешеходы мы не будем бросаться в глаза. Кроме того, котел этого локомобиля может взлететь на воздух, если мы засадим его еще глубже в ил.

– Это правда! – произнес О'Брайен, внезапно встревожившись. – Нам лучше удрать, прежде чем что-нибудь произойдет.

Они пошли по грунтовой дороге через поле и лес. Они питались украденными продуктами. Прошло три дня. На четвертый день им представилась возможность угнать машину с двигателем внутреннего сгорания. В этот день они проделали шестьдесят километров по узким лесным и полевым дорогам. Когда бак машины опустел, они отправились дальше пешком.

– На севере страна Итскапинтик, – сказал он О'Брайену. – Насколько мне известно, она нейтральная. Мы перейдем ее границу и отдадимся на милость ее населения.

– Лучше не слушай всякую болтовню, – ответил О'Брайен. – Что это за люди?

– Смесь индейцев и белых. Они говорят на языке, относящемся к семейству нахса, и они больше похожи на ацтеков Мексики. В Восточную Европу они пришли сравнительно недавно, покорили местное население и превратили его в рабов.

– Это звучит не особенно обнадеживающе, – произнес О'Брайен. – А каковы они теперь?

– Я читал, что прошло всего лишь пятьдесят лет с тех пор, как они отказались от религиозных церемоний, связанных с человеческими жертвоприношениями. И они обращаются со своими рабами не только как с низшими людьми, они не дают им никаких шансов вырваться на свободу. Во многих отношениях это очень архаичный народ.

– Почему же мы тогда идем туда?

– Не затем, чтобы просить у них милости. Я намереваюсь ночами идти, а днем скрываться. Мы должны попытаться пересечь эту страну, не входя в контакт с ее населением. Наша цель Тирслэнд, Швеция на нашей Земле. Там мы посмотрим, что нам делать дальше. Может быть, нам удастся попасть на корабль, отплывающий в Блодландию. Там мы станем важными людьми, с нами будут обращаться как с королями, и мы сможем вести приятную жизнь.

Эти слова надежды подбодрили О'Брайена. Дальше они шли напрямик, отваживаясь по ночам выходить на безлюдные проселочные дороги. Через пятнадцать дней после бегства из Эстоквы они вышли на ведущую на север главную дорогу. С вершины одного из холмов они увидели, что поток беженцев прекратился. Солдат не было видно и Ту Хокс решил, что они без особого риска могут присоединиться к колонне.

На протяжении двух следующих дней они шли с краю колонны беженцев и обнаружили, что таким образом они продвигаются вперед намного быстрее. На утро третьего дня они услышали на западе орудийную команду. Она все усиливалась и когда настала ночь, до них донеслись щелканье ружейных выстрелов. На следующее утро появились отряды готинозонцев – подкрепление с юга, которое должно было оставить пришедший в движение фронт. Ту Хокс и О'Брайен оставались среди беженцев, где они, по крайней мере, навряд ли могли вызвать подозрение. Левая половина широкой дороги была освобождена полевой жандармерией. Быстро проносящиеся мимо военные грузовики и штабные машины окутывали беглецов удушливыми облаками пыли.

Во второй половине четвертого дня беженцы достигли перекрестка и повернули на дорогу, ведущую на восток. Ту Хокс сказал:

– Перкунцы, должно быть, вторглись и перерезали дорогу к северу отсюда. Они быстро продвигаются вперед.

– Я все время считал, что индейцы были хорошими воинами, – сказал О'Брайен. – Но здесь, как мне кажется, все совсем не так.

Ту Хокс был немного раздражен, словно эта критика каким-то образом коснулась и его. Он знал, что О'Брайен всегда считал его индейцем и что он, хотя он никогда этого не показывал, имел насчет этого свое собственное мнение.

– Я хочу тебе сказать вот что, – ответил он, – Эта война – совсем не то, что мы знаем. Здесь нет конвенции об обращении с военнопленными, нет известных нам правил ведения войны. Пленных здесь берут в основном для того, чтобы допросить их. Насколько нам известно, допросы здесь означают пытки. Тот, кому не повезло и кто оказался на побежденной стороне, знает это и борется до самого конца. Если ему приходится отступать, он лучше сам убьет своего раненого товарища, чем позволит ему попасть в руки противника. Вследствие этого агрессор здесь должен рассчитывать на более упорное сопротивление, чем если бы это было на нашей Земле. То, что несмотря на это, перкунцы быстро продвигаются вперед, означает их превосходство в технологии, в их стратегии обхода опорных пунктов противника с их последующим уничтожением.

О'Брайен хрюкнул.

– И, вероятно, тем, что они – гораздо лучшие солдаты. А теперь мне хотелось бы знать, как мы пойдем дальше. Эта дорога поворачивает на восток.

Ту Хокс был вынужден признать, что он тоже не знает этого.

– Ясно только то, что до снега мы должны достигнуть Тирслэнда. Если зима застигнет нас на открытой местности, мы очень быстро погибнем от холода.

О'Брайен содрогнулся.

– Боже, что это за мир! Если уж мы должны были прийти через Врата Времени, то почему бы нам тогда не попасть в приятный и дружественный мир?

Ту Хокс улыбнулся и пожал плечами. Быть может, и существовал такой «параллельный» мир, но они находились не в нем.

Часом позже они прошли мимо локомобиля, который застрял в мягкой земле обочины дороги. Трое мужчин пытались вытащить тяжелую машину на твердое полотно дороги. Ту Хокс сказал:

– Ты видел женщину на заднем сиденье машины? Волосы ее повязаны платком и выглядит она очень усталой. Но я могу поклясться, что это Ильмика Хускарле.

Он некоторое время поколебался, но когда О'Брайен сказал, что ее присутствие может им пригодиться на границе с Итскапинтиком, и эта встреча, может быть, является для них настоящим счастьем, они повернули назад. О'Брайен прав, – подумал Ту Хокс. – Как с дочерью посла с ней будут обращаться хорошо и что при совместном путешествии им, возможно даже, удастся попасть на ее родину. И она сама должна быть заинтересована в этом. Она должна взять с собой Ту Хокса и О'Брайена. В конце концов, именно это было ее первоначальным намерением, и он видел, почему это ее намерение должно было измениться.

Он смело подошел к машине. После нескольких мгновений удивления девушка узнала его. Сначала ее улыбка была недоверчивой, потом радостной.

– Мы можем поехать вместе с вами? – спросил он.

Она тотчас же кивнула.

– Это слишком прекрасно, что это может быть правдой. Мы уже потеряли всякую надежду…

Они не стали терять времени. Ту Хокс и О'Брайен подошли к машине сзади и помогли троим мужчинам. После того, как машина была вытащена на твердое полотно дороги. Ту Хокс и О'Брайен забрались внутрь; остальные, родственники членов посольства Блодландии в Эстекве, уселись на заднее сиденье. Ильмика села за руль и повела локомобиль так быстро, как только могла, но не причиняя вреда беженцам. Частыми гудками она прокладывала себе дорогу и там, где тачка или каталка не были своевременно убраны с дороги, ей приходилось сворачивать на обочину. Во время одного из таких маневров она и застряла за двадцать минут до появления Ту Хокса.

По пути он рассказал ей, что с ними произошло. Она, конечно, знала, что агенты Блодландии были убиты, но она считала, что оба чужака были захвачены перкунцами. Она ждала еще два дня, ведя всевозможные поиски, потом сама бежала из этого города, ставшего таким опасным.

Они ехали весь день и всю следующую ночь, а на следующее утро они были уже далеко на севере, но у них кончилось горючее. Они пытались остановить армейские машины и выпросить у них пару центнеров угля, однако, все было напрасно. Они попытались топить котел дровами и с трудом проехали еще сорок километров, все время останавливаясь, чтобы набрать дров, но потом и это стало бесполезно, когда из пелены туч хлынул сильный дождь и промочил все вокруг.

– Нам предстоит еще дальняя дорога и мы должны идти, – сказала Ильмика. – Если мне удастся поговорить с каким-нибудь офицером, он, возможно, даст нам какую-нибудь машину.

Это звучало очень обнадеживающе. Было ясно, что отряды готинозонцев по горло заняты своими собственными проблемами и у них не было ни времени, ни желания помочь иностранцам найти какое-нибудь транспортное средство, даже если среди этих иностранцев была дама благоприятного происхождения. Доказательства этого появились примерно часа два спустя, когда они прошли в колонне беженцев первые шесть километров.

Из одного из перелесков выбежали пятьдесят или шестьдесят пехотинцев, пересекли дорогу и укрылись за нарой холмов к востоку от них. Беженцы, оказавшиеся поблизости, бросили свой багаж и повозки на произвол судьбы и побежали вслед за солдатами. Паника распространилась по всей колонне. Дорога превратилась в хаос наваленной друг на друга рухляди, лишившейся своих хозяев.

В воздухе просвистела граната и взорвалась в двадцати метрах от дороги. В воздух взлетел фонтан дыма и земли. Ту Хокс и остальные бросились в мелкий кювет. Просвистели еще три или четыре гранаты, которые тут же взорвались, частью около дороги, частью на ней. Оси повозок, колеса и домашний скарб взлетели в воздух, ливень земли обрушился на лежащих в кювете людей.

Взрывы отдалились, потом прекратились совсем. Ту Хокс услышал зловещее завывание бронемашин и осторожно поднял голову. Позади перелеска слева появились пять броневиков. Они были оснащены пушками, а у двух из них было также тонкоствольное оружие, с такого расстояния похожее на пулеметы. Ту Хокс знал, что пулеметы здесь еще не изобрели, но эти штуки казались достаточно опасными, чтобы побудить его к бегству. Он сделал знак остальным и помчался по придорожному пшеничному полю, чтобы уйти из зоны обстрела. Когда его группа уже почти наполовину пересекла пшеничное поле, броневики уже были на дороге и открыли огонь по бегущим солдатам и мчащимся вслед за ними беженцам. Скорострельность их орудий поразила Ту Хокса. Было очевидно, что перкунцы снабдили свои бронемашины скорострельным оружием. Он еще никогда не слышал о существовании здесь такого оружия. Должно быть, его создание до сих пор хранилось в глубокой тайне, а теперь перкунцы, наконец, применили его. Вот оно, дополнительное основание для такого быстрого продвижения перкунцев, подумал Ту Хокс. Сила его огня должна быть просто подавляющей.

Шум боя удалился на восток. Тем временем беглецы пересекли ручей и под защитой густого кустарника на его берегу направились к дремучему лесу на севере. Они шли, пока не стало темно, поспали пару часов, потом отправились дальше. Двумя днями позже они наткнулись на четырех убитых. Недалеко от них, на лесной дороге, стоял неповрежденный автомобиль повышенной проходимости. Бензобак его был полон наполовину. Они поехали на север, пока не кончился бензин, потом снова пошли пешком. Неделей позже они уже находились возле самой границы.

Однажды утром, когда они зашли на одну из заброшенных ферм, чтобы найти что-нибудь съестное, они обнаружили перкунского дезертира. Это был гигант с гладкими черными волосами и широким лицом.

Один из блодландцев, Эльфед Геро, допросил этого человека на перкунском языке. Гигант принадлежал к национальному меньшинству, называемому Кинукинук и его звали Квазинд. Он рассказал, что вступил в стычку с офицером и за это должен был предстать перед трибуналом, но вместо этого он предпочел сбежать. Теперь он хотел пробраться через границу в Итскапинтик.

Весь этот день и весь следующий группа, к которой теперь присоединился и Квазинд, брела на север. Местность казалась безлюдной, а война нереальной и далекой. Но на утро следующего дня они проснулись от гула множества моторов. Ту Хокс скользнул к краю леса и выглянул на дорогу, которая находилась у подножия холма метрах в четырехстах от них. Колонна броневиков и грузовиков с прицепными орудиями катила на юг. Все машины были выкрашены в темно-синий цвет и на бортах у них были красные полосы. На их дверцах была эмблема, на которой был изображен черный медведь на золотистом фоне.

– Итскапинтик, – сказала Ильмика позади него. – Они направляются в Готинозонию. Некоторое время назад нам стало известно, что Перкуния вынудила эту страну заключить с ней союз. За это Итскапинтик должен получить северную часть Готинозонии.

Ту Хокс наблюдал за потоком машин. После броневиков и артиллерии потянулись отряды снабжения и машины с сидящей в их кузовах пехотой. Потом снова пошли бронемашины. Лица солдат были скрыты под круглыми шлемами.

Колонна не прерывалась. Беглецы наблюдали, сменяя друг друга. Они не отваживались высовываться из своего укрытия, потому что повсюду были патрули. Только вечером они отправились дальше.

На следующий день они укрылись в одном из старых сараев с просевшей крышей, который они сочли вполне надежным укрытием. Однако, когда они вечером снова хотели отправиться в путь, они обнаружили, что сарай окружен.

Семь полицейских Итскапинтика приблизились к ветхому дощатому строению с трех сторон и взятые наизготовку ружья вынудили беглецов выйти наружу, а потом разоружили их. Затем им всем связали руки. Низенький, молодой парень, очевидно сын крестьянина, который привел полицейских, гордо стоял поблизости.

Командир отделения, плотный темноволосый мужчина с широким ртом и большими, выступающими вперед зубами, усмехнулся, обернувшись к Ильмике. Он взял ее за подбородок, обхватил ее рукой за спину и бросил ее на траву. Связанные пленники ничего не могли сделать, кроме как беспомощно и бездеятельно смотреть на то, что здесь происходит.

О'Брайен, побледнев и фыркнув, вдруг бросился вперед. Прежде чем командир отряда заметил, что здесь происходит, О'Брайен взвился в воздух, согнул обе ноги в коленях и ударил ими. Командир отделения услышал предупреждающий крик одного из своих людей, поднял голову от лица Ильмики и оглянулся через плечо. Носки сапог О'Брайена, со всей силой устремившегося вперед, ударили его в подбородок и что-то хрустнуло, словно переломили деревянную палку. Мужчина откатился от своей жертвы и остался неподвижно лежать на траве.

О'Брайен жестко упал на спину и на его связанные руки пришлась основная сила удара. Он заревел от боли, перевернулся и попытался встать. Приклад ружья ударил его по затылку, и О'Брайен снова опрокинулся. Полицейский, ударивший его, перевернул ружье, приставил дуло к затылку О'Брайена и нажал на спуск. Ирландец вытянулся, слабо вздрогнул и затих.

Командир отряда тоже был мертв; удар двумя ногами сломал ему шейные позвонки и челюсть. Полицейские начали яростно избивать пленников. Ту Хокса ударили по спине прикладом ружья и он упал. Полицейский сапог ткнул его в ребро и в живот. Когда следующий удар пришелся по его черепу, он потерял сознание.

Полицейские, выместив, наконец, свою ярость, оставили свои жертвы, собрались вокруг своего мертвого командира и стали беседовать друг с другом. Одни пленники стояли и охали, другие лежали тихо и неподвижно. Геро, которого избили особенно жестоко, рвало.

Ту Хокс снова пришел в себя, но потребовалось некоторое время, пока он обрел способность мыслить четко и ясно. Голова его болела, словно кто-то запустил в нее раскаленные когти и разрывал ими мозг, а тело его казалось ему огромной кровоточащей раной. Позже он понял, почему О'Брайен пошел на такой самоубийственный поступок. С тех пор, как сержант узнал, что он навсегда оторван от своей родины, он медленно умирал. Глубокая скорбь наполняла все его существо, и неутихающая печаль, которая гасила его волю к жизни. Таким образом он умышленно пошел на смерть. Он сделал это под видом мужественного и рыцарского поступка, так что для других его смерть не выглядела как самоубийство. Однако Ту Хокс знал его много лучше других.

Поступок О'Брайена не был напрасным. Он отвлек внимание полицейских от девушки. Теперь вооруженные люди пинками и ударами прикладов поднимали пленников на ноги и загнали их на борт грузовика, подъехавшего к ним. Их везли десять часов, не давая им ни еды, ни воды. Наконец, они оказались в военном лагере, и пленников поместили в усиленно охраняемый барак. Им дали воды, черствого черного хлеба и вонючий суп с парой кусочков жесткой жилистой говядины.

Пришла ночь, а с ней и кровососы. Утро принесло облегчение. Один из офицеров, владеющий блодландским и готинозонским языками целый час допрашивал их. Их рассказ, казалось, встревожил его. Во второй половине дня пришли солдаты и увели Ильмику.

Ту Хокс спросил Геро, имеет ли он представление о том, что здесь происходит. Геро пробормотал распухшими губами сквозь сломанные зубы:

– Если бы Итскапинтик все еще был нейтральным, перед нами извинились бы и отпустили бы нас. Но теперь нет. Лучшее, на что мы можем надеяться, это на жизнь в рабстве. Девушку, вероятно, отдадут высшим офицерам. Когда она им надоест, ее отправят к низшему командному составу. Бог знает, что произойдет потом. Но она дворянка Блодландии, она убьет себя при первой же возможности.

Ту Хокс не был так уверен в этом. У него было ощущение, что за кулисами что-то происходит. Через два дня его и Квазинда привели в один из кабинетов комендатуры. Там находились Ильмика Хускарле, один из офицеров Итскапинтика и перкунец. На последнем был белый с красным мундир с орденами и золотыми эполетами. Девушка выглядела намного лучше. Она вымылась и ей дали женскую одежду. Но, несмотря на это, она, казалось, была погружена в свои собственные мысли и взгляд ее был отсутствующим. Перкунцу пришлось по нескольку раз повторять свои вопросы, прежде чем он получал от нее ответы на них.

Ту Хокс быстро оценил положение. Должно быть, у перкунцев был очень действенный аппарат тайной службы, который сразу же после доставки пленников установил их личность. По-видимому, правительство Перкунии немедленно направило Итскапинтику требование об их выдаче и теперь Ту Хокс спрашивал себя, что же с ними будет дальше.

Только позже Ту Хокс узнал, почему, кроме него, перкунцам понадобились также Квазинд и Ильмика. У Ильмики были родственники во влиятельных кругах знати Иеркунии, а Квазинда по ошибке приняли за О'Брайена. Эта ошибка не могла долго оставаться незамеченной, но все же она была не замечена достаточно долго, чтобы он вместе с остальными прибыл в столицу Перкунии, город Комаи. О блодландцах Ту Хокс больше ничего никогда не слышал и предположил, что их отправили в рабочий лагерь.

Он скептически смотрел на свое будущее и не верил, что ему понравится то, что ждет его в Комази, однако он почувствовал облегчение, когда граница Итскапинтика осталась позади.

Вагон железной дороги, в котором они ехали, был роскошным. У Ту Хокса и Квазинда было личное купе. Еда была великолепной и они могли пить пива, вина и водки столько, сколько хотели. Они могли даже принимать ванну. Так долго лишенные всех этих радостей, они даже почти забыли, что на всех окнах были железные решетки, а с обоих концов вагона находились вооруженные охранники. Ответственный за их перевозку и обслуживание офицер, килиаркос (капитан), по имени Уилкис, всегда находился поблизости. Он обедал вместе с ними и старался ознакомить Ту Хокса с начатками перкунского языка.

Ильмика редко покидала свое купе. В тех немногих случаях, когда она встретила в коридоре Ту Хокса, она оставалась замкнутой и избегала любых разговоров. Он отнес это на счет того, что он был свидетелем ее унижения. И, вероятно, это было не только смущение оттого что он наблюдал за тем, как ее пытались обесчестить, но также и презрение, потому что он не попытался защитить ее. Ту Хокс не защищался. У него не было никакого желания объяснять ей, что ее кодекс чести не был его кодексом чести. Она сама видела, что произошло с О'Брайеном. Причем ее собственные подчиненные, Геро и другие, не боролись, чтобы защитить ее. Они выбрали реалистичную манеру поведения – и, как он думал, были правы. Что она думала о них?

Ильмика ничего не говорила обо всем этом. Она отвечала на приветствие Ту Хокса всегда одним и тем же холодным кивком головы. На это он пожимал плечами и иногда улыбался. Ее поведение должно было быть ему безразличным. Он мог казаться ей привлекательным, но между ними зияла пропасть. Он не был ни блодландцем, ни дворянином. Даже если она его любит – а он не заметил никаких признаков этого, – ей все равно придется забыть о нем.

Ту Хокс занимался изучением языка и смотрел на проплывающие мимо ландшафты. Эта страна была в основном различной, только кое-где тянулись плоские цепочки холмов. Польша и Восточная Германия на его Земле выглядели почти так же. Большинство полей было уже убрано, так что местность казалась пустынной, но Уилкис рассказал ему, что сельское хозяйство здесь в основном механизировано и у них больше тракторов, чем в какой-нибудь другой стране в этом мире.

В городе Геррвоге к ним подсел еще один офицер. Виаутас носил темно-синий мундир с серебристыми эполетами и головой кабана, тоже из серебра, на высокой форменной фуражке. Лицо его было худым и тонкогубым, однако скоро обнаружилось, что он был любезным и необычайно умным человеком. Ту Хокс не ошибся. У Виаутаса было задание подвергнуть обоих пленников предварительному допросу.

Ту Хокс решил рассказать ему все, если он откажется сделать это теперь, позже они вынудят его сделать это, и в течение нескольких недель его здоровье может сильно ухудшиться. Кроме того, он не был обязан сохранять лояльность в какой-либо стране этого мира. Судьба сначала поставила его на сторону Блодландии и Готенозонии, но тайная полиция последней пытала его и заперла в сумасшедшем доме, а Блодландия обманула своего собственного союзника, чтобы заполучить их в свои руки. Между практикой Перкунии и Блодландии, казалось, не было существенной разницы. Ему была неприятна только одна мысль: сотрудничая с перкунцами, он будет сотрудничать с немцами. Если он будет работать на ту же нацию, на которую работает немецкий пилот, то, как ему казалось, некоторым образом он обманет свой мир и свою страну.

Но… здесь нет ни Соединенных Штатов Америки, ни Германии.

После получасового допроса Виаутаса Ту Хокс понял, что все до единого ответы на кажущиеся беспорядочными вопросы Виаутас сравнивает с машинописным текстом, напечатанным на листах бумаги, собранных в скоросшиватель. Несомненно, это была информация, которую дал им немец.

Ту Хокс сказал:

– Откуда вы знаете, что этот человек – как там его имя? – выложил вам чистую правду?

Виаутас был озадачен этим его вопросом. После некоторого молчания он улыбнулся и произнес:

– Итак, что вы знаете о нем? Вам рассказали о нем эти блодландцы? Впрочем, его зовут Хорст Раске.

– И как вы находите эти две рассказанные независимо друг от друга истории? Насколько они совпадают?

– Этого, несомненно, достаточно, чтобы убедиться в том, что вы пришли оттуда же, откуда и он. Для меня, конечно, это весьма поразительный аспект этих событий. Предположим, что существует Вселенная, занимающая то же самое место, что и наша, но не пересекающаяся и не контактирующая с ней, с нашей Вселенной. Я могу представить себе, что на обоих воплощениях Земли могла развиться похожая флора и фауна, включая и человека. В конце концов, астрономические и географические условия на обоих этих Землях почти одни и те же.

Но я никак не могу понять, почему в обоих мирах существуют такие похожие друг на друга языки. Вы понимаете, насколько маловероятно такое совпадение? Менее чем миллиард к одному, насколько я могу это оценить. И все-таки, я должен признать, что не только один язык, но и многие другие языки имеют родственные языки на нашей Земле! – Виаутас энергично покачал головой. – Нет! Нет!

– И Раске, и мы прошли сквозь Врата, – сказал Ту Хокс. – Может быть, существует много таких Врат. В течение ста или двухсот тысяч лет существования человечества могло иметь место неоднократное перемещение людей между нашим и вашим мирами. Может быть, человек возник не здесь, не на этой Земле, он мог прийти сюда с моей Земли и поселиться здесь. Окаменелости моей Земли ясно и недвусмысленно указывают на то, что человек был там с самого начала, но все же остаются какие-то неразрешенные сомнения.

– Пятьдесят лет назад существовали разные теории происхождения и развития человека, – сказал Виаутас. – Даже сегодня имеется множество противников теории, согласно которой человек не был создан и ему больше пяти тысяч лет.

Ту Хокс почти каждую свободную минуту путешествия проводил с Виаутасом И если он был тем, кто должен был отвечать на вопросы других, он все же хотел попытаться задать свои собственные вопросы. Виаутас не избегал ответов на них, и его поведение убедило Ту Хокса в том, что этот человек ему верит.

– Мне хотелось бы знать, – спросил он однажды, – что намеревается сделать с нами ваше правительство?

– Если вы будете сотрудничать с нами и представите в наше распоряжение свои знания, с вами будут хорошо обращаться. Я думаю, мы сможем дать вам наше гражданство.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю