Текст книги "Масоны: Рожденные в крови"

Автор книги: Джон Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Таковы факты. Но в изложении г-на Найта скандал вокруг Ватикананеобъяснимым образом превращается в масонскийскандал! И единственным обоснованием такой «гипотезы» служит тот факт, что светским партнером Ватикана в этой афере выступала подпольная группа, именовавшая себя масонской ложей, но таковой не являвшаяся. Главу «Итальянский кризис» г-н Найт начинает со следующего заявления: «Летом 1981 г. масонский заговор гигантских масштабов потряс Италию до самого основания». Далее автор «Братства» утверждает, что Джелли в целях шантажа вытягивал из членов своей секты государственные и личные тайны, якобы ссылаясь при этом на «долг масона» перед своими собратьями. Не забывает г-н Найт упомянуть и о «продажных масонах в рядах итальянских вооруженных сил».

Касаясь загадочной гибели Кальви, г-н Найт сообщает, что, по официальной версии, банкир покончил жизнь самоубийством, но, по слухам, якобы дошедшим до него (или возникшим под пером самого Стивена Найта?), Кальви «был ритуально умерщвлен масонами. Шея его была обмотана „буксирным канатом“; карманы набиты камнями как символом масонов – вольных каменщиков, а место для убийства было выбрано по названию моста, поскольку в Италии эмблемой братства служит силуэт черного монаха». По моему мнению, этот «слух» сильно приукрашен, если не изобретен лично г-ном Найтом. Я считаю так нагому, что «фигура черного монаха», по моим данным, никогда не являлась эмблемой итальянского масонства (впрочем, известно, что одна из итальянских масонских лож получила в полном согласии с традицией именования масонских организаций название «Фрати Нере» – «Черные братья» пли «Черные монахи»). Ничуть не беспокоит г-на Найта и очевидное отсутствие мотива для такого «ритуального умерщвления». К чему масонам было рисковать своей репутацией ради убийства итальянского банкира? Мотив для убийства мог обнаружиться у кого угодно у сотрудников «Банка Амброзиано», у работников иностранных фирм, получавших проценты с займов, у любого лица, в руках которого оказалась часть вовлеченной в аферу суммы, у каждого заинтересованного в том, чтобы замять дело… Но ни один из этих возможных мотивов не соотносится с масонами. Что касается Ватикана, то г-н Найт не только перекладывает вину с окружения папы на масонов, но и выводит Святой Престол потенциальной жертвой дальнейших масонских злодеяний, заявляя, что «масоны просочились не только в Римско-католическую церковь, но и в сам Ватикан». Нет нужды пояснять, что все эти заявления не подкреплены ни единым доказательством.

Но и это еще не все. Г-н Найт идет дальше и обнаруживает еще одну удивительную тайну: оказывается, в ряды масонов, в свою очередь, «просочились» агенты КГБ! С обескураживающей прямотой автор «Братства» утверждает: «Никто еще не превзошел советскую разведку в способности проникнуть в любую организацию любого государства. И в каждой стране, где только существовало масонство, оно неминуемо становилось главной ее целью». Подумать только – главной целью!

К числу стран, в которых существует масонство, принадлежит, например, Швейцария. И вот что пишет г-н Найт: «С вопросами о масонстве я обратился через посредника к бывшему агенту КГБ Илье Григорьевичу Джирквелову, перешедшему в 1980 г. на службу к западным разведкам». Г-н Джирквелов явно ничего не знал о масонстве, но г-н Найт быстро оправился от этого удара и нашел что сказать читателю. Он напомнил нам, что из тридцати пяти лет, которые Джирквелов состоял на службе КГБ, большую часть времени он провел в Швейцарии, где насчитывается всего-навсего пятьдесят две масонские ложи. Вспомним, что утверждал г-н Найт чуть раньше: везде, где только существует масонство,оно становится главной цельюКГБ. Но вот он связался с агентом КГБ, который долго жил в маленькой стране с пятьюдесятью двумя масонскими ложами. И этому человеку нечего сказать о масонах! Как же так? Ведь приемы проникновения в масонские ложи должны были занимать главное место в подготовке Джирквелова! Однако неустрашимый Стивен Найт не сдается. Он вытягивает из бывшего шпиона комментарии к тому, что может сказать о масонстве сам Стивен Найт. И комментарии эти приводят его в такой восторг, что он сплошь выделяет их курсивом: «Джирквелов… сказал, что если масонство играет столь важную роль в государственной системе, как это явствует из моих слов, то не может быть никаких сомнений в том, ч то КГБ его использовало и даже рекомендовало агентам, завербованным в Англии, вступать в масонские ложи».Понятно, что с таким же успехом КГБ могло рекомендовать своим агентам работать с бойскаутскими отрядами и в местных благотворительных организациях, добиваться членства в модных клубах и всеми иными возможными способами набирать вес и авторитет в обществе.

Но у г-на Найта есть в запасе и еще более «сильный аргумент».

Г-н Найт встречался с недавно ушедшим в отставку офицером разведки. Встреча эта, обставленная по всем канонам секретности, состоялась у фонтана на втором этаже некоего банка. «Он согласился встретиться со мной только после того, как я дал слово, что мы не коснемся в беседе тех предметов, по поводу которых он давал подписку о неразглашении. Он не был масоном. По его словам, он даже не представлял себе, что масонство может дать какие-то преимущества на государственной службе, и не считал, что членство в масонской ложе может как-то способствовать его карьере. „Но, возможно, все дело в том, что я просто никогда об этом не задумывался“, – признался он. Он сказал мне, что никогда не сталкивался со случаями работы КГБ через масонов в Англии, и добавил: „Но, разумеется, это вовсе не значит, что таких случаев не было“». Не правда ли, сильный аргумент в пользу того, что масонство – главная цель КГБ?

Чтобы наконец закрыть тему «тайных» связей между масонами и советскими спецслужбами, приведу еще один пример. Номер отдела внешней разведки британской «Интеллидженс сервис» – MI6, а номер отдела контрразведки – MI5. Г-н Найт сообщает нам: «Как мне удалось узнать у бывшего министра внутренних дел… работникам разведывательной службы запрещено состоять в масонской организации». Но далее он пишет: «Согласно полученным недавно сведениям, КГБ активно пользовался традицией „трудоустройства братьев“, принятой у английских масонов, проникая с ее помощью в самые высшие эшелоны власти. Особенно впечатляют успехи, достигнутые советской разведкой в этой области после 1945 года: агентов удавалось внедрять на высочайшие уровни, такие как MI5 и МI6». Жаль, что г-н Найт не объединил этот фрагмент с предыдущим в одном абзаце: тогда ни один читатель не упускал бы из виду, что КГБ успешно внедрял масонов в руководство именно тех спецслужб, куда масоны не допускались. Впрочем, нам есть за что благодарить заботливого автора: наверное, он не желал, чтобы у читателя разболелась голова от попыток совместить несовместимое.

Подведем итоги. Решительные заявления г-на Найта о связях КГБ с масонством основываются на его убежденности в том, что масоны пользуются несправедливыми преимуществами в продвижении по служебной и общественной лестнице и что, следовательно, разведывательные службы не могут не пытаться действовать за счет масонов. Однако на тридцати четырех страницах, посвященных этой теме, г-ну Найту так и не удается привести ни одного стоящего аргумента, подкрепляющего название главы – «Связи с КГБ». Эта «тайна» – всего лишь очередная фабрикация г-на Найта. Полагать иначе – значит заподозрить во лжи двух перебежчиков из КГБ на сторону западных спецслужб, книги которых вышли весной 1988 г. Илья Джирквелов – тот самый бывший агент советской разведки, с которым беседовал через посредника г-н Найт, – выпустил книгу «Тайный слуга. КГБ и советская элита: взгляд изнутри», а Станислав Левченко – книгу «По ту сторону: моя жизнь в КГБ». Ни тот, ни другой не упоминают о масонстве как о главной цели КГБ. Более того, они вообще не упоминают о масонстве.

На самом деле домыслы г-на Найта о связях КГБ с масонством – не что иное, как вывод из основного тезиса «Братства», заключающегося в том, что среди масонов царят фаворитизм и кумовство, позволяющие им делать карьеру быстрей и легче, нежели это дается простым смертным. Это кумовство г-н Найт видит везде и повсюду, но, чтобы доказать его существование, ему приходится идти на неимоверные ухищрения. И в этом нет ничего странного. Действительно, кумовство встречается во всех странах мира и во всех слоях общества, но очень часто оно существует только в воображении тех, кому кажется, что их несправедливо обошли. Вполне естественная реакция для всякого, кто ценит себя хоть сколько-нибудь высоко. Каждый инстинктивно стремится переложить вину за собственные неудачи на других людей. Если работодатель-католик повысит по службе работника-католика, то протестант, метивший на ту же должность, прожужжит своей жене все уши жалобами на дискриминацию по религиозному признаку. Если торговец-католик попытается сбыть крупную партию товара фирме, во главе которой стоит еврей, но сделку перехватит другой еврей, то, вполне возможно, неудачник скажет своему начальнику: «Вы же знаете этих евреев – они всюду пролезут». В Америке ситуации, когда белому работнику отдают предпочтение перед чернокожим, часто вызывают обвинения в расизме, даже если чернокожий на самом деле не столь компетентен.

Но если оставить в стороне несправедливые жалобы неудачников, можно ли говорить о существовании реального фаворитизма на рабочих местах или в системе государственного управления? Безусловно, да. Однако свести все проявления этого фаворитизма к какому-либо одному сектору общества просто невозможно, хотя, пожалуй, самый тяжелый груз ответственности за злоупотребление должностными полномочиями по справедливости следует возложить на политиков. Вплоть до недавнего времени в США председатель победившей на выборах политической партии автоматически становился министром почт, как будто его способность добиться успехов в политике доказывала способность управлять мультимиллиардным бизнесом. Из системы государственного фаворитизма не смог вырваться даже президент Кеннеди: приличия ради поразмыслив, он объявил, что самым подходящим во всей стране кандидатом на пост министра юстиции считает своего младшего брата. В этом случае, как и во многих других, решения такого рода мотивированы желанием окружить себя людьми, на которых можно спокойно положиться. Несколько лет назад в рекламном бизнесе из-за этого разразился громкий скандал. Один крупный производитель макаронных изделий решил подобрать для своей компании рекламное агентство и устроил конкурс. Владелец компании – итальянец по происхождению – добросовестно высиживал на всех презентациях от начала и до конца. Расторопные молодые люди один за другим услужливо демонстрировали ему результаты маркетинговых исследований и анализа потребительского спроса, сопровождая свои выступления прекрасным показом товаров и рекламными роликами. Все шло гладко, но тем сильнее оказалось потрясение, которое испытали все приглашенные на последнюю презентацию. Она от начала до конца проводилась на итальянском языке, который понимал только один человек в жюри! Внимательно выслушав итальянского рекламного агента, владелец компании объявил, что принимает его на работу. «Но, сэр, – вмешался один из администраторов, – если они говорят по-итальянски, это еще не значит, что они понимают проблемы нашего рынка». «Возможно, – со счастливой улыбкой ответил владелец компании, – но зато они понимают меня!»Случай дискриминации по языковому признаку налицо.

Следует также упомянуть еще об одном аспекте фаворитизма, а именно: многие сознательно и целенаправленно пользуются теми преимуществами, которые может предоставить кумовство при продвижении по служебной лестнице. В молодости я работал на компанию, которой владело еврейское семейство. Евреи составляли большинство в руководящем составе этой фирмы. В один прекрасный день к нам на работу поступил молодой человек, только что закончивший университет и нанятый лично президентом компании, а не кем-либо из менеджеров. Спустя несколько дней этот новичок доверительно попросил нас не держать на него зла, если через пару недель его поставят во главе отдела. Он объяснил, что в университете был председателем еврейского братства, директором которого являлся президент нашей компании, и что он посещал ту же синагогу, что и наш президент. Его взяли на работу к нам специально для того, чтобы быстро протолкнуть наверх. Но по-видимому, он полагал, что при таких связях работать совсем необязательно, и через девяносто дней, к великому его потрясению, оказался на улице. Он упустил из виду, что ему никто не давал гарантий: ему лишь предоставили шанс, которым он не сумел воспользоваться. Такой характер носят многие личные связи – связи, которые можно завести в церкви, в любительском театре, в бизнес-клубе или в обществе единомышленников.

На самом деле, многие организации – а не одно только масонское братство, как утверждает г-н Найт, – открыто ловят новых членов на эту удочку. Они сулят новичкам выгодные деловые связи, и многие на это клюют. Однажды моя секретарша сообщила мне, что в приемной ожидает какой-то человек, не назвавший своего имени, но просивший передать, что мы с ним учились в одном колледже. Я бросил все дела, вышел к этому посетителю и стал предаваться с ним воспоминаниям юности. Правда, мне никак не удавалось припомнить его лица, и наконец я сказал: «Мне очень стыдно, но я вас не помню. Когда вы учились в Майами?» «О, – отвечал он, – я учился вовсе не в Майами, а в Аризоне» (то есть примерно в двух тысячах миль от Майами). Он объяснил мне, что участвует в маркетинговой программе страховой компании. Каждому агенту вручили список выпускников колледжа, в котором он когда-то учился. «Мы предположили, что вы согласитесь застраховать свою жизнь по рекомендации вашего однокашника». Но я не согласился.

Такой подход применяется не только индивидуально. Один католический деятель из города, неподалеку от которого я живу, решил: «В этом районе много католиков. Построю-ка я маленький торговый центр и буду сдавать торговые места только католикам. Наверняка покупатели-католики отдадут предпочтение своим единоверцам». Так он и поступил – и назвал свое детище «Центр Мадонны». Но затея его с треском провалилась, поскольку духовное братство не выдержало конкуренции с другими продавцами ни по качеству товаров, ни по ценам, ни по богатству ассортимента.

Одним словом, я хочу сказать, что личные контакты при найме на работу и в бизнесе, безусловно, играют свою роль, но не в такой мере, как полагают многие искатели легкой выгоды. Обещаний в этой сфере всегда больше, чем реальных дел. Разумеется, ничто не отучит людей надеяться извлечь пользу из личных связей, где бы они их ни установили – в «Старинном ирландском братстве», в «Обществе Каледонии», в «Сынах Италии», в «Рыцарях Колумба» или в масонской ложе. Но нигде – и даже на страницах «Братства» – я не нашел ни единого свидетельства того, что личные контакты, завязанные через масонскую ложу, срабатывают эффективнее, чем связи иного происхождения. Люди всегда будут отдавать предпочтение тем, кого они лучше знают; члены любой национальной или религиозной группы всегда будут чувствовать себя комфортнее с себе подобными – и всегда будут избегать тех, кто им не нравится и не вызывает у них доверия. Но с другой стороны, я готов побиться об заклад, что ни один менеджер не рискнет собственной карьерой и не захочет усложнить себе жизнь, наняв некомпетентного человека только из-за того, что тот сидит рядом с ним в церкви, ходит с ним в один и тот же ресторан или обменивается при встрече тайным условным знаком принадлежности к масонскому братству.

А теперь, учитывая все это, предположим, что мне захотелось обвинить какую-то одну группу лиц в злоупотреблении личными связями в масштабах, сравнимых с коррупцией, – как изо всех сил пытается сделать г-н Найт. Что бы я предпринял? Я мог бы, например, отправиться в Бостон, выяснить имена полицейских-католиков, состоявших на службе за последние несколько десятков лет, и проверить, сколько католиков занимало в этот период высокие посты в полиции. Последняя цифра дала бы мне основания говорить о недолжном предпочтении, оказываемом единоверцам при найме на работу. Затем я мог бы установить, скольких офицеров полиции уличили за тот же период во взяточничестве и в прочих противозаконных действиях, определить, сколько из них были католиками, и представить все эти сведения как свидетельство католического заговора, направленного на развал полицейской организации. Чтобы «разоблачить» баптистов, то же самое можно было бы проделать в Бирмингеме (Алабама), а мормонов – в Юте.

Конечно, г-н Найт не сам додумался обвинить масонов в кумовстве и сокрытии следов преступлений, совершаемых членами братства. Такие обвинения высказывались задолго до него. Но г-н Найт первым извлек их на свет в наши дни и протащил в мировую прессу, не потрудившись ни в малейшей степени обосновать. Прочитав «Братство» в первый раз, я пришел в замешательство оттого, насколько шатки все его гипотезы и насколько безосновательны все его выводы. Но, перечитав эту книгу еще раз, я устыдился: только теперь мне удалось обнаружить кое-что, ускользнувшее прежде от моего внимания из-за гладкости слога. К примеру, в прологе г-н Найт сообщает, что два брата-издателя, с которыми он работал раньше, заплатили ему вперед крупную сумму, но затем передумали публиковать книгу и потребовали вернуть аванс. Один из них заявил, что «ни он сам, ни его брат не принадлежат к масонской ложе, но их отец… занимает высокий пост в братстве, и ради него они решили не издавать это сочинение». Объяснение вполне исчерпывающее. Издатели не былимасонами. Но уже на следующей странице г-н Найт, резюмируя эту щекотливую ситуацию, утверждает: «Даже если кое-кто не сочтет этот инцидент свидетельством непосредственного влияния, которое оказывают масоны на „четвертую власть“, он все же остается ярким примером того, какую слепую преданность внушают масоны своим неофитам – преданность, поистине граничащую с религиозной». Каким еще неофитам? Только что было заявлено, что издатели не являлись масонами, а следовательно, не могли быть и неофитами масонской ложи. И весь инцидент – «яркий пример» лишь того, что братья-издатели не пожелали наживаться за счет оскорблений в адрес своего отца.

Познакомившись на этом «ярком примере» с поистине уникальной системой логики г-на Найта, продемонстрируем напоследок всю неисчерпаемую глубину его познаний в критикуемой области. Я позволю себе процитировать без купюр один-единственный абзац из книги «Братство», в котором автор демонстрирует свою осведомленность в масонских ритуалах: «Почти все масонские ритуалы основаны на убийстве. [Неверно: из главных обрядов трех степеней масонства символика убийства присутствует только в одном.]В ритуале третьей степени жертвой выступает Хирам-Абиф, мифический строитель храма Соломона. В ходе церемонии имитируется убийство Хирама тремя масонами-учениками [ошибка: не учениками, а товарищами]и последующее его воскресение, [ошибка: Хирам не восставая из мертвых. Его просто эксгумировали, а затем похоронили в другой могиле.]Эти трое учеников [опять ошибка]именуются Иувела, Иувело и Иувелум, а все вместе они называются Иувы. В масонских преданиях Иувов выслеживают, ловят и казнят [ошибка: их выслеживают, ловят и заключают в темницу, а затем приводят на суд к царю Соломону], „рассекая грудь, а сердце и все внутренности вынув и швырнув через левое плечо“ [ошибка: к такой казни Соломон приговорил только одного Иуву],что весьма напоминает modus operandiДжека-потрошителя» (курсив мой. – Дж. Р.).

В связи с этим последним утверждением следует напомнить, что предыдущая книга г-на Найта «Джек-потрошитель: тайна раскрыта» посвящена доказательству того, что жертвы неуловимого Джека-потрошителя якобы погибли от рук масонов, а связанный с братством комиссар полиции сэр Чарльз Уоррен покрыл преступников. Самое, по мнению г-на Найта, убедительное «свидетельство» в поддержку этой версии так его впечатлило, что он счел нужным повторить его и в книге «Братство». Он утверждает, что рядом с последней жертвой Потрошителя была оставлена надпись мелом: «Иувы не из тех, кто прощает наветы». Г-н Найт утверждает, что сэр Чарльз, узнав об этой надписи, бросился на место убийства и стер ее. «Уоррен… прекрасно понимал, что означает эта надпись. Она кричала всему миру: „В убийствах повинны масоны“». Так г-н Найт стал первым за 270 лет писателем, отождествившим термины «иув» и «масон». Любой читатель, мало-мальски осведомленный в истории масонства, знает, что «иувы» – это врагимасонства, убийцы Великого Мастера Хирама-Абифа.

У меня просто не укладывается в голове, что такая книга вызвала потрясение в обществе. Правда, она потрясла и меня, но совсем по иной причине. Я не нахожу слов, чтобы определить всю меру наглости г-на Найта, посмевшего назвать себя в книге «Братство» «непредвзятым наблюдателем». В конце концов, если «непредвзятый наблюдатель» обвиняет масонов в фаворитизме при продвижении по служебной лестнице, в подкупе полицейских и судей, в связях с КГБ, в успешных попытках внедриться в Ватикан и втянуть верхушку Католической церкви в величайшую финансовую аферу нашего времени, в совершении убийств, приписываемых Джеку-потрошителю, и, наконец, в поклонении дьяволу, – то какие обвинения остаются тогда на долю наблюдателя «предвзятого»?