Текст книги "Госпожа Месть (ЛП)"

Автор книги: Джон Этан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Мисти нервно улыбнулась, уставившись на кофе. Она сидела в квартире осужденного сексуального преступника. Ее нельзя было винить за то, что она заподозрила, что в напиток были подмешаны наркотики. И все же она должна была сохранить свою маску невинности. Она подняла кружку, кивнула мужчине и сделала один глоток, втянув кофе со свистом. На вкус он был нормальным, но она все равно боялась, что он был чем-то разбавлен.

Затем Мисти сказала:

– Спасибо. Итак, вы живете один, мистер...

– Гловер. Меня зовут Гэри Гловер, – ответил мужчина.

– Мистер Гловер, вы живете один? Или ваша семья уехала из города?

Гэри ответил:

– Я разведен. У меня есть дети, но... ну, я не видел их лет десять примерно.

– Мне жаль это слышать.

– Не стоит. Это не имеет никакого отношения к вам, и все это имеет отношение ко мне. Я не могу винить кого-то, кроме себя.

– Это... Приятно это слышать. Это показывает, что вы, гм... благородный человек. У вас есть девушка?

Гэри покачал головой и сказал:

– Нет. И прежде чем вы зададите еще один вопрос, вы должны рассказать мне о своем маленьком проекте. Что вы здесь делаете? Хм? Вы пишете мою биографию? Если нет, то что привело вас сегодня вечером в мой дом, мэм?

Мисти втянула губы внутрь и кивнула. Очевидно, она солгала ему о проекте. По правде говоря, она была удивлена, что ее вранье затащило ее в его квартиру.

Она заикнулась:

– Я... я художник. Я, эм... Мне нравится рисовать общество. Вы – часть общества. Вы...

– Давай перейдем на ты. Я – темная часть общества. Пятно на человечестве, – прервал ее Гэри, закончив фразу. – Это правда. Ты же знаешь, что я сексуальный преступник, верно? Поэтому ты здесь?

– Д–да. Я... Я хочу узнать твою историю. Мой проект посвящен... отклоняющейся стороне человеческого разума. По определению, ты ненормальный, верно? Ты можешь помочь мне понять это, не так ли?

Гэри откинулся на спинку сиденья и уставился на Мисти, изучая каждое ее подергивание и заикание. Мисти видела сомнение в его глазах. Пара сидела в тишине, изо всех сил пытаясь понять друг друга. Ложь, – подумала Мисти, – это единственный способ продолжать двигаться.

Уставившись на кофе, Мисти сказала:

– Я считаю, что сексуальных преступников... неправильно понимают. Я думаю, что они делают то, что делают, потому что они устроены по-другому. И я хочу запечатлеть это замешательство – это безумие – с помощью своего проекта. Вот и все.

– Итак, ты хочешь знать, почему я сделал то, что сделал?

– Да.

Гэри наклонился вперед на своем сиденье, уперев локти в колени, и сказал:

– Хорошо. Давай поговорим об этом. С чего мне начать? Хм? Должен ли я начать с... с моей зависимости от порнографии? Да, я смотрю порно с тех пор, как мне исполнилось десять лет, мисс. Я не понимал большей части этого. Я просто знал, что если подергать за свой член – прости за мой французский – наружу выйдет белая дрянь. И я делал это в течение многих лет. За всю жизнь я дрочил больше, чем молился, хотя меня воспитывали как боголюбивого мальчика. Но все стало еще хуже. Нормальный секс превратился в секс втроем, потом вчетвером, потом в групповуху, с проститутками, потом... затем... Это просто никогда не прекращалось. Никто не говорил мне, что я морочу себе голову, смотря это дерьмо! Меня никто не предупреждал!

Мисти вздрогнула и ахнула, когда Гэри закричал. Она подвинулась к краю дивана и сунула руку в сумочку, готовая выстрелить. Гэри запустил пальцы в волосы и разочарованно покачал головой. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, изо всех сил стараясь прийти в себя.

Он сказал:

– Я... Простите, мисс. Это просто расстраивает.

– В–все в порядке. Я понимаю.

– О чем я говорил? О, да, порно... По крайней мере, в этом я виноват. Может быть, у меня просто не все в порядке с головой. Да, вот и все. Как я уже сказал, я стараюсь винить только себя. Я действительно не знаю, что произошло той ночью. В течение многих лет меня мучили разные мысли. Я потерял контроль над собой, когда увидел проститутку на улице. Я имею в виду, я почувствовал, как что-то другое завладело моим телом, когда это произошло. Я мог бы заплатить ей, я делал это раньше, но я решил... изнасиловать ее. Я ударил ее и трахнул, а потом бросил ей немного денег. Я подумал, что это покроет стоимость моих действий, но она все равно вызвала полицию. Полагаю, я был настроен на то, что проститутку можно насиловать, понимаешь? Очевидно, я был неправ. После этого моя жена бросила меня, забрала детей, и я сел в тюрьму. И вот я здесь сегодня, живу с грехами своего прошлого.

Мисти почувствовала некоторую симпатию к Гэри. Его раскаяние было искренним. Его одиночество было знакомо ей. Однако она не простила ему его поступок. Его рассказ подтвердил факты: он был насильником. Ей не нужно было чувствовать никакой вины за то, что она манипулировала им и за то, что причинит ему вред. И все же, ей все еще приходилось притворяться, что она его понимает.

Она сказала:

– Ты, кажется, идеальная тема для этого проекта. Я понимаю тебя. Я действительно понимаю.

Гэри усмехнулся и покачал головой, из его глаз потекли слезы. Он сказал:

– Знаешь, я никогда никому не рассказывал о той ночи. Меня принудили к групповой терапии, я разговаривал с психологами наедине, но я никогда не говорил им правды. Я не рассказывал им о своем детстве, о порно, о своих поступках... Я знаю, что я плохой человек, но я рад, что у меня наконец-то появилась возможность заговорить. Я не знаю, зачем я тебе все это рассказал, я просто рад, что открыл дверь и впустил тебя. Я рад, что рассказал тебе свою историю. Это такое чувство... оно освобождает.

Он не мог не улыбнуться, вытирая слезы со щек. Он снова нервно хихикнул, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Мисти улыбнулась и кивнула, пытаясь сохранить видимость контроля. Я смеюсь с насильником, – подумала она, – это неправильно, он должен умереть.

Гэри вытер руки о комбинезон и сказал:

– Я умираю с голоду. Я еще не ужинал. Не хотите ли перекусить, мисс?

– Нет, спасибо.

– Ладно. Мне понадобится несколько минут, чтобы разогреть остатки спагетти. Прошу прощения за это.

– Все хорошо. Ты не возражаешь, если я посмотрю на фотографии на стене? Они выглядят интересно.

Гэри встал со своего места и сказал:

– Чувствуй себя как дома. Я был бы рад показать тебе некоторые из моих детских фотографий. Ты сможешь увидеть мою невинность до того, как я стал... этим.

Мисти улыбнулась и кивнула – хорошо. Она смотрела, как Гэри вошел в кухню. Он казался искренне счастливым, и это беспокоило ее. Она сжала челюсти и задрожала, изо всех сил стараясь сдержать свой гнев. Прошло несколько недель с тех пор, как ее изнасиловали, и она уже забыла, что такое счастье. Это было нечестно. Если она не могла быть счастлива, то и любые насильники, встретившиеся на ее пути, тоже не могли быть счастливы.

Она слышала, как на кухне гремят кастрюли и сковородки. Гэри даже продолжал говорить, бессвязно рассказывая о своем рабочем дне. Но она его не слышала.

Мисти заглянула в свою сумку и внимательно осмотрела пистолет. Пистолет заряжен, предохранитель снят, но она не могла в него выстрелить. Она взглянула на входную дверь. Соседи услышат выстрел, – подумала она, – мне нужно время, чтобы сбежать.

Мисти прошептала:

– Только в крайнем случае.

Она встала со своего места, затем тихо прошла на кухню. Пот выступил у нее на лбу, сердце учащенно забилось в груди, и она почувствовала, как по телу разлилось тепло – адреналин. Она остановилась в арке.

Круглый обеденный стол справа от нее был пуст. Слева от нее, спиной к ней, перед плитой стоял Гэри. Он положил немного говяжьего фарша на сковороду, пока его лапша оставалась в микроволновке. Он все еще говорил о работе, не подозревая о присутствии Мисти позади него.

Мисти проскользнула на кухню, боком подойдя к стойке позади Гэри, и медленно вытащила нож из ножевого блока на стойке. Мир погрузился в тишину. Звук шипящей сковороды, жужжание микроволновки и голос Гэри затихли вдали.

Мисти закрыла глаза и, хмыкнув, рванулась вперед. Она остановилась, когда ее лоб столкнулся с верхней частью спины Гэри. Она открыла глаза и задрожала от страха. Лезвие вошло в поясницу Гэри, вошло на два дюйма в его плоть. Кровь пропитала его комбинезон и потекла по заднице.

Наконец-то вернулись звуки окружающего мира.

Гэри ахнул и, пошатываясь, застыл перед ней, потрясенный нападением. Он почувствовал себя так, словно его ударили кувалдой в спину. Мисти сделала четыре быстрых шага назад, когда Гэри потянулся за ножом. Она не пострадала во время стычки, но была в равной степени шокирована.

Удары ножом травмируют и жертву, и того, кто наносит удар – это совсем не похоже на кино.

Гэри потянулся за ножом, но безрезультатно. Он был недостаточно гибок, чтобы ухватиться за ручку. Он повернулся и посмотрел на нападавшую, сбитый с толку и раненый.

Продолжая тянуться к ножу, застрявшему у него в спине, Гэри заикнулся:

– П–почему? Почему ты... О, Боже Всемогущий, зачем тебе это...

На середине предложения Мисти быстро перегнулась через стойку, схватила большой нож с подставки для ножей и замахнулась лезвием в живот насильника. Кончик лезвия едва задел его комбинезон, прежде чем Гэри остановил ее. Он схватил лезвие левой рукой, а правой сжал запястье Мисти. Лезвие погрузилось в его пальцы, когда Мисти попыталась продвинуться вперед.

Сквозь стиснутые зубы Гэри спросил:

– За что, мэм? За что?

Прекрати спрашивать об этом, черт возьми, – подумала Мисти. Она потянула нож назад, затем толкнула его вперед, затем снова назад – эффективно распиливая его пальцы. Гэри зашипел от боли, когда кровь потекла из его руки и шлепнулась на пол. Его пальцы были частично срезаны выше костяшек. Жгучая боль была невыносимой.

Гэри громко застонал, ослабляя хватку на лезвии. Мисти воспользовалась возможностью и двинулась вперед. Гэри все еще держал ее за запястье здоровой рукой, но его усилия были тщетны. Мисти вонзила лезвие ему в живот, пронзив его на три дюйма левее пупка. На лбу и шее Гэри вздулись вены, а кожа и глаза покраснели.

Наконец подействовала реакция Гэри "сражайся или беги". Он должен был сражаться, если хотел выжить. Он ослабил хватку на запястье Мисти. Лезвие вошло ему в живот, наверняка проколов один из органов. Он схватил Мисти за шею, сжав ее изо всех сил, и впился пальцами в ее мягкую шею, пытаясь раздавить ее.

Мисти захрипела и застонала, пытаясь дышать, запаниковала и выпустила нож. Она поцарапала запястье Гэри, шлепнула его по предплечью, но безрезультатно. Из его спины и живота торчали ножи, но у него все еще было достаточно энергии, чтобы задушить ее. Ее губы медленно обесцвечивались, а щеки синели. Я умру, – подумала она, – он убьет меня, прежде чем отпустит.

Бип-бип-бип – эхом разнесся по кухне звук. Пара посмотрела в левую часть комнаты. Лапша наконец-то закончила разогреваться.

И снова Мисти воспользовалась этой возможностью. Она схватилась за ручку сковороды, а затем швырнула шипящую говядину в лицо Гэри. Гэри закричал, когда мясо и жир обожгли его. Он закрыл лицо руками и покачнулся влево-вправо.

Мисти откинула сковороду назад, как бейсбольную биту, а затем замахнулась на него. Сковорода лязгнула, ударившись о правую сторону лица Гэри. Кожа на его щеке сразу же покрылась ожогами, облупилась и почернела. Он откинулся на стойку, ошеломленный ударом, а затем рухнул на задницу. Мисти присела перед ним на корточки, пытаясь оказаться на уровне его глаз, не теряя своего преимущества.

Едва придя в сознание, Гэри слабо спросил:

– За что?

Нахмурившись, Мисти строго сказала:

– Ради справедливости. Я знаю, что ты сделал. Я все знаю, ублюдок. Ты бил и пинал ее, ты выбил ей четыре зуба, сломал ей нос, ты душил ее, ты изнасиловал ее, ты... ты – причина, по которой она покончила с собой через год после твоего осуждения. Ты заслуживаешь смерти.

– Мне... очень жаль...

– Уже слишком поздно для извинений.

Мисти положила обжигающее дно сковородки на лицо Гэри. Гэри застонал и забился в конвульсиях, когда сковорода обожгла его. Однако он не мог собраться с силами, чтобы закричать. На его комбинезон капали кровь, слюни и сопли. Его лицо издавало шипящие звуки, сопровождаемые хрюканьем. Однако он не сопротивлялся. Он принял последствия своих действий.

Мисти поморщилась, убирая сковородку с его лица. Его щеки и лоб были белыми, оранжевыми, красными и черными. Куски его кожи были черными и шелушащимися. Из-под его шелушащейся кожи сочилась кровь. Его правый глаз был закрыт, а веки были красными, как яблоки. Это выглядело так, как будто он плакал кровавыми слезами. Его нос был разорван и распух, словно расплавился от жары.

Мисти подняла тяжелую сковороду над головой, а затем ударила Гэри по голове. Она повторяла этот процесс снова и снова, пока сковорода не отломилась от ручки, с грохотом упав на пол. Она отбросила ручку в сторону и глубоко вздохнула, уставившись на насильника. Она была в восторге от своих действий.

Лоб Гэри был рассечен посередине. Кровь струилась по его лицу, как дождь по ветровому стеклу, покрывая большую часть его обожженной плоти. Рана на его лбу была глубокой и широкой. В порезе виднелся его череп, окровавленный и треснувший. Его ноги и руки подергивались, но грудь оставалась неподвижной. Он не дышал.

Мисти, пошатываясь, поднялась на ноги, вытащила из сумки носовой платок, затем вытерла кровь с лица. Она повернула ручку на плите и потушила огонь. В конце концов, она не хотела сжигать здание дотла. Она принесла кружку с кофе на кухню и энергично вымыла ее в раковине. Никаких доказательств, – подумала она, – никто никогда не узнает, что я была здесь.

Мисти подошла к арке, затем оглянулась на кухню. Она поморщилась, глядя на мертвое тело Гэри, потрясенная собственной жестокостью, и прошептала:

– Ты это заслужил...

Она подошла к входной двери и выглянула в глазок – никого не видно. Она выскользнула из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь, чтобы не разбудить соседей, затем побежала прочь от жилого комплекса, исчезая в темноте.

Глава 11. Групповая терапия

Прошла неделя. Полиция расследовала убийства на автобусной остановке и в квартире Гэри, но они не связали их между собой. Методы убийства были разными – пистолет не мог быть связан с ножом и сковородкой. На самом деле, жестокая смерть Гэри Гловера шокировала полицию, заняв приоритетное место. Так или иначе, полиция расследовала преступления Мисти, и это было проблемой.

Мисти оказалась на очередном сеансе групповой терапии Софии Родригес. Она сидела на складном стуле возле центрального круга баскетбольной площадки. Ее руки были скрещены на груди рядом с сумочкой, чтобы она могла легко схватить пистолет – на всякий случай. Она рассеянно уставилась в пол, погруженная в свои мысли. Что, если они поймают меня до того, как я закончу это? Смогу ли я выжить в тюрьме? – подумала она.

Она оглядела круг. Она видела, как шевелятся губы, но не слышала никаких слов. Ее взгляд остановился на человеке, сидевшем справа от нее, Кендре Гамильтон. Она восхищалась ее сильным, но заботливым поведением, как молодая девушка восхищается старшей сестрой. София захлопала в ладоши, отрывая Мисти от ее размышлений.

Улыбаясь, психолог спросил:

– Кто-нибудь еще хотел бы поделиться чем-нибудь сегодня вечером? Хм? Помните, мы можем говорить о чем угодно. Выпила чашечку несвежего кофе? Выскажись об этом здесь. Чей-то ледяной взгляд испортил тебе настроение? Дай нам знать. Хорошо?

Мисти взглянула на Кендру. К ее удивлению, Кендра уже смотрела на нее в ответ. Кендра покачала головой и метнула взгляд на Софию, как бы говоря: если тебе есть что сказать, это твой шанс.

Мисти глубоко вздохнула, затем сказала:

– Я хочу кое-что сказать.

София сказала:

– Фантастика. Не хотите ли сначала представиться?

– Да, конечно, но... Я бы предпочла не называть вам свое полное имя, если вы не против.

– Это прекрасно. Прозвища, псевдонимы, кодовые имена... все в порядке.

– Ну, меня зовут Мисти. Мне двадцать один год, я студентка колледжа, хотя в последнее время я вообще-то не ходила на занятия. Наверно, сейчас я просто начинающий художник.

– Она потрясающая художница, – добавила Кендра, ухмыляясь.

Мисти улыбнулась и сказала:

– Я бы так не сказала. Я просто люблю рисовать.

София сказала:

– Это замечательно, Мисти. Художники очень проницательны, не так ли? Они чувствительны, они эмоциональны... Они мастера рассказывать истории. У тебя есть история, которой ты хочешь поделиться?

Мисти облизнула губы и медленно кивнула. В ее горле образовался комок, а на глаза навернулись слезы. Ее временная уверенность иссякла. Она полагала, что готова рассказать об этом инциденте, но поймала себя на том, что задыхается от собственных слов.

Она кашлянула, чтобы прочистить горло, затем сказала:

– Во-первых, я хочу сказать: спасибо вам. Я уже была здесь однажды и, хотя я ничего не сказала, это мне помогло. После той группы произошло несколько... событий, которые помогли мне вернуть часть моей уверенности. Я чувствую себя в безопасности, я чувствую себя... наделенной полномочиями.

Кендра улыбнулась, глядя на Мисти. Она решила, что молодая художница имела в виду покупку пистолета. На самом деле Мисти смутно намекала на убийства, которые она тайно совершила. Способность убивать придавала ей сил.

Мисти сказала:

– Моя история... Моя история... Как я уже сказала, я была студенткой колледжа до... до того, как это случилось. Я все еще студентка колледжа, я просто пока не хожу на занятия. Это на меня не похоже. У меня была идеальная посещаемость, у меня был высокий средний балл, я любила рисовать. Такова была моя жизнь. А потом, однажды вечером, я пошла на вечеринку. Я не очень много пила. Я выпила... один бокал вина. Я бы сказала, что была одета соответственно. Я не напрашивалась на это, понимаете? Но это все равно произошло. А–а...

Она зажала рот рукой, кашляя и хрюкая. Она вытерла слезы, бегущие по ее лицу, и посмотрела на высокий потолок спортзала. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя.

Затем Мисти продолжила:

– Такая женщина, как мы с вами, заманила меня в переулок. Она сказала, что ей нужна помощь в спасении животного... Вместо этого из-за мусорного контейнера появилась группа мужчин. Они... Они пытались похитить меня или что-то в этом роде, но я сопротивлялась. Я била их кулаками, пинала ногами, кричала, но ничего не помогало. Они закончили тем, что... Ну, они избили меня и изнасиловали. Я бы предпочла не говорить о мелких деталях. Они, эм... немного размыты, понимаете?

Со слезами на глазах Кендра опустила голову и нахмурилась. Другие участники, молодые и старые, отреагировали аналогичным образом. Эта разрушительная история напомнила им об их собственном опыте.

Покрутив большими пальцами, Мисти уставилась на свои колени и сказала:

– С тех пор мне снятся кошмары о той ночи. Самые ужасные кошмары, которые у меня когда-либо были. Я видела настоящих монстров, и мне кажется, что эти монстры все еще преследуют меня. Теперь я должна жить, постоянно оглядываясь. Я должна быть готова ко всему. Это означает, что я не могу ходить в колледж, не могу продолжать рисовать и не могу следовать своей мечте стать художником. По крайней мере, не сейчас. И если не сейчас, то, боюсь, я уже никогда не буду прежней. Я никогда не буду... нормальной.

София наклонилась вперед на своем стуле и объяснила:

– Ты можешь быть нормальной, потому что ты нормальная, Мисти. Ты – человек, – живой, дышащий человек, который пережил мучительный опыт. Возможно, сейчас ты видишь вещи по-другому, но это только вопрос времени, когда ты снова по-настоящему почувствуешь себя самой собой. Ты сама это сказала, так ведь? В последнее время ты чувствуешь себя сильнее, да?

– Да, но это... это потому, что я думаю, что я умерла, когда на меня напали, и я родилась заново. И, как мое новое Я, или... или как бы вы это ни назвали, я делала все, чтобы придать себе сил. Я – другая. Другая.

Группа замолчала. София сохраняла невозмутимое выражение лица, стараясь удержать нейтральную и уважительную позицию. Она не хотела ругать или жалеть ее.

Кендра озадаченно нахмурила брови. Она все еще была опечалена рассказом Мисти, но ее последнее заявление застало ее врасплох. Она все еще говорит о пистолете? – подумала Кендра.

Нарушив тишину, Мисти усмехнулась и покачала головой. Она сказала:

– Мне очень жаль. Я не хотела портить настроение или что-то в этом роде. Я хотела сказать... Я делаю все возможное в этой ситуации. По крайней мере, пытаюсь делать. Спасибо, что выслушали.

Когда Мисти откинулась на спинку стула, София сказала:

– Спасибо, что поделилась, Мисти. Я надеюсь услышать от тебя больше, как в группе, так и наедине.

Кендра похлопала Мисти по плечу и одними губами произнесла:

– Я горжусь тобой.

Мисти улыбнулась, кивнула и подмигнула ей, как бы говоря: Спасибо тебе за все.

София оглядела группу и спросила:

– Кто-нибудь еще хотел бы поделиться, прежде чем мы закончим сеанс?

На мгновение воцарилась тишина. Женщины посмотрели друг на друга сияющими, поддерживающими глазами.

– Я, – раздался мягкий женский голос.

Мисти взглянула на женщину, сидевшую слева от нее, как и все остальные. К ее крайнему удивлению, говорившая не была женщиной. На стуле сидела пятнадцатилетняя девочка с волосами цвета воронова крыла. Девушка с глазами лани была одета в свободную толстовку с капюшоном, обтягивающие синие джинсы и белые кроссовки. На ее щеках и носу были маленькие веснушки. Она выглядела печальной, но невинной – как обиженный ребенок.

Девушка прерывисто вздохнула, как будто ей было трудно дышать. Она заикнулась:

– Н–никаких имен, хорошо? Я, эм... Я не хочу, чтобы вы искали меня. Я не хочу, чтобы вы сказали моей маме или папе. Они убьют меня, если узнают об этом.

София ответила:

– Здесь ты в безопасности. Ты можешь доверять нам.

– Х–хорошо, хорошо... Я не хочу этого говорить, но я чувствую, что должна это сказать. Если я этого не сделаю, это будет продолжать разрывать меня на части, пожирать меня заживо, убивать меня... Я больше не могу справляться с этим чувством. Я была... Меня лапал тот, кому я доверяла, ясно? И, эм... он заставил меня прикоснуться к нему. Он... Он воспользовался мной.

Подросток замолчал и в отчаянии провел пальцем по носу. Она никогда не думала, что произнесет эти слова. Сексуальное насилие должно было происходить в телевизионных драмах, об этом должны были сообщать в новостях, но это не должно было случиться с ней. По крайней мере, так ей всегда казалось.

Ее голос надломился, и девушка закричала:

– Я просто хочу, чтобы все вернулось на круги своя. Это все так, как она сказала: я чувствую себя мертвой. Я больше не узнаю своих друзей, я боюсь разговаривать с людьми. Но это совсем другое дело. Я не хочу умереть только для того, чтобы родиться заново. Я просто хочу умереть, чтобы этот кошмар наконец закончился. Я... Я ненавижу свою жизнь. Я хочу исчезнуть!

София ответила мягким тоном:

– Смерть – это не выход. Поверь мне, я видела это раньше и понимаю, что ты чувствуешь. Важно помнить...

Мисти перестала слушать речь Софии – несомненно, в ней было что-то поэтически оптимистичное. Она уставилась на подростка и задумалась над ее словами. Она намекнула на сексуальное домогательство. Мисти хотела спасти ее, но она знала, что только вызовет подозрения у окружающих, если вмешается в жизнь девочки.

Хотя нападавшего на подростка, скорее всего, сочли бы гебефилом^[2] или эфебофилом, Мисти нацелилась на худших сексуальных преступников: педофилов. Она подумала: Я должна убить одного из них, я должна послать им сообщение. Она решительно кивнула, в ее глазах загорелся огонь мести.

Глава 12. Самый отвратительный мужчина

Своими действиями Мисти хотела сделать два мощных заявления. Выжившим по всему миру она хотела сказать: вы не одиноки, я всегда буду изо всех сил стараться защитить вас. А педофилам и насильникам она хотела оставить следующее послание: пока я дышу, вы никогда не будете в безопасности. Ее действия давили на нее, в конце концов, она не бездействовала, но она была готова нести крест вины до конца своей жизни.

Мисти стояла на углу улицы в пригородном районе, над ней гудел фонарный столб. В ее руках был сотовый телефон. Она только что закончила смотреть видео о взломе замков на YouTube. Она также посмотрела это видео дома и попрактиковалась во вскрытии замков на своих собственных дверях. Она снова просмотрела видео в качестве курса повышения квалификации.

Интернет был удивительным местом. Сначала можно научиться готовить изысканные блюда, а затем научиться вламываться в дом. Если бы она была повнимательнее, то могла бы даже научиться совершать убийства, не оставляя следов.

Она оглядела тихий район с любопытством, но осторожно. Окрестности освещали яркая луна, сверкающие звезды и уличные фонари. На крыльце горело несколько фонарей, но на улице никого не было. После полуночи район застывал.

Ее взгляд остановился на одноэтажном доме на другой стороне улицы. Этот маленький красный домик и был ее целью. Она вышла из круга света, падавшего на нее с фонарного столба, и нашла укрытие за припаркованным внедорожником, не отрывая взгляд от дома. С улицы дом выглядел пустым – заброшенным. Шторы задернуты, подъездная дорожка пуста.

Мисти снова уставилась на свой телефон. Она вошла в интернет, затем открыла одну из своих закладок. На странице была информация о судимости Оскара Стрэнджа, местного педофила лет пятидесяти. Согласно его досье, Оскар совершил непристойный или похотливый поступок по отношению к ребенку младше четырнадцати лет. Итак, ее целью был пожилой мужчина.

Его обвиняли и во многих других преступлениях против детей, но доказательств было недостаточно. Таким образом, он был осужден только за несколько преступлений. Система правосудия позволила ему уйти.

На странице также был указан адрес Оскара. Она взглянула на дорожный знак, затем на красный дом, затем на свой телефон – все проверено.

Мисти прошептала:

– Мистер Стрэндж, ты трогал маленькую девочку. Ты обнажил себя перед несколькими детьми, да? Еще раньше ты снимал "домашнее видео"? Я читала об этом, я знаю правду... Ты плохой человек. Мерзкий человек. Самый отвратительный человек на планете. Ты заслужил это. Это будет моя месть.

Она посмотрела вниз и осмотрела себя, убеждаясь, что готова к неизбежной конфронтации. Черная с головы до ног, она была одета в куртку поверх толстовки, узкие джинсы, кожаные перчатки и ботинки. Ее волосы были заправлены под шапочку. Она держала свой надежный пистолет в сумочке. Мисти также извлекла урок из своих прошлых ошибок и взяла с собой карманный нож.

Я готова, – подумала она, – но готов ли он?

Она снова посмотрела на красный дом, ее щеки порозовели от страха и тревоги. Она проверяла дом в течение дня, заглядывая через каждые два часа, но ни разу не заметила никакой активности. Она предположила, что либо его не было дома, либо он скрывался в доме большую часть дня. Несмотря ни на что, так или иначе, она должна была войти.

Мисти пробормотала:

– Черт, это безумие. Но я должна это сделать. Давай, Мисти, ты можешь это сделать. Это ради его жертв. Ради той девушки на собрании. Ради нас.

Она глубоко вздохнула, затем перебежала через улицу. Она тихо открыла калитку, стараясь не скрипеть ею. Она присела на корточки и побежала трусцой через лужайку. Входная дверь была слишком хорошо видна с улицы. Она бы привлекла внимание, как игрок НБА в Северной Корее, если бы попыталась взломать этот замок.

Итак, она побежала трусцой по узкой тропинке сбоку от дома и оказалась на маленьком заднем дворе. Он был запущен, трава доходила ей до колен. Мебель была старой и пыльной. В доме Оскара не бывало много гостей.

Мисти подошла к задней двери, опустилась на колени перед дверью, затем вытащила из кармана куртки маленький кожаный футляр – набор отмычек. Ее руки неудержимо дрожали, когда она пыталась вытащить натяжной ключ. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Это просто, – подумала она, – я делала это раньше, ничего не изменилось.

Громко вздохнув, Мисти почувствовала себя собранной и готовой. Она достала из набора натяжной ключ и крючки, вставила ключ в нижнюю часть заглушки и слегка надавила – все готово.

Затем засунула крючки с выступами в заглушку над натяжным ключом. Она сильнее надавила на него, одновременно вставляя и вынимая крючки из заглушки. Hатяжной ключ двигался плавными движениями. Щелк! – и замок взломан.

Мисти, пошатываясь, поднялась на ноги и отряхнула пыль и грязь с колен. Она схватилась за дверную ручку, закрыла глаза, затем вывернула запястье. Ее глаза расширились, и она жеманно улыбнулась, когда ручка повернулась с движением ее запястья. Это сработало, – подумала она, – я в деле. Она бросила последний взгляд на задний двор, словно обдумывая свои действия.

Она прошептала:

– Пути назад нет... Я должна это сделать.

* * *

Мисти проскользнула в дом, тихо прикрыв за собой дверь, и попала в темный коридор. Арка слева от нее вела на кухню. Справа от нее были пять дверей, ведущие в другие комнаты дома. Свет, казалось, был выключен, поэтому она предположила, что дома никого нет. Тем не менее, ее миссия требовала элемента неожиданности, и она не собиралась терять его, производя слишком много шума.

Мисти поморщилась, уловив в доме запах гнилостной вони. Пахло так, словно рядом был бассейн с нечистотами, в котором плавало обугленное тело.

Зажав рот рукой, она на цыпочках прошла на кухню. Луч лунного света освещал стопку грязной посуды в раковине. На столе в центре комнаты также стояло несколько грязных тарелок. Очевидно, гигиена не входила в число приоритетов педофила. На кухне не было ничего интересного.

Она прошла через другую арку и оказалась в гостиной. На полу валялись скомканные газеты, мокрые салфетки и обертки от еды. Еще одна грязная тарелка стояла на кофейном столике. Диван был изодран и испачкан. Телевизор был выключен, но жирные пятна все еще были видны. Там также никого не было видно.

Мисти подошла к столику у входной двери и изучила стопку писем на столе. Письма были адресованы Оскару Стрэнджу. Ни одно из писем не было адресовано кому-либо еще. Конверты подтвердили ее теорию: она вошла в правильный дом, и ее цель жила одна.

Она прошла мимо входной двери и вернулась в коридор в другом конце. Открыла первую дверь слева от себя.

– Спальня, – прошептала она.

Действительно, Мисти оказалась в главной спальне дома. Справа от нее стояла двуспальная кровать со смятыми и испачканными простынями. Рядом с кроватью был шкаф. На дверцах шкафа были встроенные жалюзи. Несколько окон слева от нее выходили на лужайку перед домом. Черные шторы на окнах были плотно задернуты.